А тут лезет, как дурная, под ноги Гнедку - того и гляди, лошадь запнется. Вот, думаю, разъязви тебя, испортилась собака! Спешился с мерина, наблюдаю за Пчелкой, она совсем хвост поджала и шажками, шажками - к лесу. Вроде как за собой в урман зовет. Какой же, размышляю, зверюга там объявился?.. А собака по земле стелется - тянет в урман. Эх, думаю, надо глянуть. Потопал за Пчелкой. Десяток шагов по бурелому пролез - чую, мертвечиной пахнет, хоть нос затыкай. Не совру: нспужался. Думаю-соображаю, а Пчелка дальше тянет. Шагнул еще пяток шагов, вижу - у вывернутой с корнями сухостоипы земля разрыта и трухлявые сучья для прикрытия сверху набросаны. Пчелка оглядывается на меня, скулит, а сама тихонько начинает землицу лапами скрести. Гляжу - черная рука из-под земли. Тут мне враз стукнуло: это ж мертвяк зарыт! Выгребся проворно из урочища, взобрался на Гнедка да наметом - в сельсовет! Чтобы, значится, до районной милиции дозвониться... Подполковник Гладышев посмотрел на затягивающегося папиросой прокурора, затем на Шахматова: - Пойдем?.. - Одну минутку, - попросил эксперт-криминалист Дымокуров, доставая из объемного кофра фотоаппарат. Воспользовавшись заминкой, участники оперативных групп, не сговариваясь, разделились "по интересам". К Дымокурову подошел районный эксперт капитан милиции Семенов, Маковкина заговорила со следователем Лимакиным и прокурором, а Слава Голубев мигом оказался возле Бирюкова с Шахматовым, которые стояли рядом с подполковником Гладышевым. - Кто, Игнатьич, по-твоему, там зарыт, а?.. - нетерпеливо спросил Голубев. - Я не бабка-угадка, - ответил Антон. - Надо, Слава, вот что сделать... Вернешься отсюда в отдел - пригласи Шурика Ахмерова и узнай у него все возможное о Жорже Коробченко. Вместе они наказание в ИТК отбывали. Результат разговора с Ахмеровым сразу сообщи по телефону Виктору Федоровичу. - Бу-сделано! Дымокуров вышел с фотоаппаратом на люцерновое поле, чуть не до стада, пасущегося неподалеку, и сфотографировал лес издали. Когда он вернулся к оперативникам, прокурор, придавив ногою окурок, сказал: - Давайте, товарищи, рассредоточимся, чтобы одним заходом прочесать весь участок. С первых шагов в урочище почувствовалась застойная сырость. Было тихо и душно. Под ногами захрустели старые, догнивающие в густой траве сучья. Впереди, как пулемет, застрекотала сорока. Перекликаясь с нею, скрипуче крикнула вспугнутая кедровка. Шахматов и Маковкина шли по примятой пастухом тропке. По бокам от них пробирались через травяные заросли Бирюков с Голубевым. Позади парни-понятые и оказавшийся свидетелем иастух. Забежавшая вперед лайка быстро вернулась. Жалобно поскуливая, она стала жаться к ногам хозяина. Тот незлобно ругнул собаку. Вскоре ощутимо почувствовался смердящий запах. В душном безветрии казалось, что этим запахом пропитан весь лес. Оперативники подошли к упавшей от старости дуплистой осине. У вывороченного корневища неестественно торчала из разрытой земли почерневшая кисть человеческой руки со скрюченными пальцами. Аркадий Иванович Дымокуров с разных точек отщелкал несколько кадров. Все стояли молча, будто не знали, что делать дальше. - Голубев, лопату!.. - приказал подполковник Гладышев. Слава быстро сбегал к "уазику". Однако лопата почти не потребовалась. Труп одетого в джинсы и в синюю рубаху с засученными до локтей рукавами мужчины оказался зарытым, что называется, символически. Видимо, зарывавший его очень спешил. С левой стороны рубаха на трупе морщилась стянутыми складками от засохшей крови. На латунной пряжке поясного ремня выделялась выпуклая надпись "Консул". Бирюков тихо сказал стоявшему рядом Шахматову; - Зоркальцев... - Смотри, там что-то чернеет, - показав на осину, вдруг проговорил Бирюков. Он подошел к осине и ногою отвел траву от ствола - из-под дешева высовывался угол раздавленного в лепешку черного "дипломата". К Бирюкову с Шахматовым тут же подошли другие оперативники. Эксперт-криминалист щелкнул фотоаппаратом, затем осторожно вытащил "дипломат". Чемоданчик был пуст и так сильно расплющен, будто его проутюжили асфальтовым катком.
      ГЛАВА Х
      На квартиру к Милосердову Антон Бирюков отправился со смутным недобрым предчувствием. Поэтому с разрешения Шахматова взял с собой для подстраховки двух молодых оперуполномоченных ОУР. Двухэтажный бывший купеческий особняк, где поселился Милосердов, нашли не сразу. Построенный еще в дониколаевские времена, полуразвалившийся деревянный дом будто по иронии оказался в самом центре нового жилмассива, и, чтобы пробраться к нему, пришлось долго обходить длинные-предлинные многоэтажки. Наказав оперуполномоченным внимательно контролировать подходы к дому, Бирюков вошел в замусоренный дворик. На вкопанной у крыльца скамейке сидела сгорбленная старуха и, приглядывая поверх очков за сосредоточенно играющей в куклы девочкой, штопала шерстяной носок. Поздоровавшись с нею, Антон спросил: - Не знаете, Милосердов дома? - Наверно, дома. Полчаса назад какой-то чумной парень к нему приходил, не отрываясь от своего занятия, сердито ответила старуха. - Почему "чумной"? - Выскочил, обормот, из подъезда, как угорелый, чуть внучку мою не растоптал. Бирюков мгновенно сосредоточился и присел на скамейку. Старуха оказалась не особо разговорчивой. Оживилась она только после того, как Антон умышленно поинтересовался предстоящим сносом дома. - К концу лета твердо обещают снести. Раньше в этот "особняк" желающих не было. Теперь учуяли, что снос близко, отбою не стало от предложений на обмен, - иронично проговорила старуха. - Взять того же Милосердова - из благоустроенной комнаты в центре города перебрался к черту на кулички в нашу развалюху. - Тихо живет? - Как мышка-норушка. Толком и в лицо не знаю. То на работе пропадает, то куда-то ездит. - Друзья к нему часто ходят? - Никто сюда не ходит. Только тот, заполошный, последнее время чуть не каждый день домогался, когда, дескать, сосед из отпуска вернется. - Как он выглядит? - Парень?.. Так себе, плюгавенький парнишка. - Одет во что? - Коричневая куртка, вроде с чужого плеча, на голове - шляпа зеленая, больше - ничего приметного. - Не заметили, куда направился? - Черт его знает, куда. Тут, в многоэтажках, запутаешься, как в глухом лесу, Бирюков почувствовал необъяснимую тревогу. - Где Милосердова квартира? - спросил он. - Внизу. С крыльца - сразу направо, - старуха кивком показала на одно из окон. - Вон единственное окошко в его квартире. Переглянувшись с оперуполномоченными, остановившимися для подстраховки у угла дома, Антон вошел в пахнущий древесной плесенью узкий коридор. Постучал в правую дверь. За дверью послышался шорох, но никто не ответил. Пришлось стукнуть резче. Через незначительную паузу тихий мужской голос, как показалось Антону, заискивающе спросил: - Кто?.. - Милосердов здесь живет? - уклонился от ответа Бирюков. - Кто спрашивает? - Милиция. Откройте. На этот раз пауза затянулась. Затем все-таки щелкнул замок, и дверь приоткрылась на длину запорной цепочки. Все тот же мужской голос откуда-то из-за двери попросил: - Покажите, пожалуйста, документы, Бирюков раскрыл удостоверение личности. Через несколько секунд, звякнув цепочкой, дверь отворилась. Па пороге стоял щеголевато одетый, бледный, как полотно, молодой мужчина. По зеркальным очкам и забинтованной руке Антон догадался, что перед ним Милосердов. Строго спросил: - Почему не открывали? - Не мог... не знаю... недавно был грабитель... - перепуганным голосом невнятно забормотал мужчина. - Вы Владимир Олегович Милосердов? - Да. - Я из уголовного розыска, Бирюков. Антон, не дожидаясь приглашения, шагнул в небольшую комнату, заставленную старинной мебелью, словно антикварный магазин. Повернувшись к застывшему у порога, будто изваяние, Милосердову, сказал: - Объясните, Владимир Олегович, что с вами случилось. - Не знаю, не могу понять... каким-то чудом я остался жив... Милосердов затряс короткими рыжими кудрями. Выглядел он настолько перепуганным, что, казалось, никак не может прийти в себя. "Или способный актер, или совсем недавно здесь действительно произошло что-то ошеломляющее", - подумал Антон и предложил: - Давайте присядем, надо серьезно поговорить. Милосердов, как ванька-встанька, закивал головой. Он угодливо предложил Бирюкову старинный стул с гнутыми, ножками. Сам же, будто враз обессилев, почти упал в кресло-качалку. Видимо, стараясь взять себя в руки, принялся медленно раскачиваться. При каждом движении назад-вперед зеркальные очки вспыхивали солнечными зайчиками. Это раздражало Бирюкова, однако Антон терпеливо ждал. Кое-как успокоившись, Милосердов мало-помалу заговорил. По его словам выходило, что минут сорок назад в квартиру буквально ворвался незнакомый парень в легкой куртке и шляпе. Угрожая пистолетом, стал требовать деньги: "Чем больше, тем лучше!" Перепуганный Милосердов стал объяснять налетчику, что отпускные потратил на поездку в деревню, а других денег у него в квартире нет. Парень, не выпуская из рук пистолета, начал обшаривать квартиру. В это время зазвонил телефон. Милосердов ответил. Кто-то ошибся номером, но Владимир Олегович быстро нашелся и сказал в трубку: "Пожалуйста, приезжайте. Я давно жду вас". Налетчик сразу спросил: "Кто там названивает? Кого ждешь?" - "Следователь сейчас приедет", - солгал Милосердов. Парень пригрозил: "Если вякнешь про меня, под землей найду прикончу!" И сразу выбежал из квартиры. Бирюков попросил хотя бы в общих чертах обрисовать форму пистолета. Милосердов с помощью пальцев изобразил нечто похожее на наган. Заметив на безымянном пальце Владимира Олеговича свежую ссадину, Антон поинтересовался: - Чем повредили? - Палец?.. - Милосердов поморщился. - Грабитель сорвал перстень. - Серебряный, с бирюзой? - почти наугад спросил Антон. - Да, да, - Где и когда этот перстень покупали? - У знакомой девушки, недавно. - Владимир Олегович, называйте имена и фамилии своих знакомых, - сказал Бирюков. - Собственно, зачем такие подробности?.. - Милосердов уставился на Антона непроницаемыми стеклами очков. - Допустим, у Лели Кудряшкиной купил. Вам это о чем-то говорит? - О многом. Сколько заплатили? - Пятьсот рублей. Можете проверить - Кудряшкина не отопрется.- "Уже проверял - отпирается", - озабоченно подумал Антон, а вслух спросил, почти равнодушно: - Геннадия Митрофановича Зоркальцева знаете? - Пару раз, кажется, видел на квартире у одних знакомых, - по инерции уклончиво ответил Милосердов и сразу извинился: - Простите, у Харочкиных видел. Зоркальцев готовит их дочь к поступлению в институт. Сказал "готовит", а не "готовил", как будто не знал, что Зоркальцева уже нет в живых. Это не ускользнуло от внимания Бирюкова и он без всяких обиняков спросил: - Вы действительно собираетесь жениться на Анжелике Харочкиной? На лице Милосердова появилось не то удивление, не то растерянность, однако ответил он очень спокойно: - Действительно. - Знаете, что у них произошло с Зоркальцевым? - Знаю - ничего не произошло Это очередная глупость Людмилы Егоровны. Думаю, она исправит свою ошибку. Зоркальцев ни в чем не виноват. - Уверены в этом? - Стопроцентно. Анжелика клянется, что мама нафантазировала на репетитора. - У вас с Анжеликой приличная разница в возрасте... Милосердов опустил голову: - Это не имеет существенного значения. - Позвольте нескромный вопрос. Почему вы, человек с высшим педагогическим образованием, работаете официантом? Переставший было раскачиваться Мнлосердов вновь засверкал стеклами очков и, видимо, решил отделаться шуткой: - Судьба играет человеком... - Хотелось бы, Владимир Олегович, услышать от вас серьезный ответ, сказал Бирюков. Милосердов резко остановил кресло-качалку, уставился очками в пол. После некоторого раздумья заговорил: - Свою педагогическую карьеру я испортил в зародыше, когда, закончив институт, вместо школы пошел работать переводчиком в "Интурист". Намерения были серьезные. Хотелось в совершенстве овладеть языком, так сказать, при постоянном живом разговоре с иностранцами. Не получилось. Друзья подвели. Одному я, хотелось иметь импортные джинсы, второму - свитер, третьему пачку зарубежных сигарет. По легкомыслию молодости я старался всем друзьям угодить и... пришлось с "Интуристом" распрощаться. Работать в школе не рискнул - многое из педагогики забыл. А куда еще с педагогической специальностью устроишься?.. Случайно попалось объявление: "Тресту ресторанов требуются официанты". Рассчитывал поработать временно, чтобы иметь кусок хлеба, но в конце концов решил кормиться по принципу: лучше синица в руках, чем журавль в небе. - И как эта "синица" кормит? - Не жалуюсь, концы с концами свожу... - Милосердое чуть улыбнулся и вдруг сменил тему: - Если я правильно запомнил, ваша фамилия Бирюков?.., - Да, моя фамилия Бирюков, - подтвердил Антон, - Вы родом не из Березовки? В заставленной мебелью комнате было душно. Бирюков, чтобы вытереть вспотевший лоб, потянул из кармана пиджака носовой платок и услышал, как об пол стукнулась расческа. Нагнувшись за ней, Антон заметил под столом блеснувшую целлофановой оберткой коричневую книжицу. Вместе с выпавшей расческой поднял ее - это было водительское удостоверение Зоркальцева. - Так... - хмуро проговорил Бирюков. - Объясните, каким образом этот документ оказался у вас? Милосердов тревожно сверкнул стеклами очков. - Наверное, у парня из кармана... - внезапно заволновался он. - Да, конечно же!.. Парень, когда выхватил пистолет, стоял на этом самом месте, возле стола. Честное слово. Не верите?.. - Верю, - сказал Антон, решив, что пора начинать разговор, ради которого пришел сюда. - Владимир Олегович, где находится дача Зоркальцева? - Представления не имею! - торопливо выпалил Милосердов, видимо, не ожидавший столь быстрой смены разговора. - О том, что дача сгорела, конечно, знаете? - Следователь говорил. Даже выписанный мною счет показывал. - Нe вспомнили тех клиентов? - Не вспомнил. Очень быстрый ответ насторожил Бирюкова. Антон еще острее почувствовал раздражающее влияние поблескивающих зеркальных очков, сквозь которые совершенно не просматривались глаза собеседника, и спросил: - Почему, Владимир Олегович, даже в комнате не снимаете темные очки? Здесь не так уж много света... - Глаза болят. В деревне помогал родственнику строить гараж и так насмотрелся на электросварку, что врачи строго предупредили: без темных очков - ни шагу. Милосердов крепко сжал сцепленные в пальцах руки. Внешне "и выглядел спокойно, и это показалось Бирюкову неестественным" По наблюдениям Антона, люди, подвергшиеся нападению вооруженных грабителей, как правило, очень долго ве могли прийти в себя. - Какие деньги требовал от .вас парень? - опять задал вопрос Бирюков. - Не знаю. - Задолжали ему? - Я совершенно незнаком с ним. - Как он выглядел? - Ростом - средний. Куртка нараспашку, джинсы, шляпа и... темные очки. Словом, типичный бандит. Цвет- одежды, естественно, назвать не могу - у самого очки с темными стеклами... Милосердов, видимо машинально, хотел показать Бирюкову цвет своих очков. На какой-то миг он приподнял очки, но, спохватившись, сразу водворил их на прежнее место. Однако Антон успел заметить, что на, воспаленных веках Владимира. Олеговича нет ресниц. - Что с вашими глазами? - быстро спросил Бирюков. - Говорю, электросварки нахватался. - Так сильно, что даже ресницы сожгли? - Это врачи так... лечили... - Первый раз встречаюсь с таким лечением, - недоверчиво проговорил Бирюков, осененный внезапной догадкой: - Владимир Олегович, ведь это вы сожгли дачу Зоркальцева. - Ошибаетесь, - очень-спокойно ответил Милосердов, но от взгляда Бирюкова не ускользнуло, как у того задрожали руки. - В какой поликлинике лечили глаза? - пошел в наступление Антон. Руки Милосердова задрожали сильнее: - Какая разница? - Сейчас позвоню, и врачи наверняка подтвердят, что у вас был ожог, Антон протянул руку к телефону. - Так где лечились? - Нигде не лечился, - вроде бы со злостью сказал Милосердов после долгого молчания. - А глаза на самом деле обжег... У костра, на рыбалке. - Кто может подтвердить? . - Со мной никого не было. Разжигая костер, плеснул бензина... - Зачем же об электросварке и врачах солгали? - Неудобно было в собственной неловкости признаться. Бирюков интуитивно почувствовал, что Милосердов изворачивается. Надо было действовать решительно. Антон молча набрал номер Шахматова. Услышав в телефонной трубке знакомый голос начальника отдела розыска, сказал: - Виктор Федорович, звоню из квартиры Милосердова. Есть предположение, что около часа назад здесь побывал вооруженный грабитель. Приезжайте срочно со следователем и прокурором. Видимо, придется делать обыск... - Не надо! Не позволю! - Милосердое внезапно вскочил с кресла-качалки и резко протянул руку к трубке, словно хотел вырвать ее у Бирюкова. Антон отстранился: - Почему не позволите? Дело очень серьезное, мы не самодеятельный спектакль разыгрываем. - В моей квартире нечего искать! Ищите бандита, который хотел меня ограбить. - Виктор Федорович, срочно приезжайте, - сухо сказал Антон и, положив трубку на аппарат, встретился взглядом с непроницаемыми очками Милосердова. - До приезда следствевно-оперативной группы у вас есть время искренне рассказать всю правду. Поймите, что с вами не в бирюльки играют и что у юристов существует определение, называемое чистосердечным признанием... Милосердов обмякше опустился в кресло. Какое-то время он в упор глядел на Антона. Затем его будто прорвало: - Я действительно поджег дачу Зоркальцева. Из ревности поджег! Хочу жениться на Анжелике Харочкиной, а Зоркальцев роман с ней завел, увеселительные вечера стал на даче устраивать! У меня разум помутился, взял канистру с бензином... Когда поджигал, пламя опалило лицо. Я готов возместить Зоркальдеву причиненный ущерб. Все заплачу, все... - И заплакал по-детски, навзрыд. Зрелище было яе из приятных. Бирюков поморщился: - Извините, не могу поверить в такую версию. - П-почему?! - Потому что вы не из тех людей, которые способны терять разум от ревности. Не тяните время. В чем истинная причина поджога?.. Милосердов уткнулся лицом в ладони, глотая слезы, обреченно выдавил: - Таня Зоркальцева заплатила мне двести рублей. Она сильно ревновала Геннадия и попросила уничтожить дачу... Клянусь, это чистая правда. "Удивительный тип. В погоне за деньгами ничем не брезгует", - подумал Антон и быстро спросил: - Куда исчез Зоркальцев, знаете? - Честное слово, не знаю. Последний раз он заезжал ко мне, не соврать бы... Одиннадцатого июня. Да, да! Одиннадцатого... - Зачем? - Чтобы купить... - Владимир Олегович показал рукой через плечо, - этот старинный гарнитур. - Не сторговались? Милосердов достал из кармана пижамы носовой платок и стал вытирать щеки под очками. - Сторговались на семи тысячах. Геннадий утром свозил меня к нотариусу, чтобы заверить расписку в получении от него денег, потом привез деньги. Сказал, вечером пригонит за покупкой грузовик, но до сих пор не приезжает. - В какое время он был у вас? - К нотариусу мы ездили после девяти утра, а деньги Геннадий привез где-то... в двенадцатом часу. - В машине с Зоркальцевым никого не было? - Утром не было. А когда деньги привез, я машиву не видел. Бирюков обвел взглядом мебель: - Не много ли семь тысяч за такое старье? Вы ведь сказали, будто за бесценок купили... - Это же антикварные вещи! - Милосердов вроде бы оживился. - Семь тысяч дешевизна. Вот Зоркальцев и уговорил меня уступить ему гарнитур. Он наверняка продал бы его в два раза дороже. - Чтобы компенсировать убыток от пожара? Владимир Олегович промолчал, и Антон снова спросил: - Полученные от Зоркальцева деньги у вас? - У меня. - Покажите. Милосердов очень тяжело, словно это стоило ему больших усилий, поднялся из кресла, втиснулся в узкую щель между инкрустированным шкафом и купеческим буфетом, дольше минуты чтото там передвигал и наконец, выбравшись оттуда, положил перед Бирюковым на стол семь денежных пачек, упакованных крест-наврест банковскими обертками. Одна из оберток была разорвана. Дрожащим пальцем Владимир Олегович указал на нее: - Из этой тысячи я отдал пятьсот рублей Леле Кудряшкиной за бирюзовый перстень. - Где Кудряшкина его взяла? - Говорила, подарок, но чей - не сказала. - Не эти ли деньги требовал у вас "грабитель"? - Да, эти. Кричал: "Выкладывай семь кусков, которые полутал от Зоркальцева!" Откуда он разнюхал про них, не представляю. Кроме меня и Геннадия, о нашей сделке никто не знал. Какое-то роковое стечение обстоятельств... - Но хоть что-то можете объяснить? - Не могу! Я ничего не знаю... На улице послышался шум мотора. Бирюков глянул в окно и увидел оперативную машину. При официальном допросе, в присутствии прокурора, Милосердов полностью признал себя виновным в подхоге дачи Зоркальцева и, по его словам, готов был возместить причиненный ущерб или нести за совершенное преступление уголовную ответственность. Когда же разговор зашел о самом Зоркальцеве, Владимир Олегович так слезно начал доказывать прокурору свою непричастность к исчезновению Геннадия Митрофановича, что на него неприятно стало смотреть.
      ГЛАВА ХI
      Вернувшись в отдел, Бирюков с Шахматовым принялись обсуждать внезапно сложившуюся ситуацию. Неожиданно из дежурной части сообщили, что туда обратилась гражданка, утверждавшая, будто на расклеенной по городу листовке опознала своего бывшего ученика Жору Коробченко. - Направьте ее ко мне, - сказал дежурному Шахматов. Вскоре в кабинет вошла высокая пожилая женщина с седыми коротко стриженными волосами. Она медленно села на предложенный Шахматовым стул и тяжело вздохнула: - Моя фамилия Юдина, зовут Марией Федоровной, Сорок лет в школе учительствовала, теперь пенсионерка... - женщина опять тяжело перевела дыхание. - Час назад из гастронома вышла. Вижу, милицейский товарищ листовку приклеивает, где... разыскивает милиция. Подошла - батюшки! - Жору Коробченко ищут. А я в начале этого месяца встречала его на барахолке, то есть на вещевом рынке. Понимаете, в воскресенье пошла на рынок, чтобы купить пряличный воротник к зимнему пальто. В мастерской по пошиву мне лишь искусственный мех предложили... И вот на рынке столкнулась с Жорой, только что купившим у какого-то мужчины прекрасную шкурку голубого песца... - Внешность того мужчины запомнили? - воспользовавшись паузой, спросил Шахматов. - Пожалуй, в пенсионном возрасте, щупленький, лысый... Одет, как раньше говаривали, по-крестьянски, но в собствейной машине ездит, - Какой марки машина? - "Жигули" или что-то в этом роде. Новешенькая, вишневого цвета. Шахматов переглянулся с Бирюковым: - Кажется, Тюленькин. - И опять спросил Марию Федоровну: - Коробченко при вас покупал шкурку? - Нет, я встретила Жору уже с песцом. - Почему решили, что он у того - щупленького, лысого - мужчины купил песца? - В тот день на рынке больше ни у кого песцов не было. Попробовала поторговаться - не по карману. Пятьсот рублей шкурочка!.. Видимо, Жора дешевле сторговался. - Зачем ему понадобился песец? - Ох уж этот Жора... - Юдина грустно покачала головой. - Как всегда, вдохновенно стал лгать, дескать, невесте в подарок. Да какая у него может быть невеста, если он только-только из колонии вышел. Еще прихвастнул, что работает в геологоразведке, хорошо зарабатывает, не пьет теперь. У него все несчастья из-за пьянки... - Давно его знаете? - В начальных классах учила. Очень способный был мальчик, но к алкоголю рано привык. Видимо, это от отца - неизлечимого алкоголика. А мама Жорина была прекрасная женщина. Как и я, учительницрй работала. Мы с ней параллельные классы вели. Ой, сколько Фаина Андреевна помаялась со своим муженьком! И травами лечила, и чего только не делала - все впустую. Так и погиб человек. Два с лишним года находился на принудительном лечении. Едва вышел оттуда - встретил шофера-дружка. На радостях так отметили встречу, что перевернулись с груженым самосвалом и оба погибли. Бирюкову тотчас вспомнилась последняя встреча с Лелей Кудряшкиной и рассказ Лели о том, как ее отец "кувыркнулся на самосвале". - Мария Федоровна, в каком районе это было? - спросил Антон. - В Мошковском. - Вы там жили? - Я и теперь там живу. Приехала в Новосибирск погостить у сына, а вот загостилась второй месяц. - Как фамилия шофера, который погиб с отцом Коробченко? - Кудряшкин. - Вы его дочь знаете? - Как же не знать. Леля с Жорой у меня в одном классе учились... Славная была девочка, но рано осталась без родителей. После десятилетки уехала в Новосибирск поступать в институт, а здесь затерялась. - Вам хотелось бы ее повидать? - Разумеется! Бирюков вырвал из записной книжки листок, написал на нем адрес в номер телефона и протянул Юдиной: - Вот Лелины координаты. - Спасибо, - поблагодарила Мария Федоровна. - Как Жора относился к Леле? - спросил старую учительницу Шахматов. - Дружили они. Ох уж этот Жора... Очень способный, эмоцианальный был мальчик, но, знаете, с какой-то болезненной тягой к отрицательным поступкам. Первоклассником я застала его у школьного туалета с папиросой. Прикуривать еще не умел. Просто поджигает спичиной табак - тот, естественно, не загорается. Спрашиваю: "Зачем ты это делаешь?" Смутился: "Видел, Марь-Федоровна, как старшеклассники курили. Интересно попробовать. Не говорите маме, честное слово, курить не буду никогда". Однако во втором классе уже покуривал основательно. В пятом - выпил вина. Все всполошились, стали контролировать. Жора выправился, стал хорошо учиться. Схватывал новый материал прямо на лету. Участвовал в художественной самодеятельности, замечательно рисовал. Восьмой класс закончил в числе лучших. А после восьмого опять что-то сломило его. Десятилетку осилил с грехом пополам, но прекрасно сдал вступительные экзамены в Омское художестдеивос училище. Фаина Андреевна заботливо проводила сына на учебу, одела его с иголочки, а через полгода прилетела страшная весть - Жора арестован за кражу. У Фаины Андреевны не выдержало сердце - инфаркт... Хоронили ее без меня. По решению педсовета я срочно уехала в Омск, где Жора привлекался к суду, чтобы выступить, так сказать, в качестве законного представителя несовершеннолетнего подсудимого, поскольку Жоре в ту пору еще не исполнилось восемнадцати. На суде виновность Жоры была доказана. Да и сам он ничего не отрицал. - Мария Федоровна, - обратился к Юдиной Бирюков, - при встрече с вами на рынке Коробченко не говорил о Кудряшкиной? - Ни слова. Знаете, какой-то он встревоженный был, и нет разговор толком не получился. Мне показалось, будто Жора испугался меня... Откуда у него деньги на песца? - А сплутовать он не мог? - Каким образом? - Есть такой "кукольный" прием, когда мошенинк вместо пачки настоящих денег подсовывает пачку бумажек. Торговец спокойно прячет бумажную "куклу" в карман н обнаруживает, что его надули, как правило, уже дома... Старая учительница задумалась: - Это, знаете, похоже на Жору. Он еще в школе любил разные фокусы показывать. Только ведь вместе с этой... как вы сказали, с "куклой" у него должны быть и настоящие деньги. А откуда они у Коробченко, если он недавно из колонии? - Видимо, раздобыл, - сказал Шахматов. - Ох уж эти добытчики... Ответив еще на несколько вопросов, Мария Федоровна собралась уходить. У порога она внезапно остановилась и досадливо махнула рукой: - Вот склероз... Самого главного, ради чего пришла, не сказала. В листовке написано, будто Коробченко вооружен. По-моему, это ошибка. При всех своих отрицательных качествах Жора никогда не отличался агрессивностью. Он от природы труслив, как ягненок. - В критических ситуациях, бывает, и ягнята показывают зубы, - невесело вздохнул Шахматов. - Ситуации, конечно, возникают разные, но, зная Жору Коробченко, трудно представить его с оружием. Вы уж постарайтесь лишней беды на его голову не валить, - Постараемся... Юдина, попрощавшись, вышла из кабинета. Бирюков с Шахматовым молча посмотрели друг на друга. - Вот, Виктор Федорович, и появилась первая точка пересечемя пути Коробченко с Тюленькиным - барахолка, - сказал Антон. - Выходит, уже до угона "Лады" они встречались. И голубого песца Леле на шапку подарил Коробчеико. Любопытно, на какие деньги Жора купил эту шкурку? - Надо тебе вечером еще раз побывать у Кудряшкиной, - вместо ответа посоветовал Шахматов. - Только теперь пойдешь не один. Возьми кого-нибудь из наших ребят для подстраховки. Однако в этот вечер встретиться с Лелей Бирюков не смог. По словам разговорчивой бабы Зины Петелькиной, Кудряшкина после работы с полчасика побыла дома и куда-то исчезла. Антон терпеливо просидел со старушкой у телевизора до конца программы и вынужден был уйти ни с чем. Ничего подозрительного не заметил вблизи дома и сопровождавший Антона оперуполномоченный ОУР.
      ГЛАВА XII
      Утром в отдел розыска майору Шахматову позвонил из райцентра Слава Голубев и попросил пригласить к телефону Бирюкова. Как всегда, на одном дыхании, он выложил информацию: Коробченко прислал Шурику Ахмерову почтовую открытку, в цоторой срочно требует сто рублей. - Требует или просит? - уточнил Бирюков. Голубев перевел дыхание: - Требует. Вот она, эта открытка, у меня в руках. Читаю дословно: "Немедленно шли телеграфом до востребования стознаков". Ни подписи, ни адреса нет. На открытке - штемпель Новосибирского Главпочтамта с позавчерашним числом. Почерк - загляденье! Шурик говорит, кроме Коробченко, так никто не пишет. И еще, Игнатьич... в колонии Шурика "учили", что адресом в таких посланиях является штемпель отправления, то есть на Новосибирский Главпочтамт надо денежки посылать. - Ну, это и без "учителей" ясно. Еще какие новости? - Все! Шурик сказал, фигу пошлет. - Как он отзывается о Коробченко? - Говорит, в колонии мировой парень был. Не задирался и гена себя не корчил, как некоторые другие. - Тюленьйин как?.. - Замкнул свою "Ладу" в гараж. Пешком на работу ходит. Бирюков пересказал Голубеву показания старой учительницы насчет покупки Жорой голубого песца и попросил Славу по возможности выяснить у Тюленькина, когда тот был на барахолке последний раз, - Да разве барыга скажет правду! - прочастил Слава. - Через соседей узнай, свидетелей поищи. Пойми, Славочка, это очень для нас важно. - Я то понимаю, гражданин Тюлёнькин - без понятия. Ладно, Игнатым, постараюсь! Когда Бирюков положил телефонную трубку, слышавший весь разговор Шахматов озабоченно проговорил: - Коробченко лихорадочно ищет деньги. Как бы он еще не натворил беды. - Надо Главпочтамт взять под наблюдение, - сказал Антон. - Немедленно возьмем. А ты не откладывай встречу с Лелей Кудряшкиной. Попробуй отыскать ее на работе. - Попробую. Бирюков поднялся. До завода, где работала Леля, он доехал на троллейбусе. Моложавый, с черными усиками заместитель директора, заглянув в предъявленное Антоном удостоверение, насторожился: - Кудряшкина трудится добросовестно, прогулов не имеет и... мастер, у которого она в подчинении, никаких претензий не высказывает. - У розыска тоже к ней претензий нет, - успокоил Бирюков. - Свидетелей ищем. Позвоните, чтобы Кудряшкиной разрешили на полчасика с работы отлучиться. - Пожалуйста, - протягивая руку к телефону, согласился замдиректора. Через несколько минут Леля вышла из заводской проходной.