Вертолет высадил отпускников и сразу улетел. Как и положено по чину, командовать стал генерал. Втроем рыбаки быстро поставили палатку и размотали снасти. Дмитрюков попытался было блеснить, но даже верхогляд, бурливший поверху в скоплении мальков, не прельщался на красивую приманку.
      - Похоже, ветродуй наш прав: циклон не пройдет стороной, - сделал заключение Родионов. - И барашки на юго-западе видите как быстро начали расти? Хорошо, если обойдется без тайфуна.
      - Какой ещё тайфун? - не согласился генерал. - Ветерок не шелохнет.
      - Затишье перед бурей, - стоял на своем подполковник. - Надо палатку как следует закрепить. - Забросил с приманкой удочки и спиннинг и, найдя на берегу увесистый булыжник, стал забивать им глубже в песок металлические костыли.
      - Все равно здесь прекрасно! - вмешался в их разговор Врабий. Посмотрите, какой простор, какое чудесное небо и какой могучий, величественный Амур-Батюшка! Даже если тайфун нагрянет. Как это у Горького: "Пусть сильнее грянет буря!"
      У Аркадия Борисовича действительно так радостно и хорошо было на душе, что он не огорчался даже тем, что ничего примечательного не рассмотрел сверху и рыба не клевала, предпочитая наживке мелкоту, которая стайками собиралась на отмели. Он расставил удочки и закидушки и расхаживал вдоль берега, напевая себе под нос веселую песенку: "Пан поручик, вашу дочку капитан обидел..."
      - А я слышал народную примету, - отреагировал на его восторги Родионов, настроение которого, как заметил Аркадий Борисович, оставалось желать много лучшего; и объяснил это прежними стычками генерала с подполковником, уверенный, что Дмитрюков отправился на рыбалку с подчиненным, чтобы наладить отношения, - тайфун - к несчастью. И как тут не поверишь в примету - помните майский тайфун? После него наш Соболевский погиб, а меня чуть ли в убийстве не обвинили.
      - Да как не помнить, когда и меня этот тайфун до печенок достал, до сих пор неприятности как из рога изобилия сыплются, - отозвался следователь. - Но дело, по-моему, не в приметах, а совпадении. Чаще всего в явлениях природы мы привыкли наблюдать негативные стороны. А если посмотреть с другой стороны, то можно доказать обратное, что тайфун доброе предзнаменование: к вам вернулась жена, я побывал в Алуште и могу заверить, что это были лучшие дни моей жизни. Да и генерал, по-моему, извлек из прошлого немало полезного.
      - Вон как вы повернули, - усмехнулся Родионов. - Что ж, пусть будет по вашему, тайфун - добрый вещун. Посмотрим, каким он ныне окажется.
      А на юго-западе облака росли как воздушные шары, будто надуваемые гигантскими мехами. Росли, поднимаясь ввысь и растекаясь по горизонту, темнея и принимая более контрастные очертания - уже не круглыми белыми барашками, а нагромождением громадных валунов у подножия возвышающихся за ними гор. Особенно могучим и быстро растущим казалось облако, двигавшееся прямо на островок. И когда его вершина стремительно изменилась, став похожей на наковальню, Родионов уверенно заявил:
      - Быть грозе с ливнем.
      Приближение тайфуна нисколько не волновало Аркадия Борисовича. Наоборот, он чувствовал прилив энергии, радости. И не считал предосудительным скрывать свой восторг.
      - Вы только посмотрите на вершину облака! Это же настоящая золотая корона. И будь я художником, непременно запечатлел бы этот пейзаж на холсте.
      То, что он назвал короной, а Родионову представилось наковальней, действительно заслуживало кисти художника: белоснежный кокошник на голубом фоне, переходящий по краям в дымку, сквозь которую просвечивали лучи солнца и золотили его, создавали необычную, прямо-таки сказочную картину, от которой трудно было отвести взор. А внизу облако стало уже темно-сизым, темнело и гнало впереди себя неподъемные валуны. Один валун будто бы рассыпался в пыль и завихрился, поднимая с земли на сотни метров всевозможные предметы; вода в протоке почернела, заходила рябью, словно дрожа в испуге, и вдруг ударила в берег крупными волнами.
      - Сматываем удочки, рыбаки-чудаки! - крикнул Родионов и, первым, выбрав снасти, помчался к палатке. Там, схватив уже ранее использованный вместо молота камень, он лихорадочно стал забивать вокруг палатки дополнительные костыли.
      - Веревку бы, - высказал вслух тревогу. - Придется лесками крепить.
      - У меня есть миллиметровка, - подоспел Аркадий Борисович. - На тайменя приготовил. Она прочнее любой веревки.
      - Давай сюда.
      Через полчаса, перед самым вторжением тайфуна на остров, они надежно закрепили палатку и, с шутками и прибаутками, закрывшись изнутри, стали раскладывать на брезенте закуску.
      6
      Тайфун бушевал всего несколько минуть и захватил остров лишь левым крылом, обрушив всю силу на правый берег Амура, выворачивая там деревья, срывая листья и кружа их в небе подобно птичьей стае. Эдик лежал в кустах и наблюдал за происходящим. В землянку он побоялся идти: прибывшие на остров летуны наверняка знают о ней, и, когда буран унесет их палатку, - он был почти уверен в этом, - они рванут туда. А встречаться с ними в открытую желания у него не было.
      Но палатка выдержала и, едва ветер стих, летуны вылезли и занялись рыбалкой. На этот раз им везло, рыба стала клевать как после длительной голодовки - все трое то и дело выбрасывали на берег карасей, сазанов, реже - сигов.
      В Эдике проснулся рыбацкий азарт - так хотелось бросить свое укрытие и спуститься к воде, поймать хотя бы пару сигов, мясо которых, пахнущее свежим огурцом, он очень любил. Но... важнее было понаблюдать за прибывшими, досконально выяснить все их слабые и сильные стороны. То, что он задумал на сей раз, покруче прежних его деяний. Задушить бухгалтершу, прихлопнуть старикашку сторожа ни труда особого, ни риска не представляло. А тут три бугая, один другого здоровее. Военные. А военные, даже летуны, и спортом занимаются, и различные приемы единоборства отрабатывают. Вероятнее всего, и оружие при себе имеют. Пистолет же ему сейчас нужен как воздух на пути в Японию без стычек не обойтись...
      О чем разговаривали летчики, ему не было слышно. Да это для него и не столь важно. Важно, что они уже малость поддали. Значит, есть у них водочка, и вечером под ушицу они хлебнут покрепче. И сон их будет безмятежнее.
      Эдик потрогал на поясе небольшой тесак в ножнах, приобретенный ещё после отсидки на Колыме за ограбление таксиста. Глупый ещё был, за мелочевкой гонялся... Благо, президент после своего избрания амнистию объявил... Теперь с кучей долларов очень обидно будет попасться... Нет, надо продумать каждый свой шаг, каждое свое движение. "Терпение, мой друг. Терпение", - как говаривал киногерой. И он, Фонарев Павел, по кличке Эдик, будет терпеть столько, сколько потребуется, дождется, когда эти служивые дьяволы насытятся ушицей, напьются и отдадутся во власть Морфея. А он, Эдик, поможет им уснуть вечным сном.
      7
      Генерал откупорил вторую бутылку и наполнил складные стаканчики, которые возил с собой вот для таких случаев - и места занимают мало и годятся, хоть для водки, хоть для чая.
      - За что теперь выпьем? - Обвел взглядом своих коллег. - За удачную рыбалку мы пили, за безаварийность полетов пили. Теперь я предлагаю выпить за первую жену.
      - За первую я не согласен! - Категорично запротестовал Аркадий Борисович. - Лучше за вторую, которой пока у меня нет, но надеюсь будет.
      "Захмелел следователь, - отметил Родионов. - А глаза генерала, поблескивая в свете аккумуляторного фонаря, были абсолютно трезвы, хотя они вдвоем с Аркадием Борисовичем опорожнили бутылку "Смирновской". Тренированный", - усмехнулся про себя. Несмотря на то, что отношения между ними вроде наладились - генерал первый пошел на сближение, даже извинения попросил и в знак примирения вот сюда на рыбалку вытянул, обида в глубине души Владимира Васильевича до сих пор не утихла. Разумом вроде бы и оправдывал его - должность обязывает быть строгим, - а сердце не отходило, при одном упоминании о прошлом начинало саднить. Вот и теперь - "За первую жену". Несомненно, это шпилька в его адрес. Он и раньше осуждал решительный шаг Родионова: "Зря ты Ольгу выпроводил. Она тебя любит. Сама вернулась и пять цистерн топлива притаранила..."
      - Если за первую, то только за вашу, - поддержал Аркадия Борисовича Родионов.
      - А я и за вашу, - ухмыляясь, стоял на своем генерал. - Первая жена, к вашему сведению, это не твоя Ольга, не твоя Нонна, - повернулся он к следователю. - Первая жена - это служба. Профессия, то есть работа. И если вы любите свою первую жену, дела у вас идут неплохо, и вторая будет любить. - Генерал обвел спутников насмешливым взглядом, довольный произведенным эффектом. - Так за первую жену. - Поднял стакан и одним глотком опорожнил его.
      Родионов и на этот раз лишь пригубил - сегодня водка почему-то не шла, обжигала внутри, словно бензином, потому он воздерживался. Генерал заметив недопитую рюмку, съехидничал:
      - Выходит, ты ни за первую, ни за вторую не хочешь пить. Разлюбил бесповоротно?
      - Профессию свою, дело не разлюбил, - возразил Владимир Васильевич. В противном случае давно бы подал бы рапорт. Что же касается остального длинный разговор. И я вам уже объяснял: можно все простить, кроме предательства.
      - Но Филатова ты же простил!
      - Филатов - другое дело. Летчик он - Божьей милостью, и организатор хороший. Человек только дрянной. Теперь это узнал весь личный состав... Трудно ему будет у нас восстановить свой авторитет. Сумеет - значит, осознал ошибки, исправился. Не сумеет - на то воля Божья, - развел руками Родионов.
      - Психолог, - снова усмехнулся генерал. - Философ. Ну, ну, воспитывай. А мы ещё махнем по единой. - И наполнил стаканы.
      - Я уже того, - громко икнул Аркадий Борисович. - Наверное, хватит. А то зорьку просплю. Завтра мы столько надергаем... - Но все-таки выпил, сунул в рот кусочек сыра и на четвереньках отправился к своему надувному матрасу. - Адью, спокойной ночи. И пусть вам молодые, красивые бабы приснятся. Только не вздумайте на них жениться - все они шлюхи, вампиры... Вампиры, мать их... Суки, па-пад-лы, - и отключился, захрапел.
      Дмитрюков выпил ещё рюмку и тоже улегся на своем надувном матрасе. Родионов сложил остаток пищи в целлофановые пакеты, закрыл пробкой остаток "Смирновской" и выключил фонарь.
      Спать ему совсем не хотелось - будто вместо водки напился женьшеневой настойки, и он лежал с открытыми глазами, думая над словами генерала, напомнившего об Ольге, и о пьяном резюме Аркадия Борисовича. Вот и рассуди, кто из них прав. Генерал, слышал Владимир Васильевич, женился в тридцать пять на студентке мединститута моложе его аж на десять лет, хотя сам, кроме роста, ничем выдающимся не отличается, а живут душа в душу. Следователю, похоже, не повезло: из его реплик можно судить, что не жена у него, а мегера. А он-то настоящий психолог - вон как быстро в ситуации с убийством разобрался и вычислил преступника. Не то, что полковник Вихлянцев... А в личной жизни непростительный прокол допустил, теперь мается... Почему не расходится? Дочь жалко?.. Вероятно... А прав ли он, Родионов, что не простил Ольгу? Ведь любил же её, и теперь сердце по ней болит - лучше, красивее и добрее, он не встречал. Так в чем же дело? Может, снова разыскать её и попросить вернуться?.. И что это будет за жизнь? Между ним и Ольгой будет всегда стоять маленький, косоглазый япошка, который у Владимира Васильевича, вызывал почему-то чувство гадливости... Нет, такой семьи он не хочет... Разорванное без узла не свяжешь...
      "Но Филатова ты же простил!" - вспомнился укор генерала. Да, Дмитрюков оказался более строгим к предателю: когда Филатов попросился в другую часть, он предложил ему должность рядового летчика. "Но это же понижение на две ступени?" - ошарашенно промямлил майор. "Верно", - подтвердил свое решение генерал. "Но за что?" - ещё больше удивился Филатов. "За предательство, - ответил генерал. - Ты в трудную минуту бросил командира. Считай в бою. А знаешь, чего заслуживал такой летчик на войне?"...
      Этот разговор передал Родионову сам Филатов. Он никак не мог согласиться с мнением генерала и уверял, что никакого компромата на командира Вихлянцеву не давал. Наоборот, де, защищал его, а что жена сболтнула лишнее, тоже, мол, не по злобе, а по женской глупости. И просил прощения, чуть ли не на колени становился. Очень не хотелось Филатову уходить с понижением. И трудно сказать, что его больше волновало, потеря авторитета или денег. Хотя в другой части не знали бы о его подлости, легче было бы людям смотреть в глаза. А здесь мало найдется таких, кто станет относиться к нему по прежнему. Может, презрение подчиненных, постоянное чувство вины заставит его изменить свое отношение к людям...
      Раздумья Родионова прервал чуть слышный шорох за стеной палатки, будто кто-то шел осторожно, крадучись. Владимир Васильевич затаил дыхание, прислушался. Ночь была такая тихая, что храп Дмитрюкова и Врабия, казалось, распугал на острове всех насекомых. И кроме сопенья и рычания соседей, будто состязавшихся друг с другом в громкости, никаких звуков. "Померещилось, - решил Родионов. - Пора спать".
      Но только он закрыл глаза, как снова зашуршал песок. Тяжелые осторожные шаги никак нельзя было спутать с храпом. Владимир Васильевич приподнял голову. Ночь была такая темная, что увидеть сквозь ткань палатки тень остановившегося рядом человека не представлялось возможным. И все-таки он чувствовал всем своим телом, осязал присутствие постороннего. В какой-то миг даже показалось, что увидел его тень.
      Человек постоял, подошел к клапану, закрывающему вход в палатку. Зашуршал по ним рукой, ища, видимо, завязки. Не нашел, поскольку их снаружи и не было - палатка закрывалась изнутри. Снова постоял, не иначе, прислушивался. Дмитрюков продолжал храпеть, выводя замысловатые рулады, а Врабий вдруг затих, похоже, тоже услышал шорох и затаился.
      Внезапно ткань затрещала, негромко, как под рукой опытного портного, умело орудующего острым ножом. Родионову вспомнился "шутник", обрывавший в пьяном виде лески и похитивший два рюкзака. И этот незваный гость лез в палатку явно не с благими намерениями.
      Владимир Васильевич нащупал рукой булыжник, которым днем забивал костыли и в суматохе машинально захватил его в палатку. Встал сбоку прорехи и увидел на небе звезды. Прореха раздвинулась, и в неё просунулась чья-то голова. Бесшумно поднялся следователь и стал по другую сторону прорехи. Родионов прикосновением руки дал понять, чтобы не мешал ему и ударил по голове булыжником. Злоумышленник рухнул на землю.
      От шума проснулся и вскочил на ноги Дмитрюков.
      - Включите фонарь! - крикнул Родионов, придавив коленом упавшего.
      Когда вспыхнул свет и Владимир Васильевич приподнял голову незваного гостя, все увидели лицо с короткой бородой и усами, довольно ещё молодое, симпатичное. На мужчине был рыбацкий непромокаемый костюм, добротные импортные ботинки с высокими голенищами. Рядом лежал выпавший из его руки остро отточенный тесак. Мужчина тем временем пришел в себя и зарычал, подобно зверю, с ненавистью глядя на обитателей палатки.
      - Вот это щуку ты заловил! - с усмешкой воскликнул Дмитрюков.
      Врабий неотрывно и пристально вглядывался в лицо поверженного. И вдруг заключил:
      - Не щуку, а хищника пострашнее. Я более трех месяцев ловил его. Это же Фонарев, по кличке Эдик. Подержи, я руки ему скручу. Смотри, Родионов, вот человек, за чьи преступления ты чуть было не угодил под суд. Теперь, надеюсь, он сполна ответит за свои грехи.