- Да это же твоя баллада, Манфред! - просветила меня женщина.
      - И впрямь моя, - облегченно улыбнулся я, узнав, наконец, свое творение. - "Глаз урагана", кто-то неплохо переложил на эсперанто…
      - Изуродовал, ты хочешь сказать!
      - Будь снисходительна. У девочки неплохой голос, да и парень с синтезатором хорош: ни одной фальшивой ноты! Людям нравится.
      Балладу следовало исполнять со всем набором соответствующих мыслеобразов, что требовало от певца немалой сосредоточенности. Мало иметь хороший голос и неплохой слух. Необходимо еще окрасить ментал яркими красками и чувствами героев, для чего требовался немалый талант к образному мышлению, помноженный на телепатический дар. Не спасала даже тренированная память. Одно дело вспоминатьигру учителя или коллеги по ремеслу и совсем другое - творитьв своем разуме миниатюрное кино со всем объемом эмоций, образов, действий и даже запахов.
      У девочки это получалось не очень… Ей помогал парень с синтезатором, выступавший в роли своеобразного ментального усилителя. Вряд ли кто-либо из них видел, что называется, живьем, как огромная волна-цунами с бешеной скоростью несется на беззащитный город, а сквозь нее проглядывает мутным багрово-алым пятном шар заходящего солнца и тучи спасающихся от урагана птиц отчаянно кричат над головой пронзительными звенящими голосами…
      -  Ужасно, - Ниэра была категорична.
      - Тебе так кажется потому, что они все время концентрируются на катастрофе, а дело-то все именно в неразделенной любви, - примирительно сказал я.
      - А слова?- продолжала возмущаться Ниэра.- Вот так испоганить оригинал… Ну не-ет! Пошли! - она вскочила, хватая меня за руку. - Пошли, давай покажем им!
      - А давай!-
      Я легко запрыгнул на эстраду, вскинул руки ладонями вверх. Музыка немедленно смолкла, а зал разразился недовольными криками. Девушка замерла, ее эм-фон резко сменил свое содержание от печальной торжественности до злобной неприязни. Она была уже не так молода, как показалось мне вначале. Ее личико с узким лисьим подбородком и заостренным носиком вполне укладывалось в определение "физиономия стервы". Особенно мне не понравился взгляд, каким она одарила Ниэру. Что там между ними произошло, какой такой телепатический обмен взглядами, я так и не понял. Но певичка, прихватив с собой партнера, испарилась со сцены в мгновение ока. Ниэру на Земле знали достаточно хорошо, чтобы не привлекать лишний раз внимания ее незримых телохранителей.
      Я снял с плеча узкий футляр, вынул из него длинную пластинку прибора. Легкое касание и в воздухе повис шарик голографического экрана актив-зоны. Балефзан,универсальный музыкальный инструмент, подаренный мне другом. Я берег его как зеницу ока. Вряд ли Чужие внесли его в список разрешенных для легальной торговли с Земным Содружеством предметов. Так что если этот экземпляр вдруг испортится, мне негде будет взять другой.
      Я прикрыл глаза, вспоминая…
      …Свежий, сдобренный морскою солью воздух, зеленовато-розовая луна, восходящая над темной серебрящейся водой и тихий монотонный шум набегающей на берег волны. Далекие огни большого города…
      Я запел, переводя написанные на содатумском языке стихи на эсперанто. Кажется, в рифму получалось не всегда. Зато цепочка мыслеобразов выстраивалась идеально.
      …Огромная волна вздымается над горизонтом и неумолимо надвигается на беззащитный город, а тучи спасающихся от гибели птиц застилают небо черным, пронзительно кричащим ковром. Сквозь толщу встающих почти до самого зенита вод обезумевшего океана тускло-багровым размытым пятном плывет диск заходящего солнца - глаз урагана, зловещее око распоясавшейся стихии, взирающее на свои жертвы с мрачным равнодушием. Багровые, оранжевые, желтые панические тона эм-фона местной инфосферы. Отчаяние и страх, тоска, сожаление и горечь, сводящее с ума паническое безумие, первобытный, не поддающийся никакому контролю ужас перед ликом неотвратимо надвигающейся смерти…
      Я замолчал, чувствуя, как постепенно тает яркое многоцветье локальной инфосферы, созданной моим старанием и общими переживаниями всех присутствующих в зале. Мгновение - и тишина, полная и плотная, как стена, обрушилась множеством голосов, обсуждавших увиденное. Мне кричали и хлопали, выражая восторг и требуя продолжения. Ниэра так и светилась, польщенная всеобщим вниманием. Она улавливала в радужной какофонии ментала гораздо больше смысла, нежели я. Мне же пришлось поднять барьеры, отгораживаясь от ставшего невыносимым шума чужих эмоций.
      Неожиданно я заметил среди толпы Айра Весенина. Стоявшая рядом с ним Снежная королева Тропинина улыбнулась мне ласковой улыбкой, от которой меня тут же мороз пробрал по коже. Первая ступень первого ранга!Нет и никогда не будет у меня доверия к таким личностям!
       "Грусть. Сожаление. Стыд. Тихое извинение. Яростное стремление покарать отступника, нарушившего Кодекс телепатов и тем самым запятнавшего честь своих собратьев по рангу. Искреннее пожелание: научись когда-нибудь различать людей не по телепатическим данным, а по их делам и поступкам, Манфред…"
      Я отвел взгляд. Не хотел я с ней общаться. Не по себе мне было от этого. Телепатия - это все-таки не для меня. И внезапно со всей ясностью предвидения я понял, что Айр напрасно рассчитывает на эту женщину. У них не будет никакого совместного будущего. Между первым и вторым рангами непреодолимая пропасть. Айр оставит ее или Тропинина уйдет от Айра - так или иначе, вдвоем им осталось быть не так уж и долго. И это было по-настоящему грустно, ведь они оба искренне и горячо любили друг друга…
      Я коснулся актив-зоны балефзана. Родился чистый холодный звук, вынуждавший вспомнить свист ветра в стылую февральскую ночь. В нем отчетливо звенели тревожные нотки неясного предостережения. Я узнал мелодию, сочившуюся из-под пальцев - "Снежная Королева", одна из самых ранних моих песен, привет из далекого детства…
       В северном царстве вечной полуночи,
       Где бушуют бураны и метели метут,
       Где не знают тепла и лета не ждут,
       Где замерзла земля и застыли моря
       Навсегда, навсегда.
       Снег ложится невесомою пеной
       На озерную гладь.
       И сквозь кисею метели
       Виден замок до небес,
       Ажурный замок до небес,
       Ледовый замок до небес -
       Обитель Снежной Королевы.
      Я пел, и рождалась в душе мелодия мыслеобразов, яркая и полная как никогда. Телепаты любят красоту мыслей, замешанных на чужой боли. Пусть их инфосфера - это мир и любовь, но даже в коллективном чувстве всеобщей радости все равно таится боль, от которой не уйти, как ни старайся.
       Нет щита против силы владычицы бурь.
       Сквозь узор на стекле улыбнется тебе
       Дева снежной красы, и сражен уже ты:
       Лед на сердце, в глазах, на помертвелых губах.
       И спешишь вслед за ней
       Все скорей и скорей.
       Снег ложится белою пеной,
       Застилая следы, уходящие вдаль,
       В прекрасный замок до небес,
       Чудесный замок до небес,
       Прекрасный замок до небес -
       Обитель Снежной Королевы.
      А может высшие телепаты уже и не люди? Слишком они далеки от простых смертных. Слишком слиты со своей инфосферой. Если по какой-то причине кто-нибудь из них, утратит связь с инфосферой, он сойдет с ума и погибнет в первую же минуту. Вот поэтому нечего и набиваться в их компанию. Лучше уж бродить самому по себе…
       Север - мир вечной полуночи.
       Не цветут здесь цветы и безрадостны дни,
       Солнца нет, света нет, жизни нет без любви.
       Только холод и мрак, вечный холод и лед.
       И проносится год
       Точно миг, точно вскрик.
       Снег ложится белою пеной
       И сквозь занавесь метели
       Виден замок до небес,
       Ажурный замок до небес,
       Ужасный замок до небес -
       Обитель Снежной Королевы.
      …Зал взорвался восторгом. Айр переглянулся с Тропининой, а потом они неторопливо покинули зал, демонстративно держась за руки. Это была единственная с их стороны награда за мое старание. Почти все догадались, про кого я пел. Такое не скроешь. Наверное, Айр обиделся на меня. Я мельком подумал об этом и тут же выкинул из головы. В конце концов, на обиженных снег возят!
      Потом мы с Ниэрой пели более простые песни: "Марсианскую деву", "Зеленые холмы Земли", "Лунную тропу", "Венерианскую кошку". Нам бросали кред-карты, а я, не прекращая петь, аккуратно их подбирал. Большинство было в валюте Земного Содружества, которая котировалась куда ниже юпитеринаских долларов. Но вообще-то я пел не за деньги, а для души. Мне грели душу вовсе не денежные кред-карты, а восторженные аплодисменты и неподдельное восхищение в эм-фонах слушателей. Слава - самый сильный из всех известных человечеству наркотиков…
      Мне хорошо запомнилась маленькая, не по годам серьезная девчушка лет шести: она вместе с родителями сидела за одним из ближайших столиков. Очень симпатичная, она напоминала чем-то Кристину. Такой же овал лица, длинные вьющиеся тяжелыми локонами каштановые волосы, большие глаза… Может быть, именно поэтому я и обратил на нее внимание. После того, как я спел "Гимн восходящему Солнцу", девочка вдруг подняла на меня орехово-карие глазенки и важно заявила:
      - Ты неправильно поешь. Никого солнца на Земле нет.
      - Отчего же, - не согласился я, улыбаясь. - Оно есть, просто плотный слой облаков в небе не пропускает его лучи, поэтому…
      - Нет никакого солнца! - рассердилась соплюшка и даже пристукнула ложечкой по вазочке.
      - Почему ты так думаешь? - быстро спросила Ниэра.
      - Потому что я его никогда не видела!
      - Роза! - спохватилась мать девочки. - Не приставай к людям!
      Девочка обиделась, надула губки и принялась размазывать по стенкам вазочки остатки мороженого.
      А ведь она права. С ее точки зрения все правильно. Для детей такого возраста мир - это не рассказы взрослых и умные картинки стереосета, описывающие устройство Солнечной системы, а исключительно то, что они видят и знают сами. Небольшой мир, заключенный в незримых стенах материнской заботы. И если в границах этого мира нет места солнцу, значит, солнца на самом деле нет и никогда уже не будет, а странная песня барда - набор полнейшей чепухи. Бесполезно спорить и что-то доказывать. Ребенок знает только то, что видит. А видит он унылые, холодные, лишенные солнечного тепла и света дни разрушенной, умирающей Земли.
      Оглядывая зал, я обнаружил столик, за которым сидела четверка хорошо знакомых мне Чужих. Пацан разглядывал меня со злобной неприязнью: и без телепатии видно было, что он обдумывает какую-то гадость. Тарг держал красавицу Воркен за руку и что-то говорил ей, при этом вид у него был точь в точь как у мартовского кота, увидевшего подружку. Воркен угрюмо глядела перед собой, слова воина занимали ее мало. Орнари же Ми-Грайон наслаждался. " А'дмори абанош. Рожа кошачья, отдавшая приказ уничтожить Содатум! Пусть он хоть под десятью психокодами находился, все равно!"Инженер-социолог, как мне любезно объяснил сам Орнари. Обладающий немалой властью даже над Мином лантаргом, как говорил Айр. Любопытно, что же он здесь потерял? Ему бы следовало быть в Гринполисе на Марсе или, на худой конец, в Токадо, среди сильных нашей Солнечной системы…
      Я решил его позлить.
      Я спел балладу о девушке, любившей Чужого. Это очень трудная в исполнении баллада, как впрочем, и "Глаз урагана" и все остальные из сборника "Момент бури". Но я справился. Об этом говорила мертвая тишина, установившаяся в зале после того, как я закончил.
      - Вор! - голос вскочившего мальчишки-Чужого разнесся по всему залу. - Это землянин - вор!
      Его палец указывал точнехонько на меня. Орнари Ми-Грайон скрестил руки на груди, с любопытной улыбкой взирая на происходящее. Но в его эм-фоне бурлила кипящая смесь растерянности, недоумения и затаенной боли. В Кавинтайне жила его женщина, так мне объяснил тогда Мин лантарг…На мгновение наши взгляды встретились. Нет, среди Чужих не бывает телепатов, но мне показалось, будто между нами натянулась до предела тонкая звенящая струна понимания.Орнари Ми-Грайон отвел взгляд, но пониманиеникуда не исчезло. Это был не полноценный телепатический контакт, как мысленная речь, к примеру, но и не слепое эмпатическое сопереживание, всегда возникающее на основе простейших эмоций. Нечто неуловимое и неощутимое, дающее одному надежду на спасение, а другому… избавление? Вот когда я пожалел, что не имею ранга! Вновь посмотрел на Чужих. Ми-Грайон тарг довольно ухмылялся. Девушка сказала что-то резкое, но пацан не обратил внимания. Его глаза горели огнем фанатичной ярости.
      - Это серьезное обвинение, мальчик, - заметила Ниэра, становясь рядом со мной. - Чем ты можешь подтвердить свои слова?
      - На его музыкальном приборе знак нашего клана! Он украл балефзан у моего отца!
      - Мне его подарили, - спокойно заметил я. - И как раз это легко доказать. Вот здесь даже надпись есть на вашем языке.
      - Гнусный вор! - не унимался мальчишка.
      Ниэра взяла балефзан, осмотрела надпись и хмыкнула.
      - Подойди сюда, мальчик, - сказала она. - Громко прочти эту надпись и переведи ее на эсперанто. А я, как телепат первой внеранговой ступени, прослежу, чтобы язык твой не унизился до лжи.
      Мальчишка выскочил на эстраду. Только полностью обделенный телепатическим даром не почувствовал бы исходящие от пацана красные сполохи злобы и ярости. Взял прибор, вгляделся в надпись. Его эм-фон разом окрасился в цвет растерянности и унизительного ощущения подлого обмана.
      - Читай вслух, - безжалостно велела Ниэра.
      -  "Манфред О'Коннор асамеатан грай эвин кемма аргеш", -запинаясь, чуть ли не со слезами в голосе прочел сопляк. - "Моему другу Манфреду О'Коннору в память о нашей дружбе". И подпись - "Вейтас Хорошен". Это рука моего отца! Его почерк!
       - Видишь, ты был не прав, - рассудительно заметила Ниэра. - Извинись перед Манфредом и возвращайся на свое место.
      Какое-то время мальчишка яростно таращился на меня, никак не желая признавать очевидное. Память о стычке на лестнице жгла его душу сильнее серной кислоты. Очень уж ему хотелось наказать меня хоть за какое-нибудь преступление! И эмоции, как и водится у всех в таком возрасте, перевесили слабенький голос рассудка.
      - Ты убил настоящего Манфреда О'Коннора и присвоил себе его вещи! - выпалил мальчик мне в лицо.
      Я расхохотался, слова мальчишки показались мне невероятно смешными.
      - Нет, вы только послушайте его! Я убил меня же!
      - А кто может подтвердить эти слова? - не сдавался мальчишка.
      Ниэра бросила на меня странный взгляд. Как будто слова Чужого поколебали ее уверенность. Как будто своему телепатическому чутью она доверяла больше, чем глазам.
      - Она колеблется! - торжествующе воскликнул пацан, указывая на Ниэру. - Она знает, ты не тот, за кого себя выдаешь! Вор и убийца, ты ответишь за свои преступления!
      Молниеносным движением он выхватил нож и бросился на меня. Я резко подался назад и аккуратно перевернул сопляка вниз головой. Нож выпал из его разжавшихся пальцев и весело зазвенел по ступенькам. Я поднял руку ладонью вверх, и клинок аккуратно проплыл по воздуху в подставленную ладонь. Над вскочившими со своих мест завсегдатаями ресторана взлетело дружное изумленное "Ах!".
      Ниэра смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
      - Ниэра, - сказал я гневно, а включенный балефзан разнес мой голос по всему притихшему залу, - ты по-прежнему сомневаешься, что я тот, за кого себя выдаю?
      - Нет, - ответила Ниэра через какое-то время. - Прости мне мое секундное замешательство. Твой психопрофиль сильно изменился за последние полтора года. Но ты все тот же Манфред О'Коннор, которого мы все когда-то знали.
      Я спустился с эстрады, подвешенного вниз головой мальчишку потащило за мной. Столик, оказавшийся на моем пути, я обогнул, а вот незадачливого обвинителя приложило со всего маху. Щепки так и брызнули во все стороны. Я покосился в сторону Чужих. Орнари Ми-Грайон как раз сделал знак своему брату и девушке, чтобы те сидели тихо и не вмешивались. Ну, меня это вполне устраивало.
      Я отправился к бару. Ниэра уже успела куда-то испариться: у нее всегда было поразительнейшее чутье на неприятности. Я взял выпивки, немного еды и устроился за свободным столиком, начихав на табличку "Заказано". Мальчишка повис как раз напротив меня. Я слегка опустил его, так, чтобы между вытянутыми кончиками пальцев и полом оставался зазор в несколько сантиметров. Пацан извивался в отчаянных попытках освободиться, но истошного крика не поднимал, и это мне понравилось. Сам влип, самому теперь и выкручиваться. Как в переносном, так и в буквальном смысле.
      - Нехорошо бросаться с ножами на людей, - приступил я к воспитанию. - Я тебя убить мог, дурень, понимаешь?
      Ответом мне было злобное сопение.
      - Клинок хороший, - сказал я, рассматривая выгнутое лезвие. - Знатная сталь. А здесь у нас что?
      - Не трогай! - испуганно взвизгнул пленник, но было уже поздно.
      Тонкий луч с шипением пронзил воздух в опасной близости от его головы и проделал в ковровом покрытии дымящуюся дырочку сантиметров в семь диаметром.
      - Мощный лазер, - с уважением произнес я. - Занятная штучка. Интересно, где тут спрятан энергоблок?
      - Отдай немедленно!
      - Ха! Наглый ты, как я погляжу, Мальчишка яростно извивался, безуспешно пытаясь освободиться.
      - Подлый трус! - пыхтел он, смешивая слова эсперанто с непонятной тарабарщиной своего метаязыка. - Отпусти меня и дерись, как подобает мужчине! Убийца! Негодяй! Презренный вор! Как ты посмел поставить меня в такое унизительное положение?!
      - Не поставить, а подвесить, - лениво поправил я, отрезая конфискованным ножом кусок хорошо прожаренного мяса.
      Пацан так и взвыл от бешенства. Еще бы, осквернять боевое оружие прикосновением к варварской пище! Да еще намек на любимый вид наказания преступников - смертную казнь через повешение! В конце концов, мне надоело выслушивать поток инопланетного мата, в котором я, ко всему прочему, ни черта не смыслил. Я крутанул сопляка вокруг своей оси и хорошенько встряхнул, едва удержавшись от того, чтобы не приложить его личиком о клумбу с ершистыми от колючек марсианскими кактусами. В сердце начал закручиваться неуправляемый водоворот бешеной боевой ярости. Еще немного и сорвусь. Этого еще не хватало!
      - Раз уж висишь возле моего стола, - прошипел я, склоняясь к побагровевшей физиономии Чужого, - будь добр висеть молча! Ты мне аппетит портишь!
      Он понял меня прекрасно, так как рот захлопнул мгновенно. Ну, а от злобного взгляда еще никто не умирал. Я развернул пленника так, чтобы он висел мордой к залу, и принялся за еду.
      Видя, что Чужие не собираются немедленно вмешиваться в судьбу своего незадачливого соплеменника, на нас перестали обращать внимание. Снова зазвучала музыка, на эстраде начали танцевать, кто-то смеялся, кто-то ругался… Жизнь, в общем, пошла своим чередом.
      - Уважаемый господин О'Коннор, могу ли я побеседовать с вами?
      Я поднял голову и увидел Орнари Ми-Грайона. Он стоял у моего столика, положив руку на спинку стула, и с любопытством меня рассматривал.
      Нет, на Чужих я в свое время насмотрелся на Содатуме, да и на Земле тоже. Взглянешь на него - человек как человек: две руки, две ноги, голова там, два глаза, один нос и один рот - все, как полагается. Рост, правда, не меньше двух с лишним метров, так ведь и среди людей такие дылды попадаются. Говорят смешно, с этаким слабым мурлыкающим акцентом, но мало ли как можно говорить на той же Земле, где проживает несколько сотен национальностей одновременно. И на этом сходство, пожалуй, заканчивается. Уши у этих ребят по-кошачьи острые, торчат на самой макушке и шевелятся совсем как у кошек, нос опять же кошачий, плоский, уголки губ чуть загнуты кверху и оттого кажется, что на лице застыла вечная чеширская улыбка. На руках по четыре пальца и каждый оснащен толстым крючком прячущегося в подушечке черного острого когтя. На ногах, наверное, тоже когти имеются. Ну, и глаза, конечно. Огромные, в пол-лица, зрачок кошачий, вертикальный, а белка вовсе нет, цвет в основном синий или зеленый, разной степени насыщенности. А уж манера выражаться…
      "Уважаемый господин О'Коннор, могу ли я побеседовать с вами?"
      Попробуй, пойми, это он, сукин кот, из вежливости или же просто издевается?
      Одно слово - Чужие. Впрочем, бойцы они отменные, и за это я их уважаю. И дисциплина у них что надо. Слово старшего - закон в высшей инстанции: сказал сидеть и не дергаться, вот подчиненные и сидят, сопят от злости, но молчат в тряпочку. Это на Земле законы существуют для того, чтобы их нарушали все, кому не лень. А Чужие с нарушителями не церемонятся. Галстук на шею - и привет. Да и в языке, по слухам, даже слова такого нет - "взятка".
      Цивилизация! Есть чему позавидовать. Нам до них далеко.
      - Уважаемый господин О'Коннор, могу ли я побеседовать с вами?
      - Разумеется, можете, - благосклонно покивал я. - И не зовите меня господином, пожалуйста.
      - Как скажете. А как же мне тогда вас называть?
      - Просто по имени. Манфред.
      - Тогда и вы зовите меня просто Орнари.
      Нет, этот парень мне определенно нравился. Даром, что Ми-Грайон. Зовите меня просто Орнари, каково?! Тарг, например, удавился бы, но ни за что не позволил называть себя просто Арэлем. Даже Ниэра звала его по имени только за глаза. Какая же это женщина умудрилась породить столь разных по внешности и характеру сыновей?
      Орнари Ми-Грайон уселся напротив меня, по-особому поджав ноги. Некоторое время мы разглядывали друг друга с доброжелательным любопытством. Обычно я к Чужим спокойно отношусь, без особого восторга, но и без неприязни. А вот именно этот тип мне нравился. Уж очень он отличался от всех тех, с которыми мне доводилось общаться.
      Я покосился в сторону мальчишки, не прекращавшего отчаянных яростных попыток дотянуться до пола, повернул его лицом к себе. Да, мне не показалось, определенное сходство между ними было.
      - Сын моей сестры, - пояснил Орнари, перехватив мой взгляд. - Уважаемый Манфред, может быть, вы его все-таки отпустите?
      - Ну, вот еще, - недовольно проворчал я. - Пусть повисит. Может, ума наберется, да впредь думать будет, прежде чем бросаться с ножами на кого бы то ни было!
      Орнари Ми-Грайон посмотрел на племянника с большим сомнением и поинтересовался:
      - И как долго он будет набираться ума?
      - Трудно сказать, - пожал я плечами. - Полчаса, час. Пока поле не рассеется.
      - А оно рассеется?
      - Конечно, не сомневайтесь, - заверил я, ведя пальцем по актив-зоне балефзана. Рождалась бездумная легкая мелодия, негромкая и безнадежно печальная.
      - Манфред, вы неплохо играете, - заметил Чужой.
      - Да? - отозвался я, проводя пальцем в обратном направлении.
      - Действительно неплохо. Я бы даже сказал, что вы наделены немалым талантом. Но, простите, кто был вашим учителем?
      - Ах, вот что вас интересует, - устало вздохнул я.
      - Правильно, - согласился Орнари. - Меня интересует судьба одного моего родственника. И мне кажется, что вы способны прояснить ответы на многие вопросы.
      - Не все так просто, - невесело улыбнулся я. - Орнари, вы знакомы с методикой психокодирования?
      - Наслышан. На себе не опробовал, но общее представление имею.
      - Тогда вы должны понимать, что обсуждать судьбу вашего родственника я стану только и исключительно в присутствии Мина лантарга.
      - Ах, какая досада! - прищелкнул языком Орнари. - Но, может быть…
      - Нет, - отрезал я. - Психокод непреодолим. Вам его не снять никакими допросами и пытками. В лучшем случае я превращусь в пускающего слюни идиота. В худшем - умру, и мое знание умрет вместе со мной.
      - Удивительно, - произнес Орнари с нехорошей усмешкой. - Перспектива превращения в безмозглого идиота отчего-то пугает вас меньше, чем физическая смерть. Я все-таки предпочел бы второе…
      - Ну, я - не вы, - развел я руками. - Сумасшествие для нас лишь досадная неприятность, вроде банального насморка и не более того. При таком-токоличестве врачей-телепатов какогоугодноранна! А вот физическая смерть - это уже необратимо, это уже навсегда.
      - Но есть же разница между легким душевным расстройством и полной потерей личности?! А что может быть хуже утраты собственного Я?
      - От психотропных средств и гипноизлучения себя не потеряешь, - возразил я. - А вот когда в твоей черепушке ковыряется телепат высшего ранга - это куда хуже.
      - Да, я слышал, что психокодирование - это довольно болезненная процедура.
      - Иногда, если нет другого выхода сохранить ценную информацию, она внедряется в сознание в виде зашифрованного пакета переживаний. Такая информация всегдакодируется на уровне простейших эмоций. Боль и прочие, связанные с данной процедурой неудобства, отступают на второй план перед необходимостью донести все необходимые сведения до адресата. Редкий случай, когда цель оправдывает средства.
      - Цель оправдывает средства, - задумчиво повторил Орнари.- Знакомые слова! Кажется, я впервые услышал их от Главного генетика Ганимеда, уважаемого господина Ольмезовского…
      - Вы общались с Ольмезовским? - удивился я.
      - Конечно. Не ради собственного личного удовольствия, разумеется, а по делу.
      - Смелый вы, однако, - с уважением произнес я.
      - Сопроводительный эскорт из десяти воинов с шайерхами всегда придает должный уровень уверенности и смелости, - заметил Ми-Грайон. - Особенно когда у собеседника нет за спиной ничего равноценного.

8