– А Советский Союз? – спросил Майский.
– Ваша страна по его плану должна быть исключена из европейской комбинации и предоставлена самой себе. Добившись всего этого, Чемберлен пойдет на выборы и скажет избирателям: «Проблему европейского успокоения решил я! Теперь все в порядке, голосуйте за консерваторов!» Он одержит победу и останется еще на пять лет на Даунинг-стрит, 10.
– И он надеется, – сказал Майский, – что пакты и обещания удовлетворят агрессоров?
– В том-то и дело! – воскликнул Ллойд Джордж. – Величайшая наивность воображать, будто фашистских диктаторов можно приручить только с помощью хороших слов. Они народ кровожадный и требуют куска мяса.
– Но осуществление его планов зависит не от него одного. А ваши союзники? А Франция?
– В Париже одно за другим приходят к власти слабые и трусливые правительства – Дельбос, Даладье, Блюм, сменивший его Шотан… Париж недооценивает своих возможностей и угодничает перед Лондоном. Вот Барту был совсем другим человеком. Он знал, как надо разговаривать с английскими министрами. Тогда не Париж шел за Лондоном, а, наоборот, Лондон плелся за Парижем.
– Франция странно ведет себя в испанском вопросе, – заметил полпред. – Ведь в случае победы Франко она почти по всем своим сухопутным границам будет окружена фашистскими государствами.
– Тогда она погибла, – произнес Ллойд Джордж. – Я не могу понять, как французы могут спокойно смотреть на захват Пиренейского полуострова итальянцами и немцами.
– И одновременно Париж превращает в клочок бумаги франко-советский пакт.
– Вместо того чтобы всячески укреплять этот пакт, – Ллойд Джордж все больше горячился, – они его стыдятся. Полное безумие! Кто может спасти Францию в случае войны с Германией и Италией? Не Англия, а только Россия. Англия в силах помочь Франции лишь морской блокадой и своим воздушным флотом, но не сухопутной армией, которой у нее, по существу, нет. А победу над Германией решит большая сухопутная армия. Такая армия есть только у России. И как раз с Москвой французы не хотят укреплять отношения.
– А вы считаете, что война скоро начнется? Каковы ваши впечатления от прошлогодней поездки в Германию?
– Я подолгу беседовал с Гитлером. У него есть пунктик – коммунизм. Всякий раз, как Гитлер упоминал коммунизм и коммунистов, он сразу же становился невменяемым, его лицо внезапно искажалось: глаза вспыхивали огнем, а губы начинали судорожно сжиматься. Он чуть не с пеной у рта кричал о коммунистической опасности. По-моему, он действительно верит в свою миссию – спасти цивилизацию и раздавить гидру коммунизма.
– А не говорили ли вы с Гитлером о проблемах европейского мира? – спросил Майский.
– О да. И он все время убеждал меня в своем миролюбии. Гитлер приводил такой аргумент: Германии потребовалось больше сорока лет на то, чтобы создать могущественную армию, которая у нее была перед мировой войной. Ему же на превращение рейхсвера в боеспособную, крупную армию потребуется двадцать лет. Отсюда он делал вывод: какой же ему смысл начинать войну раньше времени?
– Кажется, он в самом деле убедил вас в своем миролюбии!
Майский насторожился: неужели такой влиятельный человек, как Ллойд Джордж, хочет примкнуть к «умиротворителям»?
– В соображениях Гитлера, по-моему, есть известная доля правды. Он разрешил мне ездить куда угодно и смотреть что угодно. Проезжая на машине по Баварии, я наткнулся на большие войсковые маневры и мог вблизи посмотреть на германскую армию.
– Ну и как?
– Не могу сказать, что она произвела на меня сильное впечатление. Правда, по части вооружений есть несомненные успехи. Но людской состав поразил меня своей второсортностью – солдаты мелкие, щуплые, какие-то мальчишки.
– Мальчишки быстро возмужают, – заметил Майский.
– Разумеется, – продолжал Ллойд Джордж, – но их физическая подготовка и дисциплина оставляют желать лучшего. Чувствуется большой недостаток в офицерах. Нет, нынешняя германская армия – это еще не та, с которой можно идти на риск большой войны. Я видел старую германскую армию, армии Гитлера до нее очень и очень далеко. Я думаю, Гитлер прав, когда говорит, что ему потребуется еще много времени для приведения армии в состояние надлежащей боеспособности. Может, не двадцать, но уж десять лет наверняка. До тех пор он вряд ли решится атаковать Францию, нас или Россию.
– Я не согласен с вами. Во-первых, вы отпускаете Гитлеру десять лет, но если он поднажмет, то этот срок может сократиться вдвое, а то и втрое. Во-вторых, я могу допустить, что сейчас его армия еще не готова для большой войны. Ну а как насчет малой? Например, с Австрией, Чехословакией или Польшей? Ведь среди других своих целей Гитлер называет в «Майн кампф» захват жизненного пространства на востоке – Польша, Прибалтика…
– Ничего подобного там нет! – воскликнул Ллойд Джордж. – Я читал «Майн кампф».
– Должно быть, в английском переводе?
– Да.
– А я в оригинале – там все это есть. А в переводе на английский и французский наиболее одиозные места изъяты. Чтобы не пугать.
– Какая чертовщина!
– Я думаю, – продолжал Майский, – нынешняя германская армия вполне готова для того, чтобы проложить дорогу Гитлеру на восток. Кто может ему помешать? Только великие державы. А станут ли вмешиваться Англия и Франция? Опыт последних лет настраивает меня скептически.
– Да, если ставить вопрос так, вы правы, – согласился Ллойд Джордж. – Систематические отступления перед агрессорами только разжигают их аппетиты и делают их смелее. Привыкнув к трусости западных демократий, Гитлер в один прекрасный день действительно может рискнуть и пойти на какую-нибудь авантюру против Австрии или Чехословакии. В расчете на то, что и это ему сойдет, как сошло многое другое.
– Может рискнуть, – вставил полпред, подумав: «Особенно если ему содействует английская дипломатия».
Майский получил телеграмму из Москвы от Владимира Петровича Потемкина, который после Парижа недавно был назначен заместителем наркома иностранных дел. В ней говорилось:
Сообщения ряда наших полпредов указывают на активизацию английской дипломатии в пользу Германии и против СССР в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. В частности, через своего посланника в Праге английское правительство возобновило нажим на чехословаков, склоняя их к уступкам, которые якобы необходимы для примирения Чехословакии с Германией. Подтверждаются также сведения о попытках англичан дискредитировать франко-советский и чехословацко-советский пакты. Имеются данные о том, что англичане поддерживают идею создания изолирующего пояса нейтральных стран вдоль наших западных границ. Просьба за этой работой внимательно следить и нас информировать.
– Но если вы полагаете, – продолжал Ллойд Джордж, – что, проложив себе, как вы сказали, дорогу на восток, Гитлер выступит против России, то вы ошибаетесь. Россия непобедима. Ее географическое положение блестяще, население многочисленно, оно быстро растет и развивается качественно. И в прежние годы русские были очень способным народом во всем, за что они брались, – в искусстве, в литературе, в науке. А сейчас ваше правительство, давая массам все возможности образования и культуры, по меньшей мере учетверяет его мощь и творческие возможности. Русским раньше очень не хватало деловитости, дисциплины, организованности. Теперь они этому успешно учатся. Природные и промышленные ресурсы России огромны. Фактически она почти не зависит от остального мира. Сознавая ваше могущество, Гитлер всерьез и не думает о каком-нибудь походе против России. Ну а японцы вам не страшны. Сами японцы это прекрасно понимают и потому, видимо, предпочтут пока орудовать в Китае.
– Предварительно сговорившись с вашим правительством, – добавил Майский.
– Вы имеете в виду визит их торговой делегации и переговоры Идена с японским послом?
– Совершенно верно, – сказал полпред. – Я полагаю, в Токио поняли, что нельзя противопоставлять себя всем другим державам. Даже Германия отрицательно относится к японским планам новой агрессии в Китае. Больше того, в армии Чан Кайши служат немецкие военные советники. Но все это понятно. Английские капиталовложения в Китае оцениваются примерно в полтора миллиарда долларов, Германия идет на втором месте. Захват Китая Японией не сулит ничего хорошего ни Лондону, ни Берлину. Кроме всего прочего, зачем Гитлеру союзник, который увязнет в Китае?
– Итак, – размышляя вслух, сказал Ллойд Джордж, – нынешняя японская цель – Китай. А дальше? Россия?
– Кое-кто на это сильно надеется. Пока же речь идет о Китае. Без милостивого разрешения Англии в Токио не рискнут захватывать весь Китай. Как-никак, у японцев тесные связи с английским бизнесом, они во многом зависят от рынков сбыта и источников сырья в ваших колониях, от английских кредитов. И наступить на ногу британскому льву Япония сейчас побаивается.
– Черт побери! – Ллойд Джордж побагровел. – Пока она побаивается. Но, проглотив Китай… Если она обрушится не на Россию, а на наши колонии? Эти сопляки делят сейчас с японцами сферы влияния в Северном Китае, я это точно знаю. Иден обещал даже японскому послу огромные долгосрочные кредиты на выгодных условиях.
Майский был весь внимание. Слова Ллойд Джорджа подтверждали информацию об англо-японских переговорах в Лондоне, которой он уже располагал. Это было крайне важно.
– Но Иден буквально на днях заверил меня, – заметил полпред, – что если Англия когда-нибудь и договорится с Японией о каком-либо соглашении, то оно не будет идти за счет Китая или Советского Союза. К сожалению, он ничего конкретного не сказал о Тихоокеанском пакте взаимопомощи. Вопрос, мол, этот подрабатывается в Форин оф-фисе, но не очень-то нас интересует…
– Тихоокеанский пакт, – машинально повторил Ллойд Джордж, продолжая думать о чем-то своем. – Японцы предлагают нам признать их особые права в Северном Китае взамен на сотрудничество с Англией в Центральном и Южном Китае. Они обещают не чинить никаких преград нашим интересам…
– Гарантии?
– Какие к черту гарантии! – взорвался Ллойд Джордж. – Они даже утверждают, что не стремятся захватить Северный Китай, но в таких туманных формах, что это их ни к чему не обязывает. Пообещают и тем облегчат грехопадение нашего правительства. Если эти сопляки отдадут сейчас японцам Северный Китай, то потом Японию ничто не остановит. Она ударит по нашим колониям в Азии. Это будет крах великой империи.
…Спустя неделю, 7 июля, под Пекином у моста Лугоуцяо исчезнет японский солдат. Воспользовавшись этим предлогом, Япония начнет войну за захват Китая, с тем чтобы превратить его северную часть в базу борьбы против СССР. В короткий срок она овладеет важнейшими торгово-промышленными центрами – Шанхаем, Тяньцзинем, Пекином.
Вскоре, правда, выяснится, что солдат не пропадал, а лишь надолго отлучился, поскольку съел слишком жирную утку. Но это уже не будет иметь никакого значения.
В результате японской агрессии Китай оказался в крайне тяжелом положении. Только СССР оказал ему поддержку, заключив 21 августа 1937 года договор о ненападении. Этот документ продемонстрировал дружеские чувства Советского Союза к китайскому народу, готовность облегчить ему бремя борьбы за независимость. Не опасаясь за свой тыл, Китай мог сосредоточить все силы для отражения агрессии. Советский Союз оказывал Китаю материальную помощь, поставлял вооружение и снаряжение, направлял военных советников и добровольцев.
Договор рассматривался Москвой как шаг на пути к организации системы коллективной безопасности на Тихом океане. От создания такой системы отказывались западные державы, косвенно поощрявшие японскую агрессию.
Вашингтон, среда, 20 октября 1937 года
Американский посол в Берлине Уильям Додд вел свою машину по столичным улицам, направляясь в полпредство Советского Союза. Путь был не далеким, но долгим: больше приходилось стоять, чем ехать, постоянно возникали пробки. Рабочий на заправочной станции, кажется, был прав, сказав ему: «В Вашингтоне шестьсот тысяч жителей и семьсот тысяч автомобилей».
Завтра Додд отплывал в Германию. Но до отъезда он хотел побеседовать с Трояновским. Между двумя дипломатами в ходе редких встреч, когда Додд бывал на родине, установились хорошие отношения.
Додд знал, что Трояновскому пятьдесят пять лет, служил в царской армии, учился в Киевском университете. За революционную деятельность при царе не раз подвергался аресту, был в ссылке и эмиграции. После революции пошел в Красную Армию, затем работал в советских учреждениях, а с 1927 года – полпред в Японии. Когда были установлены дипломатические отношения между СССР и США, Трояновский стал первым советским полпредом в Вашингтоне.
В нынешний приезд Додд застрял дома из-за болезни более чем на два месяца. Он встречался с деловыми людьми и политиками, трижды беседовал с Рузвельтом. Посол со смешанными чувствами удивления и удовлетворения обнаружил, что в Штатах стали слышны голоса противников изоляционизма. На днях он присутствовал в Нью-Йорке на собрании одной организации, правда немногочисленной. Публика съехалась серьезная – видные ученые, промышленники, журналисты. Они требовали применить силу, чтобы остановить продвижение японцев в Китае, а немцев и итальянцев – в Испании, и заявляли, что американский нейтралитет не гарантирует мира. Но правительство пока не шло на конфронтацию с изоляционистами, оно не вмешивалось открыто – или не хотело вмешиваться – в мировые дела и следовало закону о нейтралитете.
«Этот хитрый закон о нейтралитете, – размышлял Додд. – Во время больших войн в Европе мы всегда объявляли о своем нейтралитете, но никогда еще его не соблюдали. Мы не удержались от вооруженного вмешательства ни в начале прошлого века, в период наполеоновских войн, ни в начале нынешнего, в ходе мировой войны. Два года назад, во время итало-эфиопской войны, мы приняли закон о нейтралитете, а в начале нынешнего года распространили его на гражданскую войну в Испании. Отказали республиканцам в оружии, в то время как Франко получал его из Германии и Италии в изобилии. Недаром Франко похвалил за него президента. Хитрый закон».
От разговора с Рузвельтом у Додда осталось противоречивое впечатление. Вообще президент не любил откровенничать. Можно было лишь догадываться, что у него на уме. Две недели назад президент, выступая в Чикаго – оплоте изоляционистов, заявил, что изоляционизм и нейтралитет – не спасение, и призвал установить карантин вокруг агрессивных стран. Ну что ж, неприятие Рузвельтом фашизма известно. Но все попытки журналистов выведать у президента, что он конкретно имел в виду, были безуспешными. Как понимать его речь? Что это – пробный шар, дабы посмотреть на реакцию внутри страны? Или жест одобрения, адресованный другим, тем, кто выступает против агрессии? «Акции Рузвельта, – прикидывал Додд, – в стране падают. Его экономическая программа – „новый курс“ – трещит по всем швам. Выборы 1940 года могут обернуться для него катастрофой. В таких условиях он никак не может ни сближаться с большевиками, ни ссориться с изоляционистами, ни действовать активно в мировых делах. Приходится маневрировать. Многие в Вашингтоне делают ставку на мировую войну, которая привела бы к ослаблению большевистской России, к уничтожению одних конкурентов – Германии и Японии и подчинению других – Англии, Франции. Здесь хотят дуть на угли, не давая им погаснуть, но и не позволяя им разгореться до поры до времени. Хотят снабжать всех оружием, вооружаться самим, чтобы выступить в самый удобный момент. А до той поры – не допустить какого-либо соглашения Германии с Англией или Германии с Россией, иначе все планы рухнут».
…Александр Антонович Трояновский, невысокий, худощавый человек с внимательным взглядом из-под густых черных бровей, уже ждал Додда.
Прежде всего Трояновский поинтересовался мнением Додда о положении в Германии.
– Животные – единственные счастливые существа, которых я там встречаю, – откровенно начал беседу Додд. – В то время когда людей сотнями убивают без суда и следствия, животные пользуются правами неприкосновенности. Об этом люди даже и мечтать не могут.
Гитлер может начать войну в любое время, – продолжал Додд. – Это безответственное трио в Берлине в составе Гитлера, Геринга и Геббельса способно на всякое безрассудство. Я думаю, Гитлер станет прислушиваться к голосу разума лишь в том случае, если все демократические страны объединятся против него. Теперь, когда сколачивается единый фронт фашизма от Рима до Токио, для Америки, Англии и Франции важно объединиться с Россией и попросту заявить Гитлеру: довольно!
– Чрезвычайно важно, – подтвердил Трояновский. – Но почему же Запад сейчас, когда идет война в Китае, отвергает наше предложение о Тихоокеанском пакте? Впрочем, «отвергает» – не совсем точно сказано, вернее, не принимает.
– Речь идет о пакте, который включал бы Японию? – спросил Додд с сомнением.
– Можно для начала и без Японии. Чтобы сорвать пакт, Япония в нем участвовать не согласится. Но если бы Штаты, Англия, Франция, Китай и Советский Союз заключили между собой пакт, то, быть может, Япония предпочла бы…
– Или была бы вынуждена, – вставил Додд.
– Или была бы вынуждена к нему примкнуть, – закончил свою мысль Трояновский. – Конечно, пакт без Японии большой ценности не имеет, поскольку мы, англичане, американцы или французы и без того не собираемся нападать друг на друга. Но все же пакт продемонстрировал бы солидарность между нами, особенно если в него включить пункт о консультациях в случае угрозы одному из участников. По существу, мы с вами, господин посол, говорим об одном и том же – о системе коллективной безопасности. Сегодня – в Азии, завтра – в Европе.
– Я вас понимаю, с идеей пакта я знаком.
– Разумеется, мы ее выдвинули еще в тридцать третьем, когда устанавливались дипломатические отношения. Поначалу президент положительно к ней относился, но сейчас… Я, конечно, понимаю его трудности, связанные с внутренним положением. Откровенно тянут с пактом англичане.
Трояновский замолчал. Он вспомнил свою недавнюю беседу с Рузвельтом. Они остались с президентом наедине – так было оговорено заранее.
«Пакты не дают, господин Трояновский, никакой гарантии, – сказал тогда президент, – им нет веры. Америка вступать в союзы или что-либо подобное не может. Главная гарантия – сильный флот, американский, английский и, может быть, советский. Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование».
Америка, подумал Трояновский, не хочет себя связывать, она хочет наблюдать за событиями со стороны, укрепляя свою мощь. Понятно, изоляционистские настроения сильны, сказываются и антисоветская кампания, и разочарование «новым курсом». Но в отношениях с нами есть особые моменты. С нами не хотят порывать, на всякий случай поддерживают отношения, но без большого энтузиазма. Даже если бы нам пришлось сейчас сотрудничать, это будет брак по расчету, а не по любви. На нас, кажется, готовы даже возложить всю честь отражения агрессии в одиночку. И все ради установления в будущем баланса сил в мире, выгодного Соединенным Штатам.
– А вы, – прервал мысль Трояновского Додд, – настаиваете именно на пакте взаимопомощи?
– Мы готовы согласиться и на пакт о ненападении, хотя, конечно, пакт взаимопомощи был бы более действенным. И вы должны быть заинтересованы в нем не меньше нашего. Границы СССР обеспечены армией в такой же степени, в какой ваши – двумя океанами. Но для Америки сейчас вырисовывается тройная угроза. И на Тихом океане – в случае создания огромной японской империи. И на Атлантическом – в случае победы фашизма в Европе. И, наконец, в Южной Америке – вы знаете, как укрепили там свои позиции фашисты, особенно в Бразилии и Аргентине.
– Уж это-то я прекрасно знаю. Немцы создают там штурмовые отряды. По некоторым данным, в Южной Америке около полумиллиона штурмовиков.
– А всего там живет около двух миллионов немцев и три миллиона итальянцев, которых Гитлер и Муссолини стараются использовать. Франко в случае своей победы поможет Берлину и Риму еще активнее внедриться в бывшие испанские колонии. Короче говоря, в результате тройной угрозы американцы не будут чувствовать себя дома спокойно.
Додд кивнул:
– Я надеюсь, президент это понимает. Но, согласитесь, он не может пойти на пакт взаимопомощи. Наш закон о нейтралитете…
– Ваш закон о нейтралитете – это стремление избежать всякого риска, но получить всю прибыль. Внесенный в этом году в закон пункт «плати и вези» разрешает продавать товар за наличные и везти его. Только бы не на американских кораблях.
– Но эта поправка – все же некоторый отход от нейтралитета. Например, в случае войны в Европе мы будем к услугам Англии и Франции. Это предупреждение Германии.
Сказав это, Додд вдруг вернулся к своим мыслям: «Предупреждение Германии или подталкивание Англии и Франции?» После паузы он продолжал:
– И потом, мы же не ввели в действие закон о нейтралитете в случае японо-китайской войны. Президент опасался, что это больнее ударит по Китаю, чем по Японии.
– Да, президент не нашел состояния войны, поскольку Япония официально не объявила ее Китаю. Но вот по какой стороне это больнее ударит – не знаю. Если бы ввоз американских товаров в Японию прекратился, война бы приостановилась. Правда, отношения Америки с Японией натянулись бы до предела…
– Вы, господин Трояновский, в дальневосточных делах, как бывший посол в Японии, разбираетесь лучше других. Но, надеюсь, вы не станете отрицать, что недавний дружественный визит во Владивосток эскадры наших военных кораблей – шаг положительный и смелый, учитывая нынешнюю обстановку на Дальнем Востоке.
– Мы высоко оценили его. Но все же жаль, что дело не идет дальше демонстративных жестов.
– А речь президента в Чикаго с призывом установить карантин вокруг агрессоров? Разве это не достаточно серьезно?
– Это серьезно, – сказал Трояновский, – но какие за этим последуют шаги? Мы будем судить по реальным действиям.
На следующий день Додд отправится в Германию. Но вскоре он будет отозван раньше намеченного срока, поскольку чиновники госдепартамента сочтут: не стоит держать в Берлине антифашистски настроенного посла.
Две недели спустя после беседы Трояновского с Доддом в Брюсселе откроется конференция 19 государств, которая обсудит вопрос о японской агрессии в Китае. Советское правительство потребует применить санкции против Японии. Но конференция лишь морально осудит Японию и ограничится добрыми пожеланиями в адрес Китая. США и Англия будут провоцировать советско-японскую войну, пытаясь убедить СССР выступить против Японии: война, мол, в таком случае закончится, и Токио даст задний ход.
Потемкин, представлявший в Брюсселе Советский Союз, сообщит в Москву:
Конференция закрылась в атмосфере капитуляции перед Японией и явной подготовки к сговору с ней. Ведущую роль в этом играют англичане, которые ссылаются на невозможность добиться чего-либо положительного от Америки. Американцы же стали распространять слухи о прямых переговорах, которые англичане якобы уже ведут с Японией. В действительности, по-видимому, Англия, Америка и Франция совместно нащупывают в Токио почву для соглашения. О коллективной помощи Китаю всерьез не говорит никто. Англичане прямо нам заявили, что это частное дело заинтересованных государств. Наша тактика сдержанности оказалась единственно правильной. Не сумев втравить СССР в драку с японцами, такие державы, как Англия, предпочитают сговориться за счет Китая с Японией, которая в глазах даже своих капиталистических соперников, не исключая и «великие демократии», остается одним из факторов борьбы против СССР и коммунизма.
Через три дня после открытия Брюссельской конференции, 6 ноября, в Риме под «антикоминтерновским пактом» поставит свою подпись Муссолини. Так будет окончательно оформлен итало-германо-японский агрессивный блок.
Попустительствуя агрессии, Запад фактически станет пособником японских милитаристов в их захватнической войне в Китае. Лишь СССР продолжит оказывать китайскому народу политическую поддержку и разнообразную помощь в борьбе против агрессоров. Советский Союз вскоре предоставит Китаю два кредита по 50 миллионов долларов каждый и заем на ту же сумму. Годом позже он предоставит еще один кредит в размере 150 миллионов долларов. В счет этих кредитов СССР поставит Китаю в течение двух лет около шестисот самолетов, сто пушек и гаубиц, свыше восьми тысяч пулеметов, а также транспорт, снаряды, патроны, другие военные материалы. Свыше трех с половиной тысяч советских военных специалистов направятся в Китай.
СССР вновь предупредит мир об опасных последствиях попустительства агрессии. Советский представитель в Лиге наций заявит:
– На азиатском материке без объявления войны, без всякого повода и оправдания одно государство нападает на другое – на Китай, наводняет его стотысячными армиями, блокирует его берега, парализует торговлю. И мы находимся, по-видимому, лишь в начале этих действий. В Европе другое государство – Испания – уже второй год продолжает подвергаться нашествию.
Трояновский напишет в Москву:
Несомненно, что события в Эфиопии, Испании и Китае – все это начало большой войны, часть огромного стратегического плана с серьезной угрозой для Англии, Франции и Соединенных Штатов. Но в этих странах люди не думают о завтрашнем дне, дрожат за свои шкуры и готовы сносить все что угодно. Чтобы расшевелить этих людей, очевидно, недостаточно занятия Пекина, Шанхая, Нанкина, может быть, Кантона; нужно, чтобы японцы обратили свое внимание на голландскую Индию, британскую Индию, Индокитай, может быть, Филиппины, чтобы немцы заняли Чехословакию и Австрию и произвели мобилизацию на границах Франции, чтобы итальянцы захватили Египет, чтобы Южная Америка открыто выступила на стороне фашизма, – тогда только мудрецы из демократических стран поймут, какая судьба их ожидает в результате успеха фашистских агрессоров.
Мы своей внешней политикой много сделали для того, чтобы поддержать прогрессивные элементы во всем мире, в том числе в Соединенных Штатах. Не следует упускать малейших возможностей для того, чтобы привлекать на свою сторону симпатии разных групп в США, не поступаясь, конечно, основными нашими интересами. Война в конце концов все же придет, и нужно обеспечить себе лучшие позиции во всех странах в этой решительной схватке.
ЗАВТРА БУДЕТ ПОЗДНО
Разыгрывая против Советского Союза «германскую и японскую карты», правящие круги Англии, США и Франции переходили к прямому сговору с агрессорами. Они дали понять Гитлеру, что не будут возражать против захвата Германией малых стран Европы, если их собственные границы и колонии останутся в неприкосновенности. «Умиротворители» рассчитывали: укрепив стратегические позиции в Европе и заполучив дополнительные экономические ресурсы, Гитлер нападет на Советский Союз. Война же с СССР ослабит Германию как опасного противника и империалистического конкурента. Слепой антисоветизм застилал глаза западных политиков, они не сознавали опасности для собственных стран. В своих расчетах они видели лишь то, что хотели видеть: Гитлер против «угрозы большевизма».
Первой целью германского фашизма в Европе была Австрия. Гитлер намеревался присоединить ее к рейху путем «мирной эволюции», как и советовали «умиротворители». Но эти планы пришлось изменить.
Берлин, воскресенье, 13 марта 1938 года
Геринг ждал связи с находившимся в Лондоне Риббентропом. У него было отличное настроение, он был доволен собой, доволен тем, как под его руководством был осуществлен «план Отто» – захват Австрии. Все сложилось как нельзя лучше. Фюрер опасался, что английское и французское правительства помешают ему, но этого не произошло.
4 февраля Гитлер произвел важные перестановки в правительстве. Он сам, глава государства и правительства, назначил себя верховным главнокомандующим. Военное министерство упразднялось. Начальником штаба верховного командования стал Кейтель, его заместителем – Йодль. Главнокомандующим сухопутными силами был назначен генерал Браухич, военно-морскими силами – адмирал Редер, а Геринг возглавил военно-воздушные силы. Нейрат получил почетную отставку, пост министра иностранных дел занял Риббентроп.
Перестройка командования на походный лад, подумал Геринг, была сделана вовремя: надвигались большие дела.
Геринг с удовольствием вспомнил отличный спектакль, который месяц назад устроил фюрер в своей резиденции в Берхтес-гадене. По его требованию туда прибыл австрийский канцлер Шушниг. Гитлер, едва дав Шушнигу время проглотить скудный завтрак, предъявил ультиматум: подписать протокол, по которому пост министра общественной безопасности предоставлялся бы его человеку, нацисту Зейсс-Инкварту, амнистировать и легализовать деятельность австрийских нацистов, установить тесные экономические связи между двумя странами, то есть подчинить австрийскую экономику Германии.
В тот момент, когда фюрер говорил, как бы случайно вошел Кейтель с группой генералов и доложил: армия готова к вторжению в Австрию. Он показал Шушнигу тщательно разработанные планы бомбардировки главных городов. Некоторые из них предполагалось вообще уничтожить. Надо было видеть выражение лица Шушнига! Конечно, он на все согласился.
Но потом канцлер испугался рабочих, которым, видите ли, не нравилась мысль о, присоединении к рейху, и четыре дня назад назначил на сегодня плебисцит о будущем страны. Сегодня – плебисцит! Одно воспоминание об этом сейчас смешило Геринга. Лишнее доказательство того, что только идиот может назначать серьезные дела на тринадцатое число.
Позавчера весь день Геринг провел у телефона. Прямой провод связывал его с Веной.
Утром он говорил с Зейсс-Инквартом:
– Передайте Шушнигу, что фюрер в ярости и требует немедленно отменить плебисцит!
В два часа дня Зейсс-Инкварт сообщил:
– Шушниг плебисцит отменил.
– Отлично! Скажите ему, чтобы он немедленно катился ко всем чертям. Я имею в виду, чтобы он сейчас же ушел в отставку.
