А Пшонкин уже крутил катушку и приговаривал:
      - Вот она, вот она на уду намотана.
      На палубу плюхнулись сразу три рыбины, извиваясь на леске, разбрызгивая мелкие капли воды. Пшонкин отцепил их и бросил в стоявшее рядом ведерко. Валунский, воспользовавшись, тем что около начальника службы безопасности никого нет, подошел к нему и забросил удочку.
      - Как ты, Олег Эдуардович, относишься к братьям Фонариным? - напрямую спросил Валунский.
      - Я ко всем отношусь хорошо, кто не представляет ни нам, ни государству угрозу, - шутя ответил Пшонкин.
      - Значит, считаешь, что Фонарины не представляют нам угрозу. А знаешь, сколько морепродуктов они вывозят за границу и какой ущерб наносят государству и нашему населению?
      - Знаю. Знаю и то, что делают они все на законных основаниях. Не мы с тобой давали им разрешение торговать на льготных условиях с заграницей. И тут ничего не поделаешь. Как в той басне: око видит, а зуб неймет.
      - Но это же открытый бандитизм! - воскликнул Валунский. - Они ни с кем не считаются, создали свои органы правопорядка, не платят налоги. Так скоро и всю власть захватят. Надо что-то предпринимать. Нельзя больше терпеть.
      - Посоветуй что делать? Конкретно.
      Валунский задумался.
      - Не знаю, - сказал после небольшой паузы. - Но скоро и вам нечем будет зарплату платить... А "ПАКТ", прибравший к рукам все коммерческие структуры, жирует, миллиарды в заморские банки на свой счет кладет, братья Фонарины тоже концерн создали, никому не подотчетны. А кто мы с вами, любезный Олег Эдуардович, власть или не власть? Они смеются над нами, глумятся над нашей беспомощностью.
      - Если б только они, - вздохнул Пшонкин. - Ты думаешь, у меня не болит от этого голова? Пухнет от дум и от беспомощности. Ведь что получается? Чем больше народ нищает, тем больше появляется преступников. А чтобы бороться с ними, надо увеличивать органы правопорядка. А из чьего кармана платить им? Из кармана рабочих. Значит, снова обирать их, двигать за грань нищеты. Замкнутый круг... Но кое что, разумеется, делаем. Кое-где по закону, а кое-где и в обход, как и ты, - с веселинкой глянул в глаза губернатору начальник службы безопасности. - Прижму я твоего заклятого "друга" Тучинина, раскошелится он перед выборами: не резон ему менять губернатора новая метла может и его вымести. - Пшонкин выкрутил спиннинг с очередным уловом, отцепил с крючков навагу и, не глядя на губернатора, спросил приглушенно: - Слышал, команду в Японию собираешься отправить?
      Валунский чуть не свалился за борт от услышанного: неужели Пшонкин и на катере всюду установил подслушивающее устройство? Не успел поговорить с капитаном - уже известно начальнику службы безопасности... Хотя о продаже оружия ему могло быть известно ранее.
      - Собираюсь, - признался он.
      - Верный ход, - одобрил Пшонкин. - Подбрось мне оттуда "Тойоту", знакомый генерал из Москвы просил. Как откажешь?.. Все мы друг от друга зависим. А не будем держаться вместе - вшивые демократы вмиг нас раздавят...
      Их беседу прервала появившаяся на палубе Виктория.
      - Аркадий Борисович, все готово, можете спускаться в салон.
      Голос её, как и прежде, был грустным. Но Валунскому сейчас было не до нее.
      - Сделаем, Олег Эруардович, - сказал он Пшонкину и пошел приглашать всех за стол.
      10
      Длинный почти во весь салон стол был накрыт как в лучших ресторанах высшего класса: застлан белоснежной скатертью, сервирован дорогой посудой по две тарелки на каждого для рыбных и мясных блюд, ножи и вилки с мельхиоровыми ручками, хрустальные рюмки и фужеры. И закуска была поистине царская: севрюга и калуга горячего и холодного копчения, сервелаты и беконы, салаты из свежих овощей, красные, будто только с грядки, помидоры, яблоки и виноград. А посередине стола выстроились как солдаты на строевом смотре бутылки с коньячными, водочными и винными напитками. Балакшин постарался на славу. Где только он все это добывал.
      Валунский глянул на его сияющее от довольства личико и кивнул в знак благодарности - не подкачал.
      - Ну, Аркадий Борисович, быть тебе губернатором ещё два срока! восторженно воскликнул Тюренков, остановившись у стола и зачарованно окидывая взглядом выпивку и закуску. Потер в предвкушении предстоящего руки. - Люблю повеселиться, как говорил Остап Бендер, особенно пожрать. - И стал разворачивать кресло, чтобы сесть, не обращая внимания на появившуюся позади девицу.
      - Разрешите рядом с вами, Петр Викторович? - не стала ждать приглашения девица, мило улыбаясь начальнику управления ВД.
      Он удивленно вскинул на неё взгляд, оглядел с ног до головы.
      - Садись, красавица, - начальственно разрешил он, даже не сделав попытку помочь развернуть ей кресло. И когда она села, спросил: - Как зовут тебя?
      - Люся, - ответила девица и пожурила: - Мы же с вами знакомились.
      - Разве вас запомнишь? Все беленькие, как из одного инкубатора, сострил генерал и громко рассмеялся.
      "Да, культуры у наших генералов, как у бравого солдата Швейки, подумал с сожалением Валунский. - Не зря столько анекдотов про поручика Ржевского ходит. Хоть и официантка она, проститутка, тем более нам достоинство надо держать."
      Ему, как хозяину катера и губернатору, предстояло возглавить застолье и сесть во главе стола, но то ли Виктория своей надутостью испортила ему настроение, то ли разговор с Пшонкиным и Балакшиным о Приморской акционерной компании товаропроизводителей и объединении "Дальморепродукт", вышедших у него из-под контроля и не ставящих губернатора ни в грош, то ли другие причины, но ему хотелось побыстрее закончить этот уик-энд, уединиться и, ни о чем не думая, поваляться на диване, забыть обо всех делах и тревогах.
      Он подошел к своему креслу и произнес без всякого пафоса:
      - Господа, у нас, как и всюду на флоте, запросто, без церемоний и громких тостов. Наливайте, кто что желает, пейте и ешьте, кому что нравится. Мужчины ухаживают за дамами, дамы - за мужчинами. У кого какие будут претензии, предложения, прошу в письменном виде после обеда. Бумагу и ручки каждый найдет в каютах, куда можете отправиться на отдых, когда все выпьете и съедите. Не забудьте оставьте местечко для ухи - нашего коронного блюда, которого, уверен, никто ещё из вас не едал.
      Он сел рядом с Пшонкиным, который уже обхаживал Регину, официантку из ресторана "Приморье", наливая ей коньяк. По другую сторону посадил Викторию. Спросил как можно мягче и ласковее, желая поднять у неё настроение:
      - Что будем пить, милая?
      Виктория кивнула на пузатую бутылку с французским коньяком.
      Валунский налили ей и себе по полрюмки - пить ему сегодня не хотелось. Не успел он пригубить, как Виктория осушила рюмку. Закусила маслинами и сама наполнила себе вторую.
      - У тебя неприятности? - попытался вызвать её на откровенность губернатор.
      - Ты что, пригласил меня сюда на душеспасительную беседу? огрызнулась Виктория, чего с ней раньше никогда не бывало.
      "Птичка выпускает коготки, - ещё более раздражаясь, подумал Валунский. - Пора их подрезать."
      - Какая тебя муха укусила? - Спросил сердито.
      - Никакая не муха, - сбавила тон Виктория, уловив в голосе Хозяина грозные нотки. - Просто плохо себя чувствую.
      - Сказала бы раньше, я не стал бы тебя беспокоить.
      - Ничего, "Наполеон" вылечит, - она выпила до дна и эту рюмку. - А ты почему не пьешь? Генералов боишься?
      - Что ты мелешь? Почему я должен их бояться?
      Она пожала плечами.
      - Ты тоже не в своей тарелке, я же вижу.
      - Ерунду несешь. - Он налил коньяку и выпил. - Здесь мои друзья, ты это прекрасно знаешь.
      Она ехидно усмехнулась.
      - А правда, что два тигра в одном лесу не уживаются?
      - Правда, - зло подтвердил Валунский. - Как и то, что болтливой сороке люди не позволяют строить гнездо у своего дома.
      "Завтра же выгоню её, - решил он. - Слишком много позволять себе стала." Настроение окончательно испортилось, и он стал пить коньяк, демонстративно не обращая больше внимания на свою секретаршу-любовницу.
      А за столом шел пир горой. Мужчины и девицы пили и ели, будто проголодавшиеся бомжи, и были уже в такой степени опьянения, что не стеснялись соседей. Тюренков гладил своей пассии колено, Белецкий обнимал девицу, а Регина, хохоча и дурачась, намеревалась забраться в ширинку к начальнику службы безопасности. Пшонкин не выдержал и первый поднялся из-за стола, махнув рукой на матроса, принесшего уху, потащил Регину в каюту.
      Валунский с тоской в сердце наблюдал за происходящим, невольно вспоминая кадры снятого фильма скрытой камерой, запечатлевшей во всей красе прелюбодеяние начальника муниципальной милиции Потехина. "А чем мы лучше? спрашивал он себя. - Не берем со своих любовниц взяток? А пьем и едим за чей счет? Трудягам зарплату не каждый месяц платим, а сами жируем, как таймени вокруг кеты, когда она икру мечет... Разве о такой перспективе мечтал ты, господин Валунский, когда тебя назначили губернатором, разве такие давал обещания? Хотел весь мир перевернуть, сделать край показательно-процветающим, людей - богатыми и счастливыми, показать как надо руководить и работать. А что из этого вышло? И только ли по твоей вине?.. Никто никого не хочет признавать, никто никому не хочет подчиняться, будто нет законов, нет власти. И он, губернатор, чтобы выбить деньги, должен идти на нарушение правил, своих обязанностей, своих обещаний. Разве думал он когда-нибудь, что позволит себе такое. В юношеские годы он презирал тех, кто искал себе друзей, чтобы извлечь какую-нибудь пользу. А теперь сам дружит не с теми, кто близок по душе, по характеру, а по выгоде. И никуда от этого не уйдешь, ничего не поделаешь...
      Виктория подала ему тарелку с ухой, сказала ласково:
      - Поешь, Аркадий Борисович, ты совсем ни к чему не прикасался. Тебя, видно, тоже какая-то муха укусила?
      Он хлебнул уху. Вкус её действительно был необыкновенный - ароматная, сладковато-острая она живительным бальзамом разлилась во рту и покатилась внутрь, возбуждая аппетит. Он с жадностью стал есть. Когда закончил и поднял от тарелки голову, в салоне, кроме него и Виктории, никого не было. Виктория держала в руке рюмку с коньяком и громко икала. Он встал, взял её под руку и повел в свою каюту.
      Виктория плюхнулась на мягкий диван, спросила заплетающимся языком:
      - Раздеваться?
      - Может, ещё выпьешь? - пошутил он, кивнув на сервант, за стеклом которого виднелись пузатые бутылки с красивыми этикетками.
      - Давай, - кивнула она.
      - А плохо не будет?
      - Хуже не бывает.
      - Ты чем-то недовольна? - насторожился Валунский.
      - Довольна. Только меня скоро посадят, - ляпнула она.
      - Посадят? За что? - Валунский видел, что Виктория не шутит.
      - За то, что убила бывшего своего хозяина Бориса Ивановича. Ты слыхал об этом?
      - Слыхал, - опешил Валунский. - Ты его убила?
      - Нет, не я, но обвиняют меня. В ту ночь я была у него.
      - Ты трахаться к нему ездила?
      - Дурак. Если б я хотела с ним трахаться, я б не уезжала от него.
      - Зачем же ты ездила?
      - За книгой, она из университетской библиотеки, и за конспектами, которые забыла в тумбочке.
      - Тебя вызывали к следователю?
      - Нет... Собственно, да.
      - Когда?
      - Вчера.
      - Из-за этого ты и напилась?
      Она кивнула.
      - И что он тебе сказал?
      - Что на фужерах, из которых мы пили шампанское, только его и мои отпечатки пальцев.
      - Так ты все-таки пила с ним? - не сдержал Валунский ревности.
      - Пила, но не трахалась. И не убивала его - на хрен он нужен мне старый пень.
      Валунский ей поверил.
      - И что дальше?
      - Все. Дальше меня посадят, - сказала Виктория и уронила на грудь голову. Она уснула, что-то не договорив.
      11
      Утром в понедельник следователь уголовного розыска капитан Семенов докладывал подполковнику Севостьяну:
      - ... Секретарша губернатора Виктория Голенчик конечно же не убивала своего бывшего хозяина отставного полковника Рыбочкина - и повода у неё не было, и улик против неё нет. Но вот что нам удалось выяснить. Голенчик за наем комнаты у Рыбочкина расплачивалась с ним натурой, она призналась в этом. Но в ночь убийства он даже не склонял свою бывшую квартирантку лечь в постель, кого-то поджидал. Хотя угостил Викторию шампанским, пожалел, что она покинула его. Поджидал он, судя по его объявлениям, развешанным около университета, новую квартирантку. Ему снова хотелось молодую девицу, надо понимать, образованную и не строптивую. Вот одно из объявлений. - Капитан положил перед подполковником узкую полоску бумаги, на которой было напечатано: "Cдаю комнату студентке за недорогую плату. Телефон 32-25-37, звонить с 20 до 23."
      - Силен отставной полковник, - усмехнулся Севостьян. - А как же с отпечатками пальцев?
      - Отпечатки пальцев Виктории Голенчик, как выяснилось, Евгений Павлович, остались на старой бутылке. А на новой, из которой пил Рыбочкин с другой посетительницей, или посетителем, отпечатки стерты - ныне каждый школьник знает, как избавиться от подобных улик. Судя по следам на постели, можно предположить, что Рыбочкин напоил будущую квартирантку и изнасиловал. А когда та очухалась, в порыве гнева перехватила ножом хозяину горло. Версия эта исходит вот из чего. Мы переговорили с десятью студентками университета, нуждавшимися в жилье, и двое из них признались, что были в квартире у полковника. Но когда поняли, что Рыбочкин вместо платы за комнату предпочитал бы сожительствовать с ними, плюс ко всему хотел, чтобы и уборка квартиры входила в обязанность квартиросъемщицы, не согласились.
      - Но могла прийти к нему и не студентка, - высказал предположение Севостьян.
      - Могла, - кивнул Семенов. - Поэтому мы расширили круг поисков. Опрашиваем и тех, кто жил у полковника до Виктории Голенчик. Могла и прежняя наложница приложить к нему руку - отомстить за надругательство. Этот вариант мы тоже не исключаем. Думаю, найдем. А вот с Бабинской дела обстоят похуже. Патрульные, которые опекали её и в ту ночь подвозили домой, - лейтенант Александров и сержант Симонян, - признались, что Бабинская была их постоянной клиенткой, она, де, сама обратилась к ним за помощью рэкетиры житья ей не давали. Вот они и опекали за половину её заработка. Клиентами Бабинской чаще были иностранцы, реже командированные, и любовью они занимались либо в гостинице, либо в машине, и тогда патрульные предоставляли им салон. В ту ночь Бабинская вышла из гостиницы в третьем часу. Патрульные отвезли её домой, получили сто долларов и поехали обратно. Кто поджидал её на лестничной площадке, не видели и не предполагают кто бы это мог быть. Скорее всего кто-то из бывших сутенеров, хотя подружки никого назвать не могут - Бабинская второй год работала под прикрытием муниципалов.
      - Как Потехин отнесся к своим подчиненным, когда узнал, что ими заинтересовался уголовный розыск?
      - Очень даже сурово и принципиально, - усмехнулся Семенов. - Доложил мэру и тот издал приказ более ранним числом об увольнении Александрова и Симоняна из милиции. Так что действовали они, выходит, уже не как муниципалы, а как личные охранники.
      - Мудрецы, - улыбнулся и Севостьян. - Но как говорят, на всякого мудреца довольно простоты... - Уволили только Александрова и Симоняна?
      - Пока только их. Но говорят, готовится более грозный приказ, ещё двое муниципалов подзалетели на промысле с проститутками, напали на таких любителей ночных бабочек, которые обезоружили их.
      - И кто же эти смельчаки?
      Семенов пожал плечами.
      Севостьян грустно вздохнул - новость не из приятных, если Потехину стали известны фамилии Русанова и Власова.
      - Насколько мне известно, патрульным вернули оружие. Кто же их, в таком случае, заложил?
      - Несомненно, одна из проституток. Скорее всего, длинная Алла. Помните, проходила у нас по делу ограбления Кутаямы? После этого она стала работать и на Потехина.
      - Понятно. О случае увольнения Александрова и Симоняна из милиции ранним числом подбрось информацию Русанову, он как раз заказал знакомому журналисту статью о мэре города.
      - Сделаю, - кивнул Семенов и поднялся. - Я пойду?
      - Ступай.
      12
      А в это время Русанов входил в приемную губернатора уже с готовой статьей, точнее с фельетоном о трогательной заботе мэра города Гусарова об образовательных учреждениях и их обитателях под названием "С фасада и с зада". Название, как считал Анатолий, грубоватое, но точно отражающее суть губернаторской заботы - втереть жителям Приморска очки перед выборами.
      Фельетон писался почти под его диктовку, - не хотелось, чтобы неблаговидные деяния мэра бросили тень на дочь Гусарова Светлану Валерьевну, симпатичную, милую девушку. А без упоминания о ней образ "заботливого" мэра выглядел бы недостаточно ярко и полнокровно. Следовало бы в том случае сделать упор на его похотливость и опять-таки не миновать намека на красивую учительницу, выбранную себе в помощницы - накануне Тамара сообщила Анатолию, что мэр предложил ей должность инспектора по культуре и спрашивала его совета, он сразу догадался о причине визита Гусарова в школу и его внимании к офицерской жене.
      В общем, фельетон получился злым и едким, и вряд ли после его публикации Светлана Валерьевна и Тамара Михайловна, считая автором Анатолия, пожелают продолжить с ним знакомство. А ему этого очень не хотелось. Но и Валунский каждый день интересовался как идут дела. Расписаться в своей беспомощности Анатолий тоже не желал. А главное, чем он успокаивал свою совесть, так это недопустимостью переизбрания Гусарова в мэры на второй срок.
      В приемной, кроме секретарши Виктории Голенчик, печатавшей что-то на компьютере, никого не было. Она оторвала взгляд от клавишей и, приветливо улыбнувшись Анатолию, попросила подождать.
      - Аркадий Борисович занят, - подчеркнуто-важно пояснила она. - А вам, кстати, вчера звонила женщина с приятным голоском. Оставила номер телефона и просила непременно позвонить, - Виктория многозначительно улыбалась, не спуская с него взгляда. - Некая Светлана Валерьевна. - И протянула ему бумажку с крупно написанными цифрами. - И ещё какой-то мужчина. Но Аркадий Борисович предупредил меня, чтобы я никому о вас никаких справок не давала, что вы у нас якобы не работаете. Вы и в самом деле никакого отношения к нам не имеете?
      Cообщение поставило Анатолия в тупик: может, и в самом деле губернатор рассчитал его с непонятной нигде не числящейся должности? Почему же он тогда ему ничего не сказал? Только вчера звонил, торопил со статьей... И почему этот вопрос так интересует секретаршу? Только ли потому, что она всякий раз заглядывается на него и не скрывает своей симпатии?
      - А вы не верите своему начальству? - ответил он на вопрос вопросом.
      - Ну, почему же, - смутилась Виктория. - Просто я считала, что вы наш...
      - Я ничейный, - перевел Анатолий серьезный разговор в шутку. - Даже ни одной женщине не принадлежу - не встретил такую, как вы.
      Cекретарша от удовольствия расплылась в улыбке.
      - Так и поверила я вам. Вы все тут в приемной холостые, а дома жена-ведьма и куча детей.
      - А почему же ведьма? - рассмеялся Анатолий.
      - От добра добра не ищут.
      - Верная логика. Может, и мне ведьма звонила? Разрешите воспользоваться вашим телефоном?
      - Пожалуйста.
      Анатолий набрал записанный номер на бумажке. Ответила директриса - он узнал по голосу.
      - Будьте любезны Светлану Валерьевну, - попросил Анатолий, не назвав своего имени - незачем директрисе знать о их связи.
      - Она ещё на уроке, - холодно ответила Галина Гавриловна. - Хотя минутку, вот она подошла.
      - Здравствуйте, очень рад, что вы нашли меня, - сказал Анатолий, снова не назвавшись. - Слушаю вас внимательно.
      - Мне очень нужно вас увидеть, - взволнованно и без предисловий заговорила дочка мэра. - Срочно. Это очень важно, - снова повторила она.
      - Хорошо, давайте встретимся часа через два. Вы сможете?
      - Разумеется. Где и когда?
      - Я заеду к вам в школу. Согласны?
      - Конечно. Жду.
      Он был рад этому звонку и предстоящей встрече и озабочен: дочка мэра чем-то взволнована. Узнала о фельетоне? Не могла, журналист не из болтливых.
      Из кабинета вышел генерал Белецкий. Мило кивнул секретарше и проследовал к выходу, не обратив внимание на Русанова, словно его не было в приемной.
      - Сейчас я доложу, - подхватилась Виктория и скрылась в апартаментах губернатора. Вернулась быстро, неся в обоих руках блюдца с чашками из под кофе - Аркадий Борисович непременно угощал посетителей. - Заходите, кивнула Анатолию.
      Валунский поднялся навстречу, протянул руку. Указал на кресло рядом.
      - Садись, показывай, что вы там сочинили.
      Анатолий достал из дипломата отпечатанный на машинке фельетон, протянул шефу. Тот читал внимательно и нельзя было не заметить, как довольная улыбка то вспыхивала, то гасла на его губах. Дочитал, с силой хлопнул кулаком по столу.
      - Молодцы. Врезал наотмашь. Болтунов - это псевдоним журналиста?
      - Да.
      - Вот и тебе временно придется временно походить под псевдонимом. Под какой фамилией ты познакомился с ночными бабочками и их покровителями?
      - Назвался первым пришедшим на ум именем, Валентином Иванкиным, приятель у меня такой был. Погиб в Чечне.
      - Хорошая фамилия, не редкая. Дело в том, что ты чем-то заинтересовал муниципалов. Может, ловкостью, которую проявил с рэкетирами, может, чем-то другим. Во всяком случае они тебя уже ищут.
      - А если они разгадали нашу игру?
      - Не думаю. Потехин играет на две руки - на Гусарова и на братьев Фонариных. Слыхал о таких?
      - Акционеры "Дальморепродукта"?
      Валунский кивнул.
      - Потехин сколачивает им из своих муниципалов, выгнанных за всякие правонарушения, охранную команду, а точнее банду. Есть сведения, что готовится какая-то крупная афера. Ты смело и рискованно повел себя при нападении рэкетиров. Почему бы не привлечь тебя в свою компанию? Тем более, ты уже представился охранником. А мы задним числом оформили тебя в Приморскую акционерную компанию товаропроизводителей.
      Анатолий от неожиданности покачал головой, не зная, что ответить. Разоблачение двух муниципалов, подрабатывающих на проститутках, семечки по сравнению с этой авантюрой. У Фонариных, как докладывал на одном из совещаний начальник управления ВД края генерал Тюренков, имеется своя разведка и контрразведка с опытными специалистами, набранными из отставных контрразведчиков. Каждого новичка, несомненно, просеивают через сито. Иванкин погиб и это не трудно выяснить через управление военных кадров. А отставные контрразведчики наверняка поддерживают связь со своими коллегами из Москвы. C другой стороны предложение очень заманчиво - проникнуть в стан банды не только интересно, но и поможет установить её связи с местными олигархами, вести более целенаправленную борьбу.
      - Что задумался? Страшновато? - усмехнулся губернатор. - Риск, разумеется, большой. Но тебя будет прикрывать наш человек, он уже там. Вы сделали бы большое дело. - Он помолчал. - Но я не настаиваю, это такая мысль пришла, когда мне доложили о ваших приключениях с ночными бабочками и о том, что тобой заинтересовался Потехин. Возможно это всего лишь мои догадки.
      - Что ж, попробовать можно, - принял решение Анатолий. - Двум смертям не бывать. Да и та история с путанами пока ещё не получила завершения.
      - Вот и отлично, - обрадовался Валунский. - А с фельетоном поступим так: я покупаю его у вас. - Губернатор достал бумажник и отсчитал пять стодолларовых купюр. - Хватит столько?
      - Он стоит меньше, - сказал Анатолий, игнорируя протянутую руку с деньгами.
      - Бери, бери, - Валунский сунул ему доллары в карман. - Я лучше знаю, сколько стоит ваш труд. Продам его журналисту из "Тихоокеанской звезды". Он заплатит мне больше. А вы на всякий случай готовьте ещё материал. Война с мэром только начинается, он не заставит ждать с ответным ходом. Но это если не получится с братьями Фонариными.
      13
      Фельетон "С фасада и с зада" был опубликован на второй день как отправил его Валунский в Хабаровск самолетом, предварительно созвонившись со старейшим журналистом "Тихоокеанской звезды" Тюльпановым. В этот же день в "Приморском комсомольце" - газетчики не стали менять название газеты из солидарности с "Московским комсомольцем" и держали ту же независимую линию, критикуя все и всех, не взирая на лица и должности, - появилась статья за подписью А.Фонарина "Приморчане, покупайте шубы и валенки", в которой наносился удар по мэру Гусарову с другой стороны - за плохую подготовку города к зиме.
      Валунский прочитал заметку, почесал затылок: не только он пускает в ход рычаги, чтобы сковырнуть Гусарова. Но кто тот другой, и кого он готовит на место мэра?
      Ломать голову долго не пришлось: после обеда ему позвонил сам автор статьи президент акционерного общества "Дальморепродукт" Андрей Фонарин и предложил встретиться. Не попросился на прием, как требовала того субординация, а именно предложил встретиться:
      - ... Давно мы не виделись с вами, Аркадий Борисович, а поговорить есть о чем.
      - Так в чем дело, приезжай, - преднамеренно на "ты" заговорил Валунский, давая понять о своем положении.
      - А может, не у тебя, а на нейтральной территории? - перешел на "ты" и Фонарин, не желая опускать свою планку. - У тебя всегда народу полно, не дадут поговорить.
      - Не беспокойся, для тебя я устрою интим, - не уступил Валунский.
      Видимо губернатор ему очень нужен был, приехал в его апартаменты без промедления.
      Поздоровались как старые приятели за руку, губернатор жестом пригласил президента ассоциации в кресло напротив своего "трона".
      - Давненько, давненько не виделись, - начал Валунский первым. Пополнел, посолиднел, настоящий президент.
      - Не от котлет, а от лет толстеем, - поддержал шутливо-ироничный тон Фонарин. - Да и за столом, как и тебе, много приходится сидеть.
      - Тоже мне старик. Сколько тебе?
      - Сорок пятый в мае пошел.
      - Мне столько же. Но я стариком себя не считаю.
      - Да и я, слава Богу, на здоровье пока не жалуюсь. А животик - не помеха. Для солидности.
      Помолчали оба. Валунский уже догадывался, зачем пожаловал Фонарин-старший и по какому поводу появилась статья в "Приморском комсомольце", ждал, когда сам президент ассоциации заговорит о своей проблеме. А Фонарин, несмотря на свой независимый солидный вид, чувствовалось, тушевался и не знал как начать разговор на щекотливую тему. И губернатор решил помочь ему.
      - Возникли проблемы, Андрей Федорович? - спросил напрямую.
      - Да не то, что проблемы, а кое-какие соображения появились. Вы не читали сегодняшнюю нашу "Комсомолку"?
      - Нет, - соврал губернатор. - Как-то закрутился за делами, центральные посмотрел, а до молодежной руки не дошли.
      - Зря. Я всегда с неё начинаю. Самая популярная в народе газета. Так вот, я там высказал некоторые соображения насчет нашего мэра города: все развалил, все запустил. И "Тихоокеанская звезда" меня поддержала - популист чистой воды, только о своей карьере заботится, а что город в зиму без топлива, без отлаженной системы отопления останется, ухом не шевелит.
      - Мне докладывали, что он вовсю занимается подготовкой отопительной системы домов к зиме, - возразил Валунский. - Нанял хорошего специалиста по ремонту теплотрасс.
      - Хорошего?! - возмущенно воскликнул Фонарин. - Режет газосваркой новые трубы, а потом сваривает их. Ведь это явное вредительство.
      - А куда Гусаров смотрит?
      - Что Гусаров может увидеть, когда он профан в этом деле? Да и не только в этом. Руководить таким хозяйством - это не солдатами командовать. Тут головой надо работать. Скоро выборы, неужели мы снова его в мэрах оставим?
      - У тебя есть более достойная кандидатура? - Валунский убедился, что не ошибся в своем предположении. Догадывался он и кого метит Фонарин-старший в мэры.
      - Разумеется. Бездарнее Гусарова трудно сыскать. А достойных, Фонарин замялся. - Достойных у нас немало. Не посчитайте за нескромность, но могу предложить кандидатуру моего брата Гавриила. Отличный организатор показал себя в объединении "Дальморепродукт", непьющий, серьезный, примерный семьянин.
      - Ты прямо как в аттестации при прежней власти: "Делу партии Ленина предан", - не удержался от иронии Валунский, ещё раз похвалив себя за смекалку - не ошибся и на этот раз. Видно, тесно братцам стало в одном гнездышке, не ладят. Но решил не подавать вида, до логической развязки продолжить игру. - Да знаю я твоего Гавриила. Младший, Виталий, мне больше по душе - образованнее, дальновиднее, несмотря на молодость. Кстати, что-то давно не видно его.
      - Младший - мой мозговой центр, всю коммерцию ведет, - с гордостью произнес Фонарин. - Но на такой пост ему ещё рановато. И характер у него мягковат. А Гавриил - в самый раз.
      - Так выдвигай кандидатуру. От меня-то что требуется?
      - Без вашего авторитета, без вашей поддержки я и рисковать не хочу, не постеснялся польстить Фонарин.
      - Хорошо, - согласился вдруг губернатор, решив ещё кое-что выведать у богатого просителя. - А я-то что буду от этого иметь?
      - Не обижу, Аркадий Борисович. Знаю, тебе тоже нужны деньги на предвыборную компанию. Скажи, сколько.
      - Ну ты даешь, - покрутил головой Валунский. - А если я запрошу сотню миллионнов?
      Фонарин тоже усмехнулся.
      - Сотню миллионов, конечно, многовато, но десятка три, как кандидатам в президенты, подбросить могу.
      - Спасибо, что ты ценишь меня наравне с кандидатами в президенты. Но друг мой, Андрей Федорович, наши личные сделки ничего не будут стоить, если мы только о себе будем печься. Ты вот правильно говоришь: Гусаров бездарь, заставляет население Приморья жить в холоде и голоде. А вот вы, братья Фонарины, что делаете для наших горожан? - глянул он прямо в глаза президента ассоциации. И тот заерзал в кресле, опустил глаза. Но лишь на секунду.
      - А кто население Приморья да и всего края кормит рыбой, кальмарами, крабами, морской капустой? - колюче сверкнул он глазами. - Не братья Фонарины?