У поворота к КДП дорогу перекрывал шлагбаум. У него не было даже запора - просто предупреждение для порядочных и дисциплинированных водителей, чтобы сбавили скорость, а посторонние не заезжали.
      Петрунеску приказал Саракуце выйти из машины и поднять шлагбаум. Мы подъехали почти вплотную к часовому у КДП. Тот, завидев военный газик, принял нас за высокое начальство и нажал кнопку вызова дежурного.
      - Мотор не выключай, - приказал Петрунеску и вместе с Саракуцей вылезли из машины.
      К нам из КДП вышел подполковник Вайкулевич и дежурный, молоденький лейтенант с красной повязкой на рукаве.
      Вайкулевич протянул руку Петрунеску, сказал с улыбкой:
      - Чего не спится вам, Иона Георгиевич, в такую чудесную, тихую ночь?
      - А потому и не спится, дорогой Василий Петрович, что ты не выполняешь своих обязательств. Где самолет, за который я тебе заплатил аванс в три раза больше, чем сама "Пчелка" стоит?
      - Вы же знаете обстановку - все полеты запрещены.
      - Это не моя проблемы. Мы договорились - по первому требованию. Скажи, Петрунеску тебя подводил?
      - Не подводил, Иона Георгиевич. И спасибо, что всегда выручал.
      - Из спасибо мешка не сошьешь, как говорят у нас. - Петрунеску нервничал и говорил с сильным акцентом. - Я тоже пошел против закона, доставая тебе деньги, чтобы ты вовремя платил летчикам. Почему государство вас не обеспечивает, не спрашивал. А ты... Где летчики с "Пчелки"?
      - Их полчаса назад арестовали.
      - За что?
      - За то, что хотели улететь самовольно.
      - Вот видишь! Летчики хотели, а ты... Кто их арестовал?
      - Я, - твердо ответил Вайкулевич.
      - Ты? - удивился Петрунеску, и глаза его сверкнули злобой. - Тогда сам повезешь нас туда, куда я прикажу.
      - Не повезу, Иона Георгиевич, - Вайкулевич предусмотрительно положил руку на кобуру пистолета. В ту же секунду Саракуца так ловко и сильно ударил подполковника по голове, что Вайкулевич пошатнулся и... оказался в машине. Его тут же обезоружили. Лейтенант бросился было в здание КДП, но Саракуца подставил ему ножку и уже лежачего проткнул ножом.
      - Гони к самолету! - крикнул Петрунеску, вскакивая с Саракуцей в кабину.
      "Пчелку" я увидел невдалеке слева, когда выехал на рулежную дорожку. Она стояла расчехленная, видимо и в самом деле подготовленная к полету. Около неё ходил часовой. Мчавшийся прямо на него газик не обеспокоил солдата - тоже решил, что едет начальство.
      Не успел я затормозить, как Руссу выпрыгнул из кабины и с ходу ударил часового прикладом автомата по голове. Тот, охнув, повалился на землю.
      - Быстро в самолет! - приказал мне и Доничу Петрунеску, вытаскивая за шиворот Вайкулевича. - Помоги! - крикнул Саракуце. - Его тоже в самолет.
      Но дверь "Пчелки" оказалась закрытой. Руссу ударил по замку прикладом, но дверь не подалась.
      Я всегда восхищался прозорливостью и отменной реакцией Петрунеску. И на этот раз он догадался, где искать ключ: стал обшаривать карманы подполковника. И нашел. Кабина была открыта.
      А на аэродроме уже подняли тревогу. Часовые подняли стрельбу, к самолету бежали люди.
      - Прикройте! - приказал Руссу и Саракуце Петрунеску - у них были автоматы.
      Вайкулевич все ещё был в шоке. Я с Доничем помогал боссу втаскивать командира в салон самолета. Петрунеску вдруг прыгнул вниз, к газику, и притащил оттуда свой драгоценный чемодан.
      Внизу трещали автоматные очереди. Петрунеску ударил по лицу Вайкулевича, приставил пистолет к его виску.
      - Или ты полетишь, или...
      - Не надо, - остановил я босса. - Я полечу.
      Вайкулевич открыл глаза. Глянул на меня. Сколько в его взгляде было презрения! И я ничего не мог ему объяснить...
      - Присмотри за ним! - крикнул я Доничу.
      Босс пошел за мной в кабину. А я в страхе думал о том, что если с самолета снят бортовой аккумулятор, нам не взлететь, и всем будет крышка: в такой неразберихе трудно разобрать, где свой, где чужой.
      К счастью, аккумулятор оказался на месте. Я запустил один двигатель, второй. Крикнул боссу:
      - Прикажите убрать из-под колес колодки!
      Он кивнул и послушно пошел выполнять команду.
      По кабине хлестнула автоматная очередь. Я видел, как Донич повалил Вайкулевича на пол. Упал и Петрунеску, ползком двинулся к люку. На его призыв видимо никто не откликнулся, и он сам спустился вниз, убрал колодки. Как только он вновь появился в салоне, я дал газ. "Пчелка" рванулась с места.
      Петрунеску прибежал ко мне.
      - А Руссу и Саракуцу?
      - Без их прикрытия нам не взлететь.
      Он понимающе кивнул.
      - Закройте люк, я приторможу.
      Он оказался послушным и толковым "бортмехаником".
      - Курс на запад, на Бухарест, - сказал он.
      Я двинул рычаги управления двигателями вперед до упора, "Пчелка" стремительно стала набирать скорость. На востоке уже алела заря. Прекрасная, радующая глаз заря!
      Когда аэродром и опасность остались позади, в кабину пришел Петрунеску, тоже возбужденный и радостный. За ним - Донич. Я выглянул в салон и увидел сидящего в кресле со связанными руками Вайкулевича.
      - Так ему будет спокойнее, - с усмешкой пояснил Петрунеску, перехватив мой взгляд. Вдруг глянул на компас и схватился за пистолет. - Ты почему курс на восток держишь?
      Грамотный, и в штурманском деле разбирается!
      - Тихо, Барон, - приставил ему к виску пистолет Донич. - Курс туда, куда надо...
      Через час я приземлил "Пчелку" в Одесском аэропорту.