ИНТЕРЛЮДИЯ

«Сийра!»

Это имя подобно ослепительному взрыву ворвалось в кошмарный сон Барэка как раз вовремя, чтобы спасти его из сырой камеры, кишевшей зубастыми грибками. Он дернулся, еще даже толком не проснувшись, и ухватился за веревки гамака, который чуть было услужливо не выбросил его на пол пассажирской каюты, как Морган гордо именовал эту клетушку.

Садд Сарк кое-как выбрался из своего ложа, неуверенно встал на ноги, потом голосом включил свет. Этот ментальный вопль исходил от Моргана и был пронизан таким ужасом, что подобное не предвещало ничего хорошего.

Джейсон сжимал голову руками, качаясь взад и вперед в тщетных попытках унять боль. Ее зов был таким слабым, таким отчаянным… Он едва узнал его. Но когда понял, кто это, и попытался ответить ей, ощутил лишь пустоту утраты.

То неуловимое облачко, которое было Сийрой, та связь с разумом, который он знал как свой собственный, исчезло.

Человек услышал чьи-то шумные шаги, и через миг в рубку «Лиса» влетел Барэк. Морган не удивился этому — его собственная голова гудела от силы, которую он вложил в свой ответный крик. Как будто вся его тоска по любимой, вся его подспудно тлевшая страсть вырвались наружу в одном-единственном кратком призыве.

Призыве, который — Джейсон знал это — так и останется без ответа, если он не разыщет ее. Сийра никогда прежде не обращалась к нему с такой отчаянной просьбой о помощи — возможно, и не только к нему. Какой бы опасности она ни подвергалась, он должен спасти любимую

На этот раз Морган отдался волнам поднявшейся из глубин его души ярости с благодарностью.

ГЛАВА 48

«Сийра!» Мое имя всплыло откуда-то из темноты, но это был не сон.

Морган жив.

И я, видимо, тоже.

Это была веская причина, чтобы открыть глаза — что бы со мной ни сделали, пока что я лежала без сознания и находилась в полной их власти.

Надо мной оказался потолок, белый больничный потолок с установленными на нем панелями, лившими скудный свет.

Я повела глазами, собирая информацию, которая не лишила бы меня хрупкого контроля над собственным воображением. По обеим сторонам от меня располагались похожие на смотровые столы кровати со смятым бельем, как будто те, кто занимал их, только что исчезли.

За кроватями — в некотором отдалении, благодаря чему я сообразила, что нахожусь в центре длинной комнаты или даже коридора, — начинались ряды каких-то приборов. Они деловито жужжали и стрекотали, а у некоторых корпуса были с окошечками, как будто то, что происходило у них внутри, имело ничуть не меньшую важность, чем все происходящее снаружи. Я смотрела на эти приборы с опаской — чтобы считать их безопасными, я знала слишком много, а чтобы понимать, что именно они делают, — слишком мало. Я уперлась подбородком в грудь, отчего в затылке у меня немедленно что-то лопнуло. Я лежала под простыней. Но пока что важнее всего мне было выяснить, одна ли я в помещении и наблюдают ли за мной.

Одна. Хотя, скорее всего, где-то были установлены видеокамеры наблюдения, я почувствовала мгновенное облегчение от сознания того, что мне еще какое-то время не придется иметь дело с моими врагами.

Мои руки были свободны, но точно налиты свинцом. Я заработала пальцами, сжимая их в кулаки и вновь разжимая, пока от запястий до плеч не забегали колючие мурашки восстанавливающегося кровообращения. Тогда я осторожно подняла руки и аккуратно, едва касаясь, провела пальцами по животу. Под простыней угадывались новые, более широкие полосы пластыря.

«Честное слово, установили бы уже „молнию“, что ли», — подумала я горько.

Как ни странно, этот черный юмор помог мне. Ни что-либо поправить, ни даже просто узнать, что со мной сделали на этот раз, я не могла. Значит, оставалось лишь помешать дальнейшим планам моих противников.

Я оглядела помещение.

«Клянусь, они больше ничего не сделают ни мне, ни тому, кто мне дорог», — пообещала я себе.

Возможно, они не ожидали, что я так быстро очнусь. Но скорее всего, думала я, сцепив зубы и делая шаг за шагом, они просто недооценили мою волю и решили, что я никуда не денусь с их стола. Однако с каждым шагом мне все больше и больше казалось — мои внутренности вот-вот вывалятся мне под ноги, так что, пожалуй, они переоценили мой разум.

Но я шла, пусть на нетвердых ногах и время от времени почти теряя сознание. Пока что никто не спешил бить тревогу, хотя на то, чтобы добраться от моего стола до соседнего, а от него до стены, у меня ушла, наверное, целая вечность. Твердые предметы служили для меня весьма существенной поддержкой.

А вот мысль о том, что передвигалось вместе со мной под полосками пластыря, меня совершенно не радовала. Или Балтир просто удалил оттуда что-то временное, какой-нибудь образец, который он поместил в мое тело и был очень рад получить обратно в целости и сохранности?

Дверь вела в полутемный коридор. Я с трудом переступила через порог, и она за мной захлопнулась. Я подергала за ручку и обнаружила, что дверь не поддается. Что ж, тем меньше будет искушения вернуться назад, в постель, подумала я, а ноги между тем уже несли меня вперед, как будто понимали всю важность этого, хотя течение моих мыслей было медленным, вялым.

Еще одна дверь. Тоже запертая, но кто-то, видимо, совсем недавно взломал ее, и дыра была наспех залатана куском пластика. Я нажала на дверь плечом, уверенная, что если кто-то счел эту комнату достойной взлома, то моего времени она всяко стоит.

Так и оказалось. Я ахнула при виде нескольких небольших инкубаторов — я почти не сомневалась в их содержимом. Так близко от меня, так близко от Фэйтлена? Должно быть, это именно то, что у меня похитили.

Подтвердить мое предположение было нетрудно. Я наклонилась над ближайшим ко мне инкубатором, вгляделась в крошечный комочек живой ткани, лежащий внутри, и открылась навстречу м'хиру.

Между нами существовала тонкая нить силы, почти неощутимая, но вполне реальная. Так возникала и крепла связь между матерью и младенцем, растущим в ее лоне, связь, которую ребенок, появляясь на свет, инстинктивно поддерживал еще несколько лет. За счет этого в м'хире появлялся новый коридор, которым могли пользоваться другие.

Этой энергией, вспомнила я, закрыв глаза и пытаясь не утратить сосредоточения, питались обитатели м'хира.

«Интересно, — мелькнула у меня мысль, — если мое существование, существование слишком могущественной Избирающей, представляет собой угрозу всему Клану, насколько более страшная угроза для них — это помещение, полное отпрысков Сийры ди Сарк?»

Ответ крутился в моем мозгу, и я ухватилась за него изо всех сил. Чтобы спасти Клан, поняла я с болью, которая вполне могла бы поспорить с той, что терзала сейчас мое тело, больше не должно быть Избирающих, которые способны губить не-Избранных. Те, кто носит перед именем приставку «ди», должны исчезнуть. Лишь у саддов еще остается надежда на будущее.

Это была крамольная мысль.

Но она поддерживала меня, когда я из последних сил заставляла себя переходить от одного инкубатора к другому и делать то, что должно было быть сделано, — гасить теплящийся в каждом маленький огонек, а потом принялась обыскивать все шкафы и полки в поисках других, которые могли там находиться.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Раэль и не ожидала, что драпски с одобрением воспримут ее появление без Сийры.

Однако, думала она, оглядывая бледно-розовые стены ее временного узилища на «Макморе» — временного, поскольку ей пришлось ждать в коридоре, пока макии беззастенчиво превращали выпуклость в стене в нечто, напоминающее комнату с закрытой дверью, — эти существа могли бы хотя бы выслушать ее.

Она как-то раз видела сорванное гнездо сиппиков — слуга в ее летнем доме багром сковырнул круглое, как будто склеенное из тонкой бумаги сооружение из-под карниза. Хотя сама Раэль не слишком любила находиться на открытом воздухе, кое-кому из ее гостей нравилось посидеть на балконе, что приходилось маленьким кусачим насекомым очень не по вкусу. От гнезда надо было избавиться, и она смотрела из окна на тучи летучей мелюзги, облепившей перила, мебель и стекло. Злобных насекомых оказалось куда больше, чем можно было предположить по размеру пристанища, и одна их часть принялась кружить над сброшенным гнездом, чтобы схватить какую-нибудь беспомощную, лишенную крыльев личинку и унести ее в безопасное место, а оставшиеся накинулись на незадачливого слугу. Хаос прекратился, лишь когда последние сиппики улетели от разоренного гнезда прочь и слуга отправился домой зализывать раны.

Реакция драпсков на исчезновение Сийры воскресила в ее душе воспоминания о том дне: это была та же паническая, но при этом тщательно организованная враждебность. Ее перевели с «Нокрауда» на «Макмору», не слушая никаких возражений и пресекая попытки телепортироваться. Все эта презренная техника!

Раэль пыталась злиться, но не могла. Действия драпков были отражением ее собственных чувств. Она тоже пустила бы в ход все средства, чтобы отыскать Сийру и переправить ее в безопасное место. По их мнению, для этого нужно было держать ее, Раэль, единственную находящуюся в их власти представительницу Клана, в заложниках.

К немалому удивлению Раэль, она чувствовала себя настолько усталой и спокойной, что прилегла отдохнуть на странного вида драпскскую кровать, хотя заснуть ей все-таки не удалось. Она постоянно прислушивалась к м'хиру в надежде уловить какую-нибудь весточку от Сийры, даже если приборы драпсков надежно удерживали ее собственные мысли у нее в голове.

И поплатилась за это жестокой болью, когда сквозь ее ментальные барьеры прорвался беззвучный крик.

«Сийра!»

Морщась, Раэль вложила в ответ всю свою силу — этот мысленный голос принадлежал Моргану, в этом не могло быть никаких сомнений. Ее усилия были напрасны.

Но когда она снова упала на кровать, ее вдруг охватило необъяснимое облегчение. Если Сийра предпочла положиться на этого человека, так тому и быть.

ГЛАВА 49

Инкубаторы оборудованы автономной сигнализацией, запоздало спохватилась я, прислушиваясь к беготне рядом с моим укрытием, и сосредоточилась на том, чтобы скрыть свое ментальное присутствие, превратиться в призрак, еще более бесплотный, чем сознания тех, кто преследовал меня.

Им придется повозиться, чтобы исправить то, что я натворила, искренне надеялась я: начиная с похожего на штукатурку вещества, заполнявшего разломанную панель доступа, и заканчивая опустевшими инкубаторами. Если они будут мыслить по-ретиански и догадаются в поисках пропавших частиц меня заглянуть в сливное отверстие, то им может и повезти. Если…

С другой стороны, я действительно переняла ретианский образ мыслей: это был единственный способ спастись от Фэйтлена и скатов. Я поерзала, чтобы унять судорогу, начавшую сводить правое бедро, и невольно зашипела от боли. Идея забиться в шкаф со спящим ретианским молодняком оказалась даже лучше, чем прятаться где-нибудь на видном месте. Слишком обессиленная, чтобы почувствовать приступ ксенофобии — или копаться в себе, размышляя, чувствую я ее или нет, — я обнаружила, что десятки восхитительно прохладных тел помогают мне держаться на ногах, в их отсутствие я непременно стекла бы на пол, словно какая-нибудь медуза. Поддержка была настолько надежной, что можно было даже подремать. Но я не стала, слишком хорошо понимая, что старшие могут разбудить эту молодежь в любой миг. Хотя вряд ли их станут вызывать, пока поиски меня будут продолжаться. Морган рассказывал, что ретианские недоросли туповаты и не способны к выполнению никаких мало-мальски творческих задач.

Я не знала, сколько мне еще ждать. «Но, — сказала я себе, морща нос от затхлого запаха и ощущения бугристой резиновой кожи, прижимающейся ко мне со всех сторон, — приходилось мне бывать и в худших местах».

Мой мир заколыхался, как будто я попала в чашу с застывшим желе, а какой-то великан постукивал пальцем по ее бортику. Я встряхнулась, испугавшись, что молодые ретиане все-таки проснулись и начали выбегать в коридор.

Движение прекратилось, возможно, то была мимолетная дрожь, пробежавшая от одного к другому во сне, воспоминание о детстве, наполненном бессмысленными поисками пищи на болотах, прежде чем инстинкт заставил их выйти на сушу, где их уже поджидали взрослые.

Как бы то ни было, это послужило для меня предостережением и побудило выбраться из шкафа — даже и не знаю, как бы я справилась с этой задачей, если бы не тонкий слой слизи, покрывавший кожу каждого ретианина. Едва я вывалилась в коридор, пространство, которое я только что занимала, тотчас же сомкнулось — мои товарищи по шкафу снова сдвинулись вплотную друг к другу. Ну и ладно, я тоже не очень-то буду по ним скучать.

Голова у меня кружилась все сильнее и сильнее — не то давало о себе знать внутреннее кровотечение, не то тело просто пыталось отключить мое сознание, чтобы выжить. Идти по этому коридору, в свете ярко горящих теперь ламп казалось неразумным.

Что-то пронеслось мимо, легонько задев меня; я подняла руку, чтобы отмахнуться, и сообразила, что прикосновение было у меня в голове. Оно казалось вполне безопасным. Я отважилась расширить свое восприятие.

«Сюда, — прошелестел внутренний голос, незнакомый и такой усталый, что он вполне мог бы принадлежать мне самой. — Сюда».

Этот незримый проводник был ничем не хуже любого другого. Я оперлась рукой о стену и пошла на этот слабый зов, гадая, куда же он меня приведет.

Я не знала имени, но была уверена в том, к какому дому принадлежит обладательница этого худого надменного лица. К Дому Парсов. Чьей бы дочерью она ни была, я ощущала силу, перетекающую между ней и м'хиром, связь с ее Избранником, которую не прервал сковывавший ее искусственный сон.

В комнате были еще две женщины из Клана — я прошмыгнула внутрь, пока выходивший оттуда ретианин возился с тяжелой тележкой. Одним из недостатков передвигающихся независимо друг от друга глаз была их склонность одновременно концентрироваться на чем-то одном и таким образом терять все периферическое зрение.

Все три находились, судя по всему, в коме; все были взрослыми и Открывшимися. Каждая из трех носила крошечное дитя, зачатое — в этом я совершенно не сомневалась — при помощи Балтира, а не своего Избранника.

Интересно, что они скажут, когда проснутся и обнаружат, что их младенцы связаны узами силы со мной, а не с ними?

Двух других я знала, видела мельком, когда они были еще Избирающими, а я проводила свои исследования. Ни одна из них не обладала сколько-нибудь серьезной силой. Демер садд Парс. Я не знала, что она успела открыться, и поэтому понятия не имела, кто ее Избранник. Вторая, Эст садд Парс, избрала Шедлата ди Мендолара и, воспользовавшись своим правом, взяла имя своего более могущественного партнера, став таким образом Эст сада, Мендолар. Она даже произвела на свет одного ребенка — всего лишь садда.

Три женщины, подвела я итог, две из них садд, третья, скорее всего, тоже. Все из Дома Парсов. Каждая вынашивает мою потенциальную генетическую копию. Что ж, предприимчивый Фэйтлен подал остроумную идею — если ретианская технология могла справиться с одной простой проблемой.

Я прекрасно понимала, что здесь затевалось. Кто-то — я не могла поверить, чтобы у ди Парса хватило средств и смелости провернуть все это в одиночку, хотя ради возможной выгоды он не побоялся рискнуть своими родственницами — пытался увеличить число ди, и не просто ди, а таких, которые обладали бы точно такой же смертоносной силой, как я. Одновременно они пытались увеличить крепость связи между матерью и ребенком у этих Избравших — используя частицы моего тела. Скорее всего, их даже не интересовало, хотели сами женщины того или нет. Но у них ничего не вышло.

Я чувствовала, что эти связи слабеют — словно три свечки, грозящие вот-вот угаснуть на ветру. То была незримая пуповина, связывающая мать и дитя во время беременности; она должна была крепнуть до самого дня появления младенца на свет. В противном случае ребенок умирал. Такое случалось в нашем недавнем прошлом, так что этот медицинский аспект был одним из немногих, известных клановцам. Передо мной было доказательство того, что главным было не физическое нахождение нерожденного младенца в утробе одной из женщин нашей расы, а нечто более глубокое, уникальное. Эти похищенные частицы меня были обречены в тот самый миг, когда Балтир забрал их и заставил расти среди чужой силы, вдали от моей.

Возможно, я могла и не разорять те инкубаторы, но, учитывая заинтересованность ретиан, я была рада, что не оставила для их экспериментов ничего своего.

Мой живот пронзили две симметричные молнии, как будто для того, чтобы напомнить мне проверить еще одну вещь. Я не чувствовала никакой связи с тем, что могло находиться внутри меня; я поняла это в тот самый миг, как очнулась. Что еще могли сделать со мной ретиане?

Второй вопрос, а именно: что мне с этим делать — требовал некоторой доли везения и приложения определенной энергии. Я привалилась к контейнеру с Демер садд Парс — вряд ли она стала бы возражать — и задумалась, не удастся ли мне убедить мои ноги сделать еще шажок.

ИНТЕРЛЮДИЯ

«Не пытайся связаться с ней. — Совет был горьким, с привкусом отчаяния Сийры, перемешанным с его собственным, но Морган знал, что Барэк прав. Он еще не умел пользоваться своим Даром в м'хире скрытно — Даром, который, по утверждению садд Сарка, был до неприличия явным и вопиюще человеческим. — Доверься Сийре, — убеждал его клановец. — Она сама позовет тебя, если нужно. Не навлекай на нее беду».

Морган покачал головой при мысли о том, о чем и речи быть не могло, и вернулся к тому, что стоило попробовать.

— Давай пройдемся еще разок с самого начала, — вздохнул он, смахнув со стола обертки от энергетических кубиков — все, что осталось от их питательной, хотя и совершенно безвкусной еды. Взглянул на экран переговорника, на котором светилось число сообщений. Больше семисот. Кто бы мог подумать, что его запрос на местную продукцию будет иметь такой успех? Жаль, что ему сейчас совершенно не до этого. — Ты не знаешь, кто утащил тебя от Гвидо, — продолжил человек. — Предположим, это был Фэйтлен. Зачем, тебе тоже неизвестно. Он говорил что-то насчет каких-то ретианских опытов.

— Я очень рад, что избежал этой участи.

Джейсон взглянул на собеседника. И снова ему бросилось в глаза сходство Барэка с Сийрой, больше всего проявлявшееся в те минуты, когда клановец утрачивал внешний лоск и слишком уставал, чтобы пускать в ход свое обаяние, которое он, по-видимому, натягивал как маску при общении с людьми.

— И ты не знаешь, кто мог убить того клановца на Плексис и агента Боумен здесь, если это сделал не я. Ты видел еще кого-нибудь из Клана в Балтире? Или вообще на Рете-VII?

— Нет. — Садд Сарк заколебался, но лишь на миг. — Там больше никого не было.

Морган решил не копать глубже. Он мог предположить, что произошло: Сийра предостерегала его об опасности, которую Избирающие представляли для не-Избранных.

— Держи. — Он передал Барэку чашку сомбея. — У нас уйма вопросов, ответов на которые мы не знаем, друг мой.

Ответы на первые несколько прибыли еще прежде, чем Джейсон успел отхлебнуть из своей чашки, и возвестили о себе сильным стуком в люк маленького воздушного шлюза. Сквозь переборки он не проник, но сигнал тревоги сработал.

Секунду спустя Морган отодвинулся от монитора, отображавшего все происходившее на трапе «Лиса», и негромко рассмеялся. Он махнул рукой садд Сарку, чтобы тот подошел к нему — первая хорошая новость с тех пор, как он прибыл на Рет-VII, стоила того, чтобы ею поделиться.

У люка, весь грязный и мокрый, одной клешней барабаня по не повинной ни в чем обшивке «Лиса», а другой придерживая обмякшее тело человека так, что тот едва не тыкался носом в грязь, стоял один весьма взбудораженный каресианин.

Гвидо вернулся.

— Я не бросал тебя! Морган, скажи ему!

Тот поднял глаза и не без удовольствия увидел, что Гвидо ухватил клановца за пояс и держит его над головой.

— Отпусти его, брат, — сказал Джейсон спокойно и возобновил попытки привести в чувство спутника каресианина. — Я уверен, что Барэк предпочел бы твое общество тем, с кем ему в последнее время приходилось иметь дело.

Ворчание и глухой стук где-то внизу свидетельствовали о том, что исполин внял его увещеваниям, но гнев на милость так и не сменил и со своим пленником церемониться не стал. Оставляя за собой грязные лужи, он прошлепал к креслу и сбросил в него свою добычу. Гвидо до сих пор не произнес ни слова, хотя был страшно рад видеть Моргана, подтверждением чему могли служить едва не переломанные ребра человека. По-видимому, сейчас ему важнее всего казалось пристыдить клановца, который, на его взгляд, имел прискорбно скудные понятия о том, что такое работа в команде.

Пока садд Сарк совсем не разобиделся, на что он, говоря по справедливости, имел полное право, учитывая все то, через что ему пришлось пройти, Морган добавил:

— Я прошу у тебя прощения за его поведение, Барэк. Прогулки под таким дождем не идут каресианам на пользу. Они становятся раздражительными, и еще у них распухает голосовая мембрана.

Освободившись от железной хватки Гвидо и потирая ушибленные ребра, клановец поднял глаза и взглянул через плечо Джейсона.

— Я его знаю! — удивленно заявил он. — Что он здесь делает?

Морган внимательно оглядел жилистого и насквозь промокшего человека, сидевшего на табурете в кухонном отсеке. Он уже успел обыскать его и обнаружил три силовых ножа, которые в настоящий момент были надежно заперты в шкафу. Глаза человека были закрыты, голова с редкими седеющими волосами безжизненно болталась на шее. Внимание Моргана привлекла не его жиденькая посеребренная сединой бородка и не то, что он явно очень давно не мылся, а глубокие страдальческие морщины, залегшие у губ и глаз. Несмотря на добротную одежду, хотя и слегка теперь порванную благодаря несколько экзотической манере Гвидо приглашать гостей, жизнь у этого человека явно была не из легких.

— Кто он такой?

Барэк подошел поближе и пригляделся к нему, как будто для того, чтобы окончательно удостовериться, что не ошибся.

— Э-э… в это трудно поверить, но это один из тех людей, что пытались похитить меня на Плексис. Телепат. — Он обернулся к Джейсону. — Хочешь, я тебе покажу? — предложил он.

Морган ткнул большим пальцем себе за плечо, где уже несколько утихомирившийся каресианин возился с сервокухней.

— Я бы не хотел оставлять его в стороне. А он сейчас не в лучшем настроении, чтобы воспринимать, скажем так, не вполне материальные вещи.

Садд Сарк кивнул, искренне соглашаясь. Джейсон тем временем не спускал глаз с Гвидо. Сервокухня на «Лисе» работала отлично, и Морган хотел быть уверенным, что сможет исправить все те изменения, которые внес в программу его друг. Несмотря на то что он только что сказал Барэку, Джейсона весьма беспокоило, что каресианин до сих пор не произнес ни слова. Довольное причмокивание, которым великан сопроводил первый глоток заказанного им пива, убедил Моргана, что с голосовым аппаратом его друга все в порядке. Морган отметил лукавый взгляд дюжины глаз, устремленных на их гостя.

Ну разумеется. Телепат. Шпион в их стане.

— Барэк, пригляди за ним, ладно? — попросил Джейсон и, ухватив ничуть не сопротивляющегося Гвидо за верхнюю клешню, потянул исполина к широкой двери из кухни. — Мы сейчас вернемся.

— С удовольствием, — мрачно отозвался клановец и примостился на краешке стола. Морган приподнял бровь.

История о телепатах и Клане обещала быть весьма занимательной.

Он надеялся лишь, что молчаливость его побратима означает — каресианин узнал что-то о Сийре.

ГЛАВА 50

Если я что-то и успела к настоящему времени о себе узнать, так это что злость придает мне сил. Чувство это, однако, было ненадежным союзником, склонным внезапно испаряться и оставлять меня слабее, чем прежде. Но пока что я лелеяла маленький огонек, разгоравшийся внутри меня, как свою единственную надежду.

Я обнаружила шкаф с белыми, похожими на халаты, костюмами, в которых ретиане работали в своих лабораториях, и натянула на себя самый маленький. Он оказался мне впору — до некоторой степени. У ретиан не было шеи и плеч как таковых: тела у них начинались там, где у гуманоидных рас были уши. В том же шкафу обнаружились горы защитных шлемов, вроде тех, что носят в зонах биологической опасности. Один из них замечательно скрыл мою определенно не-ретианскую шею, хотя и изрядно ограничил область зрения. К счастью, ретиане в целом были ниже большинства людей, поэтому полы халата не мели по полу.

Мои тонкие и нежные руки представляли собой еще одно затруднение. Драгоценные минуты утекали, а я все не могла найти хоть какую-нибудь пару перчаток, но в конце концов одна все-таки обнаружилась у раковины. Лишние пальцы пришлось оставить болтаться пустыми. В моем теперешнем состоянии любой дополнительный груз становился для меня тяжким бременем, но я все же разложила на пластиковом подносе кое-какие острые инструменты, рассудив, что занятого работника вряд ли станут окликать, чтобы дать ему новое задание.

Я не могла полностью распрямиться без боли и шаркала, даже когда моя походка была наиболее энергичной, но если никто не станет присматриваться внимательно, мой вид не должен вызвать подозрений. «Конечно, — вздохнула я про себя, медленно взбираясь по наклонному подъему, — трудно сказать, не пользуются ли ретиане какими-нибудь сигналами, которые я при всем своем желании воспроизвести не смогу. Как мои милые умные драпски». Я знала, что макии не потерпят такого обращения с членом своего племени. Эта мысль тоже заставляла меня продолжать двигаться.

Моя маскировка выдержала первое испытание: мимо меня одна за другой торопливо промчались по своим делам три различные группы ретиан, и ни один из них не задержался на мне взглядом. Я кое-как доплелась до следующего уровня и остановилась, чтобы перевести дух и еще раз напомнить себе, кто повинен в моем состоянии, прежде чем брести на следующий. До чего же здорово было бы найти что-то вроде лифта и проехать оставшиеся до нулевого этажа уровни на нем! Но я прекрасно понимала, что именно в подобных местах меня и будут искать в первую очередь.

Я автоматически переставляла ноги, давным-давно перестав замечать окружающее, и вдруг обнаружила, что пандус кончился. Впереди, насколько я могла видеть сквозь толпу ретиан, людей и всех прочих собравшихся здесь иномирцев, было несколько дверей, проход через которые позволялся лишь после обыска и внимательного досмотра, осуществляемого капитаном Рек.

Я склонилась вперед так сильно, что моим ногам волей-неволей пришлось передвигаться, не то я упала бы носом вниз. Топтаться на месте не было времени, возвращаться обратно — смысла. Все должно было решиться у этой двери.

В зале были и другие ретиане в таких же лабораторных костюмах и с подносами в руках. Но я, разумеется, была единственной, кто не снял шлем. Поэтому я так самоуверенно, как только могла, подражая движениям ретиан, направилась прямиком к скату.

Как я и ожидала, ее хищный взгляд уперся прямо в меня, зрачки-щелочки зажглись угрожающим интересом. Я медленно кивнула ей и подносом ткнула в сторону ближайшей двери, которая была приоткрыта ровно настолько, чтобы я могла разглядеть, что она ведет в какое-то пустое подсобное помещение.