Я понимала! Понимала каждое слово, сказанное по-французски. Все обрывки фраз, отдельные выражения, целые предложения, я даже улавливала разницу между акцентами! Более того, я была уверена, что с официантом я только что тоже разговаривала на его родном языке, даже не заметив этого. Мне стало страшно, и я решила повторить опыт.
      - Сейчас я позову его по-французски, закажу еще что-нибудь: рыбу, овощи, сыр- неважно. Спрошу, давно ли он тут работает, где живет и так далее... например, который час,- я громко сказала все это вслух по-русски сама себе.
      У меня вспотели ладони, в горле пересохло. Я увидела улыбающееся и чуть виноватое лицо официанта и, сосчитав до трех, позвала:
      - Гарсон!
      - Мадемуазель, я вас слушаю,- мгновенно подлетел он.
      - Я бы хотела еще немного рыбы.
      - Да, мадемуазель...
      - И овощи: зеленую фасоль, помидоры, картофель-фри, еще один кофе и сыр... на ваш вкус.
      - Что нибудь еще, мадемуазель?
      - Да, конечно... Как вас зовут?
      - Патрик, мадемуазель.
      - Вы француз?
      - Да, мадемуазель.
      - Вы живете здесь?
      - Нет, приезжаю сюда на работу, а живу в получасе езды.
      - Который сейчас час, Патрик?
      - Четверть пятого, мадемуазель.
      - Скажите, Патрик, вы можете определить по моей речи, где я живу?
      - Не знаю точно, мадемуазель, но предполагаю, что вы приехали
      из Швейцарии. Извините, мадемуазель, но я должен работать,
      он ослепительно улыбнулся.
      - Большое спасибо, Патрик!- слова лились свободно, словно
      мозг сам находил нужные комбинации, а я только открывала рот для их
      произнесения и даже не переводила с русского на французский и обратно,
      я просто слышала, говорила и думала на этом языке.
      Я могла свободно объясняться по-французски так, что коренной француз принял меня за швейцарку! Есть чем похвастаться! Поэтому я, пренебрегая рекомендациями мужа ждать его в кафе, отменила заказ, рассчиталась с Патриком, оставив ему на чай десять франков, и побежала в сторону, куда ушел Саша.
      Я носилась по причалу как угорелая, пока наконец не увидела вдалеке
      мужа, стоящего на корме маленькой, чудесной лодочки. Он о чем-то разговаривал с крупным мужчиной, по-видимому, капитаном.
      Я уже открыла рот, чтобы позвать мужа, как мир медленно сузился до размера точки, а потом все вернулось на свои места. Небо, море, солнце- все стало то и не то.
      Я находилась на борту яхты, а передо мной в бандане, тельняшке и разорванных джинсах стоял мой муж в дурацкой позе- руки в карманы, челюсть вперед. Он презрительно смотрел на меня своими голубыми глазами. Я услышала свой голос:
      - Кто этот красавчик?
      - Новый механик на нашей яхте, - отвечал мне приятный мужской голос, прямо из-за спины, но я не оглядывалась, просто стояла и слушала его объяснения,- его зовут Сашка. Хороший парень- студент из института водного транспорта, поработает у нас пока, может, потом буду брать его на лето, если хорошо себя покажет.
      - Пусть оденется прилично, здесь не карнавал,- я говорила это совершенно серьезно,- и потом, я не люблю новых людей, ты же знаешь. Как только появляются новые люди, сразу же начинаются неприятности.
      - Зачем ты так, Мышонок?- голос за спиной был нежным и грустным, я услышала, как он удаляется.
      А потом мой собственный голос сказал тихо-тихо:
      - Прости, папа...
      Гулкое эхо звучало у меня в голове, над ухом перезванивались маленькие колокольчики. Все вокруг виделось в черно-белом цвете, во рту ощущение сухости, соли и чего-то постороннего. Наконец краски вернулись в мир. Я протерла глаза, потом почувствовала, что в углу рта скопилась слюна, и промокнула ее тыльной стороной ладони. На руке осталась кровь. Вероятно, я прокусила губу, и соленый привкус во рту стал еще сильнее. Я достала платок, чтобы стереть кровь, огляделась по сторонам.
      Саша все еще стоял на борту яхты и продолжал разговор, меня он не видел. Мне впервые за все время нашего знакомства не захотелось к нему подходить. Я ощущала страх и неопределенность.
      То, что произошло со мной, не было похоже ни на что из того, что случалось
      со мной раньше. Я хотела думать о том, что это очередной приступ болезни,
      что это всего лишь фантазия. Пыталась заставить себя в это поверить.
      Имелось всего лишь одно но...
      Я свободно говорила по-французски, и мне было страшно. Как только приступ прошел, появился страх, и на этот раз я точно знала, отчего я так боюсь. Я боялась своего мужа.
      "В конце концов ничего страшного со мной не случится,
      если я просто промолчу, это не ложь, я просто не стану ничего говорить. И даже не стану об этом думать",- решила я и помахала Саше рукой.
      - Настя,- радостно закричал он, перепрыгивая с борта на причал.
      Я видела, как он идет ко мне, улыбается, раскрывает объятия, и, забыв обо всем, бросилась к нему на шею и заплакала.
      - Что? Что случилось?- Саша испуганно отстранил меня и посмотрел мне прямо в глаза.- Тебя кто-то обидел? Почему ты не дождалась меня, ведь всего десять минут как я ушел.
      - Я испугалась, что ты меня бросил,- почему-то брякнула я, хотя плакала я совсем не от этого.
      - Маленькая моя, у тебя кровь на губе?- забеспокоился
      он.
      - Да, а еще я кофе обожглась, платье испортила,- пожаловалась я,- и у меня голова болит, пойдем в отель, я не хочу больше гулять. Я устала.
      - Как же яхта...- Саша с сожалением оглянулся.
      - Я уже не в силах, и потом я никогда не плавала на таких яхтах, вдруг у меня морская болезнь?
      - Но ты же родилась и выросла в Крыму, откуда у тебя может быть морская болезнь?- удивился он.
      - Ладно, поедем, если уж ты настроился,- нехотя согласилась я.
      - Конечно, как ты скажешь,- заторопился Саша,
      но тебе понравится. Вот увидишь.
      Мы поплыли вдоль берега. Саша обнимал меня и легко целовал в затылок,
      а я смотрела на побережье со стороны моря и старалась получать удовольствие, но что-то постороннее, темное, давило на меня.
      - Я хочу сесть, у меня от воды закружилась голова,- я
      отошла от борта и села в шезлонг, прикрывая лицо шляпой, чтобы его
      зимние лучи не сожгли мне молодую, нежную кожу на лбу.
      - Тебе нравится?- спросил Саша.
      - Да, великолепно, - согласилась я,- хорошо, что
      ты уговорил меня на эту прогулку по воде.
      - Я знаю все,- с шутливым самодовольством сообщил мне
      муж.
      - Неужели все?- притворно удивилась я, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в желудок.
      - Конечно,- ответил он.
      У меня была прекрасная возможность задать ему короткий, простенький
      и одновременно весьма двусмысленный вопрос, что-нибудь вроде: "Ты
      и меня знаешь?"- но я затянула паузу и не смогла ею воспользоваться.
      Саша стоял в нескольких метрах от меня и перегибался через поручни, смотря в воду.
      - Эх, какая красота,- выкрикнул он.
      - Ты просто пират какой-то!
      - Еще бы!- ответил Саша и потом рявкнул:- Анастасия!
      Я приподняла шляпу, чтобы лучше видеть, и оцепенела. Саша, вероятно, собираясь поиграть, двигался в мою сторону в той самой нелепой позе из моего сна наяву- руки в карманы, подбородок вперед, в тот момент я могла поклясться, что раньше он ничего подобного не делал! Но я-то уже это видела!
      "Господи, дай мне сил не кричать!"- я медленно закрыла глаза, делая вид, что мне это неинтересно.
      - Ага, попалась, моя прекрасная пленница!- Саша поднял
      меня с кресла и поцеловал, не смущаясь присутствия посторонних людей.Почему ты такая грустная, Настя?- спросил он, отрываясь от меня.
      - Голова начинает болеть, и замерзла,- я старалась не смотреть на него.
      - Да ты вся дрожишь,- Саша мгновенно снял плащ и надел
      на меня.
      Я снова захотела плакать.
      - Все, малышка, едем в отель,- Саша сел в кресло, а меня посадил к себе на колени и стал баюкать, как маленького ребенка.
      "Пусть это будет только сон, я проснусь- и все в порядке!"- я слизывала слезы с кончика носа, губ и делала вид, что сплю...
      Я по-настоящему заснула в отеле, но каждые два часа просыпалась от кошмара. Мой сон с тонущей яхтой изменился совсем немного, теперь там присутствовал мой муж, он стоял невдалеке и смотрел, как меня смывает за борт, не делая ни малейшей попытки помочь мне.
      Когда я просыпалась от страха, мой чутко спящий супруг просыпался вместе со мной и успокаивал меня, приносил мне воду, таблетки, гладил по голове, чтобы я поскорее заснула, а я беззастенчиво врала ему, что вижу во сне, как за мной гонятся неизвестные мужчины с оружием, они хотят меня убить- это первое, что пришло в голову.
      Когда я проснулась в четвертый раз и увидела нависающее надо мной Сашино лицо, я закричала. Что-то бормоча про погоню, я попросила, чтобы он зажег свет в номере. Меня знобило. Саша позвонил и заказал горячей воды, теплого молока и меда в наш номер.
      Когда все принесли, он растворил в кипятке какое-то лекарство от простуды и заставил меня выпить. Потом я долго мучила горячее молоко с медом, и мне стало гораздо лучше.
      Издерганная ночными кошмарами, уставшая, простывшая, я слушала ласковые слова мужа, который уверял меня, что нужно обязательно выспаться перед завтрашним днем, так как нам предстоит возвращение в Париж, а потом домой в Москву, и не могла понять одной простой вещи.
      Что со мной происходит?!
      ГЛАВА 12
      Следующие сутки помню очень плохо, я постоянно проваливалась в сон и находилась в какой-то прострации. Как только я просыпалась, Саша давал мне выпить лекарство, и я снова засыпала. Я почти не помню, как мы приехали в Париж. Единственное мое воспоминание- как я лечу по воздуху, открываю глаза и вижу, что муж несет меня на руках, а до меня доносится чей-то приглушенный вздох:
      - Очаровательно!
      В Париже я бессовестным образом проспала в номере до самого момента отъезда.
      Потом снова были глубокие черные ямы без сновидений, в которые я проваливалась и из которых выныривала на минуту, чтобы выпить чего-нибудь горячего, и снова засыпала.
      Окончательно я проснулась только в Шереметьево. Меня словно включили.
      - Мы уже дома?- поинтересовалась я у мужа.
      - Еще нет, но скоро будем,- он нежно провел тыльной стороной ладони по моей щеке,- как ты, малышка?
      - Так себе,- честно ответила я.
      - Но тебе хоть чуть-чуть лучше?- он потрогал мне
      лоб.- Температура, кажется, спала.
      - Я тебе испортила наш любовный уик-энд?- поинтересовалась
      я.
      - Нет, что ты, все прекрасно,- Саша улыбнулся,
      просто когда ты заболела, я волновался, но сейчас ты уже выглядишь
      гораздо лучше.
      - Я не больна, мне нужно было выспаться после той бессонной ночи.
      Не волнуйся,- я крепко сжала его руку.
      - Потерпи, скоро приедем.
      В Сашиной квартире нас ожидала Лидия с праздничным ужином из ресторана.
      Она бросилась к нам, едва мы переступили порог.
      Вопросы сыпались как из рога изобилия. Саша протянул Лидии изящно упакованную маленькую коробочку со словами:
      - Это тебе подарок от нас с Настей за то, что ты организовала нам такое чудесное путешествие.
      Я посидела с ними, а потом, ссылаясь на головную боль и плохое самочувствие, ушла спать. Лидия посочувствовала, а Саша уложил меня в постель, заботливо оставил включенным маленький ночник, заставил выпить таблетки и пообещал, что скоро придет. Я попросила его побыть со мной рядом, он гладил меня по голове, и я через пару минут притворилась, что уснула. Тогда Саша на цыпочках удалился, поплотнее прикрыв за собой дверь.
      Когда я осталась одна, я едва слышно встала с постели. Голова работала ясно и была удивительно свежей. Я точно знала, что стану делать. Сначала мне было страшновато и стыдно, но потом меня охватило возбуждение. Яупорно прислушивалась к звукам, долетающим до меня из гостиной, где находились Саша с сестрой. Однако я смогла разобрать только обрывки фраз, они разговаривали очень тихо.
      "Бедная девочка... приступ возле отеля... такая веселая... сильно простудилась... последнюю ночь... кричала во сне..."- эти слова принадлежали Саше, что говорила Лидия, я не смогла разобрать, сколько ни пыталась.
      Затем я услышала громкий марш Мендельсона и поздравительную речь.
      Звук быстро приглушили. Наверное, Саша с Лидией смотрели видеозапись нашей свадьбы. Но с этого момента я не услышала даже обрывков фраз из их разговора, а может быть, они просто замолчали.
      Потом я еще долго не могла заснуть, продумывая план завтрашнего дня. Я долго перебирала в уме все имеющиеся факты и известные мне детали, пока наконец меня не осенила простая до гениальности мысль. Я поняла, что есть способ узнать, где же на самом деле правда, а где моя фантазия.
      Успокоенная, я уснула и проспала ночь совсем без сновидений.
      Утром проснулась в подавленном настроении и не могла объяснить причину, но мир казался мне холодным и враждебным, а вчерашняя мысль о возможности проверки моих предположений глупой и наивной.
      Саша, как обычно, спросил, что со мной случилось, и был воплощением женской мечты о заботе, ласке и внимании, но я уклонилась от разговора. Однако он оказался настойчив, и я ответила, что у меня плохое настроение, головные боли, и я стала медленно соображать. Он поволновался и заявил, что меня нужно обязательно показать врачу.
      Я неохотно с ним согласилась, но потом передумала и предложила другой вариант.
      - Знаешь, Саша, - сказала я,- когда я пила таблетки от приступов и еще какие-то капсулы, то чувствовала себя нормально. Поэтому я лучше пойду к врачу, который меня уже смотрел, и попрошу его снова выписать лекарство.
      - Тебя отвезти?
      - Нет, мне хочется побыть одной.
      - Хорошо, тогда я поеду в офис.
      - Дай мне денег на такси,- попросила я перед выходом.
      Саша протянул пачку сотенных купюр.
      - Может, все-таки я отвезу тебя?- предложил он, когда
      я уже стояла в дверях.
      - Нет, лучше я сама,- я посмотрела в его голубые глаза,- не сердись.
      - Я просто хотел как лучше,- Саша обнял меня,
      но если так нужно... Только, пожалуйста, не отключай сотовый, чтобы
      я мог в любой момент тебе позвонить,- попросил он.
      - Я люблю тебя,- совершенно серьезно сказала я, не понимая,
      зачем я это делаю.
      - Я тоже люблю тебя, маленькая!- нежно ответил Саша.
      - Я скоро вернусь,- я попыталась улыбнуться, но углы губ
      лишь чуть-чуть приподнялись вверх,- ты же знаешь, как я скучаю,
      когда тебя нет рядом.
      - Буду ждать твоего возвращения, хочешь, куплю чего-нибудь вкусненького?
      - Мне все равно, пусть это будет сюрприз.
      Мы еще раз поцеловались, и я наконец-то покинула квартиру, которая казалась мне почему-то чужой и мрачной. Я поймала такси и наудачу поехала в больницу к Гоше.
      Сначала он меня не узнал, а потом долго извинялся и говорил комплименты. Я рассказала ему, что опасаюсь повторения припадков, плохо сплю, и у меня бывают обмороки и состояния "дежа вю", и поэтому я хочу снова начать пить таблетки, какие когда-то давно мне выписывали в Крыму.
      Гоша понимающе закивал. Через минуту я получила рецепты на все необходимые препараты и честно пообещала прийти через неделю на обследование.
      Гоша тактично намекнул, что неплохо бы обратиться к психиатру, но я сказала, что пока еще могу обходиться без этого.
      Из больницы я зашла в аптеку, где из выписанных мне лекарств имелись только капсулы "Ноотропила". Прямо из аптеки я позвонила мужу.
      - Я была у врача,- сказала я после приветствия,
      мне выписали таблетки, сейчас я их куплю, а потом пройдусь по городу.
      - Где ты будешь гулять?- обеспокоенно спросил Саша.
      - Не знаю, наверное, как обычно, где-нибудь в районе Арбата.
      - Может быть, ты зайдешь к Лидии, а я тебя заберу попозже,- предложил он.
      - Хорошо, если Лидия дома, я зайду к ней, мне кажется, что вчера
      я была с ней не очень приветлива,- согласилась я.
      - Значит, договорились?
      - Я тебе еще перезвоню.
      - Не гуляй слишком долго, я хочу видеть тебя дома до темноты.
      - Обещаю,- я отключилась.
      Не выходя из аптеки, я набрала еще один номер, который помнила наизусть.
      - Будьте добры, позовите Андрея Юрьевича,- я волновалась.
      - Я вас слушаю.
      - Андрей Юрьевич?!- обрадовалась я.
      - Да, да!
      - Это Настя, - заторопилась я, - Настя Ильичева, я работала в вашем отделении санитаркой. Помните, вы обещали со мной поговорить, но я не пришла в назначенный день. Просто на меня столько всего свалилось, сначала больница, а потом я уволилась с работы. Вы меня помните?
      - Конечно, Настя, не торопитесь и не волнуйтесь, вы хотели бы встретиться?
      - О да, если это возможно, я могу приехать в любое время.
      - В конце недели вас устроит?
      - Да, но...- я запнулась,- Андрей Юрьевич,
      я понимаю, что это очень бессовестно с моей стороны, но нельзя ли
      мне приехать прямо сейчас?
      - Я думал, это для вас неудобно, но я сегодня дежурю, и потому
      жду вас прямо сейчас.
      - Спасибо, огромное спасибо!
      Внутри у меня все пело. Я быстро поймала частника и оказалась в клинике раньше, чем предполагала.
      Охранник был предупрежден, но мне все же пришлось показать ему студенческий билет.
      Я направилась в комнату дежурного врача, где меня ждал Орлов.
      - Здравствуйте, Настя! Вы превосходно выглядите, но у вас очень озабоченный вид. Раздевайтесь и присаживайтесь,- Орлов галантно помог мне снять шубу и подвинул стул,- хотите кофе?
      - Лучше чай,- попросила я.
      Орлов приготовил чай, поставил на столик сахарницу.
      - Не волнуйтесь, Настя,- я слушала его удивительный голос
      и действительно понемногу успокаивалась,- у нас много времени, торопиться некуда.
      - Хорошо,- я сделала маленький глоток горячего сладкого чая.
      - Рассказывайте все по порядку, не переживайте, мы ничего не упустим,подбодрил он меня.
      Я посмотрела на Орлова, хотя до этого почему-то не могла поднять на него глаза. Его спокойный голос придавал мне уверенности в себе, я чувствовала его поддержку, я еще не начала говорить, а мне уже казалось, что он все знает и понимает. Мне стало легче от мысли, что кто-то может разделить со мной мои страхи и опасения, объяснить мне, что со мной происходит.
      * * *
      Я проговорила без остановки почти час. Ячестно рассказала о себе все, поскольку рассказывать-то особенно нечего. Я подробно описала мои сны, где я то наблюдаю со стороны за другой девушкой, то сама становлюсь ею. Рассказала о периодически возникающем у меня "дежа вю" с обмороками. О том, что мне казалось, как за мной однажды следил неизвестный мужчина. Рассказала, почему не состоялась наша встреча с Андреем Юрьевичем, о моей травме, знакомстве с Сашей, Лидией, пластической операции, свадьбе, Париже. Наконец дошла до того момента, как я впервые в жизни "грезила наяву", видя своего мужа таким, каким он никогда не бывал раньше, как снова появился страх и ночные кошмары, где теперь участвовал и мой муж. И, наконец, выдала последний, как мне казалось, решающий факт- рассказала, как я внезапно стала понимать и свободно говорить по-французски. Закончив рассказ, я на секунду замолчала, а потом попросила:
      - Андрей Юрьевич, вы не могли бы сделать мне одолжение?
      - Да, Настя?
      - Мне до сих пор не верится, что это правда. Нет, я помню официанта, и все эти разговоры, но я боюсь, что это был сон. Вы не можете как-нибудь проверить это? Вам я точно поверю,- с дрожью в голосе попросила я.
      Орлов, не задумываясь ни на минуту, сказал:
      - Хорошо, пожалуй, это можно устроить,- он набрал номер телефона.
      - Алло? Паша? Здравствуй, дорогой. Тут у меня к тебе небольшая просьба, ты не можешь мне кое-что перевести? Когда? Прямо сейчас.
      Да, к сожалению, ни слова не понимает по-русски...
      Орлов жестом подозвал меня к себе.
      - Расскажите ему, но не так подробно, то, что сейчас рассказывали мне, но только на французском языке. И место действия перенесите в
      Париж.
      - Хорошо,- я взяла трубку в руки,- можно?
      - Ну, начинайте,- скомандовал Орлов.
      Разговор с собеседником, который представился как Пьер, занял около пятнадцати минут, затем мы вежливо распрощались, и я вернула трубку Орлову.
      - Да... Понял. Да... Неужели? Хорошо, нужно принять к сведению. Обязательно. Большое спасибо.
      - Что, Андрей Юрьевич?- с нетерпением спросила я, хотя
      уже знала ответ.
      Орлов внимательно посмотрел на меня.
      - У моего приятеля, тоже врача-психиатра, свободно говорящего по-французски, много лет прожившего во Франции, возникло только одно небольшое сомнение. Он уверяет, что вы не парижанка, поскольку у тех весьма своеобразный акцент, а ваш- это скорее...
      - Швейцария,- помогла ему я.
      - Да,- подтвердил Орлов,- видите ли, Настя, ваше свободное владение языком еще ни о чем не говорит. Нам нужно с вами встретиться еще и, возможно, провести некоторые обследования.
      - Я согласна,- с готовностью сказала я,- но мне бы еще хотелось попросить вас, если это возможно... Я знаю, что вы владеете гипнозом, я слушала вашу лекцию. Вы не попробуете этот метод со мной? Мне это очень важно, поймите. Вдруг это заставит меня что-то вспомнить?
      - Настя, вы можете вспомнить все в состоянии гипнотического транса и можете вновь все забыть, когда проснетесь. И потом, это очень ответственная процедура.
      - Я вас прошу, Андрей Юрьевич, пожалуйста, не отказывайте мне,- я старалась, чтобы мой голос звучал убедительно и не дрожал от волнения.
      - Хорошо, - неожиданно согласился Орлов,
      но это будет непродолжительный сеанс. Вы готовы?
      - Можно мне еще чаю?- попросила я и объяснила:
      Я волнуюсь.
      Орлов встал, чтобы поставить чайник, я поднялась вместе с ним и переложила сумочку со стола на один из стульев, рядом с собой.
      - Придется немного подождать, - предупредил он, имея в виду напиток.
      - Тогда я лучше обойдусь без чая,- быстро передумала я,- давайте начнем прямо сейчас.
      - Настя, вы очень быстро меняете свои решения,- сказал
      Орлов как бы между прочим.
      Он посадил меня на стул, сам сел напротив.
      - Сядьте поудобнее, расслабьтесь, закройте глаза, слушайте мой
      голос...
      ГЛАВА 13
      До начала девяностых годов мой отец был крупным партийным функционером. Родители жили в большом престижном доме в тихом арбатском переулке.
      Мама, красивая и молодая, числилась научным сотрудником в каком-то
      НИИ, но на работу почти не ходила. Она любила повторять, что иногда
      посещает свою лабораторию, чтобы не превратиться в расплывшуюся домохозяйку, чтобы "выходить в свет" и демонстрировать новые наряды. По правде сказать, превратиться в домохозяйку ей не грозило: по утрам к ним приходила домработница, прошедшая тщательную проверку в КГБ, продукты по списку привозил водитель из спецраспределителя. Жизнь мамы была наполнена разнообразными упоительными развлечениями: заказами новой одежды в спецателье, выбором товаров по каталогу, посещением с подругами закрытых массажных кабинетов, бассейнов и модных медицинских светил. Мама была белокурая, голубоглазая, стройная, моложе отца почти на двадцать лет. Он очень ею гордился.
      Единственное, о чем в семье Володиных не любили вспоминать, так это момент знакомства: до замужества мама работала официанткой в цековской столовой. Холостой и бездетный Сергей Федорович не смог устоять перед очаровательной юной Наташенькой, которая ловко подавала ему обед.
      После неафишируемой свадьбы она с легкостью закончила какой-то не слишком престижный институт и ее устроили на нетрудную и непыльную работу в НИИ.
      Мое рождение мало что изменило в жизни семьи. Отец много работал, приходил очень поздно, в полумраке склонялся над моей кроваткой. Когда по выходным он шутя спрашивал: "А где же папа?"- я, спотыкаясь и неловко перебирая толстенькими ножками, бежала в гостиную и указывала на большой портрет Сергея Федоровича, выполненный маслом известным и почитаемым в партийных кругах художником. Это и умиляло, и огорчало отца. Наташенька была озабочена имиджем светской львицы, и заботы о ребенке не относились к числу приоритетных. К счастью, ей помогали внимательные няньки с высшим педагогическим образованием, доброжелательные врачи и медсестры. Когда мне исполнилось три года, меня с облегчением отдали в детский сад для детей высшей партийной номенклатуры, зимой детский сад выезжал в Подмосковье, летом- в Крым. По желанию, родители могли навещать свое драгоценное потомство.
      Наташа, Наталья Петровна, слегка огорчалась, глядя на меня. Я не унаследовала материнской красоты: золотистых вьющихся волос, необыкновенных голубых, как молодая бирюза, глаз. Я пошла в отца, мужчину, посвоему, бесспорно, привлекательного, но совершенно невзрачного. У меня были легкие, негустые серовато-пепельные волосы, худенькое личико с заостренным подбородком и аккуратным прямым носиком, серьезными серыми глазами и упрямо поджатыми губами. Сергей Федорович, хотя и понимал, что красавица из дочери не вырастет, втайне радовался, что я так на него похожа. Характер тоже был отцовский: не по возрасту рассудительная, серьезная, я порой поражала взрослых своими замечаниями, произносимыми тонким детским голоском с интонациями преподавателя философии. Я очень рано научилась читать и предпочитала проводить время в компании книг, иногда очень даже взрослых, которые я научилась ловко доставать, приставляя к стеллажу в отцовском кабинете лесенку.
      Я училась в первом классе, когда мама, неунывающая и веселая Наташа, заболела. Мы с папой приходили в больницу, называемую "Кремлевской". Мама лежала в палате одна, в окружении цветов, конфет и книг, читать которые не могла. Она пыталась улыбаться, на исхудавшем бледном лице улыбка выглядела жалко. Я видела, как изо дня в день мама становится все слабее, на обтянутых кожей кистях рук отчетливо проступили голубые вены, под глазами залегла синева, прекрасные золотистые волосы выпадали. Она старалась шутить, но ее шутки у отца вызывали слезы, он резко вставал и выходил из палаты. Я слышала страшные, непонятные слова: лейкоз, формула крови, бластные клетки, пересадка костного мозга.
      По тону, с каким эти слова произносились, становилось ясно, что мама может умереть. Это было очень, очень плохо, но, как и все дети, я не понимала, что такое смерть, она представлялась чем-то вроде длительной командировки, в которые иногда уезжал отец: нужно только немного подождать, и он вернется.
      Мама умерла зимой первого января восемьдесят девятого года, когда вся страна отсыпалась после бурно проведенного праздника. Из деревни приехала мамина сестра, тетя Оля, которую я никогда раньше не видела. Видимо, ее присутствие в доме раньше не приветствовалось. Она похожа на маму, но более крупная, грубая, словно вырезанная из сырой картофелины, и у нее были такие же пронзительно-голубые, как молодая бирюза, глаза. Явидела, что это причиняет боль отцу. Мертвой я маму не видела, и на похороны меня не пустили. За эти дни отец ссутулился, похудел, постарел.
      Они приехали с кладбища, и тетя Оля, срывая с себя черный платок, опустилась передо мной на колени, прижала к своей большой мягкой груди и заголосила: "Наталья, Наталья, что же ты сиротинку-то оставила! Как же она теперь без матери!" От страха я тоже заревела. Отец быстро подошел, рывком поставил тетю Олю на ноги и сухо заявил: "Запомните, она не сирота! И прекратите истерику при ребенке!" Тетя Оля замолчала, словно ее выключили, и пошла на кухню. Отец посадил меня рядом с собой на диване под большим собственным портретом, обнял и сказал: "Ничего не бойся, моя маленькая мышка, я всегда буду с тобой".
      * * *
      Бурные перемены, происходившие в стране, мало отразились на укладе нашей жизни. Это касалось лишь малозначительных деталей. Отец пересел с кресла партийного руководителя в кресло крупной нефтяной компании, с черной "Волги" в черный "Мерседес", вместо пожилой, но со всех сторон проверенной секретарши Валентины Ивановны бумаги на подпись ему приносила длинноногая красавица Лидочка в головокружительно короткой юбке. Сначала отец морщился, но потом смирился: имидж солидной компании требовал именно такого стиля. В остальном все оставалось по-старому: привычная домработница, пожилой шофер дядя Вася, отец привел его с собой в компанию, ранние уходы на работу и поздние возвращения. Даже люди, приходившие в наш дом, были мне знакомы с детства: бывшие папины сослуживцы стали банкирами и президентами компаний. Несмотря на высокие доходы и открывшиеся возможности, все они тосковали по прошлому, даже деньги не приносили им того удовлетворения, какое давала власть. Теперь они могущественные, но не всесильные, одни из многих.
      Придя из школы, я бродила по огромной пустой квартире, зажигала в
      отцовском кабинете лампу под зеленым абажуром и читала до его прихода.
      Отец возвращался, ругал меня за то, что я не ложусь спать, но втайне
      был доволен, что я его жду и ему не придется пить чай с бутербродами
      в одиночестве. Я была не очень общительной, застенчивой, а последнее
      время в элитной школе, где я училась, появилось огромное количество
      детей новых русских. Их тоже привозили в школу на "Мерседесах",
      каникулы они проводили в Италии и Греции, у них тоже было все самое
      лучшее и самое дорогое. Но разница состояла в том, что я так жила
      всегда, я родилась со всем этим и поэтому воспринимала как нечто совершенно естественное. А они, шумные и заносчивые, наперебой хвастались друг перед другом сотовыми телефонами, которые беспрерывно звонили во время уроков, доводя учителей до истерики, ноутбуками, используемыми ими вместо тетрадей, и прочими наворотами новорусской жизни.