Только они могли заявить преподавателю, который собирался поставить двойку или сделать замечание: "Заткнись, тебе за это деньги платят!" Со многими из них отец запрещал мне дружить, не давая никаких объяснений. Из разговоров взрослых я понимала, что родители некоторых ребят даже не бизнесмены, а просто бандиты. О том, что у этих родителей неприятности, можно было судить по тому, что некоторые приходили в школу с телохранителем, огромным дядькой, едва помещавшимся за партой и вынужденным сидеть в неудобной позе целый день. Все это страшно не нравилось отцу, но чашу терпения переполнил случай, когда парнишка из соседнего класса, прежде учившийся во вспомогательной школе для умственно отсталых детей, устроил пальбу из пистолета, который стащил у отца. Втечение недели мой родитель подыскал частную закрытую школу в Швейцарии и отправил меня туда.
      Это был большой уютный дом с парком в предгорье Альп. Мы жили в комнатах
      по двое. Все четыре года, что я училась там, моей соседкой была марокканская
      принцесса Иман, тихая, вежливая девочка. Мы с ней подружились. Наверное,
      образование мы получали неважное. Но научились говорить по-английски,
      французски и немецки, сносно кататься на лошадях и горных лыжах, играть
      в теннис, поддерживать светскую беседу, разбираться в искусстве и
      литературе. Короче, из нас готовили невест для высшего света. Некоторые
      мои подруги заводили романы с парнями из мужских школ, находившихся
      по соседству, но я, как и ожидалось, выросла слишком невзрачной,
      чтобы обратить на себя внимание. Примерно дважды в
      год меня навещал отец, мы уезжали в Цюрих или Женеву, гуляли, делали
      покупки, болтали о пустяках, подолгу сидели в многочисленных кондитерских.
      Это были настоящие праздники. В один из таких приездов на моей руке
      появился гладкий золотой браслет. Я решила никогда не снимать его.
      Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец увез меняв Париж.
      Мы поселились в люксе отеля "ГеоргV", и отец выполнял все мои желания. В тот момент я почувствовала себя почти взрослой. Он подарил мне прекрасные золотые серьги от Тиффани, скромные, но изысканные.
      Выпускной вечер в школе устроили помпезно. Выпускницы, носившие имена мировой аристократической и финансовой элиты, старались перещеголять друг друга в богатстве туалетов и украшений. Совсем девчонки, по-подростковому угловатые и нескладные, нелепо выглядели в шикарных вечерних платьях от ведущих кутюрье. Особенно нелепо смотрелась внучатая племянница покойного иранского шаха принцесса Фаиза, выбравшая себе довольно безвкусный наряд от Нины Риччи, расшитый золотом, жемчугом и самоцветами. Мы хихикали и подозревали, что платье сшито по ее собственному эскизу. Смуглая, носатая, с густыми черными бровями и непокорными волосами,
      она походила на галку в подарочной упаковке. Девицы европейских аристократических фамилий презрительно фыркали. Нарочитая скромность их нарядов у одних свидетельствовала об изысканности и сдержанности, у других
      о тщательно маскируемой бедности. Конечно, не настоящей бедности,
      а бедности принцев, когда во дворцах облезает роспись, протираются
      гобелены и нет денег на реконструкцию ванных комнат и центральное
      отопление. Для себя я выбрала шелковое простое серо-голубое платье
      от неавангардного Диора и нитку жемчуга. Это неплохо сочеталось
      с моими пепельными волосами, серыми глазами и бледноватой кожей. Я
      уже смирилась с тем, что я не красавица. "Мышонок"
      так называл меня отец. И хотя браслет явно диссонировал с моим нарядом,
      я не сняла его. Ведь я обещала себе всегда его носить.
      Мы нежно распрощались и обещали друг другу не пропадать, звонить, писать.
      * * *
      Тем, кто прожил годы в тихой безмятежной Швейцарии, трудно привыкнуть
      к России. Грязь, опасности, вопиющая нищета и вопиющее богатство
      оказывается, я успела обо всем этом забыть. Как только я ступила
      на московскую землю, меня ждал неприятный сюрприз. Меня встретила
      секретарша в сопровождении охранников.
      - Отец просит у тебя прощения, у него неотложные дела. Мы сейчас
      перезвоним ему,- сказала она, вынимая трубку мобильного телефона.
      - Деточка, извини, я скоро освобожусь. Страшно по тебе соскучился,сказал отец и отключился.
      - Ах, Алиса, как же ты выросла, как же похорошела! Настоящая
      невеста!- неискренне восхитилась Лидия.
      Я не слишком доброжелательно посмотрела на нее. Черт возьми! Куда подевалась вульгарная крашеная девица в юбочке по самое некуда, годная только на то, чтобы подавать кофе и по требованию босса раздвигать ноги? Я наметанным глазом оценила ее деловой костюм, определенно от Шанель, туфли и сумку ручной работы, темные очки в изысканной оправе, легкий свежий загар, несвойственный москвичам, якобы небрежная волна золотисто-каштановых волос, созданная в дорогом салоне. По моим расчетам, весь прикид обошелся в несколько тысяч. Я еще более помрачнела, когда услышала, как уважительно по имени, отчеству обращаются
      к ней мордовороты-охранники. Нет, теперь она не просто секретарша.
      Мои худшие опасения подтвердились, когда Лидия тряхнула головой, открыв аккуратное розовое ушко. Она носила серьги от Тиффани. Точно такие же, как у меня.
      Я разозлилась, и домой мы ехали молча. Яне реагировала на ее беспомощные попытки заговорить со мной. Раз уж я не знаю, что она больше не секретарша отца, то хоть еще полчаса смогу вести себя соответственно. Поэтому я холодно взглянула на нее и произнесла:
      - Мне кажется, Лидия Андреевна, вам поручили только встретить меня, а не развлекать. Или развлечение тоже входит в ваши обязанности?
      Лидия покраснела и отвернулась к окну, водитель бросил на меня быстрый одобрительный взгляд в зеркало.
      Едва я успела переступить порог дома, как появился отец. Он бросился обнимать меня, но я быстро отстранилась и сказала:
      - Папа, мне кажется, нам надо поговорить.
      Лидия демонстративно удалилась на кухню. Мы сели под тем самым папиным портретом, который я помнила с детства, отец взял мою руку, успокаивающе похлопал.
      - Мышонок, ты уже знаешь?
      - Догадываюсь. У нее такие же серьги, какие ты подарил мне, да и вид отнюдь не секретарский.
      - Детка, ты понимаешь, мне было так плохо здесь одному. Ты
      в Швейцарии. Не с кем даже словом перемолвиться,- примирительно начал отец.
      - Да уж, словом,- я не сдержалась,- наверное, ждал
      не дождался, чтобы меня подальше отправить?!
      - Мышонок, но зачем же так! Я ведь люблю тебя, всегда по тебе
      скучал, думал... Но поверь, она хорошая, заботится обо мне, может,
      еще вы станете подругами.
      - Никогда,- отрезала я.- Ладно, хватит об этом.
      Скажи только, ты уже успел на ней жениться?
      - Да, два месяца назад,- почему-то виновато произнес отец.- Знаешь, Мышонок, мы ведь никуда не поехали, ждали тебя. Мечтали съездить вместе на Кипр, или в Испанию, или куда захочешь... Ну как?
      - В Крым, в Гурзуф, и без нее,- чувствуя себя последней
      сволочью, сказала я.- Или езжайте без меня.
      Отец страшно расстроился. В итоге, после длительных переговоров со мной и с Лидией решили, что мы с отцом поедем на две недели в Крым, а в компенсацию потом они отправятся с Лидией в дорогущий круиз по Карибам. Кажется, этот вариант устроил всех, кроме отца, который с каждым днем терял надежду на мое с Лидией примирение, а тем более дружбу. Я его жалела, но эта подлая и хитрая тварь выводила меня из терпения. Мой отец, который и в молодости-то не был красавцем, а сейчас, к шестидесяти, и вовсе не представлял интереса для молодой красивой женщины, словно ослеп. Но я-то точно знала, что ей нужны только деньги...
      * * *
      - Успокойтесь, Настя, все хорошо, вам легко дышать, вы хорошо себя чувствуете. Вы ощущаете прилив сил, энергии, бодрости. На счет три вы откроете глаза. Раз, два, три. Проснитесь!
      - Как вы себя чувствуете, Настя?- голос Орлова все такой же мягкий и успокаивающий.
      - Отлично,- процедила я сквозь зубы и встряхнула головой,- но что же дальше? Что случилось с отцом? Я по-прежнему этого не помню.
      - Не волнуйтесь, Настя, возможно, во время следующего сеанса...
      - Нет,- резко оборвала я,- не называйте меня Настей.
      Теперь вы знаете, что у меня другое имя.
      - Настя, это все требует длительного обсуждения.
      - Я не собираюсь ничего длительно обсуждать,- я не узнавала собственного голоса, в одно мгновение я стала резкой с человеком,который помог мне вспомнить почти всю жизнь, уже казавшуюся навсегда потерянной,просто скажите, как меня зовут. Я не прошу вас о многом. Назовите
      меня по имени.
      - Хорошо,- Орлов снял очки,- Алиса, пожалуйста,
      не волнуйтесь...
      В голове у меня появился туман, портреты на стенах стали расплываться.
      - Мою невесту звали Алиса, правда, красивое имя?- спрашивал
      у меня Саша.
      Он смотрел на меня грустными глазами, а потом выражение его лица менялось,
      он начинал смеяться задорным смехом и шутливо бросал мне:
      - Обманули девочку! Обманули девочку! Обманули девочку!
      Голову разрывало от боли, уши закладывало от музыки, превращающейся в звериный рев, а я медленно, как Алиса из страны чудес, падала в кроличью нору...
      ГЛАВА 14
      Я вышла из клиники и двинулась в неизвестном направлении. Туман в
      моей голове еще не рассеялся, и я чувствовала себя словно в полусне.
      Постепенно стряхивая оцепенение, я вдруг ясно почувствовала, что Настя
      Ильичева может исчезнуть в любой момент. Частица ее все еще жила
      в моей голове, моем теле, моих чувствах, но она уже готова уступить
      место Алисе.
      Я ощущала себя какой-то полумертвой. Мне хотелось и не хотелось жить одновременно. Настя Ильичева, из последних сил цепляясь за мой разум, кричала, что все это неправда. Саша любит меня, и я достойна быть счастливой. Она приводила Алисе тысячу примеров, подтверждающих его нежную искреннюю любовь.
      А я сама, понимая, что у меня совершенно другое имя и была совсем другая жизнь, молчала и молилась, чтобы все так и было на самом деле. В тот момент я боялась сойти с ума. Я боялась даже думать о том, что произошло. Господи! Ведь я была в своей же собственной квартире, и я узнала ее! Я видела лицо собственной мамы- доброе, нежное, красивое лицо и подумала, что это всего лишь моя фантазия. Я мило любезничала с Лидией, этой продажной дрянью, мачехой, и восхищалась ее красотой и вкусом! Я узнала парижский отель, где мы с отцом провели такие чудесные дни, полные беззаботного счастья...
      Но самое главное- я знала, что родители Лидии живы и что у нее нет и никогда не было никаких братьев!
      Но если это всего лишь болезнь? Если все это сказка, мираж, бредовые идеи моего сознания?
      Я не знала, что делать. Как жить дальше словно расколотой надвое?
      Как говорить, дышать, смотреть на любимое лицо и мучиться, зная, что это может быть самая страшная ложь в моей короткой жизни?
      Внезапно я натолкнулась на какую-то дверь и остановилась.
      Оглядевшись по сторонам, поняла, что пешком пришла из клиники в общежитие. По-видимому, тело само решило за меня, куда нужно идти. И мои более разумные ноги привели меня в дом, где я могла найти настоящие понимание и поддержку.
      - Мила!- вместе с этим выдохом слезы чуть не полились
      у меня из глаз, и я изо всех сил толкнула дверь.
      Мне никто не ответил. За дверью не слышно привычного гомона, хохота.
      Без особой надежды я поднялась к Ксанке. На мое счастье дверь оказалась открытой.
      - Настя!- обрадовалась подруга и сразу же стала засыпать вопросами.
      - Ну как вы съездили? Как Саша? Как в Париже?- она говорила, обнимая меня, пытаясь снять шубу.- Какая чудесная у тебя была свадьба. Знаешь, я ведь даже не успела сказать тебе, как все было здорово!
      - Оксан,- я не хотела разговаривать с кем-нибудь по поводу происшедшего, кроме Милы,- я простыла во Франции и пока еще не выздоровела окончательно. Просто проезжала мимо,- я натянуто улыбнулась,- решила зайти, думала, у вас веселье. Но Милы почему-то нет.
      Окончив фразу, я судорожно вздохнула и сжала зубы, чувствуя, что могу разреветься.
      - Ой, ты же ничего не знаешь,- заторопилась Ксанка,- Милка сразу после твоей свадьбы улетела домой в Екатеринбург, у ее матери микроинсульт, и ей нужно там пожить некоторое время, пока старушке станет лучше.
      Мне отчего-то стало еще более тревожно.
      - А кто-нибудь ее проводил?- поинтересовалась я.
      - Ну а как же?- искренне удивилась Ксанка.
      Мы всем кагалом ее на самолет сажали. Она еще просила тебе передать,
      чтобы ты провела медовый месяц, утопая в цветах и задыхаясь от бесконечного секса,- Ксанка едва сдерживала смех, а я слезы, но она почему-то этого не замечала,- сделала нам ручкой на прощанье и улетела.
      - А можно с ней как-нибудь связаться?
      - Да зачем?- никак не могла понять моей необходимости
      увидеться с Милой Ксанка. - Она через две недели приедет обратно,
      вот тогда мы и устроим "женский день- 8Марта".
      А ты пока наслаждайся замужней жизнью и не загружайся чужими проблемами.
      Если понадобится, мы Милке найдем лекарства и все что нужно. Лучше расскажи, как у тебя дела?
      - Все прекрасно,- я не могла больше ничего из себя выдавить,- Ксана, мне пора, я на минутку заскочила, а то муж будет волноваться.
      - Да...- вспомнив о моем муже, сказала она, - какой
      же он у тебя красавчик, я тебе страшно завидую,- Ксанка вздохнула
      с нескрываемым восхищением,- и самое главное, он на тебя такими
      глазами смотрит... Умереть можно.
      Я начала одеваться, чтобы не слышать этих излияний, и при этом, вся сжавшись внутри от боли, продолжала растягивать губы в глупой улыбке.
      - Я сначала даже не поверила, когда мне Милка рассказала про
      вас, ведь он такой распрекрасный! Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги. Атвой Сашуля ведь еще и богатый мальчик,- Ксанка смотрела на меня с умилением и восторгом, но ее взгляд больше привлекали мои шуба и сумка из крокодиловой кожи, чем слезы у меня в глазах,- знаешь, он сделал из тебя настоящую принцессу!
      Я вымученно улыбнулась ей напоследок и, быстро простившись, поспешила выйти на свежий воздух.
      - Что же делать?- почти простонала я.- Теперь я
      совсем одна... Как избавиться от этого кошмара, как все проверить?
      Не находя ответы на эти вопросы, я медленно пошла Пироговской по направлению
      к центру. В голове еще бушевал ураган, мешающий нормально соображать
      и адекватно оценивать события.
      Неожиданно я услышала голос женщины, которую последние полтора года считала своей матерью. Наверное, она действительно мне это говорила, но тогда я пропустила ее слова мимо ушей: "В том шторме погибли еще люди, новые русские, на роскошной яхте. Говорят, отец с дочкой, жили в Ореанде, в шикарных апартаментах. А тут и деньги не спасли. Санитарка в морге рассказывала, приезжала такая фифа на опознание, платочек к сухим глазам прикладывала..."
      Когда я пришла в себя, у меня дико болела голова и тошнило. Я осторожно встряхнула головой, словно боясь растерять мысли. Неужели эта мозаика сложится и все встанет на свои места!
      Мой сон о кораблекрушении, возможно, и не сон, скорее это воспоминания пытаются прорваться наружу и рассказать мне правду! Несмотря на боль, раздирающую меня на части, я захотела немедленно, сию же минуту все это проверить. Я поняла, что не смогу жить дальше, мучаясь сомнениями.
      Я ехала в пойманной машине к центру города. Когда водитель проезжал Зубовскую площадь, резко скомандовала:
      - Стойте,- и, попросив его подождать пару минут, поднялась в здание телеграфа.
      Там почти никого, и я быстро соединилась с нужным мне номером.
      - Да?
      - Мама, это ты?- первое слово далось мне очень нелегко.
      - Да, это я, деточка, твоя мама. Как же ты там без меня, Настенька моя?- голос на другом конце провода был явно нетрезвым.- Когда же ты приедешь навестить свою родную мамочку? Уж как я по тебе скучаю, это и представить невозможно.
      - Я скоро, очень скоро приеду,- поспешила уверить я ее, - скажи, у тебя все в порядке?
      - В порядке, доченька, что мне сделается,- неожиданно
      женщина заплакала пьяными слезами,- бросила ты мать, а теперь
      спрашиваешь, как у меня дела. А что мать тут на работе горбится, болеет,
      да только водкой и спасается, ее это не интересует, у нее с мужем
      медовый месяц. У нее все хорошо!
      Я молча слушала голос, всегда казавшийся мне чужим, и не могла вставить ни слова.
      Внезапно мать икнула, раздался грохот, и связь оборвалась. Я поняла, что она упала и уронила телефон на пол.
      Я попросила телефонистку соединить еще раз, но никто к телефону не подошел. Ответа на свои незаданные вопросы я не получила. Моя версия проверки отпала сама собой.
      "А почему я не могу поехать туда сама? Прямо сейчас, немедленно,пришло мне в голову,- только если я сама смогу собственными глазами увидеть это, я пойму, что все воспоминания правда. Но как объясниться с Сашей? Как смотреть ему в глаза?"
      Не откладывая в долгий ящик, я торопливо вышла из здания телеграфа.
      К моему удивлению, пойманный мною частник все еще ждал меня у тротуара.
      - Поехали, - сказала я, усаживаясь в машину.
      - Планы те же?- поинтересовался у меня добродушный усатый дядька.
      - Нет, маршрут тот же, а вот планы очень изменились...
      Как только я вошла в квартиру, муж бросился ко мне.
      - Где ты пропадала так долго? Зачем выключила сотовый? Я не мог
      тебе дозвониться,- сейчас я не слышала в его голосе ласки,
      там только плохо скрываемое раздражение.
      Прямо с порога я начала рыдать. Лицо у мужа стало испуганным.
      - Что случилось? Что тебе сказал врач?
      - У меня все в порядке, Сашенька, но когда я гуляла, то в
      каком-то наваждении услышала голос мамы. Она сказала, что ей так плохо, так одиноко.- Я смотрела на его красивое лицо и плакала без всяких театральных усилий.
      Он тотчас же подскочил ко мне.
      - Не плачь, моя хорошая, мы к ней скоро съездим вдвоем, как и обещали,- он попытался меня обнять, но я отстранила его.
      - Нет, ты ничего не понимаешь,- всхлипывала я,
      я позвонила ей по телефону, потому что очень испугалась. И сначала
      она хорошо со мной разговаривала, а потом раздался грохот и связь
      пропала. Больше я не могла ей дозвониться. Я чувствую, что произошло
      что-то плохое, страшное. Я боюсь. Мне нужно увидеть маму!
      Истерика разворачивалась по полной программе, и я охотно выплескивала скопившуюся во мне тревогу, напряжение и страх на человека, которого я любила и боялась одновременно. Саша смотрел на меня в недоумении. Стакой стороны он еще меня не знал, и я уверена, что увиденное ему не понравилось.
      Я не давала себя обнять, как только он пытался подойти, кричала:
      - Не успокаивай меня, у меня плохое предчувствие! Я хочу увидеть маму!
      Через час супруг потерял всякое терпение от моих слез и воплей и брызнул мне в лицо холодной водой. Я мгновенно пришла в себя, его варварская попытка даже принесла мне значительную пользу. Я наконец перестала реветь, притихла, а потом стала плакать беззвучно, отвернувшись к стенке.
      Саша привлек меня к себе и нежно гладил по голове, но я почему-то уже не таяла в его объятьях.
      - Милый мой котенок, ну поговори со мной,- ласково журчал муж, но я молчала.
      Наконец я подняла полные слез глаза и сказала:
      - Я хочу сегодня же улететь в Крым. Только ты можешь мне помочь. Пожалуйста, помоги мне, я боюсь за маму.
      Саша молча смотрел на меня.
      - Ты должен меня понять. Это ненадолго, надеюсь, всего на сутки.
      Я прилечу, и если все в порядке, то сразу же позвоню. А если что-то
      случилось, то ты мне достанешь здесь необходимые лекарства,
      я говорила и жутко боялась, что он согласится на мой полет в Крым,
      но только с ним вместе.
      - Может, Лидия сможет помочь?- наконец сказал он.
      - Это было бы замечательно,- согласилась я,- и
      ты поедешь со мной?- добавила я обрадованно, но потом, как
      бы опомнившись, с сожалением всхлипнула.- Нет. Лидия и так
      слишком много для меня сделала, я не могу так злоупотреблять ее расположением. И потом ведь это не надолго.
      - Хорошо,- согласился Саша, - но если ты не вернешься
      в Москву завтра, я прилечу к тебе.
      Он снова притянул меня к себе и нежно поцеловал. Я ответила на его поцелуй и забыла обо всем на свете. О своих кошмарных снах, о новых воспоминаниях, о том, что я уже на пятьдесят процентов осуществила свой грандиозный замысел. Я просто хотела всю жизнь чувствовать ласку губ этого человека, спать на его широкой груди, заниматься с ним любовью и знать, что он- первый и единственный мужчина в моей жизни...
      Когда Саша отпустил меня, все страхи снова тяжелой ношей свалились на мои далеко не могучие плечи.
      - Я позвоню в аэропорт,- сказал муж,- не бойся, моя девочка, мы что-нибудь придумаем. Я не позволю тебе так мучиться. Если ты чувствуешь, что нужно увидеться с матерью, то сегодня же и вылетишь.
      Он снова прижал меня к себе.
      - Если ты считаешь, что я буду тебе нужнее здесь, то я согласен побыть вдалеке от тебя, но только если обещаешь, что это не надолго.
      - Обещаю,- заверила я.
      - Я боюсь оставлять тебя одну на продолжительное время. И хотя
      я слишком за тебя волнуюсь, я готов сделать все, что ты хочешь.
      - Я тебя очень люблю,- я прижалась к нему, зная, что говорю чистую правду...
      Мне удалось улететь из Москвы в тот же день ночным рейсом до Симферополя.
      По дороге в аэропорт заехали в круглосуточную аптеку на Тверской, где я купила все выписанные мне Гошей лекарства. Когда мы приехали, уже объявили посадку, поэтому прощание вышло торопливым и скомканным.
      В самолете я наконец облегченно вздохнула. Попросив у стюардессы воды, я выпила все положенные таблетки и быстро заснула, убаюканная гулом работающих двигателей.
      * * *
      В четвертом часу утра я добралась до дома. Саддам сонно тявкнул, услышав звуки остановившейся машины и скрипнувшей калитки.
      - Ну что ты, песик?- решила я успокоить его, но он, услышав мой голос, заскулил и выбежал мне навстречу.
      Маленькое, лохматое черное существо. Яприсела на корточки, а он прыгал вокруг, вставал на задние лапки и, облизывая мне лицо, тихо поскуливал.
      Я гладила его по теплому боку, а он радостно слизывал слезинки с моих щек и норовил лизнуть в губы. От него пахло мокрой псиной и сырой рыбой, которую он и при мне всегда выпрашивал на причале, но я не отворачивала от него лицо.
      - Ты один меня по-настоящему любишь и радуешься мне. Правда, лохматый?- лаская маленькое существо, шептала я.
      Наконец я поднялась, и пес, продолжая прыгать вокруг меня, залаял на всю улицу.
      - Тихо,- сказала я,- иди спать.- И он, уловив недовольство в моем голосе, убежал в будку.
      В доме все осталось таким, как и было больше года назад. На столе недопитая бутылка водки, две тарелки, остатки нехитрой закуски.
      На полу валялся разбитый телефон. Я зашла за занавеску.
      Мать спала в одежде, раскинувшись на кровати. Она сладко посапывала
      во сне и иногда громко чмокала губами. Я раздела ее и накрыла одеялом,
      но она не разомкнула глаз. Потом я убрала со стола, вымыла посуду,
      проветрила в комнате и, постелив себе чистую постель, легла спать.
      Мне снова приснился шторм, где меня смывало в море, и стоящий на палубе, ухмыляющийся Саша.
      - Доченька,- раздалось над моим ухом,
      радость-то какая!
      Я открыла глаза, надо мной стояла мать.
      - Когда же ты приехала, моя умница?- она была помятой,
      но на лице у нее никаких признаков похмелья.- Ой, да какая
      же ты красавица стала, невозможно и представить. Вот что значит операция на лице. И шрама не видно,- вдруг она заплакала.
      Я быстро вскочила с постели.
      - Что с тобой, мам?
      Мать вытерла слезы и обняла меня:
      - Это я так, не обращай внимания,- это от радости.
      Так когда же ты приехала?
      - Вчера ночью. Я с тобой разговаривала по телефону и
      вдруг услышала, как ты упала, ну и подумала, не случилось ли чего.
      Муж мне денег дал, и я прилетела, как только смогла,- мне было
      неприятно врать, глядя в ее счастливые глаза, но я не могла поступить
      иначе.
      - Ну и славно, ну и хорошо,- мать начала бестолково суетиться вокруг меня. Побежала готовить завтрак, вынесла мне старый застиранный халатик, достала из холодильника свежего молочка.
      Пока я ела, она сидела, опершись ладонями о стол,
      и смотрела на меня, задавая множество вопросов: "Надолго ли приехала? Как семейная жизнь? Когда приедет муж познакомиться с тещей? Как у меня дела с институтом?"- и тому подобное.
      Внезапно она спохватилась и стала быстро собираться.
      - Ох, я же сегодня в утреннюю смену, надо бежать,
      может, отпустят пораньше, раз такая радость у меня.
      - Мам, ты что, на новую работу устроилась?- удивилась
      я.
      - Да, я сейчас по вечерам уборщицей работаю в школе,
      а утром в столовой- там платят хорошо и продуктов всегда дают немножко,- она виновато покачала головой,- уж очень тяжело стало жить у нас, дочка.
      - Когда тебя ждать?- спросила я мать уже в дверях.
      - К трем часам буду точно,- уверила она и добавила:- А ты дома не сиди, пойди прогуляйся, хоть воздухом чистым подыши.
      А то в Москве небось все больше грязь да гарь?- она почему-то засмеялась.
      - Хорошо, мама. Но мне еще нужно позвонить мужу, он,
      наверное, сегодня приедет, чтобы познакомиться с тобой.
      - Может, поживете с недельку,- обрадовалась мать
      и убежала на работу, а я не стала ее огорчать раньше времени.
      После ее ухода я с большим трудом выждала полчаса и направилась в городскую библиотеку...
      Мои руки дрожали от нетерпения, когда я достала подшивку газет за прошлый год. Я просматривала все летние статьи, где изучала только одну колонку- происшествия. Прошел целый час, прежде чем я перевернула очередную картинку и вздрогнула.
      На меня смотрело мое собственное лицо! Маленькая фотография,
      плохо переснятая с паспорта, но сходство очевидно. Я вытащила из кармана паспорт Насти и открыла его. Действительно, мы очень похожи, вернее, принадлежим к одному типу: узкое вытянутое лицо с острым подбородком, широко расставленные серые глаза, высокий лоб, русые волосы. Я испытала странное чувство: за прошедшее время я отождествляла себя с Настей, называла себя ее именем... Рядом с моей фотографией другое фотопожилого мужчины.
      Роняя слезы на бумагу плохого качества, отчего на ней сразу же появлялись грязные разводы, я читала.
      "Из-за неполадок в системе электрооборудования во время
      шторма на яхте "Принцесса Алиса" произошел взрыв, в результате чего погибли крупный российский бизнесмен Володин Сергей Федорович и его дочь Алиса... Ведется расследование, так как есть предположение о криминальном характере происшествия".
      Строчки окончательно расплылись у меня перед глазами.
      "Он сделал из тебя настоящую принцессу",
      вдруг возникли у меня в голове слова Ксанки, и я похолодела от ужаса. В этот момент в моем мозгу словно что-то вспыхнуло.
      - Он был механиком на яхте,- я изо всех сил сжала
      голову руками, словно боясь, что она сейчас лопнет.- Господи,
      я вспомнила!
      Теперь все уже бесполезно: плакать, стонать, надеяться, что
      это могло быть ошибкой. Таких совпадений просто не бывает. В какой-то момент мне показалось, что лучше для меня сойти с ума, чем жить со знанием того, что произошло.
      Все оказалось правдой.
      Но мои сны обманули меня. Когда я тонула, Саши на яхте не было. Он отпросился в тот день у отца на берег, я даже не помню, какую причину он придумал для того, чтобы уйти. Иотпросился неспроста.
      "Вот и все,- подумала я,- теперь ничего невозможно изменить!"
      Я вышла из здания библиотеки, купила пачку сигарет и зажигалку.
      Не знаю, что на меня нашло, я действовала совершенно автоматически.
      Усевшись на мокрую скамейку в парке, трясущимися руками я закурила.
      Подавилась дымом после первой же сильной затяжки, закашлялась и зарыдала.
      Мне стало плохо, меня тошнило от душевной боли и страха...
      Я окончательно осознала, что мой муж виновен в смерти моего отца, да и моей. Потому что с этого момента я умерла. Настя Ильичева, кем я считала себя последние полтора года, которая была счастлива с красавцем мужем, только что пропала, исчезла из моего сознания.
      И в эту же секунду родилась другая женщина, несчастная, одинокая, лишенная чьей-либо поддержки- погибшая Алиса Сергеевна Володина, и сейчас она хотела умереть по-настоящему...
      "Ты у меня сильная, Мышонок, у тебя мой характер, ты никогда не сдаешься,- в голове зазвучали слова отца. Настоящего, родного, любящего отца, которого я потеряла из-за Саши и Лидии,- ты должна побеждать".
      - Ты прав, папа,- я вытерла слезы,- я осталась одна, но я не сдамся...
      Я решила пойти на пристань, чтобы привести свои мысли в порядок.
      - Зачем они устроили весь этот фарс со мной?- размышляла я вслух.
      Теперь я не сомневалась, что в тот летний день, в Москве,
      во дворе собственного дома я столкнулась с Лидией и, конечно, не узнала ее, как не узнала бы тогда никого из моего прошлого. Я также сейчас уверена, что человек, следивший за мной, вовсе не был плодом моего больного воображения. Его послала Лидия! Скорее всего Саша вовсе никакой не вице-президент и не владелец акций, а истинная хозяйка- Лидия. Да и акции эти принадлежали моему отцу. Но для чего все эти фокусы с аварией, скоропалительной свадьбой, Парижем? Что им от меня нужно?