- Кто еще? - Полный зал народу. - Но вы-то с Андреем в ресторан пришли, - А вы-то за нами следили?! - передразнив, неожиданно вспыхнула Туэкова. Бирюков сдержался: - Мы, Майя, слежкой не занимаемся. Других забот хватает. Не пойму - что вас обидело? - На каком основании я должна перед вами отчитываться? С кем пошла, куда пошла... Вы разве муж мне?.. - Я сотрудник уголовного розыска... - начал было Антон, но Тузкова грубо оборвала: - И это дает вам право задавать интимные вопросики? - Не раздувайте из мухи слона. Я пришел не ради амурного разговора. Тузкова, вероятно, осознав беспочвенность своего возмущения, тихо проговорила: - Ну, а чего Барабанова мне клеите... - В тот вечер, когда вы были с Андреем в ресторане, его крепко ударили. Не знаете, кто? - Не знаю, - поспешно ответила Майя. - Барабанов вышел из ресторана раньше меня. Когда я подошла к нему, у него уже был синяк под глазом. - И вас это не заинтересовало? - Андрей сказал, что не разглядел, кто ему кулак припечатал. Все? - Нет, Майя, не все. Не слышали, как серебровский шофер Тропынин хотел по телефону подшутить над Барабановым насчет покупки машины? Тузкова отвела взгляд в сторону: - Не слышала. - Ложный ответ. - Хотите сплетницей выставить? - Хочу знать правду. - А потом скажете Тропынину, что я на него наговорила... - У меня нерушимое правило: собирать информацию, а не распространять. - Честно, Тропынин о нашем разговоре не узнает?.. - Не будем торговаться, не на базаре... Майя нахмурилась, прикрыла полой халата обнаженную ногу и стала рассказывать, как лаборантка Вера и шофер из Серебровки Тропынин безжалостно разыграли Барабанова. Сейчас Тузкову прямо-таки нельзя было узнать. Антону даже показалось, что она всерьез подражает телевизионной пани Монике. Слушая, Бирюков не мог избавиться от тревожного предчувствия и краем уха стал ловить посторонние звуки. За стенкой крутили магнитофон, в подъезде тоскливо мяукала кошка, на кухне тихонько журчала вода, бегущая из крана. - Вера и Тропынин звонили при вас? - спросил Антон, когда Тузкова замолчала. - Не-е-ет. Сергей снял трубку, чтобы звонить, а я закончила анализ и ушла из лаборатории. - Но вы вроде как уверены, что они звонили... - Само собой, уверена, Верка на каждом шагу мстит Андрею. Бирюков хотел задать очередной вопрос, и вдруг показалось, будто то ли у шифоньера, то ли у платяного шкафа скрипнула дверца. Он чуть-чуть скосил глаза вправо и заметил, как одна из голубых створок ниши, начавшая было раскрываться, медленно прижалась на прежнее место. Тузкова, видимо, стараясь отвлечь внимание, капризно вздернулась: - Собственно, что вам от меня надо? - Шурупа знаете? - неожиданно спросил Антон. На лице Тузковой мелькнуло похожее на испуг недоумение: - Кого-о-о? - Бывшего "Шуровоза", Сашку Бабенко. - Сто лет не видала, - с усмешкой ответила Майя, но от Антона не ускользнуло, какой силы воли стоило ей ответить спокойно. Придерживаясь намеченного принципа неожиданности, он опять спросил; - Кто у вас прячется в квартире? Лицо Тузжовой вспыхнуло так, словно ей влапили хлесткую пощечину. На несколько секунд Майя даже онемела, затем яростно швырнула медвежонка на пол и подскочила, как ужаленная: - Перестаньте оскорблять! Бирюков тоже поднялся: - Откройте шкаф. - Хотите на мои платья поглазеть? - В женских платьях я плохо разбираюсь. Хочу увидеть Сашку Бабенко. - Это произвол! - Сейчас приглашу понятых... - Вы рехнулись? - Нет, я в здравом уме и трезвой памяти, - Антон быстро прошел к телефону. Краем глаза присматривая за дверью шкафа, набрал номер Голубева: - Слава, срочно с опергруппой - на Целинную! Не забудьте санкцию прокурора на обыск у Тузковой... - Через десять минут жди! - выпалил Голубев. Бирюков бросил телефонную трубку и, по-прежнему не выпуская из вида шкаф, громко оказал: - Выходи, Бабенко, говорить будем! Около минуты в квартире царило гробовое молчание. Затем дверные створки шкафа с треском, словно их ударили изнутри, распахнулись, и оттуда, из-за развешанных на плечиках женских платьев, неуклюже вылез похожий на цыгана здоровенный детина с финкой в руке. Явно бравируя перед Тузковой, он ощерился в улыбке: - Амба, начальник, добровольно сдаюсь. Пока твои не подъехали, давай разойдемся мирно. Отваливаю тебе полторы тысячи. Больше нету, честное слово, - Вот ты какой. Шуруп... - медленно проговорил Антон. - Легким испугом отделаться хочешь? Бабенко, поигрывая финкой, набычился. Что произошло в следующую секунду, Тузкова, видимо, не поняла. Реакция Антона на стремительный бросок Шурупа была мгновенной - финка, сверкнув лезвием, звякнула в прихожей, а сам Шуруп, утробно ёкнув, будто перевернутый тяжелый мешок, глухо ткнулся макушкой в пол. Перемахнув через него, Бирюков подхватил финку и мигом вернулся в комнату. Наступила немая сцена. Антон издали услышал приближающееся завывание милицейской сирены. По зашторенному окну мелькнул яркий свет автомобильных фар, и тут же у подъезда дома захлопали двери оперативной машины. На полу, приходя в сознание, шевельнулся Бабенко. Майя Туэкова, зажав ладонями рот, стояла возле дивана словно заледеневшая. У ее ног непонимающе таращил пуговицы-глаза плюшевый медвежонок...
      20. КОНЕЦ "ЭКСПЕРИМЕНТА"
      Солнце заполняло просторный кабинет начальника райотдела поигрывая бликами на длинном лезвии остро заточенного финского ножа, лежащего поверх пухлой пачки денег. Разговор участников следственно-оперативной группы, среди которых отсутствовал лишь следователь Лимакин, начал было переходить на отвлеченную тему, но подполковник Гладышев вернул его в прежнее русло. Посмотрев на деньги, он повернулся к Бирюкову и спросил: - Значит, Бабенко рассчитывал взять у Барабанова больше? - Да, Николай Сергеевич, - ответил Антон. - Шуруп считал, что Барабанов будет иметь при себе не меньше пяти тысяч, а у того наличными оказалось всего полторы тысячи. Борис Медников, обращаясь к прокурору, невесело сказал: - Храните деньги в сберегательной кассе... Подполковник опять спросил у Бирюкова: - Если, как ты рассказывал, Бабенко подбил глаз Барабанову, то почему Барабанов так безоглядно подсел к нему на цыганскую телегу? - По всей вероятности, Андрей действительно тогда не разглядел, кто его ударил у ресторана. - Ну, а чего этот... Шуруп бушевал с ножом, когда Ивану Екашеву руку поранил? - Сцену ревности Тузковой закатывал. - За секретаршу вымышленного председателя райпо по телефону говорила Тузкова? - Да. Но об истинном замысле Бабенко она не знала. Майя рассказала Шурупу "идею" Тропынина. Тот сразу за нее ухватился и стая уговаривать Тучкову "подшутить" над Барабановым. Доказывая свою преданность, Тузкова согласилась. Кстати, в Серебровке Бабенко не в первый раз появился. Сразу после отбытия наказания он несколько дней тайком жил у Екашева - привет от сына привозил, самогоном позабавлялся. Хотел узнать, где старик прячет деньги, но безрезультатно. Даже убив Репьева и Барабанова, Шуруп не терял надежды "колупнуть" старика. Судмёдэжсперт Медников покачал головой: - Чем Репьев Шурупу насолил? - Пасечник припугнул Бабенко, что выдаст его в случае грабежа с убийством, а такие угрозы, Боря, убийцы не прощают. - Непонятно, зачем он екашевский обрез до самой Крутихи под полой тащил. - Чтобы уничтожить свои отпечатки и не навести на след Екашева. Я уже говорил: насчет старика у Бабевко были дальние планы. - Разве Шуруп не мог без стрельбы покончить с Репьевым? - Репьев был не из тех, кого можно в открытую ножом прикончить,- сказал Антон.- Бабенко это знал и решил бить наверняка. Кстати, за обрез он заплатил Екашеву двадцать пять рублей - дешевле старик категорически отказался продать. - А Екашев говорил, за пятерку... - Что касается денег, Степан Осипович все значительно уменьшает. - Вот двужильный скряга! Меня очень интересует... Ну, допустим, накопил бы Екашев миллион, и дальше что?.. - Ничего, так и жил бы нищим. - Нет, ты скажи: ну куда бы он сунулся с такими деньгами в нашем непорочном обществе? - Никуда, Боря, успокойся. Миллионерам у нас путь заказан. Наше общество предпочитает жить скромно-одинаково. - Эх-х-х... - сокрушенно вздохнул Медников. - Лучше бы мы жили по-разному, но богато. Бирюков улыбнулся: - "Разговорчики!" - как сказал бы участковый Кротов. - Это было бы смешно, если б не было так грустно, - флегматично проговорил судмедзксперт и снова спросил Антона: - Как же Левкин нож оказался у Шурупа? - Репьев в момент нападения на него вырезал свежие соты с медом для Розы, и Шуруп после убийства пасечника прихватил этот нож, чтобы "подпустить следователям тумана". Подполковник Гладышев протянул Медникову только что распечатанную пачку "Казбека": - Закури, Боря, а то вконец замучаешь Бирюкова вопросами. - Спасибо, Николай Сергеевич, бросил. - В который раз?.. - Я такие пустяки не считаю. - Не можешь жить без трудностей? - Древние философы говорили: "Жизнь есть борьба". До обеда с голодом борюсь, после обеда - со сном. А насчет курева советую всем: бросайте травиться никотином - станете здоровыми и находчивыми, как Бирюков, который не занимается дымным делом. Через распахнутое окно кабинета с улицы донесся размеренный цокот лошадиных копыт по асфальту. Прокурор, подойдя к окну, сумрачно продекламировал: - Цыгане шумною толпой покочевали в Серебровку, - Чего они опять туда? - спросил подполковник. - Заработанные деньги получать. Бирюков тоже посмотрел в окно. Мимо райотдела неторопливо цокала пегая монголка. На телеге с тюками немудреного скарба величаво восседал бородатый Козаченко и сутуло горбилась повязанная черным платком старуха. За телегой степенно шагали мужчины в ярких рубахах, за ними тянулся гомонящий хвост цыганок. Замыкал шествие кудрявый Ромка. - Что-то Левки с Розой не видно, - сказал Антон. - Так и не вернулись они в табор? - Нет, не вернулись... - прокурор вроде бы хотел еще что-то добавить по поводу цыган, но вместо этого обвел взглядом присутствующих и словно подвел черту: - Итак, товарищи, будем считать расследование законченным. Ломакин уже над обвинительным заключением работает. На днях передадим дело в суд.
      ...Степан Осипович Екашев скончался в районной больнице за неделю до начала суда. Вскоре после его смерти в подполе обветшалого дома в Серебровке нашли тайник с необычным кладом. Глубокий, выложенный старинным кирпичом подкоп был плотно забит перевязанными навощенной дратвой пачками денег. Половину из них сгноила плесень.