ГЛАВА 29

На свету, проникающем в окно — нечастый элемент в драпскской архитектуре, — порошок казался коричневым, с блестящими, почти золотыми вкраплениями. Я бы без сомнения приняла его за простой песок, если бы мне не объяснили ошибочность моих взглядов. Но реальность оказалась такой устрашающей, что я уже в третий раз тупо переспрашивала:

— Это из м'хира?

— Да, — горделиво ответил Левертап. — С Благовонного пути, который ты зовешь м'хиром. Как видишь, там тоже есть физическая материя.

Он был главным из скептиков, но поняла я это лишь по тому, что именно его голос пытался заставить меня поверить в эту идею, как и во множество других, столь же немыслимых. Остальные сидели молча, время от времени кивая хохолками, как будто соглашаясь с тем, что он говорил.

Я уставилась на крошечный флакончик. Я держу в руках частицу м'хира? Пожалуй, я изумилась бы меньше, вздумай драпски уверять меня, что во флаконе находится тот самый сон, который я видела прошлой ночью. Я раскрыла свой разум, но ответом мне была лишь знакомая чернота и хаос, притягательная энергия и предостерегающая безжизненность. К чему тут прикасаться?

К моему замешательству, драпски отреагировали на это маленькое исследование весьма бурно: дружно бросились к инструментам, уйму которых принесли в амфитеатр на подносах услужливые драпски с оранжевыми хохолками. Пожалуй, они все-таки были не просто разносчиками еды, как я решила чуть раньше, а скорее универсальными посыльными.

Я улыбнулась, однако улыбка моя отнюдь не была радостной. Вот тебе и хваленое господство Клана над м'хиром и уникальные способности, которые эта субстанция давала моему народу. Крохотные драпски обладали такими знаниями о м'хире и таким глубоким его пониманием, какие ни одному из наших ученых и не снились. И, судя по всему, владели технологией, которая способна была донести эти знания и до других.

Но знания знаниями, а они все-таки нуждались в том, чем владела я. Я села прямо и отложила флакон обратно в шкатулку вместе со всеми рассуждениями о том, что означает его содержимое. Чтобы осмыслить это, мне требовалось время, а я сомневалась, что мое осмысление сыграет какую-нибудь роль в том, что я так или иначе должна была попытаться сделать.

— Что ж, давай попробуем, Левертап, — сказала я и с гордостью отметила уверенность, прозвучавшую в собственном голосе, — пусть даже на самом деле я никакой уверенности не испытывала.

Снова последовала возня с инструментами и приспособлениями. Несколько хеериев суетились у длинной замысловатой консоли, появившейся из ровной стены, — я уже обратила внимание на эту особенность драпскских механизмов. Насколько я поняла, все это были различного рода устройства слежения, которые должны были помочь драпскам определить, достигла ли я успеха.

Однако все, что они оказались в состоянии рассказать о предстоящем мне испытании, основывалось на песенке, мелодия которой состояла из двух нот и имеющей настолько серьезное значение, что в каждом племени ее передавали из поколения в поколение. Теперь, прослушав ее несколько раз, отчего сие произведение не стало ни на йоту менее бессмысленным, я мурлыкала себе под нос:

На безмолвную планету

Драпски как-то набрели,

Пели драпски и играли,

Благовонный путь нашли.

Долго-долго вел вперед нас

Зачарованный тот путь.

Ныне магия иссякла.

Как же нам ее вернуть?

Строчки рифмовались — больше я не могла сказать о песенке почти ничего. Драпски преуспели в объяснениях ничуть не больше, разве только добавили, что их раса зародилась не на этой планете. Они колонизировали Драпскию и перевезли на нее все свое население из-за силы Благовонного пути, который обнаружили, решив, что эта планета каким-то образом связана с м'хиром. То был их золотой век. Затем, несколько поколений спустя, эта связь ослабла, а потом и вовсе прервалась. С тех самых пор драпски страдали. Они не стали углубляться в описания своих страданий, но после того, как Левертап раскрыл мне все эти подробности, на несколько минут дружно свернулись в клубочки, источающие печаль.

Мне предстояло восстановить связь Драпскии с Благовонным путем. Каким образом — они понятия не имели. Поскольку я тоже пребывала в полнейшем неведении, то решила, что должна уточнить одну важную деталь.

— Завтра я улетаю, — напомнила я им. — Что бы ни случилось.

Щупальца немедленно очутились во ртах маленьких созданий, и я сочла это за подтверждение.

Будучи Сийрой ди Сарк, я постигла многие науки в объеме гораздо более значительном, чем многие из моих сородичей — сначала ради того, чтобы отыскать какой-нибудь способ разрешить вставшую передо мной дилемму не-Избравшей, но потом обнаружила, что жажда новых открытий сродни зуду, который унять невозможно. Став Сийрой Морган, я начала все с чистого листа. Я экспериментировала с м’хиром, испытывала и исследовала его. В этом пространстве я никогда не была в безопасности, но зато нашла способы исследовать открывавшиеся в нем возможности. Пожалуй, из всех клановцев я была подготовлена наилучшим образом, чтобы попытаться совершить то, чего хотели от меня драпски, — я уж не говорю о том, что ни один из них не согласился бы на это.

По моей просьбе драпски вызвали из пола низенькую длинную скамью. Я растянулась на ней, а три драпска, которых я считала своими друзьями, если у них было такое понятие — капитан Макайри, Мака и Коупелап, — заняли места рядом со мной. Они опускали свои антеннки до тех пор, пока я не почувствовала их легкое прикосновение на обнаженной коже предплечий.

— Запомни. Ты не должна рисковать собой, Непостижимая, — в унисон произнесли Макайри и Мака. — Вернись к макиям, к твоему племени.

Я закрыла глаза, широко, насколько могла, распахнула внутреннее зрение и вытолкнула свое сознание из этого места и этого тела в черное сердце м'хира…

Я была центром вселенной. Сила хлынула ко мне, закружила в стремительном водовороте, своим притягательным неслышным голосом искушая меня остаться. Все это было мне известно, и я вырвалась из ее власти, устремилась глубже.

Рагерен дал мне ключ — его способность передвигаться по м'хиру, не через него, нечто совершенно отличное от привычного мне. Теперь меня манили не неумолчное шипение и треск энергии, часть которой была моей собственной. Я искала нечто твердое, подобное крупинкам порошка, который я рассматривала на солнечном свету.

Есть.

Я вытянула себя обратно и страшно перепугала моих драпсков, внезапно усевшись на скамье. Им должно было показаться, будто я только что закрыла глаза, но в м'хире можно было пробыть лишь весьма ограниченный промежуток субъективного времени. У меня хватило ума не задерживаться там.

— Я нашла! — ликующе проговорила я, тяжело дыша, как будто только что взбежала вверх по лестнице, и крепко цепляясь за чувство собственного «я».

Слышалось мерное гудение и жужжание аппаратуры, перекрывающее голоса негромко переговаривающихся драпсков. Возможно, они вовсе не нуждались в моем объявлении, сказала я себе беспокойно и снова улеглась на спину. Во второй раз толкнулась…

Зная свою цель, на этот раз я сконцентрировалась быстрее. В физическом смысле я не чувствовала, что именно нашла, но на каком-то уровне ощущала это как нечто принадлежащее драпскам, нечто сходное с привкусом того единения, который я почувствовала между отдельными существами этой расы во время лар-грипстсы — но только неизмеримо мощнее.

Что бы это ни было, оно оказалось увертливым. В тот самый миг, когда я потянулась за ним — пожалуй, ни одним другим термином этот процесс описать было нельзя, но он не имел совершенно ничего общего с каким-либо телесным движением, — это нечто, которое я считала Драпскией, рассеялось и вновь материализовалось где-то на краю моего восприятия.

Возможно, не стоит за ней тянуться, решила я, впав в какое-то дремотное состояние и покачиваясь на волнах темной и грозной красоты, окружавшей меня. Меня уносило куда-то, но ощущение Драпскии вдруг усилилось, она полетела прямо на меня со все нарастающей стремительностью.

Я грезила наяву, ощущая себя ядром, центром этой вселенной. Здесь было мое законное место, мой дворец…

Ох!.. Больно!

ИНТЕРЛЮДИЯ

Секреты. Ее обязанностью было раскрывать их и сообщать о них — тем, кому надлежало об этом знать. В этом не было никаких сомнений. Но наблюдательница все же колебалась, впервые не зная, что же ей предпринять. Вообще говоря, следовало поставить в известность Совет и оповестить других наблюдателей.

С другой стороны, она могла и подождать. Понаблюдать.

И выяснить, что затеяла дочь ди Сарка.

Секрет на секрете. Фэйтлен ди Парс, как никто иной, знал, что наиболее важные из них делают своего обладателя могущественным, и поэтому принимал этот секрет весьма близко к сердцу.

И берег как зеницу ока, скрывая в самой глубине своих мыслей. Джаред ди Сарк обладал большей силой — пока что. Незачем рисковать понапрасну.

Фэйтлен знал и о том, что другие считали его слабовольным и легко поддающимся чужому влиянию. Это было верно — отчасти. Он всегда мучился сознанием того, что с помощью одного своего Дара ему никогда не стать первым — и даже близко не подобраться к первому — в Клане. До сих пор ему удавалось лишь приблизиться к этой цели, да и то примазываясь к тем, кто смог возвыситься. А теперь? Что ж, были и другие пути.

Пять из них находились в больших контейнерах, выставленных перед ним, — с ювелирной точностью спланированная по времени и без сучка и задоринки проведенная операция позволила доставить их сюда без всякой огласки. На это ушли месяцы подготовки и астрономические средства, перемещавшиеся такими окольными путями, что оценить это мог бы только квиб. Клановец нежно погладил ближайший к нему контейнер.

— Вы — будущее Дома Парсов, — прошептал он еле слышно, хотя находился в зале совершенно один. Техники сейчас были заняты последними приготовлениями. — Скоро вы поймете, какую честь я вам уготовил.

Он переходил от одного контейнера к другому, приветствуя их погруженных в бессознательное состояние обитателей, пока наконец не очутился перед двумя последними.

Фэйтлен положил на них ладони и коротко кивнул. На его тонко очерченном лице отразилась сосредоточенность — это решение было принято еще давно как необходимая плата за будущее величие ди Парсов.

— Спите, дочери, — негромко проговорил ди Парс. — Вы не должны ни о чем узнать.

Как, впрочем, искренне надеялся он, не узнают об этом и наблюдатели. И, разумеется, Джаред.

ГЛАВА 30

— Непостижимая?

Я вяло махнула рукой, попутно оттолкнув то, что щекотало мне лицо, и только тогда поняла, что это чей-то хохолок.

— Прошу прощения, — прошелестела я. Голова была как соломой набита. — Что случилось?

— Она очнулась!

Я приоткрыла глаза и тут же невольно заморгала от небольшого урагана, который на радостях подняли драпски, — не скрою, мне было приятно, но лучше бы они выражали свой восторг в чуть менее ветреной манере. Я вздрогнула, и кто-то из ниакиев заботливо натянул на меня одеяло.

Я все так же лежала на скамье в центре миниатюрного амфитеатра, по-прежнему окруженная рядами уткнувшихся в приборы драпсков с разноцветными хохолками. Ничего не изменилось.

«Не успела», — догадалась я, вспоминая. И тут меня охватил ужасный озноб. Я как последняя дура чуть было не потерялась в м'хире. Эти существа спасли мне жизнь. И весьма простым способом, заметила я, разглядывая красную отметину на предплечье.

— Ты меня ущипнул! — упрекнула я Коупелапа. И это их хваленый технический подход!

Скептик, похоже, нимало не устыдился. Более того — Даже курлыкнул три раза подряд.

— Ты должна быть мне благодарна, о Непостижимая, — сказал он, когда вновь обрел способность говорить. — Нам нужна твоя помощь, а не твое бездыханное тело.

— Ты можешь попробовать еще раз? — раздался нестройный хор голосов, и большинство драпсков с надеждой склонили хохолки в мою сторону.

«Что ж, — подумала я, — я сама виновата, что едва избежала гибели, а драпски сумели спасти меня от себя самой!»

Я кивнула, закрыла глаза и вытолкнула себя из этой комнаты в третий и, я очень надеялась, последний раз…

Теперь найти Драпскию оказалось совсем нетрудно. Бесплотная сетка, которую я запомнила как планету, окружала меня, когда я вошла в м'хир, как будто я уже почти выманила ее оттуда.

Драпски надеялись на это?

«Нет, — подумала я, на этот раз не позволяя себе потерять чувство ориентации. — Здесь дело не в положении планеты в том, другом измерении. Дело в том, как она перекручена, отделена и независима от потоков энергии и систем за ее пределами».

Осторожно, неуверенно я потянулась к одной крошечной части сетки и выманила ее наружу. Оказавшись на свободе, она по всей длине засияла силой, как будто ее выбравшийся наружу кончик был листиком, впитывающим излучение какого-то неведомого солнца.

Вот теперь все было правильно.

Я начала выманивать все новые и новые части сетки, и находящиеся с ними рядом вдруг стали сами следовать их примеру, так что вскоре процесс пошел лавинообразно — на каждую распутанную мной часть спонтанно освобождались многие десятки.

Я не давала себе расслабиться ни на миг, полная решимости успеть как можно больше, прежде чем снова вернусь в свое тело; по правде говоря, моя неожиданная способность влиять на это место так захватила меня, что мне не хотелось уходить.

И это чуть было не стоило мне жизни. Я не чувствовала того, что надвигалось на меня, пока оно не подобралось вплотную.

Как передать то, что произошло потом? Каждую вену в моем теле словно вскрыли и высосали всю кровь до последней капли; все чувства, которые я испытывала в своей жизни, вырвали из моей души. Но хуже всего было ощущение, как будто сила утекает из меня, и довольно скоро я с ужасом обнаружила, что ее почти не осталось.

Больно! Больно!

Драпски тоже сражались за меня, но этого было недостаточно. Что-то держало меня в м'хире.

«Да ведь я растворяюсь», — с беспомощным изумлением поняла я вдруг. Еще миг — и в покинутое мной тело возвращаться будет некому. Хорошо, хоть между мной и Морганом не было связи, которая затянула бы его в небытие следом за мной.

Морган. Единственное, что было в моей жизни стоящего. Его имя, его правильность, истинность разбежались по моим жилам, как инъекция стимулятора. Я нужна Джейсону. Разве я могу уйти в небытие?

Еще как могу. Той силе, или что там держало меня, была совершенно безразлична моя внезапная борьба, мои отчаянные попытки понять, что происходит. Я выиграла хорошо если несколько субъективных секунд. Из последних сил я пыталась найти какое-нибудь средство, какой-нибудь выход.

Драпския. Я потянулась к ближайшим сияющим кончикам, и некоторые из них, к моему смятению, обломились и погасли, но остальные — выдержали. Энергия потихоньку начала перетекать обратно ко мне. Еще, еще. И вдруг…

Ее стало достаточно.

Я открыла глаза и мгновенно осознала три факта. Меня окружали драпски, склонившиеся надо мной, — я могла видеть лишь радужное облако их пушистых хохолков. Поспешно обследовав свое тело, я, к облегчению своему, обнаружила, что оно цело и невредимо, несмотря на впечатление, будто какие-то птицы расклевали меня на части.

На моих руках живого места не было от щипков, которые уже начали наливаться багровой синевой.

— Милые мои драпски, — успела произнести я, прежде чем все вокруг меня померкло.

ИНТЕРЛЮДИЯ

— Долго еще? — готовый вскипеть, спросил Морган.

Водитель взмахнул рукой, и ядовитый шип у основания большого пальца предостерегающе сверкнул белым. Это естественное оружие внушало Джейсону здоровое почтение — настолько, что он даже обновил запасы противоядия и сделал себе инъекцию, прежде чем приземлиться на планету.

— Кто знает? — мирно отозвался ретианин, который в этот момент, зажмурив оба выпученных глаза, болтал перепончатыми ногами в воде.

Сердитый взгляд Моргана не произвел ни малейшего впечатления ни на блаженствующего аборигена, ни на причину этого неожиданного затора посреди болота — разбредшееся стадо брексков, сопровождаемых пастухами. На видеозаписях Джейсону приходилось видеть этих животных, которых ретиане использовали в пищу, но до сих пор он не отдавал себе отчета в том, что они такие здоровенные.

И настолько вонючие. Человек вставил в свой респиратор второй фильтр — в носу и во рту у него бушевал пожар. «Нет, это не просто запах, — сказал он себе, утирая слезящиеся глаза. — Это какая-то газовая атака». Мимо пронесся пастух на грязелете — одноместном варианте грязехода, чья скорость вполне оправдывала его название, — с маской привычного высокомерия на лице. Морган нырнул под свое пластиковое прикрытие — как раз вовремя, чтобы укрыться от фонтана грязи и воды, который тот поднял после себя.

Задержка выводила Джейсона из себя. Его цель уже виднелась за земляными сооружениями вдалеке. Впереди маячили комковатые здания — там уже начинался Джерши; чуть подальше располагался квартал Всех мыслящих форм, где ретиане сдавали участки коммерсантам с других планет. Там, на одном из немногочисленных возвышенных и сухих пятачков земли — к счастью, земноводные ретиане подобные участки считали почти бросовыми, — располагалась контора «Лучших экспортных товаров Малакана».

Морган заскрежетал зубами, но тут же заставил себя разжать челюсти. На этой планете Малакан Сер был единственным надежным агентом. Это не значило, что Малакан непременно станет с ним сотрудничать или сможет снабдить его какой-либо полезной информацией, но попробовать все же стоило.

Однако препятствием на пути к нему стали две сотни перемазанных грязью невероятно вонючих тварей, каждая из которых выглядела примерно втрое больше любого из вереницы грязеходов, покачивающихся на воде в ожидании.

Еще один грязелет пробороздил болотную топь в опасной близости от них. Джейсон приготовился было снова укрыться за листом пластика, но заметил, как его водитель ужом скользнул через бортик и с хлюпаньем исчез в темной воде в тот самый миг, как с другой стороны появился второй грязелет.

Реакция Моргана была инстинктивной — он тут же выбрался из водонепроницаемого и затрудняющего движения пластикового кокона. Бортики грязехода были не особенно высокими, но он затаился за двигателем и расстегнул кобуру, однако оружия пока еще не вытащил. Все это может быть очередной ретианской водной забавой — местные страшно любили развлекаться, разыгрывая людей и других иномирцев.

Человек облизнул губы — грязелеты были уже совсем близко — и почувствовал пот, грязь и какое-то сверхъестественное предчувствие опасности. Это не игра, внезапно понял Джейсон без тени сомнения. И это стадо, ползшее сейчас перед его грязеходом, тоже появилось здесь не случайно.

Он бросился к управляющей панели. Разобраться с ней оказалось несложно: переключатель приводил в действие привод двигателя, рычаг направлял и распределял результирующую силу, управляя грязеходом. Морган щелкнул переключателем и двинул рычаг вперед до упора, сорвавшись с места и взметнув за собой высокую волну, которая ударила в борт приближавшегося грязелета. Тот качнулся и стряхнул в воду своего ездока, который тут же поплыл к нему почти с такой же скоростью.

Не долго думая, Джейсон с размаху вывернул рычаг влево и двинулся на второй грязелет. Послышался тяжелый удар — тактика человека оказалась успешной. Губы Моргана растянулись в хищной ухмылке, обнажив зубы, но он не стал оборачиваться, чтобы разобраться, кто его преследует. Вместо этого он двинул грязеход прямо на стадо неповоротливых животных.

«Интересно, хватит ли у них мозгов убраться с моего пути?» — подумал Джейсон.

ГЛАВА 31

— Коупелап? — позвала я, шлепая босыми ногами по пустому длинному коридору. Пол был мягкий на ощупь, но каждый мой шаг, как ни странно, отзывался слабым эхом. Свет горел совсем тускло — наверное, его приглушили на ночь. — Макии?

Я проснулась в своей постели, такая усталая и разбитая, как будто и не спала вовсе. Возможно, так оно и было. Я уже не впервые исчерпывала свои резервы почти до дна, испытывала пределы своего Дара. Моя тогдашняя усталость, однако, не шла ни в какое сравнение с тем, как я чувствовала себя сейчас.

Но это не имело особого значения. Важно было узнать, что произошло с Драпскиеи. Перед глазами у меня до сих пор стояли рвущиеся нити, из которых я вытягивала энергию, чтобы спастись. От чего? Я не верила в каких-то сверхъестественных чудовищ, однако была убеждена в том, что сама одушевила собственное бессилие и слабость, воспользовалась какой-то галлюцинацией, чтобы заставить себя выжить любой ценой — даже ценой связи планеты драпсков с м'хиром.

Это был мой просчет. И теперь мне было страшно. Поэтому я вышла из комнаты, едва заметив, что дверь больше не заперта, и отправилась разыскивать своих драпсков.

Через некоторое время я начала сомневаться, что найду хоть кого-нибудь. Весь этаж словно вымер. Я решила, что спускаться в лифте в ночной сорочке — еще одном подарке драпсков — не стоит, и отправилась обратно в комнату, переодеться.

— Можно заодно и собраться, — произнесла я вслух, с виноватым облегчением вспомнив данное драпсками обещание отпустить меня сегодня.

Мне подарили похожий на коробку контейнер для вещей, хотя у меня их почти не было. Я сложила церемониальное платье, с улыбкой представив себе лицо Моргана, когда он увидит его, и бросила на дно. Потом взяла в руки маленькую шкатулку.

И опять отметила, какая она тяжелая. Интересно, как драпски перенесли часть м'хира в эту реальность? И зачем?

Я снова засунула шкатулку в карман, потом выложила на кровать платье. Я не могу взять и вот так сбежать, призналась я себе, ведь я не знаю, что произошло. Может, они все еще нуждаются в моей помощи. Это решение приняла Сийра Морган, та часть меня, которая, несмотря на невыносимое желание оказаться рядом с Джейсоном, отлично знала, какой выбор сделал бы он сам.

Я спустилась на лифте на первый этаж со странным чувством, как будто все это уже происходило. И холл, и выпуклые рестораны пустовали, как и коридор наверху. Судя по всему, я осталась одна во всем здании. Я бросилась к входной двери, уже начиная подозревать, что сотворила с драпсками нечто чудовищное.

Когда я переступила порог, то немедленно поняла: так оно и есть. Темное небо пламенело, будто охваченное пожаром, а платформа вместе с дорожками были буквально забиты драпсками с хохолками всевозможных цветов и оттенков, носившимися туда-сюда как безумные. К счастью, дорожки не двигались, а чашеобразные купе стояли пустыми, иначе не миновать бы беды. Да что они все, с ума посходили?

— Непостижимая! — выдохнули несколько тысяч окаймленных щупальцами ртов разом.

Небо мгновенно почернело, и я перестала что-либо видеть как раз в тот самый миг, когда мои потрясенные глаза заметили, что все драпски развернулись и устремились ко мне.

Вслепую я кое-как нащупала вход и пробралась обратно в отель. При мысли о несущейся на меня толпе горло мое перехватил ужас, и я бросилась закрывать дверь, но тут небо снова озарилось. Драпски тут же застыли на месте и дружно заколыхали хохолками.

— Фейерверки? — не веря своим глазам, проговорила я. Потом снова вернулась на улицу и задрала голову, чтобы лучше видеть. — Они запускают фейерверки.

— А вот и ты!

Капитан Макаири и еще четверо макиев отделились от толпы и поспешили ко мне. Когда они очутились достаточно близко, все пятеро протянули руки и принялись легонько похлопывать меня по предплечьям, как будто желали убедиться, что я настоящая.

— Мы тревожились, Непостижимая. Коупелап сказал, что ты проснешься, когда придет время. Ты отдохнула?

— Не совсем, — призналась я и поняла, что голос у меня и впрямь усталый. Потом обнаружила, что тоже похлопываю их в ответ по рукам, против чего драпски, судя по всему, ничуть не возражали. — Я беспокоилась, макии. Что произошло? Вы можете сказать, получилось у меня что-нибудь или нет?

Вся пятерка неудержимо закурлыкала. Я ожидала не совсем такой реакции, но она тем не менее в некотором роде меня обнадежила. Капитан Макаири успокоился первым.

— Идем с нами, Непостижимая. Мы как раз направляемся в один из Домов макиев — он совсем рядом, за этим зданием. Мы расскажем тебе, какое поистине неизмеримое благо ты совершила для всех драпсков.

Мне следовало бы догадаться, что Дом макиев окажется не чем иным, как драпскским вариантом таверны. Я позволила им ввести себя внутрь, где меня тут же окружило пурпурно-розовое море макиев, едва достававших мне до пояса. Пока я некоторое время напрасно оглядывалась по сторонам в поисках какого-нибудь сиденья, то успела заметить, что большинство из них уже присосалось к сосудам всевозможных форм и размеров — учитывая их щупальца, такой способ переносить напитки казался весьма разумным. Следствием этого была совершенно непривычная тишина, хотя довольно громко играла все та же мелодия из двух нот и слышался топот многих десятков ног.

— Дорогу Непостижимой!

Крик капитана Макайри — на общем диалекте из уважения ко мне, — к тому же подкрепленный потоком воздуха из принесенного с собой ручного фена, который он принялся направлять в разные концы зала, произвел поразительное воздействие: предо мной мгновенно образовалось пустое пространство. Я почувствовала себя в центре всеобщего внимания — как неверующий среди повернутых миссионеров.

Когда драпски принялись один за другим выражать мне свое почтение, не отрываясь причем от напитков, удерживаемых у их ртов щупальцами, я стала ощущать себя еще хуже.

Мне оставалось лишь поспешить вслед за капитаном Макайри к настоящему столу со стульями, которые тот отыскал у задней стенки, — возможно, их установили здесь на случай появления чужаков вроде меня. Каждый драпск, мимо которого я проходила, касался меня пальцами, совсем легонько, как будто я была чем-то вроде драгоценности, хрупкой, но неодолимо притягательной. Поскольку мои силы все еще не восстановились полностью, я блаженно опустилась на ближайшее сиденье, стараясь не замечать пристального внимания всех до единого присутствующих в этом зале.

— Сомбея, горячего, с теми пряностями, которые она любит, — рявкнул куда-то в пространство еще один Драпск. — Печенья, Непостижимая?

От одной мысли о печенье у меня потекли слюнки, так что я молча кивнула и только потом заметила имя, на общем диалекте нацарапанное на бирке у него на поясе.

— Мака. Как я рада тебя видеть, — сказала я, польщенная тем, что мои драпски не оставляют меня.

Мака выразил свою благодарность мимолетным прикосновением антеннок.

— Я тоже испытываю радость, Непостижимая. Ты всегда в нашем сердце. Мы, экипаж «Макморы», никогда в тебе не сомневались.

— А где Коупелап? — спросила я и завертела головой в надежде обнаружить где-нибудь знакомые желтые хохолки. Но их нигде не было видно.

— Скептики… изучают… спорят… ниакии… их численность… в результате… думают… — нестройным дуэтом бросились отвечать два других драпска. — Не шутки, — закончили они в один голос.

— Может быть, мне стоит пойти и поговорить с ними, — предложила я, но моя решимость тут же ослабла — мне принесли чашку с дымящимся сомбеем, причем напиток, судя по дивному аромату, обещал быть в точности таким, как я его любила. Да, драпски знали свое дело. И тут, словно для того, чтобы окончательно лишить меня воли, появилась тарелка со свежим печеньем, прослоенным моей любимой сладкой пастой.

— С другой стороны, — с набитым ртом пробормотала я, — можно еще капельку посидеть здесь. — Особенно если вы расскажете мне, что происходит.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Барэк покачал головой, совершенно уверенный, что больше никогда в жизни не сможет проглотить ни кусочка.

— Не стесняйтесь, — любезно сказал он блюстительнице. — Я уже поел.

Коммандер Боумен приподняла бровь.

— Рано вы, — заметила она и отправила в рот еще одну ложку какой-то зеленой каши. — А я-то себя считала ранней пташкой. Что, не спится? Или клановцы вообще могут не спать?

Садд Сарк против воли улыбнулся. Эта женщина что, ни на миг не забывает о необходимости выуживать из собеседника информацию? Даже сейчас, когда на Плексис и пристыкованных к ней кораблях до наступления станционного дня оставался еще час, глаза блюстительницы все так же поблескивали любопытством.

— Ну отчего же, мы спим, — сообщил он. — Судя по всему, даже больше вашего.

— Гм, — отозвалась Боумен с набитым ртом.

Клановец бросил взгляд еще на одного участника этой сцены.

Рассел Терк, прислонившийся к стене кухонного отсека, похоже, тоже не был голоден, или же, как иногда подозревал Барэк, на самом деле был роботом и не нуждался ни в еде, ни в отдыхе. Тем более что внешность у него вполне соответствовала этому предположению — униформа с трудом сходилась на богатырской груди и широченных плечах. Бесцветные мягкие волосы обрамляли лицо, черты которого выглядели так, будто работавший над ними скульптор наметил их лишь вчерне, а закончить отчего-то не посчитал нужным. Немигающие глаза, в настоящее время прикованные к садд Сарку, казались двумя осколками холодного камня.

«В общем, — пришел к выводу клановец, — на дипломата он не похож».

Манеры человека тоже были далеки от дипломатических. Видя, что начальница полностью поглощена едой, Терк вдруг брякнул:

— Так куда все-таки отправился Морган? Разве Гвидо не знает об этом? Или он тебе не сказал?

— А разве в станционных документах не зарегистрирован пункт назначения «Лиса»? — парировал Барэк.

Боумен промокнула губы салфеткой.

— Плексис отличается прискорбной склонностью скрывать информацию о вылетах, хом садд Сарк, — ответила она с неприкрытым неудовольствием. — Они, видите ли, не считают себя космопортом и полагают, будто на подобном основании могут обращаться с этой информацией, как им заблагорассудится.

— Мы не даем взяток, — пояснил Терк, и его и без того низкий голос перешел на рык.