Екатерина ЧЕРКАСОВА
      Маска, я тебя знаю
      ЧАСТЬ I
      ГЛАВА 1
      Первое, что я увидела, был сероватый высокий потолок в потеках и трещинах, складывавшихся в причудливые узоры. Если сосредоточиться, можно разглядеть профили, силуэты животных. Почему-то очень больно поворачивать голову, любое движение отдавало в голове, в висках начинало стучать в унисон с биением сердца. Я осторожно и медленно оглядела помещение,
      в котором находилась. Движения глазами тоже давались с трудом. По-видимому, это больница. Крашенные грязно-зеленой масляной краской стены местами облупились, большое помещение плотно заставлено старыми железными кроватями, половина из них занята. Я подняла руки и ощупала голову. Бинты охватили ее шапочкой. Я подумала, что у меня, наверно, жалкий вид.
      - О, очухалась,- радостно воскликнул молодой голос.
      Я осторожно повернула голову. На соседней койке лежала молодая растрепанная девица в темно-синем байковом халате больничного происхождения. В руках она держала карманного формата книгу в яркой потрепанной обложке.
      - А что я здесь делаю?- спросила я, едва поворачивая языком. Во рту пересохло, я чувствовала отвратительный привкус.
      - Да ты что, не помнишь?- удивилась девушка.- Три
      дня назад тебя привезли. Сказали, что ты на лодке попала в шторм и
      тебя здорово разбило о камни. Два дня тебя искали, нашли на диком
      пляже. Тебя туда вынесло. Повезло еще, что нашли, какой-то полоумный
      в такую погоду там купаться задумал. А так бы там и валялась с пробитой башкой. Болит?- участливо спросила собеседница.
      - Ага,- вздохнула я, сжимая виски и пытаясь усмирить болезненный гул.
      - Ну еще бы,- продолжила словоохотливая собеседница,
      тебе ведь операцию делали на мозге. Сказали, иначе просто бы умерла.
      Повезло еще. Кстати, меня зовут Аня. А тебя?
      Я в ужасе уставилась на нее. Я не знала, как меня зовут.
      Аня поняла мое молчание по-своему.
      - Ну устала, и не говори. А я сюда по глупости попала.
      Она продемонстрировала перевязанные запястья.- Вены себе порезала, от злости. С мамашей поссорилась. Докажи им теперь, что ты не верблюд, что вовсе умирать и не собиралась. Слушай, надо, наверное, кого-нибудь позвать, сказать, что ты пришла в себя. Тебя ведь только сегодня утром из реанимации перевели.
      Аня вскочила и побежала в коридор. Пребывание в больнице явно тяготило ее.
      Вернулась она в сопровождении пожилой полной медсестры, та с удовлетворением произнесла:
      - Ну и ладненько, деточка, если что-нибудь понадобится, скажи.
      А я доложу дежурному врачу, он зайдет попозже.
      Я хотела ее спросить, как меня зовут, но вовремя поняла, что это нелепо.
      Через минуту появилась уже другая медсестра, со штативом для капельницы.
      Она ловко попала в вену и отрегулировала частоту капель в системе.
      - Часа на два, Настя, как раз до ужина, - сказала она, убирая
      в эмалированный лоток ватные тампоны и резиновый жгут.
      Значит, Настя.
      Поздно вечером пришел молоденький симпатичный доктор. Он взял единственный в палате ободранный клеенчатый стул, присел рядом со мной.
      - Ну, Настя, как себя чувствуешь? Что-нибудь беспокоит?
      спросил он, беря меня профессионально-участливо за руку.
      - Очень голова болит, тошнит. И еще...- прошелестела я
      сухими губами,- я не помню ничего.
      - Не переживай, у тебя была операция на мозге, тяжелая травма, ничего удивительного. Но скоро все придет в норму, завтра появится твоя мама, ты все вспомнишь. А сейчас постарайся заснуть.
      Голос доктора звучал так успокаивающе, так плавно, что вскоре я действительно провалилась в сон.
      * * *
      Меня разбудил не солнечный свет, не пение птиц в больничном парке, а грубое прикосновение чего-то скользкого и холодного, впихнутого мне под мышку. Через несколько секунд я осознала, что это градусник. Несмотря на раннее утро, из коридора доносились громкие голоса, хлопанье дверей, шарканье ног. Повсюду господствовал одуряющий запах дешевой дезинфекции. Мне отчаянно захотелось домой. На завтрак принесли застывшую безвкусную кашу в оловянной миске, кусок хлеба с крошечным кубиком масла, чай серовато-желтого цвета. Я брезгливо поморщилась и отвернулась.
      Пришла ходячая Аня и назидательно сказала:
      - Надо есть, не будешь есть, не выздоровеешь.
      - Хочешь, съешь ты. Я не могу,- предложила я.
      Аня с готовностью взяла миску. Лежащая в углу инсультная старуха недовольно заявила:
      - Ух и здорова же ты, Анька, жрать, вон, какая кобыла. Да еще
      соседей обираешь.
      - Да заткнись ты,- беззлобно ответила Аня.- Видишь
      же, она не хочет.
      - Тогда отдала бы мне хоть хлеб с маслом, к тебе мать в обед
      придет, принесет чего-нибудь. А ко мне никто не ходит.
      - Счас, разбежалась,- откликнулась Аня, размазывая тонким
      слоем масло и пытаясь сделать этот слой равномерным.
      Старуха обиженно отвернулась.
      Я лежала и пыталась вспомнить хоть что-нибудь о себе. Но это заканчивалось усилением головной боли и тошнотой.
      После врачебного обхода- его провел завотделением, пожилой грузный человек в высокой белоснежной крахмальной шапке- в дверь бочком протиснулась невзрачная, преждевременно состарившаяся женщина в цветастом платье из грубой синтетики, вышедшем из моды лет двадцать назад. Она держала авоську с фруктами. Обитатели палаты, в том числе и я, дружно на нее посмотрели. Женщина нерешительно приблизилась ко мне, осторожно, бочком присела на край продавленной кровати, отогнув простыню. Выронила авоську и бросилась ко мне на грудь, всхлипывая:
      - Настенька, доченька моя, господи, ведь и на себя-то непохожа!
      Я отстранилась, хотя каждое движение причиняло ужасную боль.
      - Ты знаешь, что случилось?- коротко спросила я.
      - Так ведь шторм! Сама знаешь, какие шторма бывают осенью. И
      прогноз ведь был, и ветер уже начинался, даже рыбаки в море не вышли.
      А вы самые умные, видишь ли, лето кончается, надо последние деньки поймать!- Она не заметила, как ее жалостливые причитания перешли в раздражение.- Васька Иванченко да рыжий Мишка соседский. Только им хоть бы хны, лодка перевернулась, они-то до берега добрались. А ты сразу воды нахлебалась. Говорят, что пытались тебе помочь, но не смогли. Но кто их теперь знает. А тебя потом искали, искали...
      Я прямо поседела вся. Хорошо еще, какой-то курортник на дикий пляж
      в такую даль отправился, там ведь сейчас пустынно. И нашел тебя, непонятно, как тебя аж туда принесло. Ой, господи,- заголосила она опять, сама я тебя не видела, меня уже в больницу позвали. Но говорят, вся в крови, от одежды одни клочки остались, едва дышала. Привезли сюда, сказали, если операцию не сделать, умереть можешь: кровь в голове
      у тебя скопилась, так врач объяснил. Ой, прихожу я,- запричитала мать на всю палату, чувствуя на себе заинтересованные взгляды зрителей, и это определенно придавало ей сил.- Прихожу я, а ты... Головку обрили, вся в синяках и царапинах, а лицо-то, лицо!
      - А что лицо,- прервала я ее, с ужасом думая, что еще
      не видела себя в зеркале.
      - Ой, лежишь вся белая, на лице кровоподтеки, нос сломан
      об камни разбило.
      - Дайте зеркало,- потребовала я.
      Аня услужливо протянула пудреницу. Дрожащими руками я едва справилась с замочком. На меня взглянуло нечто, упакованное в белые бинты. Все остальное не поддавалось описанию. Последнее, что я запомнила, был отвратительный запах жженых перьев.
      Я пришла в себя, когда кто-то поднес к моему носу ватку с нашатырем. Вокруг стояли люди в белых халатах. Сестра протирала тампоном, смоченным спиртом, локтевой сгиб, врач с тревогой смотрел мне в лицо. Он сказал подошедшему заведующему:
      - У нее только что был судорожный припадок. Посттравматический эписиндром, кроме того, ретроградная амнезия. Она узнала вас?- обратился он к испуганной женщине.
      - Ну я же ее мать... Не знаю,- растерялась она.
      Они вели себя так, будто меня здесь нет. Яразозлилась и закричала:
      - Я не узнала! Я никого не узнала! Я себя не узнаю!
      * * *
      Время в больнице тянулось мучительно медленно. Обходы врачей, уколы, процедуры, долгие разговоры соседок по палате- в них я никогда не принимала участия- все угнетало меня. На голове, изуродованной багровым шрамом, постепенно отрастал полупрозрачный ежик волос. Отеки на лице спали, синяки и ссадины сошли. В зеркало на меня смотрело худенькое девичье личико с запавшими серыми глазами, тонким, упрямо сжатым ртом и носом с заметной горбинкой после перелома. Мать приходила часто нетрезвая, плакала, хватала меня за худые, покрытые голубыми венами руки. Она причитала, просила за что-то прощения, качала головой, всматриваясь в мое лицо. Громко, с надрывом обращалась к соседкам по палате, объясняя, как ее доченьку, ее кровинушку изменила болезнь. Ее послушать, так до этого я была и умница, и красавица,
      и певунья-веселунья, и душа компании. Если все это правда, то я действительно сильно изменилась. Красавицей меня не назовешь: кожа да кости, остриженный наголо череп. А уж о веселье и речи быть не может. Явсе силилась что-то вспомнить, но все казалось мне чужим: и эта воющая пьяная женщина, моя мать, и я сама.
      Мать рассказывала, что учебный год начался, что ей тяжело справляться по хозяйству одной, без моей помощи, что курортники разъезжаются. Ни на рынке, ни сдачей койки денег теперь не заработать. Она все причитала, спрашивала, когда же меня наконец выпишут. Она приносила крупный фиолетовый виноград "кардинал", арбузы, но я ела все, только чтобы ее не обидеть. Она пыталась кормить меня сама, я видела ее черные, заскорузлые от работы руки
      с черными ногтями, и меня поташнивало.
      Приходил психиатр, простецкий пожилой толстяк в халате, заляпанном чернилами. Он пытался что-то выяснить у меня про мои припадки. Мне прописали какие-то порошки, от них я тупела и меня тянуло в сон.
      Когда наконец меня выписали, мать принесла джинсы, кроссовки,
      майку с дурацкой вампирской картинкой и ветровку. Видимо, я здорово
      похудела за время болезни, и джинсы противно съезжали на бедра.
      - Мам, я зайду попрощаться с доктором.
      - А как же, деточка,- сказала мать, предусмотрительно
      оставшись в коридоре. Она ничем не могла отблагодарить врача и поэтому смущалась.
      Когда я вошла в ординаторскую, Сергей Васильевич оторвал голову от бумаг.
      - А, Настенька, проходи, проходи.
      - Вот, попрощаться зашла. Спасибо вам за все.
      - Не болей, принимай порошки. Да, кстати,- он подошел к сейфу и открыл его.- Когда тебя привезли, это было у тебя на руке,- он протянул мне браслет. Пластинка на грубой цепи с толстыми звеньями. На таких обычно гравируют имя либо группу крови.
      - Спасибо,- я с безразличием взяла браслет,
      все равно ведь ничего не помнила, перевернула его: на пластинке с обратной стороны выбиты цифры. Я положила его в карман ветровки и вышла. Мать стояла в коридоре, прижавшись к стенке.
      * * *
      Мы вышли на заплеванной автобусной остановке и протащились вверх по узкой улочке частных домов. Это далеко от моря, и курортники снимают здесь жилье неохотно. Потому домики тут бедные, жители кормятся в основном продажей фруктов. Мы открыли перекосившуюся, давно не крашенную калитку и по вымощенной плитками дорожке прошли к дому. Навстречу выскочил маленький черный песик и злобно на меня залаял.
      - Да ты что, Саддамушка, своих не признаешь,- возмутилась мать, но тут же с гордостью добавила:- Мал, да удал, вон сколько от него шума! Любого отпугнет!
      Саддам, названный так, видимо, в честь иракского диктатора, подскочил ко мне и принялся подозрительно обнюхивать. Затем успокоился и отвлекся на пробегавшую по улице большую дворнягу.
      В доме чисто, прохладно и бедно. Мебель куплена еще бабкой и дедом.
      На дощатом полу лежали тканые половики, напоминавшие о крестьянском быте начала века. Как в деревенских домах, на стенах висело множество фотографий: молодые мужчина и женщина в одежде довоенной поры. Женщина в кокетливой каракулевой шапочке, сдвинутой набок, в пальто с огромными плечами. Мужчина с усами а ля Буденный, с военной выправкой. Следующее поколение- это мои родители: мать, молодая, веселая, в коротком белом платье и туфлях на платформе, отец, коренастый крепыш в костюме с неумело повязанным галстуком. Свадебная фотография. Я сама, упитанная крошка, улыбаюсь беззубым ротиком. И я же на фотографии, сделанной в первом классе: худенькая шейка, косички мышиного цвета, серьезные серые глаза.
      - Да что ты там рассматриваешь, тысячу раз все это видела. Присаживайся к столу.
      Я обернулась и увидела на столе миску с салатом, быстро и ловко нарезанным матерью, вареный дымящийся картофель, посыпанный укропом, грубые толстые ломти серого хлеба. Посреди стола возвышалась бутылка водки.
      - Ну зачем, мама, - укоризненно сказала я.
      - Да что же теперь, и за возвращение моей доченьки из больницы
      не выпить?- обиделась мать. - Да и дядя Валера сейчас
      придет.
      - Кто такой дядя Валера?
      - Да ты что, и его не помнишь?- воскликнула мать.
      А ведь он тебе, почитай, отец.
      - А где же мой отец?- поинтересовалась я.
      - Да кто ж его знает, бросил он нас, когда тебе и годика не было.
      Мать вздохнула и налила рюмку.
      - Ну, с возвращением,- она ловко опрокинула в рот рюмку, задержала дыхание, аккуратно отломила корочку хлеба. Да, видно, по этой части у нее немалый опыт.
      Открылась дверь, и вошел мужчина лет сорока в замасленной одежде, похоже, механик или автослесарь. Он довольно улыбался:
      - А вот и наша девочка, Настена,- он взял меня за плечи, повернул лицом к свету.
      - Боже, как ты осунулась, как изменилась! Ну ничего, отъешься, волосики отрастут, все будет как раньше,- он крепко прижал меня к своей груди, обдавая запахом пота, дешевых сигарет и пива.
      - А ты, Валентина, что же меня не дождалась?- обратился он к матери, имея в виду початую бутылку водки.
      * * *
      Всю ночь я ворочалась на узеньком неудобном диванчике в проходной комнате, с отвращением прислушиваясь к звукам, доносящимся из материнской спальни. Я не понимала, как жила здесь раньше. И даже после того, как все стихло, я не могла уснуть.
      В проеме показался силуэт. Стараясь не скрипеть половицами, дядя Валера тихонько направился в сторону кухни. Я услышала, как он открывает кран, как льется вода. Через мгновение он оказался у моего диванчика и шепотом спросил:
      - Не спишь? Я знаю, что не спишь, милая, ждешь, когда я тебя приласкаю. Истосковалась, поди...- он осторожно присел на край дивана.
      Я замерла и старалась дышать ровно, как спящая. Сердце глухо бухало, опять стала болеть голова. Он уселся поудобнее и запустил руку под одеяло, нащупав мою грудь под старенькой футболкой. Я вздрогнула и отодвинулась, прижимаясь к холодной стене. Но он воспринял это как приглашение лечь рядом. Резким движением он сдернул с меня одеяло и прижался плотным массивным телом.
      - Уходите,- отчаянно зашептала я, - что вы себе позволяете? Я сейчас разбужу мать!
      - Да ладно, она приняла, ее теперь пушками не разбудишь,- ухмыльнулся дядя Валера, пытаясь стащить с меня трусики. Я чувствовала его жесткую грубую руку, несвежее дыхание с перегаром.
      - Ты что, маленькая, все забыла, а ведь раньше тебе нравилось.
      Или ты притворяешься?
      Он предпринял очередную попытку и коленом раздвинул мне ноги, одновременно задирая футболку. Но я еще слишком слаба, чтобы всерьез сопротивляться, поэтому из последних сил вывернулась и ударила его в пах. Он застонал, откатился, затем тихо выругался и встал.
      - Ну ладно, маленькая сучка...
      Когда он ушел, я заплакала. Я не могла поверить, что спала с этим отвратительным, дурно пахнущим чудовищем.
      Утром все сели за стол. Мать хлопотала вокруг меня, приговаривая, что мне надо побольше есть, чтобы я на себя стала похожа. Валерий сидел молча и громко прихлебывал чай, на меня он не смотрел. Затем резко встал и громко задвинул стул. Мать бросилась к нему и протянула пакет, видно, с бутербродами.
      - Когда придешь, Валерочка?- заискивающе спросила мать, поправляя ему воротничок ковбойки.
      - Не знаю, на днях,- буркнул он, сильно хлопнув напоследок дверью.
      Мать села и огорченно сложила на животе руки.
      - И что это с ним? Ты знаешь, у них там на автобазе столько молоденьких крутится... Уж и не знаю, как ему угодить...
      - Да зачем он тебе, мама?- разозлилась я и сразу же осеклась.
      Все равно ничего не изменишь.
      Потом мы собирали фрукты на рынок. На центральный рынок пробиться невозможно, поэтому мать сидела на лавочке у военного санатория, да и торговала недорого. Вечером я, раздеваясь, нащупала в кармане браслет и вынула его.
      - Что это у тебя?- поинтересовалась мать.
      - Не помню, доктор сказал, что он был у меня на руке, когда меня привезли.
      Мать повертела его в руках.
      - Похоже на золото. Украла у кого-нибудь?- хмуро спросила
      она.
      - Нет,- отрезала я, вырывая из ее рук браслет.
      - Тогда откуда он? Знаю, украла. Ох, горе мое, ведь тебя уже
      задерживали. Сказали, в следующий раз посадят!
      - Я не воровка!- закричала я и хлопнула дверью.
      * * *
      В классе меня приняли дружелюбно, сочувственно посматривали на мое исхудавшее лицо, перебитый нос, страшный шрам под ежиком серых волос. Казалось, этот шрам притягивал взгляды. Учителя меня пока не трогали, да и я мало что понимала на уроках. Правда, оказалось, что я вполне сносно говорю по-английски, чем немало удивила учительницу. Ко мне подошел высокий крепкий парень и с виноватыми нотками в голосе сказал:
      - Насть, ты не думай, что мы тебя бросили. Ты сразу воды хлебнула и камнем на дно. Ашторм такой был, что сами еле спаслись.
      - Да ладно, не переживай, я все понимаю,- успокоила я
      его. В общем, парень мне понравился, только я не знала, что у меня
      с ним за отношения.
      Потащились дни промозглой осени и сырой зимы. Ветры, тучи, непрекращающийся моросящий дождь- это мертвый сезон в Крыму. Постепенно отросли волосы, я перестала быть похожей на пленницу концлагеря. Учителя меня жалели, внезапно для себя и неожиданно для них я почувствовала вкус к учебе и по вечерам ходила заниматься на дом. Выпускной класс, надо сдавать экзамены. Я на удивление быстро усваивала материал, чем радовала учителей. Мне все говорили, что после случившегося я очень изменилась, и не только внешне. Я не прогуливала уроки, не шлялась по ночам с окрестной шпаной, не курила. Может, я просто забыла вкус сигарет?
      Несколько раз появлялся дядя Валера, злобно посматривал на меня, но больше не приставал.
      Жизнь налаживалась, вот только я не могла ничего вспомнить.
      Как-то мать хотела продать мой браслет, но я его спрятала. Был скандал, но внутренний голос мне говорил, что это мой талисман и он должен быть со мной.
      После очередного родительского собрания мать пришла довольная.
      - Уж так тебя хвалили, так хвалили. Наконец-то за ум взялась. Нет худа без добра,- философски заметила она.- Говорят, в институт тебе надо, учиться дальше. Сама-то что думаешь? Мне ведь помощница нужна, одна не управлюсь.
      - В медицинский поступать буду. В Москве.
      ГЛАВА 2
      Поступить в институт оказалось не слишком трудно. Приехав в Москву,
      я почти одновременно подала документы в Московскую медицинскую академию и сняла дешевую страшную комнатенку в районе Мытищ, где целыми днями повторяла сложные классификации, писала шпаргалки, заранее зная, что не буду ими пользоваться, решала длинные задачи по химии с многочисленными валентностями, зубрила формулы. Я практически не выходила из дома, вставала в семь часов утра и начинала готовиться к экзаменам. Ложилась около двух часов ночи и видела во сне бензольные кольца, решетки Пинета и сумчатые грибы, которые наваливались на меня своей огромной скользкой массой. В ужасе я просыпалась посреди ночи и долго не могла определить, где нахожусь.
      Однако сами экзамены прошли почти спокойно, письменные- сочинение и химию- я сдала на "отлично", а на биологии дама с узким и тонким лицом, хмурясь, долго спрашивала меня о строении печеночного ацинуса, отчего я громко хлопала глазами и мямлила что-то маловразумительное. Только мои рассказы о грибах- такой вопрос все же попался мне в билете- были встречены более благосклонно, и после короткого совещания преподавателей я поняла, что получила "хорошо" и прошла по конкурсу.
      Читая через неделю свою фамилию в списке поступивших в институт,
      я испытывала сильное облегчение и гордость одновременно.
      С этого момента начались "приятные хлопоты". Я оформилась
      в общежитие, причем почти случайно попала в так называемое "общежитие
      для иностранцев", находившееся на Малой Пироговской улице,
      почти в самом центре Москвы. В этом, наверно, помогло и то, что незадолго
      до оформления мудрая матушка прислала мне со знакомой проводницей
      целый ящик персиков и винограда, половину всего я, сложив в красивый
      пакет и глупо улыбаясь, отдала нашей комендантше.
      После этого мне выдали маленький ключик от комнаты, и я почувствовала себя одинаково счастливой и униженной. Поблагодарив комендантшу, я вышла из ее так называемого кабинета, больше похожего на старый чулан, которому усиленно пытаются придать вид приличного помещения.
      Ощущая противную дрожь в ногах, я присела на стоящие около двери коробки, чтобы не упасть.
      - Не надо было у нее ничего брать,- раздался голос комендантши из-за двери.
      - Это еще почему?- удивился кто-то молодой и незнакомый.
      - Уж больно она страшненькая, и вся какая-то...
      - Ладно тебе, мама, скажешь тоже- "страшненькая".
      У нее только шрам и нос перебитый, зато глаза видела какие? Как у Собаки Баскервилей.
      Женщины за дверью начали смеяться.
      Я стала медленно отползать от двери, чтобы не слышать продолжения их беседы. Поднявшись, повернула за угол, чтобы выйти к лестнице, и в этот момент на меня налетел какой-то горбоносый парень. Я испуганно отпрянула в сторону, упала, больно ударившись локтем об пол, но продолжая сжимать в руке заветный ключ от комнаты.
      - Извините, больно ушиблись?- парень протянул
      мне руку, но я, забившись в угол, только молча смотрела на него.
      - Давайте я помогу,- он поманил меня пальцами,
      словно приглашая взять его за руку.
      Внезапно меня охватил приступ дикого, какого-то животного
      страха, я видела, как шевелятся его короткие, толстые пальцы, будто живут отдельной жизнью. Я точно знала, что он смотрит на меня без улыбки своими черно-синими, как виноград, глазами, и у меня не было сил даже, чтобы кричать. Перед глазами все померкло, и я с облегчением отпустила от себя сознание.
      Когда я пришла в себя, мозг подал мне команду, что я лежу
      в горизонтальном положении на чем-то очень твердом и холодном, возможно, даже на полу. Я попыталась, не открывая глаз, подняться, но это не удалось. Тогда я медленно открыла один глаз и стала осматриваться.
      Я действительно лежала на полу. Не успела я как следует рассмотреть помещение, в котором находилась, как меня неаккуратно приподняли за шею и прислонили к кровати.
      - Ну что, все в порядке?- нетерпеливо спросил писклявый женский голос.
      - Кажется, да,- сказала я и окончательно отрыла глаза,- а где я?
      - Ты в нашей комнате, твоей и моей.
      Я только собралась открыть рот для дальнейших расспросов, как девушка сказала:
      - Меня зовут Мила, я здесь с тобой сидела, пока ты была
      без сознания. Так вот, я сейчас опаздываю, поэтому побегу. Ты пока
      тут осматривайся. Если хочешь есть, в холодильнике увидишь немного
      сыра. Я приду вечером и все тебе тут покажу, сортир прямо по коридору
      и направо, а кухня с другой стороны. Пока!
      Не утруждая более себя банальными объяснениями, Мила подхватила
      сумочку и выбежала из комнаты, послав мне напоследок воздушный поцелуй.
      Я бегло осмотрела комнату, она под стать заросшему потолку:
      две старые кровати и рядом с ними кривые тумбочки, одна книжная
      полка, стоящая на полу, обеденный стол, где разбросаны тетради, а
      на тарелочке в углу засохший и скрюченный бутерброд с сыром. Грязные
      занавески, захватанные жирными пальцами, следы от них просвечивали
      на солнце. Цветная тряпка, по-видимому, служила ширмой, разделявшей
      комнату на две не слишком равные половины. Маленький холодильник
      "Морозко" с отвалившейся ручкой, почему-то весь переклеенный
      старым синим скотчем, большое потрескавшееся зеркало. Рядом с зеркалом
      пожелтевший от времени плакат, изображавший по пояс голого Арнольда
      Шварценеггера, обвешанного патронами. В левой его руке- автомат размером с самого Шварценеггера.
      Оглядевшись, я переползла с пола на кровать, обернула ноги стареньким, протершимся пледом и, уткнувшись лицом в несвежую наволочку, стала думать о превратностях судьбы. И незаметно для себя уснула. Во сне за мной бежал Шварценеггер и стрелял мне вслед из всего имевшегося на нем арсенала оружия. Наконец он схватил меня за ногу, я упала и, увидев перед своим лицом его зубодробильные кулаки, поняла, что сейчас умру. И проснулась. В голове гудело, очень хотелось пить. Япотерла виски, сполоснула лицо противной теплой водой из графина. Провела мокрыми руками по волосам. Будильник, стоящий на тумбочке у Милы, показывал 7 часов вечера, на улице еще светило солнце, и я решила, что пройдусь, чтобы освежиться. Тщательно заперев дверь, я положила ключ в карман джинсов и, даже что-то напевая про себя, стала спускаться по лестнице.
      Сердце громко стучало, когда я думала о том, что это моя первая, настоящая, самостоятельная прогулка по городу. Я вышла на освещенную мягким вечерним солнцем улицу и, оглядевшись по сторонам, направилась в сторону призывно блестящих золотых куполов Новодевичьего монастыря.
      Чем ближе я к нему подходила, тем больше росло во мне чувство уверенности, что я все это уже когда-то видела. И этот маленький парк возле монастыря, с его кривыми яблонями и голубыми елями, и крутую горку, спускающуюся к пруду. Мне казалось, что маршрут выбираю не я, а кто-то другой, кто-то знающий все в тысячу раз лучше. Но мне совсем не было страшно, напротив, легко и радостно, казалось, что весь мир вокруг принадлежит только мне. Я долго бродила по монастырю, рассматривая церкви и часовенки, без труда нашла могилу Дениса Давыдова, словно знала, что она находится именно здесь.
      Мне стало так хорошо, словно я родилась заново! Я села на скамеечку возле храма и еще долго любовалась лучами заходящего солнца. Надо мной, высоко в небе, кружилась стая птиц- широкая черная лента, расходящаяся над куполом тремя равномерными косяками. Птицы завораживали меня, и я в каком-то сладостном оцепенении не могла сдвинуться с места. Но вот они улетели, и я неохотно побрела к выходу.
      На улице я долго не могла сориентироваться, в какую сторону
      нужно идти, все дома вокруг казались совершенно одинаковыми. Я решила еще раз пройтись по парку, чтобы подумать. Да, определенно я пришла с той стороны, где много домов, но откуда конкретно, здесь я напрочь запуталась. Конечно, можно просто спросить у какого-нибудь прохожего, как пройти к общежитию, но почему-то мне было трудно это сделать.
      В течение получаса я блуждала вокруг парка перед монастырем, но
      ни к какому определенному решению так и не пришла. Идти наугад в неизвестном направлении боялась, а разговаривать с незнакомыми людьми на улице, даже с женщинами, опасалась еще больше. Неожиданно я услышала в стороне знакомый голос.
      - Ну, все, курим по последней, и домой!
      Этому писклявому голосу я обрадовалась почти как неожиданному подарку.
      - Мила!- я бросилась к ней сквозь заросли кустов, уже уверенная в своем спасении.
      Две девушки неторопливо курили.
      - Вот тебе раз! Ты уже гуляешь?- обратилась ко мне невысокая худенькая девушка с маленькими, хитрыми глазками и неповторимым тембром голоса.
      - Да, решила пройтись,- пробормотала я неожиданно севшим
      голосом, и даже была вынуждена прокашляться, чтобы прочистить
      горло,- а вы, кажется, собирались домой?
      - Ну и как, нравится тебе здесь?- поинтересовалась Мила.
      - Да, тут так красиво, и воздух совсем другой.
      - А ты сама откуда?- полюбопытствовала Мила.
      - Я?- переспросила я и почему-то испугалась.
      - Ну, не я же,- рассмеялась моя новая соседка по комнате.
      - Я из Крыма,- вздохнула я, не зная, как получше отвести
      разговор от своей скромной персоны.
      - Здорово, а чего ты такая бледненькая?
      - Местные в Крыму почти не загорают,- тихо ответила я, разговаривать мне почему-то совершенно расхотелось.
      В этот момент голос подала девушка, стоявшая рядом с Милой:
      - Может, представишь подругу?
      - Конечно,- оживилась Мила,- это Настя Ильичева,
      теперь она живет со мной в одной комнате, а это Оксана Петровская,
      мы с ней учимся в одной группе, и она тоже живет в нашей общаге.
      - Очень приятно, - промямлила я, а потом вдруг растерялась.- Послушай, Мила, но ведь я не говорила тебе, как меня зовут, откуда
      ты это знаешь?
      - Сейчас расскажу,- Мила ловко выстрелила бычком в сторону,- ну что, пошли домой?
      Мы все втроем миновали заросли кустов и вышли на ухоженную асфальтовую дорожку, которую я незадолго до этого измеряла шагами справа налево в надежде на спасение. Мила сунула свой острый носик в изящную маленькую пудреницу, на ходу проделала со своим лицом какие-то манипуляции и зачирикала. Я,стараясь слушать ее, внимательно следила за дорогой, чтобы больше не оказываться в положении глупой провинциалки.
      - Представляешь, Ксанка,- Мила явно рассчитывала больше поразить своим рассказом подругу, а не меня,- сижу я в комнате, и вдруг в дверь стучат, да еще так странно, я открываю, а там...- Мила сделала эффектную паузу и попыталась широко раскрыть свои маленькие глазки, что, впрочем, ей почти удалось.
      - Ну, ну, и что же?- нетерпеливо переспросила Оксана.
      - Там стоит Эльдар и держит на руках нашу Настену,
      тон Милы стал совсем фривольным,- и говорит мне: "Принимай соседку!"
      Я внутренне вся сжалась в маленький комочек.
      - Классно!- обрадовалась Оксана.
      - А я-то, представляешь, как обалдела, спрашиваю его: "Да
      где ты ее взял и кто она вообще такая?"- Мила рассмеялась.- А он мне говорит: "У комендантши все узнаешь", сложил ее на пол и ушел. Учитывая, что он у нас не слишком джентльмен, это для него целый подвиг.
      - Ну, а комендантша что?
      У меня было ощущение, что, говоря обо мне, они просто не замечают, что я иду с ними рядом. Наверное, то, что со мной случилось, казалось им забавным, но я-то так не думала.
      - Комендантша сама прибежала через минуту, - продолжала рассказывать Мила,- расхвалила Эльдарчика, мол, такой-растакой, принес к ней в кабинет девушку без сознания и спросил, что с ней делать. Ну она ему тут и рассказала, что это, дескать, наша студентка-первокурсница, зовут ее Настя Ильичева и давай, мол, Эльдарчик, волоки ее на третий этаж, в комнату "ейного проживания".
      Девушки весело рассмеялись, а я закусила губу, чтобы не разреветься от стыда и неловкости.
      - Какой он все-таки замечательно хороший, этот Эльдар,- сказала Оксана.- Между прочим, Настя, он тебе, можно сказать, жизнь спас, что ты думаешь по этому поводу?
      - Ничего не думаю,- я попыталась огрызнуться,
      но это вышло так жалко, что я самой себе стала противна.
      - Как это ничего не думаешь?- возмутилась Мила.
      Парень тебя, можно сказать, уберег от западения языка, а это, дорогуша,- верная смерть в твои шестнадцать лет. Опять же, пер тебя на руках
      до самого места назначения, а ты его даже отблагодарить не хочешь?
      Какая нечуткая девушка!
      Я видела, что они просто подтрунивают надо мной, но не могла
      принять их правила игры и перевести все в шутку. Я мучительно старалась
      придумать удачное слово, что-нибудь эдакое забавное, легкое и остроумное,
      чтобы мы посмеялись все вместе и они оставили бы меня в покое, но
      в голове, словно вытащенная на берег рыба, билась одна только мысль:
      "Скорее бы все это кончилось!"
      Наконец я собралась с духом и почти даже не дрожащим голосом спросила:
      - И что же, по-вашему, я должна сделать?
      Они словно ждали этого вопроса, Оксана как бы задумалась и, минуту поморщив лоб, заявила:
      - Ну-у-у, наверное...
      И тут ее перебила Мила:
      - Наверное, нужно просто дать ему!
      - Дать что?- я поняла всю наивность и глупость своего вопроса уже после того, как его изрекла.
      - Да ладно тебе, не поверю, чтобы девочке из Крыма был неясен смысл этого слова,- ухмыльнулась Оксана.
      Мои шея и уши залились багровой краской, губы задрожали,
      я вспомнила отвратительное пьяное дыхание дяди Валеры, его потные дрожащие руки и попытки "приласкать" меня.
      - Да, я знаю, что оно значит,- тихо сказала я
      и почти побежала к металлическим воротам- за ними находилось общежитие.
      - Стой, да подожди же, чумовая!- закричала Мила,
      догоняя меня.- Ну мы же пошутили, не злись!
      К нам торопливо подходила Оксана.
      - Не дуйся, Настена, мы, конечно, не правы, но тут
      дело не в тебе.
      - Я вообще-то слышу хорошо,- пробормотала я,
      понемногу успокаиваясь, но чувствуя себя все равно по-дурацки: убегать
      от девчонок возле общежития, до которого, кстати, они меня довели,верх глупости, особенно если учесть, что с Милой я теперь живу
      в одной комнате.
      - Нет, ну и в тебе теперь, конечно, тоже, но в основном в Эльдаре,
      он, понимаешь ли, трахает все, что движется. И если ты ему просто
      здравствуй скажешь, будь уверена, мимо тебя он не пройдет,
      со счастливой улыбкой сообщила Оксана.- Знаешь, мои агентурные
      данные не подводят,- при этом она выразительно посмотрела на
      Милу, внимательно изучавшую табличку на дверях подъезда, делая вид, что ее этот разговор не касается.
      - Может, как-нибудь обойдется,- промямлила я.
      - Может быть, и беременность рассосется, но вряд ли,- назидательно сказала Оксана.
      Я вздохнула, и мы пошли в общежитие.
      * * *
      Всю следующую неделю я жила в ожидании расплаты за свой случайный обморок. От любого стука в дверь шарахалась. Рысью пробегая к дамской комнате, я низко опускала лицо, чтобы неведомый Эльдар не смог меня опознать. Чтобы как-то сократить томительное ожидание, каждое утро я делала стопку бутербродов, брала с собой пластмассовую бутылочку с холодным сладким чаем и шла гулять по городу.
      Мила показала мне, как кратчайшим путем добираться до общежития от метро "Спортивная" и дала мне свой студенческий проездной билет на все виды транспорта, отчего мне, всегда такой сдержанной, захотелось даже взвизгнуть от счастья. Я стала исследовать этот город самостоятельно, как сказала Ксанка: "Ну, что же, детка, посмотри на этот мир своими глазами". И я смотрела.
      Город походил на разноцветную новогоднюю игрушку даже летом. Мне казалось, что с первым вдохом его густого, тягучего воздуха он вошел в каждую клеточку моего тела и я стала его маленькой частью, его рабыней. Он завораживал и околдовывал. Я часами бродила по хитросплетениям маленьких арбатских переулков, таинственных и прекрасных, прошла пешком все Бульварное кольцо, такое легкое и манящее. Гуляла
      по строгой, чопорной и одновременно такой вульгарной Тверской,
      с ее разноцветными щитами, где реклама детского питания соседствовала
      с рекламой презервативов, дорогими отелями, казино и размалеванными проститутками. Я бродила по малолюдной Большой Никитской и подолгу стояла у Концертного зала имени Чайковского. Когда я закрывала глаза, мне казалось, я слышу прекрасную музыку и она играет только для меня...
      ГЛАВА 3
      Скоро мне выдали документы, удостоверявшие мое начавшееся студенчество, и многоопытная моя Мила тотчас же сказала, что я должна получить учебники для первокурсников как можно раньше, чтобы потом не толкаться в огромной очереди. Я благоразумно последовала ее совету.
      В библиотеке почти никого не было, и я с удовольствием, не спеша, складывала тяжелые новенькие книжки в большую спортивную сумку, одолженную Милой. Запах новых учебников и профессиональная торопливость библиотекарей наполняли меня приятным ощущением новой жизни.
      Вежливо попрощавшись, я направилась к выходу, но сразу поняла, что
      "ноша знаний" для меня непосильна. По совету Оксаны я сразу попросила много дополнительных книг, и мне выдали почти все из списка, который она составила. В результате сумка стала очень тяжелой и я могла ее только приподнять и тут же поставить обратно. Никто не обращал на меня внимания, все торопливо обходили меня стороной, а какая-то девушка грубо заметила:
      - Раскорячилась посреди зала, хоть бы в сторону отошла.
      Я почувствовала легкое пощипывание в носу и поняла, что сейчас
      разревусь. Опустив голову, я потащила сумку волоком к выходу, сосредоточившись только на ней. Неожиданно в моем поле зрения возникла отчаянно волосатая рука, она рывком подняла сумку, и я услышала фразу, сказанную с сильным акцентом и, видимо, обращенную ко мне:
      - Зачэм ты такой нисчастный, дэвушка?
      Прямо перед собой я увидела улыбающегося молодого человека.
      - Одобряю тягу к знаниям у первокурсников,- сказал он
      уже без акцента,- ты что, все это на себе переть собираешься?
      Я молча кивнула.
      - Уважаю, но не приветствую. Если подождешь пару минут, я тебе,
      так и быть, помогу,- он поставил мою сумку на скамейку.
      Видимо, я с таким испугом посмотрела на него, что он добавил, вновь с сильным акцентом:
      - Слюшай, совершенно бескорыстно предлагаю, с чистыми намерениями,- и, выразительно поиграв бровями, пошел обратно в зал выдачи литературы.
      Я села на скамейку рядом с сумкой.
      "Это Эльдар,- подумала я,- вот и настал час расплаты!"
      Через открытую дверь я наблюдала, как парень набирает себе книги, попутно игриво болтая с молоденькой библиотекаршей. Эльдара я почти не запомнила, только то, что он смуглый и горбоносый. Мой же неожиданный спаситель тоже был смуглым, имел обильную растительность на теле, а нос его я поначалу от испуга не рассмотрела. Теперь же с большого расстояния мне вообще плохо видно. Но все же я углядела, что он закрывает сумку, и поспешно отвела взгляд в сторону.
      - Ну что, двигаем,- молодой человек подошел ко мне,- тебе в какую сторону?
      - Мне на улицу Большую Пироговскую,- промямлила
      я, сама удивляясь стилю своего ответа.
      - Ну, мать, ты и формулируешь,- усмехнулся он, подхватив
      мою сумку.
      Я молча следовала за ним, стараясь по возможности держаться чуть-чуть сзади, что должно избавить меня от ненужных разговоров. Но, с другой стороны, я заволновалась, когда, выйдя из библиотеки, мы направились не в сторону ближайшего метро и не к троллейбусной остановке, а последовали дворами в сторону какой-то неизвестной мне улицы. Я уже начала пугаться, но, увидев, что мы приближаемся к зданию, вокруг которого много людей в милицейской форме, успокоилась.
      Неожиданно на меня нашло какое-то оцепенение, ноги стали словно ватные, в голове раздался приятный звон и легкая дрожь пробежала по телу.
      Я замерла возле этого здания и смотрела, как медленно, словно ленясь, вокруг передвигаются люди в милицейской форме. Я глядела одновременно на них и как будто сквозь них, в голове возникло яркое ощущение, что все это уже когда-то со мной было. В тот момент я могла поклясться, что видела это здание раньше и, возможно, даже вот так же стояла возле него.
      - Эй, дорогуша, так и потеряться недолго,- юноша тряхнул меня за плечо.
      Голос моего нового знакомого, неожиданно раздавшийся совсем рядом, вывел меня из транса, и почти сразу же неприятно засосало под ложечкой.
      - Я уже все твои книжки сбросил, смотрю, а сама барышня того-с. Пропали-с, - весело подмигнул он.
      - Куда сбросил? Выбросил?- ахнула я, не на шутку заволновавшись за свои вещи и чужую сумку.- Но ведь они же из библиотеки!
      - Да, наивность не порок, конечно, но прямо странно как-то
      на душе делается. Пошли,- он согнул руку в локте.
      - Куда?- глупо переспросила я, не принимая такой галантности
      и продолжая отставать от него на шаг.
      - В номера,- он с удовольствием дурачился, по-видимому,
      не оставляя надежды втянуть меня в свою игру.
      Мы подошли к старой, местами облупившейся и побитой "девятке", на заднем сиденье которой я увидела свою, а точнее, Милину спортивную сумку. До меня наконец дошел смысл ранее сказанного им о моих вещах.
      - Про<$Esize 8 up 20 back 35 prime>шу, пани, - делая ударение на первом слоге, сказал он и распахнул передо мной переднюю дверцу.
      Мысль о том, что я должна ехать в машине с незнакомым, легким в общении
      и при этом крупным и обильно волосатым парнем, подкосила мои душевные
      силы. Однако отступать, кажется, некуда, поскольку учебники лежали
      в его машине, а я сама стояла рядом, соображая, стоит ли сразу бежать
      по направлению к милиции или лучше сначала сесть в машину и уже тогда
      кричать: "Помогите!"
      - Я боюсь ездить на переднем сиденье,- наконец нашла я
      самый разумный выход.
      - Без проблем,- повозившись, он открыл мне заднюю дверь.
      Я села, неестественно распрямив спину, и стала лихорадочно шарить рукой в сумке, чтобы вытащить на поверхность самую большую по формату и тяжелую книгу- синельниковский "Атлас нормальной анатомии человека". Ощутив в руке ее приятную тяжесть, я расслабилась.
      - Мне к общежитию,- строго сказала я.
      - Догадываюсь,- хмыкнул он.
      - Почему?- требовательно спросила я, удивляясь собственному тону.
      - Так, интуиция,- улыбаясь мне в зеркало, ответил он.
      "Как глупо,- думала я,- почему он не спрашивает,
      как меня зовут, и сам не представляется. Значит, он меня знает. А
      кто может меня знать?- спросила я сама себя и сама себе
      с грустью ответила:- Только Эльдар".
      - Не курить, пристегнуть ремни,- радостно сообщил мой
      водитель и ловко припарковался перед общежитием.
      - Спасибо большое,- тепло поблагодарила я, старательно
      дергая ручку дверцы.
      - Не спеши, я помогу,- сказал парень, и я снова разволновалась.
      Когда мне открыли дверцу, я поспешно выскочила из машины, таща за собой сумку. Он галантно подхватил ее, при этом продемонстрировав игру бицепсов, и закрыл машину.
      - Куда ставить-то?
      - На землю можете, если вам тяжело,- предложила я.
      Парень засмеялся:
      - Слушай, откуда ты, чудо?
      - Из Крыма,- я обиделась.
      - Ладно, не дуйся, показывай, куда идти.
      - За мной,- я тоже попыталась пошутить, но, как всегда, у меня ничего не вышло.
      Поднимаясь на свой этаж, я опять начала волноваться, так как не могла вспомнить, имеется ли в настоящий момент дома моя взбалмошная соседка. Поскольку моя благодарность молодому человеку никак не простиралась за границы моей комнаты, оставаться с ним наедине я все же боялась. Поэтому, когда услышала веселый смех Оксаны и высокий голос Милы, моя уверенность в себе возросла необычайно.
      - Какой приятный сюрприз,- неожиданно сказал попутчик, подходя к дверям моей комнаты.
      Я недоуменно посмотрела на него, а он, посылая мне, наверное, самую лучезарную улыбку за все это время, с сарказмом сказал:
      - Да, с тобой мы теперь будем часто-часто встречаться.
      - А разве вы тоже здесь живете?- удивилась я.
      - Практически... да,- открывая задом дверь, сообщил он.
      Когда он развернулся в комнате, девчонки дружно завизжали и бросились
      к нему, а я постаралась незаметно просочиться внутрь, но предосторожности были излишними, меня и так никто не заметил.
      Оксана, повиснув на шее у незнакомца с одной стороны, вопила:
      - Витька, сукин сын, ты когда приехал?
      С другой стороны к нему тянулась с троекратными лобзаниями Мила, она тоже что-то говорила, но что- разобрать невозможно.
      Любезный молодой человек, на мое счастье оказавшийся Виктором, а не Эльдаром, с огромным удовольствием, написанным на лице, обнимал девчонок, говоря при этом:
      - Счастлив вас видеть, мои мамзельки!
      Оправившись от первого потрясения, я обнаружила, что за столом нашей комнаты сидят еще три неизвестных мне парня, и они, судя по их лицам, в очереди, если не облобызать, так хотя бы обменяться крепким мужским рукопожатием с вновь прибывшим. Когда все это наконец состоялось, заметили и меня.
      - Ой, Настена, ты когда успела прийти?- участливо поинтересовалась Мила.
      - Все в порядке, книжки все получила?- тут же с другой
      стороны подлетела Оксана.- Как же ты все дотащила?
      - Давай садись с нами, поешь,- перехватила инициативу
      Мила, пододвигая мне стул и доставая чистую тарелку откуда-то прямо из воздуха, как Амаяк Акопян.
      - Я только руки вымою,- вместо "спасибо" ответила я.
      Совершая эту простую и приятную гигиеническую процедуру, я слушала, как Мила и Оксана наперебой делятся всей имеющейся у них в наличии информацией с Виктором, а также всей остальной компанией. Они говорили взахлеб, весело смеясь и перебивая друг друга. Ребята участвовали в общей дискуссии, и, косясь на них, я думала с некоторой завистью о том, как здорово быть такими же непосредственными и обаятельными.
      - Ну-у-у, как можно так несерьезно подходить к столь деликатному вопросу,- раздался голос Виктора,- Саня, пошли.
      - О'кей, двинулись,- ответил ему один из еще неизвестных
      мне троих.
      Они быстро поднялись из-за стола и направились к двери. Оксана тоже заторопилась:
      - Ребята, подождите, я с вами!
      Через минуту они уже покинули помещение, а Мила усадила меня за стол.
      - Ребята, познакомьтесь,- обратилась она к оставшимся,
      эта моя новая соседка, Настя, она у нас первокурсница, поэтому ее
      надо сразу ввести в курс дела,- при этом Мила хихикнула.
      - Настя,- тихо сказала я, стараясь смотреть в тарелку.
      - А это наши с Ксанкой одногруппнички, отличные мальчишки. Ну,
      в общем, не маленькие, сами могут представиться,- неожиданно
      свернула Мила свою так трогательно начавшуюся речь.
      - Тихон, для вас можно Тиша,- представился худощавый блондин профессорского вида в круглых очках.
      - Настя,- покорно кивнула я.
      - А меня зовут Евгений, для вас просто Женя, Женя Носов,
      по-собачьи почесав за ухом, в тон приятелю сообщил широкоплечий парень
      с бородкой.
      - Настя,- повторила я,- Настя Ильичева.
      - Настя... можно называть еще Анастасия, и еще Аленушка,
      перегнувшись ко мне через стол, доверительно сообщил Женя.
      - Какая Аленушка,- засмеялась Мила,- ты, наверное,
      хотел сказать Настенька?
      - Ну да, ну да, конечно, Настенька. Это спиртное уже делает свое
      черное дело. Но когда я пьяный, то особенно добрый, поэтому в состоянии
      сильного алкогольного опьянения вы персонально можете называть меня
      Нюсик,- продолжил он.
      - Носов, прекрати, не грузи девочку,- сказала Мила тоном
      заботливой мамы, который плохо вязался с ее уксусным голоском.
      Давай я тебе салатиков положу.
      - Спасибо, но только чуть-чуть,- согласилась я.
      Вскоре на тарелке у меня оказалась гора всевозможной вкуснятины: салат "Оливье", еще что-то с крабовыми палочками, корейская морковь со спаржей, кусочек соленого лосося, два болгарских огурчика и маленькая, но самая аппетитная кучка салата из печени трески. Я с удовольствием принялась за еду, наивно полагая, что все расспросы закончены. Не успела осилить и трети кулинарных шедевров в моей тарелке, как дверь с шумом распахнулась и на пороге появилась развеселая троица. Вруках молодые люди держали большие пакеты, при постановке на пол они издали дребезжащий бутылочный звон.
      - Милая Мила,- обратился Виктор к подруге,- окультурь продукты.
      - Да, мой генерал,- хихикнула Мила и зашуровала в сумке.
      Ух ты, курочки!
      - Какие еще курочки,- возмутился Виктор,- сопленки
      молодые, вах!- добавил он с акцентом.
      Уже насытившись, я наблюдала, как стол обогатился новыми вливаниямичетыре курицы гриль, свежие овощи, две банки маринованных перцев, огромный арбуз, персики и множество разнообразных шоколадок. Затем появились бутылки кока-колы, спрайта и, в довершение всего, пять бутылок водки и столько же шампанского.
      - Сильно,- прокомментировал Женя обстановку.
      - Уровень благосостояния студентов-медиков растет день ото дня,заверил Виктор, присаживаясь рядом со мной.
      Я оказалась запертой ими в углу и подумала, что, наверное, так просто отсюда мне не выбраться.
      - Ой, Витюшка, мы же тебя еще не познакомили,
      словно проснулась Оксана.- Это Милина новая соседка, Настенька.
      - А это, как ты понимаешь, Виктор и Саша,
      не смогла удержаться от участия в беседе Мила.
      - Настя,- я уже пятый раз представлялась за последние
      полчаса.
      - Славно, славно,- проворковал Витя,
      и ведь никто из вас не знает, что я уже давно знаком с Настей, мы
      провели вместе незабываемые мгновения,- он слегка приобнял
      меня за плечо.
      Все удивленно замерли, а сидевший напротив меня Тихон стал
      медленно перемещать указательным пальцем очки с кончика носа к переносице,
      где им и полагалось находиться. Унего был такой недоуменный вид,
      что я почувствовала, как заливаюсь краской и впадаю в тупое оцепенение.
      - Да расслабьтесь, в натуре,- засмеялся Виктор,
      я пошутил, хотя это она меня сегодня сюда привела, а так бы я и не
      знал, что вы без меня пьянствуете.
      - Как это, сюда привела?- обалдело спросила Мила.
      - Сейчас расскажу,- пообещал Виктор, снимая руку
      с моего плеча,- но сначала надо выпить.
      Ребята привычно разлили водку. Передо мной тоже оказался маленький пластиковый стаканчик.
      - Я вообще-то водку не пью,- заторопилась я.
      - Это понятно, ты же у нас самая молоденькая,
      подхватил Виктор, доставая мне новый стакан,- но против капельки
      шампанского, надеюсь, возражать не будешь.
      - Не буду,- согласилась я, понимая, что выпить
      с ними все равно придется, и лучше что-нибудь не очень крепкое.
      - Ну, за встречу,- пробасил Носов, протягивая
      водку, чтобы чокнуться.
      Я чокнулась вместе с ними, а потом ко мне персонально повернулся
      Виктор, который дотронулся краем рюмки до моего стаканчика и, поиграв бровями, добавил:
      - За наше случайное знакомство!
      Я от волнения и страха снова оказаться несостоятельной выпила
      кисловатый шипучий напиток почти залпом, отчего в голове сразу прояснилось и по телу разлилось приятное тепло.
      - Где же ты ее нашел?- полюбопытствовала Мила,
      протягивая мне персик, чтобы закусить после шампанского.
      - Он мне помог книжки донести,- неожиданно для
      самой себя влезла я в разговор.
      - Друзья, девушка была так несчастна, она распространяла
      вокруг себя такие божественные эманации, что я не смог устоять,наконец высказался Виктор,- ну и я, как сильный пол слабому полу... Оказал содействие.
      Я задумалась над смыслом слова "эманации", но решила, что это не может быть что-то неприличное.
      - Какая прелесть,- с легкой иронией изумилась Оксана.- Как тебя все здесь опекают!
      - Только не надо снова рассказывать эту дурацкую историю,- попросила я и подумала, что теперь уж точно история с Эльдаром будет всем рассказана, но ошиблась. Никто не стал ничего спрашивать и даже Мила промолчала, увлеченная персиками.
      - Не буду,- согласилась со мной и Оксана, но
      тут же добавила, стараясь говорить тише, для чего ей пришлось перегнуться через спину Виктора и практически возложить на него свой пышный бюст, отчего мужчина довольно заерзал на стуле,- ты вообще-то должна быть поаккуратнее, особенно когда садишься в машину
      к незнакомому парню, мало ли кто может попасться.
      - Протестую,- Виктор, по-видимому, с интересом
      слушал наш разговор,- девушка соблюдала все необходимые меры безопасности, села рядом с вещами на заднее сиденье и, между прочим, старательно копошилась в сумке, видимо, в поисках тяжелого предмета.
      - Витька, значит, ты снова чуть не получил по башке,- радостно подхватил Женя.
      - Чем же ты хотела озадачить нашего друга?
      спросил участливым тоном Тихон, подливая мне шампанское без спроса
      и выкладывая на тарелку куриную ножку, которую я давно облюбовала.
      - У меня там в сумке атлас Синельникова сверху лежал,- пробурчала я, сосредоточиваясь на куриной ноге,- так, на всякий случай.
      Мои последние слова потонули в хохоте.
      - Спасибо тебе, хрупкая девушка,- засмеялся вместе со
      всеми Виктор,- да за это чудесное избавление от удара по башке
      надо выпить.
      Я не без удовольствия выпила с ними, мне стало легко и весело,
      я смеялась, болтала, грызла шоколад и думала, что жить студенческой
      жизнью очень весело. Несмотря на то, что я пила только шампанское,
      и, как мне казалось, очень маленькими порциями, скоро весь мир стал
      ярким, а свет дрожащим, и я почувствовала, что очень хочу спать. Вначале
      я пыталась бороться с этим ощущением, вставала из-за стола, умывалась
      в туалете и даже ходила курить вместе со всеми в коридор, но потом
      совершенно обмякла. Оксана с кем-то из ребят повели меня в неизвестном направлении и уложили на мягкую кровать, где я заснула под аккомпанемент крутящихся в моей голове обрывков фраз, Оксаниного смеха и резкого
      Милиного голоса.
      * * *
      Утро следующего дня я совершенно неприлично проспала. День же застал меня в Оксанкиной постели и наградил хмурым томлением, сильной головной болью и сухостью во рту. Ятяжело поднялась с постели и обнаружила, что всю ночь спала, не снимая с себя одежды,отчего я стала выглядеть более жалко, чем обычно.
      В комнате я находилась одна, какая-либо записка отсутствовала, поэтому я кое-как привела себя в порядок и поспешила покинуть гостеприимное жилище.
      На своем этаже я буквально обомлела от неожиданности, из-за дверей нашей комнаты вновь доносились голоса, веселый смех и крики, так, словно вечеринка и не прекращалась. Мое появление на пороге было встречено радостными возгласами.
      - Ну, мать, здорова же ты спать. Я прямо стихами заговорил,обрадовался Виктор.- Присоединишься?
      Прежде чем ответить, я старательно облизала сухие губы, что вызвало бурю восторга, и тотчас посыпались предложения освежиться.
      - Нет, я не хочу больше пить, правда,- каким-то не своим голосом сказала я, ожидая бурного натиска со стороны активно употребляющих. Однако ничего подобного не последовало.
      - Может быть, ты хочешь поесть?- совершенно разбитым голосом произнесла Мила, закуривая прямо в комнате.
      Я благоразумно отказалась, и с этого момента мое существование для них стало совершенно безразличным.
      Осторожно открыв многострадальный холодильник, я обнаружила, что мое трехдневной давности молоко уже успело скиснуть, отчего мне стало еще хуже. Все же выпив почти половину пакета, я аккуратно собрала все необходимые вещи и направилась в душевую.
      Вода там сильно отдавала хлоркой и имела какой-то жестяной привкус, но я с удовольствием стояла под прохладными струями, чувствуя, как снова обретаю способность внятно мыслить.
      Вернувшись в комнату, я подошла к Оксане, удивительно трезвой на вид, и сказала:
      - Ксана, я оставила твою комнату открытой, если хочешь, я схожу и закрою, только дай мне ключ.
      Когда Оксана начала говорить, по ее голосу я поняла, что первое впечатление меня обмануло, она совершенно пьяна:
      - Хо-ро-шо-о-о,- она старательно растягивала слова.
      - Дай мне ключ,- попросила я, поняв, что мои действия
      не увенчаются успехом.
      - Ка-ко-о-ой?
      - От квартиры, где деньги лежат,- прокомментировал Носов.
      - Не связывайся сейчас с ней,- предложила Мила, старательно
      пуская дымовые колечки в сторону томного Тихона.
      Она взяла черную сумку подруги, покопавшись в ней, извлекла связку из трех ключей и протянула мне со словами:
      - Закрой, конечно, а если хочешь, можешь там поспать
      спокойно, а то мы тут надолго зависли,- она глупо улыбнулась,- ну а если соскучишься по нам... Приходи!
      - Ладно,- я подумала, что так мне еще лучше.
      У Оксаны я высушила голову феном, включила радио и даже подпела одной песенке, слова которой знала наизусть, потому что летом ее крутили в Ялте на каждом углу. Потом я полистала Оксанины книжки, повалялась на кровати, потом захотела есть и гулять одновременно. Даже не так, я захотела поесть где-нибудь на улице.
      Погода сегодня теплая, и я, не раздумывая, вышла на прогулку. Уже на улице, стоя перед магазином, я обнаружила, что не взяла с собой кошелек. Возвращаться же не хотелось, поэтому я пошарила по карманам, наскребла там остатки наличности и просадила их на клубничный йогурт и восхитительный теплый рогалик. Затем забрела в соседний двор и там с наслаждением полакомилась своей добычей, сидя на детских качелях.
      Голова больше не болела, настроение стало отличным, и я направилась к метро, чтобы опять побродить по Арбату. Проходя внутренний двор гостиницы, название которой не помнила, я почувствовала приятный запах свежевыпеченного хлеба, и у меня возникло ощущение, что этот запах нравился мне с самого детства. Неожиданно я услышала:
      - Ты чувствуешь этот запах?
      - Да, нужно купить хлеба.
      Я подошла к хлебной палатке, где передо мной стояли две чернокожих девушки, они быстро разговаривали, совсем без акцента.
      Вначале одна не могла найти деньги, потом они стали шутливо переругиваться между собой, а затем другая вдруг сказала, чудовищно грассируя:
      - Дайте мне адин хлеп франсузски, пажалюста.
      Я вначале оторопела, но потом, когда услышала, что продавщица внятно отвечает ей на хорошем русском языке: "Ваша сдача", до меня вдруг дошло, что девушки только что говорили на французском языке и я поняла смысл всего ими сказанного.
      Эта новость выбила меня из колеи. В школе я учила английский, и
      у меня были неплохие способности, но французский я никогда не изучала, и даже не пыталась! Я стала размышлять, как такое могло произойти. Нет, все точно, они действительно говорили на французском, и я их прекрасно поняла. Тогда я выдвинула для себя версию о том, что после травмы у меня появились необыкновенные лингвистические способности, другого объяснения найти для себя не могла. С целью проверки своей гипотезы я решила внимательно прислушиваться к разговору франкоязычных иностранцев, чтобы определить, смогу я еще что-нибудь понять или нет.
      Как назло, на Старом Арбате я слышала что угодно, много английского, который неплохо понимала, какую-то романскую речь, видела огромное количество японских туристов и китайцев с их птичьими возгласами.
      Даже разговор пожилой итальянской пары, явно скандалившей у всех
      на виду, ничуть этого не стесняясь. Но понять из этого хоть что-нибудь, кроме английского, я не могла, а ни одного француза мне за всю мою прогулку не встретилось.
      Скоро опять начала болеть голова от напряжения, и я решила прогуляться по более спокойным арбатским переулкам. Я смотрела на красивые машины, припаркованные возле старых величественных домов. Почти на каждом из таких висели мраморные доски, извещающие о том, что "здесь с такого-то по такой-то год жил и работал известный академик... летчик... художник... актер... и тому подобное". Дома были все разные, а доски совершенно одинаковые, различающиеся только холодными профилями своих известных жителей.
      Один из этих домов я особенно любила, поэтому направилась прямо к нему. Он не очень помпезный, а скорее какой-то грустный или просто уставший, внизу он выложен шершавыми мраморными плитами, по ним приятно проводить рукой. В солнечную погоду плиты казались теплыми
      на ощупь. Когда я приблизилась к дому, меня охватило такое приятное чувство, словно я шла к себе домой.
      - Алиса,- раздался строгий женский голос впереди, и
      я почему-то замерла.
      Навстречу мне шла молодая женщина, она вела за руку маленькую пышечку
      со множеством хвостиков и цветных заколочек. Девчушка недовольно упиралась:
      - Мама, ну я за тобой не успеваю,- крошка с силой
      тянула мать назад за руку, ей явно хотелось поиграть на улице.
      - Будь серьезнее, я не собираюсь вступать с тобой в дискуссию,
      мама девочки старалась выглядеть крайне строгой.
      Я почему-то заулыбалась, глядя на эту парочку, и как-то машинально, неожиданно для себя, потянула ручку входной двери в подъезд и направилась внутрь, все еще провожая взглядом маму с дочкой. В этот момент я натолкнулась на молодую, стильно одетую женщину в затемненных очках, выходящую из подъезда.
      - Ай!- вскрикнула она.- Будьте осторожнее.
      - Извините,- пробормотала я, - виновата.
      Женщина продолжала стоять, не двигаясь с места. Тут я поняла, что загораживаю ей проход, и посторонилась.
      Осторожно проходя мимо меня, словно она боялась запачкаться, женщина спросила, приподнимая очки:
      - Вы разве живете в этом доме?- ее голос был низким и хриплым.- Я вас никогда не видела.
      - Нет, что вы,- я отступила на шаг, чего-то испугавшись.
      "Действительно, зачем я решила зайти в этот дом",
      подумала я и сказала:
      - Извините, конечно, я здесь не живу, просто мне нравятся
      старые арбатские дома, и я решила посмотреть, какой он внутри, этот дом,- я чуть улыбнулась,- я из Крыма, а у нас там совсем другая архитектура.
      - Нет, нет, нет,- заторопилась женщина,- ничего страшного. Просто вы так неожиданно появились... И я испугалась.
      - Да,- я виновато кивнула головой.
      - Я понимаю, но дело в том, что у нас здесь консьерж,
      он вряд ли пропустит вас внутрь,- закончила она надменно и
      направилась в сторону красивой машины.
      Я продолжала стоять в дверях подъезда и смотрела, как она садится
      в свой автомобиль, долго возится с какими-то приборчиками, поправляет зеркало, смотрит на себя с разных сторон. Потом она быстро завела машину и проехала мимо меня. Через открытое окно я слышала, как у нее в машине зазвонил сотовый телефон.
      "Здорово, наверное, быть красивой и богатой",- подумала я, машинально поправляя волосы.
      Эту женщину я некоторое время вспоминала, пока ехала домой, но потом снова услышала иностранную речь и с головой погрузилась в проверку своих гипотез. Доказать мне, правда, опять ничего не удалось, но зато я вернулась в общежитие веселая и крайне довольная своей очередной прогулкой.
      ГЛАВА 4
      Свой первый день в институте я запомнила очень хорошо, в моей группе оказалось десять человек: четыре девушки и шестеро ребят. Группа на редкость разношерстная. Девочки все москвички, одна моя ровесница и две на два года старше. Был один молоденький грек, неплохо говоривший по-русски, но он куда-то уехал и не вернулся. Другие ребята казались мне очень взрослыми. Двое из них были между собой знакомы, так как вместе учились на подготовительном факультете. Эти почти ни с кем не разговаривали и все время держались таких же, как они сами, ребят с подготовительного. Остальные охотно общались друг с другом, постоянно что-то рассказывали, спрашивали, смеялись. Сразу же после первой, вводной лекции поступило предложение пойти после занятий в кафе, чтобы отметить поступление и появление новых друзей. Этот вариант меня совершенно не устраивал.
      Во-первых, я собиралась учиться всерьез, во-вторых, не хотела тратить свои скудные деньги на кафе и наконец, в-третьих, за последние три дня я сильно устала от веселья в общежитии.
      Поэтому я не особенно утруждала себя запоминанием имен, решив,
      что постепенно они запомнятся сами собой, я больше молчала и создавала
      таким образом вокруг себя обстановку некоторой отстраненности от согруппников. Кроме всего прочего, настроение первого дня учебы омрачалось умело наложенным Милой на мое многострадальное лицо макияжем, который, с ее слов, "освежал меня", а именно: скрывал шрамы на лбу и
      на носу. День был жаркий, и я все время хотела умыться, чувствуя,
      что лицо, как панцирем, покрыто "толстым, толстым слоем тонального крема и сверху обильно припудрено".
      В общем, впечатление от начала учебы оказалось сильно подпорченным.
      Помимо всего выяснилось, что я недостаточно быстро записываю за лектором, из-за этого я нервничала, и в конце концов у меня разболелась голова.
      Так я промаялась до конца и с огромным облегчением направилась в общагу, где готовилась очередная пьянка, теперь уже по поводу первого сентября.
      Когда я появилась на пороге в своем немыслимом гриме, то, кроме Милы, деловито занимающейся столом, я застала там неизвестного, но приятного юношу. Он с ужасом смотрел на мое раскрашенное лицо. Я поняла его, потому что когда случайно увидела свое отражение в зеркале, то подумала, что пора стать членом клуба "кому за 300".
      - А вот и наш крымский персик,- обрадовалась Мила.
      - Настя,- представилась я самостоятельно.
      - Эльдар,- кивнул из угла молодой человек и тут же добавил:- Слушай, тебя просто узнать невозможно.
      - Да,- вздохнула я, - меня теперь и мама родная
      не узнает.
      - Если тебе не нравится, можешь умыться,- решила обидеться
      Мила, но потом спохватилась и напомнила:- Эльдарчик, у нее же сегодня первый день в институте, я думаю, по такому поводу можно начать чуть раньше.
      - Всенепременно,- подхватил Эльдар и вышел из комнаты.
      - Неужели это он и есть Эльдар?- удивилась я.
      По-видимому, в моем голосе Миле почудилось скрытое разочарование,
      поэтому она хмыкнула и, мелко стуча рукой по груди для пущей убедительности, сказала:
      - Не веришь, ну чистый зверь!
      Я рассмеялась и пошла умываться, а когда вернулась, Эльдар уже открывал шампанское, он приятно улыбался, и я никак не могла себе представить, что это "зверь" и половой гигант в одном лице. Однако теперь я убедилась, что все мои страхи совершенно напрасны, и в жизни стало одной проблемой меньше.
      - Чтобы все удачно складывалось в твоей учебе,- предложил Эльдар.
      - И чтобы нам весело жилось вместе,- добавила Мила.
      - Ура,- сказала я кисло, выпив шампанское.
      - Поможешь мне?- попросила Мила, и я занялась приготовлением салата.
      Скоро все собрались, и я познакомилась с новыми ребятами. За столом царило всеобщее веселье, я изо всех сил старалась развлекаться вместе со всеми, но почему-то это плохо удавалось. Мне казалось, что в комнате слишком шумно, раздражал Милин смех, и все время мешало ощущение какого-то дискомфорта. Ячасто отпивала из своего стаканчика, в тщетной попытке развеселиться. Поэтому, когда заботливый Тихон предложил мне "махнуть коктейльчик", я охотно согласилась.
      Напиток, что он мне приготовил, был приятным на вкус и не очень крепким, поэтому я, оставив шампанское, с удовольствием его потягивала. Постепенно мир снова раскрасился во все цвета радуги, и остаток вечера я провела в благодушном, блаженном состоянии. Я прекрасно себя контролировала и под конец всеобщего веселья разошлась так, что с подачи Жени попыталась залпом выпить маленькую рюмку водки, но поперхнулась и обожгла горло. Больше пить не хотелось. Через несколько минут мне показалось, что в комнате слишком душно и накурено, слегка закружилась голова, и я решила выйти на воздух.
      - Что-то ты бледновата, Настена,- сказал выходящий со мной вместе Тихон.- Ты как себя чувствуешь?
      - Нормально,- медленно произнесла я,
      пахнет паленым...
      В себя я пришла в комнате Оксаны, надо мной стояли Мила с Тихоном и какой-то незнакомый мужчина.
      - Что? Что?- язык не слушался меня, в голове стоял туман.- Опять?
      - Настя, меня зовут Георгий, - обратился ко мне мужчина,
      ты понимаешь, что я тебе говорю?
      Я кивнула и зажмурилась от сильной боли в висках.
      - У тебя уже случались такие приступы?- вновь поинтересовался
      он.
      - Да, после травмы.
      - А когда у тебя был последний приступ?
      - Уже давно, почти год назад,- я старалась говорить медленно,
      чтобы было не так больно.
      - Ты никогда не принимала раньше таблетки?
      - Принимала, но недолго.
      - Не помнишь их название?
      - Точно не помню, кажется, финлепсин.
      - Послушай меня, Настя, завтра тебе лучше не ходить в институт.
      Мила тебя проводит к нам в больницу, там тебе сделают необходимые исследования, не волнуйся, это не займет много времени. Ну и от употребления крепких спиртных напитков тебе лучше воздержаться,- сказал он.
      - На какой срок, Гоша?- мгновенно проявила заботу сердобольная моя Мила.
      - На длительный,- грустно разъяснил ей Гоша.
      - Спасибо, котик,- Мила чмокнула его в щеку,- хочешь, спускайся к нам.
      - Будет время- заскочу.
      - Договорились.
      Мила проводила мужчину до двери и строго сказала Тихону:
      - Ладно, спасибо за помощь, а теперь выметайся отсюда,
      разговор только для девочек.
      - Понял,- безропотно кивнул он,- я попозже
      зайду, если что-нибудь понадобится.
      - Не надо,- пресекла Мила,- если ты понадобишься, я тебя позову.
      Тихон мгновенно испарился, успев подмигнуть мне на прощанье.
      - Ты не мокрая?- спросила Мила, как только он ушел.- Но только не стесняйся, ради бога.
      - Да нет вроде.
      Мила ловко просунула под меня руку:
      - Действительно сухая, но ведь судороги у тебя были.
      - Ты у меня спрашиваешь?- поинтересовалась я.
      - Да нет, так, размышляю вслух,- Мила поправила
      мне подушку,- посидеть с тобой?
      - Не надо, лучше помоги мне раздеться, я спать хочу.
      - Отличненько!- обрадовалась Мила.
      Я уже пришла в себя, но вставать еще побаивалась, поэтому помощь Милы мне понадобилась, чтобы снять туфли и джинсы. Я удобно улеглась и закрыла глаза.
      - Может быть, тебе принести чего-нибудь?- не
      могла угомониться Мила.- Яблочко хочешь?
      - Не-а,- протянула я, желая, чтобы она поскорее ушла, но обижать ее не хотелось.
      - А может, водички принести, ты пить не хочешь?
      - Не надо, Мила, я лучше посплю.
      - Я тебе все-таки принесу воды, поставлю на тумбочку, вдруг ты
      ночью проснешься и захочешь пить,- остановить Милу мне представлялось невозможным.
      - Мила, а кто этот Георгий?- поинтересовалась я, уже в
      полудреме.
      - Гошка-то?- переспросила она.
      - Ага.
      - О, Георгий Эдуардович у нас аспирант, психоневропатолог, большим
      человеком станет. Но парень свойский, мы с ним немного дружим...
      Мила все говорила и говорила, но мне уже казалось, что в расщелине скалы бежит маленький звенящий ручеек, от него я спускаюсь вниз к подножию скалы, и он становится все тише и тише.
      Но нормально выспаться так и не удалось, всю ночь мучили кошмары.
      Сначала за мной бежал какой-то седой старик, он кричал: "Не оставляй меня, деточка"- и пытался схватить за руку, я изворачивалась, как уж, но чувствовала, что скоро он меня настигнет, и меня охватывала необъяснимая паника. Я убегала в горы и почти скрылась от него, но вдруг поскользнулась и упала. Я закричала и проснулась. В комнате было темно и душно, я встала, открыла форточку. Соседняя кровать пуста, но на тумбочке возле меня большая бутылка с минеральной водой. Яжадно сделала пару глотков, потом поставила бутылку на пол, чтобы за ней не вставать, и снова попыталась заснуть.
      Второй сон был совершенно нелепый, но тоже страшный.
      Я шла по какому-то очень красивому залу, в длинном жемчужно-сером платье, на мне туфли на высоких каблуках, и я боюсь, что наступлю себе на подол. Я чувствовала себя несколько скованной, но счастливой, потом я оказалась в зеркальном зале и увидела там множество молодых девушек в совершенно необыкновенных туалетах. Я решила посмотреться в зеркало, чтобы проверить, не растрепалась ли прическа. И когда взглянула в зеркало, мое отражение стало изменяться, на коже проступили следы от укусов, багровые рубцы, я схватилась за голову, и в руке остался клок волос. Все вокруг начали кричать, и я опять проснулась от страха.
      Некоторое время я просто лежала, потом выпила еще немного воды. Когда глаза привыкли к темноте, я обнаружила, что Мила уже спит на соседней кровати. Я сначала не хотела ее будить и смотрела на потолок, куда через листья отсвечивал уличный фонарь. В какой-то момент показалось, что я вижу в этих бликах лицо старика из моего ночного кошмара. Стало страшно. Я тихонько заскулила, а потом позвала:
      - Мила, ты не спишь?
      - А,- встрепенулась она,- Насть, что случилось?
      - Ничего, все нормально, просто кошмар приснился.
      - Дать водички?- предложения Милы разнообразием не отличались.
      - Нет, спасибо, уже пила,- я помолчала, а потом решилась.
      Может, поболтаем немножко, а то как-то жутковато молча лежать.
      - Давай поболтаем,- Мила сладко зевнула и подвинулась
      на кровати в мою сторону, положив подушку под грудь, чтобы было удобнее разговаривать,- только давай шепотом говорить, а то у Ксанки тут соседи очень нервные.
      - Отлично,- охотно согласилась я, поскольку шепот у Милы гораздо приятнее, чем ее неповторимый тембр,- расскажи про себя что-нибудь.
      - Про меня неинтересно, я тебе лучше про всех наших расскажу...
      В эту ночь я узнала от Милы почти все про ребят, Оксанку, про все
      их несчастные и счастливые любови и случайные половые связи, а также все сплетни общежития. Также я получила уверения в том, что я очень милая, но слишком скромная, и поэтому Мила сама подыщет мне надежного кавалера с "серьезными намерениями и московской пропиской".
      И в довершение мне было поведано под строжайшим секретом, что у Милы с Эльдарчиком, несмотря на их длительную интимную связь, уже давно вызревают теплые чувства, но никак окончательно не вызреют из-за его повышенной сексуальной готовности. К счастью, обо мне она практически не спрашивала...
      * * *
      Меня ругала пожилая женщина. Когда она слишком увлекалась ругательствами, я пыталась защититься, но мне это слабо удавалось. В конце она заявила, что я- "это черт знает что такое!", и пообещала нажаловаться на меня отцу, после чего я начала театрально ломать руки, обещая при этом, что полностью исправлюсь.
      - Негодная девчонка,- прокричала она напоследок и стала трясти меня за плечо.
      Этого я вынести уже не могла и попыталась скинуть ее руку.
      - Ты что, взбесилась, Настя?
      Я открыла глаза и увидела перед собой удивленное лицо подруги.
      - Доброе утро, - сказала я.
      - Бонжур,- неожиданно ответила мне Мила.
      Это показалось мне странным, и я рассмеялась.
      - Вставай, завтрак готов, хотя можешь не торопиться, еще только десять часов, а Гоша нас ждет всю первую половину дня,- Мила мечтательно потянулась,- как же не хочется идти работать.
      - А разве ты работаешь?- удивилась я, вставая с постели.
      - Ну, если это можно назвать работой, - Мила явно набивала
      себе цену,- скорее, подрабатываю.
      - Это что, какой-то секрет?- поинтересовалась я.
      - Никаких секретов, раньше брала ночные дежурства, как медсестра,
      а сейчас работаю официанткой в ночном клубе, две ночи через четыре,
      вот так!- Мила ухмыльнулась.
      - Слушай,- изумилась я, садясь завтракать,- но
      это, наверное, тяжело, как же после ночной работы на учебу ходить?
      - А кто тебе сказал, что я после клуба иду на занятия?
      - Но как же ты учишься?
      Мила победно посмотрела на меня и, вскинув голову, ответила:
      - На "отлично"!
      Я посмотрела на нее с благоговением, но все-таки переспросила, усомнившись в правдивости ее слов:
      - Мила, а почему ты раньше всегда ночевала дома?
      - Девушкам такие вопросы неприлично задавать,- съехидничала она, но потом добавила:- Между прочим, официантам тоже отпуск полагается.
      Быстро позавтракав, мы направились в больницу, где работал Гоша, Георгий Эдуардович. В клинике со мной подробно побеседовал профессор, у которого Гоша писал диссертацию, спросил, когда была травма головы, в какой больнице я лежала. Очень удивился, когда узнал, что до сих пор ничего не помню из моей жизни до травмы. Потом они вместе осмотрели меня, и я чувствовала себя неловко, хотя мне и не пришлось раздеваться. После всего мне сделали рентген головы, потом еще какие-то исследования, в бумажках направления, которые дал мне Гоша, они были обозначены странным шифром: ЭЭГ, Эхо-ЭГ, РЭГ и еще какие-то неудобопроизносимые названия. Затем мне сказали, чтобы я не волновалась, рекомендовали не пить алкоголь и напоследок уверили, что все обойдется, и попросили прийти через 10 дней.
      - Ну, как там?- поинтересовалась ожидающая внизу Мила.
      - Хорошо,- бодро сказала я, уверенная в том, что все на самом деле будет хорошо.
      - Поехали домой,- предложила она.
      - Согласна.
      - Мороженое хочешь?
      - Если честно, то да, но у меня, понимаешь, сейчас денег немного,- я смутилась.
      - Подумаешь, фигня какая,- своеобразно утешила меня соседка.
      Когда мы доели удивительный "Волшебный фонарь" и направились к выходу из ухоженного сквера перед больницей, я спросила:
      - Мила, а первокурсников берут на какую-нибудь работу в больницы?
      - Вообще-то не очень охотно,- честно призналась она,
      а ты именно в больницу хочешь?
      - Ну, если получится, просто я не уверена, что...
      - Это все ерунда, но я должна тебя предупредить, что ты сможешь
      пойти работать пока только санитаркой, нянечкой или уборщицей,
      и платят за это до смешного мало.
      - А сколько примерно?- поинтересовалась я.
      - Не знаю точно, но, наверное, не больше трехсот рублей.
      Поищем что-нибудь, будь спок, не кисни,- ободрила меня
      Мила,- кстати, можно у Тишки спросить, он у нас уже где только не работал!
      Я очень обрадовалась, потому что вместе со стипендией мне должно хватить этой, и, может быть, даже меньшей суммы на жизнь, к тому же я хорошо себе представляла, какой она будет, если я не стану работать.
      ГЛАВА 5
      Я сидела в широком, освещенном ночниками коридоре клиники. Только что вымыла везде полы и решила устроить себе небольшой перерывчик. Надвинув шапочку по самые брови, чуть прикрыла глаза, не опасаясь, что засну на своем боевом посту.
      Мне казалось, что я живу в Москве, учусь и работаю здесь уже целую
      вечность, хотя прошел только месяц. Я попыталась вспомнить, что значительного случилось с тех пор, но перед глазами все спуталось и странно переплелось в липкую паутину, в центре которой висела я, голодная и уставшая...
      Через несколько дней после моего посещения больницы меня устроили на работу. Мила расстаралась, насколько это возможно, и меня взяли ночной санитаркой в клинику психических болезней им. С. С. Корсакова, где помимо основной работы еще добавили полставки уборщицы, пообещав общую сумму оклада в триста восемьдесят рублей, предел моих мечтаний. Сдесятого сентября я вышла на свое первое дежурство.
      К этому времени я неплохо обжилась в комнате Оксаны и даже перенесла туда часть своих вещей. Мила очень трогательно меня опекала и немножко подкармливала. Я самостоятельно съездила в клинику к Гоше, где получила разрешение на ночную работу, повторный строгий запрет на спиртное, а также наказ явиться на еще один осмотр. Я уехала оттуда совершенно счастливая. Я думала, что легко справлюсь с работой и учебой одновременно, но все оказалось не так просто.
      В психиатрической клинике первое время было страшновато, хотя и интересно. Я жалела всех больных, особенно пожилых. Мои обязанности на работе казались бы не слишком обременительными, если бы не одно обстоятельство- ночью нельзя спать. Иногда мне удавалось почитать учебник, а иногда
      я только бегала из палаты в палату как мышь.
      Смотреть на чужое безумие тяжело, наверное, поэтому после дежурства мне стали часто сниться кошмары.
      Я сильно уставала, первое время засыпала на лекциях после дежурства. Приходя в общежитие, я часто ложилась не поев, так как не было сил приготовить еду. Правда, иногда душевная моя Мила оставляла на моей полке в холодильнике что-нибудь вкусное.
      Если в выходные не было дежурств, то в субботу я отсыпалась, а в воскресенье что-нибудь зубрила.
      Общалась я исключительно с Милой, и то не очень часто, поскольку графики досуга у меня с ней не совпадали. В нашей же комнате происходили постоянные возлияния, на которые я после приступа даже смотреть не могла. Правда, на мое счастье, приступы больше не повторялись, но теперь у меня часто стали возникать какие-то новые ощущения, будто я уже когда-то то ли это видела, слышала, что нечто подобное уже происходило со мной. Но больше всего пугали сны, когда в самых страшных моих кошмарах я жила совершенно другой, чужой жизнью, и вообще была другим человеком!
      Я стала бояться сойти с ума.
      Однажды Мила спросила у меня, говорю ли я по-французски. Я ответила, что не знаю, и рассказала ей историю с чернокожими девушками. Тогда подруга привела к нам огромного африканца из Кот-д'Ивуара, чтобы он поговорил со мной по-французски. При этом она постоянно встревала в разговор, потому что это язык, который она "когда-то изучала в школе". Эксперимент полностью провалился. Я ничего не поняла, кроме "спасибо и здравствуйте", хотя Мила измучила и меня и Чану, так звали юношу. А после того, как он ушел, Мила еще и обиделась на меня, заявив при этом, что сама прекрасно слышала, как я разговаривала во сне по-французски, и что это было наутро перед моей первой поездкой в больницу к Гоше. Я была в шоке, а Мила не разговаривала со мной после этого три дня. Правда, потом мы помирились, и я поняла, что, в сущности, кроме Милы, друзей у меня нет.
      В группе же отношения с ребятами не складывались, мои сотоварищи
      более охотно проводили время в дешевых забегаловках или на чьих-нибудь квартирах, в то время как я все имеющееся свободное время сидела в читальном зале библиотеки, где иногда засыпала, утомленная огромным объемом материала.
      Несмотря на все трудности, связанные с моим проживанием и работой,
      я отлично училась, благодаря чему получила от одного наиболее бестолкового и насмешливого одногруппника длинное прозвище: Периферийная Умненькая Мышка, которое постепенно сократилось до усеченного варианта "пумка". Мне было, в сущности, на это наплевать, но с другой стороны иногда становилось противно, когда этот балбес, слащаво улыбаясь, просил ему что-нибудь объяснить и обращался ко мне не иначе как "Настюха", что, видимо, должно свидетельствовать о наивысшей степени его расположения и доверия ко мне.
      Как-то случайно я рассказала о нем Миле, после чего ко мне с предложениями "вырвать у него ноги, язык и мозги" последовательно подходили Виктор, Сашка, Ваня и даже Тихон, он при этом тонко намекал на свое спортивное прошлое. Особенно отличился в этой истории Женька Носов. Тот, как всегда, узнал обо всем последним, поэтому выступил с оригинальным предложением оторвать моему обидчику задницу, что позволило мне лишний раз убедиться в его скрытой кровожадности, несмотря на его хорошее ко мне отношение. Правда, потом наимудрейшая моя Мила разъяснила мне, что Носов вовсе не кровожаден, просто давно готовится к многотрудной профессии хирурга-проктолога, и, стало быть, поэтому, как выразилась скабрезная моя соседка, "жопа не сходит у него с языка".
      В целом с одногруппниками Милы у меня сложились более теплые отношения, чем со своими собственными.
      Это было приятно, хотя я понимала, что ребята видят во мне на редкость правильное, упертое, но при этом беззащитное и нескладное существо.
      Поэтому на более серьезное отношение к моей скромной персоне я практически не рассчитывала. Что, впрочем, не мешало мне испытывать теплые чувства, правда, больше похожие на какое-то благоговение, к одному из врачей, с кем я часто дежурила ночью. К тому же я давно собиралась с ним поговорить о своих ночных страхах, но все никак не могла решиться...
      - Настя, вы спите?- раздалось совсем рядом.
      Я открыла глаза и поспешно вскочила:
      - Нет, нет, что вы, я просто присела на минуту.
      Передо мной стоял предмет моего тайного обожания- кандидат медицинских наук Андрей Юрьевич Орлов. Это невысокий, чуть полноватый мужчина лет тридцати пяти, с внимательными умными глазами, прикрытыми дымчатыми стеклами очков. В его внешности мне казались особенно привлекательными аккуратная ухоженная борода и легкая седина на висках.
      - Если боитесь заснуть, пойдемте со мной, я налью
      вам кофе,- его голос звучал так, словно он очень тактично
      пытался в чем-то убедить меня.
      Боясь поверить доступности своего великолепного доктора, я только кивнула в ответ.
      В ординаторской он приготовил мне растворимый кофе.
      - Выпейте здесь, не торопитесь, я только что с обхода, у нас, кажется, все спокойно,- он сел за компьютер и стал просматривать какие-то файлы.
      - Андрей Юрьевич,- начала я робко,- можно я спрошу
      у вас одну вещь.
      - Конечно,- он отвернулся от экрана и посмотрел на меня.
      - Я хотела бы ходить в психиатрический кружок, но не знаю, возьмут
      ли меня, я ведь еще первокурсница,- вдруг брякнула я, хотя
      раньше об этом даже не думала.
      - Откуда этот интерес к психиатрии на столь раннем этапе обучения?спросил он.
      Я собралась с духом и ответила:
      - Мне кажется, что я схожу с ума.
      - Что же,- сказал он, внимательно меня рассматривая, так,
      словно видел перед собой впервые,- это серьезные опасения.
      Если есть желание, нужно побеседовать, но не в рабочее время, поскольку это должен быть спокойный и продолжительный разговор. Вам удобнее утром или во второй половине дня?
      - Лучше после двух,- заторопилась я, не веря в свою удачу.
      - Хорошо,- согласно кивнул он,- четверг подойдет?
      - Да, да, да, конечно,- я так обрадовалась, что чуть не расплескала кофе.
      - Договорились,- улыбнулся Андрей Юрьевич и повернулся
      к монитору.
      - Спасибо,- поблагодарила я, вставая, чтобы вернуться
      на свое рабочее место.
      Уходя, я тихонько поставила на стол чашку с кофе, к которой даже не притронулась...
      * * *
      На следующий день у меня было отличное настроение, я не чувствовала усталости, хотя всю ночь не спала, скорее наоборот, я была слишком перевозбуждена после разговора с Орловым. Сегодня среда, и это значит, что завтра я смогу, наконец, кому-то рассказать о своих страхах. Нет, не кому-то, а квалифицированному специалисту, кандидату медицинских наук. Он наверняка объяснит мне, что со мной происходит, и сможет мне помочь.
      После занятий у меня возникло желание прогуляться по Москве. Я с ужасом подумала, что не делала этого с начала учебы. Укрепившись в своем решении, я поехала на Кропоткинскую, чтобы всласть побродить по своим любимым арбатским переулкам.
      Было ветрено, и я собрала отросшие волосы в хвостик, чтобы они не лезли мне в глаза. Я давно не стриглась, и, хотя Оксана предлагала мне свои услуги домашнего парикмахера, я побаивалась ее авангардного подхода. Из-за этого моя челка, закрывавшая страшный шрам на лбу, неприлично отросла, и с зачесанными назад волосами я выглядела, мягко скажем, ужасно.
      Прохожие, которых я случайно встречала, смотрели на меня с жалостью, а одна дамочка даже схватилась за нос, видимо, радуясь, что он у нее не такой же перебитый и кривой, как у меня.
      Но я не теряла прекрасного расположения духа, и поэтому встречала направленные на себя взгляды с надменной полуулыбкой, и изо всех сил распрямляла спину и задирала голову, чтобы казаться гордой и целеустремленной. Однако скоро мне это надоело и я перестала изображать из себя бог знает кого.
      Я гуляла почти три часа подряд и уже перед тем, как возвращаться
      домой, решила пройтись мимо своего "любимого дома". Явстретилась с ним, как со старым другом после долгой разлуки. В этот момент у меня опять возникло ощущение, что я вернулась домой. Я погладила холодные шершавые камни и, по-птичьи вжав голову в плечи, направилась восвояси.
      - Девушка, время не подскажете?- обратился ко мне мужчина средних лет.
      - Ой, уже пятый час,- сама удивилась я, отвечая ему.
      - Да, сейчас еще светло, поэтому и незаметно, как время летит.
      Я взглянула на него: крупный, рослый, с толстым, мясистым носом, который, казалось, живет отдельной от своего хозяина жизнью. Мужчина внимательно смотрел на меня и явно собирался продолжить нашу беседу. Спиртным от него не пахло, и это меня встревожило.
      - Извините,- пробормотала я, опуская голову и обходя мужчину, заторопилась к метро.
      Мне почему-то стало страшно, и, хотя шагов за собой я не слышала,
      это меня не успокоило. Я постоянно оглядывалась, и какое-то тревожное чувство торопило меня, заставляло совершать короткие перебежки и все время держаться в толпе людей.
      За время моего пути мне показалось, что я еще дважды видела этого носатого дядьку где-то поблизости, последний раз мне почудилось, что его крупная фигура промелькнула около Усачевского рынка, совсем рядом с которым находилось наше общежитие.
      Прибежав в общагу, я направилась не в комнату к Оксанке, где фактически проживала, а к Миле, потому что там всегда люди, а я боялась остаться сейчас одна.
      Следом за мной в комнату ввалился Носов с водкой.
      - Привет, Настенкин,- обратился он ко мне,- слушай, я тебя на улице догнать не мог. Мчалась, словно за тобой черти гнались. Ты чего это?
      - Да просто замерзла очень, вот я и пробежалась, чтобы согреться,ответила я с ненатуральным смехом.
      Я была уверена в том, что сегодня за мной следили, но кому я могла об этом рассказать?
      ГЛАВА 6
      Всю ночь мне снился один и тот же кошмарный сон.
      Снова и снова я попадала в тот ужасный шторм. Меня затягивало глубоко на дно, я задерживала дыхание сколько могла, но понимала, что это конец. В отчаянной попытке вырваться я изо всех сил гребла, с трудом всплывая на поверхность. Я судорожно втянула в себя воздух и прямо перед собой увидела лодку, в ней стоял преследовавший меня накануне мужчина.
      - Пожалуйста, помогите мне,- захлебываясь, умоляла я.
      Но он словно не видел меня, стоял и спокойно курил, стряхивая пепел в море. Казалось, до бушующей вокруг стихии ему нет никакого дела. Наконец я смогла ухватиться рукой за скользкий борт лодки. Он повернул ко мне перекошенное от злости лицо.
      - Маленькая сучка,- прошипел он и изо всех сил ударил меня веслом по голове, отчего я с криком проснулась.
      Утром я встала совершенно разбитая, в комнате было холодно. На соседней кровати сладко сопела настоящая хозяйка комнаты- Оксана. Я накинула кофту на ночную рубашку, морщась, влезла в холодные тапки и пошла в ванную комнату.
      Когда я умывалась, в зеркале вместо меня отражался зеленый волнистый попугайчик с синими кругами под глазами и горбатым перебитым носом. Я брызнула водой на стекло, протерла его, но мое отражение от этого только проиграло.
      - Так больше не может продолжаться,- сказала я сама себе и пошла ставить чайник.
      Вяло поковырявшись в обезжиренном твороге, который ела почти каждый день из-за его сказочной дешевизны, я залезла в свой неприкосновенный запас- подаренную Милой банку кофе и приступила к сложному ритуалу. Почти десять минут перетирала кофе с сахаром и капелькой горячей воды, пока он не превратился в однородную массу сливочного цвета. Потом я залила его кипятком, быстро перемешала и сразу же стала пить восхитительный обжигающий напиток, жадно втягивая в себя еще не успевшую осесть пену.
      Придя в чувство, я вспомнила, что сегодня четверг, и, значит, я встречаюсь с Андреем Юрьевичем, эта мысль придала мне сил.
      - Настюша,- раздался сонный Оксанин голос, когда я одевалась.
      - Доброе утро,- поприветствовала я ее.
      - Ага,- ответила Оксана и попросила:- Будь другом, запиши мне гороскоп на сегодня, на меня и на Витьку,- произнеся эту фразу, она отвернулась от меня и укрылась с головой.
      Одевшись, я вышла на кухню, включила маленький радиоприемничек, настроенный на волну Европы-плюс. Буквально через минуту начали передавать гороскоп от какой-то Лины, я быстро записала, что Оксане, как Скорпиону, следует сегодня быть бдительной. АВитьку, как Близнеца, напротив, ждет судьбоносная встреча. Я подумала, что такому гороскопу на двоих Ксанка вряд ли обрадуется.
      Сама же я, напротив, встрепенулась, поскольку у нас с Витькой один знак, и хоть я не верила в гороскопы, но все же приятно, что именно сегодня моя встреча с Орловым является по гороскопу судьбоносной.
      Положив листок с гороскопом на письменный стол, я посмотрела на часы и обнаружила, что пора выходить. С утра у меня была анатомия, и нужно ехать на Манежную площадь.
      Я подумала, что быстрее добежать до метро "Спортивная", чем мерзнуть на остановке в ожидании троллейбуса, и торопливо зашагала к метро. На улице противно- сыро и слякотно. Уткнувшись носом в шарф, я стала переходить улицу.
      Я услышала скрежет тормозов всего в паре метров от пешеходной дороги. Или я в тот момент вдруг ловко увернулась, или вылетевший на большой скорости из-за поворота водитель успел каким-то чудом меня объехать, это уже неважно. Я поскользнулась и упала, впечатавшись лицом в бортик тротуара, даже не успев выставить перед собой руки...
      Надо мной был белый-белый потолок. Сначала я решила, что
      попала в больницу после шторма, ощупала голову и убедилась, что никаких бинтов на мне нет.
      "Интересно, маме уже рассказали, что я не утонула",- подумала я, но тут же осознала, что я уже давно в Москве, учусь в институте, а мама в Ялте, совсем одна.
      Потом я вспомнила, как упала.
      Я села на кровати и огляделась. Белоснежная палата с большими, чистыми окнами, телевизор, видео, чудовищных размеров холодильник, рядом с которым наш маленький "Морозко" просто бы умер от чувства собственной неполноценности. То, что это больница двадцать первого века или рай, я не сомневалась, но как тут могла оказаться я?
      Еще раз осмотревшись, я обнаружила на своей кровати какой-то приборчик с тремя кнопками. Приняв его за пульт телевизора, я нажала красную кнопку. Телевизор не включился, но в палату вошел мужчина в белом халате.
      - Меня зовут Игорь Сергеевич, я твой лечащий врач, а ты, как
      я понимаю, Настя?- обратился он ко мне.
      - Настя,- кивнула я, внимательно его рассматривая и надеясь увидеть под халатом крылья.
      - Как ты себя чувствуешь?- спросил он.
      - Нормально,- обрадовалась я, довольная, что еще могу
      что-то чувствовать.
      - Тебя не тошнит?
      - Нет, нет,- я попыталась сесть на кровати, перед глазами
      поплыли восхитительные голубые круги, и я поняла, что меня сейчас
      вырвет.
      Крайне осторожно вернувшись в горизонтальное положение, я согласилась с предположением доктора:
      - Да, вообще-то мутит немножко.
      - Не волнуйся, Настя, у тебя нет никаких серьезных повреждений,
      небольшое сотрясение мозга, сломан нос и разбито лицо,- успокоил
      меня врач.
      Я подумала, что новые шрамы и второй перелом носа вряд ли смогут меня сильно испортить, учитывая уже имеющиеся "данные". Мне почему-то стало смешно смотреть на участливое лицо врача, который не видел меня до вновь полученных повреждений, и я закрыла глаза.
      Но врач, видимо, истолковал все мои действия по-своему:
      - Не волнуйся, на одну глубокую царапину мы наложили косметический шов, остальные пройдут сами, а потом у нас тебе сделают пластику носа и шлифовку шрамов,- он потрепал меня по плечу и бодро произнес:- Ивсе станет как раньше!
      После таких слов я не смогла больше сдерживаться и рассмеялась.
      - Ну, ну, не нужно так волноваться,- стал успокаивать
      он так, словно я не смеялась, а плакала,- полежишь у нас пару дней, если все будет в порядке, поедешь домой, а пока отдыхай.
      Большим усилием воли я подавила смех и спросила:
      - Доктор, а как я сюда попала?
      - Твой друг привез, сказал, что тебя сбила машина.
      - А нельзя мне с ним поговорить?
      - Конечно, я позову его,- Игорь Сергеевич направился к выходу и у самых дверей погрозил мне пальцем,- но только на десять минут.
      Я с интересом думала, кто из знакомых мне ребят мог увидеть, как я пропахала носом тротуар, но главное, каким образом я попала в это суперблатное и, видимо, очень дорогое место? Это похоже на незапланированный отдых в санатории, а не на лечение в больнице- голова не болела, тошнило только когда я вставала, но при желании ведь можно и не вставать. Правда, саднило и болело лицо, но если не думать об этом, боль быстро отступала.
      Вдруг я вспомнила, что на встречу с Андреем Юрьевичем я сегодня не попаду, и мне сразу захотелось убежать отсюда. В этот момент дверь в палату открылась, и я замерла, ожидая увидеть кого-нибудь из наших. Но это, кажется, новый молодой доктор.
      - Привет,- обратился он ко мне.
      Я решила, что такое обращение с пациентами слишком панибратское, и
      со всем достоинством, какое только могла выразить моя разбитая физиономия, ответила:
      - Здравствуйте.
      После этого мы примерно минуту молча смотрели друг на друга, и я подумала, что этот врач не совсем нормальный.
      - Меня зовут Саша,- наконец представился он.
      В ответ я вежливо закивала, еще больше укрепившись в своих подозрениях. Он снова замолчал.
      - Вот, и это я,- добавил он к уже сказанному.
      - Я вас не понимаю, доктор,- решила я поторопить его, так как момент встречи с кем-то из моих ребят из-за него оттягивался.
      - Да нет,- замотал он головой и вдруг спросил:- Можно я присяду?
      - Садитесь,- совсем обалдела я.
      Он сел в кресло возле кровати.
      - Я не доктор.
      Не успела я переварить эту информацию, как он мгновенно вывалил на меня вторую:
      - И это я тебя задел машиной,- признался он,- там, на дороге.
      Я уставилась на него во все глаза, а он вдруг заговорил так быстро, словно его наконец прорвало:
      - Я понимаю, что ты можешь подать на меня в суд, но ведь серьезных повреждений у тебя нет, так доктор сказал. А насчет лица не беспокойся, я полностью оплачу тебе пластику, чтобы все сделали в лучшем виде. Снова станешь как куколка.
      Я молчала, представляя, какая из меня куколка получится.
      - Ты извини, Настя,- продолжил он,- я подумал,
      что слишком сильно тебя стукнул, поэтому и привез сюда. Испугался, конечно. Ну а другом назвался, чтобы не возникло ненужных расспросов.
      - Как вы узнали мое имя?
      - У тебя в сумке лежал читательский билет, я подумал, что
      он твой. А разве тебя не Настя зовут?- встревожился он.
      - Настя.
      - Ну так что же ты мне скажешь, Анастасия?
      Я посмотрела на его озабоченное лицо, встревоженные глаза.
      - Не волнуйтесь, я не собираюсь подавать в суд.
      - Спасибо тебе,- с нескрываемым облегчением произнес он,
      а потом неожиданно наклонился и легко поцеловал мою руку,
      я обо всем позабочусь, правда. Все будет хорошо.
      Он встал, чтобы идти, но потом вдруг спросил:
      - Да, давай я сообщу твоим родственникам, что с тобой все в порядке.
      - Ой,- тут уже я заволновалась,- не надо родственникам,
      да и потом, мама все равно приехать не сможет.
      - Почему?- удивился он.
      - Потому что я из Крыма, в Москве учусь в институте, живу в общаге
      и если кому-то и стоит знать, что я в больнице, так это моей соседке
      по комнате,- выложила я свою краткую биографию.
      - Хорошо,- заторопился он,- я сообщу ей. Куда позвонить?
      Я промолчала, и он переспросил:
      - Ну адрес ведь ты помнишь?
      Я назвала свой точный адрес и фамилию Милы.
      - Я все для тебя сделаю в лучшем виде,- ободрил он меня,
      честное слово, ты мне очень помогла. Спасибо,- он направился
      к двери.
      - Я еще зайду завтра,- кивнул он мне, уже с порога.
      После того как Саша удалился, я нашла настоящий пульт дистанционного управления телевизора и стала думать, почему же парень так боится суда. И пришла к выводу, что он, наверно, бандит, имеющий кучу судимостей. Особенно я укрепилась в этой мысли, включив телевизор именно
      в тот момент, когда профессор Преображенский из "Собачьего сердца" говорил:
      "Пока блистающий меч правосудия не сверкнул над ним красным лучом..."
      Однако я не согласна играть роль блистающего меча, мне больше нравилась перспектива "стать куколкой". Бросив думать о глупостях, я с удовольствием начала смотреть свой любимый фильм, пока у меня снова не разболелась голова.
      ГЛАВА 7
      Весь следующий день я находилась под пристальным вниманием специалистов. Сначала пришел вчерашний врач, осмотрел меня и спросил про самочувствие. Потом пришла очень миловидная дама средних лет и тоже поинтересовалась моим здоровьем. Затем мой врач вернулся ко мне вместе с пожилым строгим мужчиной, и они еще раз осматривали меня уже вдвоем и опять спрашивали о самочувствии. От такого неусыпного внимания я решила, что действительно серьезно больна.
      Сразу после ухода докторов мне принесли завтрак, наверное, лучший
      из всех, какие я ела за последние два месяца: два йогурта "Данон", розетки с медом и маслом, упаковка маленьких круассанов, большой стакан апельсинового сока и яблоко. Я думала, что после еды на тарелке ничего не останется, поскольку, несмотря на травмы, аппетит у меня был отличный. Усилием воли подавив желание спрятать оставшиеся круассаны в заначку, я отодвинула от себя столик.
      Делать теперь абсолютно нечего, поэтому я снова схватилась за телевизионный пульт, но не тут-то было. Пришла медсестра с креслом-каталкой, и меня повезли на обследования, где надо мной совершили, по-моему, даже большие надругательства, чем те, что я претерпела не так давно в клинике у Гоши. И даже после этого меня не оставили в покое! Завезли в новый кабинет, где молодая дама сменила мне повязку, потом старательно обмазала мое лицо какой-то гадостью, обклеила всю тонкой белой пленкой, попросила широко не улыбаться и отпустила. Не успела я лечь, как ко мне опять пришел Игорь Сергеевич, сказал, что я держусь молодцом и, возможно, меня выпишут через пару дней. Уходя, он посоветовал мне вставать и гулять по палате, но только в том случае, если не болит голова.
      Наконец-то я села на постели и приготовилась к просмотру новостей.
      Но тут в палате появилась заботливая моя Мила в белом халате и с огромным пакетом в руках.
      - Господи,- выдохнула она вместо приветствия и только
      потом промолвила:- Настя, да как же тебя угораздило?
      - Привет,- бодро начала я.
      - Ну что же это такое делается, как же тебя угораздило так свалиться
      на ровном месте,- запричитала она, совсем как моя мать.
      Я подумала, что все женщины в подобных ситуациях ведут себя одинаково.
      - Мила, я тебя прошу, не надрывайся, у меня все в порядке, я
      просто сломала нос и разбила лицо. У меня ничего не болит, я чувствую
      себя нормально, и кормят здесь просто отлично,- поспешила я
      успокоить ее и сразу же ответить на все возможные вопросы.
      Причитания стихли, и Мила недоверчиво посмотрела на меня:
      - А ты не врешь?
      - Да очень мне надо,- обиделась я.
      - Но у тебя такое с лицом,- посочувствовала она.
      - Да ерунда, бывало и похуже,- уверенно сказала я, но
      от просьбы посмотреться в зеркало отказалась. В конце концов, у меня
      в палате есть ванная комната, где висит огромное зеркало, но когда
      я заходила туда, то предпочитала смотреть в пол.
      - Ладно, я тут тебе вкусненького принесла,- Мила деловито
      достала тарелку и выложила на нее несколько апельсинов и яблок,
      все мытое,- предупредила она.
      - Я сейчас, честное слово, ничего не хочу,- отказалась
      я, глядя на фрукты совершенно сытым взглядом.
      - Тут у меня курица гриль, я ее в холодильник положу. Еще минералка
      и шоколадки, я тебе их вообще-то для медсестер принесла, это знаешь,
      незаменимое дело,- сообщила она мне, разбирая продуктовый пакет,- хотя здесь, похоже, это тебе не понадобится, так что ешь сама.
      - Ну спасибо, подружка, - мне захотелось улыбнуться, но
      я вспомнила о предупреждении широко не улыбаться и сдавила себе пальцами
      щеки.
      - Что, болит?- участливо поинтересовалась Мила.
      - Да нет,- скажи лучше, ты можешь мне анатомию принести,
      а то делать тут нечего.
      - Фиг тебе,- отказала Мила.
      - Это почему же?- возмутилась я.
      - Потому что в больнице нужно вести себя как положено: лежать,
      спать, есть или смотреть телевизор. Я тебе лучше программу передач принесу,- пришла ей в голову оригинальная мысль.
      - Не надо, меня выпишут дня через два.
      - Сегодня пятница,- прикинула Мила,- в выходные
      никто тебя выписывать не станет. По понедельникам обычно бывает большой
      обход, но выписывают тоже редко, потому что в начале недели всегда
      слишком много работы,- поэтому раньше вторника ты отсюда не
      выйдешь.
      - Хорошо бы,- мечтательно потянула я,
      тут просто санаторий.
      - Вот и славно, слушай, но как ты все-таки упала?- вновь полюбопытствовала она.
      - А кто тебе сказал, что я здесь?- в свою очередь спросила
      я.
      - Ой, я тебе не сказала, ко мне такой мальчик пришел
      с этой новостью, просто сказка,- она начала расписывать моего
      вчерашнего знакомого,- высоченный синеглазый брюнет, просто
      Ален Делон. Нет, не Делон- Джеффри Голдблюм, откуда он только взялся?она даже глаза закатила, а мне подумалось, что она уж слишком преувеличивает.
      - Он меня чуть машиной не сбил, поэтому я и упала,- сообщила я временно забывшей своего Эльдара подруге.
      - Вот пидор!- задохнулась от возмущения Мила, как будто
      только что не восхищалась достоинствами вчерашнего гостя.
      Да на него, говнюка, надо в суд подавать, из-за него ты себе все лицо изуродовала, может, даже шрамы останутся...- Мила уставилась на меня.
      - Слушай, ну хватит,- попыталась я ее остановить.
      - Ах, мать его!- в своем праведном гневе Мила была неукротима.Пришел, сопли пузырями от собственной неотразимости, "ваша соседка неудачно упала, она сейчас в больнице, вот ее адрес". Вот тебе-то задницу и надерут,- она погрозила кулаком в окно,- летают на машинах, лихачи хреновые!
      - Это он меня в больницу привез,- поспешила я вставить
      слово, пока она набирала воздуха, чтобы продолжить в том же духе.
      - Он?
      - Да, и просил в суд не подавать, обещал сделать из меня куколку,- я сдавленно хмыкнула,- как раньше.
      - Ну и...- Мила подалась вперед, словно надеясь,
      что я сейчас выдам ей страшную тайну.
      - Ну и я сказала, что никаких заявлений писать не буду.
      - А он?
      - Сказал, что полностью оплатит пластическую операцию на лице.
      - А ты?- в своих вопросах Мила стала крайне однообразна.
      - Поблагодарила вежливо.
      - А он?
      - А он сказал "ни о чем не беспокойтесь",- мне
      надоел этот пересказ,- на самом деле я не знаю, что буду делать
      дальше. Но, думаю, если у меня не останется шрамов на лице, как обещал
      доктор, то никакой операции я не захочу.
      - Вот дурочка-то,- даже с каким-то восхищением произнесла
      Мила.
      - Ничего я не дура,- я начинала сердиться,- подумай
      сама, у меня и до этого нос был сломан, да еще как, и шрам на лбу
      такой, что без страха не взглянешь. Почему же этот мужик должен
      на меня такие деньги ухлопывать. Только потому, что я переходила дорогу
      и не смотрела по сторонам?
      - Слушай, я тебя умоляю,- Мила разговаривала со мной,
      как с глупым, капризным младенцем, - не отказывайся от операции.
      Это тебе нужно, как ты не понимаешь?
      - Да не нужно мне ничего!
      - Сейчас не нужно, потом нужно станет,- забегала по палате
      Мила.
      - Ладно, ничего еще не известно,- мне расхотелось говорить
      об этом, и я уже начала жалеть о том, что рассказала все Миле.
      - Ты пойми,- продолжала убеждать она меня,- когда
      ты вдруг решишь как следует заняться своей внешностью, то к этому
      мальчику ты уже не придешь и не скажешь: "Здравствуйте, я
      ваша тетя!" Все нужно делать вовремя!
      - Поняла,- я подняла руки кверху,- все поняла,
      на все согласна. Сдаюсь!
      - Молодчина,- обрадовалась Мила и сразу же заторопилась,
      ну, я побегу, надо еще в институт успеть, а ты не забивай себе голову
      глупостями.
      - Принеси мне учебник, пожалуйста,- опять попросила я.
      - Я подумаю над твоей просьбой.
      - И программу,- напомнила я.
      - Договорились. Ну пока, поправляйся, подружка,- Мила
      наклонилась и осторожно чмокнула меня куда-то в ухо.
      - Приезжай завтра!
      - Всенепременно,- Мила направилась к двери, сделав мне
      на прощанье ручкой, и добавила:- Ешь фрукты.
      У самой двери она вдруг остановилась и спросила:
      - Слушай, а номер и марку машины этого мальчика ты не запомнила?
      Я почувствовала скрытый подвох и предупредила:
      - Милка, если ты напишешь на него заявление в милицию, я с тобой разговаривать не буду и стану все отрицать, скажу, что это плод твоей фантазии.
      - Да что я, совсем больная?- возмутилась Мила.
      Я же понимаю, что тогда тебе операции не видать.
      - Чего ты тогда хочешь,- удивилась я,- шантажировать его, что ли?
      - Да нет,- Мила недовольно махнула рукой, давая понять,
      что мои предположения кажутся ей полным бредом.- Просто я подумала, что мне бы тоже не помешало нос прооперировать.
      Я замерла.
      - Вот я подумала,- Мила состроила мне глазки,
      может, выследить его и к нему еще раз под машину кинуться, если он
      так наездов боится.
      Она в задумчивости вышла из палаты, и я сразу же схватилась пальцами за щеки.
      * * *
      После вкусного, обильного обеда я уснула и спала вообще без сновидений.
      Потом кто-то легко тронул меня за плечо, я открыла глаза и увидела
      перед собой Сашу.
      - Привет,- он улыбнулся,- как дела?
      - Все хорошо,- я попыталась сесть, и он стал торопливо
      поправлять мне подушку, со стороны, наверное, это смотрелось очень
      трогательно.
      - Ты любишь восточные сладости?- спросил он.
      - Думаю, что люблю,- я помолчала,- правда, не уверена,
      что когда-нибудь их пробовала.
      - Да?- удивился он. - Мы это исправим.
      Он достал маленькие коробки из стоящего на полу пакета.
      - Здесь лукум, цукаты, печенье и орехи,- объяснял он,
      поочередно выкладывая все на стол,- что тебе открыть?
      - Я сейчас сыта, если вы не против, съем все это попозже.
      - Хорошо. Да, тут еще фрукты. Я их помою.
      Не спрашивая, он встал и понес в ванную груши и клубнику.
      Я не стала ничего говорить, когда он вернулся, молча разложил все
      на столе и сел в кресло. Я с любопытством смотрела на него, он
      с ужасом на меня.
      Во время затянувшейся паузы я хорошо его рассмотрела и пришла к выводу, что Мила частично права в своем порыве восхищения. Он действительно хорош, но красота его какая-то... неестественная: яркие васильковые глазаих любвеобильная моя Мила сравнила с глазами Алена Делона,- чуть смуглая кожа, до противности правильные черты лица, слишком красивый для мужчины рисунок губ, сахарные крупные зубы и черные вьющиеся волосы. Если бы я еще знала, кто такой Джеффри Голдблюм, то, возможно, согласилась бы с Милой и в остальном.
      Да, он вполне мог бы работать моделью у какого-нибудь господина Зайцева. К тому же в нем было что-то неуловимое, мягкое, я бы даже сказала женственное. Неспроста, видимо, Мила, узнав, что он является причиной моей новой беды, наградила его таким нелестным для мужчины эпитетом.
      Мне вдруг стало стыдно. В конце концов, он привез меня в больницу, обещал сделать пластическую операцию и, по всему видно, сожалел о случившемся.
      Я подумала, что, если бы ему пришлось оценивать мою женскую привлекательность, я вряд ли удостоилась бы хоть одного приличного комплимента. И я перестала разглядывать его как рекламный щит на улице.
      - Скажите...- решила я первой нарушить молчание.
      - Саша, - напомнил он.
      - Скажите, Александр,- продолжила я,- почему вы
      проявляете обо мне такую заботу?
      Он посмотрел на меня удивленно.
      - Нет, вы только, пожалуйста, не обижайтесь, но все это...
      я стала перечислять,- больница, клубника, восточные сладости, пластическая операция в перспективе. Я ведь не собираюсь подавать на вас в суд, поскольку ничего серьезного и страшного со мной не произошло. Вы меня даже не задели своей машиной, я сама упала.
      - Я знаю,- как-то грустно сказал он.
      - Тогда почему?
      - Это долгая история, если захочешь, я тебе ее расскажу, но только не сейчас.
      "Ну и черт с тобой",- подумала я.
      Он молча посидел возле меня, потом встал:
      - Тебе принести что-нибудь еще?
      - Да, - согласилась я, почему-то наглея на глазах,- первый том учебника по анатомии под руководством Сапина и какой-нибудь справочник по психиатрии.
      - Что еще?- невозмутимо спросил Саша, наблюдая, как я
      ему открыто хамлю, лежа в постели дорогой платной больницы, куда он
      меня пристроил.
      Я чувствовала, что мои шансы на операцию тают на глазах, но остановиться уже не могла, во мне проснулось какое-то неуправляемое упрямство.
      - Да, и еще, пожалуйста, программу передач до конца недели. Только если это вас не затруднит.
      - Ну как же можно не расстараться для такой девушки!- спокойно, без иронии сказал он, направляясь к двери.
      - И еще любой видеофильм с Джеффри Голдблюмом,- добавила
      я ему вдогонку.
      - Всего хорошего, Анастасия,- попрощался он, не поворачивая голову в мою сторону.
      - До свидания, Александр,- ласково отозвалась я.
      Когда он тихо, даже не хлопнув дверью, ушел, я сказала вслух, ни к кому не обращаясь:
      - Да-а, похоже, меня выпишут прямо сейчас.
      В ближайшие полчаса, однако, никто не явился с предложением собрать
      вещи, и я решила угоститься клубничкой "от Саши". Достав мисочку,
      я удобно устроилась в постели и стала смотреть на любовные страсти
      латиноамериканцев. Мне стало ужасно весело, я никак не могла запомнить
      имена героев и бесконечно путалась в Педро, Санчесах, Мигелях и, конечно
      же, Хулио. Кроме того, поскольку я никогда раньше сериалов не смотрела,
      то чувствовала себя так, словно решаю длинный и бесконечный кроссворд,
      где есть всего три вопроса с вариантами для обоих полов:
      1. Кто чей любовник (муж, сын, брат)?
      2. Кто является убийцей (любовника, мужа, сына, брата)?
      3. От кого ждут ребенка (от любовника, от мужа)?
      Причем в последнем вопросе иногда нельзя исключить и другого варианта
      (сына, брата), но все же он относился к числу маловероятных. Все
      еще усложнялось из-за того, что героини время от времени теряли память,
      и происходило это с дивной регулярностью. Хотя мне ли смеяться
      над неудачливыми героинями телесериалов!
      Покончив с половиной ягод и изрядно утомившись из-за сериала, я стала щелкать по всем каналам подряд. Наконец напала на новости. Это я люблю смотреть больше всего, я считаю, что нет ничего интереснее информации, которая собирается со всего мира, чтобы потом озадачивать людей кризисами, пугать мятежами, войнами и катастрофами, облагораживать премьерами и развлекать сплетнями о жизни мировой элиты.
      Я успела к самому концу новостей. Показали длинный эскорт машин, церковь, из которой выходит красивая пара, затем пошел текст о женитьбе молодого миллионера-плейбоя на даме из аристократического, но довольно бедного семейства. По мере того, как камера приближала их улыбающиеся лица, у меня вдруг отяжелела голова, я стала погружаться в какой-то вакуум, меня била мелкая дрожь, а в голове что-то пульсировало, потом девушку дали крупным планом, и я выдохнула:
      - Бетти???
      И через секунду пришла в норму, от перенесенного состояния остались только "мурашки и воспоминания", как сказала бы Мила. Репортаж уже кончился, и теперь мне предложили прогноз погоды. Я выключила телевизор.
      Все происшедшее показалось мне очень странным, но я была уверена, что уже видела эту девушку, более того, сейчас я поняла, что знаю ее полное имя- Беатрис-Мари-Августин.
      Я мучительно думала, но никак не могла вспомнить, называли ее по имени в выпуске или нет. Чтобы проверить свое предположение, я снова включила телевизор и стала ждать повторного выпуска новостей.
      Поужинав, приняв таблетки, которые мне неизвестно для чего выписали, съев апельсин и грушу, попробовав восточные сладости из всех коробочек, я пришла к выводу, что, если имя невесты миллионера совпадет с тем, какое пришло мне в голову в странном состоянии, похожем на транс, это может означать только то, что я обладаю экстрасенсорными способностями.
      Удобно развалившись на кровати, я смотрела на экран уже слипающимися глазами. Наконец начался повторный выпуск, теперь я с нетерпением ждала, когда же он закончится. Показывали бесконечную череду войн, наводнений, закулисных интриг и политических скандалов. Картинка на экране была очень мрачной, музыка за кадром- строгой, а голос диктора- бодрым, но печальным. Я решила, что мне сегодня не везет и стала терять интерес.
      Но вдруг картинка на экране резко изменилась- начался репортаж о свадьбе. Я даже вскочила на колени и подалась вперед, чтобы быть поближе к телевизору. Вот лицо невесты крупным планом, и я, замерев от напряжения, слушаю текст за кадром:
      "...на Беатрис де Шантильи, дочери герцога, последнего отпрыска знаменитого древнего рода..."
      Дальше я уже не слушала, меня переполняла радость от только что сделанного открытия. Чтобы как-то выплеснуть бушующий внутри меня восторг и отпраздновать это удивительное событие, я немного попрыгала в кровати, счастливо восклицая:
      - Я- медиум!!! Я- медиум!!! Я- медиум!!!
      Развернувшись в прыжке на пол-оборота, я подавилась собственными словами.
      Уставившись на меня во все глаза, в дверях стояла пара, которую я меньше всего ожидала увидеть вместе: окаменевший Александр и Мила, не достававшая ему даже до плеча, с пакетом в руках.
      Я заулыбалась им, невзирая на рекомендации врача этого не делать, приветственно помахала рукой и негромко, но доверительно сообщила:
      - Я- медиум.
      У Александра глаза, кажется, сменили цвет, хотя, возможно,
      это просто выпали его цветные контактные линзы, во всяком случае мне
      так показалось.
      "Он носит линзы,- вихрем пронеслось у меня в голове,
      и при этом такой небесно прекрасный".
      - Как же я сразу не догадалась!- почти простонала я.
      "Конечно же, он робот, подосланный меня убить",- озарило
      меня.
      - Мила, скорее отойди от него, он тебя убьет,- закричала
      я, но слова провалились куда-то в желудок.
      А невозмутимая моя Мила лишь посмотрела на него и сказала, махнув рукой в мою сторону:
      - Теперь понятно?
      - В общих чертах,- отозвался Саша металлическим голосом.
      Мне показались до ужаса страшными их понимающе-успокаивающие взгляды и то, как они, не сговариваясь, почти синхронно направились ко мне. Я свалилась на кровать из своей акробатической стойки и принялась звать на помощь, внезапно подумав о том, что в больнице никого нет и никто не сможет меня защитить. Поэтому я изо всех сил зажмурилась.
      - Мила, Мила, Милочка,- звала я в надежде, что подруга пожалеет меня, но понимала, что мои попытки бессмысленны и наивны, поскольку эти двое наверняка против меня сговорились.
      - Только не волнуйся,- я услышала успокаивающий голос Милы и решилась...
      Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, я открыла глаза и увидела
      с левой стороны от себя улыбающееся лицо Милы с пустыми черными глазами, а с другой стороны Александра. У него глаза напоминали по цвету голубые стеклянные шарики и выглядели как протезы. Их лица медленно приближались ко мне.
      "Обложили",- тоскливо подумала я.
      Сердце колотилось в груди так, словно я бежала от лесного пожара, было нечем дышать.
      - Ты должна меня слушать,- Мила нежно взяла меня за руку,- нужно лечиться, нельзя прыгать на кровати, так ты никогда не поправишься.
      - Ты должна меня слушать,- повторял за ней Саша скрипучим голосом,тебе нужно сделать пластическую операцию на лице, как мне...
      Он так же, как Мила, взял мою ладонь в свою холодную руку и, поглаживая, говорил:
      - У тебя такая мягкая кожа, нужно сшить перчаточки...
      Потом они начали говорить все громче и громче, при этом тянули меня
      в разные стороны за руки, и я думала, что если один не уступит другому,
      то я разорвусь как тетрадный лист. Смысла их слов я не понимала, казалось,
      что слышу душераздирающие вопли измученных весной котов.
      - Оставьте меня, перестаньте, да перестаньте же,- взмолилась
      я и рванулась изо всех сил.
      Мила выпустила мою руку и Саша тоже, я как-то неожиданно легко поднялась над кроватью и поплыла. Это было так хорошо, что я почувствовала себя совершенно свободной и счастливой.
      В самый разгар моего кружения под потолком я почувствовала, что у меня с правой стороны промокла ночная рубашка. Я посмотрела на себя и обнаружила, что на правой руке у меня оторван безымянный палец, из раны фонтаном бьет кровь, но это почему-то меня не испугало, я только вполне серьезно подумала: "Почему у меня в пальце такое богатое кровоснабжение?"
      Я сжала руку в кулак и стала медленно опускаться на свою кровать,
      вокруг никого не было, я упала лицом вниз, зарылась в подушку и заткнула руками уши, чтобы никакие посторонние звуки не мешали мне думать. Скоро мне стало трудно дышать, и я решила переменить позу. Перевернувшись на спину, я накрылась одеялом с головой и тотчас же услышала:
      - Настя!..
      Когда я открыла глаза, то увидела перед собой Игоря Сергеевича.
      - Ну, как дела?- ласково спросил он.
      - Я палец поранила,- начала я, не зная, как ему лучше рассказать о том, что произошло.
      - М-м, покажи, пожалуйста,- попросилон.
      Я осторожно достала правую руку из-под одеяла и зажмурилась:
      - Вот.
      - Ну, и где твоя рана?
      Я открыла глаза, палец занимал свое законное место, и никаких следов даже самой незначительной травмы на нем не видно. Смутившись, я стала путано объяснять:
      - Это я... вчера, да, наверное, вчера... порезалась.
      - Чем порезалась?- поинтересовался врач.
      - Чем?- переспросила я.
      Никаких острых предметов у меня в палате нет, поэтому я даже приблизительно не знала, чем можно порезаться в таких случаях. Но вдруг меня осенило:
      - Это я фольгой от шоколадки, но совсем чуть-чуть,- поспешила добавить я, - и сейчас все уже прошло.
      - А как у тебя со сном?- задал он следующий вопрос, и
      на него я совсем не знала, что ответить.
      - Нормально,- придумать ничего лучше я не смогла.
      - Это хорошо, - Игорь Сергеевич присел в кресло.
      Но ты, Анастасия, уже взрослая девушка, поэтому я хотел бы тебя предупредить, чтобы в дальнейшем у нас не возникало недоразумений.
      Я настороженно ждала, что он мне скажет.
      - Вчера вечером ты уснула, забыв выключить телевизор. Но так
      как звук был не слишком громкий, то его обнаружили сестры только утром,
      зайдя к тебе в палату,- он говорил совсем не строго, а словно успокаивал меня,- конечно, в этом виноват и младший медперсонал, но все же... не увлекайся просмотром программ, тебе еще вредно это в таких количествах.
      - А от этого могут быть кошмарные сны, которые можно спутать
      с реальностью?- задумчиво пробормотала я.
      - От этого,- врач сделал выразительную паузу, - может быть все, что угодно.
      ГЛАВА 8
      Следуя рекомендациям врача, я упорно игнорировала телевизор и все время занималась либо разглядыванием потолка, либо бесцельным шатанием по палате.
      Однако довольно быстро мне это надоело, и я подумала, что пришла пора совершить посещение туалетной комнаты с детальным изучением следов моего падения в зеркале. Учитывая, что прошло уже два дня с момента травмы, я втайне надеялась на то, что нервного шока от увиденного смогу избежать.
      Я не стала закрывать глаз и считать про себя до десяти, как обычно поступала в тяжелых жизненных ситуациях, а решительно подошла к зеркалу.
      - О-о-ой!..- непроизвольно вырвалось у меня.
      Неудивительно, что Мила так расстроилась в первый момент. Я смотрела в зеркало и чувствовала к себе такую острую жалость, что мне даже захотелось самой погладить себя по голове, чтобы хоть немного утешить уродливую девочку.
      - Все еще не так плохо,- как молитву повторила я про себя фразу, какую говорил мне доктор, и вышла из душевой, чувствуя необходимость прилечь и, накрывшись с головой, пореветь хотя бы час.
      Мое лицо действительно в ужасном состоянии. Похоже, мне повезло только
      в том, что единственный косметический шов, который мне наложили, проходил почти по носогубной складке, и можно надеяться, что потом он станет малозаметным. Но все остальное!
      Скорее всего, я упала прямо на бутылочные осколки, потому что вся переносица, щеки и подбородок причудливо порезаны. Общее впечатление завершали синяки в форме очков вокруг глаз, содранный подбородок и нос- он просто расквашен.
      Это определение настолько подходило к моему многострадальному, ранее перебитому, горбатому носу, что захотелось плакать еще сильнее.
      Завалившись на кровать, я, к своему стыду, громко заревела.
      - Господи, ну почему это все со мной происходит?- ныла я, шмыгая носом и периодически поскуливая от боли.
      Мне вдруг захотелось, чтобы рядом оказалась мама, какая угодно: пьяная, уставшая, злая, но чтобы она приласкала меня, пожалела, сказала бы что-нибудь утешительно-бесполезное.
      На секунду успокоившись, я представила себе, что было бы, если бы
      мама вдруг пришла ко мне в больницу.
      Нет, утешать меня она бы не стала. Она бы плакала, причитала, жаловалась
      на судьбу, но не смогла бы дать мне того, в чем я имела такую острую потребность.
      "В сущности, я даже не могу рассчитывать на такую мелочь, как обыкновенная человеческая ласка",- от этой мысли слезы застыли у меня на глазах и захотелось немедленно умереть, именно сейчас, сию же секунду.
      В этот момент я почувствовала, как кто-то нежно провел рукой по моим волосам. Вздрогнув всем телом, я отняла лицо от подушки и медленно повернулась.
      - Поплачь, тебе станет легче.
      На моей кровати сидел Саша, у него такая добрая улыбка, а в его взгляде столько жалости и нежности, что я разрыдалась.
      Он привлек меня к себе, и я, не испытывая ни малейшего чувства стыда или неловкости, плакала у него на груди, оставляя на халате слезы.
      Саша гладил меня по голове и нес всякую чепуху, но я не слышала почти
      ничего из того, что он говорил, и вовсю упивалась своей так неожиданно
      и скоро сбывшейся мечтой о ласке. Вдоволь наревевшись и даже замерзнув,
      я стала стучать зубами и дрожать. Саша тут же помог мне лечь в кровать
      и накрыл одеялом.
      - П-п-принесите мне п-п-попить воды, п-п-пожалуйста,
      попросила я, заикаясь.
      На моем столе стояла бутылка с минералкой, но она теплая, и я от нее отказалась, тогда Саша принес стакан холодной сырой воды из-под крана. Медленно процеживая холодную воду сквозь зубы, я смотрела на Сашу и испытывала нарастающую потребность извиниться перед ним за свое вчерашнее поведение.
      - Извините меня за вчерашнее,- тише, чем следовало, сказала я, рассматривая дно пустого стакана.
      - Извинение принимается,- церемонно сказал он, а потом, подмигнув мне, с улыбкой добавил:- Да ерунда все это, тебе незачем извиняться.
      - Почему это?- попыталась я благородно возмутиться.
      - Я прекрасно понимаю многие "странности" твоего поведения, которые ты сама не можешь себе объяснить,- усмехнулся он.
      Я опешила:
      - Почему вы так в этом уверены?
      - Просто я был на твоем месте,- сказал Саша.
      - В каком смысле?- удивилась я.
      - В прямом,- он наклонился надо мной так низко, что если
      бы я подалась вперед, то вполне могла бы дать ему лбом по носу, посмотри на меня повнимательней.
      Я прищурилась, пытаясь следовать его инструкциям, но он был слишком близко, и от этого его черты расплывались.
      - Я ничего не вижу,- растерянно сказала я.
      - Совсем?- изумился он.
      - Нет, то есть да,- запуталась я,- я, конечно,
      не слепая, но ничего особенного у вас на лице я не вижу.
      Он отодвинулся от меня и спросил:
      - А хочешь знать, как это случилось со мной?
      Я не совсем поняла смысл его вопроса, но это не помешало мне торопливо закивать в знак согласия.
      Александр пересел с моей кровати в кресло и стал рассказывать:
      - Я в прошлом очень увлекался ралли, но выше мастера спорта подняться так и не сумел. Решил бросить спорт и заняться бизнесом, тем более тогда это только начиналось, да и я был еще молодой.
      "Интересно, а сколько ему лет",- подумала я.
      - В общем, стал заниматься бизнесом, постепенно появились деньги, и я купил себе "Мерседес", ты знаешь, я всегда мечтал о такой машине,- он замолчал.
      - И что же?- тихонько спросила я.
      - Я тогда собирался жениться, и ко мне приехали мои родители
      в гости,- он тряхнул головой,- ну, это даже не совсем "в гости", просто они приехали познакомиться с Алисой, так звали мою невесту.
      - Красивое имя,- вставила я.
      - Очень,- согласился Александр, - и мы все вместе неплохо посидели, но я не выпивал, потому что должен отвезти их домой. И потом...
      Я не стала переспрашивать, потому что, кажется, уже начала понимать, что случилось с ними "потом".
      Саша вздохнул:
      - У меня отец спортсмен, тяжелоатлет в прошлом, он к старости сильно располнел, а мама всю жизнь была худенькая, как ты примерно.
      Неизвестно почему, но мне стало так приятно оттого, что он сравнил меня со своей матерью, что я вскинула голову выше и распрямила плечи, но Саша этого не заметил.
      - Самое ужасное в том, что Алиса тоже решила поехать с нами,
      ей хотелось прокатиться перед сном, она очень любила ездить в машине. А потом...- он помолчал,- бац. Лоб в лоб.
      - Кто-нибудь погиб?- с ужасом спросилая.
      - Все,- коротко и зло бросил он,- кроме меня. Странно, правда?
      - И ты остался совсем один?
      - Нет, на мое счастье у меня есть сестра, она не дала мне тогда сдохнуть,- у него увлажнились глаза.- Она помогла мне справиться с этой болью, а потом уговорила лечь в клинику в Штатах, чтобы мне сделали пластическую операцию.
      - Тебе?- опять непроизвольно вырвалось у меня.
      - Конечно, мне, раньше я не был таким красавчиком,- бросил
      он так, словно этим недоволен, - но после того, как меня изуродовало в той аварии... В общем, через год после смерти родителей сестра уговорила меня лечь в клинику. Мне, честно говоря, было наплевать, как я выгляжу.
      - Никогда бы не подумала, что твое лицо- реклама достижений пластической хирургии,- незаметно для себя я перешла с ним на "ты".
      - Знаешь, Настя,- он усмехнулся,- иногда мне кажется, что сестра уговорила меня сделать пластическую операцию для того, чтобы ей было легче забыть, что я виноват в смерти наших родителей. Чтобы не мог каждый день напоминать ей об этом своей кривой рожей.
      - Нет, что ты,- убежденно заговорила я, как будто его
      сестра, о которой я узнала минуту назад, являлась моей лучшей подругой,- она никогда бы так не подумала. Наверное, просто жалела тебя и, может быть, хотела, чтобы ты сам поскорее про все забыл.
      - Не знаю, не знаю,- он прикрыл глаза рукой,
      давай не будем больше об этом. Очень тяжело вспоминать.
      - Как хочешь,- быстро согласилась я.
      - Пожалуй, я тоже попью водички,- он направился в ванную,
      но я решила, что он ушел, чтобы я не видела, как он плачет.
      Когда он вернулся с умытым лицом и покрасневшими глазами, я поняла, что мои предположения правильны.
      - Теперь ты понимаешь, что я почувствовал, когда увидел, что с тобой сотворил?
      - Это не ты, просто неудачное падение,- стала защищать его я.
      - Все произошло по моей вине, и я сделаю все, чтобы ты смогла...неожиданно он замолчал.
      - Александр...- решила спросить я.
      - Мне кажется, мы с тобой перешли на ты,- перебил он.
      "Надо же, как быстро заметил",- восхитилась я.
      - Хорошо, скажи, а почему ты просил не подавать на тебя в суд?
      - У меня есть условная судимость,- нехотя сказал он, но
      тут же добавил:- Нет, ты не подумай, я не уголовник какой-нибудь,
      просто я заступился за женщину, ее избивали, но, как оказалось, добрые
      дела у нас в стране уголовно наказуемы. Она же потом заявила, что
      я покалечил ее мужа, и в результате- условный срок,
      он вздохнул,- вот так, Настя.
      "Неужели он на самом деле такой хороший и такой несчастный",
      думала я, глядя на его красивое лицо.
      - Поэтому позволь мне помочь тебе,- он взял меня за руку.
      Поверь, Настя, мне это только в радость, честное слово. Ты даже не представляешь! Я словно не тебе, а сам себе помогаю. Ты понимаешь?- спросил он, пристально глядя на меня.
      Я кивнула.
      - Спасибо,- он так сильно сжал мне руку, что от неожиданности я ойкнула.
      - Больно?- встрепенулся Саша.
      - Терпимо,- поморщилась я,- просто я не ожидала,
      что у тебя такое сильное рукопожатие.
      Он наклонился и (уже во второй раз с момента нашей первой встречи!) поцеловал мне руку. Я вынула ладонь из его руки и, прижав ее к себе, сказала с довольной ухмылкой:
      - Я себя чувствую, прям, как барышня из восемнадцатого века.
      В ответ на это Саша улыбнулся:
      - Какая ты все же чудная!
      - Обычная,- пожала я плечами.
      - Ну, не совсем обычная,- усмехнулся он,- Настя,
      а сколько тебе лет?
      Я вспомнила свою соседку по общежитию и, попытавшись скопировать неподражаемую Милину мимику, ответила:
      - Между прочим, девушкам неприлично задавать такие вопросы!
      Саша рассмеялся, и я обрадовалась, что смогла его развеселить и отвлечь от грустных мыслей.
      - Ну а все же?- шутливо настаивал он.
      - По паспорту или на самом деле?
      - Забавно слышать это от тебя.
      - Почему?
      - Не знаю, мне кажется, ты еще слишком молоденькая,
      чтобы отвечать в таком стиле.
      - На самом деле я знаю, сколько мне лет, только благодаря
      паспорту, где написано, что я родилась 10 июня 1981 года, следовательно,
      мне семнадцать лет.
      - Скажи, а ты и в детстве была такой же язвительной?
      - Я не помню своего детства.
      - Совсем ничего?- удивился Саша.- Но ведь
      ты ходила в детский сад, школу?
      - Ты мне, наверное, не поверишь, но год назад я во время
      каникул попала с ребятами в сильный шторм, получила травму головы,
      после чего забыла всю свою прежнюю жизнь.
      - И ты до сих пор ничего не помнишь?- почему-то
      шепотом спросил Саша.
      - Ничего. Так что, если спрашивать о возрасте, то по
      моим воспоминаниям, я появилась на свет уже взрослой, и сейчас мне
      чуть больше года, хотя по паспорту- семнадцать!
      Саша помолчал, а потом предложил:
      - Хочешь мне что-нибудь рассказать?
      - Только не сейчас,- согласилась я,- сегодня
      у меня слишком много впечатлений.
      - Договорились,- он посмотрел на часы и поднялся,
      я должен идти. Но если хочешь, я могу еще заскочить вечером, и мы
      с тобой поболтаем.
      - Хорошо,- обрадовалась я.
      - Тогда до вечера,- он помахал рукой и ушел.
      Я встала с постели и направилась к холодильнику, намереваясь попить чего-нибудь холодного. Около столика я обнаружила пакет, с утра его не было. Я, разумеется, сунула туда свой нос.
      Пакет предназначался для меня. Кроме фруктов, сока и йогурта, там
      был учебник по анатомии, справочник по психиатрии под редакцией Снежневского
      и видеокассета с фильмом "Муха" с Д. Девис и Д. Голдблюмом
      в ролях, о чем свидетельствовала надпись на кассете. Втайне надеясь,
      что Д. Девис- женщина, и тогда мне будет легко сориентироваться,
      я положила кассету рядом с телевизором и вызвала сестру, чтобы она
      объяснила, как пользоваться видеомагнитофоном. Я видела его первый
      раз в жизни.
      Усвоив все, что нужно, я вернулась в кровать, предварительно обложившись всяческой едой, и решила отступить от рекомендаций Игоря Сергеевича в отношении телепередач.
      Я стала смотреть фильм и убедилась, что Милка опять права, у главного героя действительно есть какое-то легкое сходство с Сашей. Вспомнив о нем, я сказала сама себе:
      - Какой же он чудесный! Даже не верится, что за сутки можно так расположиться к человеку...
      * * *
      Я вышла из больницы только через неделю, но зато, благодаря стараниям
      врачей, мое лицо к этому времени приобрело более человеческие очертания.
      Почти каждый день ко мне приезжал Саша, за это время мы с ним успели
      сдружиться, и я радовалась, что судьба свела меня с этим замечательным,
      добрым человеком.
      Кроме Саши, у меня все время бывала Мила, а однажды приехала Ксанка.
      Но она так переживала из-за моего лица, все время пыталась плакать и боялась ко мне подходить, словно я заразная, что я попросила Милу больше не брать ее с собой.
      Иногда Мила и Саша пересекались у меня, и тогда моя подруга становилась любезной, томной, и даже голос ее звучал серебряным колокольчиком, чего я не могла себе раньше представить. Само собой, Эльдар в эти моменты для нее не существовал.
      Они оба постоянно веселили меня, холили-лелеяли, откармливализабивали холодильник всякой вкуснотой. Из-за лежачего образа жизни и усиленного питания, я вышла из больницы, прибавив пять килограммов, что, по уверениям подруги, мне очень шло.
      Приступы у меня больше не повторялись, но страшные сны продолжали иногда сниться. С Орловым я так и не поговорила, но чувствовала, что сейчас в этом нет острой необходимости. Я продолжила работать и учиться. Винституте быстро нагнала своих однокурсников, но общение у нас так и не складывалось, чему особенно способствовал мой внешний вид. Зато с Милой у нас теперь навсегда установилась любовь и взаимопонимание.
      Примерно пять раз в неделю в общагу приезжал Саша- меня выгуливать. Сначала удивляло то количество свободного времени, которым он располагал, но затем он пояснил, что вместе с сестрой владеет контрольным пакетом акций крупного сырьевого концерна, занимает должность вице-президента, но может появляться в офисе не чаще трех раз в неделю. Он возил меня на своей белоснежной иномарке по городу, а потом оставлял ее где-нибудь во дворе, и мы шли гулять по Москве, смеялись, дурачились, я ему рассказывала о себе, своей учебе, Милке, все забавные истории из общаги. Потом мы ехали в какое-нибудь кафе, причем я выбирала укромное местечко, где потемнее. Дважды Саша возил меня в Центральный научно-исследовательский институт стоматологии, хотя я могла добраться от общаги до института, который находился совсем рядом, пешком. В ЦНИИСе меня проконсультировал руководитель отделения восстановительной хирургии головы и шеи, профессор с удивительной фамилией Смельчаков, импозантный мужчина. Он рассказал, какие нужно сделать анализы, и назначил операцию на конец декабря.
      Как-то мы в очередной раз гуляли с Сашей по городу, я всю дорогу рассказывала про последние подвиги нашего Женьки Носова и не заметила, как мы оказались в районе Старого Арбата.
      - Ой, Саша,- вдруг вспомнила я,- а ведь здесь
      есть мой любимый дом.
      - Какой?- поинтересовался он.
      - Пойдем, покажу,- я схватила его за руку и потащила
      за собой.
      - Не беги так быстро, тут скользко,- предупредил он.
      Наконец мы оказались около величественного серого здания, которое я так давно не навещала.
      - Вот он,- показала я Саше дом и спросила:- Правда, красавец? Только он немножко грустный.
      - Как и ты.
      - Ничего я не грустная,- шутливо надувшись, сказала я,- просто я иногда бываю серьезная и сосредоточенная.
      - Я тоже,- согласился он, притянул меня к себе и поцеловал.
      Я стояла, утонув в его объятиях, посреди переулка, и мне казалось,
      что я могу простоять так целую вечность. Только отвечая на его поцелуи,
      я смогла, наконец, честно признаться самой себе, что уже давно по
      уши влюблена в этого красавца, меньше месяца назад появившегося в
      моей жизни.
      Когда я все-таки оторвалась от него, чтобы перевести дыхание, он, не отпуская меня, сказал:
      - Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
      Если бы он не держал меня так крепко в руках, я бы обязательно упала. У меня пропал голос, и я в недоумении уставилась на него. Саша гладил мое лицо и говорил:
      - Я никогда бы не подумал, что смогу влюбиться в девушку, которая еще совсем ребенок, но с тобой я чувствую себя живым и...- он замялся, подбирая слова,- счастливым... Ты ни на кого не похожа,- добавил он.
      - Это уж точно,- серьезно закивала я, вспомнив о своей только частично пришедшей в порядок физиономии.
      Саша рассмеялся:
      - Прекрати хулиганить, я объясняюсь тебе в любви, я ты меня смешишь!
      - Почему ты решил мне сразу сделать предложение, мы
      ведь всего месяц знакомы,- спросила я, преданно глядя на предмет
      своей любви.
      - Я загадал,- улыбнулся он,- в этом районе живет
      моя сестра. Поэтому когда ты повела меня к "своему дому",
      я решил, что если это окажется дом моей сестры, то я скажу тебе все
      прямо сейчас.
      - Значит, твоя сестра живет здесь? Как здорово! И мы можем зайти
      внутрь?- обрадовалась я.
      - Торопишься познакомиться с будущей родственницей?- съехидничал
      он.
      - Между прочим,- независимо сказала я, освобождаясь из
      его рук,- я еще не дала тебе окончательного ответа.
      Саша рассмеялся, а я отвернулась, сделав вид, что обиделась, и с томлением ожидала, когда он опять меня обнимет в знак примирения.
      - Хочешь, зайдем?- спросил он, разворачивая меня к себе
      и целуя в нос.
      - Честно?
      - Ну, разумеется,- закивал он.
      Мы вошли в подъезд, и я струсила.
      Пока Саша разговаривал с консьержем, я уже вся извертелась. Когда
      мы поднимались в лифте, я дернула его за рукав, желая привлечь к себе внимание.
      - Ты что?- удивился он.
      - Слушай, только ты не говори ей ничего про нас,- попросила
      я каким-то не своим голосом.
      - Так она уже знает...
      "Не повезло",- подумала я, жалко улыбнувшись ему в
      ответ.
      ГЛАВА 9
      Дверь квартиры Сашиной сестры оказалась незапертой.
      - Вот недотепа,- возмутился Саша, укоризненно качая головой.- Слушай,обратился он ко мне,- давай ее напугаем, надо
      Лидию раз и навсегда отучить от дурацкой привычки оставлять дверь открытой.
      Он тихонько вошел внутрь и потянул меня за собой.
      - Саша, давай лучше позвоним, нехорошо как-то получается,- почти беззвучно протестовала я, следуя за ним.
      Когда мы оказались в большом, светлом коридоре, по размеру больше, чем наша с Милой комната, примерно раза в три, мне стало не по себе. Я не могла понять, что со мной происходит, сердце учащенно забилось, засосало под ложечкой, я заволновалась, словно сдавала экзамен по какому-то трудному и неизвестному мне предмету. Ноги противно задрожали, в голове поплыл туман.
      "Господи, это уже было, все когда-то было: и этот свет, и этот коридор, и этот поющий голос". Я уже не контролировала себя, сознание удерживалось во мне каким-то чудом. Словно со стороны я видела, как медленно соскальзываю с мокрого каната, нельзя ни за что ухватиться, и под ногами разверзлась пропасть. За секунду до того, как я провалилась в страшное небытие, передо мной в легкой дымке появилось улыбающееся лицо молодой красивой женщины с голубыми глазами и белокурыми волосами...
      - Кажется, она приходит в себя, - голос у Саши встревоженный.
      - Бедная девочка, что же с ней такое?- спросил приятный, чуть хрипловатый голос женщины.
      - Не знаю, раньше подобное не случалось.
      - Ты должен узнать, что с ней,- голос женщины
      звучал почти жестко.
      Чья-то рука нежно убрала мои волосы со лба, и я открыла глаза, однако продолжала видеть все как через серое размытое стекло: только очертания и голоса.
      Я поняла, что лежу на диване, рядом со мной сидят Саша и
      женщина, которая показалась знакомой. Через несколько мгновений я поняла, что видела ее раньше, выходящей из подъезда. Только тогда она выглядела высокомерной и заносчивой, а сейчас- милой и доброй. Она смотрела на меня полными участия глазами, затем, увидев, что я пришла в себя, протянула мне руку:- Давай знакомиться, меня зовут Лидия.
      - Настя,- вяло ответила я на рукопожатие.
      - Замечательно, Настя. Настасья, Анастасия...
      она перебирала вслух все возможные варианты имени,- какое ты предпочитаешь?
      - Настя,- мир снова стал приобретать свои обычные очертания.
      - Договорились, но умоляю, не называй меня Лидой,
      она шутливо пнула Сашу в бок,- даже брат зовет меня только
      Лидией всю жизнь. Это единственное, с чем тебе придется считаться.
      Пока она произносила эти слова, я смогла ее хорошо рассмотреть. Да,
      она настоящая красавица: длинные каштановые кудри, с легкой небрежностью
      обрамлявшие ее точеное лицо, белая кожа с нежнейшим румянцем, огромные
      зеленые глаза, высокие тонкие брови, выразительный рот. Но она совсем
      не похожа на женщину, которую я видела перед собой прежде, чем потерять
      сознание!
      - Почему ты на меня так смотришь?- Лидия улыбалась, глядя
      на мое смущение.
      - Вы такая красавица...- я запнулась на секунду,
      но я думала, что вы голубоглазая блондинка.
      - Как же я могу быть блондинкой, ведь я его родная сестра,
      Лидия кивком головы указала на Сашу,- а он у нас жгучий брюнет.
      Она встала, подошла к брату и игриво потрепала его за волосы:
      - Да и глазками голубыми родители меня обделили, так что спасибо
      хоть волосы кудрявые достались. А почему ты думала, что я блондинка?
      - Когда я потеряла сознание в коридоре, мне в какой-то момент
      показалось, что я вижу женщину с голубыми глазами, и поскольку я никогда
      вас раньше не видела, то подумала, что вы и есть она, то есть она
      это вы,- я запуталась,- извините.
      - Ну что ты, зачем извиняться, это пустяки,- Лидия поднялась
      с кресла,- Настя, тебе уже лучше?
      - Да, намного, спасибо.
      - Тогда сидите здесь и не двигайтесь, а я вас стану угощать,
      как дорогих гостей,- уже в дверях она шутливо погрозила нам
      пальцем,- ни с места.
      Как только Лидия ушла, Саша развернул меня к себе и тихонько спросил:
      - Я идиот, да?
      - Почему еще?- испугалась я.
      - Ну, ведь это из-за меня ты так испугалась, что потеряла сознание?
      Не давая мне сказать ни слова, он обнял меня так, что громко хрустнуло в спине, но Саша меня не отпустил. Он целовал меня в макушку и называл "бедной девочкой", и, наконец, мне это надоело.
      - Больно,- сказала я, освобождаясь из его рук.
      - Прости меня, Настенька, я никогда больше не буду так пугать тебя,Саша смотрел на меня с такой нежностью и сожалением, что мне самой стало себя жалко.
      - Я вовсе не испугалась.
      - Разве?
      - Нет, мне на самом деле не страшно, когда ты со мной, я вообще ничего не боюсь,- я боднула его головой.
      - Но ведь ты потеряла сознание,- продолжал настаивать Саша, - и потом я слышал, перед тем, как упасть в обморок, ты закричала: "Мама, я боюсь!" Неужели ты этого не помнишь?
      - Нет...- я задумалась,- этого я не помню.
      Саша некоторое время смотрел на меня молча, а потом попросил:
      - Объясни мне, что с тобой происходит?
      - Иногда у меня бывают такие состояния, когда мне кажется, что
      я уже видела или переживала некоторые вещи, но при этом я раньше никогда не теряла сознания, и мне не было так плохо.
      - То есть тебе почудилось, что ты уже была здесь и видела
      мою сестру?- Сашины брови поползли наверх.
      - Мне показалось, что я раньше видела эту квартиру.
      Саша серьезно смотрел на меня, и я решила перевести все в шутку.
      - Все имеет научное объяснение, - я поманила Сашу пальцем
      и, когда он приблизился ко мне, таинственно зашептала:- Просто
      я жила здесь...
      Саша отпрянул от меня как от привидения.
      - Не бойся,- я старалась, чтобы мой голос звучал глухо,- это было в моей прошлой жизни.
      Саша рассмеялся и притянул меня к себе:
      - Чудо ты мое, "в прошлой жизни",- передразнил
      он,- не пугай меня так больше!
      Нашу идиллию нарушило появление Лидии, она успела переодеться в зеленое платье из тонкой шерсти, точно такого же цвета, как ее глаза.
      - Прошу к столу,- она была абсолютно серьезна,- Александр, ты можешь начинать хвалить меня прямо сейчас.
      - О, кулинар всех кулинаров!..- противно загундосил Саша.
      - Достаточно,- Лидия рассмеялась, взяла меня под руку,
      и мы все втроем торжественно прошествовали в большой зал, где в центре
      стоял сервированный стол.
      - Знаешь, Настя, на самом деле я не очень хорошо готовлю, поэтому
      предпочитаю, чтобы меня хвалили заранее, иначе потом не допросишься,доверительно сообщила мне Лидия, - и это обязательно должен делать мужчина,- она выразительно подмигнула мне.
      - Возьму на заметку,- вполголоса ответила я.
      Обеденный стол, за который посадила нас Лидия, был необычной, треугольной формы, поэтому мы все оказались сидящими друг напротив друга на довольно большом расстоянии.
      - Что будешь пить, Настя?- спросил Саша.
      - По случаю знакомства нужно пить шампанское,- ответила
      за меня Лидия, показывая глазами на бутылку "Дом Периньон".
      - Мне лучше не пить,- то ли пожаловалась, то ли поставила
      я в известность.
      Саша выстрелил пробкой в потолок, а мы с Лидией дружно взвизгнули и, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
      - За нас?- спросила Лидия, чуть приподнимая бокал.
      - За знакомство!- предложила я.
      - За нас, за знакомство и за любовь,- подытожил Саша, и мы звонко чокнулись.
      Лидия взяла мою тарелку и стала наполнять ее всевозможными деликатесами. Надо сказать, что на столе, кроме холодных закусок, сырых овощей и фруктов, ничего не было, и я удивилась. Первый раз в жизни сидела за праздничным столом, где не было салата "Оливье" и вообще самых разных салатов.
      Вначале я стеснялась, но Лидия быстро ликвидировала мое смущение,
      положив мне на тарелку внушительный кусок осетрины и два больших бутерброда, щедро намазанных черной икрой.
      - Хочу выпить за моих прекрасных дам,- произнес Саша,
      утолив первый голод,- я, как единственный мужчина, в таком
      окружении любви и тепла, просто как на пляже в Калифорнии. За вас,
      милые девочки!
      Мы с Лидией легко и с удовольствием поддержали его, я выпила бокал до дна, не торопясь, с наслаждением смакуя приятных разбегающихся ежиков во рту.
      - Первый и последний,- сказала я, чувствуя себя захмелевшей.
      - Поддерживаю,- неожиданно сказала Лидия и тоже отставила
      свой бокал,- теперь пьем только сок.
      - Один вино не пью,- тотчас отозвался Саша и присоединился
      к нашей компании.
      Тут началось настоящее веселье, все дурачились, рассказывали забавные истории. Особенно я и Лидия надрывались от хохота, когда Саша объяснял пантомимой пословицу: "У семи нянек дитя одноглазый".
      Потом нам с Сашей пришлось изображать фигурное катание, и мы с ним рухнули на пол после того, как Саша пытался продемонстрировать поддержку. Я смеялась до слез, мне было до неприличия хорошо в компании этих замечательных людей.
      Когда Саша вышел курить на балкон, Лидия сказала мне:
      - Я рада, что вы зашли ко мне. Ты мне очень нравишься, и... Сашку
      я таким счастливым видела, только когда были живы наши родители,
      у Лидии задрожал подбородок.
      - Не надо об этом, Лидия,- я старалась не смотреть ей
      в глаза, - наверное, тебе это очень тяжело?
      Она легким движением поправила мне упавшие на лицо волосы:
      - Ты добрая, милая девочка, рядом с тобой ему хорошо. И главное,Лидия выразительно посмотрела на меня,- помни, что он влюблен в тебя, а это...- она развела руками,- хотя я должна тебя предупредить, что раньше он любил одну девушку, которая фактически была его женой, поэтому волей-неволей он постоянно будет сравнивать тебя с ней, и все сравнения должны быть в твою пользу. Ты понимаешь, о чем я говорю?
      - Посмотри на меня, Лидия, на мое лицо, разве могут быть какие-то сравнения в мою пользу?- мне захотелось разреветься.
      - Какая же ты наивная, -Лидия улыбнулась, - если он
      влюбился в тебя, когда ты была вся в шрамах и с переломанным носом,
      значит, он не по лицу тебя станет с ней сравнивать.
      - А как же?
      - Он говорит о тебе, как об умной, упрямой, порой ехидной, но
      нежной и наивной девочке.
      Я смотрела на Лидию, и ее слова казались мне приятной музыкой.
      - Поэтому как подруга и как женщина хочу дать тебе совет
      не спи с ним до свадьбы.
      На меня словно вылили ушат холодной воды.
      - Я не хочу говорить об этом.
      - Извини, не хотела тебя обидеть,- смутилась Лидия,
      я просто советую... как лучше.
      Я молча кивнула.
      - Извинения принимаются?- переспросила она.
      - Да.
      - Тогда я пойду покурю, а то братец что-то не возвращается.
      Оставшись одна, я размышляла над словами Лидии, и вдруг подумала:
      "Откуда она знает, что Саша сделал мне предложение, ведь он
      только сегодня решил..." Эта мысль еще вертелась у меня в голове,
      но ни к какому определенному выводу я так и не пришла. Я начала более
      внимательно изучать комнату, чтобы как-то отвлечь себя от ненужных
      мыслей, но в этот момент Саша с сестрой вернулись.
      - У нас для тебя маленькое, но приятное сообщение,- весело подмигнула мне Лидия, всем своим видом выражая: "Ну, что я тебе говорила!"
      Саша протянул мне колечко, сплетенное из голубой проволоки:
      - Примерь, пожалуйста.
      Я надела его на безымянный палец, и оно пришлось точно впору.
      Саша поцеловал меня на глазах у сестры и сказал:
      - Это не простое колечко, я дарю его тебе как знак нашей помолвки
      и торжественно обещаю перед свадьбой заменить на изысканное и подходящее
      для тебя.
      - Да, на помолвку обычно дарят кольца с бриллиантами,
      засмеялась Лидия,- хоть ты и мерз полчаса на балконе, чтобы
      из какой-то проволочки скрутить колечко, все же лучшие друзья девушек
      бриллианты,- она кивнула мне головой, призывая поддержать ее.
      Но я в этот момент меньше всего думала о драгоценностях, я смотрела
      в голубые глаза моего прекрасного мужчины и знала, что мне никто на
      свете не нужен, кроме него.
      - Не хочу другого кольца,- тихо сказала я.
      - А я не хочу никого, кроме тебя,- Саша стал
      таким серьезным, что даже Лидия перестала улыбаться, - я тебя
      люблю, моя маленькая девочка, и хочу, чтобы ты стала моей женой.
      Ты согласна?
      - Конечно,- выдохнула я, не задумываясь.
      - Лидия, будь свидетелем,- призвал он.
      - Непременно,- проворковала Лидия, протягивая
      нам наполненные шампанским бокалы,- ну, за вашу помолвку!
      - И за будущую свадьбу,- добавил Саша.
      Мы выпили, и Саша поцеловал меня. Этот поцелуй был вторым
      и самым долгим поцелуем с любимым в моей жизни. Я даже не заметила,
      как из моих рук выскользнул пустой бокал, упал на пол, но не разбился.
      Я только услышала хруст под ногой у Саши, и Лидия сказала:
      - На счастье!
      Когда я наконец смогла оторваться от Саши, то увидела,
      что Лидия смотрит на нас и глаза у нее блестят от слез. Она подошла
      к нам, поцеловала меня и Сашу и сказала:
      - Поздравляю вас, ребята, но только свадьбу
      не откладывайте!
      - Ну, вот сдаст Настя экзамены, настанут каникулы, она
      сделает операцию и тогда... - начал объяснять Саша трудности
      женитьбы на студентке-первокурснице.
      - Да вы что, сегодня только 23 октября, больше трех
      месяцев ждать придется? Нет, я так не согласна!- запротестовала Лидия. - Вкои-то веки собралась у брата на свадьбе погулять, и столько времени впустую тратить?
      - Послушай, я тебе уже сказал,- Саша шутливо нахмурился,- если бы все зависело от меня, то я готов хоть сейчас,- он прижал меня к себе,- а то девушка упрямая, малопредсказуемая, вдруг она завтра меня вообще забудет, что я тогда буду делать?
      Он, естественно, пошутил, но меня всю передернуло от страха.
      - Значит, так,- начала загибать пальцы Лидия,
      если так обстоят дела, то я тебя не слушаю, а обращаюсь непосредственно
      к Насте. Ты бы хотела выйти замуж еще до нового года?
      - Да,- немедленно согласилась я.
      - Отлично,- обрадовалась Лидия, так, словно сама собиралась выходить замуж.- Аты бы хотела выйти замуж после операции, став настоящей красавицей?
      - Конечно,- мне начал нравиться Лидин азарт,
      с каким она торопилась все устроить.
      - Ну, тогда ровно через месяц вы поедете отсюда во Дворец бракосочетания,- тон Лидии не допускал возражений.
      Мы с Сашей переглянулись.
      - Ускорение сроков операции и свадьбы беру на себя,
      Лидия сделала эффектную паузу и поправила прическу выразительно-соблазнительным жестом.
      "Наверное, никто не сможет перед ней устоять!"
      подумала я о будущей родственнице совершенно без зависти.
      ГЛАВА 10
      Когда через неделю Саша вез меня в клинику на операцию, я вдруг осознала, что с момента нашего знакомства с Лидией события моей жизни стали раскручиваться стремительно, как в кино...
      На следующий день после визита мы с Сашей поехали во Дворец бракосочетания и подали заявление. Удивительно, но без всякой очереди, волокиты и взяток мы смогли заказать собственную свадьбу на 15 декабря.
      По настоянию ставшего женихом Александра я уволилась с работы и переехала из общежития в снятую им для меня квартиру на Малой Пироговской улице. Правда, вначале он настаивал, чтобы я жила в одной из комнат его собственной квартиры, но я не хотела настолько торопить события, и Саша тактично со мной согласился, раз уж все равно каждый вечер мы с ним проводим вместе.
      Так как мое новое жилище находилось в трех минутах ходьбы от общежития, моя "милая Мила" практически устроилась у меня на временное поселение, чему я была несказанно рада. Мы с ней болтали о превратностях судьбы, о жизни, о моей будущей свадьбе, и подруга искренне за меня радовалась. Единственное, в чем мы с ней не согласились,- Мила на дух не выносила даже простого упоминания о сестре моего возлюбленного.
      Лидия звонила почти каждый день, чтобы просто поболтать, или звала проехаться с ней по магазинам. При этом она обязательно покупала мне какой-нибудь маленький, но изысканный подарок, от которого никогда не хватало духа отказаться: перчатки из нежнейшей лайки, необычной расцветки тонкий шелковый шарфик от Эрме, черепаховая заколка для волос из антикварной лавки, записная книжка в обложке из кожи ящерицы с золотым вензелем "Н".
      Я с восторгом хвасталась дома перед Милой подарками Лидии и ее добрым, сестринским вниманием ко мне, а подруга недобро щурилась, но молчала. Однако я знала, что в силу своего характера Мила не расположена к долгому молчанию, и ждала, чем все это кончится. Было даже приятно, что Мила ревнует меня к Лидии, и я немного подтрунивала над ней.
      В это время я просто упивалась своим счастьем, казалось,
      у меня есть теперь все- мужчина, который любит меня и балует, искренняя, любящая подруга Мила, будущая родственница- Лидия, красивая, умная, тонкая, элегантная женщина, я хотела быть похожей на нее.
      Сейчас я готовилась к одному из важных шагов на моем пути к счастьюоперации. Яочень ждала ее, хотела стать красивой не столько для себя самой, сколько для того, чтобы Саша мог мною гордиться.
      - Котенок, - Сашин голос прервал мои размышления,- мы уже приехали.
      - Так быстро...- я улыбнулась.- Давай посидим немного в машине?
      Саша отстегнул ремень безопасности и придвинулся ко мне поближе:
      - Почему у тебя такие грустные глаза, малышка?- спросил
      он ласково-ласково.
      - Мне не хочется тебя отпускать,- я вздохнула,
      хочется наглядеться на тебя на месяц вперед.
      - Перестань говорить глупости. Все будет хорошо, ты через две
      недели выйдешь отсюда, а я стану все время тебя навещать. Как тогда, помнишь?
      - Нет, - решительно отстранилась я,- не хочу, чтобы
      ты опять любовался мной в кровавых корках и гипсе, поэтому очень прошу- не приезжай, пока я окончательно не стану красавицей. А меня пусть навещают Лидия и Мила. Мы уже с ними договорились. Хорошо?
      Саша улыбнулся:
      - Ладно, глупышка, пусть будет как ты хочешь. Но не забывай,
      что я люблю тебя всякую, и в гипсе тоже.
      Он достал мои вещи, и мы прошли внутрь.
      Лечащий врач уже ждал нас внизу.
      - Здравствуйте, здравствуйте, Анастасия. А вы, Александр Владимирович, прощайтесь здесь, в отделение мы пойдем с барышней вдвоем.
      Саша передал мне пакет с вещами, поцеловал и тихонько прошептал на ухо:
      - У меня есть для тебя небольшой подарок, специально для данного случая. Пообещай, что откроешь его только в палате,- он достал из внутреннего кармана пальто небольшую, празднично упакованную коробочку.
      - Клянусь!
      - Ну иди, моя хорошая, и не грусти,- он еще раз поцеловал меня.
      Я махнула ему рукой и поспешила за доктором. Войдя в палату, бросила пакет с вещами на стул и сразу же сорвала блестящую обертку с подарка.
      В коробочке лежал маленький сотовый телефон и записка:
      "Ты сможешь поговорить со мной, как только тебе захочется. Первая кнопка запрограммирована на мой сотовый. Целую.
      Жених.
      Р. S. Номер телефона не сообщаю, чтобы кто попало не звонил. Это прямая любовная линия".
      * * *
      Весь день перед операцией я думала только о том, что же произойдет
      со мной завтра. Вечером я стояла перед зеркалом, изучая шрам и кривой
      нос, и пыталась представить, как я стану выглядеть через некоторое
      время.
      За этим занятием меня застал неожиданно вошедший в палату профессор
      Смельчаков.
      - Здравствуй, Анастасия, все в порядке?
      - Здравствуйте, Иван Александрович. Яочень волнуюсь, но это,
      наверное, нормально?- я посмотрела ему в глаза.
      - Тебя беспокоит операция, это вполне естественно.
      - Я не знаю, смогу ли сегодня уснуть.
      - Уверяю тебя, Настя, сегодня ты отлично выспишься, немного позже
      тебе дадут легкое снотворное,- он уже собирался уходить, но
      я остановила его вопросом.
      - Иван Александрович, вы мне рассказывали, что в среднем через
      десять дней после операции мне снимут гипс с носа, и еще через две
      недели должны сойти синяки вокруг глаз. А может случиться что-то непредвиденное, и я не буду в форме к пятнадцатому декабря?- эта мысль меня очень волновала, весь день я считала и пересчитывала дни, которые придется провести в больнице. Я категорически не хотела закрывать свадебной фатой отекший нос и прятать под слоем грима синяки.
      - Не волнуйся, девочка, будем надеяться, что все получится, как
      мы планируем, хотя ты понимаешь... В таких случаях можно говорить
      лишь о приблизительных сроках, все зависит от большого количества факторов...
      Я внимательно выслушала короткую лекцию о заживлении ран, успокоилась и попрощалась с профессором до завтра.
      После его ухода я достала сотовый телефон, набрала единичку и стала ждать, когда услышу голос самого прекрасного мужчины на свете. Трубку не брали долго.
      - Да?- наконец услышала я.
      - Привет, я по тебе уже соскучилась.
      - Тогда почему ты мне целый день не звонила?
      - Не знаю, днем не хотелось отрывать тебя от дел, а сейчас ищу психологической поддержки, потому что волнуюсь,- я чувствовала, что на самом деле готова разреветься.
      - Чего ты боишься, маленькая?- мне казалось, я вижу ласковые Сашины глаза.
      - Всего... Операции, наркоза. Но больше всего боюсь, что не успею приобрести человеческий вид к нашей свадьбе, поэтому я хочу, чтобы ты пообещал мне... Если что-то будет не так, как я предполагаю, то мы отложим свадьбу.
      - Настя, все произойдет, как ты скажешь, но если ты действительно хочешь и ждешь этого, наша свадьба обязательно состоится...
      Его голос журчал как ручей, он убаюкивал меня, проникал в каждую клеточку моего тела, парализовывал мою волю, и я слышала только его, верила только ему, чувствовала его совсем рядом. Если бы он сейчас вошел
      в мою палату, я бы совсем не удивилась. Не было на свете ничего естественней, чем неожиданное появление возлюбленного в моей жизни.
      - Настя, почему ты молчишь?- Саша говорил громко, почти
      кричал, и я вынырнула из сладкого ступора.
      - Нет, нет, нет, я просто задумалась,- я подошла к окну,- скажи, где ты сейчас находишься?
      - Я сижу в машине на Садовом кольце, специально остановился,
      чтобы поговорить с тобой.
      - А куда едешь?
      - Сначала заскочу к Лидии, а потом домой. Кстати, она передает
      наказ, чтобы ты настроилась на операцию и проявила характер, тогда
      тебя скорее выпишут.
      - Привет ей от меня, скажи, что буду сильной,
      я всхлипнула.
      - Не грусти, Котенок,- я чувствовала, что он улыбается,- завтра я очень жду твоего звонка.
      - До завтра,- я выключила телефон.
      За окном совсем темно, как зимой. Одинокие фонари почти не освещали улицу, моросил дождь. Я прислонилась лбом к стеклу и долго вглядывалась в пустую улицу, вдруг мне пришла в голову мысль загадать желание.
      "Если первая проехавшая машина будет белого цвета, как
      у Саши, то все обойдется". Как только я додумала фразу до конца, редкие машины на улице и вовсе перестали ездить.
      Почти минуту я не отрывала взгляда от освещенного пятачка внизу.
      За спиной скрипнула дверь, я оглянулась и увидела медицинскую сестру, она принесла маленький стаканчик с водой и две таблетки.
      - Это снотворное, выпейте, пожалуйста, и ложитесь в постель. Сейчас к вам придет лечащий врач.
      Бросив последний взгляд на улицу, я неохотно подчинилась.
      Через минуту я уже лежала в постели, но спать совершенно не хотела.
      Ко мне зашел молодой доктор, он завтра должен ассистировать профессору на операции.
      - Все в порядке, Настя?- профессионально-участливо поинтересовался он.
      - Конечно,- я вежливо улыбнулась и подумала, что чуть
      больше полутора лет назад уже слышала те же самые вопросы. Но тогда
      я не знала, кто я и что со мной станет дальше. Сейчас же я готовилась
      к новой и самой прекрасной полосе своей жизни, уверенная, что впереди
      у меня все только самое лучшее.
      Врач сказал мне еще несколько ободрительных фраз, пожелал спокойной ночи, все это я слушала, уже борясь со сном.
      Неожиданно мне приснился один из моих старых кошмаров, о которых я почти забыла.
      Опять бушующее море, мокрая палуба неизвестного судна, и я пытаюсь удержаться рукой за какой-то металлический предмет. Меня окатывает с головы до ног соленой водой, я задыхаюсь и не могу кричать. Внезапно вижу необыкновенно похожую на меня девушку, лежащую на палубе. Я слышу, как она не кричит, а скорее стонет:
      - Помогите!
      У нее разжимаются пальцы, и прежде, чем очередная волна уносит ее в море, девушка оборачивается, и я смотрю ей в лицо- такое знакомое и одновременно чужое.
      - Паа-паааа!- визг, от него хочется зажать уши. И как только она исчезает за бортом, уже я сама камнем иду ко дну в мутной серо-зеленой воде и чувствую, как разрываются легкие от невозможности сделать вдох. И я знаю, что еще мгновение, и вода хлынет в мои легкие.
      Вздрогнув от страха всем телом, я проснулась и долго не могла сориентироваться.
      Когда наконец я пришла в себя, первой моей мыслью было желание схватиться за телефон и немедленно позвонить Саше. Но потом я успокоилась и решила, что достаточно сильна, чтобы самой справиться со своими проблемами. Я честно сосчитала до ста, и мне сделалось чуточку легче.
      - Все это глупости!- уверенно сказала я себе.
      Бред воспаленной фантазии. Теперь начинается новая жизнь, и все кошмары я оставлю в прошлом.
      Я встала и пошла умываться, замерла на несколько секунд у зеркала, потом брызнула водой на собственное изображение.
      - Скоро я навсегда забуду это лицо, и страхи исчезнут
      вместе с ним.
      - Совершенно верно,- услышала я подтверждение своих мыслей из уст лечащего врача,- скоро ты станешь настоящей красавицей.
      "Если бы вы только знали, какие мне снятся сны!"- подумала я, но вслух ничего не сказала.
      - Ты готова, Анастасия?
      - На все сто,- я старалась казаться смелой и решительной,
      хотя внутри поджилки тряслись от страха.
      - Тогда иди в палату и жди,- доктор улыбнулся,
      ты у нас первая в очереди за красотой.
      Ждать пришлось совсем недолго. Буквально пять минут я еще потискала телефон, а потом спрятала его в стол, чувствуя, что он превращается для меня в настоящее наваждение. В этот момент за мной пришли.
      Страшнее всего было, когда меня везли на каталке в операционную, я считала про себя и все время сбивалась, меня знобило от страха, и самые неожиданные мысли возникали в голове и тут же пропадали, ускользая в неизвестном направлении. Когда я оказалась на столе, со мной заговорил анестезиолог.
      - Ну что, голубка, какой хочешь сон- голубой или розовый?- спросил он басом.
      - А можно белый?- я пыталась шутить, чувствуя легкое прикосновение
      иглы к коже.
      - Конечно, дорогая, как скажешь,- он стал тихонько насвистывать "Красоток кабаре",- спи, дорогая, проснешься- себя не узнаешь.
      Это была последняя фраза, которую я слышала. Я летала над ледяными скалами, взмывая к ослепительно белому небу с нежно-голубыми облачками, парила высоко-высоко. Апотом камнем падала вниз, врезаясь в прозрачную воду, теплую, как парное молоко, и ласковые струи обтекали меня со всех сторон. Под водой я тоже летала- открыв глаза и словно пропуская через себя весь этот белоснежно-призрачный мир.
      Вокруг звучала музыка, я чувствовала ее каждой клеточкой своего существа и танцевала в воздухе. Неожиданно сверху раздалось соло на трубе, оно звучало все громче и громче, пока не превратилось в голос.
      - Просыпайся, красавица!
      Меня легонько похлопали по щеке, и я открыла глаза. Боли совсем не чувствовала, но что-то мешало смотреть вперед, какое-то размытое серое пятно.
      - Уже все?- тихо спросила я, удивляясь тому, как противно
      звучит мой голос, я отчаянно гнусавила.
      Я увидела перед собой лицо Ивана Александровича, он внимательно смотрел на меня.
      - Это гипс?- я попыталась протянуть руку, чтобы проверить свое предположение.
      При неосторожном движении я почувствовала резкую боль, словно мне выстрелили прямо в лицо. Ощущение такое, будто мое лицо натерли на мелкой терке.
      - Больно-о-о!- закричала я, даже не подозревая, что могу так вопить, едва придя в себя.
      - Ну, ну,- ласково сказал профессор,- не так уж
      и больно, сейчас тебе сделают укольчик, и все пройдет. А вот повязку
      пока руками не трогай. Будешь слушаться, быстро снимем с носа гипс.
      - Хорошо,- я убрала руку, стараясь не шевелиться.
      - Вот и славно, сейчас поедешь в палату,- Иван Александрович подмигнул мне,- такую красавицу из тебя сделали- прелесть просто!
      - Да-а-а,- мечтательно протянула я, чувствуя, что меня
      снова клонит ко сну. Глаза сами собой съезжали к носу, словно желая проверить его присутствие.
      - Поспи, поспи, красавица,- пробасил над моим ухом анестезиолог, я уже издалека слышала, как он говорит профессору:
      - Иван Александрович, какая малышка шустрая, обычно все после
      наркоза двух слов связать не могут- заторможенные, сонные,
      а эта- ну просто как огурчик!
      - Молодец девочка,- согласился с ним Смельчаков.
      И я уснула, преисполненная гордости от их похвал. В себя пришла уже
      в послеоперационной палате. Чувствовала вялость, лицо болело. Я предприняла попытку встать, но это не удалось. Я услышала, как кто-то тихонько подошел к моей кровати. Я открыла глаза и увидела медсестру, она аккуратно поставила мне градусник.
      - Хотите чего-нибудь?- спросила она.
      - Воды,- попросила я.
      - Только не пейте много,- предупредила она, увидев, как
      жадно я приникла к трубочке.
      - Да, и еще... У меня в столе сотовый телефон, дайте, пожалуйста,
      я хочу позвонить,- несмотря на гнусавость и общую вялость,
      я говорила почти с командными интонациями.
      Саша снял трубку после первого же звонка.
      - Привет,- сказала я, старательно выговаривая каждую букву, и, хотя получилось что-то типа "бдивет", Саша сразу понял, что это я.
      - Маленькая, как ты себя чувствуешь?- спросил он взволнованно.- Ты так долго не звонила.
      - Нормально,- ответила я,- говорить тяжело, и голова
      болит немножко,- я тебе завтра позвоню, ладно?
      - Поправляйся скорее, я тебя целую много-много раз. До свидания!
      Я положила телефон под подушку, закрыла глаза и попыталась представить себе Сашу, даже не столько Сашу, сколько нашу встречу после больницы.
      Дойдя до того момента, когда я легко сбегаю по ступенькам к возлюбленному, а он простирает ко мне руки, и на его лице восторг и удивление, я заснула, полная приятных мыслей.
      На следующее утро проснулась только к врачебному обходу, приняла очередную порцию комплиментов от профессора и получила разрешение вставать и ходить по палате в сопровождении медсестры или кого-нибудь из родственников.
      Сразу после обхода я попыталась приподняться и посидела на кровати. Затем, цепляясь за выступающие предметы, добралась до двери, где столкнулась с Милой.
      - Ты куда?- строго спросила она, ничуть не удивляясь моему внешнему виду.
      - В туалет.
      - Я с тобой,- не терпящим возражения тоном произнесла подруга.
      Она взяла меня под руку, и мы чинно прошествовали в дамскую комнату. Оказавшись у большого зеркала, я остановилась и посмотрела на свою вновь обретенную красоту. Если бы Милы не было рядом, возможно, я упала бы в обморок.
      - Мамочки мои!- с ужасом прошептала я, глядя на белый треугольник своего загипсованного носа с торчащими из ноздрей кровавыми тампонами, черные синяки под глазами, огромную кровавую корку на лбу и чуть меньшую на щеке.
      - А чего ты хотела?- совершенно искренне отреагировала подруга.- Ты окружающих вообще-то видела? Многие хуже тебя в сто раз выглядят, а ты вон уже бегаешь... и кожа розовенькая.
      - Интересно, сколько времени я буду ходить с таким лицом?прогнусавила я.
      - Не боись, через месяц станешь как новая,- убедительно
      сказала Мила.
      Однако я и представить себе не могла, что даже через полтора месяца приобрету более или менее сносный вид. Я запаниковала.
      - Нужно позвонить Саше, чтобы он забрал заявление из загса, я категорически отказываюсь выходить замуж...- простонала я, хватаясь за телефон, когда мы с Милой вернулись в палату, и она заботливо запихнула меня в постель.
      - Вот еще глупости,- раздалось от двери.
      Мила хмыкнула над моим ухом, я обернулась и увидела Лидию с огромным букетом бело-розовых лилий.
      - Привет, Настенька, это от Александра,- она протянула
      мне цветы, ища глазами, куда можно их поставить, а затем просто положила букет мне на кровать,- а это лично от меня,- она поставила на стол пакет.
      Я взяла цветы в руки и попыталась представить себе, как они пахнут.
      - Здравствуйте,- неожиданно вежливо поздоровалась Мила, привлекая к себе внимание гостьи.
      - Здравствуйте,- небрежно бросила Лидия, вероятно,
      думая, что разговаривает с медсестрой,- вы не могли бы
      оставить нас одних?
      - Ну, разумеется,- сладеньким голосом ответила Мила.
      Я решила задушить конфликт в зародыше.
      - Лидия, это моя подруга Мила, мы с ней раньше жили в одной
      комнате в общежитии,- представила я Милу.
      - Лидия,- сразу изменив тон на ласково-дружелюбный, проворковала моя будущая родственница, - я сестра Александра.
      - Как тебе мое лицо?- спросила я Лидию.
      - Если честно- впечатляет, но ты должна нацелиться на скорейшее выздоровление и думать о предстоящей свадьбе, - Лидия была очень серьезна,чем меньше ты думаешь о том, какое у тебя лицо, тем быстрее все пройдет.
      - Я согласна с Лидой,- кивнула Мила с приятной улыбкой,
      а я про себя отметила, что скорее всего подруга умышленно это сделала.
      Ведь я много раз говорила ей, что Лидия настойчиво просила не называть
      ее Лидой.
      - Лучше Лидия,- заметила "моя родственница" довольно
      сухо,- предпочитаю, чтобы меня так называли.
      - Конечно, конечно,- легко согласилась Мила, - я
      не знала, извините, Лидия. Лида- это слишком по-домашнему,
      а Лидочка- секретарский какой-то вариант, я поняла свою ошибку,нахально добавила она.
      Лидия посмотрела на Милу так, словно хотела испепелить ее
      взглядом. Губы сжались в тонкую линию, я испугалась, что сейчас она
      скажет что-нибудь крайне неприятное.
      - Что ты принесла, Лидия?- поспешила я разрядить
      обстановку.
      - Журналы,- произнесла она так, словно выпустила
      пар,- журналы со свадебными платьями. Чтобы ты выбрала себе
      что-нибудь подходящее. Пора уже готовиться к свадьбе.
      - Не рано ли?- переспросила Мила, полная живого
      участия.
      - В самый раз,- явно огрызнулась Лидия.
      - Как скажете,- ядовито поддакнула Мила.
      - Настенька, у меня дела, я забежала на минутку,
      обратилась ко мне Лидия так сладко, что мне даже стало не по себе,
      но я еще обязательно зайду.
      Лидия легко поцеловала меня в уцелевшую щеку и, уходя, сказала:
      - На одном из журналов я написала номер своего сотового,
      звони в любое время, - она послала мне воздушный поцелуй и удалилась,
      не попрощавшись с Милой.
      Как только она вышла, я набросилась на Милку:
      - Общительная ты моя, что она тебе плохого сделала?
      Зачем понадобилось доводить ее до белого каления?
      - Ну, извини, не сдержалась,- напустив на себя
      несчастный вид, жалобно прозвенела подружка,- но знаешь, Сашка
      у тебя, возможно, и прекрасный, но вот сестрица у него
      та еще фигура.
      - Фигура у нее замечательная, нам с тобой не чета,
      съязвила я, чувствуя, что возвращается хорошее настроение и бодрое
      расположение духа, несмотря на недавний скандальчик.
      - Мне на ее фигуру наплевать с высокой колокольни, я
      сама девушка- хоть куда, - решила обидеться Мила, но потом передумала,- поверь моему внутреннему чутью- твоя Лидка- редкостная стерва, у нее это на лбу написано.
      - Оставь ты ее в покое, она совершенно нормальная, просто
      слегка надменная с посторонними.
      - Ты еще вспомнишь мои слова,- назидательно
      сказала Мила,- но вообще-то пошла она к черту, она тебе
      пока еще никто. Давай лучше поболтаем о чем-нибудь приятном,
      Мила мечтательно закатила глаза.
      - Хорошо, только сначала поставь цветы в вазу,
      согласилась я.
      Мила мгновенно организовала самодельную вазу из пластиковой бутылки, и мне пришлось расстаться с букетом. Но Мила тут же сунула мне в руки журнал со словами:
      - Я подумала, лучше уж я тебе помогу выбрать свадебное платье, эта фифка все равно ничего хорошего посоветовать не сможет.
      Я сначала отнекивалась, но как только открыла журнал на первой странице, то забыла обо всем...
      Некоторое время мы с Милой восторженно и зачарованно вздыхали,
      а потом привыкли к красоте платьев и невест и даже пытались критиковать фасоны, которые, как нам казалось, мне не подойдут.
      Оторваться от этого занятия не было никакой возможности.
      Платья, фата, перчатки, туфельки- все необыкновенно красиво, но самое большое впечатление произвели на меня композиции из цветов- лилии, фиалки, розы, украшения для платьев, фаты, волос, свадебные букеты и, конечно же,флер-д'оранж- нежнейшие цветки апельсинового дерева.
      Мне нравилось быть невестой, я чувствовала себя Золушкой, которая собирается на бал.
      В самый разгар нашего с Милой обсуждения нарядов в палату заглянул профессор.
      - Приятно наблюдать за вашими занятиями,- сказал он, подходя ко мне для осмотра.
      - Мне самой приятно,- прогнусавила я, смутившись.
      - Если будешь так активно себя вести, придется выписать тебя раньше срока,- пообещал он мне.
      - Правда?- я так и вспыхнула от сильной радости.
      - Разумеется, все как ты захочешь. Будет желание, выпишем. Нет. Еще подержим в стационаре,- теперь уже сдержанно сказал Иван Александрович,- но только посещениями злоупотреблять не стоит.
      - Все поняла, профессор, меня уже здесь нет,
      сразу отреагировала Мила.
      - Вы можете еще немного посидеть, но недолго, чтобы не переутомлять Анастасию,- милостиво разрешил он, и от звука его бархатного голоса любвеобильная моя Мила тут же вся затрепетала до самых кончиков ресниц.
      - Какой мужчина,- почти простонала она, когда Смельчаков вышел.- Все, мне пора,- засобиралась она через секунду.
      - Куда это ты,- удивилась я, - мы же еще ни о чем
      не поболтали?
      - Мне срочно нужно проконсультироваться насчет пластики носа,ответила подруга, продолжая зачарованно смотреть на дверь, по-видимому, пытаясь восстановить внутренним взором образ профессора.
      - Ты еще вернешься?- спросила я без всякой надежды.
      Мила молча кивнула и вышла из палаты.
      "Милая, неисправимая Мила",- подумала я, продолжая
      листать журналы.
      Через четверть часа, когда я закончила рассматривать один журнал и принялась за второй, в палате снова объявилась подружка. Она радостно защебетала.
      - Иван Александрович сказал, что у меня замечательный носик, очень аккуратной формы, и операция мне совершенно не нужна, но зато я у него узнала про татуаж.
      - Про что?- не расслышала я.
      - Ну, можно сделать себе цветную татуировку, которая исчезнет через два года. Представляешь- любую, в любом месте! А еще можно косметическую татуировку. Вот прелесть какая!
      Я с подозрением посмотрела на Милу.
      - Что здесь особенного?- перехватив мой взгляд, заявила она.- Ты могла бы, например, сделать себе какую-нибудь татуировку в качестве свадебного подарка мужу.
      - Зачем?
      - Ты что? Знаешь, как твой Шурик обрадуется, если ты ему к свадьбе какой-нибудь цветок на плече выбьешь в доказательство своей вечной любви. Это сейчас очень модно, и потом- довольно необычно.
      - Нет, для татуировки я еще не созрела.
      - Очень зря,- Мила собралась уходить,- ну
      ладно, ты все-таки подумай об этом.
      В дверях она, как всегда, застыла и мечтательно произнесла:
      - Я бы не отказалась от разноцветной бабочки на попе, и чтобы
      она при ходьбе еще крыльями махала...
      - Вот красота-то будет,- поддержала я ее.
      - И не говори!
      ГЛАВА 11
      Я провела в больнице ровно двадцать пять дней. На двенадцатые сутки мне сняли гипс, и я могла полюбоваться своим новым прямым носиком без шрамов. Еще через неделю со лба и щеки отвалились ужасные кровавые корки, и под ними оказалась нежная розовая кожица. Увидев меня в новом свете, Мила заявила, что я стала похожа на "юного поросеночка", а Иван Александрович заверил, что уже можно выписываться.
      Однако я упорно продолжала отсиживаться в клинике, ждала, когда пропадут синяки вокруг глаз. Каждое утро я первым делом бежала к большому зеркалу в надежде, что последние желтые разводы исчезли с нижних век.
      Но, честно говоря, я больше капризничала. И еще...
       Я ОЧЕНЬ СЕБЕ НРАВИЛАСЬ!       Впервые в жизни мне доставляло удовольствие смотреться в зеркало,
      я находила себя весьма симпатичной особой. А когда Лидия привела визажиста, чтобы потренироваться перед свадьбой, я почувствовала себя просто супермоделью. Оказалось, что макияж может творить чудеса!
      Каждый день ко мне заходила Мила, примерно раз в три дня приезжала
      Лидия. Они обе, не сговариваясь, выражали недовольство тем, что я
      упорно отказываюсь встречаться с Сашей до полного исчезновения синяков.
      Скучая, я разговаривала с ним по десять раз в день по телефону, но
      как только он начинал намекать, что хочет навестить меня в больнице,
      притворно злилась и категорически запрещала ему приходить, чувствуя
      себя хозяйкой положения.
      Я была совершенно счастлива. Мои мысли занимала только предстоящая свадьба. С помощью Милы и Лидии (к счастью, они не знали, что участвуют в этом процессе параллельно!) я выбрала себе два платья, какие хотела бы надеть на своей свадьбе.
      Несмотря на мое слабое сопротивление, Лидия принесла в больницу очередной свой подарок- шерстяной брючный костюм жемчужно-серого цвета и в тон к нему- зимние полусапожки на высоком каблуке. Она убедила меня, что Александр упадет в обморок, увидев меня в таком наряде.
      Под подобным предлогом через пару дней у меня появилась серая шляпка и кожаные перчатки. А Мила подарила мне маленький флакончик духов "Pleasures" от Эсте Лаудер, потребовав при этом, чтобы я непременно надушилась ими перед самым ответственным моментом. Зная Милины финансовые возможности, я была растрогана.
      Долгожданный день выписки сегодня, двадцать четвертого ноября.
      Я, как обычно, подошла утром к зеркалу и не обнаружила никаких посторонних
      красок на моем лице.
      После звонка я дождалась обхода и обрадовала профессора тем, что готова
      к выписке. Сказала, что я, наконец, обрела свой прежний вид и могу
      и хочу встретиться с женихом.
      Чтобы сделать сюрприз, я не стала сразу звонить ему, а дождалась Лидию.
      Она приехала через час с визажистом и парикмахером. Долго-долго надо мной колдовали эти феи, и я почти уснула, убаюканная их умелыми руками. Когда они закончили, я вскочила и подбежала к зеркалу.
      Я выглядела настоящей красавицей. Волосы подстрижены и красиво уложены, большая часть лба открыта, но контраст цвета кожи незаметен из-за профессионально наложенного грима. Мои глаза стали выразительными, а короткие и густые ресницы- длинными и изогнутыми. Весь макияж сделан в серых и розовых тонах.
      Я переоделась в новый костюм, позвала всех женщин и долго слышала "охи" и "ахи" от присутствующих. Затем у Лидии зазвонил телефон, и она убежала по делам.
      Я сочла, что генеральная репетиция завершилась, и позвонила Саше,
      обрадовав его известием, что меня можно забрать из больницы.
      Саша появился очень быстро. Я вскочила с кровати, чтобы броситься
      ему на шею, но он отстранился от меня.
      - Какая же ты у меня красавица,- восхищенно прошептал
      он,- и как я тебя люблю!
      Да, уж сегодня я точно знала, что это правда!
      На выходе меня ждал сюрприз. Саша достал из большого пакета невесомую шубку из голубой норки почти в цвет моего костюма.
      - Я подумал, что уже холодно, а ты еще в куртке,- он хитро улыбнулся.
      Я обомлела.
      - Как ты догадался?- восхитилась я.
      - Интуиция, - невозмутимо ответил он и отвернулся, чтобы
      я не видела, как он смеется.
      - Лидия,- я покачала головой, - но она же обещала
      ничего не рассказывать. Я так хотела тебя поразить!- Я насупилась.Значит, сюрприз не получился?
      Саша поцеловал меня в лоб.
      - Ты мой самый лучший, самый неожиданный сюрприз на свете,
      он обнял меня,- и потом... Неужели мой подарок не произвел
      на тебя впечатление?
      - Конечно, произвел,- заторопилась я,- но, по правде
      говоря, самое большое впечатление на меня произвел ты сам. А подарки
      это не главное.
      - Подожди, подарки только начинаются,- он повел меня к
      выходу.
      Саша достал с водительского места огромный букет из совершенно немыслимого количества белых роз и вручил мне. Потом галантно распахнул передо мной дверцу автомобиля.
      В машине он погладил меня по щеке и спросил:
      - Куда девушка желает, чтобы я ее отвез?
      - Сегодня маршрут выбираешь ты,- меня затягивало в сладкий омут, из которого невозможно выбраться.
      - Я надеюсь, что за месяц, проведенный в больнице, ты успела соскучиться не только по мне, но и по хорошей кухне, поэтому первый пункт нашего маршрута ресторан, а потом...- Саша посмотрел мне прямо в глаза.- Я хотел показать тебе, как обустроил свою квартиру перед тем, как привести туда молодую жену. Ты хочешь посмотреть на это?
      - Честно говоря, я об этом уже давно думаю, - призналась я.
      - Нет,- неожиданно запротестовал он,- сначала- ресторан, я должен похвалиться такой великолепной девушкой перед окружающими.
      * * *
      Я ничего не видела вокруг, не помнила ресторана, меню, вкуса пищи, не знала, как скоро мы оказались с ним в его квартире. Япребывала в каком-то тумане.
      Когда я вынырнула на поверхность, вся переполненная сладкой истомой и ленью, Саша погладил меня по лицу.
      - Я знал, что буду у тебя первым мужчиной,- в его голосе было столько пафоса и гордости, что я не сразу поняла смысл его слов.
      - Я люблю тебя, Саша, я так тебя люблю,- мне хотелось плакать от счастья.
      - Я тоже люблю тебя, моя девочка,- Саша притянул меня
      к себе.
      Его глаза наполнились нежностью, но от этих слов я вздрогнула всем телом и отстранилась. "Господи, почему ты заставил меня вспомнить об этом сейчас, когда у меня все так сказочно хорошо?"
      - Что с тобой, Настя?- услышала я испуганный Сашин голос словно со стороны.
      - Саша, пожалуйста, не спрашивай ни о чем!- я не могла ему ничего объяснить и разревелась.
      "Дядя Валера, дядя Валера!"- в моем мозгу пронеслись отвратительные сцены его приставаний, липкие, влажные, нахальные руки, шумное, прерывистое дыхание, злорадный шепоток: "А раньше тебе это нравилось!" Я знала, что никогда не смогу сказать Саше, кто был моим первым мужчиной. Впрочем, я все равно ничего об этом не помнила.
      Неожиданно я замерла и перестала плакать. До меня дошел смысл слов,
      сказанных Сашей о том, что он первый. Ничего больше я не хотела знать
      и отказывалась искать какие-либо объяснения. Я просто уткнулась лицом
      в его сильное плечо, крепко-крепко сжала его руку и вдруг почувствовала
      себя такой спокойной, такой защищенной, такой счастливой. Призраки
      прошлого отступили.
      * * *
      Дни пролетали со стремительной быстротой, и мне катастрофически не хватало времени, хотя я перестала ходить в институт. Все время я без остатка тратила на свою любовь. Нам было мало и дня, и ночи.
      Иногда Саше все же приходилось ненадолго оставлять меня, но рядом
      со мной тотчас же оказывалась Лидия. С ней вместе мы ездили выбирать платье и аксессуары для свадьбы.
      Я наконец позвонила маме. Матушка только ахала в телефонную трубку. Еще бы: пластическая операция, богатый красавец жених, предстоящая свадьбаинформации для рассказов ей бы точно хватило на месяц вперед. Но неожиданно для меня она отказалась приехать на свадьбу, мотивируя это сначала тем, что ей не на кого оставить дом и хозяйство, потом отсутствием "приличного платья для свадьбы дочери" и, наконец, полным безденежьем. При этом она категорически отказалась от оплаты поездки моим будущим мужем. Мы смогли сойтись только на том, что после свадьбы приедем к ней повидаться. Переубедить ее не смогли ни я, ни Лидия, которая разговаривала с ней как единственная родственница жениха. Часовые переговоры ни к какому другому результату не привели.
      Вечером четырнадцатого декабря я уехала от Саши и вместе с изнывающей от нездорового нетерпения Милкой переночевала в снятой квартире на Малой Пироговской. Полночи мы проговорили, потом распили на двоих бутылку шампанского. Милка неожиданно разревелась и не могла остановиться, приговаривая при этом, что плакать перед свадьбой должна невеста, а не ее подружка.
      Рано утром приехала Лидия, привезя с собой уже знакомых мне мастеров, Милка за глаза называла их "упаковочные тетки". Они мастерски поработали надо мной и Милой, которая была моим свидетелем.
      В одиннадцать появился неправдоподобно красивый Саша в черном смокинге. Через полчаса мы вчетвером уже слушали марш Мендельсона и распивали шампанское. Все происходило слишком быстро- я пискнула "Да", и на моей руке мгновенно появилось тоненькое колечко. Я, вероятно, выглядела очумевшей, а Мила с Лидией, позабыв про обоюдную неприязнь, смотрели на меня и умилялись.
      Лидия вручила нам большой конверт и настоятельно попросила, чтобы мы открыли его ровно в полдень.
      Смеясь и строя предположения, что могло бы быть в конверте Лидии, мы его распечатали. Загранпаспорта и билеты для двоих в Париж,
      а также все документы свидетельствовали о том, что мы проведем романтический уик-энд в отеле "Крийон", рейс Эр Франса сегодня через два часа. Я не верила своим глазам. Предупреждая возможные вопросы, Лидия деловито заявила:
      - Не волнуйтесь, я обо всем позаботилась. Ваши вещи упакованы, чемоданы в багажнике машины, которая отвезет вас в аэропорт. А мы с Милой, Сашиными и твоими друзьями отправимся в ресторан отпраздновать вашу свадьбу. Ведь правда, так будет очень романтично,- довольно заявила она.
      Я растерялась и посмотрела на Милину кислую физиономию. Ей тоже не улыбалось праздновать мою свадьбу без меня. Но возражать бесполезно, поэтому я изобразила благодарность и преувеличенно восторженно воскликнула:
      - Замечательно!
      В два часа мы сидели с Сашей в самолете, пили шампанское, и я была пьяна от любви, счастья и мысли о том, что брачную ночь проведу в городе всех влюбленных.
      Я знала, моя сказка только начинается и рядом со мной мой прекрасный принц, с сегодняшнего дня ставший мужем. Мысли в голове кружились легким хороводом, и я, сжимая Сашину руку, думала о том, что сегодня самый удивительный день в моей жизни и хорошо бы он никогда не кончался!
      * * *
      В отеле мы быстро заполнили регистрационные карты и поднялись в номер. Саша предложил переодеться и принять душ с дороги. Но я не хотела тратить на это время, я стремилась как можно скорее выйти, чтобы гулять по городу своей мечты. Поэтому, несмотря на легкое недовольство мужа, мы двинулись на прогулку даже не распаковывая вещи.
      Я смотрела во все глаза, впитывала в себя этот воздух, эти улицы и чувствовала, что каждое здание живет своей, особенной жизнью.
      Саша определенно удивлялся. С момента нашего знакомства я никогда еще столько не болтала. В течение трех часов я думала только вслух. Мы много ездили на машине, еще больше прошли пешком, и меня было невозможно оторвать от каждого, на первый взгляд даже самого обычного домика в Латинском квартале.
      На меня снизошло какое-то блаженное опьянение, и я, умолкая лишь на секунду, гладила шершавые холодные камни и радовалась, чувствуя, что снова становлюсь маленькой девочкой, влюбленной в большие здания...
      Когда я окончательно выдохлась, мы заглянули в первое же попавшееся бистро. И я попробовала темно-красное "Божоле", которое показалось очень терпким и приятным на вкус. После одного бокала по телу разлилась приятная слабость.
      Я чуть прикрыла глаза и подумала, что впереди еще волшебная ночь, и сразу же захотелось вернуться в отель.
      В отеле я уступила Саше возможность первому наконец-то принять душ, а сама простояла у окна, не в силах оторвать взгляд от вида ночного Парижа.
      Он заботливо наполнил ванну для меня, оставил одну в ароматной пене, а сам ушел "приготовиться ко сну".
      Прежде чем появиться в комнате, я долго изучала свое лицо без косметики и пришла к выводу, что очень даже мила. Я плотно закуталась в махровый халат и покинула ванную. То, что я увидела, потрясло меня.
      Саша в свадебном костюме с бабочкой сидел перед сервированным столом с фруктами, вином, шампанским, множеством необыкновенных закусок. Весь стол с четырех сторон окружали напольные вазы с огромными букетами, поэтому создалось впечатление, что он в середине клумбы.
      - Пойдем, я помогу тебе одеться,- Саша отвел меня в спальню, где на кровати лежало мое свадебное платье и фата.
      - Но ведь я же оставила его дома,- единственное, что я
      смогла вымолвить.
      - А я взял с собой.
      Саша хотел, чтобы я надела платье прямо на голое тело, но я отчего-то смутилась и сказала, что оденусь сама.
      Я приколола венок с фатой к волосам, зачем-то долго приглаживала платье, расправляла высокие перчатки, потом решила, что перчатки лучше снять, затем снова надела их и, глубоко вдохнув, вышла из спальни.
      Сегодня утром была моя свадьба, самый нежный, сильный, красивый и добрый мужчина в мире надел мне обручальное кольцо, обещал быть со мной в болезни и здравии, любить меня всю жизнь. Вечером я гуляла с мужем по Парижу, а сейчас день уже заканчивался, но я снова чувствовала себя невестой, сидя в свадебном наряде в отеле "Крийон", и мой жених кормил меня с ложечки икрой и гусиной печенкой.
      Я почти не пила во время этого волшебного ужина, но была опьяневшей от счастья.
      * * *
      Я проснулась от прикосновения мужа.
      - Доброе утро, женушка, чувствуешь себя "женой"?- ласково прошептал он, когда я открыла глаза.
      - Привет,- я потянулась к Саше и чмокнула его в нос,- честно говоря, женой я себя не чувствую, и слово это какое-то скучное.
      От него веет рутиной, буднями, сбежавшим молоком, подгоревшей кашей, моющими средствами, детскими присыпками...
      Саша рассмеялся.
      - Не смейся, я хочу, чтобы у нас с тобой все было по-другому,- я смотрела в его улыбающиеся глаза.
      - У нас с тобой все получится так, как ты захочешь,- он
      притянул меня к себе,- что ты хочешь сейчас?
      - Завтрак с фруктами, крепкий кофе и гулять по городу!
      сказала я, копируя французский прононс.
      - Слушаюсь, мадам!- отсалютовал супруг.
      - Ой, а я уже мадам?- переспросила я, чем вновь вызвала
      у него приступ смеха.
      - Настя, ты все еще глупышка,- наконец вымолвил он.
      - Ничего я не глупышка, просто мне всегда слово мадемуазель казалось красивее, а теперь все станут обращаться ко мне "мадам".
      - Ну если ты так хочешь, то стоит только снять колечко, и все
      начнут говорить тебе то, что ты хочешь,- как ни в чем не бывало предложил Саша.
      Я крепко к нему прижалась:
      - Нет, это колечко я никогда не сниму,- я посмотрела в
      его голубые-преголубые глаза,- до самой смерти.
      Через полчаса мы с Сашей уже спускались в ресторан, позавтракать. Удивительные золотые бриоши и чудесный аромат кофе отвлекли меня от маленького утреннего недоразумения, в которое я решила не посвящать супруга, чтобы попусту не волновать его.
      После завтрака согласно заявленному плану мы пошли гулять по городу.
      Сегодня он показался мне еще прекрасней, чем вчера. Я даже не смогла отказать себе в удовольствии вновь посетить днем те же места, где была вчера вечером. Хотя сегодня мы двигались как бы короткими перебежками: машина- прогулка пешком- опять машина; я все равно была совершенно счастлива.
      Внезапно я что-то почувствовала. Вот снова это ощущение, я крепко схватила Сашу за руку.
      - Что? Что с тобой?- его глаза расширились от страха, и голос звучал словно издалека.
      Но я уже не могла отвечать. Сердце сделало тройное сальто, ноги ослабли, в голове поплыл туман, и вокруг все закружилось.
      "Не хочу, не хочу, опять со мной что-то творится, что же это,
      господи? Опять я падаю с мокрого каната. Мне страшно, как же мне страшно!"- я кричала изо всех сил, но не слышала собственного крика, наверное,
      это кричали мои мысли.
      Надо мной стала сгущаться темнота, и снова мимо проплыли какие-то улыбающиеся лица...
      В себя я пришла неожиданно. Просто открыла глаза и увидела, что лежу на диване в холле отеля, рядом со мной Саша и какой-то неизвестный мужчина.
      - Настя, как ты себя чувствуешь?- спросил Саша. Я села, испытывая головную боль и легкую слабость.
      - Вы в порядке, мадам?- обратился ко мне мужчина на английском.
      - Все нормально,- ответила я на английском ему и мужу одновременно, а где мы?- я огляделась по сторонам.
      - Мы в отеле "Георг Пятый",- ответил Саша,
      тебе стало плохо прямо около входа, и мне помог принести тебя сюда
      господин Лоран Бушеми, он врач.
      - Спасибо, мсье Бушеми,- поблагодарила я доктора.
      - Вам нужно обязательно обратиться к специалисту,- заметил мужчина, это небезопасные приступы.
      - Я обязательно так и сделаю, большое спасибо и до свидания,
      мсье Бушеми,- я вежливо выдала всю тираду на английском.
      Саша помог мне встать, еще раз поблагодарил врача, и мы вышли на улицу.
      - Что случилось, Настя?- спросил он, как только я сделала
      первый глоток свежего воздуха.
      - Ты, наверное, сочтешь меня сумасшедшей, но... - я не знала,
      стоит ли говорить ему то, о чем я думала,- мне кажется, что
      я видела это раньше... Хотя все это глупости, конечно,- мне
      хотелось плакать,- Саша, у меня опять был приступ, как тогда
      в квартире Лидии, помнишь? Неужели я на самом деле сумасшедшая?
      - Нет, ты не сумасшедшая,- возбужденно обняв меня, сообщил
      муж,- не волнуйся, все в порядке.
      Я посмотрела на Сашу, его глаза от пережитого волнения странно блестели.
      Он смотрел на меня так, словно я рассказала ему какую-то страшную тайну, хотя он уже слышал это от меня раньше. На какое-то мгновение мне стало страшно, но потом это прошло.
      - Давай вернемся в отель,- предложила я, мне показалось, что на улице стало прохладно.
      - Хорошо,- согласился супруг, и мы быстро поймали такси.
      Пока мы ехали к отелю, выглянуло солнце и сразу же пропало, город стал казаться мрачным и угрожающим.
      - Саша,- позвала я мужа, который в задумчивости отвернулся к окну.
      - Да, малышка?- мгновенно откликнулся он.
      - Мне так хочется солнца,- мечтательно произнесла
      я,- Париж сегодня слишком мрачный, и настроение от этого
      портится. Может, мы посмотрим еще какой-нибудь город?
      - Попробуем что-нибудь придумать,- пообещал он.
      Потом, уже в отеле, я опустилась на огромную кровать и уснула.
      * * *
      - Скорее просыпайся, моя птичка, сегодня ничто не испортит твое настроение, - голос мужа радостный и бодрый,- через час у нас поезд, там ты и отоспишься.
      - Мы куда-то едем?- еще не совсем придя в себя
      после короткого сна, спросила я.
      - Не куда-то, а на Лазурный берег,- довольно сообщил муж.
      Я ахнула, а Саша схватил меня на руки и сделал круг по комнате в ритме
      вальса. Поставив меня на пол, он спросил:
      - Ты довольна?
      - Я не могу поверить, что это правда, но ведь у нас еще целых полтора дня!- я смотрела на мужа с нескрываемым обожанием.
      - Собирайся поскорее, уже сегодня мы с тобой будем в Ницце,- он снова заключил меня в объятия.
      - Неужели это все не сон,- в восторге воскликнула я.
      - Это самая настоящая реальность,- уверил меня
      супруг.
      "Мой медовый месяц продолжается, и я живу в сказке с
      прекрасным рыцарем, готовым выполнять все мои желания. Как это замечательно".
      - О чем ты думаешь?- спросил Саша, глядя на мое
      счастливое лицо.
      - О том, что ты мой рыцарь!
      - Я- рыцарь?- переспросил он с удивлением
      и недовольством.
      - Нет?- испугалась я, что могла его чем-то обидеть.
      - Конечно, нет,- утвердительно сообщил супруг.
      Повисла пауза, которую Саша нарушил с нескрываемым удовольствием:
      - Я не рыцарь, а твой господин!
      Я обалдело уставилась на него, а он заразительно рассмеялся, глядя на мое недоуменное лицо.
      - Обманули девочку!
      - Ах, ты так,- я неожиданно набросилась на него.
      Я наступала, используя в качестве оружия схваченную второпях косметичку, а он смеялся, легко уклоняясь от прямых попаданий.
      Неожиданно он ловко перехватил меня за запястья и притянул
      к себе. Мы долго и упоительно целовались, заключив временное перемирие.
      - Ты знаешь, я думаю, наше соглашение
      это неудачный шаг,- заявил муж, освобождая меня от "лишней" одежды.
      - Я с тобой совершенно не согласна,- я с трудом
      отбивалась от его настойчивых ласк.
      - Нет, ты абсолютно неправа. Заключение настоящего,
      крепкого мира- это цель всех молодых международных союзов,
      он упорно не хотел отпускать меня, но я уперлась ладонями в его широкую
      грудь.
      - Это безусловно важная тема, но, может, мы продолжим
      переговоры на более нейтральной территории,- мне удалось выскользнуть
      из его рук, - например в Ницце?
      - Ох, черт,- Саша вскочил с постели и посмотрел
      на часы,- слушай, нам нужно поторопиться, а то мы опоздаем
      на поезд.
      - Отлично,- я схватилась за сумку, но Саша снова
      привлек меня к себе.
      - Но помни, пожалуйста, как только мы окажемся в Ницце,
      ты подпишешь безоговорочную капитуляцию и сдашься на милость победителя,- он поцеловал меня.
      - Согласна,- я ответила ему на поцелуй,
      но не надейся, что в Ницце я буду называть тебя господином!
      - Еще посмотрим кто кого, маленькая вредина!
      * * *
      Я глазела, как за окном меняются живописные пейзажи, внезапно
      откуда-то из глубины сознания выплыло странное слово "питтореско",
      а может, я его просто где-то подслушала. Очень скоро я задремала.
      Во сне снова видела бурю, тонущую яхту и девушку, которую смывало
      за борт. И опять я на месте несчастной жертвы. Перед тем как окончательно
      провалиться в бездну и проснуться, я поднимала голову, видела на корме
      чей-то силуэт и изо всех сил кричала: "Помогите!"
      Я проснулась перед въездом в город и стала наблюдать за окружавшим меня великолепием, крепко сжав руку возлюбленного.
      Мы сняли на сутки номер в отеле и отправились гулять по городу. В
      Ницце было тепло и солнечно. Одна из широких улиц вывела нас на набережную, и я зачарованно смотрела, как стайки белых яхт бродят по восхитительно голубой воде.
      И еще свет. Он больше всего поразил меня. Потрясающее освещение улиц, домов, неба, высокого и прозрачного. Все как в музее под открытым небом. Казалось невероятным, что люди здесь могут просто жить, не замечая окружающей красоты.
      - Тебе здесь нравится больше, чем в Париже?- спросил Саша.
      - Не знаю, Ницца совсем другая, но мне бы хотелось остаться здесь
      подольше. Чувствуешь себя как на небесах, потому что вокруг такие
      краски и свет, будто ты...
      Мимо нас проплыла огромная белоснежная красавица яхта.
      Я замерла на полуслове.
      - Будто ты?..- переспросил Саша.
      - Что?- я даже не оглянулась.
      - Мечтаешь покататься на такой посудине?- спросил муж,
      обнимая меня сзади за плечи.
      - А можно?- я судорожно вдохнула и изо всех сил пожелала,
      чтобы это осуществилось.
      - Попробуем. Честно говоря, мне самому хотелось бы прокатиться.
      Думаю, здесь есть часовые платные прогулки,- Саша пошел по направлению к причалу,- ты пойдешь со мной?
      - Нет, я подожду здесь,- я показала ему на маленькое кафе на берегу.
      - Закажи себе что-нибудь,- заботливо сказал муж, доставая
      из кошелька несколько пятисотфранковых купюр и убирая их мне в сумочку,- а я скоро.
      В кафе я заказала апельсиновый сок, кофе и мороженое. Наслаждаясь видом и десертом, я ждала возвращения Саши. Попыталась представить себе, как мы с ним катаемся на яхте. Наверное, из-за нашего разговора в Париже я вообразила себя несчастной пленницей, а Сашу- злым пиратом в бандане, тельняшке, рваных джинсах и серьгой в ухе.
      В это мгновение за моей спиной раздался страшный грохот, мне показалось, что это взрыв, кроме того, меня толкнули под локоть, и я облила кремовое льняное платье горячим кофе.
      - Что такое!- вскрикнула я, прикладывая салфетку к пятну
      и ища глазами соль на столе.
      - Мадемуазель, я вас прошу извинить меня, я такой неловкий!
      ко мне подскочил официант, толкнувший меня.
      Я обернулась и увидела, что шум произведен упавшим подносом, осколки и еду уже убирали с пола.
      - Ничего,- сказала я,- но вы не могли бы принести мне соль?
      - Один момент,- официант исчез и появился через секунду
      с солью, перцем, оливковым маслом и уксусом, стоящими на маленьком подносике.- Прошу вас!
      - Благодарю, мсье,- я отвернулась, давая понять, что разговор окончен, и собираясь щедро посолить испорченное платье.
      Я перевернула солонку, наблюдая, как белая мелкая соль покрывает уродливое коричневое пятно, и вдруг ощутила нечто странное. С меня словно сняли наушники или выпустили из комнаты, где я все время слушала журчание воды в помещении, полном разговаривающих людей.
      Я понимала! Понимала каждое слово, сказанное по-французски. Все обрывки фраз, отдельные выражения, целые предложения, я даже улавливала разницу между акцентами! Более того, я была уверена, что с официантом я только что тоже разговаривала на его родном языке, даже не заметив этого. Мне стало страшно, и я решила повторить опыт.
      - Сейчас я позову его по-французски, закажу еще что-нибудь: рыбу, овощи, сыр- неважно. Спрошу, давно ли он тут работает, где живет и так далее... например, который час,- я громко сказала все это вслух по-русски сама себе.
      У меня вспотели ладони, в горле пересохло. Я увидела улыбающееся и чуть виноватое лицо официанта и, сосчитав до трех, позвала:
      - Гарсон!
      - Мадемуазель, я вас слушаю,- мгновенно подлетел он.
      - Я бы хотела еще немного рыбы.
      - Да, мадемуазель...
      - И овощи: зеленую фасоль, помидоры, картофель-фри, еще один кофе и сыр... на ваш вкус.
      - Что нибудь еще, мадемуазель?
      - Да, конечно... Как вас зовут?
      - Патрик, мадемуазель.
      - Вы француз?
      - Да, мадемуазель.
      - Вы живете здесь?
      - Нет, приезжаю сюда на работу, а живу в получасе езды.
      - Который сейчас час, Патрик?
      - Четверть пятого, мадемуазель.
      - Скажите, Патрик, вы можете определить по моей речи, где я живу?
      - Не знаю точно, мадемуазель, но предполагаю, что вы приехали
      из Швейцарии. Извините, мадемуазель, но я должен работать,
      он ослепительно улыбнулся.
      - Большое спасибо, Патрик!- слова лились свободно, словно
      мозг сам находил нужные комбинации, а я только открывала рот для их
      произнесения и даже не переводила с русского на французский и обратно,
      я просто слышала, говорила и думала на этом языке.
      Я могла свободно объясняться по-французски так, что коренной француз принял меня за швейцарку! Есть чем похвастаться! Поэтому я, пренебрегая рекомендациями мужа ждать его в кафе, отменила заказ, рассчиталась с Патриком, оставив ему на чай десять франков, и побежала в сторону, куда ушел Саша.
      Я носилась по причалу как угорелая, пока наконец не увидела вдалеке
      мужа, стоящего на корме маленькой, чудесной лодочки. Он о чем-то разговаривал с крупным мужчиной, по-видимому, капитаном.
      Я уже открыла рот, чтобы позвать мужа, как мир медленно сузился до размера точки, а потом все вернулось на свои места. Небо, море, солнце- все стало то и не то.
      Я находилась на борту яхты, а передо мной в бандане, тельняшке и разорванных джинсах стоял мой муж в дурацкой позе- руки в карманы, челюсть вперед. Он презрительно смотрел на меня своими голубыми глазами. Я услышала свой голос:
      - Кто этот красавчик?
      - Новый механик на нашей яхте, - отвечал мне приятный мужской голос, прямо из-за спины, но я не оглядывалась, просто стояла и слушала его объяснения,- его зовут Сашка. Хороший парень- студент из института водного транспорта, поработает у нас пока, может, потом буду брать его на лето, если хорошо себя покажет.
      - Пусть оденется прилично, здесь не карнавал,- я говорила это совершенно серьезно,- и потом, я не люблю новых людей, ты же знаешь. Как только появляются новые люди, сразу же начинаются неприятности.
      - Зачем ты так, Мышонок?- голос за спиной был нежным и грустным, я услышала, как он удаляется.
      А потом мой собственный голос сказал тихо-тихо:
      - Прости, папа...
      Гулкое эхо звучало у меня в голове, над ухом перезванивались маленькие колокольчики. Все вокруг виделось в черно-белом цвете, во рту ощущение сухости, соли и чего-то постороннего. Наконец краски вернулись в мир. Я протерла глаза, потом почувствовала, что в углу рта скопилась слюна, и промокнула ее тыльной стороной ладони. На руке осталась кровь. Вероятно, я прокусила губу, и соленый привкус во рту стал еще сильнее. Я достала платок, чтобы стереть кровь, огляделась по сторонам.
      Саша все еще стоял на борту яхты и продолжал разговор, меня он не видел. Мне впервые за все время нашего знакомства не захотелось к нему подходить. Я ощущала страх и неопределенность.
      То, что произошло со мной, не было похоже ни на что из того, что случалось
      со мной раньше. Я хотела думать о том, что это очередной приступ болезни,
      что это всего лишь фантазия. Пыталась заставить себя в это поверить.
      Имелось всего лишь одно но...
      Я свободно говорила по-французски, и мне было страшно. Как только приступ прошел, появился страх, и на этот раз я точно знала, отчего я так боюсь. Я боялась своего мужа.
      "В конце концов ничего страшного со мной не случится,
      если я просто промолчу, это не ложь, я просто не стану ничего говорить. И даже не стану об этом думать",- решила я и помахала Саше рукой.
      - Настя,- радостно закричал он, перепрыгивая с борта на причал.
      Я видела, как он идет ко мне, улыбается, раскрывает объятия, и, забыв обо всем, бросилась к нему на шею и заплакала.
      - Что? Что случилось?- Саша испуганно отстранил меня и посмотрел мне прямо в глаза.- Тебя кто-то обидел? Почему ты не дождалась меня, ведь всего десять минут как я ушел.
      - Я испугалась, что ты меня бросил,- почему-то брякнула я, хотя плакала я совсем не от этого.
      - Маленькая моя, у тебя кровь на губе?- забеспокоился
      он.
      - Да, а еще я кофе обожглась, платье испортила,- пожаловалась я,- и у меня голова болит, пойдем в отель, я не хочу больше гулять. Я устала.
      - Как же яхта...- Саша с сожалением оглянулся.
      - Я уже не в силах, и потом я никогда не плавала на таких яхтах, вдруг у меня морская болезнь?
      - Но ты же родилась и выросла в Крыму, откуда у тебя может быть морская болезнь?- удивился он.
      - Ладно, поедем, если уж ты настроился,- нехотя согласилась я.
      - Конечно, как ты скажешь,- заторопился Саша,
      но тебе понравится. Вот увидишь.
      Мы поплыли вдоль берега. Саша обнимал меня и легко целовал в затылок,
      а я смотрела на побережье со стороны моря и старалась получать удовольствие, но что-то постороннее, темное, давило на меня.
      - Я хочу сесть, у меня от воды закружилась голова,- я
      отошла от борта и села в шезлонг, прикрывая лицо шляпой, чтобы его
      зимние лучи не сожгли мне молодую, нежную кожу на лбу.
      - Тебе нравится?- спросил Саша.
      - Да, великолепно, - согласилась я,- хорошо, что
      ты уговорил меня на эту прогулку по воде.
      - Я знаю все,- с шутливым самодовольством сообщил мне
      муж.
      - Неужели все?- притворно удивилась я, чувствуя, как сердце проваливается куда-то в желудок.
      - Конечно,- ответил он.
      У меня была прекрасная возможность задать ему короткий, простенький
      и одновременно весьма двусмысленный вопрос, что-нибудь вроде: "Ты
      и меня знаешь?"- но я затянула паузу и не смогла ею воспользоваться.
      Саша стоял в нескольких метрах от меня и перегибался через поручни, смотря в воду.
      - Эх, какая красота,- выкрикнул он.
      - Ты просто пират какой-то!
      - Еще бы!- ответил Саша и потом рявкнул:- Анастасия!
      Я приподняла шляпу, чтобы лучше видеть, и оцепенела. Саша, вероятно, собираясь поиграть, двигался в мою сторону в той самой нелепой позе из моего сна наяву- руки в карманы, подбородок вперед, в тот момент я могла поклясться, что раньше он ничего подобного не делал! Но я-то уже это видела!
      "Господи, дай мне сил не кричать!"- я медленно закрыла глаза, делая вид, что мне это неинтересно.
      - Ага, попалась, моя прекрасная пленница!- Саша поднял
      меня с кресла и поцеловал, не смущаясь присутствия посторонних людей.Почему ты такая грустная, Настя?- спросил он, отрываясь от меня.
      - Голова начинает болеть, и замерзла,- я старалась не смотреть на него.
      - Да ты вся дрожишь,- Саша мгновенно снял плащ и надел
      на меня.
      Я снова захотела плакать.
      - Все, малышка, едем в отель,- Саша сел в кресло, а меня посадил к себе на колени и стал баюкать, как маленького ребенка.
      "Пусть это будет только сон, я проснусь- и все в порядке!"- я слизывала слезы с кончика носа, губ и делала вид, что сплю...
      Я по-настоящему заснула в отеле, но каждые два часа просыпалась от кошмара. Мой сон с тонущей яхтой изменился совсем немного, теперь там присутствовал мой муж, он стоял невдалеке и смотрел, как меня смывает за борт, не делая ни малейшей попытки помочь мне.
      Когда я просыпалась от страха, мой чутко спящий супруг просыпался вместе со мной и успокаивал меня, приносил мне воду, таблетки, гладил по голове, чтобы я поскорее заснула, а я беззастенчиво врала ему, что вижу во сне, как за мной гонятся неизвестные мужчины с оружием, они хотят меня убить- это первое, что пришло в голову.
      Когда я проснулась в четвертый раз и увидела нависающее надо мной Сашино лицо, я закричала. Что-то бормоча про погоню, я попросила, чтобы он зажег свет в номере. Меня знобило. Саша позвонил и заказал горячей воды, теплого молока и меда в наш номер.
      Когда все принесли, он растворил в кипятке какое-то лекарство от простуды и заставил меня выпить. Потом я долго мучила горячее молоко с медом, и мне стало гораздо лучше.
      Издерганная ночными кошмарами, уставшая, простывшая, я слушала ласковые слова мужа, который уверял меня, что нужно обязательно выспаться перед завтрашним днем, так как нам предстоит возвращение в Париж, а потом домой в Москву, и не могла понять одной простой вещи.
      Что со мной происходит?!
      ГЛАВА 12
      Следующие сутки помню очень плохо, я постоянно проваливалась в сон и находилась в какой-то прострации. Как только я просыпалась, Саша давал мне выпить лекарство, и я снова засыпала. Я почти не помню, как мы приехали в Париж. Единственное мое воспоминание- как я лечу по воздуху, открываю глаза и вижу, что муж несет меня на руках, а до меня доносится чей-то приглушенный вздох:
      - Очаровательно!
      В Париже я бессовестным образом проспала в номере до самого момента отъезда.
      Потом снова были глубокие черные ямы без сновидений, в которые я проваливалась и из которых выныривала на минуту, чтобы выпить чего-нибудь горячего, и снова засыпала.
      Окончательно я проснулась только в Шереметьево. Меня словно включили.
      - Мы уже дома?- поинтересовалась я у мужа.
      - Еще нет, но скоро будем,- он нежно провел тыльной стороной ладони по моей щеке,- как ты, малышка?
      - Так себе,- честно ответила я.
      - Но тебе хоть чуть-чуть лучше?- он потрогал мне
      лоб.- Температура, кажется, спала.
      - Я тебе испортила наш любовный уик-энд?- поинтересовалась
      я.
      - Нет, что ты, все прекрасно,- Саша улыбнулся,
      просто когда ты заболела, я волновался, но сейчас ты уже выглядишь
      гораздо лучше.
      - Я не больна, мне нужно было выспаться после той бессонной ночи.
      Не волнуйся,- я крепко сжала его руку.
      - Потерпи, скоро приедем.
      В Сашиной квартире нас ожидала Лидия с праздничным ужином из ресторана.
      Она бросилась к нам, едва мы переступили порог.
      Вопросы сыпались как из рога изобилия. Саша протянул Лидии изящно упакованную маленькую коробочку со словами:
      - Это тебе подарок от нас с Настей за то, что ты организовала нам такое чудесное путешествие.
      Я посидела с ними, а потом, ссылаясь на головную боль и плохое самочувствие, ушла спать. Лидия посочувствовала, а Саша уложил меня в постель, заботливо оставил включенным маленький ночник, заставил выпить таблетки и пообещал, что скоро придет. Я попросила его побыть со мной рядом, он гладил меня по голове, и я через пару минут притворилась, что уснула. Тогда Саша на цыпочках удалился, поплотнее прикрыв за собой дверь.
      Когда я осталась одна, я едва слышно встала с постели. Голова работала ясно и была удивительно свежей. Я точно знала, что стану делать. Сначала мне было страшновато и стыдно, но потом меня охватило возбуждение. Яупорно прислушивалась к звукам, долетающим до меня из гостиной, где находились Саша с сестрой. Однако я смогла разобрать только обрывки фраз, они разговаривали очень тихо.
      "Бедная девочка... приступ возле отеля... такая веселая... сильно простудилась... последнюю ночь... кричала во сне..."- эти слова принадлежали Саше, что говорила Лидия, я не смогла разобрать, сколько ни пыталась.
      Затем я услышала громкий марш Мендельсона и поздравительную речь.
      Звук быстро приглушили. Наверное, Саша с Лидией смотрели видеозапись нашей свадьбы. Но с этого момента я не услышала даже обрывков фраз из их разговора, а может быть, они просто замолчали.
      Потом я еще долго не могла заснуть, продумывая план завтрашнего дня. Я долго перебирала в уме все имеющиеся факты и известные мне детали, пока наконец меня не осенила простая до гениальности мысль. Я поняла, что есть способ узнать, где же на самом деле правда, а где моя фантазия.
      Успокоенная, я уснула и проспала ночь совсем без сновидений.
      Утром проснулась в подавленном настроении и не могла объяснить причину, но мир казался мне холодным и враждебным, а вчерашняя мысль о возможности проверки моих предположений глупой и наивной.
      Саша, как обычно, спросил, что со мной случилось, и был воплощением женской мечты о заботе, ласке и внимании, но я уклонилась от разговора. Однако он оказался настойчив, и я ответила, что у меня плохое настроение, головные боли, и я стала медленно соображать. Он поволновался и заявил, что меня нужно обязательно показать врачу.
      Я неохотно с ним согласилась, но потом передумала и предложила другой вариант.
      - Знаешь, Саша, - сказала я,- когда я пила таблетки от приступов и еще какие-то капсулы, то чувствовала себя нормально. Поэтому я лучше пойду к врачу, который меня уже смотрел, и попрошу его снова выписать лекарство.
      - Тебя отвезти?
      - Нет, мне хочется побыть одной.
      - Хорошо, тогда я поеду в офис.
      - Дай мне денег на такси,- попросила я перед выходом.
      Саша протянул пачку сотенных купюр.
      - Может, все-таки я отвезу тебя?- предложил он, когда
      я уже стояла в дверях.
      - Нет, лучше я сама,- я посмотрела в его голубые глаза,- не сердись.
      - Я просто хотел как лучше,- Саша обнял меня,
      но если так нужно... Только, пожалуйста, не отключай сотовый, чтобы
      я мог в любой момент тебе позвонить,- попросил он.
      - Я люблю тебя,- совершенно серьезно сказала я, не понимая,
      зачем я это делаю.
      - Я тоже люблю тебя, маленькая!- нежно ответил Саша.
      - Я скоро вернусь,- я попыталась улыбнуться, но углы губ
      лишь чуть-чуть приподнялись вверх,- ты же знаешь, как я скучаю,
      когда тебя нет рядом.
      - Буду ждать твоего возвращения, хочешь, куплю чего-нибудь вкусненького?
      - Мне все равно, пусть это будет сюрприз.
      Мы еще раз поцеловались, и я наконец-то покинула квартиру, которая казалась мне почему-то чужой и мрачной. Я поймала такси и наудачу поехала в больницу к Гоше.
      Сначала он меня не узнал, а потом долго извинялся и говорил комплименты. Я рассказала ему, что опасаюсь повторения припадков, плохо сплю, и у меня бывают обмороки и состояния "дежа вю", и поэтому я хочу снова начать пить таблетки, какие когда-то давно мне выписывали в Крыму.
      Гоша понимающе закивал. Через минуту я получила рецепты на все необходимые препараты и честно пообещала прийти через неделю на обследование.
      Гоша тактично намекнул, что неплохо бы обратиться к психиатру, но я сказала, что пока еще могу обходиться без этого.
      Из больницы я зашла в аптеку, где из выписанных мне лекарств имелись только капсулы "Ноотропила". Прямо из аптеки я позвонила мужу.
      - Я была у врача,- сказала я после приветствия,
      мне выписали таблетки, сейчас я их куплю, а потом пройдусь по городу.
      - Где ты будешь гулять?- обеспокоенно спросил Саша.
      - Не знаю, наверное, как обычно, где-нибудь в районе Арбата.
      - Может быть, ты зайдешь к Лидии, а я тебя заберу попозже,- предложил он.
      - Хорошо, если Лидия дома, я зайду к ней, мне кажется, что вчера
      я была с ней не очень приветлива,- согласилась я.
      - Значит, договорились?
      - Я тебе еще перезвоню.
      - Не гуляй слишком долго, я хочу видеть тебя дома до темноты.
      - Обещаю,- я отключилась.
      Не выходя из аптеки, я набрала еще один номер, который помнила наизусть.
      - Будьте добры, позовите Андрея Юрьевича,- я волновалась.
      - Я вас слушаю.
      - Андрей Юрьевич?!- обрадовалась я.
      - Да, да!
      - Это Настя, - заторопилась я, - Настя Ильичева, я работала в вашем отделении санитаркой. Помните, вы обещали со мной поговорить, но я не пришла в назначенный день. Просто на меня столько всего свалилось, сначала больница, а потом я уволилась с работы. Вы меня помните?
      - Конечно, Настя, не торопитесь и не волнуйтесь, вы хотели бы встретиться?
      - О да, если это возможно, я могу приехать в любое время.
      - В конце недели вас устроит?
      - Да, но...- я запнулась,- Андрей Юрьевич,
      я понимаю, что это очень бессовестно с моей стороны, но нельзя ли
      мне приехать прямо сейчас?
      - Я думал, это для вас неудобно, но я сегодня дежурю, и потому
      жду вас прямо сейчас.
      - Спасибо, огромное спасибо!
      Внутри у меня все пело. Я быстро поймала частника и оказалась в клинике раньше, чем предполагала.
      Охранник был предупрежден, но мне все же пришлось показать ему студенческий билет.
      Я направилась в комнату дежурного врача, где меня ждал Орлов.
      - Здравствуйте, Настя! Вы превосходно выглядите, но у вас очень озабоченный вид. Раздевайтесь и присаживайтесь,- Орлов галантно помог мне снять шубу и подвинул стул,- хотите кофе?
      - Лучше чай,- попросила я.
      Орлов приготовил чай, поставил на столик сахарницу.
      - Не волнуйтесь, Настя,- я слушала его удивительный голос
      и действительно понемногу успокаивалась,- у нас много времени, торопиться некуда.
      - Хорошо,- я сделала маленький глоток горячего сладкого чая.
      - Рассказывайте все по порядку, не переживайте, мы ничего не упустим,подбодрил он меня.
      Я посмотрела на Орлова, хотя до этого почему-то не могла поднять на него глаза. Его спокойный голос придавал мне уверенности в себе, я чувствовала его поддержку, я еще не начала говорить, а мне уже казалось, что он все знает и понимает. Мне стало легче от мысли, что кто-то может разделить со мной мои страхи и опасения, объяснить мне, что со мной происходит.
      * * *
      Я проговорила без остановки почти час. Ячестно рассказала о себе все, поскольку рассказывать-то особенно нечего. Я подробно описала мои сны, где я то наблюдаю со стороны за другой девушкой, то сама становлюсь ею. Рассказала о периодически возникающем у меня "дежа вю" с обмороками. О том, что мне казалось, как за мной однажды следил неизвестный мужчина. Рассказала, почему не состоялась наша встреча с Андреем Юрьевичем, о моей травме, знакомстве с Сашей, Лидией, пластической операции, свадьбе, Париже. Наконец дошла до того момента, как я впервые в жизни "грезила наяву", видя своего мужа таким, каким он никогда не бывал раньше, как снова появился страх и ночные кошмары, где теперь участвовал и мой муж. И, наконец, выдала последний, как мне казалось, решающий факт- рассказала, как я внезапно стала понимать и свободно говорить по-французски. Закончив рассказ, я на секунду замолчала, а потом попросила:
      - Андрей Юрьевич, вы не могли бы сделать мне одолжение?
      - Да, Настя?
      - Мне до сих пор не верится, что это правда. Нет, я помню официанта, и все эти разговоры, но я боюсь, что это был сон. Вы не можете как-нибудь проверить это? Вам я точно поверю,- с дрожью в голосе попросила я.
      Орлов, не задумываясь ни на минуту, сказал:
      - Хорошо, пожалуй, это можно устроить,- он набрал номер телефона.
      - Алло? Паша? Здравствуй, дорогой. Тут у меня к тебе небольшая просьба, ты не можешь мне кое-что перевести? Когда? Прямо сейчас.
      Да, к сожалению, ни слова не понимает по-русски...
      Орлов жестом подозвал меня к себе.
      - Расскажите ему, но не так подробно, то, что сейчас рассказывали мне, но только на французском языке. И место действия перенесите в
      Париж.
      - Хорошо,- я взяла трубку в руки,- можно?
      - Ну, начинайте,- скомандовал Орлов.
      Разговор с собеседником, который представился как Пьер, занял около пятнадцати минут, затем мы вежливо распрощались, и я вернула трубку Орлову.
      - Да... Понял. Да... Неужели? Хорошо, нужно принять к сведению. Обязательно. Большое спасибо.
      - Что, Андрей Юрьевич?- с нетерпением спросила я, хотя
      уже знала ответ.
      Орлов внимательно посмотрел на меня.
      - У моего приятеля, тоже врача-психиатра, свободно говорящего по-французски, много лет прожившего во Франции, возникло только одно небольшое сомнение. Он уверяет, что вы не парижанка, поскольку у тех весьма своеобразный акцент, а ваш- это скорее...
      - Швейцария,- помогла ему я.
      - Да,- подтвердил Орлов,- видите ли, Настя, ваше свободное владение языком еще ни о чем не говорит. Нам нужно с вами встретиться еще и, возможно, провести некоторые обследования.
      - Я согласна,- с готовностью сказала я,- но мне бы еще хотелось попросить вас, если это возможно... Я знаю, что вы владеете гипнозом, я слушала вашу лекцию. Вы не попробуете этот метод со мной? Мне это очень важно, поймите. Вдруг это заставит меня что-то вспомнить?
      - Настя, вы можете вспомнить все в состоянии гипнотического транса и можете вновь все забыть, когда проснетесь. И потом, это очень ответственная процедура.
      - Я вас прошу, Андрей Юрьевич, пожалуйста, не отказывайте мне,- я старалась, чтобы мой голос звучал убедительно и не дрожал от волнения.
      - Хорошо, - неожиданно согласился Орлов,
      но это будет непродолжительный сеанс. Вы готовы?
      - Можно мне еще чаю?- попросила я и объяснила:
      Я волнуюсь.
      Орлов встал, чтобы поставить чайник, я поднялась вместе с ним и переложила сумочку со стола на один из стульев, рядом с собой.
      - Придется немного подождать, - предупредил он, имея в виду напиток.
      - Тогда я лучше обойдусь без чая,- быстро передумала я,- давайте начнем прямо сейчас.
      - Настя, вы очень быстро меняете свои решения,- сказал
      Орлов как бы между прочим.
      Он посадил меня на стул, сам сел напротив.
      - Сядьте поудобнее, расслабьтесь, закройте глаза, слушайте мой
      голос...
      ГЛАВА 13
      До начала девяностых годов мой отец был крупным партийным функционером. Родители жили в большом престижном доме в тихом арбатском переулке.
      Мама, красивая и молодая, числилась научным сотрудником в каком-то
      НИИ, но на работу почти не ходила. Она любила повторять, что иногда
      посещает свою лабораторию, чтобы не превратиться в расплывшуюся домохозяйку, чтобы "выходить в свет" и демонстрировать новые наряды. По правде сказать, превратиться в домохозяйку ей не грозило: по утрам к ним приходила домработница, прошедшая тщательную проверку в КГБ, продукты по списку привозил водитель из спецраспределителя. Жизнь мамы была наполнена разнообразными упоительными развлечениями: заказами новой одежды в спецателье, выбором товаров по каталогу, посещением с подругами закрытых массажных кабинетов, бассейнов и модных медицинских светил. Мама была белокурая, голубоглазая, стройная, моложе отца почти на двадцать лет. Он очень ею гордился.
      Единственное, о чем в семье Володиных не любили вспоминать, так это момент знакомства: до замужества мама работала официанткой в цековской столовой. Холостой и бездетный Сергей Федорович не смог устоять перед очаровательной юной Наташенькой, которая ловко подавала ему обед.
      После неафишируемой свадьбы она с легкостью закончила какой-то не слишком престижный институт и ее устроили на нетрудную и непыльную работу в НИИ.
      Мое рождение мало что изменило в жизни семьи. Отец много работал, приходил очень поздно, в полумраке склонялся над моей кроваткой. Когда по выходным он шутя спрашивал: "А где же папа?"- я, спотыкаясь и неловко перебирая толстенькими ножками, бежала в гостиную и указывала на большой портрет Сергея Федоровича, выполненный маслом известным и почитаемым в партийных кругах художником. Это и умиляло, и огорчало отца. Наташенька была озабочена имиджем светской львицы, и заботы о ребенке не относились к числу приоритетных. К счастью, ей помогали внимательные няньки с высшим педагогическим образованием, доброжелательные врачи и медсестры. Когда мне исполнилось три года, меня с облегчением отдали в детский сад для детей высшей партийной номенклатуры, зимой детский сад выезжал в Подмосковье, летом- в Крым. По желанию, родители могли навещать свое драгоценное потомство.
      Наташа, Наталья Петровна, слегка огорчалась, глядя на меня. Я не унаследовала материнской красоты: золотистых вьющихся волос, необыкновенных голубых, как молодая бирюза, глаз. Я пошла в отца, мужчину, посвоему, бесспорно, привлекательного, но совершенно невзрачного. У меня были легкие, негустые серовато-пепельные волосы, худенькое личико с заостренным подбородком и аккуратным прямым носиком, серьезными серыми глазами и упрямо поджатыми губами. Сергей Федорович, хотя и понимал, что красавица из дочери не вырастет, втайне радовался, что я так на него похожа. Характер тоже был отцовский: не по возрасту рассудительная, серьезная, я порой поражала взрослых своими замечаниями, произносимыми тонким детским голоском с интонациями преподавателя философии. Я очень рано научилась читать и предпочитала проводить время в компании книг, иногда очень даже взрослых, которые я научилась ловко доставать, приставляя к стеллажу в отцовском кабинете лесенку.
      Я училась в первом классе, когда мама, неунывающая и веселая Наташа, заболела. Мы с папой приходили в больницу, называемую "Кремлевской". Мама лежала в палате одна, в окружении цветов, конфет и книг, читать которые не могла. Она пыталась улыбаться, на исхудавшем бледном лице улыбка выглядела жалко. Я видела, как изо дня в день мама становится все слабее, на обтянутых кожей кистях рук отчетливо проступили голубые вены, под глазами залегла синева, прекрасные золотистые волосы выпадали. Она старалась шутить, но ее шутки у отца вызывали слезы, он резко вставал и выходил из палаты. Я слышала страшные, непонятные слова: лейкоз, формула крови, бластные клетки, пересадка костного мозга.
      По тону, с каким эти слова произносились, становилось ясно, что мама может умереть. Это было очень, очень плохо, но, как и все дети, я не понимала, что такое смерть, она представлялась чем-то вроде длительной командировки, в которые иногда уезжал отец: нужно только немного подождать, и он вернется.
      Мама умерла зимой первого января восемьдесят девятого года, когда вся страна отсыпалась после бурно проведенного праздника. Из деревни приехала мамина сестра, тетя Оля, которую я никогда раньше не видела. Видимо, ее присутствие в доме раньше не приветствовалось. Она похожа на маму, но более крупная, грубая, словно вырезанная из сырой картофелины, и у нее были такие же пронзительно-голубые, как молодая бирюза, глаза. Явидела, что это причиняет боль отцу. Мертвой я маму не видела, и на похороны меня не пустили. За эти дни отец ссутулился, похудел, постарел.
      Они приехали с кладбища, и тетя Оля, срывая с себя черный платок, опустилась передо мной на колени, прижала к своей большой мягкой груди и заголосила: "Наталья, Наталья, что же ты сиротинку-то оставила! Как же она теперь без матери!" От страха я тоже заревела. Отец быстро подошел, рывком поставил тетю Олю на ноги и сухо заявил: "Запомните, она не сирота! И прекратите истерику при ребенке!" Тетя Оля замолчала, словно ее выключили, и пошла на кухню. Отец посадил меня рядом с собой на диване под большим собственным портретом, обнял и сказал: "Ничего не бойся, моя маленькая мышка, я всегда буду с тобой".
      * * *
      Бурные перемены, происходившие в стране, мало отразились на укладе нашей жизни. Это касалось лишь малозначительных деталей. Отец пересел с кресла партийного руководителя в кресло крупной нефтяной компании, с черной "Волги" в черный "Мерседес", вместо пожилой, но со всех сторон проверенной секретарши Валентины Ивановны бумаги на подпись ему приносила длинноногая красавица Лидочка в головокружительно короткой юбке. Сначала отец морщился, но потом смирился: имидж солидной компании требовал именно такого стиля. В остальном все оставалось по-старому: привычная домработница, пожилой шофер дядя Вася, отец привел его с собой в компанию, ранние уходы на работу и поздние возвращения. Даже люди, приходившие в наш дом, были мне знакомы с детства: бывшие папины сослуживцы стали банкирами и президентами компаний. Несмотря на высокие доходы и открывшиеся возможности, все они тосковали по прошлому, даже деньги не приносили им того удовлетворения, какое давала власть. Теперь они могущественные, но не всесильные, одни из многих.
      Придя из школы, я бродила по огромной пустой квартире, зажигала в
      отцовском кабинете лампу под зеленым абажуром и читала до его прихода.
      Отец возвращался, ругал меня за то, что я не ложусь спать, но втайне
      был доволен, что я его жду и ему не придется пить чай с бутербродами
      в одиночестве. Я была не очень общительной, застенчивой, а последнее
      время в элитной школе, где я училась, появилось огромное количество
      детей новых русских. Их тоже привозили в школу на "Мерседесах",
      каникулы они проводили в Италии и Греции, у них тоже было все самое
      лучшее и самое дорогое. Но разница состояла в том, что я так жила
      всегда, я родилась со всем этим и поэтому воспринимала как нечто совершенно естественное. А они, шумные и заносчивые, наперебой хвастались друг перед другом сотовыми телефонами, которые беспрерывно звонили во время уроков, доводя учителей до истерики, ноутбуками, используемыми ими вместо тетрадей, и прочими наворотами новорусской жизни. Только они могли заявить преподавателю, который собирался поставить двойку или сделать замечание: "Заткнись, тебе за это деньги платят!" Со многими из них отец запрещал мне дружить, не давая никаких объяснений. Из разговоров взрослых я понимала, что родители некоторых ребят даже не бизнесмены, а просто бандиты. О том, что у этих родителей неприятности, можно было судить по тому, что некоторые приходили в школу с телохранителем, огромным дядькой, едва помещавшимся за партой и вынужденным сидеть в неудобной позе целый день. Все это страшно не нравилось отцу, но чашу терпения переполнил случай, когда парнишка из соседнего класса, прежде учившийся во вспомогательной школе для умственно отсталых детей, устроил пальбу из пистолета, который стащил у отца. Втечение недели мой родитель подыскал частную закрытую школу в Швейцарии и отправил меня туда.
      Это был большой уютный дом с парком в предгорье Альп. Мы жили в комнатах
      по двое. Все четыре года, что я училась там, моей соседкой была марокканская
      принцесса Иман, тихая, вежливая девочка. Мы с ней подружились. Наверное,
      образование мы получали неважное. Но научились говорить по-английски,
      французски и немецки, сносно кататься на лошадях и горных лыжах, играть
      в теннис, поддерживать светскую беседу, разбираться в искусстве и
      литературе. Короче, из нас готовили невест для высшего света. Некоторые
      мои подруги заводили романы с парнями из мужских школ, находившихся
      по соседству, но я, как и ожидалось, выросла слишком невзрачной,
      чтобы обратить на себя внимание. Примерно дважды в
      год меня навещал отец, мы уезжали в Цюрих или Женеву, гуляли, делали
      покупки, болтали о пустяках, подолгу сидели в многочисленных кондитерских.
      Это были настоящие праздники. В один из таких приездов на моей руке
      появился гладкий золотой браслет. Я решила никогда не снимать его.
      Когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец увез меняв Париж.
      Мы поселились в люксе отеля "ГеоргV", и отец выполнял все мои желания. В тот момент я почувствовала себя почти взрослой. Он подарил мне прекрасные золотые серьги от Тиффани, скромные, но изысканные.
      Выпускной вечер в школе устроили помпезно. Выпускницы, носившие имена мировой аристократической и финансовой элиты, старались перещеголять друг друга в богатстве туалетов и украшений. Совсем девчонки, по-подростковому угловатые и нескладные, нелепо выглядели в шикарных вечерних платьях от ведущих кутюрье. Особенно нелепо смотрелась внучатая племянница покойного иранского шаха принцесса Фаиза, выбравшая себе довольно безвкусный наряд от Нины Риччи, расшитый золотом, жемчугом и самоцветами. Мы хихикали и подозревали, что платье сшито по ее собственному эскизу. Смуглая, носатая, с густыми черными бровями и непокорными волосами,
      она походила на галку в подарочной упаковке. Девицы европейских аристократических фамилий презрительно фыркали. Нарочитая скромность их нарядов у одних свидетельствовала об изысканности и сдержанности, у других
      о тщательно маскируемой бедности. Конечно, не настоящей бедности,
      а бедности принцев, когда во дворцах облезает роспись, протираются
      гобелены и нет денег на реконструкцию ванных комнат и центральное
      отопление. Для себя я выбрала шелковое простое серо-голубое платье
      от неавангардного Диора и нитку жемчуга. Это неплохо сочеталось
      с моими пепельными волосами, серыми глазами и бледноватой кожей. Я
      уже смирилась с тем, что я не красавица. "Мышонок"
      так называл меня отец. И хотя браслет явно диссонировал с моим нарядом,
      я не сняла его. Ведь я обещала себе всегда его носить.
      Мы нежно распрощались и обещали друг другу не пропадать, звонить, писать.
      * * *
      Тем, кто прожил годы в тихой безмятежной Швейцарии, трудно привыкнуть
      к России. Грязь, опасности, вопиющая нищета и вопиющее богатство
      оказывается, я успела обо всем этом забыть. Как только я ступила
      на московскую землю, меня ждал неприятный сюрприз. Меня встретила
      секретарша в сопровождении охранников.
      - Отец просит у тебя прощения, у него неотложные дела. Мы сейчас
      перезвоним ему,- сказала она, вынимая трубку мобильного телефона.
      - Деточка, извини, я скоро освобожусь. Страшно по тебе соскучился,сказал отец и отключился.
      - Ах, Алиса, как же ты выросла, как же похорошела! Настоящая
      невеста!- неискренне восхитилась Лидия.
      Я не слишком доброжелательно посмотрела на нее. Черт возьми! Куда подевалась вульгарная крашеная девица в юбочке по самое некуда, годная только на то, чтобы подавать кофе и по требованию босса раздвигать ноги? Я наметанным глазом оценила ее деловой костюм, определенно от Шанель, туфли и сумку ручной работы, темные очки в изысканной оправе, легкий свежий загар, несвойственный москвичам, якобы небрежная волна золотисто-каштановых волос, созданная в дорогом салоне. По моим расчетам, весь прикид обошелся в несколько тысяч. Я еще более помрачнела, когда услышала, как уважительно по имени, отчеству обращаются
      к ней мордовороты-охранники. Нет, теперь она не просто секретарша.
      Мои худшие опасения подтвердились, когда Лидия тряхнула головой, открыв аккуратное розовое ушко. Она носила серьги от Тиффани. Точно такие же, как у меня.
      Я разозлилась, и домой мы ехали молча. Яне реагировала на ее беспомощные попытки заговорить со мной. Раз уж я не знаю, что она больше не секретарша отца, то хоть еще полчаса смогу вести себя соответственно. Поэтому я холодно взглянула на нее и произнесла:
      - Мне кажется, Лидия Андреевна, вам поручили только встретить меня, а не развлекать. Или развлечение тоже входит в ваши обязанности?
      Лидия покраснела и отвернулась к окну, водитель бросил на меня быстрый одобрительный взгляд в зеркало.
      Едва я успела переступить порог дома, как появился отец. Он бросился обнимать меня, но я быстро отстранилась и сказала:
      - Папа, мне кажется, нам надо поговорить.
      Лидия демонстративно удалилась на кухню. Мы сели под тем самым папиным портретом, который я помнила с детства, отец взял мою руку, успокаивающе похлопал.
      - Мышонок, ты уже знаешь?
      - Догадываюсь. У нее такие же серьги, какие ты подарил мне, да и вид отнюдь не секретарский.
      - Детка, ты понимаешь, мне было так плохо здесь одному. Ты
      в Швейцарии. Не с кем даже словом перемолвиться,- примирительно начал отец.
      - Да уж, словом,- я не сдержалась,- наверное, ждал
      не дождался, чтобы меня подальше отправить?!
      - Мышонок, но зачем же так! Я ведь люблю тебя, всегда по тебе
      скучал, думал... Но поверь, она хорошая, заботится обо мне, может,
      еще вы станете подругами.
      - Никогда,- отрезала я.- Ладно, хватит об этом.
      Скажи только, ты уже успел на ней жениться?
      - Да, два месяца назад,- почему-то виновато произнес отец.- Знаешь, Мышонок, мы ведь никуда не поехали, ждали тебя. Мечтали съездить вместе на Кипр, или в Испанию, или куда захочешь... Ну как?
      - В Крым, в Гурзуф, и без нее,- чувствуя себя последней
      сволочью, сказала я.- Или езжайте без меня.
      Отец страшно расстроился. В итоге, после длительных переговоров со мной и с Лидией решили, что мы с отцом поедем на две недели в Крым, а в компенсацию потом они отправятся с Лидией в дорогущий круиз по Карибам. Кажется, этот вариант устроил всех, кроме отца, который с каждым днем терял надежду на мое с Лидией примирение, а тем более дружбу. Я его жалела, но эта подлая и хитрая тварь выводила меня из терпения. Мой отец, который и в молодости-то не был красавцем, а сейчас, к шестидесяти, и вовсе не представлял интереса для молодой красивой женщины, словно ослеп. Но я-то точно знала, что ей нужны только деньги...
      * * *
      - Успокойтесь, Настя, все хорошо, вам легко дышать, вы хорошо себя чувствуете. Вы ощущаете прилив сил, энергии, бодрости. На счет три вы откроете глаза. Раз, два, три. Проснитесь!
      - Как вы себя чувствуете, Настя?- голос Орлова все такой же мягкий и успокаивающий.
      - Отлично,- процедила я сквозь зубы и встряхнула головой,- но что же дальше? Что случилось с отцом? Я по-прежнему этого не помню.
      - Не волнуйтесь, Настя, возможно, во время следующего сеанса...
      - Нет,- резко оборвала я,- не называйте меня Настей.
      Теперь вы знаете, что у меня другое имя.
      - Настя, это все требует длительного обсуждения.
      - Я не собираюсь ничего длительно обсуждать,- я не узнавала собственного голоса, в одно мгновение я стала резкой с человеком,который помог мне вспомнить почти всю жизнь, уже казавшуюся навсегда потерянной,просто скажите, как меня зовут. Я не прошу вас о многом. Назовите
      меня по имени.
      - Хорошо,- Орлов снял очки,- Алиса, пожалуйста,
      не волнуйтесь...
      В голове у меня появился туман, портреты на стенах стали расплываться.
      - Мою невесту звали Алиса, правда, красивое имя?- спрашивал
      у меня Саша.
      Он смотрел на меня грустными глазами, а потом выражение его лица менялось,
      он начинал смеяться задорным смехом и шутливо бросал мне:
      - Обманули девочку! Обманули девочку! Обманули девочку!
      Голову разрывало от боли, уши закладывало от музыки, превращающейся в звериный рев, а я медленно, как Алиса из страны чудес, падала в кроличью нору...
      ГЛАВА 14
      Я вышла из клиники и двинулась в неизвестном направлении. Туман в
      моей голове еще не рассеялся, и я чувствовала себя словно в полусне.
      Постепенно стряхивая оцепенение, я вдруг ясно почувствовала, что Настя
      Ильичева может исчезнуть в любой момент. Частица ее все еще жила
      в моей голове, моем теле, моих чувствах, но она уже готова уступить
      место Алисе.
      Я ощущала себя какой-то полумертвой. Мне хотелось и не хотелось жить одновременно. Настя Ильичева, из последних сил цепляясь за мой разум, кричала, что все это неправда. Саша любит меня, и я достойна быть счастливой. Она приводила Алисе тысячу примеров, подтверждающих его нежную искреннюю любовь.
      А я сама, понимая, что у меня совершенно другое имя и была совсем другая жизнь, молчала и молилась, чтобы все так и было на самом деле. В тот момент я боялась сойти с ума. Я боялась даже думать о том, что произошло. Господи! Ведь я была в своей же собственной квартире, и я узнала ее! Я видела лицо собственной мамы- доброе, нежное, красивое лицо и подумала, что это всего лишь моя фантазия. Я мило любезничала с Лидией, этой продажной дрянью, мачехой, и восхищалась ее красотой и вкусом! Я узнала парижский отель, где мы с отцом провели такие чудесные дни, полные беззаботного счастья...
      Но самое главное- я знала, что родители Лидии живы и что у нее нет и никогда не было никаких братьев!
      Но если это всего лишь болезнь? Если все это сказка, мираж, бредовые идеи моего сознания?
      Я не знала, что делать. Как жить дальше словно расколотой надвое?
      Как говорить, дышать, смотреть на любимое лицо и мучиться, зная, что это может быть самая страшная ложь в моей короткой жизни?
      Внезапно я натолкнулась на какую-то дверь и остановилась.
      Оглядевшись по сторонам, поняла, что пешком пришла из клиники в общежитие. По-видимому, тело само решило за меня, куда нужно идти. И мои более разумные ноги привели меня в дом, где я могла найти настоящие понимание и поддержку.
      - Мила!- вместе с этим выдохом слезы чуть не полились
      у меня из глаз, и я изо всех сил толкнула дверь.
      Мне никто не ответил. За дверью не слышно привычного гомона, хохота.
      Без особой надежды я поднялась к Ксанке. На мое счастье дверь оказалась открытой.
      - Настя!- обрадовалась подруга и сразу же стала засыпать вопросами.
      - Ну как вы съездили? Как Саша? Как в Париже?- она говорила, обнимая меня, пытаясь снять шубу.- Какая чудесная у тебя была свадьба. Знаешь, я ведь даже не успела сказать тебе, как все было здорово!
      - Оксан,- я не хотела разговаривать с кем-нибудь по поводу происшедшего, кроме Милы,- я простыла во Франции и пока еще не выздоровела окончательно. Просто проезжала мимо,- я натянуто улыбнулась,- решила зайти, думала, у вас веселье. Но Милы почему-то нет.
      Окончив фразу, я судорожно вздохнула и сжала зубы, чувствуя, что могу разреветься.
      - Ой, ты же ничего не знаешь,- заторопилась Ксанка,- Милка сразу после твоей свадьбы улетела домой в Екатеринбург, у ее матери микроинсульт, и ей нужно там пожить некоторое время, пока старушке станет лучше.
      Мне отчего-то стало еще более тревожно.
      - А кто-нибудь ее проводил?- поинтересовалась я.
      - Ну а как же?- искренне удивилась Ксанка.
      Мы всем кагалом ее на самолет сажали. Она еще просила тебе передать,
      чтобы ты провела медовый месяц, утопая в цветах и задыхаясь от бесконечного секса,- Ксанка едва сдерживала смех, а я слезы, но она почему-то этого не замечала,- сделала нам ручкой на прощанье и улетела.
      - А можно с ней как-нибудь связаться?
      - Да зачем?- никак не могла понять моей необходимости
      увидеться с Милой Ксанка. - Она через две недели приедет обратно,
      вот тогда мы и устроим "женский день- 8Марта".
      А ты пока наслаждайся замужней жизнью и не загружайся чужими проблемами.
      Если понадобится, мы Милке найдем лекарства и все что нужно. Лучше расскажи, как у тебя дела?
      - Все прекрасно,- я не могла больше ничего из себя выдавить,- Ксана, мне пора, я на минутку заскочила, а то муж будет волноваться.
      - Да...- вспомнив о моем муже, сказала она, - какой
      же он у тебя красавчик, я тебе страшно завидую,- Ксанка вздохнула
      с нескрываемым восхищением,- и самое главное, он на тебя такими
      глазами смотрит... Умереть можно.
      Я начала одеваться, чтобы не слышать этих излияний, и при этом, вся сжавшись внутри от боли, продолжала растягивать губы в глупой улыбке.
      - Я сначала даже не поверила, когда мне Милка рассказала про
      вас, ведь он такой распрекрасный! Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги. Атвой Сашуля ведь еще и богатый мальчик,- Ксанка смотрела на меня с умилением и восторгом, но ее взгляд больше привлекали мои шуба и сумка из крокодиловой кожи, чем слезы у меня в глазах,- знаешь, он сделал из тебя настоящую принцессу!
      Я вымученно улыбнулась ей напоследок и, быстро простившись, поспешила выйти на свежий воздух.
      - Что же делать?- почти простонала я.- Теперь я
      совсем одна... Как избавиться от этого кошмара, как все проверить?
      Не находя ответы на эти вопросы, я медленно пошла Пироговской по направлению
      к центру. В голове еще бушевал ураган, мешающий нормально соображать
      и адекватно оценивать события.
      Неожиданно я услышала голос женщины, которую последние полтора года считала своей матерью. Наверное, она действительно мне это говорила, но тогда я пропустила ее слова мимо ушей: "В том шторме погибли еще люди, новые русские, на роскошной яхте. Говорят, отец с дочкой, жили в Ореанде, в шикарных апартаментах. А тут и деньги не спасли. Санитарка в морге рассказывала, приезжала такая фифа на опознание, платочек к сухим глазам прикладывала..."
      Когда я пришла в себя, у меня дико болела голова и тошнило. Я осторожно встряхнула головой, словно боясь растерять мысли. Неужели эта мозаика сложится и все встанет на свои места!
      Мой сон о кораблекрушении, возможно, и не сон, скорее это воспоминания пытаются прорваться наружу и рассказать мне правду! Несмотря на боль, раздирающую меня на части, я захотела немедленно, сию же минуту все это проверить. Я поняла, что не смогу жить дальше, мучаясь сомнениями.
      Я ехала в пойманной машине к центру города. Когда водитель проезжал Зубовскую площадь, резко скомандовала:
      - Стойте,- и, попросив его подождать пару минут, поднялась в здание телеграфа.
      Там почти никого, и я быстро соединилась с нужным мне номером.
      - Да?
      - Мама, это ты?- первое слово далось мне очень нелегко.
      - Да, это я, деточка, твоя мама. Как же ты там без меня, Настенька моя?- голос на другом конце провода был явно нетрезвым.- Когда же ты приедешь навестить свою родную мамочку? Уж как я по тебе скучаю, это и представить невозможно.
      - Я скоро, очень скоро приеду,- поспешила уверить я ее, - скажи, у тебя все в порядке?
      - В порядке, доченька, что мне сделается,- неожиданно
      женщина заплакала пьяными слезами,- бросила ты мать, а теперь
      спрашиваешь, как у меня дела. А что мать тут на работе горбится, болеет,
      да только водкой и спасается, ее это не интересует, у нее с мужем
      медовый месяц. У нее все хорошо!
      Я молча слушала голос, всегда казавшийся мне чужим, и не могла вставить ни слова.
      Внезапно мать икнула, раздался грохот, и связь оборвалась. Я поняла, что она упала и уронила телефон на пол.
      Я попросила телефонистку соединить еще раз, но никто к телефону не подошел. Ответа на свои незаданные вопросы я не получила. Моя версия проверки отпала сама собой.
      "А почему я не могу поехать туда сама? Прямо сейчас, немедленно,пришло мне в голову,- только если я сама смогу собственными глазами увидеть это, я пойму, что все воспоминания правда. Но как объясниться с Сашей? Как смотреть ему в глаза?"
      Не откладывая в долгий ящик, я торопливо вышла из здания телеграфа.
      К моему удивлению, пойманный мною частник все еще ждал меня у тротуара.
      - Поехали, - сказала я, усаживаясь в машину.
      - Планы те же?- поинтересовался у меня добродушный усатый дядька.
      - Нет, маршрут тот же, а вот планы очень изменились...
      Как только я вошла в квартиру, муж бросился ко мне.
      - Где ты пропадала так долго? Зачем выключила сотовый? Я не мог
      тебе дозвониться,- сейчас я не слышала в его голосе ласки,
      там только плохо скрываемое раздражение.
      Прямо с порога я начала рыдать. Лицо у мужа стало испуганным.
      - Что случилось? Что тебе сказал врач?
      - У меня все в порядке, Сашенька, но когда я гуляла, то в
      каком-то наваждении услышала голос мамы. Она сказала, что ей так плохо, так одиноко.- Я смотрела на его красивое лицо и плакала без всяких театральных усилий.
      Он тотчас же подскочил ко мне.
      - Не плачь, моя хорошая, мы к ней скоро съездим вдвоем, как и обещали,- он попытался меня обнять, но я отстранила его.
      - Нет, ты ничего не понимаешь,- всхлипывала я,
      я позвонила ей по телефону, потому что очень испугалась. И сначала
      она хорошо со мной разговаривала, а потом раздался грохот и связь
      пропала. Больше я не могла ей дозвониться. Я чувствую, что произошло
      что-то плохое, страшное. Я боюсь. Мне нужно увидеть маму!
      Истерика разворачивалась по полной программе, и я охотно выплескивала скопившуюся во мне тревогу, напряжение и страх на человека, которого я любила и боялась одновременно. Саша смотрел на меня в недоумении. Стакой стороны он еще меня не знал, и я уверена, что увиденное ему не понравилось.
      Я не давала себя обнять, как только он пытался подойти, кричала:
      - Не успокаивай меня, у меня плохое предчувствие! Я хочу увидеть маму!
      Через час супруг потерял всякое терпение от моих слез и воплей и брызнул мне в лицо холодной водой. Я мгновенно пришла в себя, его варварская попытка даже принесла мне значительную пользу. Я наконец перестала реветь, притихла, а потом стала плакать беззвучно, отвернувшись к стенке.
      Саша привлек меня к себе и нежно гладил по голове, но я почему-то уже не таяла в его объятьях.
      - Милый мой котенок, ну поговори со мной,- ласково журчал муж, но я молчала.
      Наконец я подняла полные слез глаза и сказала:
      - Я хочу сегодня же улететь в Крым. Только ты можешь мне помочь. Пожалуйста, помоги мне, я боюсь за маму.
      Саша молча смотрел на меня.
      - Ты должен меня понять. Это ненадолго, надеюсь, всего на сутки.
      Я прилечу, и если все в порядке, то сразу же позвоню. А если что-то
      случилось, то ты мне достанешь здесь необходимые лекарства,
      я говорила и жутко боялась, что он согласится на мой полет в Крым,
      но только с ним вместе.
      - Может, Лидия сможет помочь?- наконец сказал он.
      - Это было бы замечательно,- согласилась я,- и
      ты поедешь со мной?- добавила я обрадованно, но потом, как
      бы опомнившись, с сожалением всхлипнула.- Нет. Лидия и так
      слишком много для меня сделала, я не могу так злоупотреблять ее расположением. И потом ведь это не надолго.
      - Хорошо,- согласился Саша, - но если ты не вернешься
      в Москву завтра, я прилечу к тебе.
      Он снова притянул меня к себе и нежно поцеловал. Я ответила на его поцелуй и забыла обо всем на свете. О своих кошмарных снах, о новых воспоминаниях, о том, что я уже на пятьдесят процентов осуществила свой грандиозный замысел. Я просто хотела всю жизнь чувствовать ласку губ этого человека, спать на его широкой груди, заниматься с ним любовью и знать, что он- первый и единственный мужчина в моей жизни...
      Когда Саша отпустил меня, все страхи снова тяжелой ношей свалились на мои далеко не могучие плечи.
      - Я позвоню в аэропорт,- сказал муж,- не бойся, моя девочка, мы что-нибудь придумаем. Я не позволю тебе так мучиться. Если ты чувствуешь, что нужно увидеться с матерью, то сегодня же и вылетишь.
      Он снова прижал меня к себе.
      - Если ты считаешь, что я буду тебе нужнее здесь, то я согласен побыть вдалеке от тебя, но только если обещаешь, что это не надолго.
      - Обещаю,- заверила я.
      - Я боюсь оставлять тебя одну на продолжительное время. И хотя
      я слишком за тебя волнуюсь, я готов сделать все, что ты хочешь.
      - Я тебя очень люблю,- я прижалась к нему, зная, что говорю чистую правду...
      Мне удалось улететь из Москвы в тот же день ночным рейсом до Симферополя.
      По дороге в аэропорт заехали в круглосуточную аптеку на Тверской, где я купила все выписанные мне Гошей лекарства. Когда мы приехали, уже объявили посадку, поэтому прощание вышло торопливым и скомканным.
      В самолете я наконец облегченно вздохнула. Попросив у стюардессы воды, я выпила все положенные таблетки и быстро заснула, убаюканная гулом работающих двигателей.
      * * *
      В четвертом часу утра я добралась до дома. Саддам сонно тявкнул, услышав звуки остановившейся машины и скрипнувшей калитки.
      - Ну что ты, песик?- решила я успокоить его, но он, услышав мой голос, заскулил и выбежал мне навстречу.
      Маленькое, лохматое черное существо. Яприсела на корточки, а он прыгал вокруг, вставал на задние лапки и, облизывая мне лицо, тихо поскуливал.
      Я гладила его по теплому боку, а он радостно слизывал слезинки с моих щек и норовил лизнуть в губы. От него пахло мокрой псиной и сырой рыбой, которую он и при мне всегда выпрашивал на причале, но я не отворачивала от него лицо.
      - Ты один меня по-настоящему любишь и радуешься мне. Правда, лохматый?- лаская маленькое существо, шептала я.
      Наконец я поднялась, и пес, продолжая прыгать вокруг меня, залаял на всю улицу.
      - Тихо,- сказала я,- иди спать.- И он, уловив недовольство в моем голосе, убежал в будку.
      В доме все осталось таким, как и было больше года назад. На столе недопитая бутылка водки, две тарелки, остатки нехитрой закуски.
      На полу валялся разбитый телефон. Я зашла за занавеску.
      Мать спала в одежде, раскинувшись на кровати. Она сладко посапывала
      во сне и иногда громко чмокала губами. Я раздела ее и накрыла одеялом,
      но она не разомкнула глаз. Потом я убрала со стола, вымыла посуду,
      проветрила в комнате и, постелив себе чистую постель, легла спать.
      Мне снова приснился шторм, где меня смывало в море, и стоящий на палубе, ухмыляющийся Саша.
      - Доченька,- раздалось над моим ухом,
      радость-то какая!
      Я открыла глаза, надо мной стояла мать.
      - Когда же ты приехала, моя умница?- она была помятой,
      но на лице у нее никаких признаков похмелья.- Ой, да какая
      же ты красавица стала, невозможно и представить. Вот что значит операция на лице. И шрама не видно,- вдруг она заплакала.
      Я быстро вскочила с постели.
      - Что с тобой, мам?
      Мать вытерла слезы и обняла меня:
      - Это я так, не обращай внимания,- это от радости.
      Так когда же ты приехала?
      - Вчера ночью. Я с тобой разговаривала по телефону и
      вдруг услышала, как ты упала, ну и подумала, не случилось ли чего.
      Муж мне денег дал, и я прилетела, как только смогла,- мне было
      неприятно врать, глядя в ее счастливые глаза, но я не могла поступить
      иначе.
      - Ну и славно, ну и хорошо,- мать начала бестолково суетиться вокруг меня. Побежала готовить завтрак, вынесла мне старый застиранный халатик, достала из холодильника свежего молочка.
      Пока я ела, она сидела, опершись ладонями о стол,
      и смотрела на меня, задавая множество вопросов: "Надолго ли приехала? Как семейная жизнь? Когда приедет муж познакомиться с тещей? Как у меня дела с институтом?"- и тому подобное.
      Внезапно она спохватилась и стала быстро собираться.
      - Ох, я же сегодня в утреннюю смену, надо бежать,
      может, отпустят пораньше, раз такая радость у меня.
      - Мам, ты что, на новую работу устроилась?- удивилась
      я.
      - Да, я сейчас по вечерам уборщицей работаю в школе,
      а утром в столовой- там платят хорошо и продуктов всегда дают немножко,- она виновато покачала головой,- уж очень тяжело стало жить у нас, дочка.
      - Когда тебя ждать?- спросила я мать уже в дверях.
      - К трем часам буду точно,- уверила она и добавила:- А ты дома не сиди, пойди прогуляйся, хоть воздухом чистым подыши.
      А то в Москве небось все больше грязь да гарь?- она почему-то засмеялась.
      - Хорошо, мама. Но мне еще нужно позвонить мужу, он,
      наверное, сегодня приедет, чтобы познакомиться с тобой.
      - Может, поживете с недельку,- обрадовалась мать
      и убежала на работу, а я не стала ее огорчать раньше времени.
      После ее ухода я с большим трудом выждала полчаса и направилась в городскую библиотеку...
      Мои руки дрожали от нетерпения, когда я достала подшивку газет за прошлый год. Я просматривала все летние статьи, где изучала только одну колонку- происшествия. Прошел целый час, прежде чем я перевернула очередную картинку и вздрогнула.
      На меня смотрело мое собственное лицо! Маленькая фотография,
      плохо переснятая с паспорта, но сходство очевидно. Я вытащила из кармана паспорт Насти и открыла его. Действительно, мы очень похожи, вернее, принадлежим к одному типу: узкое вытянутое лицо с острым подбородком, широко расставленные серые глаза, высокий лоб, русые волосы. Я испытала странное чувство: за прошедшее время я отождествляла себя с Настей, называла себя ее именем... Рядом с моей фотографией другое фотопожилого мужчины.
      Роняя слезы на бумагу плохого качества, отчего на ней сразу же появлялись грязные разводы, я читала.
      "Из-за неполадок в системе электрооборудования во время
      шторма на яхте "Принцесса Алиса" произошел взрыв, в результате чего погибли крупный российский бизнесмен Володин Сергей Федорович и его дочь Алиса... Ведется расследование, так как есть предположение о криминальном характере происшествия".
      Строчки окончательно расплылись у меня перед глазами.
      "Он сделал из тебя настоящую принцессу",
      вдруг возникли у меня в голове слова Ксанки, и я похолодела от ужаса. В этот момент в моем мозгу словно что-то вспыхнуло.
      - Он был механиком на яхте,- я изо всех сил сжала
      голову руками, словно боясь, что она сейчас лопнет.- Господи,
      я вспомнила!
      Теперь все уже бесполезно: плакать, стонать, надеяться, что
      это могло быть ошибкой. Таких совпадений просто не бывает. В какой-то момент мне показалось, что лучше для меня сойти с ума, чем жить со знанием того, что произошло.
      Все оказалось правдой.
      Но мои сны обманули меня. Когда я тонула, Саши на яхте не было. Он отпросился в тот день у отца на берег, я даже не помню, какую причину он придумал для того, чтобы уйти. Иотпросился неспроста.
      "Вот и все,- подумала я,- теперь ничего невозможно изменить!"
      Я вышла из здания библиотеки, купила пачку сигарет и зажигалку.
      Не знаю, что на меня нашло, я действовала совершенно автоматически.
      Усевшись на мокрую скамейку в парке, трясущимися руками я закурила.
      Подавилась дымом после первой же сильной затяжки, закашлялась и зарыдала.
      Мне стало плохо, меня тошнило от душевной боли и страха...
      Я окончательно осознала, что мой муж виновен в смерти моего отца, да и моей. Потому что с этого момента я умерла. Настя Ильичева, кем я считала себя последние полтора года, которая была счастлива с красавцем мужем, только что пропала, исчезла из моего сознания.
      И в эту же секунду родилась другая женщина, несчастная, одинокая, лишенная чьей-либо поддержки- погибшая Алиса Сергеевна Володина, и сейчас она хотела умереть по-настоящему...
      "Ты у меня сильная, Мышонок, у тебя мой характер, ты никогда не сдаешься,- в голове зазвучали слова отца. Настоящего, родного, любящего отца, которого я потеряла из-за Саши и Лидии,- ты должна побеждать".
      - Ты прав, папа,- я вытерла слезы,- я осталась одна, но я не сдамся...
      Я решила пойти на пристань, чтобы привести свои мысли в порядок.
      - Зачем они устроили весь этот фарс со мной?- размышляла я вслух.
      Теперь я не сомневалась, что в тот летний день, в Москве,
      во дворе собственного дома я столкнулась с Лидией и, конечно, не узнала ее, как не узнала бы тогда никого из моего прошлого. Я также сейчас уверена, что человек, следивший за мной, вовсе не был плодом моего больного воображения. Его послала Лидия! Скорее всего Саша вовсе никакой не вице-президент и не владелец акций, а истинная хозяйка- Лидия. Да и акции эти принадлежали моему отцу. Но для чего все эти фокусы с аварией, скоропалительной свадьбой, Парижем? Что им от меня нужно?
      Я вышла к морю, оно сегодня совершенно серого цвета. Дул
      прохладный ветер, и я запахнула свою старую курточку, в которой вышла
      на улицу.
      - Да, лучше бы я надела шубу,- пробормотала я
      и вспомнила, какими глазами смотрела на это меховое изделие Ксанка.
      Я вспомнила ее слова, которые тогда сочла просто завистливыми:
      "Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные
      мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги",- вот
      что сказала мне умудренная опытом подруга и была тысячу раз права.
       ДЕНЬГИ!       Я знала, что у отца есть деньги, знала место, где они хранятся,
      и даже помнила наизусть номер, выбитый у меня на браслете. Я точно знала- это номер банковского счета. Я помнила нашу поездку в Женеву, посещение банка, холод застегивающегося на запястье браслета, яркий свет какого-то аппарата, видимо, щелевой лампы. Но только сейчас я поняла, что это были не просто деньги. Это огромные, безумные, бешеные деньги, иначе Лидия не стала бы разворачивать вокруг меня такой грандиозный спектакль.
      - Если им так нужна я, значит, отец не оставил Лидии доступа к его, судя по всему, миллионам, находящимся в банке. В том самом женевском банке. Скорее всего, им неизвестно и название банка! Она знает, что деньги есть, но не знает, где их взять!- от этой внезапной догадки мне стало намного легче.
      "Но если у меня амнезия, то как же они заставят меня вспомнить?"- эта мысль меня насторожила, но я решила, что подобные тонкости обдумаю позднее. Пора начинать действовать.
      Уверенным шагом я направилась на телеграф...
      * * *
      Вечером прилетел мой супруг, и я познакомила его с "мамой".
      Саша был сама забота и внимательность. Он подарил Валентине Сергеевне
      (теперь у меня не поворачивался язык называть ее мамой, и я как бы
      шутя называла ее по имени-отчеству!) множество маленьких подарков,
      уверяя, что эти сувениры мы покупали вместе в Париже.
      Она выглядела довольной. Смотрела на моего негодяя-красавчика во все глаза и называла его "сынок".
      Мы сидели в самом дорогом ресторане города, и я охотно ела, улыбалась. Я становилась сильной. Теперь я все знала и старалась играть в наивную, счастливую дурочку. Саша не должен ни о чем догадаться, иначе... я представить себе не могла, что может случиться.
      "Нужно быть терпеливой и ждать их следующего шага",- мысленно уговаривала я себя.
      Я подняла голову от тарелки и посмотрела в голубые глаза мужа. Он
      что-то рассказывал теще и весело шутил. Иногда он с нежностью поглядывал на меня, и я тотчас складывала губы в улыбку, старательно делая вид, что пьянею от счастья.
      Наконец, мы проводили Валентину Сергеевну домой, нежно попрощались.
      Саша обещал, что скоро мы опять приедем в Крым, настаивал на том,
      чтобы она обязательно побывала в Москве с ответным визитом: посмотреть, какая у нас замечательная семья, и так далее.
      В машине, по дороге в аэропорт, он сказал:
      - Ты знаешь, Мышонок, твоя мама очень приятная женщина, настоящая труженица, ты можешь ею гордиться.
      Я сделала вид, что задремала, но в этот момент мне захотелось изо всех сил ударить его по лицу. Я даже сжала кулаки, чтобы справиться с захлестнувшей меня ненавистью.
      Это было не столько возмущение его ложью по поводу матери-алкоголички, какой я "могу гордиться", сколько злостью за то, что он посмел назвать меня так, как называл мой отец.
      Всю дорогу я притворялась, что крепко сплю. Эта маленькая хитрость позволила мне не сказать ни слова до самой Москвы, но не позволила избежать ненавязчивых ласк мужа, от которых хотелось избавиться навсегда...
      @BREAK =
      ЧАСТЬ II
      ГЛАВА 1
      Когда Саша предложил поехать на Рождество в Швейцарию, я даже не знала, радоваться или огорчаться. Конечно, я догадывалась, что Швейцария выбрана неспроста, но не понимала, каким образом они собираются заставить меня "вспомнить" номер счета. А уж в том, что интересует их именно счет, я не сомневалась. Мои догадки подкреплялись тем, что
      Саша предложил взять с собой в поездку и Лидию.
      Не подавая вида, что прекрасно разбираюсь в горнолыжной экипировке,
      я растерянно рылась в дорогущих костюмах немыслимых расцветок, недоуменно разглядывала лыжи, ботинки, постоянно повторяя, что без помощи консультанта не обойтись. Надо сказать, что и Саша чувствовал себя не слишком уверенно. Врезультате, как часто бывает в таких случаях, он купил самое дорогое: три костюма от Серджио Таччини, красный Лидии, синий ему и дурацкого цыплячьего цвета- мне. Лыжи и ботинки он выбрал почти на слух, то есть те, чьи названия ему что-то напоминали. Ими оказались лыжи Россиньоль и ботинки Зеро. Правда, шапочки, перчатки и очки я выбрала почти без затруднений, здесь демонстрации моего опыта не требовалось.
      Пока Саша расплачивался, я думала о том, как же мне изображать из себя чайника, мне, неоднократно побеждавшей в школьных соревнованиях в этом виде спорта. Ну да ладно, трясти коленками, вилять задом и почаще падать не так уж сложно. К тому же цель нашей поездки в Швейцарию- совсем не занятие спортом.
      Конечно, я прекрасно понимала, какой опасности себя подвергаю. Если я хоть чем-то себя выдам, эта парочка прикончит меня без сожаления. Но самое ужасное, я до сих пор любила этого двуличного мерзавца, который был моим мужем. Я пыталась оправдать его в собственных глазах, но в глубине души понимала, что оправданий быть не может.
      * * *
      В Женеве мне все до боли знакомо, но я прилежно изучала указатели
      и надписи. Мы направлялись в Церматт- престижный горнолыжный
      курорт у подножия пика Маттерхорн, в четырех часах езды от Женевы.
      Поселившись в маленькой высокогорной гостинице, построенной
      в стиле традиционного швейцарского шале, мы спустились вниз. Раньше
      я никогда не была в Церматте. Оказалось, что пользование автотранспортом здесь запрещено, все передвигаются в электрокарах или конных экипажах. В преддверии Рождества витрины богато украшены, а кроме традиционной рождественской символики, везде знаменитые швейцарские колокольчики и коровы в разных видах.
      Мы узнали, что именно здесь находится самая длинная в Альпах горнолыжная трасса, правда, зачем это понадобилось Саше и Лидии, пока непонятно.
      Несмотря на двусмысленность моего положения, я наслаждалась чистым горным воздухом, предпраздничным возбуждением, царившим здесь, радостью узнавания: ведь я вернулась в страну, где прошло мое детство, которую хорошо знала и любила.
      * * *
      В отеле мы поужинали в маленьком ресторанчике, отделанном
      деревом и украшенном охотничьими трофеями. Я очень устала и ела без аппетита. Зато Саша и Лидия ни в чем себе не отказывали, выпили за ужином три бутылки вина, раскраснелись, шутили и мало обращали на меня внимания. Лидия посматривала на него влажно поблескивавшими глазами, и мне даже показалось, что они соприкасаются коленями под столом. Скоро мне это надоело.
      - Пожалуй, я лучше пойду в номер,- я поднялась
      из-за стола. - Что-то неважно себя чувствую.
      - Конечно, дорогая, иди отдыхай,- сладенько сказала Лидия, закуривая сигарету.- А мы еще посидим, выпьем коньяку и кофе.
      - Да, отдыхай, я скоро приду,- добавил Саша, явно довольный
      моим уходом.- Кстати, не забудь принять таблетки.
      Я поднялась в номер и, не раздеваясь, повалилась на постель. Я не сомневалась, что после моего ухода они поднимутся в номер Лидии, чтобы заняться любовью. И хотя я знала, почему он на мне женился, меня это больно ранило. Чтобы не думать об этом, я выпила таблетки, разделась и провалилась в тяжелый без сновидений сон.
      Наутро я проснулась от Сашиного пения, раздававшегося из душа. Очевидно, он прекрасно провел ночь. Он вышел, энергично вытирая мокрые волосы полотенцем. Белый махровый гостиничный халат был ему узковат и обнажал сильную смуглую грудь. Я невольно залюбовалась: он сложен, как античный бог. Икак я могла поверить, что такой мужчина влюбился в меня, серую мышку.
      - Доброе утро, милая,- он заметил, что я смотрю на него, наклонился и поцеловал меня. Пахнуло его любимым Платиновым Эгоистом.- Как ты себя чувствуешь?
      - Прекрасно выспалась, спасибо,- вежливо ответила я.
      - Готова сегодня кататься? Я просто горю от нетерпения.
      - Готова-то я готова, только никогда в жизни не стояла на
      лыжах. Ты забыл? Я выросла в Крыму, а там на лыжах не катаются.
      Саша удовлетворенно хмыкнул, и я отчетливо представила, о чем он думает: избалованная девчонка выросла в Швейцарии, занималась с лучшими тренерами, и вот надо же, ничего не помнит. Вместо этого он сказал:
      - Я уже договорился с тренером, он немного говорит по-русски.
      Уверен, что у тебя все получится.
      Я вздохнула и стала выбираться из постели.
      Когда мы спустились к завтраку, Лидия уже с аппетитом уплетала булочки, щедро намазывая их маслом и джемом. Они с Сашей обменялись тем самым взглядом, который безошибочно выдает любовников, проведших вместе полную удовольствий ночь. Я, будто ничего не заметив, попросила у официанта кофе с молоком. После принятых на ночь таблеток я чувствовала себя разбитой, вялой, руки и ноги, казалось, налиты свинцом. Я подумала, что наверняка приняла не те легкие снотворные, что принимала раньше, и решила больше их не пить. Я ощущала надвигающуюся опасность и должна быть все время начеку.
      * * *
      Прекрасные виды Швейцарских Альп несколько улучшили мое настроение. Подъемник доставил нас на Малый Маттерхорн, и мы слились с толпой так же дорого и аляповато одетых чайников. Саша быстро нашел инструктора, говорившего, как оказалось, не на русском, как обещали, а на болгарском. Но мы все равно его понимали. Его звали Здравко, и он был профессиональным тренером, покинувшим Болгарию после распада социалистического лагеря в поисках лучшей доли. Здравко очень серьезно относился к своим обязанностям, и довольно быстро Саша освоил основные приемы. С Лидией обстояло намного хуже: как выяснилось, у нее проблемы с координацией движений. Она столько раз упала, что злая, мокрая, потирая ушибленный зад, удалилась в направлении кафе, на прощание бросив, что лучше подождет там. Зная Лидию, я могла себе представить, как это ее задевает, ведь она выглядела неуклюжей коровой в глазах всех катающихся, а особенно Сашиных. Надо сказать, я немного позлорадствовала.
      Здравко занялся мной, и, хотя я сделала все, чтобы казаться неумехой, он что-то почувствовал:
      - Могу поклясться, что ты уже училась,- он вопросительно посмотрел на меня.
      - Что вы, я выросла на море, у нас снега там никогда не бывает,
      рассмеялась я.
      - Странно, значит, у тебя особый талант.
      К нам подъехал гордый своими успехами Саша, и Здравко стал меня нахваливать.
      Чтобы сгладить впечатление от его похвал, я, якобы демонстрируя свое умение, лихо отъехала и грохнулась как можно естественнее, к тому же стараясь ничего себе не повредить. Похоже, мне это удалось. Прихрамывая, я отправилась к Лидии, которая наблюдала за нами из кафе.
      - У меня тоже ничего не получается, - обрадовала я ее.
      - Да я уж поняла, это не женское развлечение,- удовлетворенно поддержала меня Лидия, невозможно элегантная даже в красном лыжном костюме,- а братишка пусть развлечется. Хочешь кофе?
      - Да. Со сливками и сахаром.
      * * *
      После обеда я отключилась, словно весь день разгружала мешки с углем. Я вспомнила, как часами проводила время на горе без малейших признаков усталости. Но это было раньше. Гостиница, в которой мы остановились, находилась на высоте более трех тысяч метров над уровнем моря, из окна виднелись прекрасные горнолыжные трассы, но катающихся здесь немного. Я не понимала, почему Саша потащил нас на Малый Маттерхорн. Все, что происходило теперь вокруг меня, вызывало подозрение, поэтому я спустилась вниз и подошла к стойке портье.
      Следуя своей линии, я не стала демонстрировать свой отличный французский и на скверном английском спросила портье:
      - Извините, можно ли пользоваться ближайшей трассой?
      я неопределенно махнула рукой в сторону, где, как предполагала, находился спуск.
      - Конечно, мадам, но я бы не советовал. Это очень сложный
      спуск, и для начинающих там опасно. Кроме того, там много деревьев.
      Трасса заканчивается у деревушки у подножия горы почти на границе
      с Италией. Оттуда довольно трудно выбраться, нет подъемника. Поэтому,
      если вы посмотрите, там катаются единицы.
      Успокоенная, я вернулась в номер. Теперь понятно, почему
      Саша предпочел другую трассу.
      Я все время ждала, когда они начнут приводить в действие свой план, и, кажется, этот момент настал.
      - Настя, мы хотим съездить в Женеву, погулять по городу,
      купить подарки. Ты не против?- обратилась ко мне Лидия.
      Все равно мне не научиться кататься на этих чертовых лыжах!
      - Я не против,- сдержанно отозвалась я, без аппетита
      поглощая суфле.
      - Вот и отлично!- обрадовалась Лидия. Она встала,
      одергивая толстый вязаный свитер. Не знаю, как ей удавалось потрясающе
      выглядеть даже в джинсах и бесформенном свитере.
      - Хочу купить тебе что-нибудь необыкновенное и обязательно
      швейцарское,- Саша взял меня за руку и нежно погладил. Я замерла
      и чуть не забыла об их истинных намерениях.
      - Шоколада?- пошутила я.
      - Инкрустированного бриллиантами,- поддержал он мою шутку.
      * * *
      Собственно говоря, он сдержал свое обещание. В роскошном, несколько помпезном магазине на темно-вишневом бархате красовались часы лучших швейцарских мастеров. На них скромно отсутствовали ценники: стоимость указывалась по номеру. Александр широким жестом обвел магазин:
      - Настя, выбирай любые!
      Конечно, я догадывалась, что он намерен сторицей окупить свои траты,
      но все равно было приятно. Вежливые продавцы, больше похожие на аристократов, чем на продавцов, с любопытством смотрели на странную пару: он- высокий черноволосый красавец, она- бесцветное худое существо.
      И к тому же он собирается купить ей дорогие часы! Все это я читала в их нарочито безразличных взглядах. Вотместку всем им, и Саше, и продавцам, я для начала растерянно обошла витрины, делая вид, что рассматриваю их.
      - Но я же ничего в этом не понимаю!- расстроенно сказала я.
      - Только покажи, что тебе нравится!- демонстрировал Саша безграничную щедрость.
      Тогда я, внутренне упиваясь своей мелкой местью, безошибочно выбрала
      самые дорогие: от Патека в корпусе из розового и серого золота с нанесенной вручную гравировкой и изысканной инкрустацией чистейшей воды бриллиантами. Надо сказать, что они менее всего бросались в глаза среди этого изобилия.
      Комментируя свой выбор, я скромно сказала:
      - Вот эти. Мне кажется, это единственные часы не из золота. Надеюсь,
      они не очень дорогие,- произнося эти слова, я про себя умирала
      со смеху.
      Продавцы тут же открыли витрину и осторожно извлекли часы. Они стали преувеличенно восторгаться мной:
      - О, у мадам прекрасный вкус, невозможно найти более изысканную
      вещь.
      Правда, когда они назвали цену, у Лидии вытянулось лицо, а Саша побледнел.
      Но деваться некуда. Сгорая от стыда, он вытащил толстенную пачку наличных и принялся их пересчитывать. Продавцы, как завороженные, следили за движениями его пальцев. Такого количества наличных денег они не видели никогда.
      - Не хватает,- с досадой сказал Саша.- Всего полутора тысяч.
      - Не беспокойся, милый,- сказала я.- Давай купим другие, подешевле.
      Уловив предмет разговора, продавцы засуетились. Один из них усадил нас на кожаный диван, а другой куда-то убежал. На стеклянном столике появился ароматный капуччино. Через пару минут из-за бархатной шторы появился седой благообразный господин в безукоризненном черном костюме, по виду хозяин магазина. Он с достоинством поклонился и стал расхваливать наш выбор. Саша на своем убогом английском попытался объяснить, что купить именно эти часы он не может. Чтобы не смущать его, я встала и отправилась рассматривать витрины. До меня доносилось периодически повторяющееся слово "дискаунт". Вскоре они подошли ко мне, и пожилой господин торжественно надел роскошные часы на мое запястье, а затем почтительно поцеловал руку.
      Лидия несколько ревниво заметила:
      - Что ж, после такого подарка мне остается только попросить шоколада.
      Я поймала его извиняющийся взгляд, как бы призывающий ее потерпеть еще немного.
      Мы сели в машину, и Саша предложил проехаться по Женеве,
      посмотреть город. Он разложил карту у себя на коленях и принялся ее изучать.
      Я знала Женеву как свои пять пальцев, поэтому цель данной прогулки стала сразу ясна. Мы постоянно кружили в кварталах, где расположились крупнейшие банки. Они явно ожидали от меня какой-то реакции, возможно, вроде той, что случилась, когда я впервые после травмы вошла в свой дом. Это свидетельствовало только о том, что они не обладали полной информацией: видимо, Лидии удалось выудить у отца место расположения банка, не зря их интересовала Женева, но название банка он ей не сказал. Теперь понятно, зачем они потащили меня с собой в Женеву. Ну что ж, можно им и подыграть.
      - Тебе нравится Женева?- мерзким слащавым голосом спрашивала Лидия.Посмотри, какие чудесные здания банков!
      Пару раз мы проехали мимо "Swiss Commercial Bank", и я нарочито пристально вглядывалась в него. В зеркало было видно, как они обменялись понимающими взглядами. Ябыла никудышной актрисой, но эти двое так хотели денег, что ничего не замечали.
      Когда мы в третий раз проехали мимо входа в этот банк, я прикрыла глаза рукой, застонала и соскользнула с сиденья. Какое-то время я изображала обморок.
      - Думаешь, тот самый?- живо поинтересовался Александр.
      - Уверена!- торжествующе воскликнула Лидия.- Ты
      же видел, она его узнала!
      - Но она же припадочная!- обидно для меня заявил мой муж.
      - Вспомни, то же самое было в Москве и в Париже. Нет, я уверена,
      просто уверена! Все устроим завтра вечером.
      Понятно, завтра вечером надо быть начеку. Я решила, что достаточно изображала обморок, и пошевелилась.
      - Как ты, моя девочка?- захлопотала надо мной Лидия.
      - Все в порядке... Просто почудилось, что я уже здесь была,- облегчила я им задачу.
      В какой-то момент мне даже показалось, что Лидия готова захлопать в ладоши от радости.
      И как мой мудрый, мой замечательный отец мог жениться на
      этой дряни? И как я могла клюнуть на дешевую оберточную красоту ее любовника?!
      * * *
      - Малыш,- ласково обратился ко мне Саша,- как
      насчет семейного ужина с шампанским при свечах? Не забыла, сегодня рождественский вечер. Только ты, я и Лидия.
      Я поморщилась при упоминании о Лидии.
      - Ты что, против Лидии?- нахмурился мой заботливый
      муж.- Разве ты забыла, сколько она для тебя сделала, как
      мы ей обязаны?
      - Что ты,- я покаянно прижалась к его плечу, испытывая
      острое желание вцепиться ногтями в его физиономию,- конечно,
      мы не можем оставить ее одну в такой вечер. Кстати, мы ведь не купили
      ей рождественский подарок. Давай съездим в город?
      - Молодец,- удовлетворенно похвалил меня Саша,
      сама вспомнила.
      - Еще бы,- я полюбовалась своими великолепными, но с виду довольно скромными часиками,- ведь я получила такой прекрасный подарок. Мне даже неловко, что я случайно выбрала такой дорогой, - слукавила я.
      Мы надели свои яркие куртки и вышли из отеля, ослепленные сиянием солнца и белизной заснеженных гор. На какой-то миг мне даже показалось, что мы с девчонками беззаботно катаемся на лыжах, поддразниваем друг друга и мадам Роз, а та хлопочет над нами, как наседка над цыплятами.
      И жив отец, и еще нет Лидии, и весь мой любовный опыт ограничивается поцелуем украдкой с застенчивым и от этого старающимся быть наглым и самоуверенным долговязым американцем из соседней школы. И еще никто никогда меня не предавал.
      Но мне надо бороться за свою жизнь, мне нельзя сдаваться, отец никогда
      не простил бы меня, если бы я дала себя одурачить этим проходимцам.
      И я нежно взяла своего проходимца под руку, чтобы идти за рождественским
      подарком для его любовницы.
      Отведя его от прилавка с аляповатыми украшениями, к которым, как магнитом, тянуло моего не отличавшегося изысканным вкусом мужа, я выбрала небольшой золотой кулон с крупным рубином, ограненным в форме сердечка, и небольшими алмазами на застежке. Сего точки зрения, это простовато, но я-то знала, что отец привил Лидии вкус к хорошим драгоценностям.
      Из магазина напротив посыльный принес огромную коробку шоколада, я открыла ее, с удовольствием съела несколько конфет в центре, положила туда бархатную коробочку и попросила продавца упаковать. Саша с удивлением наблюдал за моими действиями.
      - Пусть это будет сюрприз. Она откроет коробку и ахнет. Правда, здорово?
      - Ну еще бы!- преувеличенно восхитился Саша.
      Словом, я притупляла их бдительность, как только могла. И надо сказать, небезуспешно. Ввоздухе витало напряжение. Пока официант сервировал праздничный ужин в номере и зажигал свечи, Лидия без умолку болтала ни о чем. Саша молчал, но глаза его возбужденно блестели, он переводил взгляд с официанта на Лидию, с Лидии на меня и нервно перебирал пальцами. Я же старалась выглядеть естественно, и мне даже хотелось положить руку на Сашино плечо и попросить его успокоиться.
      Официант наконец-то закончил и, получив чаевые, удалился. Я расслабленно откинулась на спинку дивана, понимая, что настало время быть наиболее собранной. Не спуская глаз с их рук, я поучаствовала в восторгах Лидии по поводу подарка, сунула в рот конфету из коробки. Саша взял открытую бутылку шампанского и подошел к камину. На каминной полке стояли бокалы, и он осторожно, почти профессиональными движениями наполнил их. Явидела в зеркале его напряженное лицо.
      Я приняла из его рук бокал и счастливо улыбнулась:
      - Милый, я так тебя люблю! Лидия, в тебе я нашла сестру. За вас, мои дорогие!- я потянулась к ним своим бокалом, привстав с низкого мягкого дивана, не удержала равновесия и неловко задела серебряный подсвечник. Он упал, расколов блюдо с закусками, горящая свеча лизала край крахмальной скатерти. Я ахнула, а Саша и Лидия принялись ликвидировать последствия моей неуклюжести.
      Я выплеснула из бокала его содержимое за диванную подушку и взяла его, почти закрыв ладонью.
      - Ой, мне так неловко,- я стала извиняться, прижимая к себе уже пустой бокал.
      - Это ничего, будем считать, что к счастью,- хором успокоила меня парочка.
      Я для вида еще немного посмущалась, подняла с ними бокал. Лидия бросила острый взгляд, когда я поставила его на стол. Мы немного поели, но чувствовалось, что никому из нас кусок в горло не лезет. Поэтому мы перебрасывались отрывистыми репликами, старательно размазывая еду по тарелкам.
      - Ну, повторим!- произнес Саша, на сей раз разливая шампанское на глазах у всех.- За Настю, за ее здоровье, за наше счастье!- провозгласил он.
      Я сочла напиток на сей раз довольно безопасным и отпила пару глотков.
      Я видела, что они внимательно наблюдают за мной, но не знала, какой реакции от меня ждут. На всякий случай я отставила бокал, попросила мне больше не наливать и пожаловалась на головокружение.
      - Сегодня от предпраздничного возбуждения опьянела больше обычного.
      Они переглянулись. Затем Лидия сказала:
      - Настя, наверное, не стоит тебе сидеть всю ночь. Ты еще быстро
      устаешь. Так что, когда захочешь, отправляйся-ка спать.
      - Да, да...- медленно произнесла я, расслабленно откидываясь
      на диванные подушки,- лучше я посижу здесь, очень кружится
      голова, все плывет.- Я закрыла глаза и съехала с диванных подушек
      на пол.
      Повисла пауза, затем я услышала деловитый голос Лидии:
      - Ну, кажется, все в порядке. Давай подождем еще минут десять.
      Я приоткрыла глаза и смотрела, как они приближаются друг к другу:
      мой муж и моя мачеха. Мне стало до того себя жаль, что я чуть не заплакала.
      Так как я не подавала признаков жизни, они не обращали на меня внимания, словно на диване валялась кукла.
      Саша сильно, даже грубо сжал ее в объятиях, резким движением поднял узкое черное платье, обнажив очень белое над черным чулком бедро.
      Белье она не носила. Наверное, специально для любовника, чтобы
      не отвлекаться на раздевание, чтобы заниматься с ним любовью когда угодно. Я была потрясена этим открытием. Мне даже в голову не приходило, что можно не носить белье. Во всяком случае, в швейцарском пансионе это считалось недопустимым. Он сжал нежную кожу над чулком так, что Лидия глухо застонала, то ли от боли, то ли от наслаждения. Резким движением она выдернула из брюк рубашку и провела ногтями по спине Александра. Он с каким-то звериным рычанием грубо ласкал ее, то ли целуя, то ли кусая ее шею. Чтобы не видеть продолжения, я прикрыла глаза и слышала только их шумное дыхание. Он никогда не был со мной таким, готовым растерзать от страсти. Честно говоря, мне казалось, они выбрали не совсем удачное время для занятий любовью, но потом решила, что это выплеснулось сильное нервное напряжение.
      Затем ловкие руки Лидии сняли с меня туфли, платье и колготки и надели что-то, что показалось мне лыжным костюмом. Сквозь ресницы пробивалось нечто ярко-желтое, и я поняла, что так оно и есть. Однако их замысел пока ясен не до конца. Я слышала, как дважды хлопнула дверь, Лидия коротко бросила:
      - Можно, никого нет.
      Он погрузил меня на плечо, как большую марионетку, и впервые в жизни
      я пожалела, что вешу так немного. Меня пронесли вниз по темной лестнице, видимо, запасной, и я ощутила прикосновение морозного воздуха. Было темно, и я смело открыла глаза. Меня тащили на горку прямо у отеля, ту самую, по которой, как сказал портье, не всякий решится проехать. Лидия шла рядом, она несла лыжи. Чувствовалось, что они напряжены и сосредоточены. Перебрасываясь короткими репликами, они надели на меня лыжи и нахлобучили шапочку. Я оседала, и Саша был вынужден держать меня под мышки. Они попытались поставить меня поровнее и сильным толчком в спину отправили вниз. Я упала как возможно удачнее и поскользила по склону, пытаясь достичь группы деревьев. Маневр удался, и я ухватилась за ствол ближайшего дерева, обдирая ладони. Привалившись к стволу, я отдышалась, поправила почти отстегнувшееся крепление и попыталась разобраться в происшедшем. Что ж, им нельзя отказать в изобретательности. Все можно списать на несчастный случай, происшедший с психически неуравновешенной особой. Как им кажется, они знают банк и номер счета. И больше ничто
      не препятствует получить деньги. Но им так только кажется.
      Я очень осторожно съехала вниз, слава богу, что в темноте я вижу, как кошка. По моим расчетам, через несколько часов должно рассвести, и главное для меня сейчас- не привлечь ничьего внимания. Я закопала лыжи, надела куртку навыворот, что несколько изменило мой облик: теперь я девушка не в желтом, а в фиолетовом. Меня несколько раздражало пристрастие Серджио Таччини к нелепым и ярким цветам. Я пошарила по карманам и нащупала там паспорт и долларов триста наличными, которые предусмотрительно припрятала на всякий случай.
      Улицы деревушки у подножия горы пустынны, и только из бара
      "Старый петух" раздавались музыка и вопли: в отличие от местных жителей, туристы праздновали Рождество шумно. Лучшей возможности, чем затеряться среди одетых так же пьяных туристов, я не видела. На меня действительно почти никто не обратил внимания. Я сняла куртку и осталась в свитере грубой вязки. Пробравшись в темный угол, я уселась за залитый пивом столик. Ко мне подсела компания абсолютно пьяных немцев, я представилась им француженкой по имени Николь. Думаю, что завтра они обо мне и не вспомнят. Под утро они засобирались в отель и потребовали, чтобы я пошла с ними. Они были так пьяны, что одного из них мне пришлось почти тащить на себе. Кроме того, через каждые пять минут они спрашивали, как меня зовут, а получив ответ, удовлетворенно кивали. Шумной компанией мы ввалились в холл крошечного семейного отеля и, провожаемые взглядом сонного портье, отправились в номер. Там я сгрузила своих новых приятелей на широкую двуспальную кровать, а сама свернулась калачиком на диване. Мне надо было хоть немного поспать.
      Я проснулась от шума на улице. Уже светило солнце, и первые
      туристы уже отправились по своим праздничным делам. Мои приятели спали, разметавшись по кровати и сладко посапывая. Я тихонько выскользнула из комнаты и, не привлекая ничьего внимания, вышла из гостиницы.
      В ближайшей лавке, торгующей спортивной одеждой, я купила
      джинсы, темную куртку, недорогие ботинки, синюю лыжную шапочку, солнцезащитные очки и спортивную сумку. В кафе напротив я переоделась, а свою излишне яркую одежду затолкала в сумку. Теперь я ничем не отличалась от сотен небогатых студентов, приехавших на каникулы.
      Я сняла маленькую комнатку в дешевом пансионе. Приняв
      душ и плюхнувшись на скрипучую койку, я почувствовала себя почти
      в безопасности. А еще я почувствовала, что голодна, как целая стая волков.
      * * *
      Милая старушка, хозяйка пансиона, позвала меня завтракать.
      Кроме меня, у нее остановились трое студентов из Лондона и симпатичная молодая пара бельгийцев. Стол был накрыт по-домашнему просто, но мне это нравилось. Я с удовольствием намазала тост мягким сливочным сыром и налила себе крепкий кофе. Старушка хлопотала вокруг нас так, словно мы ее внуки, приехавшие на каникулы. А может, она и вправду скучала по своим внукам. Она почти насильно добавила мне в кофе жирных сливок, приговаривая:
      - Тебе надо хорошо есть, деточка, вон ты какая худенькая
      и бледная, сразу видно, что живешь в большом городе.
      Англичане-студенты позвали меня кататься, но я сослалась
      на то, что мне надо встретиться с приятелями, которые остановились
      в гостинице.
      Мелодично зазвенел дверной колокольчик, и хозяйка, на ходу снимая фартук, пошла открывать.
      - А вот и свежие газеты!- она развернула одну из них. Внезапно лицо у нее омрачилось и она прошептала:
      - Какой ужас! Такого у нас еще не бывало.
      Я вынула листок из ее рук и, быстро просмотрев, нашла то,
      что потрясло хозяйку. Заголовок гласил: "Трагедия в рождественскую ночь". Я пробежала глазами строки: "Психически больная русская, приехавшая на отдых со своим мужем и его сестрой, вероятно, погибла в рождественскую ночь. После того как ее муж заснул, она наглоталась наркотиков и успокоительных таблеток и, судя по следам, попыталась спуститься ночью на лыжах по опасному даже в светлое время суток склону. Ситуация осложняется тем, что под утро отмечался сход снежной лавины. Шансы, что девушка осталась жива, минимальны, полиция продолжает поиски тела. Безутешный муж считает, что это могло быть попыткой самоубийства, так как женщина страдала депрессией и эпилептическими припадками, а также употребляла наркотики". Не могу сказать, что читать о собственной смерти очень приятно.
      * * *
      Я натянула куртку, лыжную шапочку и солнцезащитные очки и на пригородном поезде отправилась в Женеву. Всю дорогу меня преследовали видения собственной смерти, я мысленно прокручивала вчерашние события: рождественский ужин, шампанское, куда, вероятно, был добавлен наркотик. Я представляла, как мое изломанное бесчувственное тело словно тряпичная кукла катится с горы. Вердикт полиции предсказуем: несчастный случай с психически больной, накачавшейся наркотиками. Отогнав мрачные мысли, я подумала, что снежная лавина сошла весьма кстати, ведь тело будут искать долго, и мои родственнички не сразу поймут, что я не погибла. Единственное, чего я опасалась, так это столкнуться с ними в дверях банка. В Женеве я зашла в магазинчик недалеко от вокзала и купила черный парик. Вкупе с темными очками он довольно сильно менял мой облик. Я убедилась в этом, глядя на себя в зеркало вокзального туалета.
      В банке я подошла к клерку и, поглаживая пальцем гравировку на браслете, наизусть произнесла номер счета. Клерк не подал виду, что удивлен моим непрезентабельным видом,- а я мало походила на клиентов банка,- он вышел из-за стойки и любезно произнес:
      - Прошу, мадемуазель, следуйте за мной.
      Мы прошли мимо охраны и спустились вниз. Служащий набрал код замка, и тяжелая бронированная дверь отворилась. Жестом он пригласил меня войти.
      - Мадемуазель, вы, конечно, в курсе насчет степеней защиты этого счета?
      - Естественно, - с достоинством кивнула я.
      - Тогда прошу. Здесь обозначен доступ для двух лиц.
      Я подошла к щелевой лампе и положила подбородок в специальное углубление. Просканировав изображение радужки моего глаза, компьютер дал ответ.
      Через минуту раздался сигнал, на экране дисплея появилась надпись: "Доступ разрешен". В общем-то я знала, что рисунок радужки так же индивидуален, как и отпечаток пальца.
      * * *
      Я выходила из банка с новенькими кредитными карточками и изрядной суммой наличных. Почему-то меня не покидало ощущение, что мой муженек и его псевдосестричка обязательно появятся здесь сегодня. Просто у них не хватит терпения ждать дольше, они постараются завладеть всем немедленно.
      Было холодно и сыро, и я уселась в кафе напротив банка. Горячий кофе согрел меня, и я теперь готова ждать сколько угодно. Я просто не могла пропустить минуту своего триумфа. Когда я допивала третью чашку, у банка притормозил знакомый взятый напрокат "Фольксваген-Гольф". Лидия выглядела торжествующе-элегантно, как настоящая клиентка уважаемого банка, не то что я. Ее сопровождал красивый хорошо одетый мужчина,
      мой муж. Вэту минуту никто бы не подумал, что он был мужем простушки, греющей руки о чашку с горячим кофе в забегаловке напротив.
      И мой час настал. Они вышли из банка в сопровождении охраны,
      растерянные и убитые. От их торжествующего вида не осталось и следа.
      Но я понимала, что скоро они узнают, что я жива. И пойдут
      по моему следу. Мне сделалось страшно, очень страшно.
      ГЛАВА 2
      Я сидела в тесной комнатке пансиона недалеко от Цюриха. Хотя
      я и была уверена в том, что они не могли меня увидеть и выследить,
      меня била нервная дрожь, я боялась высунуться на улицу. Тем более
      что смелостью и решительностью я вообще не отличалась. На широкой
      койке валялись черный парик и солнцезащитные очки. Ну не могу
      же я всю жизнь носить эту гадость, всю жизнь скрываться!
      Яне сомневалась, что мой муж и его псевдосестра обязательно попытаются меня найти. Найти и убить, ведь в этом случае муж станет моим наследником.
      Я упала лицом в подушку и разревелась. Мне было так одиноко,
      так нестерпимо жаль себя. И хотя здесь я чувствовала себя тоже дома,
      как и в Москве, я просто не представляла себе, кто может мне помочь...
      Иман! Ну конечно же! Милая, добрая Иман! Самое лучшее- скрыться
      подальше, ни о чем не думать, плескаться в ласковом океане. Ведь сколько
      раз она приглашала меня приехать. Я придвинула телефон и стала набирать
      номер моей школы. Через мгновение ответила мадам Роз, ну конечно
      же, она прекрасно меня помнит. Да, да, конечно, они хранят все координаты
      воспитанниц, ведь это такая респектабельная школа. Я поблагодарила
      директрису и набрала номер Иман. Кто-то с сильным арабским акцентом
      долго выяснял, кто я и зачем мне нужна мадемуазель Иман. Наконец
      сообщили, что она сейчас в резиденции в Марракеше и что я могу позвонить
      туда. Еще несколько минут, и я наконец добралась до нее.
      - Привет, Мими!- радостно завопила я в трубку.
      Господи, как же я рада тебя слышать!
      - Алиса! Да где же ты пропадала?! Больше двух лет от
      тебя ни слуху ни духу! А ведь клялась писать, звонить, приехать в
      гости, встретиться в Париже. Ты сейчас где, в Москве?
      - Я в Швейцарии. Прости, Мими, столько всего произошло
      за это время, сразу не расскажешь. Но поверь, я никак, никак не могла
      связаться с тобой.
      - Я так волновалась. Несколько раз звонила, но мне отвечали,
      что такие здесь больше не живут, и отказывались сказать, как тебя
      найти.
      - Я знаю,- коротко ответила я.- Мими, если честно,
      у меня неприятности. Можно я приеду к тебе, поживу где-нибудь поблизости?
      - Конечно! О чем речь,- обрадовалась Иман.- Всегда
      рада тебе помочь. Скажи, где тебя искать, к тебе приедут из посольства,
      получишь визу. Полетишь Свиссэйром до Касабланки?
      - Пока не знаю. Позвоню, как только решу. Я продиктовала ей
      адрес и телефон своего скромного пансиона.
      Спустя часа два я увидела из окна, как подъехал автомобиль и из него выбрался смуглый господин в деловом костюме и кашемировом пальто. Быстро сбежав вниз по лестнице, я встретила его в холле.
      - Мадемуазель Володин?- обратился он ко мне.
      - Да, да, это я.
      - Меня зовут Азиз, я работаю в консульстве Королевства Марокко. Если вы дадите сейчас мне свой паспорт, я привезу его вам завтра утром с визой.
      - Да, спасибо, - я торопливо протянула ему свой паспорт,- вы очень любезны.
      Он раскланялся и уехал, а я принялась изучать расписание самолетов
      из аэропорта Цюриха, которым запаслась заранее. Наиболее неприемлемым
      я сочла прямой перелет из Цюриха до Касабланки. Ведь прежде всего
      они станут искать меня в аэропорту. Я долго соображала, как безопаснее
      всего попасть в Марокко, обзвонила несколько агентств и наконец решила.
      Сяду на ночной поезд до Мюнхена, затем в девять утра на чартерный рейс до Малаги, автобус до Кадиса, паром до Танжера. А там уже буду в безопасности.
      Ночь прошла в размышлениях. Я мысленно проанализировала каждый шаг и пришла к выводу, что все получится.
      Утром появился обязательный Азиз с моим паспортом. Он протянул мне темно-красную книжицу:
      - Добро пожаловать в Королевство Марокко. Но, извините, почему-то в паспорте у вас другая фамилия.
      - Я вышла замуж,- коротко пояснила я.
      До темноты я решила не покидать пансион. У меня небольшая полупустая дорожная сумка, из одежды только джинсы, майка, свитер и куртка- все это я купила заранее. И самое главное: деньги и кредитные карты. С этим можно путешествовать и налегке. Я не слишком опасалась, что парочка может вычислить меня по кредитной карте. Для этого нужно по крайней мере задействовать полицию, а так как мое тело не найдено, то с точки зрения закона нет и факта преступления.
      * * *
      Мои расчеты оказались верными. В шумном мюнхенском аэропорту я легко затерялась в толпе туристов, отправляющихся в Испанию. Дальнейший мой путь, как мне казалось, просчитать довольно трудно.
      В Танжер попала на рассвете. После вылизанной и игрушечной Швейцарии город производил впечатление чего-то терпкого, пряного, остро пахнущего. Пиратское гнездо, приют контрабандистов, манящий и пугающий узкими улочками старой Медины, неприступными стенами Касбы. С минарета монотонно кричал муэдзин, хозяева открывали лавки и кафе. Язашла в маленькую, не очень чистую кофейню. Запах свежесваренного кофе был таким одуряющим, что я сама себе напомнила мышь Рокфора из мультфильма, учуявшую аромат сыра. Сделав глоток обжигающего густого напитка, я попросила у непроснувшегося официанта разрешения позвонить.
      - Мими, прости, что разбудила. Я в Танжере. Еду в аэропорт и ближайшим рейсом отправляюсь в Марракеш.
      - Отлично,- сонным голосом ответила Иман.- Позвони
      из аэропорта, тебя встретят.
      Допив кофе, я на стареньком дребезжащем такси "Пежо" добралась до аэропорта. Вылет через час вполне меня устраивал. Нужно признаться, я почти падала с ног от усталости.
      Похоже, что на этом местном рейсе только я была европейкой. Полупустой салон наполнен хриплыми гортанными разговорами мужчин, воплями их многочисленных отпрысков, которым никто не делал замечаний, поэтому казалось, что народу в самолете намного больше. Уснуть из-за этого так и не удалось.
      В Марракеше, расположенном на склоне Атласских гор, уже ярко светило солнце. Я сняла куртку и поймала на себе удивленные взгляды: окружающие одеты в пальто, куртки, некоторые даже в вязаные шапочки- все-таки зима, несмотря на двадцать градусов тепла и яркое солнце.
      В аэропорту меня безошибочно вычислил водитель и проводил до машины. Он удивился, когда я сказала, что у меня нет багажа. Через пятнадцать минут мы подъезжали к воротам одной из многочисленных королевских резиденций. Вдоль улицы на сотни и сотни метров тянулась терракотово-розовая стена, ограждающая дворцовый комплекс.
      Иман как-то по-детски бросилась мне на шею:
      - Ну наконец-то, Алиса!- она отстранилась, оглядела меня.- Но что с тобой? Ты так похудела, у тебя усталый вид, а что с лицом?
      Как будто это ты, но в то же время и не ты. Глаза твои,
      Иман беззастенчиво вертела меня, поворачивая к свету,- а
      вот нос, подбородок- какие-то другие. Мягче, что ли, изысканнее.
      Ты сказала, с тобой что-то произошло? Тебе угрожает опасность?
      Иман, не давая мне сказать ни слова, засыпала меня вопросами, теребила, высказывала непоследовательные желания купать меня, кормить, укладывать спать и выслушивать мою историю одновременно. Я с трудом прервала ее словесный поток.
      - Покажи мне мою комнату. Приму душ и все тебе расскажу.
      Я приходила в себя под струями воды и думала, каким она все-таки осталась ребенком и что сделали со мной прошедшие два года. Иман поминутно заглядывала ко мне и требовала общения, попутно сообщая, что махровый халат уже принесли, завтрак уже приготовили, что она ждет меня не дождется. Затем я закуталась в длинный махровый халат, и мы повалились на широкую кровать, поставив посередине поднос с круассанами, кофе и фруктами. Иман заговорщицки предложила:
      - Слушай, может, покурим, как раньше? Помнишь, как мы прятались от мадам Роз, курили в окошко при выключенном свете? И все равно нас поймали. Такой скандал был!- она мечтательно очистила мандарин и отправила в рот оранжево-розовую дольку.- Вот ведь жизнь, даже и покурить здесь не с кем.
      Я вытащила из сумки пачку сигарет, и мы дружно закурили.
      - Ну теперь рассказывай, что у тебя случилось,- потребовала подруга.
      - Мими, за эти два года я чуть не погибла, мне сделали трепанацию
      черепа, я потеряла память, погиб мой отец, год я жила у чужих людей,
      считая их своими родителями, потом влюбилась. Сделала пластическую
      операцию, следы которой ты видишь, вышла замуж, все вспомнила, и теперь получается, что мой муж и его любовница, кстати, вдова моего отца, хотят меня убить.
      Иман замерла, не дожевав мандарин, ее огромные черные глаза стали еще больше.
      - Но за что?!
      - Из-за денег, из-за чего же еще. После смерти отца обнаружилось, что он не изменил завещания, его молодая жена ничего не получила. Знала, что есть счет в банке, но не знала, в каком. Вот для этого понадобилась я...
      Тут я не выдержала и разревелась впервые за многие месяцы. Иман утешала меня, гладила мои волосы, пока я, наревевшись, не уснула. Она тихонько убрала с кровати поднос, накрыла меня одеялом и вышла из комнаты.
      * * *
      Я проснулась от яркого солнечного света с ощущением, что все прекрасно,
      что я молода, у меня полно денег, и мне совсем не обязательно возвращаться
      туда, где живут убийцы моего отца. Оказалось, что я проспала почти
      сутки. Утром за завтраком Иман рассказала, что у нее теперь много
      забот, она помолвлена со своим кузеном, сыном короля, и теперь у нее
      много обязанностей. Поэтому она предложила мне воспользоваться услугами профессионального гида, тот покажет мне Марракеш даже лучше, чем она.
      Внизу меня поджидал высокий худощавый мужчина в черной шерстяной галабии с капюшоном и большим медальоном на груди- отличительным знаком гидов.
      Я сразу влюбилась в этот город, состоящий, кажется, из нескольких цветов: терракотового- земли и каменных стен; оранжевого- мандариновых деревьев, усыпанных яркими плодами, как фонариками; голубого- неба, особенно чистого в горах. Улицы засажены мандариновыми деревьями, как в наших городах кустарниками, по проезжей части ехали современные автомобили и брели трогательные запряженные ослики. Я узнала, что Марракеш, основанный в одиннадцатом веке, долгое время был столицей Марокко. Мы бродили по старинным дворцам, медресе Бен Юсефа, где
      до сих пор обучаются студенты, и уклад их жизни не изменился с шестнадцатого века. По узким улочкам огромного рынка, пропитанного запахами пряностей. Гид объяснил, что Марракеш, по существу, берберский город, в отличие от столицы и Касабланки, большинство его населения составляют берберы.
      - Я тоже бербер,- с чувством собственного достоинства заявил мой гид.
      Я не знала, в чем разница, и наивно спросила:
      - А вы отличаетесь от арабов? Чем?
      - Всем, кроме религии. Мы тоже исповедуем ислам. Но мы коренные жители Магриба, а арабы- завоеватели.
      Я поняла, что затронула болезненную тему, и решила на этом ограничиться.
      Вернулась я к ужину, усталая и полная впечатлений, но чувствовала себя не слишком удобно в королевской резиденции. Поэтому я спросила Иман:
      - Мими, ты все равно занята. А мне так хочется к океану- загорать, купаться, бездельничать.
      - Никаких проблем, - откликнулась Иман.- У меня в
      Агадире, это километров триста к югу, на атлантическом побережье, есть небольшая вилла. Она пустует. Живи там, сколько захочешь. Мы сможем навещать друг друга. Когда собираешься поехать?
      - Да хоть завтра. Начинается Рамадан, тебе все равно ничего нельзя.
      - Да уж,- вздохнула Иман, отвыкшая за годы, проведенные
      в Швейцарии, от мусульманских запретов.- Ладно, права у тебя
      есть?
      - Откуда? У меня даже паспорт на другое имя. Хотя ты знаешь,
      водить я умею.
      - Разберемся. Получишь временное разрешение в Агадире. Возьми
      мобильный телефон. Если набрать единицу, соединишься со мной. Тебя
      отвезет в Агадир один из охранников, покажет виллу. Заодно постарайся
      запомнить дорогу. Когда получишь разрешение на вождение, возьми
      что-нибудь напрокат. Не боишься, что тебе там будет скучно? Может,
      останешься здесь?
      - Я так устала, что мне только на пользу побыть одной, подумать
      обо всем, что произошло. Да и травма головы еще дает о себе знать.
      Станет скучно, приеду. Жаль, у вас здесь не очень-то разгуляешься.
      - Да,- грустно подтвердила Иман.- Авыйду замуж,
      вообще обо всем этом придется забыть.
      - А какой он? Ты его любишь?- поинтересовалась я.
      - Любовь? Кого тут интересует любовь? Может быть, тот рыжий американец
      Джимми из соседней школы, к которому я бегала есть мороженое, и был
      любовью. Помнишь, как я из-за него плакала, когда он закончил школу
      и уехал. А Саид, он же мой кузен. Мы с раннего детства знали, что
      поженимся. Скучно, когда вся жизнь расписана наперед,- вздохнула
      Иман.
      - Лучше, когда расписана наперед и предсказуема, чем то, что
      случилось со мной... Аведь мне казалось, что я люблю его,
      я опять чуть было не расплакалась.
      - Ну ладно, прекрати и думать об этом. Давай лучше съездим в
      горы. Знаешь, как там красиво?
      * * *
      Утром мы ехали с молчаливым водителем по извилистой горной дороге мимо необыкновенного цвета красных скал, зарослей опунций, редких убогих селений, временами въезжая в густые облака. По мере того как мы двигались на юг, к океану, воздух становился более теплым и
      влажным. Через пять часов, в разгар январской жары- а в Агадире около тридцати- мы подъехали к небольшой вилле в мавританском стиле, с внутренним двориком и фонтаном, ажурными решетками и ставнями. Дом построен вдали от оживленных туристических улиц, метрах в двухстах от пляжа. Я вышла на террасу и зажмурилась: океан сиял на послеполуденном солнце живым серебром.
      ГЛАВА 3
      Утром я позвонила Иман и отправилась в полицейский участок за временным разрешением на управление автомобилем. Проблем не возникло, и я взяла напрокат небольшой ярко-красный двухдверный "Фольксваген-Гольф". Для начала я проехалась по оживленным улицам Агадира с его современными отелями, уютными ресторанами и многочисленными магазинчиками.
      На набережной оживленно. В отличие от тепло упакованных местных жителей, туристы выделялись загорелыми телами, шортами и яркими майками. Я сообразила, что у меня совсем нет одежды, кроме той, в чем я приехала.
      В аркаде магазинчиков, немного поторговавшись и поболтав с улыбчивыми продавцами, я купила разнообразных пляжных тряпочек и не смогла устоять перед брюками, шортами и жакетом из тонкой, нежнейшей выделки марокканской замши. Прямо в магазине я переоделась в брюки табачного цвета и светло-зеленую майку и сразу почувствовала себя лучше, избавившись от джинсов и свитера, из которых не вылезала последние дни. Агадир источал запах лимонов
      и океана, терпкий и бодрящий. Я с удовольствием подставляла свое
      бледное лицо северного жителя солнцу, почти физически ощущая, как
      впитываю энергию Атлантики.
      Медленно проехав по первой линии, осмотрелась, где бы пообедать. Мне приглянулся ресторан "Lа Mediterranienne" с террасой, выходящей на океан. Внезапно, что нечасто случалось за последние месяцы, я ощутила смертельный голод. Критически оценив себя, я подумала, что несколько килограммов мне явно не помешают, так же, как и немного морского загара.
      Я уселась за столик на пустой террасе и заказала ассорти из зажаренных
      во фритюре нескольких сортов рыбы, кальмаров и креветок, а также огромный стакан из смеси свежевыжатых соков. Когда официант принес огромное блюдо с зажаренными до золотистой корочки морепродуктами, я поняла, что мне ни за что это не осилить. Но, услышав аппетитный запах жареной рыбы, около меня тут же возник компаньон в виде упитанного рыжего гладкошерстного кота. Он уселся у моих ног и громким хрипловатым голосом потребовал угощения. Судя по его габаритам, кот-рэкетир всегда получал требуемое. Подошедший официант хотел прогнать нахала, но мне показалось, что лучше такая компания, чем вовсе никакой. Несмотря на североафриканское происхождение, кот, предчувствуя вкус хрустящей рыбки, охотно отзывался на имя Васька. Ящедро поделилась с ним обедом. Васька отличался отменным аппетитом и, насытившись, поблагодарил меня довольным урчанием и потерся о мою ногу. Впрочем, его поведение вряд ли можно считать фамильярностью. В общем, с Васькой мы подружились.
      В прекрасном расположении духа я отправилась на разведку здешних пляжей. Они представляют собой в Агадире песчаную полосу шириной в сотню метров, по которой бродят гуляющие, ездят джипы и мотоциклы. В это время года, когда температура воды не превышает восемнадцати-двадцати градусов, купаются только самоубийцы и туристы из северных стран. Марокканцы же наблюдают за этими купаниями с ужасом, смешанным
      с восхищением. Кое-где метрах в ста от берега- каменные насыпи, предназначение которых я поняла позже, когда вошла в воду и далековато отплыла. Я считаюсь хорошей пловчихой, поэтому быстро отмахала метров двести, чтобы не замерзнуть в действительно прохладной воде. Когда повернула назад, выяснилось, что добраться до берега не так уж просто: длинные, плоские океанские волны, кажущиеся довольно безобидными, все время относили меня. Ясправилась, но впредь пообещала себе быть осторожнее.
      Когда стемнело, я отправилась в горы и остановилась на смотровой площадке: Агадир сияющей подковой обрамлял темный, кажущийся неподвижным океан.
      * * *
      Неделя прошла в сладком ничегонеделании. Я спала, гуляла по городу, валялась на пустынном пляже около виллы, сидела в ресторанчиках, вела ни к чему не обязывающие беседы с туристами и местными жителями, плавала и меньше всего старалась думать о том, что со мной произошло. Иногда мне казалось, что все разрешится само собой, что в один прекрасный день я сяду на самолет Касабланка- Москва, потом войду в большой старый дом в арбатском переулке и стану жить как раньше, когда был жив отец и не существовало ни Лидии, ни Александра, ни Насти. Мой страх почти прошел, я утратила прежнюю подозрительность, и мой тщательно разработанный маршрут Цюрих- МюнхенМалага- Кадис- Танжер казался теперь бесполезной выдумкой больного воображения. Действительно, ну кому придет в голову искать меня здесь, в этом маленьком уютном городке на Атлантическом побережье Африки, где я за неделю не встретила ни одного русского!
      Кстати, рано я решила, что здесь совсем нет моих соотечественников. Обедая в своем любимом ресторанчике с террасой и с удовольствием поедая вместе с Васькой креветочный коктейль и "brochette" из морского окуня, я уговаривала его съесть ну хотя бы еще один кусочек:
      - Ну давай, Васенька, ты же видишь, мне одной не справиться!
      При этих моих словах сидящая через столик от меня молодая брюнетка, которую я приняла за итальянку, воскликнула по-русски:
      - Как, его зовут Васька?!
      - Ну, скорее всего его зовут Мустафа или как-нибудь еще, но когда
      я его кормлю, он отзывается и на Ваську.
      Я давно не говорила по-русски и предложила ей пересесть ко мне. Мы болтали и пили чудесный ароматный кофе.
      - Меня зовут Ира, я работаю в агентстве "Аэрофлота" в Касабланке. Позавчера приехала сюда провести отпуск. А вы из Москвы?
      Я согласно кивнула.
      - Я Настя,- у меня чуть не вырвалось Алиса, но я вспомнила,
      что по документам я Анастасия.- Гуляю здесь вторую неделю.
      Чудесное место!
      - Впервые в Марокко?
      - Да, и не жалею.
      - А я провожу здесь отпуск второй год подряд, можно сказать,
      знаю здесь все ходы и выходы,- похвасталась Ирина. - Давай
      на "ты",- предложила она.
      Действительно, она всего лет на пять-шесть старше меня.
      - А ты работаешь, учишься?- спросила Ира.
      - Учусь в мединституте. Но сейчас я в академотпуске, долго болела.
      Вот родители и отправили меня сюда, так сказать, оздоравливаться.
      - Ну, больной ты не выглядишь, - сделала она мне комплимент.
      А в каком отеле живешь?
      - Не в отеле, на вилле. Папин партнер по бизнесу договорился,
      соврала я.
      В этот момент зазвонил сотовый. Это Иман, она предлагала
      через недельку встретиться в Марракеше или Агадире по моему выбору.
      Мы договорились решить этот вопрос попозже, и я отключилась. Моя собеседница восхитилась:
      - Ну ты даешь! По-французски чешешь, как мой деревенский дед
      Матвей матом ругается. А я,- пожаловалась Ира, - третий
      год учу, а толку мало. Совсем к языкам неспособная. А ты где так научилась?
      - В спецшколе дрессировали,- вздохнула я.- А как
      ты без языка в представительство Аэрофлота попала?
      - Ой, и не спрашивай. Пришлось переспать кое с кем, ну, тебе,
      папиной дочке, этого не понять, а мне всего своим горбом, а точнее,
      другим местом приходится добиваться,- пооткровенничала Ира,
      чем несколько меня покоробила. Но с другой стороны она и на самом
      деле кое в чем права.
      Почувствовав мое смущение, Ира сказала:
      - Ты меня прости, я незамысловатая, если что не так, можешь говорить
      прямо.
      Мы немного помолчали, затем она спросила:
      - А ты как прилетела, Москва- Мальта- Касабланка?
      - Ага.
      - Сколько платила? Через турфирму или в агентстве?
      - Ир, ну я не знаю. Билет мне принесли, а сколько чего, я никогда
      не интересуюсь,- уклончиво ответила я. Этот разговор мне не
      нравился, но ее интерес, в общем, понятен.
      - А когда обратно?
      - Пока не знаю, у меня открытая дата. Агде ты остановилась?
      - Знаешь "Кэмел", дешевый трехзвездный отельчик на третьей
      линии? Еще тот гадюшник. Но по Хуану и сомбреро.
      - Хочешь, прокатимся, покажешь мне что-нибудь новенькое?
      предложила я.- Уменя машина напрокат.
      - Ух ты! Круто живешь! И телефон, и машина! Конечно, я тебе такие
      места покажу, закачаешься! И горы, и озеро с фламинго, и в Сахару
      можем съездить.
      - Правда!- обрадовалась я.- Здорово, из тебя выйдет
      отличный гид.
      Мы договорились встретиться вечером и пойти в ночной клуб потанцевать.
      Несмотря на некоторую вульгарность, Ира мне понравилась, с ней легко и весело. К тому же целую неделю я провела в одиночестве и нуждалась в общении.
      * * *
      По дороге домой я заехала в магазинчик, купила короткое черное вечернее платье и туфли на каблуках. Мне захотелось выглядеть если не ослепительно, то хотя бы пристойно. Когда стемнело, я припарковала красный автомобильчик у "Шератона" и вошла в холл, сразу же наткнувшись на Ирину в чем-то ярко-красном, подчеркивавшем ее выдающиеся формы. Мужчины провожали ее взглядами. Я подумала, что рядом с ней всегда буду выглядеть невзрачно, что бы я ни надела. Краем уха я услышала, что она довольно бойко болтает с портье по-французски, и несколько удивилась, ведь она жаловалась, что этот язык ей никак не дается.
      - А, Настя,- обрадовалась Ирина.- Здесь миленький ночной клуб, можно потанцевать, выпить.
      - Знаешь, я приехала на машине, поэтому не пью.
      - Ну и ладно, хотя могла бы взять и такси.
      - Я живу довольно далеко от центра, как-нибудь сама увидишь.
      В темном помещении, освещаемом только лампочками на столах и подсветкой пола, уже людно. Меня поразило обилие марокканок явно определенного поведения, к тому же одетых точно так же, как девицы с Тверской. Ира прокомментировала:
      - Марокко поставляет проституток всему арабскому миру. И этим,
      видишь, даже на Рамадан наплевать.
      - Но все-таки это мусульманская страна,- удивилась я.
      - Нравы здесь довольно свободные, сама увидишь.
      Через пару часов непрерывного грохота у меня смертельно разболелась голова, заломило виски. Я уже жалела, что поддалась на Ирины уговоры. Увести ее отсюда, казалось, невозможно: она уже познакомилась с парочкой симпатичных канадцев средних лет и явно уходить не собиралась.
      Я подошла и подергала ее за руку.
      - А, Настя, познакомься. Это Анри и Пьер. Анри
      только вчера приехал из Монреаля, Пьер из Торонто. Они живут здесь,
      в "Шератоне". Кстати, приглашают нас выпить в номере. Пойдем?
      - Извини, но у меня страшно разболелась голова. Пожалуй, я поеду.
      - Ну не ломай компанию!- возмутилась Ира.- Как
      ты можешь?! Только-только что-то интересное наклюнулось. Я же не справлюсь, я говорю еле-еле. Ну будь другом, не уходи. Можешь даже выбрать себе любого. Кто тебе больше нравится?
      - Ира, ну при чем здесь кто нравится мне? По-моему, они оба запали на тебя,- действительно, оба глупо пялились на Иру, на ее обтянутую красным трикотажем грудь, а меня едва удостоили взглядом. Впрочем, я не обижалась, я к этому привыкла.
      - Да, групповик мне не потянуть,- вздохнула Ира,
      чем в очередной раз меня шокировала.- Ну давай хотя бы договоримся с ними назавтра.
      - Ладно,- сдалась я.
      - Только не у меня, мой отельчик слишком обшарпанный для таких мальчиков. Может, на твоей вилле?
      - Нет, это неудобно,- запротестовала я, взяла инициативу
      на себя и договорилась заехать завтра за ними в "Шератон"
      и где-нибудь вместе пообедать.
      Всю дорогу Ирина вздыхала, а я делала вид, что не понимаю причины ее страданий.
      Я подъехала к плохо освещенному подъезду отеля "Кэмел".
      - Зайди, посмотришь, как я живу, - предложила Ира, и я не смогла отказаться.
      Мы поднялись на третий этаж, и Ира ключом с большой деревянной грушей почти советского вида открыла крашеную белую дверь. Номер крошечный. Бо<$Esize 8 up 20 back 35 prime>льшую половину его площади занимала кровать, и кроме как на нее, присесть некуда. Комната чистенькая, но убогая.
      - Вот так,- развела руками Ира.- Это тебе не вилла.
      - Здесь очень мило,- вежливо произнесла я.
      - Так уж и мило! Пойдем лучше вниз, выпьем кофе, и я тебя отпущу.
      У стойки портье светловолосый парень ругался с дежурным. На диванчике чинно сидели еще по-зимнему одетые люди в окружении чемоданов и сумок. Из разговора я поняла, что приехала группа, но не все номера готовы- обычное дело в дешевых отелях. Но я готова была поклясться, что у парня русский акцент. Часть звуков он выговаривал из рук вон плохо.
      - Русские,- негромко сказала я Ире.
      Не смущаясь, она подошла к парню и стала его разглядывать.
      - Проблемы?- спросила она его.
      - Ну еще бы!- парень повернулся к Ире.
      Они же скоро разорвут меня! Два номера не готовы.
      - Устрой самых бойких, а те, что потише, подождут,- посоветовала Ира. Она взялась активно помогать парню, видимо, он ей понравился.
      Спустя часа полтора, глубокой ночью, шум в холле утих и парень устало плюхнулся в кресло.
      - Спасибо, девчонки. А вы тоже в этом отеле?
      - Я- да,- ответила Ира.- А вот она- крутая, живет на вилле.
      Бойкость Иры мне не нравилась и поддерживать разговор не хотелось. Поэтому я встала, сослалась на усталость и уже уходя слышала, как
      Ира называет ему наши имена и что его зовут Юра.
      * * *
      Проснулась я от пронзительного звонка сотового телефона. Звонила Ира. Она бодрым голосом заорала:
      - Ленивая соня, подъем!
      Дотянувшись до часов, я ужаснулась: всего семь утра.
      - Ира, ну что тебе не спится! Еще так рано,- заныла
      я.
      - Да ладно, вставай и едем купаться!- Откуда в ней столько энергии, я не понимала.
      Тем не менее я покорно вылезла из постели, приняла душ, помахала щеткой, приводя в относительный порядок короткие волосы, и поехала по еще пустынным улицам к отелю "Кэмел". Солнце только вставало, еще достаточно прохладно. Я с ужасом представила себе, как влезаю в ледяную воду. Поругав себя за бесхарактерность- ну что мне стоило рявкнуть по телефону, что я еще сплю,- я въехала на стоянку отеля.
      Свежая и выспавшаяся Ира плюхнулась рядом со мной и, как старая подруга, чмокнула меня в щеку. Не привыкшая к таким манерам, я несколько отстранилась от нее. Расценив мое движение по-своему, Ира примирительно сказала:
      - Ну ладно, не дуйся, посмотри вокруг, разве не грех бездарно
      все проспать?
      - Да нет, все нормально, просто я еще не окончательно проснулась.
      Мы приехали на пустой пляж, по которому бродили только уборщики, собиравшие мусор, оставили одежду в запертой машине и бросились в воду. Ира оказалась прекрасной пловчихой, и, пользуясь относительным спокойствием утреннего океана, мы поплавали наперегонки и быстро согрелись. Марокканцы, вяло ходившие по пляжу и зябко кутавшиеся в куртки от ветра, взирали на нас с ужасом. Мы до красноты растерлись полотенцами и оделись. Теперь мне вовсе не казалось холодно.
      - Ириш, спасибо, что вытащила. Так здорово, даже не ожидала, благодарно произнесла я.
      - А что я тебе говорила? Давай теперь плавать каждое утро. Ты
      же поправляешь здоровье, надо закаляться! Теперь поехали завтракать,
      пить кофе с горячими круассанами, я знаю чудное местечко.
      В крошечном ресторанчике мы были одни. Ира задорно встряхивала еще мокрыми длинными волосами, громко смеялась, строила глазки официантам и явно приводила их в полный восторг.
      Моя новая подруга была такая жизнерадостная, непосредственная, легкая, что я в который раз поблагодарила судьбу за то, что она послала мне Иру. После всего пережитого я нуждалась в таком простом, ни к чему не обязывающем общении. Даже ее легкая вульгарность сейчас мне нравилась.
      - Послушай, что за русские приехали вчера ночью?
      - Не спрашивай, жуткая деревенщина по профсоюзным путевкам,- она расхохоталась,- разве раньше мы могли себе представить, что в Марокко станут ездить по профсоюзным путевкам? Но Юра, туроператор, очень мил. Я с ним договорилась встретиться. Ты не против?
      Конечно, я не против. Я никогда не умела легко знакомиться с людьми, и Ирин опыт мог мне вполне пригодиться. Я уже чувствовала, что скучно мне с ней не будет.
      * * *
      Как мы и договорились с симпатичными канадцами, они ждали нас в холле "Шератона". При дневном свете они показались даже моложе. Пьер, невысокий коренастый брюнет, говорил по-французски с трудноопределимым акцентом. Он с любопытством посматривал в мою сторону, что, конечно же, мне польстило. Анри с трудом поместился в нашей маленькой машинке. Вид у него был забавный: чтобы сесть сзади, ему пришлось подтянуть длиннющие ноги к подбородку и тесно прижаться к Ире, которая не имела ничего против. Он был высокий, нескладный, смешливый и напоминал озорного щенка.
      Ребята рассказали, что познакомились только здесь, в Агадире. Пьер торговал компьютерами и программной продукцией, а Анри банковский клерк.
      Меня заинтересовал акцент Пьера, поэтому я спросила:
      - Вы родились в Канаде? Не могу определить ваше произношение.
      - Вы заметили?- огорчился Пьер.- А я-то надеялся... На самом деле я Петр. Мои родители эмигрировали из Румынии, когда мне было пятнадцать лет. А что, очень слышно?
      - Нет, нет,- успокоила я его.- Просто я очень чувствительна
      к произношению, меня столько лет из-за него мучили разные преподаватели.
      На самом деле, я совершенно не знала, каким должен быть румынский
      акцент. Зато прекрасно видела, что он заинтересован мною,
      и мне поэтому наплевать, кто он- румын или французский канадец.
      Анри активно оказывал Ире знаки внимания, с моей точки зрения, слишком многозначительные. Их отношения развивались чрезмерно быстро.
      Анри протягивал ей очищенные креветки, а Ира, глядя ему в глаза, осторожно брала их губами с его ладони, облизывая его пальцы. Оба, похоже, получали от этого удовольствие. Официанты наблюдали за парочкой с завистью.
      Пьер немного смущался, так же, как и я. Наверное, сказывалось его румынское происхождение.
      * * *
      На оживленной набережной мы встретили Юру, окруженного группкой туристов. Они смотрели ему в рот и определенно не намеревались отпускать. Туристы резко выделялись из толпы: мужчины были в ужасного вида тренировочных штанах, женщины- в аляповатых турецких халатах, приобретенных на толкучке. Положение усугублялось тем, что мужчины прямо на улице жадно пили пиво из бутылок: наверняка вчера изрядно оттянулись по поводу приезда. Арабы смотрели на них с осуждением: шел священный месяц Рамадан.
      Юра увидел нас и с обреченным видом развел руками. Понятно, что ему не вырваться. Но Ира, бесцеремонно расталкивая пивных дядек, все же прорвалась к нему и заявила:
      - В семь вечера у вас назначена встреча в турагентстве "Оверсиз тревел". Приходите без опоздания и имейте при себе расписание экскурсий,Ира высокомерно посмотрела на притихших туристов и подмигнула Юре.
      А я восхищалась ее умением не теряться в любой ситуации.
      - Коллега,- пояснила она канадцам.
      По-моему, эта дамочка могла бы морочить голову одновременно десятерым.
      Вечером она мне сказала:
      - Знаешь, канадцы, конечно, ребята неплохие, но Юра такой классный
      парень, такой сексуальный! Главное, не пересекаться вместе.
      Я одновременно восхищалась и немного осуждала ее. Если бы я так же легко могла относиться к жизни, может быть, со мной никогда бы не случилось того, что случилось.
      Ира с легкостью наплела Пьеру и Анри с три короба, на ходу сочинив историю о том, что сегодня вечером прилетает ее шеф для переговоров о чартерных рейсах Москва- Агадир и ее присутствие обязательно. Канадцы взгрустнули, но поверили. Я несколько обиделась, что Ира, не спросив моего согласия, назначила встречу. Как будто прочитав мои мысли, она сказала:
      - Ну ты же не будешь против, мне показалось, что ты не очень-то расположена к Пьеру.
      - Просто я не умею эротически облизывать пальцы едва знакомому
      человеку, да еще и при всех,- холодно, но с достоинством сказала
      я.
      - Ой, обиделась,- изумленно и огорченно протянула Ирина.
      Ну прости, я больше не буду. Но я подумала, что тебе все равно. Не разрушать же из-за каких-то мужиков нашу компанию!
      * * *
      Мы остановились у входа в туристическое агентство, чтобы, когда появится Юра, перехватить его у входа. Мы не были уверены, что он понял Ирин трюк.
      Но Юра оказался сообразительным парнем, он увидел нас, сидящих
      в машине, и плюхнулся рядом со мной на переднее сиденье. Ира сзади фамильярно обняла его за шею и радостно завопила ему прямо в ухо:
      - Вот молодец, сообразил!
      - Спасибо, девчонки, что отмазали меня от этих придурков. Ведь
      на шаг отойти не дают, ни на одном языке ни слова не знают, заказ
      в ресторане сделать не могут! Вот и приклеились намертво. То не знают, как в Москву позвонить, то не знают, как сортиром пользоваться, то пивка им купи, то официант неправильно сдачу дал. Второй день с ними, а устал, будто вагоны разгружал.
      - Эх, Юрок, ну что же ты их не построишь! Нельзя давать садиться себе на шею. Пусть привыкают, объясняются жестами, а то как цыплята за наседкой ходят,- назидательно поучала Ира.- Кстати, познакомься. Это Настя, моя подруга, она живет почти за городом, в уединении, на вилле. Кстати, а не устроить ли нам ужин при свечах в домашней обстановке. И цыплята твои до нас не доберутся. Ну как?
      Мы нашли ее предложение заманчивым, взяли в ближайшем ресторане разнообразной
      еды, пару бутылок неплохого розового вина и отправились на виллу.
      Пока ребята восхищались моим временным жилищем, я растерянно стояла
      посреди кухни, соображая, как накрыть стол. Но и здесь меня выручила
      Ира. Она взялась за дело, нашла посуду и столовые приборы, быстро
      и ловко накрыла на террасе, срезала в саду амариллисы, украсила стол
      цветами и зажгла свечи. Вышло не хуже, чем в ресторане. Мы неторопливо
      ужинали, болтали и любовались видом ночного океана и городскими огнями
      на противоположной стороне залива.
      Когда первый голод был утолен и вино выпито, они потребовали продолжения банкета и пытались отправить меня в ближайший супермаркет за джином, которым решили завершить ужин. Честно говоря, я подозревала, что они просто хотят остаться наедине. Все эти Ирины любовные игры начинали меня раздражать, поэтому я встала и, покопавшись среди бутылок, какими был заполнен бар в гостиной, нашла искомую бутылку Гордона.
      - Джин есть, лед есть, тоника нет, но я за ним не поеду,- заявила я, выходя на террасу.
      Ира уже сидела на коленях у Юры. Увидев меня, он отпрянул и освободился из ее объятий.
      - Почему бы вам не заняться этим в другом месте?- резко спросила я.Если не ошибаюсь, вы остановились в одном отеле.
      Юра страшно смутился, и даже в темноте я видела, как он покраснел.
      - Я лучше вызову такси,- сказал он.
      - Ладно,- смилостивилась я. - Посидим, потом я вас
      с Ирой отвезу. Все равно я почти не пила.
      Ира обрадовалась и стала ко мне подлизываться. Она обнимала меня за шею, щебетала, какая я добренькая и хорошенькая, как она меня любит, какая у нас замечательная компания. Они довольно быстро вылакали целую бутылку неразбавленного джина и уничтожили весь запас льда в морозильнике. Я и не предполагала, что можно поглощать джин в таких количествах. Ира окончательно опьянела и, похоже, стоять на ногах не могла.
      - Что теперь с ней делать?- озабоченно спросил Юра, пытаясь прислонить ее к стенке.
      Она только глупо хихикала и сползала, цепляясь за Юрину одежду.
      - Неси ее в спальню,- решилась я, представляя себе, какой
      позор нам предстоит перенести, транспортируя пьяное Иркино тело через
      холл гостиницы.
      Юра легко подхватил почти бесчувственную девицу и отнес ее во вторую спальню. Ясняла с нее босоножки и накрыла одеялом. Мы вернулись на террасу, и Юра закурил, пытаясь заполнить неловкую паузу.
      - Так глупо все вышло, ты прости,- наконец-то сказал он.
      - Ладно, я видела, она сама вешалась тебе на шею.
      - В таких ситуациях всегда чувствую себя дурак дураком, не знаю,
      как себя вести, чтобы не обидеть человека.
      - Только не говори, что ты здесь из-за меня,- сказала
      я излишне резко.- Ира просто красавица.
      - Такие красавицы не в моем вкусе,- мягко рассмеялся
      Юра.
      Конечно, мне хотелось ему поверить, но я уже научена горьким опытом
      и не заблуждалась насчет себя. Поэтому я встала и направилась к выходу.
      - Уже довольно поздно. Я отвезу тебя. АИра пусть спит, она
      совершенно нетранспортабельна,- как непьющий человек, я осуждала
      людей, способных довести себя до такого состояния.
      - Ну что ты, я же могу добраться и сам,- для порядка посопротивлялся
      Юра.
      Но я уже завела машину и ждала, когда он сядет.
      * * *
      Далеко за полночь я вернулась на виллу. Ира спала, тихонько посапывая
      и разметавшись на широкой постели. Я закрыла дверь в ее комнату и
      вышла на террасу. Думала о разговоре с Юрой, о том, как нежно он поцеловал
      меня на прощание. Подошла к большому зеркалу и критически себя оглядела.
      Худощавая, невысокая, но, может быть, по контрасту с Ириной, это даже
      и неплохо. Я немного загорела, уже не выглядела такой болезненно-бледной.
      А после операции черты лица казались хотя и не идеальными, но вполне привлекательными. Пожалуй, не помешает немного косметики. К своему стыду, я почти не умела ею пользоваться. Да у меня ничего и не было, кроме простейших средств для ухода за кожей. В швейцарской школе нам запрещали пользоваться косметикой, а после и вовсе не до того было. Надо попросить Иру что-нибудь подобрать для меня. И пора выкинуть из головы, что я не могу понравиться мужчине. Мне вдруг ужасно захотелось с кем-нибудь поболтать. Будить Иру бесполезно, и я взяла лежащую на кровати трубку мобильного телефона, уверенно нажала клавишу вызова последнего номера. Иман была последней, с кем я разговаривала. Мне ответил сонный мужской голос. Я быстро отключилась, но мне показалось, что это Пьер. Я ничего не понимала: ведь, по моему впечатлению, Ира сейчас не в состоянии кому-то звонить. Но было слишком поздно, чтобы забивать себе голову всякими глупостями. Поэтому я нащупала стоявший на тумбочке флакончик с капсулами- я все еще принимала противосудорожные препараты, хотя чувствовала себя хорошо,- и выпила две.
      ГЛАВА 4
      Я проснулась от того, что кто-то забрался в мою постель. Я недовольно заворочалась и обнаружила Ирину, она сидела рядом в одном белье и пила пиво из банки. Видимо, вчерашнее давало о себе знать. Жестом она предложила присоединяться. Я поморщилась и отрицательно покачала головой.
      - Ну да, ты же не пила,- вспомнила Ира.- А где Юрок? Честно говоря, я рассчитывала найти его в твоей постельке. Ведь он тебе нравится, признайся?
      - Не приписывай свои мысли другим,- я хотела казаться спокойной, но покраснела. - Я отвезла его в отель.
      - И все?- разочарованно протянула эта нахалка.- Но ведь ты ревновала, я видела. Ладно, выбирай любого, я себе пачку таких найду,- наглость ее не имела границ.
      - Слушай, а чем это ты закидываешься? Снотворное?- спросила Ира, вертя в руках пузырек с лекарствами.
      - Ничего,- раздраженно ответила я, выхватывая у нее флакончик.
      - Извини, такой у меня характер, во все лезу,- вздохнула
      она и предложила:- Поехали искупаемся, лучшее средство от похмелья.
      Весь день я почему-то думала о Юре. Мы валялись на пляже с присоединившимся к нам Пьером и от скуки играли в покер на спички, выпрошенные у официанта пляжного бара. Ирине везло, и вскоре весь коробок оказался у нее.
      Она, радостно потирая руки, предложила нам расплатиться ленчем. Деваться некуда, и мы согласились. Пьер очень старался угодить обеим: смазывал нас кремом для загара, поправлял зонтик и бегал за ледяным пивом к стойке бара. Если раньше мне казалось, что он намерен ухаживать за мной, то сегодня я не была в этом уверена. Впрочем, мне уже все равно: мои мысли занимал Юра. Я ждала, что он позвонит, но мобильный молчал.
      - А где же наш друг Анри?- поинтересовалась Ира.
      - Исчез куда-то. Я позвонил ему перед завтраком, но его уже не застал. Я оставил для него записку у портье, где нас искать,- пояснил Пьер, сминая жестяную пивную банку.
      Перед ленчем, который мы намеревались устроить здесь же, в пляжном ресторане, мы с Ирой решили поплавать. Пьер отказался, ему требовалось срочно позвонить в Канаду.
      - Звони,- я протянула ему трубку телефона.
      - Нет, нет, спасибо,- отказался Пьер.- Это слишком дорого.
      Я пожала плечами и посмотрела ему вслед. Купающихся, как всегда, было мало. Время от времени серебристую на ярком солнце воду рассекали серфингисты и лихие парни на скутерах, кажущиеся одинаковыми в черных гидрокостюмах.
      Мы не спеша побрели к воде. Ира на ходу закалывала свои длинные черные волосы, чтобы не намочить их. Вода сначала показалась ледяной, но мы энергично поплыли, быстрыми взмахами врезаясь в волны. Доплыв до каменной насыпи, мы остановились отдышаться.
      - Ну что, хватит, или поплывем дальше, - спросила я. - Не устала?намекнула я на вчерашние возлияния и сегодняшнее пиво.
      - Да ты что?- возмутилась Ира.- Я еще могу километров пять проплыть без одышки.
      Судя по ее вздымающейся груди, она сильно преувеличивала.
      - Ладно, но учти, волна сильная,- я оттолкнулась от камней и, обогнув насыпь, двинулась в открытый океан. Я терпеть не могла всяческих ограничений в виде волнорезов, заграждений и тому подобного, поэтому сразу ощутила себя на просторе. Впереди широкой серебряной полосой простиралась Атлантика, сливаясь на горизонте с небом. Я закрыла глаза и мысленно представила, как плыву из Африки в Америку, минуя Канарские острова... Мои грезы взорвал громкий и резкий треск мотора, возникший внезапно справа от меня. Я с досадой открыла глаза, придурки на скутерах были мне хорошо знакомы. Особым шиком у них считалось пронестись в каких-то десяти сантиметрах от насмерть напуганного купальщика, обдав его веером брызг, либо у него перед носом совершить полицейский разворот. Это, кажется, один из таких любителей экстремальной езды. Человек в черном гидрокостюме и темных очках устремился на меня. Из-за слепящего солнца я не могла его разглядеть. И хотя это весьма неприятно, я решила не суетиться и подождать, когда он проедет. На всякий случай я обернулась в поисках Иры, но ее голова где-то далеко- сказывалось неумеренное употребление неразбавленного джина.
      Однако вместо того, чтобы свернуть, скутер несся прямиком на меня, приближаясь с каждой секундой. Мысленно называя этого недоумка всеми известными мне ругательствами, я успела в последний момент нырнуть и почувствовала, как он промчался над моей головой, приведя в движение плотную воду. Отфыркиваясь, я вынырнула и разлепила глаза. Приближающийся шум мотора доносился уже с другой стороны. Я резко повернула голову: он опять взял курс на меня! Я в последний момент сделала резкий рывок в сторону, но он все же успел зацепить меня: я почувствовала удар
      и резкую боль в ноге. В панике я нырнула поглубже и попыталась сориентироваться, в какую сторону двигаться. Перед глазами уже плыли черные круги, легкие горели, но я старалась продвинуться как можно дальше. Яслышала,
      как прямо надо мной еще несколько раз пролетел скутер. Плыть под водой
      тяжело, мешали прибой и охватившая меня паника. Япробкой всплыла
      наверх, судорожно глотнула воздух, поискала глазами каменистую насыпь
      и вновь нырнула. Сколько я так продержалась, не знаю. Стало очень
      тихо, шума мотора я больше не слышала. Я решилась вынырнуть. Как только
      я показалась на поверхности, мотор взревел вновь, и я мгновенно погрузилась
      в воду. К моему счастью, в нескольких метрах перед собой я увидела
      темные камни насыпи. Я вынырнула, уцепилась за скользкие валуны
      и попыталась отдышаться. Легкие горели, голова раскалывалась, в глазах
      летали черные мушки, к тому же саднила раненая нога. Откуда-то
      взялась Ира, схватила меня за плечо и вылила на меня массу вопросов.
      Но я еще не могла говорить: я просто висела на камнях, тяжело дыша.
      С ее помощью я добралась до берега. Пляж жил своей жизнью: кто-то играл в волейбол, кто-то читал книгу. Похоже, никто не заметил, что произошло. Но я знала, что это не случайность. На бедре оказалась кровоточащая царапина на фоне расцветающего на глазах кровоподтека. Это сильно подпортило мою красоту, но мне сейчас не до этого.
      Кое-как я доковыляла до машины, но вовсе не была уверена, что смогу вести.
      - Давай я, - предложила Ира, - но прав у меня нет, так что придется отмазывать меня от полиции, если поймают.
      Ира ловко вырулила с парковки и тут заметила Анри. Он шел, беззаботно помахивая спортивной сумкой, из нее торчали теннисные ракетки.
      Ира притормозила и помахала ему из окна.
      - Вы что, уже уезжаете?- поинтересовался Анри.
      Что так рано? А я играл в теннис и только что получил записку. А где Пьер?
      - Ушел звонить час назад. Давай садись, у нас неприятности.
      Чтобы лишний раз меня не беспокоить, она вылезла из машины и откинула сиденье, чтобы Анри мог сесть назад.
      - Представляешь, какой-то идиот чуть не убил Настю. Гоняют на скутерах, совсем ополоумели.
      - Он хотел меня убить,- заявила я с истеричными
      нотками в голосе. Мне и вправду сделалось страшно, в горле пересохло,
      сердце выскакивало из груди. Я была близка к панике.
      - Здесь поблизости прокат серфов, скутеров и моторных
      лодок. Поехали, узнаем, кто брал напрокат,- предложил Анри.
      Он указал Ире дорогу, и через несколько минут мы приблизились к домику с крышей из пальмовых листьев, к которому прислонены яркие разноцветные паруса виндсерфов.
      - Я сама,- Ира решительно вышла из машины.
      А ты присмотри за Настей, видишь, ей еще плохо.
      Я слышала, как она ссорилась с двумя темно-коричневыми
      жилистыми просоленными марокканцами и угрожала им судом. Затем они зашли в домик и минут десять не показывались.
      - Я видела их журнал. Семь европейцев брали напрокат
      скутера, двое уже вернулись. Язаписала их имена, но они ни о чем
      не говорят. Здесь не требуют документы, можно назваться любым именем. Просто оставляют довольно большой залог. Но на всякий случай я выписала имена,- Ира потрясла у нас перед носом листочком.
      - А как они выглядели, ты спросила?- поинтересовался
      Анри.
      - Да, но для них все мы на одно лицо. Ядобилась только
      одного: все они мужчины.
      - Очень ценная информация,- усмехнулся Анри.
      - Ну, раз ты можешь узнать получше, подойди и спроси
      сам,- обиделась Ира, но уже включила зажигание.
      Ира вела машину довольно ловко, и вскоре мы подъезжали
      к вилле. Я протянула Ире ключ, чтобы она открыла дверь, пока я
      выберусь из машины.
      Она исчезла за дверью, но тут же выскочила с растерянным лицом.
      - Знаешь, ты только не волнуйся, но там кто-то был...- сказала она.Анри, может, ты посмотришь, а то я боюсь.
      Анри уверенно двинулся к дому. Он отсутствовал минут двадцать, а мы в это время молча подпирали стену.
      - Никого нет, но кто-то здесь побывал. Не волнуйся,
      войди и посмотри, не пропало ли чего. Наверное, воры,- предположил он.
      И хотя я знала, что это никакие не воры, я промолчала и осторожно вошла в гостиную. Здесь все в относительном порядке. Но в спальне мои вещи были выброшены на кровать, дверцы шкафов открыты. Поверх всего валялись мои документы. Это похоже не столько на обыск, сколько на то, как если бы я собралась уезжать и вытряхнула из шкафов все вещи перед тем, как их упаковать. Смысл этого пока непонятен.
      - Давай я все приберу,- вызвалась Ира.
      - Мне страшно здесь оставаться, - сказала я. Мне
      пришло в голову, что такое в доме могли сделать только в расчете на то, что меня уже нет в живых. От этой мысли мне стало и вовсе плохо. Я опустилась на кровать, меня тошнило, кружилась голова. Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок.
      Тут вмешался Анри. Он распорядился:
      - Ты здесь прибери, а я отвезу Настю к себе в "Шератон" и вызову врача, она совсем бледная, вот-вот грохнется в обморок.
      Мне было все равно, куда ехать, и я согласно кивнула.
      - Только возьмите мои таблетки, мне нельзя
      пропускать,- попросила я Анри.
      * * *
      Он привел меня в свой номер в "Шератоне", посадил на кровать и сказал:
      - Ничего не бойся. Я скоро вернусь с врачом или по меньшей мере поищу, чем перевязать твою ногу.
      Мое бедро, открытое шортами, выглядело и впрямь ужасно. Я
      вытащила из кармана телефон и сбросила на пол одежду. Вванной я нашла белый махровый халат с вышитой золотом буковкой S в обрамлении лавровых веток на кармане и завернулась в него. В поисках пакета для прачечной, чтобы положить туда мою одежду, выпачканную в крови, я открыла шкаф. Там были аккуратно сложены майки, рубашки, шорты. На вешалках педантично развешены отглаженные брюки. Я подавила в себе искушение сбросить халат и надеть майку и шорты Анри: мы оба худые, правда, он почти на голову выше. На дне стояла сумка, и я зачем-то раскрыла ее. То, что я там увидела, повергло меня в шок. Я осторожно, не прикасаясь ни к чему, осмотрела содержимое. Там лежал пистолет неизвестной мне марки, прибор ночного видения, который я опознала благодаря просмотру боевиков, навороченный фотоаппарат со сменными объективами, какие-то неизвестные мне приспособления. В боковом кармашке лежало удостоверение. Я только успела открыть его и увидеть фотографию Анри, как голос над моим ухом громко произнес:
      - Что-нибудь ищешь?
      В голове у меня зазвенело, отвратительно запахло жжеными перьями, и я провалилась в небытие.
      * * *
      Я слегка пришла в себя, но еще была оглушена. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаз, голоса доносились словно сквозь вату в ушах. Где-то далеко, в тысяче километрах от меня, зазвонил телефон. Судя по тому, что Ира говорит по-русски, это Юра. Яне хотела, чтобы он приезжал, видел меня такой беспомощной. Голоса становились громче, я воспринимала обрывки разговоров. Они говорили, что испугались, когда у меня начался припадок. Потом голосов стало все больше, они умножались в геометрической прогрессии, удваивались эхом, звуки то ускорялись, то бесконечно растягивались. Наконец кто-то, чей голос я даже не смогла узнать, сказал, что надо дать мне мои таблетки. Кто-то засунул мне в рот гладкие продолговатые капсулы, приподнял мою голову и дал запить водой. Япослушно глотнула и провалилась во что-то черное, мягкое, резиново-тягучее.
      * * *
      Когда я проснулась и открыла глаза, то оказалась в белой комнате казенного вида. Больничная кровать, белая тумбочка, на ней принесенные кем-то цветы, белые занавески на окнах. Вошла медсестра и принесла поднос с едой.
      - Доброе утро, мадемуазель,- поздоровалась она.- Как вы себя чувствуете?
      Голова болела, во рту страшная сухость, но я сказала:
      - Хорошо, спасибо. А где я? Ничего не помню.
      - Вы в госпитале имени Мохаммеда Пятого,- ответила любезная медсестра.- Вас привезли вчера вечером с отравлением. Вы находились в коме, без сознания. В очень тяжелом состоянии. Хвала аллаху, дежурил доктор Мустафа Халиди, он вас и спас. Он сказал, что если бы меры были приняты хотя бы на час позже, то вы бы уже не выкарабкались. Между нами, только не говорите, что я вам сказала,- доверительно прошептала словоохотливая сестра, - у вас наблюдалась остановка сердца и остановка дыхания. Три часа вы провели на аппарате искусственного дыхания, пока не задышали самостоятельно. Что же вы, милая, травиться задумали, выпили столько сильнодействующего снотворного? А сейчас позавтракайте, и я принесу капельницу.
      Она степенно удалилась, а я попыталась осмыслить сказанное. Какое отравление? Какие сильнодействующие снотворные? Меня хотел убить человек на скутере, потом мы поехали в "Шератон" и в номере Анри я нашла оружие. Анри! Может, он и есть тот, кто за мной охотился? Его не было в то утро с нами, он не вышел из машины, чтобы его не могли узнать марокканцы в пункте проката. И он так охотно привел меня к себе в номер. Но кто же устроил обыск на вилле? Я чувствовала, что окончательно запутываюсь. Внезапно меня охватила паника: чересчур уж любезной показалась медсестра, чересчур светлокожей, как европейка. И что за капельницу она собралась мне ставить?
      Я подхватилась и заметалась по палате. Телефона нет, одежды тоже.
      На мне короткая рубашка, у кровати тапки. Денег, естественно, тоже нет. Я выглянула в окно: второй этаж над главным входом, вокруг снуют люди, подъезжают машины. Да, здесь не спуститься. Я чувствовала слабость, но страх придавал мне сил.
      Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Он пуст. Я выскользнула
      и бесшумно двинулась вперед, читая на ходу дверные таблички. Дверь
      с надписью "Кастелянша" я открыла и, убедившись, что там никого
      нет, зашла в помещение, заваленное горами постельного белья, белых
      халатов. Поколебавшись, выбрала светло-зеленую хирургическую форму,
      рубашку и брюки, поверх накинула белый халат, а в довершение нацепила
      медицинскую шапочку, под которую спрятала свои слишком светлые и бросающиеся
      в глаза волосы. Стараясь выглядеть уверенно, я прошла по коридору
      и отметила, что на меня никто не обращает внимания. Для убедительности
      я прихватила лежащий на столе медсестры стетоскоп и повесила его на
      шею. Теперь меня не отличить от молодых врачей и практикантов.
      Но как выбраться из больницы? То, что естественно в стенах больницы, станет сразу заметным на улице. Я нашла телефон, возле которого никого поблизости нет. Но кому звонить? Ни номера отеля, где живут Ира и
      Юра, ни справочного. Я присоединилась к стайке практикантов под предводительством грузного пожилого араба в отлично накрахмаленном халате. Мое появление осталось незамеченным. Однажды он обратился ко мне по-арабски с каким-то вопросом, но я промычала в ответ невразумительно, и он понял, что
      я просто не знаю предмет. Затем я тихонько выскользнула через служебный
      вход приемного отделения. На улице стояло сразу несколько машин "Скорой помощи" в ожидании вызова.
      Я открыла дверцу первой из них и села рядом с водителем, пожилым усатым марокканцем.
      - Отель "Кэмел",- скомандовала я, придав голосу уверенности. Мне необходимо увидеть Иру, чтобы по меньшей мере взять у нее ключи от дома.
      - А путевку?- спросил усач.
      - Какую путевку?- разоралась я на него.- Там человек умирает, турист, между прочим.
      Он резво тронул с места:
      - А ты кто? Что-то я раньше тебя не видел.
      - Француженка из Марселя, работаю по контракту.
      - То-то я смотрю, на нас не слишком похожа, да и французский нездешний,- успокоился водитель.
      Я оставила его у отеля, а сама быстро проскочила на второй этаж. Слава богу, Ирка на месте, она только что проснулась. Увидев меня в таком костюме, она вытаращила глаза. Явлетела в номер и захлопнула за собой дверь.
      - Ключи у тебя?
      - У меня. А ты...
      - Дай мне во что-нибудь переодеться,- прервала я ее.
      С ее согласия я порылась у нее в шкафу и выбрала длинную шелковую юбку на резинке и топик. Это мне велико, но сойдет. Все же лучше, чем хирургическая форма.
      - Поехали,- бросила я на ходу, увлекая за собой не успевшую умыться Ирину.
      Мы проскочили под носом у водителя "Скорой помощи", тот меня не узнал, и взяли такси.
      - Где моя машина?- спросила я Иру.
      - Там же, у "Шератона",- умница Ира не задавала лишних вопросов.
      - Мы туда не поедем,- решила я и велела водителю
      ехать в ближайший прокат машин.- Надеюсь, мои деньги
      и карточки у тебя?
      - Да, да. И телефон тоже. Он-то тебя и спас,- Ира указала на свою объемистую сумку, куда влез бы не только сотовый телефон, но и, наверное, ядерный чемоданчик.
      Я ничего не поняла, но расспрашивать не стала. В конторе по прокату машин я протянула свою золотую карточку и попросила открытый джип. Клерк поискал мое имя в компьютере и спросил.
      - Мадемуазель, вы намерены пользоваться "Фольксвагеном-Гольфом"?
      - Нет, можете забрать его на стоянке у отеля "Шератон".
      Ключи,- я протянула руку Ире, и она довольно быстро нашла в своей сумке ключи и бросила их мне на ладонь.
      - Вы планируете остановиться по прежнему адресу?
      - Да.
      - Извините, вам не понравился "Гольф"?
      - Почему же, понравился. Только джип- это, как бы вам сказать, круто,я несла полную чепуху. Но не могла же я сказать, что не могу появиться у "Шератона" за автомобилем,к тому же ярким, как красный сигнал светофора.
      Мы пересели в джип и вернулись на виллу. Я включила чайник, чтобы приготовить кофе, и села на террасе напротив Иры.
      - А теперь рассказывай.
      - Я не знала, что у тебя припадки.
      - Да, у меня припадки, но это тут ни при чем.
      - Ну, я приехала к Анри, когда у тебя только что кончился припадок. Ты лежала на кровати такая бледная, по-моему, без сознания. Я позвонила Юре, и он тоже приехал. Мы не знали, что с тобой делать. Потом вспомнили про таблетки, и Юра сказал, что, раз ты их принимаешь, надо тебе их дать. Мы дали на всякий случай две. Ты уснула, дышала так спокойно, почти неслышно. Потом зазвонил твой телефон, и я ответила. Это какая-то твоя подружка, кажется, ее звали Иман. Она устроила жуткую истерику и потребовала, чтобы мы тебя немедленно разбудили. Мы пытались, но не могли. Что с тобой только не делали! Поливали водой, трясли, били по щекам, но все без толку. У тебя болталась голова, как у мертвой. Я сказала твоей подружке, что не могу тебя разбудить. А она разоралась, потребовала, чтобы немедленно вызвали "Скорую", иначе она всех нас посадит в тюрьму за убийство. Да кто она такая, эта твоя Иман, что она о себе воображает?!- возмутилась Ирка.
      Я не стала отвечать, встала и принесла кофе.
      - Дальше,- потребовала я.
      - Потом тебя отправили в больницу, как оказалось, очень вовремя. Сказали, что у тебя сильное отравление, и для того, чтобы умереть, тебе хватило бы и одной капсулы. Ты знаешь, что там было?- почему-то перешла на шепот Ира. - Героин! Ты что, кололась? Ая и не знала. Хотя не похоже,засомневалась она.
      - Кололась?! Наркотиками?!- от ужаса и возмущения я почти потеряла дар речи.- Да ты в своем уме?
      - Но это же были твои капсулы, я их видела на тумбочке в спальне. Ты сама попросила взять их с собой.
      Ира обиженно выпятила нижнюю губу и демонстративно стала пить кофе, всем своим видом показывая отсутствие интереса к моим проблемам.
      - Ир, ну ты не обижайся,- примирительно сказала я.- Но разве не очевидно, что меня хотят убить? А капсулы могли подменить, например, во время обыска. Не будешь же ты отрицать, что здесь побывал посторонний. Кроме того, оболочка капсулы состоит из двух половинок, и очень легко высыпать порошок и заменить его другим. Это сможет сделать даже ребенок.
      - Да, ты права. Но кому нужно тебя убивать? Зачем?
      Я глубоко вздохнула. Мне очень хотелось обсудить свои проблемы с Ирой, но я уже не доверяла никому. И хотя она вызывала у меня меньше всего подозрений, я вспомнила о ее странном ночном звонке Пьеру, который, кстати, ушел якобы звонить именно в момент покушения на воде, и прикусила язык.
      - Не представляю. Может, с кем-то спутали?
      - Ну да,- не поверила Ира.
      - А может, это связано с бизнесом отца.
      - Так позвони ему.
      - Нет, нет. Не хочу его тревожить,- сказала я, а сама
      с горечью подумала, что вряд ли что-то может потревожить моего отца.Извини, Ира, мне нужно позвонить Иман, сказать, что со мной все в порядке.
      Я ушла в спальню и позвонила своей подруге-спасительнице.
      - Где ты, черт возьми,- раскричалась темпераментная Иман.- Мне сказали в больнице, что ты сбежала или тебя украли, короче, все стоят на ушах. Что за история с героином? Ты разве этим балуешься?
      Я набрала в грудь воздуха, чтобы прервать ее словесный поток.
      - Ну, во-первых, спасибо, что ты потребовала меня разбудить. Во-вторых, я, конечно, ничем таким не балуюсь, и ты это прекрасно знаешь. Мне подменили капсулы с моими лекарствами. В-третьих, меня пытался убить в воде какой-то человек на скутере,- воздух в легких кончился, и я сделала паузу.
      В нее тут же вклинилась Иман:
      - Алисочка, золотко, прости меня. Не надо было тебя отпускать. Приезжай ко мне в Марракеш, ладно? Тут ты в полной безопасности. Я дам тебе охрану, всех негодяев мы посадим в тюрьму, а?
      От ее слов я тихонько заплакала. Но Иман услышала это:
      - Ну не плачь, все наладится, приезжай ко мне, скоро кончится Рамадан, начнутся праздники, знаешь, как весело?- и вдруг она уже другим тоном добавила:- Слушай, а как они тебя нашли?
      - Не представляю,- зарыдала я уже в голос.
      Я предприняла такие меры предосторожности, ехала в Марокко кружным путем. Как, ну как они меня вычислили?
      - Там около тебя много русских?- осведомилась Иман.
      - Всего двое, но я думаю, они здесь ни при чем.
      - Держись от них подальше,- велела Иман.- Жду тебя, не затягивай с этим.
      Я отключила телефон и подошла к столику.
      Ира со скучающим видом рассматривала потеки кофейной гущи на стенках чашки.
      - Ну что, наговорилась со своей подружкой?- ревниво спросила она.- А она кто?
      - Местная, из Касабланки, мы вместе учимся
      в институте. А почему ты спрашиваешь?
      - Раскомандовалась вчера, наглая такая. Подумаешь, принцесса!
      Я чуть не расхохоталась при этих словах. Знала бы Ира, что
      Иман действительно принцесса!
      - Не забывай, если бы она не раскомандовалась, то я
      бы уже приказала долго жить,- напомнила я.
      - Ну да, тут не поспоришь. Слушай, а почему она по телефону
      тебя Алисой назвала?
      Я на мгновение опешила, но быстро нашлась:
      - Кличка институтская. Мы на какой-то праздник капустник
      устроили, так я была Лиса Алиса. С тех пор так и осталась.
      Мы вдруг ощутили, что страшно проголодались, и отправились
      на кухню поискать чего-нибудь съестного. Засунув в микроволновку замороженную пиццу, стали перебирать в баре бутылки и остановились на розовом вине. В этот момент возле дома прошелестели шины, и кто-то стал выяснять по-французски, сколько надо заплатить. Я выглянула в окно и увидела Юру с большим букетом цветов и коробкой с фирменным логотипом ресторана "Али-баба". Не дожидаясь стука, я открыла дверь.
      - Я так и знал, что вы здесь,- обрадовался Юра.- В больнице тебя не застал. Иркин номер не отвечал, твой мобильный был занят. Я сел и приехал. Вот,- простодушно закончил Юра и вручил мне цветы и коробку.
      - Спасибо, очень кстати, мы проголодались, как волки,
      а кроме пиццы, ничего нет. Терпеть не могу пиццу,- я положила цветы на стол, открыла коробку.- Ой, еще горячее!
      - С пылу, с жару,- самодовольно сказал Юра.
      В коробке я обнаружила креветки, запеченные с чесноком и
      лимоном в оливковом масле, жареное филе рыбы, картофель по-французски
      в огромном количестве, упаковочки с майонезом и соусом хариссой.
      - Ира, иди скорее, пока не остыло!- поторопила
      я подругу.
      - Привет,- поздоровалась Ира, ставя на стол две
      бутылки вина.- Ух ты, какой молодец! Сейчас все перенесем на террасу.
      Мы с аппетитом поглощали принесенные Юрой деликатесы,
      когда приехали Анри и Пьер. Они бросились ко мне с расспросами
      о здоровье, но мне совершенно не хотелось описывать свое самочувствие.
      Поэтому я просто пригласила их к столу. О героине, слава богу, разговор
      больше не заходил. Анри внимательно поглядывал на меня, как бы ожидая
      с моей стороны подвоха. Я, конечно, помнила, что обнаружила в его
      сумке, но предпочла делать вид, что у меня амнезия.
      Тем более что мне это было не впервой. Пьер и Юра наперебой
      ухаживали за мной, предваряя каждое мое желание. Черт возьми, они
      оба мне нравились! Они посматривали друг на друга, как молодые петухи,
      их взглядами можно было высекать искры. А я вообще не хотела думать,
      с какими намерениями они демонстрируют мне свой интерес.
      А дальше началась игра "кто кого пересидит". Мы с
      Ирой зевали, Ира по-настоящему, а я понарошку, потому что страх не дал бы мне уснуть.
      - Ну ладно,- я встала, показывая, что пора
      и честь знать. Гости решили, что пусть со мной останется Ира. Мы вызвали по телефону такси.
      Через несколько минут после того, как все уехали, какая-то машина подъехала к дому. Вернулся Пьер.
      - Забыл что-нибудь?- ехидно осведомилась Ира.
      - Нет, просто подумал, что надо с вами остаться. Мне кажется, есть какая-то опасность.
      "Что да, то да", - подумала я и бросила на диван в гостиной комплект постельного белья.
      В спальне я наглухо заперла окно, дверь и включила кондиционер.
      Я надеялась, что Пьер не станет ломиться ко мне ночью. Невозможно всех подозревать, от этого можно сойти с ума.
      Я села перед зеркалом и принялась расчесывать свои легкие негустые волосы так, как учила мадам Роз: сто раз в одном направлении, сто раз в другом. Это успокаивало. Передо мной лежала стопка листков бумаги, и я обратила внимание на то, что на верхнем из них видны следы записей, как будто кто-то писал на стопке с сильным нажимом и затем забрал верхний лист. Я попыталась карандашом повторить контуры букв и цифр. Передо мной оказался список моих банковских счетов и кредитных карт, а также названия банков: все, что понадобится моему мужу в случае моей смерти. Значит, они все же выяснили, что я перевела деньги в различные банки! Так вот что искали на вилле!
      Я услышала шум льющейся воды за стенойи тихонько вышла из комнаты.
      Диван в гостиной пустовал, одежда аккуратно сложена. Внимательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной, я ощупала карманы и вытащила бумажник. Там имелось немного наличных и паспорт на имя Петра Унгуряну, уроженца Дубоссар, гражданина Молдовы.
      "Черт,- подумала я,- он такой же канадец, как и
      я".
      ГЛАВА 5
      Утром я объявила, что уезжаю. Ира заметно огорчилась, стала ворчать, что из-за меня распадается компания.
      - Не понимаю, что ты задумала. Какая необходимость ехать?
      - А такая, что меня хотят убить!- истерично заявила
      я. Мне самой даже стало стыдно от моего тона.
      - Ну хотя бы скажи, где тебя искать.
      - Я уезжаю к Иман. Ты можешь мне позвонить, если хочешь,
      я записала ей номер телефона.
      - Ты думаешь, твоя Иман сможет защитить тебя лучше,
      чем я?- обиженно спросила Ира.
      - Я устала, я всего боюсь, я просто схожу с ума!
      я, кажется, потеряла над собой контроль.
      - Ну тогда, может, объяснишь, в чем дело?
      - Не могу я больше ничего объяснять!- зарыдала
      я.
      Ира молча погладила меня по голове, перебирая тонкие светлые волосы.
      Я подняла на нее глаза и зло спросила:
      - Кто такой Пьер? Ты спишь с ним?
      - Ну... - протянула подруга.- Как тебе сказать. А что, ты ревнуешь?
      - Дура, при чем тут ревность! Я думаю только о том,
      чтобы остаться в живых. Тебе не кажется, что он не тот, за кого себя выдает?- меня раздражала Иркина непонятливость.
      - Ну, если тебе все равно, то сознаюсь, было пару раз. Но ты
      же не станешь отрицать, что как мужчина он очень привлекателен?- Ира все еще косила под дурочку. - Где-то я читала, что это и есть самый сексуальный тип мужчин: невысокий, с коротковатыми кривоватыми ногами, волосатый...
      - Ага,- продолжила я,- а еще пьяный и вонючий.
      - Ничего не пьяный и совсем не вонючий,- обиделась Ира.
      - Послушай, я тебя о чем спросила? Кто он на самом деле?
      - Да кто же? Пьер, извини, фамилию не спросила, из Канады, зато любовник...- Ира мечтательно закатила глаза.- Слушай, мать, хочешь попробовать? Мне для тебя ничего не жалко!
      Тут я окончательно разозлилась, резко поднялась с дивана и отрезала:
      - Все, хватит! Я уезжаю. У тебя есть десять минут собрать вещи.
      Ира обиженно побрела одеваться, и мне даже стало ее жаль.
      * * *
      Я не большой любитель превышать скорость, тем более на горной дороге.
      Но голова моя раскалывалась от бесконечно задаваемых себе самой вопросов.
      Мысленно я перебирала людей, окружавших меня последнее время, и в
      итоге пришла к заключению, что абсолютно все, кроме Иман, крайне подозрительны.
      Во всяком случае, только Ира не могла участвовать в покушении на пляже.
      А что касается подмены капсул, то абсолютно любой мог это сделать.
      Серпантин дороги неуклонно карабкался в горы, воздух стал прохладным и кристально чистым. Езда в открытом джипе бодрила меня, ветер, тугой струей бьющий в лицо, казался даже ледяным, ерошил волосы, надувал парусом рубашку. Не тормозя, я надела солнцезащитные очки и набросила замшевую куртку. Редкие встречные машины сигналили, приветствуя меня.
      Добралась я довольно быстро, меньше чем за пять часов. Я все еще пребывала в сильномвозбуждении и не чувствовала усталости. Итолько когда приехала в дом Иман и повалилась на низенький диван, почувствовала, как спадает напряжение. Иман, словно заботливая мамаша, хлопотала вокруг меня, подсовывая сладости и фрукты. На одном дыхании я рассказала ей, что произошло. Она слушала, не перебивая, только временами делала круглые глаза и прикрывала ладошкой рот, сдерживая готовый вырваться возглас.
      - Вот так, я думаю, что они до меня добрались,- резюмировала я и отправила в рот крошечное, пропитанное медом пирожное.
      - Какой ужас,- наконец-то обрела дар речи Иман.
      Ты должна остаться со мной, ты будешь в полной безопасности.
      - Мими, милая, я же не могу всю жизнь быть с тобой, под охраной,вздохнула я. - Кроме того, очень скоро тебе станет и вовсе не до меня, скоро твоя свадьба. Сбежать я не могу, я слишком устала.
      И потом, это бесполезно, все равно они меня найдут. Ведь речь идет о больших деньгах. Я знаю, что там опасно, но я просто сойду с ума, если так будет продолжаться, если я начну в каждом человеке подозревать убийцу. Надо все выяснить, а тогда я попрошу помощи. Я просто хочу, чтобы весь этот кошмар скорее кончился. А если я останусь у тебя, ничего не изменится.
      - Надо что-то придумать,- риторически предложила Иман.
      - Надо-то надо. Но что? Сначала необходимо выяснить, кто
      из них пытался меня убить. Подозреваемых всего четверо, включая Ирину. Честно говоря, наиболее подозрительным мне кажется Пьер, тем более что он вовсе не Пьер, а гражданин Молдовы Петр Унгуряну. Похоже, в Марокко он находится легально, во всяком случае виза в его паспорте не просрочена. Это я успела разглядеть. Другое дело, почему он представляется канадцем Пьером. Но здесь он закон не нарушает, в конце концов, это его личное дело. Теперь Анри. У меня на его счет нет вообще никаких предположений. Подозрительно, что он слишком интересуется нашей компанией. Юрий- славный, любезный, туроператор, занятый туристами. Его я не особенно подозреваю. Что касается Иры, то она кажется дурочкой, озабоченной отношениями с мужчинами. Правда, она первая со мной познакомилась, но это не повод для подозрений. Говорит, что работает в Касабланке в офисе Аэрофлота.
      - Ну, с нее и начнем,- Иман решительно сняла трубку, полистала справочник и набрала номер.
      - Добрый день, мадемуазель. Могу я поговорить с Ириной, извините,
      русские фамилии для меня малопроизносимы. Ах, в отпуске! Уехала в
      Москву? Вы уверены? Можете дать номер телефона? Да, да, я ее подруга.
      Записываю. Отлично, спасибо большое!- Иман повесила трубку и торжествующе посмотрела на меня.
      - Так вот, дорогая, чтобы ты знала, твоя Ирина в настоящее время находится в отпуске, но не в Агадире, а в Москве! Есть номер телефона, можем позвонить. Заодно и выясним, та ли это Ирина.
      Не откладывая дело в долгий ящик, я набрала московский номер. Через минуту мне ответил немолодой женский голос.
      - Добрый вечер, попросите, пожалуйста, Ирину.
      - А Ирочки нет в Москве, она в Марокко.
      Я попрощалась и положила трубку. Иман, ни слова не понимавшая по-русски, вопросительно смотрела на меня.
      - Короче, она сказала на работе, что она в Москве, а дома, что
      в Касабланке, - убитым голосом произнесла я.
      - А зачем?
      - Не имею представления. Господи, никому нельзя доверять!
      - Да я сейчас подниму на ноги всю полицию!- завелась Иман.
      - И что? Наверняка документы у всех в порядке, и ни в чем их
      обвинить невозможно.
      - Я дам тебе телохранителя,- предложила Иман.
      И тут у меня началась истерика. Я кричала, что не хочу спать в одной постели с телохранителем, писать в присутствии телохранителя, заниматься любовью под наблюдением телохранителя. В итоге все свелось к тому, что я хочу жить как нормальный человек и не бояться за свою жизнь. Иман не пыталась меня утешить и только вздыхала.
      * * *
      Утром, проснувшись под пение птиц, я осознала правильность
      поговорки, что утро вечера мудренее. Все казалось уже не таким ужасным, как вчера. Мы с Иман с удовольствием позавтракали и отправились в город. По пятам за нами следовали два огромных темнокожих марокканца. Но что же делать, если не меня, то Иман они должны охранять. Свой прокатный джип я бросила на стоянке рыночной площади, и мы углубились в шумные и пахнущие специями недра огромного базара. Надо сказать, что от этой прогулки Иман получала не меньше удовольствия, чем я. Вдоволь набродившись по узким извилистым улочкам, мы решили перекусить.
      - Я угощу тебя кус-кусом лучшим в Магрибе,- заявила Иман
      и потащила меня в какой-то крошечный и кажущийся затрапезным ресторанчик.
      Я не стала ей говорить, что равнодушна к кус-кусу и магрибской кухне.
      Иногда Мими становилась очень обидчива, особенно если это касалось
      ее страны. Ресторанчик оказался колоритным, очень уютным, сплошь застеленным
      коврами. Мы уселись на низких диванах у такого же низкого круглого
      стола. Кроме нас, здесь никого не было. Чтобы нам не мешать, охранники
      заняли столик в нише прямо у входа. Как только мы уселись, бездельничавшие
      музыканты в белых шароварах и красных жилетах громко заиграли, надо
      сказать, несколько заунывно. Иман махнула им рукой и что-то сказала
      по-арабски. Музыка сразу стала тише.
      - Давай не говорить о плохом,- предложила Иман.
      - Мне и самой это изрядно надоело.
      - Посмотри вокруг, в этом ресторане все сохранилось, как сто
      лет назад: ковры, диваны, даже посуда. Поэтому сюда не водят туристов,
      ведь им все равно. Здесь место только для ценителей. Понимаешь?
      Я согласно закивала.
      - А туристы этажом выше. Там громкая музыка, танцовщицы в расшитых
      блестками костюмах, в общем, ярко и очень "по-арабски".
      В подтверждение ее слов я услышала громкие звуки и хриплые вскрики певцов.
      Нам подали кус-кус- говядину, тушенную с овощами и пшеном. Я изо всех сил делала вид, что мне нравится, и хвалила:
      - Ну еще бы, ты абсолютно права, это лучший кус-кус в Северной Африке!
      - Не в Северной Африке, а в Магрибе,- поправила меня Иман.
      Когда мы выходили из ресторана, я увидела толпу туристов, загружавшихся
      в автобус. Одна долговязая фигура показалась знакомой, и мужчина обернулся, словно почувствовал мой взгляд. Я отшатнулась в густую тень, но, похоже, он меня не заметил.
      - Смотри, это Анри,- прошептала я Иман.
      - Слишком много совпадений,- глубокомысленно заметила
      она.
      * * *
      На рыночной площади мы долго прощались, обнимались, чем привлекали внимание. Наконец, еще раз поклявшись в вечной дружбе, расстались.
      И я, лавируя между прохожими, осликами и автомобилями, отправилась в Агадир, как я думала несколько высокопарно,навстречу судьбе, а возможно, навстречу смерти.
      Дорога была пустынной, и я как следует разогналась. Полная решимости вывести негодяев на чистую воду, строила различные хитроумные планы.
      На одном из поворотов я попыталась затормозить, вжала педаль тормоза в пол, но машина летела с прежней скоростью. Я запаниковала и едва вписалась в поворот. Правда, это мало помогло, потому что поворот следовал за поворотом, а серпантин дороги вился по самому краю обрыва. Я отчаянно крутила руль, пытаясь одновременно сбросить скорость, но безуспешно. Кажется, даже кричала от отчаяния, проклиная строителей дороги, которые не удосужились поставить ограждения. Тогда, вспомнив все, чему меня учили, я попыталась перейти на пониженную передачу, однако, сколько ни дергала рычаг, переключить скорости не удавалось- коробку передач заклинило.
      Если вам кто-то скажет, что в последние минуты перед человеком проносится вся его жизнь, то это неправда. Перед тем как окончательно слететь с дороги, я видела только руль в кожаной оплетке, который лихорадочно крутили чьи-то руки, а именно мои, но я почему-то воспринимала их чужими, и сливающиеся в сплошную рыжую полосу горы справа от меня. По-моему, я закричала что-то нецензурное, что совсем мне не свойственно, и куда-то рухнула.
      Не знаю, когда я пришла в себя. Болела голова, тошнило. Я плохо соображала, где я и что случилось. Черт возьми, похоже, со мной нечто подобное уже происходило. Но когда? Постепенно все встало на свои места, и я даже вспомнила, как меня зовут. Я осторожно ощупала свою многострадальную голову, и она показалась относительно целой. Тогда я подняла ее и попыталась осмотреться. Я лежала на каменистом уступе, зацепившись своей замшевой курткой за чахлое деревце, пропоровшее тонкую замшу. Внизу, метрах в ста подо мной, догорал джип, вернее, то, что от него осталось. Он испускал черные маслянистые клубы дыма. Я с ужасом подумала, что могла там догорать сейчас вместе с машиной. Видимо, меня спасло то, что джип был открытым и я вопреки правилам не пристегнулась. Поэтому при падении просто вылетела из него.
      Я осторожно пошевелилась: кажется, ничего не сломала. Устроившись поудобнее, сбросила порванную куртку и попыталась оценить свои шансы выбраться на дорогу, до нее нужно преодолеть метров пять, цепляясь за уступы и хилые растения. Прикинув свои физические возможности, надо сказать, весьма ничтожные, я все же решила попытаться. В последний момент сообразила, что в кармане куртки находится мобильный, извлекла его и порадовалась, что он цел.
      Описывать, как я карабкалась по крутому каменистому склону, значило бы рассказать всем, как я, кряхтя и ругаясь, преодолевала почти недоступные для меня в обычной обстановке препятствия. При этом я сломала ногти на руках, порвала джинсы и ободрала ладони.
      Дорога по-прежнему совершенно пустынна. Я села на асфальт
      и попыталась позвонить Иман. Но, видно, я находилась далеко от всех ретрансляторов: сигнал отсутствовал. Тогда я обхватила голову руками и заревела.
      Не знаю, долго ли я так рыдала, но около меня остановился
      старый красный пикап. Крестьянин в полосатой шерстяной галабии спросил, что случилось. С трудом встав на ноги и потирая ушибленные места, я попыталась объяснить, что попала в аварию, и в доказательство показала догоревший джип внизу.
      Жалостливо заохав, крестьянин открыл дверцу и жестом пригласил
      меня в машину. Яутерла слезы, но, скорее, просто размазала грязь по лицу.
      - Вы в Марракеш?- с надеждой спросила я.
      - В Марракеш, в Марракеш, кур на базар везу,
      ответил марокканец.
      Я обернулась и увидела сзади большие клетки с птицами.
      "Ну что ж, с курами так с курами", - безразлично подумала я.
      По дороге крестьянин пытался расспросить меня, что же произошло,
      но я сказала, что занесло на повороте. Я и вправду не знала, что случилось
      с машиной.
      * * *
      Через полтора часа мы оказались на бедной окраине Марракеша, застроенной низенькими домиками из красноватой глины. Я поблагодарила водителя, вышла из машины и позвонила Иман по уже работавшему мобильному.
      - Иман, это я.
      - Ты уже доехала? Все в порядке?
      - Относительно. Я в Марракеше. Может за мной кто-нибудь приехать?
      - Как?!- изумилась Иман.- Что случилось?
      - Потом объясню. Пришли кого-нибудь, пожалуйста.
      - Ладно, только скажи, где ты.
      - Не знаю,- растерялась я. Заметив стоявшего рядом чумазого мальчишку, я схватила его за рукав и поднесла к его уху трубку. Он послушал, а потом быстро заговорил по-арабски. После паузы он посмотрел на меня и к удивлению произнес на приличном французском:
      - За вами приедут через десять минут, мадам. Никуда не уходите.
      Мальчишка остался рядом со мной, вопросительно на меня поглядывая.
      Я спохватилась и дала ему пять дирхамов.
      Через десять минут подъехал джип с затемненными стеклами, открылась задняя дверь, и я с облегчением плюхнулась на сиденье. Тут же на шею мне кинулась Иман и с бешеной скоростью стала задавать вопросы. Особенно ее потряс мой вид. Как могла, я описала ей, что случилось.
      - Как ты думаешь, это опять покушение?- осторожно спросила Иман.
      - Не знаю,- честно ответила я.- Но слишком много совпадений. Наверное, чтобы ответить на этот вопрос, нужно осмотреть машину.
      - Завтра, мадам, узнаем результат,- вмешался в разговор охранник. - Я обо всем позабочусь, в том числе о страховке.
      * * *
      На следующее утро я летела в самолете Марокканских королевских авиалиний из Марракеша в Агадир. Несмотря на увещевания Иман, я не осталась с ней. Я знала, что значит приготовление к свадьбе, и не хотела быть помехой. Отказалась также от телохранителя. Мне явно хотели устроить несчастный случай, открытого покушения можно не опасаться.
      В аэропорту зазвонил телефон. Это уже знакомый мне охранник Иман.
      - Мадам, в вашей машине испорчена тормозная система. С большой долей уверенности можно сказать, что это сделали накануне намеренно, вы могли проехать всего километров сорок-пятьдесят до того момента, пока тормоза окончательно выйдут из строя. Вы проехали, если не ошибаюсь, пятьдесят восемь благодаря надежной американской технике.
      Упавшим голосом я поблагодарила его и отключилась. В этот момент кто-то подхватил меня под руку. Я отшатнулась, но знакомый голос успокаивающе произнес по-русски:
      - Да что с тобой, Настя! Давай сумку, я отвезу тебя на виллу.
      Юра улыбался, и мне показалось, что он действительно рад меня видеть.
      Я смотрела на его загорелое открытое лицо, выгоревшие волосы, простодушную улыбку и неожиданно для себя самой уткнулась в его джинсовую рубаху и разрыдалась. Он молча гладил меня по волосам, затем отстранил и посмотрел мне в лицо.
      - Ну что ты, маленькая, не плачь. Что случилось? Я помогу тебе, я все для тебя сделаю...
      В ответ я разрыдалась просто в голос и крепко обняла его за шею, вдыхая запах мужского тела и слабый аромат туалетной воды.
      * * *
      Юра был таким заботливым, он возился со мной, как с малым ребенком.
      Купил по дороге пакет еды, пива, на вилле сварил кофе. Мы сидели на террасе, и он спросил:
      - Кстати, а где твоя машина?
      Поколебавшись, я ответила:
      - Я попала в аварию, чуть не погибла.
      Внимательно посмотрев на меня, Юрий сказал:
      - А тебе не кажется, что слишком часто с тобой происходят несчастные случаи?
      - Судьба такая...- я неопределенно пожала плечами, лихорадочно раздумывая, рассказать ему или нет. Я так нуждалась в опоре, в сильном, надежном мужчине, на которого можно взвалить свои проблемы, что в какой-то момент стала путать эти чувства с желанием любить. Мне так нужно было отдать Юре часть своего непосильного груза, что вместе с ним я отдала ему и себя. Никогда еще я не занималась любовью так, как той ночью, словно пыталась утопить свой страх, неуверенность, тревогу в страсти. Обнимая его сильное тело, отдаваясь его ласкам, я словно убеждала себя, что жизнь продолжается, что я не умру, пока я люблю и меня любят, Юра был так нежен со мной, что пробудил во мне давно забытое ощущение счастья, покоя, безопасности. Мы лежали в темноте, ветер с моря раздувал белые занавески. Я положила голову на его сильное плечо и тихонько гладила слегка влажную кожу на его груди. Мне так хотелось ему рассказать, кто я, что меня хотят убить, просто сказать ему: "Спаси меня, любимый", но вместо этого я почему-то спросила:
      - Юр, а что ты делал в аэропорту?
      - Да нужно было билет поменять одному туристу. А что?
      - Так, ничего,- успокоенно ответила я, крепче прижимаясь к нему.
      - Спи, маленькая, все образуется, обещаю тебе.
      ГЛАВА 6
      Воспитанная в швейцарском пансионе, я совсем плохо знала жизнь и еще хуже понимала мужчин. Мама умерла, когда я была совсем ребенком, а потом я и вовсе не видела, как люди живут вместе, общаются, ссорятся, мирятся.
      В Швейцарии, в женской школе, мы тайком делились друг с другом скудными познаниями и почти фантастическими историями. Запоем по ночам читали Мопассана, испытывая легкое неосознанное томление, представляли себя набоковской Лолитой. А наши сверстницы в это время вовсю оттягивались на дискотеках, отдаваясь прямо тут же, в темных углах, потные и разгоряченные сумасшедшей музыкой, танцами, одуревшие от экстаза и душной прокуренной атмосферы. Но мы, по правде, о таком даже и не знали.
      Мадам Роз необычайно строга и, если находила у кого-нибудь под подушкой недозволенный роман, устраивала скандал. Помнится, когда она изъяла у онемевшей от ужаса носатой персиянки из рода Пехлеви миллеровский "Тропик Рака", который та купила тайком во время экскурсии в Париж, дело дошло даже до того, что разгневанная Роз позвонила ее родителям. Не знаю, что говорил девчонке отец, но крошка Фаиза пошла белыми пятнами, а ее длинный нос подозрительно шмыгал. Она периодически отставляла трубку от уха и страдальчески смотрела на ненавистную, ухмылявшуюся директрису.
      Те из девчонок, кто умудрялся вырваться из стен привилегированного заведения, чтобы встретиться с такими же мальчиками из соседней школы, рассказывали, что при поцелуе у них темнело в глазах, мутилось в голове и подкашивались ноги. Они мечтательно закатывали глаза и преувеличенно томно вздыхали. Но теперь-то я знала, что все это вранье.
      Когда я встретила Александра, то не могла поверить, как такой красивый, богатый мужчина мог обратить внимание на меня, невзрачную мышку из провинции со следами перенесенной травмы на лице и припадками. Теперь я, конечно, понимала, зачем я им понадобилась, но тогда, будучи по природе доверчивой, простодушно думала, что он полюбил меня, замарашку Золушку, мой прекрасный принц на белом иностранном автомобиле.
      Сейчас я гнала от себя мысль об Александре, смотрела в зеркало и убеждала себя, что я молодая, стройная, богатая девушка. Что меня можно полюбить, что моя ценность не только в моем банковском счете. Что по наивности я впала в другую крайность: не верю никому, абсолютно никому.
      Проснувшись на рассвете от свежего ветра с моря, я ощутила
      рядом горячую кожу Юры и с облегчением прижалась к нему. Какое счастье знать, что ты не одна, что есть кто-то рядом, способный тебя защитить, причем не качок телохранитель, как предлагала мне добрейшая Иман, а родной человек, связанный с тобой телесными и эмоциональными узами, которому можно доверить все, отдать все и взять от него все. Внезапно я с ужасом подумала, что я не знаю, когда он уезжает. Самое страшное, что я могла сейчас себе представить, это его отъезд. Я теснее прижалась к нему и легко подула ему в лицо. Юрины веки дрогнули, и он, не открывая глаз, обнял меня и прошептал:
      - С добрым утром, маленькая.
      - С добрым утром, дорогой. Ты знаешь, я вдруг испугалась...
      - Чего?- тихо рассмеялся он.
      - Что ты скоро уезжаешь вместе со своей группой.
      - Не беспокойся, я здесь надолго, на весь зимний сезон. Встречаю русских туристов. Аты беспокоишься?
      - Теперь нет, - удовлетворенно сказала я, тихонько
      и нежно лаская его. В этот момент я чувствовала себя счастливой и
      защищенной, уверенной в том, что с этим мужчиной мне ничего не грозит.
      - Ты расскажешь мне о себе?- спросил Юра, слегка
      отстраняясь.
      - Потом, - шепнула я, продолжая увлекательное путешествие
      по его телу.
      * * *
      Мы пили кофе на террасе, и я, отчаянно не желая расставаться с ним, спросила:
      - Ты можешь уехать из отеля и остаться на вилле со мной?
      - Конечно,- не раздумывая ответил Юра,
      я счастлив каждый день, каждую минуту проводить с тобой, Мышонок, моя маленькая Настенька. Но иногда, если ты позволишь, мне придется навещать своих несносных туристов.
      Я рассмеялась и обняла его за шею.
      - А теперь все же расскажи, что случилось,- он вдруг стал очень серьезным и разнял мои руки на своем затылке. Я вздохнула, не зная, с чего начать.
      - Понимаешь, не так давно я вспомнила, кто я.
      - Что это значит?- он со стуком поставил на столик чашку кофе.
      - Ну, я все четко не помнила, когда пришла в себя в больнице
      после шторма. Мне сделали операцию, трепанацию черепа. После серьезной травмы у меня теперь случаются припадки.
      Юра сочувственно поцеловал меня в макушку:
      - Бедная малышка... Но при чем здесь опасность, что тебе грозит?
      - Слушай. Я потеряла память. Но так как после гибели яхты была изрядно изуродована, одна женщина в Ялте, у нее в том же шторме пропала дочь примерно моего возраста, опознала меня. Целый год я с ней жила.
      Ты даже представить себе не можешь, что это была за жизнь. Потом я уехала в Москву и поступила в институт. Познакомилась с будущим мужем, и мы очень быстро поженились.
      - Ты любила его?- ревниво спросил Юрий.
      - Да. Но так вышло, что постепенно я стала вспоминать. Короче, на самом деле меня зовут Алиса, но лучше тебе это имя не упоминать. Мой отец, банкир, погиб при том же шторме. Я не хочу нагружать тебя подробностями, но мой муж и его любовница, вторая жена отца, пытаются меня убить. Не понимаю только, как они меня нашли.
      - А ты не сочиняешь, маленькая?- недоверчиво спросил Юра.- Я ведь люблю тебя независимо от того, чья ты наследница.
      Я вскочила с плетеного кресла и швырнула чашку на пол. Хрупкий фарфор разлетелся, оставляя на полу, выложенном каменными плитками, неряшливые пятна кофейной гущи.
      - Может, ты считаешь меня сумасшедшей?!- заорала я, готовая разбить еще что-нибудь.- А скутер?! А героин в капсулах, которые я будто бы принимаю?! А авария?! Если тебе кажется, что я сочиняю, можешь убираться отсюда!- Выпалив все это, я уже пожалела и больше всего испугалась, что он и вправду уйдет. Плюхнувшись в кресло, я закрыла лицо руками и разрыдалась.
      Юра встал, и я замерла, не отрывая рук от лица, но перестав рыдать. "Все, он уходит,- решила я обреченно.- Конечно, зачем ему такая припадочная истеричка, как я". Однако через минуту он вернулся. Раздвинув пальцы, я увидела, что он собирает осколки и вытирает тряпкой коричневые кофейные пятна.
      - Прости меня, пожалуйста,- прошептала я, с надеждой следя за выражением его лица.- Но мне правда очень-очень страшно.
      Он отнес осколки на кухню, вернулся на террасу и обнял меня, крепко прижимая мою голову к своей груди, так, что даже стало тяжело дышать.
      - Ничего, Малыш, не беспокойся об этом.
      - Прости меня, ведь поначалу я подозревала даже тебя,- продолжала я извиняться.- Все это так глупо. Но ведь Ира, Пьер врали мне, да и Анри я видела в Марракеше перед тем, как мою машину испортили.
      - А в чем врали?- заинтересовался Юра.
      - Ну, я случайно увидела его паспорт, так он вовсе не Пьер, а молдаванин Петр Унгуряну. А Ира зачем-то врала на работе, что улетела в Москву...
      - Думаю, это несерьезно. Мне тоже показалось, что эта парочка давно знакома, но зачем-то делает вид, что только что встретились.
      Но, возможно, они просто скрываются от третьей вершины любовного треугольника. Впрочем, они не кажутся мне опасными. А вот что касается Анри, то это вещь в себе. А его документами ты случайно не поинтересовалась?- ехидно спросил Юра.
      - За дурочку держишь, да?- обиделась я.- Так вот,
      когда я оказалась в его номере, то, ты уж прости, залезла в его сумку.
      Тут я сделала эффектную паузу.
      - Так что?- не выдержал Юрий.
      - А то, что там были всякие прибамбасы вроде прибора ночного
      видения, профессиональных камер, разных непонятных технических штучек
      и... оружия!
      - Ничего себе!- присвистнул Юра. - Вот тебе и тихоня
      Анри!..
      - Да уж,- в тон ему сказала я,- ведь он мог совершить
      все покушения, вплоть до того, чтобы испортить мне тормоза, пока машина
      стояла на парковке у рыночной площади в Марракеше.
      - Ну что ж,- решительно произнес Юрий,- пока не
      показываем виду, что знаем о нем, но станем осторожнее. Начнем с того,
      что я перевезу свои вещи к тебе.
      * * *
      Ближе к вечеру объявились Ира и Пьер.
      - О, подруга, да ты здесь не одна!- с легкой завистью
      воскликнула Ирина. Как большинство красивых женщин, она, по-видимому,
      считала, что все мужчины принадлежат ей. Зато Пьер излучал добродушие.
      Он явно не имел на меня видов.- Как съездила?
      Я только открыла рот, чтобы рассказать о своих злоключениях, но получила чувствительный толчок под столом от Юры.
      - О, прекрасно!- фальшиво пропела я.- Моя подруга
      выходит замуж, и мы устроили с ней что-то вроде девичника, насколько
      это возможно в мусульманской стране.
      - Да?- недоверчиво спросила Ира.- Акак же твои
      неприятности? Ты вроде чего-то боялась.
      - Ладно,- несколько неестественно засмеялась я,
      я же псих, и у меня иногда немного сносит крышу, везде вижу врагов.
      Параноидный синдром называется, может, слышали?
      По их вытянувшимся лицам я поняла, что переборщила. Мне даже показалось, что и Юрий во мне засомневался. В доказательство того, что это только роль, я крепко наступила ему на ногу, и он с облегчением вздохнул.
      - А где же наш друг Анри?- спросил он сладкую парочку.
      - Сейчас приедет, никуда не денется,- ответила Ира.- Только боюсь, его ждет разочарование.- Она демонстративно погладила коленку Пьера-Петра и красноречиво посмотрела на нас.- Похоже, ловить ему нечего.
      Под ее нескромным взглядом и намеками я покраснела: воспитание закрытой женской школы давало о себе знать. Поэтому я встала и под предлогом приготовления кофе ушла на кухню. Пока я там возилась, приехал Анри.
      Моя, точнее, вилла Иман стала напоминать штаб-квартиру. Я выглянула, поздоровалась с новым гостем и вернулась на кухню следить за кофе, чтобы не сбежал.
      Вошел Юра с большим подносом и тихонько произнес, расставляя чашки:
      - Соглашайся со всем, что я буду говорить,- и чмокнул
      меня в макушку.
      Я согласно кивнула и понесла поднос на террасу.
      - Слушай, а где же твой джип?- поинтересовалась Ира, оглядывая дворик.
      - Я его вернула, там не работает поворотник. Сегодня возьму что-нибудь другое.
      - Другой джип,- поправил меня Юра.- Послезавтра
      рано утром поедем в пустыню на пикник. Я хочу показать Настюшке
      оазис. Преступление- быть в Сахаре и не видеть оазис.
      Я удивленно посмотрела на Юру и промолчала. Наверняка у него какой-то план.
      - А я?! Возьмите меня с собой!- заныла Ирка.- Ведь это я первая придумала поехать в оазис!
      - Ладно,- на удивление быстро согласился Юра.
      Раз такое дело, может, еще кто-нибудь хочет?
      - Я бы с удовольствием, но мне нужно на два дня слетать в Рабат,- с сожалением отказался Пьер. Моя фирма принимает участие в тендере, дело касается больших денег. Я ведь просто раньше приехал, чтобы отдохнуть, но пора и за работу приниматься.
      Ира разочарованно посмотрела на него.
      - А я,- сказал Анри, - терпеть не могу пустыню. Вот океан- другое дело, не понимаю, что за удовольствие носиться по пескам.- Он так оглядел нас с Ирой, что захотелось добавить: "Тем более что ловить больше нечего". И вообще, вся его долговязая фигура выражала недовольство.
      Тут я не удержалась и спросила его:
      - А что, Анри, вы вообще не посещаете экскурсий?- конечно, я имела в виду Марракеш.
      - Вообще,- довольно неприветливо ответил он. Мы с Юрой переглянулись.
      * * *
      Когда все наконец-то ушли, Юра сказал:
      - Ты поняла, что я не зря затеял эту поездку? Ирину из списка подозреваемых, пожалуй, можно вычеркнуть. В конце концов у нее могут быть разные причины для той в общем-то безобидной лжи. Остаются двое: Петр и Анри. Петр предпочтительнее, как-никак гражданин СНГ. Зато
      Анри оснащен, как заправский преступник, если тебе все это не привиделось.
      Я хотела было обидеться, но передумала. Вконце концов мне надоело ломать голову над этой историей. Поэтому я подошла к нему сзади, прижалась лбом к его спине между лопатками и подумала: "Пусть этот большой надежный мужчина все решает за меня". И не слишком ловко попыталась расстегнуть пряжку на ремне его джинсов.
      ГЛАВА 7
      Ушлая Ирка, как всегда, подсуетилась и приехала ни свет ни заря на
      каком-то раздолбанном пикапе. Услышав нетерпеливые гудки, я закуталась
      в простыню и выглянула в окно. Ирка, ослепительная в белых бриджах,
      больше подчеркивавших, чем скрывавших ее роскошные формы, флиртовала
      с водителем-марокканцем. Меня и изумляло, и восхищало ее стремление
      к завоеванию всех мужчин подряд, даже самых невзрачных, как этот водитель.
      Он тем временем, бросая горячие взгляды на Иркины обтянутые узкими бриджами бедра, кстати, толстоватые на мой вкус, выгрузил из машины ящик с чем-то позвякивающим. Зная мое отношение к спиртному вообще,
      Ирка решила запастись самостоятельно.
      Ира- женщина-ураган, и сопротивляться ей так же бесполезно, как стихийному бедствию. Поэтому я покорно натянула длинную майку, заменявшую мне халат, и пошлепала босиком по прохладному плиточному полу открывать ей дверь.
      С обреченным видом я стояла, придерживая дверь, пока водитель заносил в дом ящик со спиртным. Под его нескромным взглядом я смутилась и попыталась натянуть бесформенную майку почти до колен. Конечно, по сравнению с Иркой я представляла собой жалкое зрелище: нерасчесанные волосы, припухшие со сна глаза, худые ноги, полуприкрытые Юриной майкой большого размера. Ирка еще немного пощебетала с водителем и, как я поняла, заплатила ему сущие гроши. Я даже немного позавидовала ее умению извлекать из всего, даже мимолетного флирта, пользу.
      Шумная и бесцеремонная, как всегда, она с порога заявила:
      - Так, девочка моя, выпивку я запасла, а закуска и машина за тобой. Идет?
      Я вяло кивнула головой, понимая, что спорить бесполезно. Конечно,
      я предпочла бы провести этот день только с Юрой, но раз уж она приехала...
      - Кстати, ты взяла вчера другую машину или придется ехать сейчас
      и ждать открытия офиса?- требовательно спросила она, по-хозяйски
      открывая холодильник и критически оглядывая его содержимое.
      - Да взяла, взяла,- вздохнула я и включила электрический
      чайник, чтобы сварить кофе.
      - О черт, забыла заколку,- вдруг вспомнила Ира, тряхнув
      своими роскошными длинными волосами.- Потом их не расчешешь
      из-за песка, ветра... Пойду возьму у тебя на зеркале, я там видела.
      Ведь тебе не нужна?
      Не дожидаясь ответа и прежде, чем я открыла рот, она вломилась в спальню.
      Услышав ее возглас, я вздохнула. Ну что за бесцеремонность!
      Ира уселась на кровать рядом с только что разбуженным нашими голосами
      Юрой, потрепала его по взъерошенным волосам и ехидно обратилась ко мне:
      - Вау! Вот так тихоня! Зря времени не теряешь, молодец!
      Юра недовольно натянул одеяло до подбородка, одновременно отбрасывая ее руку, а я почувствовала, как краска заливает мне лицо, шею, грудь.
      - Да ладно, не смущайтесь, голубки,- сказала Ира с некоторым оттенком ревности, ведь по определению все мужчины принадлежали ей.
      Она встала у зеркала, ловким движением собрала волосы в пучок и заколола их. Затем, видимо, сжалившись над нами, оставила нас одеваться, пообещав сварить кофе.
      Надо сказать, кофе у нее получился отменный.
      * * *
      Мы погрузили в открытый небольшой джип ящик с вином, пивом
      и минералкой, термос со льдом, коробку с овощами и маринованной бараниной
      для шашлыков, мангал. У всех такое ощущение, будто мы собираемся
      на шашлыки на дачу к кому-нибудь из приятелей в ближнем Подмосковье.
      Только вместо средства от комаров взяли с собой солнцезащитный крем.
      Критически оглядев меня, Юра отправил в дом переодеваться.
      - У тебя слишком светлая кожа, чтобы разгуливать по Сахаре в
      шортах и майке,- заявил он. Пришлось надеть легкие хлопковыекремовые
      брюки и рубаху с длинными рукавами.
      - А о том, чтобы прикрывать голову, вы подумали?- строго
      спросил он.
      Ира вытащила из сумки синий марокканский платок и продемонстрировала ему. У меня же в гардеробе не нашлось ничего подходящего, кроме бейсболки, ее забыл позавчера Петр-Пьер.
      - На худой конец сойдет, - смилостивился Юра, и мы отправились в дорогу.
      Утро было свежее, можно даже сказать прохладное. Дорога в пустыню,
      на юго-восток, пролегала между лишенными растительности холмами. Пейзаж монотонный, даже немного угрюмый. За все время нам не встретилось ни одной машины. Часа через два я вспомнила, что забыла впопыхах свой сотовый, но, конечно, возвращаться за ним глупо. Солнце поднималось все выше, чувствовалось, как раскаляется песок. Я подумала, какой все-таки Юра заботливый и предусмотрительный, что заставил меня переодеться. Я представила себе, как моя бледная, плохо переносящая солнце кожа покрывается волдырями, и достала солнцезащитный крем максимальной защиты. Красоваться перед интересующим меня мужчиной с красным облезающим носом мне вовсе не улыбалось.
      Юра вел машину уверенно, но чувствовалось, что солнце слепит его, и он начал уставать. Кроме того, Ирка болтала без умолку, заменяя отсутствующее радио. Из-за шума двигателя и ветра я плохо ее слышала, поэтому вскоре перестала реагировать на ее болтовню. Я положила руку на Юрино бедро, ощущая под грубой джинсовой тканью сильные мышцы.
      - Хочешь, я тебя сменю?- спросила я.
      - Спасибо, малыш, но сейчас мы свернем с дороги на грунтовку, на песок, боюсь, ты не справишься с полным приводом.
      Вскоре дорога действительно кончилась, и мы съехали на утрамбованный песок со следами шин и копыт. Юра ориентировался по только одному ему известным приметам, и я забеспокоилась:
      - Юр, а ты точно знаешь дорогу, мы не заблудимся?
      - Один раз я возил сюда парочку новых русских вместе с гидом-марокканцем. Малыш, у меня совершенная топографическая память,- не удержался он и немного прихвастнул.
      Прислушивавшаяся к нашему разговору Ирка заявила:
      - Я тоже ездила в оазис, я даже хотела отправиться туда вдвоем
      с Настькой, ну, конечно, еще до тебя,- съехидничала она,
      теперь-то мне кажется, что я ни за что не нашла бы дорогу.
      Надо отдать ей должное, Ира умела признавать свои ошибки.
      * * *
      Я сразу и не поняла, что мы приехали. Просто заметила маленькие зеленые кустики, торчащие среди песков. Но Юра оживился и, крепко обняв меня за шею, завопил:
      - Ура, девчонки! Я все-таки нашел его! Честно говоря, я уже немного начал сомневаться, - признался Юра, круто выворачивая руль, чтобы объехать большой выветрившийся камень.
      Но я все равно не понимала, где же здесь оазис, неужели эти жалкие
      кустики? И ради этого мы проделали такой путь?! Все же я промолчала,
      чтобы не огорчать Юру.
      Дорога, если ее так можно назвать, ушла резко вниз, и мы оказались
      в глубоком овраге. Передо мной открылся такой вид, что я сначала онемела,
      а затем бросилась в восторге Юрке на шею, определенно мешая ему
      вести машину.
      То, что я приняла за чахлый кустарник,- кроны пальм, росших
      в низине. Здесь, в сердце пустыни, радовала глаз зелень травы, ручей,
      образующий в самом низком месте крохотное мелкое озерко. Сухой
      раскаленный воздух пустыни, от которого трескалась кожа на губах
      и слезились глаза, стал мягким и влажным, как целебный бальзам. Я
      единственная, кто никогда не видел этого чуда раньше, могла издавать
      только возгласы.
      Мы быстро скинули кроссовки и, несмотря на предупреждение Юры о возможных ядовитых насекомых, с наслаждением носились по траве. Юра выгружал из джипа припасы и снисходительно улыбался, глядя на нас.
      - Ну чисто дети, право слово, - бормотал он про себя, но ведь видно, что он тоже очень доволен.
      - Юра, а здесь можно искупаться?- я с вожделением глядела на крохотное озерко.
      - Конечно, но боюсь, там воды едва по колено. Вообще-то, говорят, вода здесь такая чистая, что ее можно даже пить. Ведь она фильтруется сквозь толщу песка.
      Не раздумывая, мы с Ирой быстро поснимали одежду и от нетерпения разбросали ее как попало. Вода оказалась холодной, кристально чистой. Правда, на самом деле едва доходила до колена. Но это не помешало нам с визгом повалиться на песчаное дно и окатывать друг друга брызгами. Мы действительно впали в детство. Это был какой-то щенячий восторг, не замутненный страхом и преследовавшими меня подозрениями. Мы притихли и почти отрешенно валялись в прохладной воде, при движении ощущая, как холодные струи ручья смешиваются с более теплой водой озерка. Я закрыла глаза и представила себе караван, бесконечными днями идущий через пустыню под палящим солнцем, выжигающим все живое. Уставших животных, погонщиков, охрипших от жажды, с иссушенными ветрами и песком коричневыми загрубевшими лицами. Я представила то счастье и облегчение, какое испытывают эти люди, увидев на горизонте "жалкие кустики" оазиса. Я представила, как нетерпеливо они спешиваются, становятся на колени перед ручьем и жадно пьют, и умывают давно не знавшее влаги лицо, и поят уставших верблюдов, и смотрят ночью на звезды, особенно близкие здесь, в пустыне...
      Пока я мечтательно и лениво водила по воде руками, Юра занимался хозяйством. Он установил мангал, засыпал привезенный с собой древесный уголь, разжег его, вытащил из машины ящик с напитками и коробку с овощами.
      - Ну что, девчонки, может, хватит нежиться? Неплохо
      бы накрыть полянку,- предложил он нам, нахально валяющимся
      в озерке.
      Мы со вздохом поднялись, кое-как вытерлись полотенцами и принялись раскладывать на пластиковой скатерти одноразовую посуду, резать овощи, лениво пререкаясь при этом, как удачнее расположиться.
      Юра ловко нанизывал баранину вперемешку с луком на шампуры, и от запаха маринованного мяса у нас потекли слюнки.
      - И все-таки жаль, что ребята с нами не поехали, - закинула я удочку Ирине.
      Вопреки моим ожиданиям она безразлично пожала плечами и развивать тему не стала.
      - А так даже лучше, можем говорить по-русски, не надо напрягаться, ты же знаешь, у меня французский хромает.
      - А мне так не показалось,- многозначительно произнесла
      я, глядя ей прямо в глаза.- По-моему, вы с Пьером прекрасно
      друг друга понимаете.
      Ирина рассмеялась и в своей развязно-циничной манере, которая так иногда меня шокировала, заявила:
      - Деточка, чтобы понимать мужчину, достаточно десятка слов, а в постели и они не нужны. К тому же рот часто бывает занят,- добавила она, чем окончательно меня смутила. Но я постаралась не обращать на ее вульгарные штучки внимания.
      - Наверное, вы с Пьером можете находить и другой язык,- как мне показалось, прозрачно намекнула я.
      Ирина, казалось, намека не поняла:
      - Ну еще бы, в оральном сексе язык немаловажен,- с легкостью парировала моя многоопытная подруга.
      Похоже, я стала привыкать к этому и даже не покраснела. Смахивало на то, что эту постельную искательницу приключений с Петром-Пьером и впрямь связывал только секс.
      - Ириша,- ласково спросила я нарезающую помидоры девушку,- а мне поначалу казалось, что тебе нравится Анри. Что-то случилось?
      - Да странный он какой-то. Интерес проявляет, а дальше ни-ни.
      Ходил, ходил следом, глазами ел, все приставал, давай сфотографирую здесь, сфотографирую там. Все ждала, когда предложит раздеться для фото, но нет... В номер ко мне приходил, я как раз душ принимала. Открываю вся такая мокрая, с волос вода капает, полотенце красоту едва прикрывает, с груди падает. Ну все, думаю, мой, голубчик. Гляжу, глазки горят, пересохшие губы облизывает. Я и говорю, мол, минутку посиди, я голову домою, приду. Стою под душем, как идиотка, уверена, что он сию секунду ко мне ворвется, одежку скинет, обрывая пуговицы... Но нет! Выхожу из душа, а он поспешно так телефончик на столик ставит, будто звонить пришел. Я его и спрашиваю прямым текстом, зачем пришел. А он мне всячески: ах, красавица, ах, божественная! Но при этом ни движения. Короче, выпили мы с ним по бокальчику, и он ушел. А зачем приходил, так и не знаю. Ак тебе не подкатывался?
      - Не-а,- как можно более беззаботно сказала я.
      - Да ты все правильно делаешь. Если бы не ты, я сама бы Юрку уложила. Мужик что надо. Так ведь?- Ира вопросительно посмотрела на меня.
      От ее вопросов меня бросало в жар, но я собралась и мужественно ответила:
      - Еще какой!
      - То-то же,- удовлетворенно сказала Ира.- Я в таких вещах никогда не ошибаюсь. Мой Пьеро тоже как зверь. Правда, хочется потрепаться после всего, ну, ты понимаешь, а не можешь,- лицемерно вздохнула она.
      Я так и не смогла понять, знает ли Ира, что ее Пьеро такой же канадец, как и мы с ней. Но сама девушка опасной мне не казалась, к тому же я невысокого мнения о ее интеллектуальных способностях.
      Пока мы болтали, Юра приготовил шашлык. Мы расхватали горячие шампуры
      с замечательно пахнущим мясом и жадно вгрызлись в него зубами, совершенно
      забыв о приличиях. Если бы меня могла видеть мадам Роз! Она бы этого
      не одобрила. Я облизывала пальцы, с силой рвала молодую баранину
      зубами и запивала ее розовым вином. Юра ограничился небольшим количеством
      пива и теперь потягивал минералку, из-за того, что ему еще вести машину
      обратно. Он только и успевал откупоривать для нас бутылки с вином.
      На вино особенно налегала Ира. Слегка опьянев, она в одной руке держала шампур, а в другой бутылку и пила прямо из горлышка. Она распустила волосы, сидела, скрестив ноги, по ее груди текла тоненькая струйка вина. Хотя я выпила совсем мало, буквально несколько глотков, но почувствовала себя сильно опьяневшей. У меня закружилась голова, все поплыло
      перед глазами, и я куда-то провалилась.
      * * *
      Я пришла в себя оттого, что страшно ныли руки, все тело затекло. Когда открыла глаза, пальмы слегка плыли передо мной, меня тошнило, сушило во рту. Я попыталась пошевелиться, но оказалось, что я лежу в неудобной позе, неловко вывернув руки. И теперь, когда кровообращение восстанавливалось, тысячи мелких иголочек терзали мое тело. Я застонала и с трудом села. Небо было светло-серым, на его фоне отчетливо вырисовывались силуэты пальм. Я никак не могла сообразить, что это за сумерки: наступил вечер или кончилась ночь. "Господи, ну нельзя же так напиваться!"- ругала я себя. Ведь прекрасно знала, что мне совершенно нельзя пить, травма и операция дают о себе знать. Мне стало холодно, я покрылась гусиной кожей и обернулась в поисках одежды. Я недоумевала, почему
      Юра позволил мне заснуть раздетой, в такой неудобной позе.
      Одежда валялась неподалеку, и я неловкими еще руками натянула рубаху. Возле импровизированного стола, поджав ноги, в какой-то беззащитно-детской позе спала Ира. На ее груди так и засох винный ручеек. "Ну надо же!огорчилась я.- И эта набралась!" Я с трудом поднялась на ноги и добрела до ручья. Несмотря на то, что отчаянно замерзла, я все же пересилила себя и умылась ледяной водой. В голове немного прояснилась. Попив, я отправилась искать Юру. Мне подумалось, что сейчас раннее утро, и я недоумевала, почему он не разбудил нас. Взойдя на холм, машины я не обнаружила. Глупо думать, что он мог за чем-то уехать. Я запаниковала. В голову пришла только одна мысль:
      Юру убили, машину украли, а нас бросили здесь подыхать. Размазывая по лицу слезы, я попыталась собраться и внимательно осмотреть место, где стояла машина. Под ногами хрустели осколки стекла от разбитой винной бутылки, похоже, ее разбили, чтобы сделать "розочку", ящик оказался перевернут, валялась Юрина джинсовая куртка, в землю воткнут шампур. Глубокие рытвины от шин свидетельствовали о том, что машина резко рванула с места.
      Плача уже в голос, я спустилась вниз и стала трясти за плечи спящую Ирину. Голова ее моталась из стороны в сторону, но она не просыпалась. Тогда я стала хлестать ее по щекам. Наконец она открыла глаза и севшим голосом попросила пить. Я набрала в пластиковый стаканчик воды из ручья и дала ей. Ира медленно приходила в себя.
      - Черт, что же мы так напились?- вопросительно посмотрела она на меня.- Ты тоже?
      Я утвердительно кивнула. Затем набрала воздуха и выпалила:
      - Все это ерунда. Самое ужасное, что мы здесь одни. Кто-то, наверное, приехал ночью, убил Юру и украл машину.
      - Что?!!- завопила Ира, окончательно проснувшись.
      Он мертвый?!
      - Я не видела его мертвым, но там, где стояла машина, следы борьбы.
      Наверное, они увезли его с собой.
      Ирка схватилась за голову и принялась раскачиваться. Я сама находилась на грани истерики и поэтому заорала на нее:
      - Да прекрати же! Давай думать, что делать! Иначе мы с тобой здесь подохнем. Неизвестно, когда придут следующие туристы.
      На удивление Ира послушалась и перестала раскачиваться, как наемная плакальщица на похоронах.
      - Послушай, а почему ты считаешь, что его убили? Может, он сам уехал?осторожно спросила она меня.
      Я разозлилась, схватила ее за руку и рывком подняла на ноги.
      - Пойдем, сама увидишь,- и потащила ее на то место, где стояла машина.
      - Смотри, вот его куртка, она порвана. Вот он разбил бутылку, чтобы сделать из нее "розочку" и защищаться. Вот шампур в земле- тоже вариант оружия. Тебе что, мало?!- закричала я на нее.
      - Ну да,- промямлила Ира,- вроде всетак. Но почему они нас оставили, а его увезли?
      - Да потому что мы сами здесь подохнем, ты что, не понимаешь?
      - А зачем им таскать с собой его тело?- резонно
      спросила Ира.
      Я представила себе мертвого Юру, его пепельно-серое окровавленное лицо, небьющуюся жилку на его шее, которую я любила целовать и ощущать губами толчки крови, и разрыдалась. Мое сердце подсказывало мне, что он мертв, что я потеряла его. Почему-то перед глазами стояла картина, как его тело на веревке волочится за угнанным джипом, а в машине сидят бородатые бандиты.
      - Знаешь, я поняла, почему они нас не убили. Видимо,
      Юра был наверху, у машины. Гляди, отсюда не видно того места,
      где мы спали. А он нас не выдал, наверное, сказал, что один,фантазировала я, продираясь сквозь всхлипы и икоту. - А мы там пьяные спали!
      Ира посмотрела вниз.
      - Да, пожалуй, это может кое-что объяснить. Но сейчас
      самое главное решить, что нам делать. По моим расчетам, до дороги
      километров шестьдесят. Но как их пройти и куда идти, ума не приложу.
      На востоке вставало солнце. Ясно, что через пару часов
      все здесь раскалится донельзя. Мы спустились вниз и оделись. Я видела,
      что Ира тоже чувствует себя неважно. Словно читая мои мысли, она спросила:
      - А тебе не кажется, что в вине было что-то не то? Никогда
      в жизни так не отрубалась и так не болела наутро.
      - Не знаю, - растерялась я.- Я вообще очень
      редко пью. Но ведь это же твое вино? Ты же его привезла?
      - Ну да, -согласилась Ира.- Привезла я,
      но взяла его у Пьера. Он целый ящик такого держит. Он мне разрешил.
      - Ну конечно,- застонала я,- твой
      Пьер, который никакой не Пьер!
      - Что ты имеешь в виду?- напряглась Ира.
      - А то, что он гражданин Молдовы Петр Унгуряну и это
      наверняка он хотел меня убить! Но зачем ему увозить Юру?
      - Ну да, он Петр, но поверь, к тебе он не имеет никакого
      отношения! Абсолютно никакого!
      - Ты так говоришь, потому что спишь с ним!- заорала
      я, пиная ногой ни в чем не повинный мангал.- А его наняли!
      Наняли, чтобы убить меня!
      - Да успокойся ты, наконец! Кто угодно, но только не
      Петр, нет ему до тебя никакого дела. Клянусь тебе!
      - А почему же тогда он не поехал с тобой?
      - Дела у него, дела! Ладно, скажу тебе. Унас с ним
      маленький подпольный бизнес здесь, типа контрабанды. Просто ему удобнее
      представляться канадцем, не слишком афишируя знакомство со мной.
      Я немного успокоилась:
      - Поэтому ты сказала на работе, что поедешь в Москву?
      - А ты и это знаешь? Ну ты даешь, тихоня! В общем, да,
      чтобы не светиться в отпуске в Марокко. Но ты не спрашивай, что за
      дела, тебя это не касается.
      - Ну допустим, а как же быть с вином? Ты же брала его
      у Петра?- не успокаивалась я.
      - Очень просто, этот Анри, подозрительный мужик... мне
      кажется, он к нам прилепился, чтобы следить за тобой. Может, он тоже
      не канадец?
      Я подумала, что и верно, он мог быть французом или швейцарцем. Пока все сходилось.
      - Ты же знаешь, у них соседние номера и соседние балконы.
      Он запросто мог подменить вино, - продолжала Ира, и мне пришлось с ней согласиться.
      - У меня голова кругом от всего этого. Давай лучше
      подумаем, как отсюда выбраться.
      Мы наполнили пустые бутылки водой, заткнув их пробками. Намазались кремом, надели очки, укутали головы. Сумку с водой решили нести по очереди, пить маленькими глотками, разумно распределяя воду. На песке виднелись следы от колес, и мы не знали, какие из них ведут к дороге. На всякий случай решили ориентироваться по солнцу и идти на северо-запад.
      * * *
      Мы выбились из сил и выпили почти всю воду. Пот заливал глаза,
      губы потрескались, и мы едва могли говорить. Молча брели по серо-желтой пустыне, внимательно выискивая следы колес и моля бога, чтобы это был тот самый след. Я так отупела от этого, что даже не могла горевать о погибшем Юре. Солнце клонилось к закату, пора подумать о том, где заночевать.
      Внезапно небо почернело, огромная тень набежала на нас, поднялся сильный ветер. Первой мыслью было, что сейчас начнется гроза, прольется ливень, я сниму бейсболку и подставлю лицо струям воды. Но когда в лицо сыпануло режущим, забивающимся в глаза, нос, рот песком, я опомнилась. Я поняла, что это самое страшное, что может настигнуть человека в пустынесамум, песчаная буря.
      Ира с ужасом смотрела на меня. Я знаками показала ей, чтобы она делала, как я- закутала лицо, легла ничком и спрятала голову. Мы прижались друг к другу, кашляли, отплевывались. Песок, казалось, забивает трахею, бронхи, не позволяет дышать. Я по-настоящему боялась задохнуться.
      С каждым новым порывом ветра слой песка над нами становился все тяжелее.
      Внезапно я перестала бояться и мне стало легко, я думала о том, что после смерти встречусь с Юрой, и мы никогда больше не расстанемся. Вот только жаль, что там не бывает телесной любви.
      ГЛАВА 8
      Я открыла глаза и увидела над собой свод шатра. Если это
      мир иной, то я представляла его совсем иначе. Здесь пахло овчиной
      и чем-то кислым. Темные морщинистые руки поднесли к моим губам плошку, и я сделала глоток прохладного кислого напитка. Пожилая иссушенная пустыней женщина в темной одежде сказала мне что-то на незнакомом языке, непохожем на арабский, и заботливо приподняла мне голову, чтобы удобнее было пить. Она вышла и не возвращалась. Минут через пять появился высокий стройный мужчина. О его возрасте трудно судить, так как лицо у него закрыто, как у мусульманских женщин. Но судя по выразительным ярким глазам, порывистым движениям и изящным рукам, он не стар. Он открыл лицо и сел рядом. Действительно, мужчина был молод и даже красив, с волевым тонким лицом, глубокими умными глазами. Кмоему удивлению, он заговорил на прекрасном французском с парижским произношением, куда более парижским, чем мой.
      - Как вы себя чувствуете?
      - Жива, и это уже неплохо. Меня нашли вы?
      - Не я лично, но мои люди. Вам очень повезло, что вы
      не задохнулись под песком. Из-под него торчал яркий козырек бейсболки, поэтому вас и заметили.
      - Даже не знаю, как вас и благодарить...- начала
      я, но мужчина прервал меня:
      - Не надо благодарностей. Это пустыня. Это закон.
      - А где моя подруга?- забеспокоилась я.
      - К сожалению, она задохнулась. Мне очень жаль. Мы вчера похоронили ее по мусульманскому обычаю, на закате.
      Я вспомнила красивую, яркую Ирку, так любившую жизнь и бравшую
      от нее все, что можно, и горло перехватило судорогой, я всхлипывала,
      но не смогла проронить ни слезинки. Мне не хватало воздуха, и я быстрыми резкими вдохами пыталась протолкнуть вдруг ставший вязким и густым воздух в легкие.
      Мужчина положил легкую сухую руку мне на лоб и позвал кого-то
      на своем гортанном языке. Вошла уже знакомая мне старуха и протянула плошку с отваром.
      - У вас жар, вам надо поспать,- сказал он,
      убирая руку с моего лба. Поговорим завтра.
      * * *
      Утром я почувствовала себя гораздо лучше. Приподнялась с
      низкой постели и обнаружила рядом чистое просторное платье. Моей одежды нет. Видимо, это мне предлагали надеть. Поколебавшись, я надела бесформенную одежду, накинула платок и вышла из шатра. Место, где я находилась, представляло собой утрамбованную площадку, на которой стояли темные шатры. Все обнесено каменным забором. Впыли возились чумазые детишки. Увидев меня, они оторвались от своих игр и с интересом уставились на меня. Я дружелюбно помахала им рукой. К своему изумлению, я обнаружила на самом большом шатре спутниковую антенну. Это выглядело так нелепо, что мне стало смешно.
      Но вообще-то я мечтала умыться, хотя и не была уверена, что
      это возможно. Я встретила женщин и жестами показала им, что хочу умыться. Похоже, они меня поняли, потому что принесли кувшин с водой и таз. Я с наслаждением умылась, намочила слипшиеся и свалявшиеся от пыли и песка волосы. Я хотела спросить, где мужчины, но не знала как. Знакомая старуха поманила меня рукой в шатер, и я увидела, что на низеньком столике мне принесли еду. Она очень проста: вареное мясо, какая-то каша, кувшин с кислым молоком. Только теперь я почувствовала, как проголодалась, и принялась все поглощать. Старуха смотрела на меня с жалостью.
      Вечером раздался топот лошадиных копыт, и я поняла, что вернулись мужчины. Отогнув полог шатра, я увидела всадников в одинаковой синей одежде, с закрытыми лицами. Но я сразу узнала своего недавнего собеседника по особой манере двигаться.
      Спустя несколько минут старуха поманила меня за собой. Она привела меня к самому большому шатру и почтительно посторонилась, пропуская меня внутрь. Шатер был устелен и увешан коврами, я увидела много старинного оружия, на полу разбросаны подушки и подушечки. Абсолютным диссонансом здесь выглядел и телевизор, и компьютер. Хозяин с открытым лицом протянул мне руку и усадил на одну из подушек, как ни странно, это оказалось довольно удобно. На низеньком металлическом столике стояла керамическая ваза с фруктами.
      - Рад, вижу вам гораздо лучше,- обратился он
      ко мне.
      - Да, спасибо, ваши травы делают чудеса,- вежливо ответила я, беря крупный пористый апельсин.
      - Меня зовут Мулай, а это мое племя.
      - А я,- я слегка поколебалась,- я
      Алиса.
      - Мы берберы, я думаю, вы догадались. Мы живем далеко
      от цивилизации, за сотни лет почти ничего у нас не изменилось. Почти все, чем пользуемся, мы берем у пустыни. Это и лекарства, и пища, и даже косметика.- Он показал на темно-красный камень, намочил палец и потер его об камень. Палец окрасился, и Мулай легко и бережно провел по моим губам. Я отпрянула, и он засмеялся.
      - Наши женщины используют это вместо помады. Посмотрите,
      вам очень идет.
      Я поднялась и взяла со столика маленькое зеркало. Действительно, берберская косметика оживила мое лицо.
      - Кроме того, есть косметика для подводки глаз, для
      окраски волос и бровей. Берберские женщины следят за своей внешностью. Вы видели в городе берберские аптеки? Там продается все из пустыни вплоть до афродизиаков. Вы знаете, что такое афродизиаки?
      Я опустила глаза и молча кивнула. Мне не нравился этот переход разговора.
      - Но не бойтесь, я не стану добавлять их вам в питье,- рассмеялся Мулай. Он явно забавлялся моим смущением.
      - Ну хорошо, Алиса, я жду вашего рассказа о том, что
      случилось,- неожиданно серьезно и требовательно произнес Мулай.
      - Это такая длинная и запутанная история, что я даже
      не знаю, с чего начать.
      - Ночь длинная, и мы никуда не торопимся,- улыбнулся
      он. - Можете начинать с самого начала.
      Я решила, что терять мне уже нечего, и рассказала ему все
      от начала до того момента, как нас с Ирой настигла песчаная буря.
      Он слушал внимательно, иногда задавал уточняющие вопросы
      или протягивал мне очищенный апельсин. Больше мне доверять некому,
      и я выложила все подозрения своему спасителю. Уж он-то точно не послан,
      чтобы меня убить.
      - В общем, еще немного, и я превращусь в законченную
      психопатку. Я и так всего боюсь, от всех шарахаюсь...
      - Думаю, вместе мы сумеем разобраться,- Мулай
      взял меня за руку. У него была прохладная сухая ладонь, он не предпринимал никаких попыток приблизиться ко мне, но, представив, что это возможно, я смутилась и совершенно не знала, что делать. Отняв руку, я боялась его обидеть, подчинившись, я могла дать ему повод для дальнейших действий. Почувствовав мое состояние, Мулай отпустил мою руку и улыбнулся:
      - Вам не о чем беспокоиться. Я провожу вас в ваш шатер.
      Уже поздно.
      * * *
      Позже я узнала, что Мулай окончил Сорбонну, однако вернулся
      на родину после смерти отца и возглавил племя. Он даже удивился моему
      вопросу, почему он не остался в Париже: ответил, что нужен здесь своему
      народу, что это его долг. Он с удовольствием рассказывал о своей жизни
      в Париже, я ему- о Швейцарии и Москве. Иногда он пристально смотрел на меня своими огромными влажными черными глазами, и я краснела. Но больше я его не боялась. Мы много обсуждали случившееся со мной и решили через несколько дней вернуться в Агадир, но тайно, чтобы никто не знал, что я жива. Мулай считал, что тогда-то все станет ясно само собой. Мне было только очень жаль Мими, но Мулай запретил звонить и ей. Наверное, он прав. В его селении, среди простых, безыскусных людей я чувствовала себя в безопасности.
      А еще я видела, что нравлюсь ему, но гнала прочь эти мысли.
      Мулай учил меня ездить верхом, и на закате мы носились по пустыне на фоне огромного багрового шара, опускающегося за барханы, похожие на черные призраки в развевающихся плащах. Так прошло четыре дня.
      Я начала приходить в себя.
      ГЛАВА 9
      Мулаю очень шла синяя одежда его народа, поэтому я с трудом
      его узнала, когда он вошел в мой шатер в джинсах, майке и кроссовках.
      Он был стройным, даже сухощавым, но в каждом его движении чувствовалась
      сила. Я во все глаза смотрела на него: на жесткие вьющиеся волосы
      я впервые видела его с непокрытой головой,- изучала каждую
      черточку его лица, словно вырезанного из темного дерева. Он, безусловно,
      красив.
      - Через четверть часа уезжаем, поторопись. Твоя одежда
      безнадежно испорчена, но это даже лучше. В берберском платье и платке
      тебя никто не узнает. Кроме того, лучше закрыть лицо, как делают многие
      религиозные марокканки.
      - А как мы поедем?- поинтересовалась я. Мне представилось,
      что мы въезжаем в Агадир на лошадях.
      - На джипе. А ты что подумала?
      Вместо ответа я довольно глупо засмеялась.
      * * *
      Мы ехали по пустыне долго и только к вечеру попали в Агадир. Я подумала, что наша с Ирой попытка пробраться через пески- полное безумие. Мулай уверенно двинулся на окраину города.
      - Здесь мы меньше привлечем внимания,- пояснил
      он.
      Мы сняли скромные апартаменты в отеле, наверное, вообще не имеющем звезд. Это две комнаты и кухонька, крохотная душевая кабина. Мулай любезно предоставил мне спальню, правда, спальней это трудно назвать, так, скрипучая кровать и тумбочка с убогим светильником. Я осмотрела так называемую гостиную и обнаружила, что спать на диване невозможно: он слишком короткий. Я вопросительно посмотрела на Мулая.
      - Не думай об этом. Я предпочитаю спать на полу. Ты забыла, что
      я вырос в пустыне? Кстати, я умираю от голода. Сейчас выйду куплю что-нибудь, а ты приготовишь ужин. Согласна?
      Мне пришлось признаться, что я практически не умею готовить, разве что могу сварить кофе.
      - Ладно, я сам,- вздохнул Мулай и отправился за покупками.
      Он вернулся быстро. Я с удовольствием наблюдала, как ловко он управляется с рыбой, освобождает ее от костей, посыпает специями, чтобы приготовить на гриле. Я оказала ему посильную помощь, порезав овощи.
      - Где ты научился готовить?- спросила я.
      - Видишь ли, мое племя небогато, и в Париже во время учебы где
      я только не подрабатывал, даже в ресторане. И даже, ты не поверишь, барменом.
      Мулай продолжал удивлять меня. После ужина я почувствовала, что глаза у меня слипаются, неудержимо клонит в сон. Как сквозь вату я слышала, что Мулай звонил по телефону, разговаривал то по-французски, то по-арабски.
      * * *
      Утром я проснулась первая и решила сделать ему сюрприз- сварить кофе. Я выглянула из спальни и увидела спящего на полу Мулая. Он спал под простыней, по-детски подложив руку под голову. У него даже не было подушки, видимо, боялся меня разбудить, чтобы взять вторую подушку из спальни. Я тихонько нашла чистую длинную майку и отправилась на кухню. Пока грелась вода, я успела принять душ и вымыть голову.
      Я старалась делать все бесшумно, чтобы не разбудить Мулая, но он даже не пошевелился. Приготовив кофе в каком-то подобии джезве, а скорее в старой маленькой кастрюльке, я разлила его по чашкам и на подносе отнесла в гостиную. Так же бесшумно принесла подушки и положила их на пол. Теперь все стало очень похоже на шатер.
      Я осторожно погладила его руку, и Мулай мгновенно открыл глаза. Увидев меня в его собственной майке, с мокрыми волосами, он улыбнулся:
      - Хорошо спала?
      - Как убитая. Вот сварила тебе кофе,- глазами я указала
      на стоявшие на полу чашки.
      - Всегда мечтал проснуться от запаха свежесваренного кофе, который приготовила прекрасная девушка,- сказал Мулай и привлек меня к себе. Я прикоснулась щекой к его груди и вдохнула запах его кожи. Мне показалось, что он пахнет как пустыня: песком, солнцем, еще чем-то неуловимо острым. Я чувствовала, как сильно бьется его сердце, и боялась пошевелиться. Внезапно он мягко, но решительно отодвинул меня и хрипловато сказал:
      - Давай пить кофе, Алиса. Я должен тебе многое рассказать. Вчера вечером я связался с разными людьми, в том числе и из полиции. Вас искали. Твоя подруга Иман подняла на ноги всю полицию королевства. Они обшарили все окрестные оазисы, куда вы могли добраться. И ваши следы обнаружили. Полиция считает, что вы подверглись нападению воинственных племен и они забрали вас с собой. Такое раньше бывало. Женщины в этих местах ценятся дорого. Однако никто не рискует вторгаться на территорию этих племен, кроме того, неизвестно, где их искать. Говорят, твоя подруга не теряет надежды.
      - Мулай, миленький, позволь мне позвонить ей, ведь она так волнуется!
      - Нет, сейчас нельзя. Она может проговориться. Мы должны следить
      за твоими знакомыми, кто-то из них обязательно себя проявит. У меня
      есть друзья в Агадире, берберы, они помогут. Скажи мне, кто где живет.
      - Пьер и Анри в "Шератоне". А несчастные Юра и Ирина
      останавливались в дешевеньком "Кэмеле". А тело Юры полиция
      не нашла?
      - Никто о нем не говорил. Я даже не понял, что его ищут.
      - Странно, - удивилась я. - Ведь он представитель
      турфирмы, его должны были хватиться.
      - Одевайся, пойдем все выясним.
      * * *
      Мулай в галабии и я, одетая как марокканка из традиционной
      семьи, выглядели как арабская семейная пара. Мы решили начать с "Шератона".
      В роскошном холле отеля мы выглядели, видимо, несколько чужеродно, и к нам никто не бросился навстречу. Мулай усадил меня в кресло в холле и куда-то отправился. Вернулся минут через сорок.
      - Если ты бербер, соплеменники всегда готовы тебе помочь,- немного высокопарно заявил он. - Пьер, как ты и говорила, Петр Унгуряну, гражданин Молдовы. Кстати, что такое Молдова? Уже несколько дней его нет в отеле. Я побывал в его номере: ничего интересного, кроме... На его телефон кто-то поставил прослушивающее устройство. А вот счет его комнаты с распечаткой телефонных номеров. Посмотри, может, что-то знакомое?
      Я внимательно просмотрела телефонные номера, в Москву он
      не звонил. Зато Мулай сказал, что он постоянно звонил в Касабланку, Рабат и Танжер. Несколько международных кодов мне неизвестны.
      - Но кто же мог поставить подслушивающее устройство?
      - недоумевала я.
      - Разберемся, - твердо пообещал Мулай.
      - А что с Анри?
      - Анри Паре действительно канадец. Сейчас он
      в отеле. Однако, когда вы уехали на так называемый пикник, он брал
      в отеле напрокат джип и его видели на дороге на юг, в пустыню. Могли твои родственнички нанять канадца?
      - Не знаю,- растерялась я.- А зачем он
      увез Юру?
      - Не понимаю,- признался Мулай.
      Мы стали опять внимательно смотреть распечатку счета, но
      московских телефонов не обнаружили, зато я увидела, что Пьер звонил в Париж, Женеву и Цюрих. Уж эти коды я знала наизусть.
      Я подняла глаза на Мулая:
      - Они могут быть в Швейцарии. Именно там я от них сбежала. - Мне опять стало страшно. Мулай почувствовал это и ободряюще пожал мою руку.
      * * *
      Машину поставили в густой тени так, чтобы хорошо видеть вход в "Шератон". Напряженно следя за выходящими людьми, мы молчали. Мулай по мобильному куда-то позвонил, а потом сообщил, что ему известен адрес номера, по которому последний раз звонил Петр. Это километрах в двадцати на юг от Агадира, в небольшом селении.
      Спустя час я увидела долговязую фигуру Анри, и сердце сжалось от страха.
      - Вот он,- выдохнула я.
      Анри не торопясь сел в машину и выехал со стоянки. Стараясь не привлекать внимания, Мулай двинулся следом. Вряд ли Анри мог заметить степенную арабскую пару в недорогой машине. Но оказалось, что Анри всего лишь решил пообедать. Он припарковался у рыбного ресторана на набережной и, сидя на террасе, принялся изучать меню. Мы разочарованно поехали дальше.
      - Послушай, давай посмотрим, что находится по тому адресу, куда звонил Петр,- предложил Мулай.
      Я согласилась, мы развернулись в конце набережной и свернули в сторону гор. Примерно через полчаса подъехали к изрядно запущенному дому в мавританском стиле. Заметно, что за домом давно не ухаживали: растения во дворе выгорели и засохли, ажурные деревянные решетки на окнах местами выломаны, краска на них облупилась. Вообще дом производил впечатление нежилого.
      - И тем не менее, раз телефон не отключен, там кто-то живет,
      развеял мои сомнения Мулай. Иногда мне казалось, что он способен читать
      мысли.
      Очень жарко, и я сняла платок, с удовольствием подставив волосы ветру.
      Мы позвонили в калитку и подождали. Прошло несколько минут, но никто нам не открыл. Впрочем, она оказалась незапертой. Миновав внутренний дворик, мы вошли в дом. Везде царило запустение, ветер катал по полу обрывки упаковочной бумаги, валялись какие-то коробки. Время от времени в полной тишине пронзительно звонил телефон. Более или менее жилыми оказались две комнаты на втором этаже. Мы медленно обошли дом. Внезапно я услышала приглушенный стон.
      - Послушай, здесь кто-то есть, - схватила я за руку Мулая.
      Он замер, а потом решительно направился в сторону кухни и рывком распахнул небольшую дверь, по-видимому, кладовки.
      Человек, лежащий на полу в темной комнате, пошевелился и застонал. Я осторожно заглянула туда и увидела Петра, избитого, с окровавленным лицом, пристегнутого наручниками к какой-то трубе. Когда открылась дверь, он съежился и попытался прикрыть голову руками, видимо, ожидая, что его станут бить.
      - Петр, это я, не бойся, - тихонько позвала я его по-русски.
      Он медленно поднял голову и хрипло попросил пить. Я метнулась к раковине, набрала полную кружку воды и поднесла к его разбитым губам. Он жадно глотал, проливая воду на грудь. Напившись, он спросил:
      - Где они?
      - Кто? Здесь никого нет.
      - Помоги мне,- попросил Петр.
      Я обратилась к Мулаю:
      - Мы можем его освободить?
      - Не уверен, нужен ключ от наручников. Аперепиливать их бесполезно.
      Тут мы услышали чьи-то шаги, но прятаться уже поздно. Я прижалась
      к стене между шкафом и холодильником, а Мулай встал за дверью. К моему
      ужасу, это оказался Анри. Вруке он держал пистолет. Я крепко зажмурилась
      и мысленно попрощалась с Иман и Мулаем, единственными дорогими мне
      людьми. Яни на секунду не сомневалась, что он нас каким-то образом
      выследил и пришел убивать. Послышался шум, треск, и я открыла глаза.
      Это Мулай попытался напасть на убийцу сзади и ударил его чем-то по голове. Завязалась борьба, и я кинулась на своего убийцу с решимостью выцарапать ему глаза.
      Слава богу, что он не успел выстрелить. Вместо того чтобы убить нас,
      он отшвырнул Мулая, и тот упал, круша хлипкую кухонную мебель и посуду,
      а затем Анри схватил меня за плечи и резко развернул к свету. Я приготовилась
      в героических традициях закричать: "Стреляй, подонок!"
      и плюнуть ему в лицо. Но он воскликнул:
      - Настя! Слава богу, жива! Где ты была, что случилось?
      Я с недоверием посмотрела на него, похоже, он совершенно не собирался меня убивать.
      - Ты убил Юру и хотел убить меня!- обвинила я Анри, вырываясь из его рук.
      - Ничего я не хотел!- возмутился он.- Да и Юра,
      к твоему сведению, жив-живехонек.
      - Это неправда!- заплакала я. - Я точно знаю, что
      его убили, что он мертв, так же, как и Ира. Это ты, ты отравил вино!
      Мои рыдания прервал все еще прикованный к трубе Петр:
      - Откуда ты взялась? Что ты несешь? Игде Ирина? Она
      что, меня кинула? Захотела заграбастать все денежки?- зло спросил
      он по-русски, едва шевеля распухшими губами.- Ведь это по ее
      милости я здесь парюсь.
      - Ирина умерла...- я помолчала.- А почему это из-за
      нее?
      Петр только поморщился:
      - Меня поставили на счетчик: либо бабки, либо товар. Она должна
      была три дня назад передать его в Касабланке. Когда они вернутся,
      мне конец.
      Я все равно ничего не понимала.
      - Что с ней случилось?- спросил он.
      - Она погибла во время песчаной бури. Ясама чудом осталась
      жива, меня подобрали берберы. Мы пытались пешком выбраться из пустыни.
      - А почему пешком?
      - Думаю, что в вино, которое мы пили, добавили снотворное. Когда
      мы очнулись, кто-то угнал джип и, наверное, убил Юру. Но его тело
      мы не нашли. А нас бросили подыхать в пустыне, нам все равно не выбраться
      бы оттуда.
      - Подожди, подожди,- изумился Петр,- а
      при чем тут Юрка? Он же с вами не ездил! Впоследний момент оказалось,
      что ему нужно что-то утрясать с туристами. Он сказал, что вы с Иркой
      поехали вдвоем. Я даже нашел местного, который привез ее к твоему
      дому. Он сказал, что ему открыла девица в футболке, а больше он никого
      не видел.
      Мужчины прислушивались к нашему диалогу, ничего не понимая. Наконец
      Анри потребовал, чтобы мы говорили по-французски. Поняв, что он не собирается меня убивать, я коротко изложила ему свою версию случившегося, подчеркнув при этом, что все подозрения падали именно на него. К тому же у него было оружие! А разве простые туристы носят с собой оружие?
      В ответ на это Анри усмехнулся и сунул мне под нос открытое удостоверение, из чего следовало, что он, Анри Пере, является сотрудником Интерпола, отдела по борьбе с наркотиками.
      - Нужна ты мне больно,- пренебрежительно заявил он,
      я следил за этими пташками,- он кивнул головой в сторону прикованного Петра.- Хозяева дома уже арестованы и парятся в каталажке,- при этих словах Петр облегченно вздохнул.- А вот одна птичка, кажется, упорхнула: его роскошная подружка.
      - Говорю тебе, недоумок, она умерла!- заорала я.
      - Да не могла она взять и умереть, прихватив товар!- не
      поверил Анри.
      - Я сам ее похоронил в пустыне,- тихо произнес Мулай,
      впервые вмешавшись в разговор.
      - А где же товар?
      - Да откуда мы знаем?!!- хором закричали мы.
      - Так, давайте разбираться вместе,- устало сказал Анри, плюхаясь на уцелевший стул.
      - Тогда, может, освободите меня,- подал голос Петр.
      - Ладно,- согласился Анри. Он, почти не целясь, отстрелил
      цепочку наручников так, что несчастный пленник даже не успел испугаться.- Но учти, ты арестован... Так вот, эти красавчики наладили канал сбыта героина. Наш друг доставал товар, а его красавица через знакомых пилотов и стюардесс переправляла все это аэрофлотовскими самолетами как минимум на Мальту, где рейс Касабланка- Москва совершает промежуточную посадку. Несколько раз мы пытались накрыть их, но в Аэрофлоте творится такой бардак, что слона провезти можно. Как раз накануне она должна
      была отправить партию в Касабланку, но исчезла. А так называемые "партнеры" взяли нашего друга в заложники. Все так? - спросил Анри Петра.
      Тот убито кивнул.
      - А до тебя, красавица, мне вообще нет дела, просто ты оказалась
      с ними в одной компании.
      - Так что насчет Юры?- глухо спросила я, отказываясь верить,
      что это он, мужчина, которому я так доверяла, почти убил меня.
      - Расскажи ему, Алиса,- потребовал Мулай.
      - Ага, уже Алиса,- заинтересованно отреагировал Анри.
      - Это неважно,- в общих чертах обрисовав предысторию,
      я более подробно описала события последних недель. - Все это
      время я пыталась выяснить, кого они послали. Теперь ясно кого. Только
      я не понимаю, почему Юра шел таким сложным путем, ведь намного проще
      просто пристрелить меня или что-то еще в том же роде.
      - Ну нет!- Анри с видом знатока откинулся к стене и скрестил
      руки на груди.- Ведь тогда началось бы расследование, дело
      с получением наследства могло растянуться на многие месяцы. Удобнее
      всего устроить несчастный случай, чтобы не возникло вопросов,
      прилететь сюда, быстренько оформить необходимые документы и вступить
      в права наследства.
      - Но они считают меня мертвой, а тела не нашли!
      - Глупышка, всегда можно найти подходящее тело, которое безутешные
      родственники с радостью опознают!- пояснил интерполовец.
      Честно говоря, я думаю, что они уже в пути.
      - А как меня вычислили?- поинтересовалась я.- Мне
      казалось, не так-то просто найти меня в Марокко.
      - Если ты где-нибудь расплачивалась кредитными карточками, то
      нет проблем. Уж ты мне поверь, сам не раз так выходил на след. Для
      частного детектива со связями в Интерполе и полиции это плевое дело.
      Я сидела, обхватив руками колени, и отказывалась верить в происходящее.
      - А что ты делал в Марракеше?- недоверчиво спросила я
      его.
      - Отслеживал контакты нашей птички. Ачто?
      - А то, что я тебя там видела как раз тогда, когда мне испортили
      тормоза на машине и я чуть не улетела в пропасть. Правда, тогда же
      в аэропорту я встретила Юру, он тоже мог прилететь из Марракеша. Послушай,
      а можно его арестовать?
      - Доказать что-либо практически невозможно. Разве только
      то, что он бросил вас в пустыне. Но это нельзя квалифицировать как
      покушение на убийство, даже если установить, что вас было трое. Кстати,
      машину так и не нашли.
      - А его куртка в оазисе?- встрепенулась
      я.
      - Он может сказать, что ты не взяла теплых вещей и он
      отдал ее тебе накануне. Везде его слово против твоего. Кроме того,
      даже если избавиться от него, это не снимает проблемы твоих милых
      родственничков. Ведь так?
      - Что же делать?- я была в отчаянии.
      - Я знаю, что делать,- отозвался молчавший до
      сих пор Мулай.
      ГЛАВА 10
      Мы поселились в том же дешевеньком "Кэмеле", где жил Юра.
      Я старательно изображала покорную мусульманскую жену, пока Мулай заполнял отельную карточку. По холлу сновали туристы, и я внимательно следила за ними из-под черной полупрозрачной ткани. Больше всего боялась увидеть Юру. Мне почему-то казалось, что он сразу меня узнает. Яуговаривала себя, что в этом одеянии меня не узнал бы даже родной отец, не то что мужчина, с которым я, к своему великому сожалению и стыду, спала.
      Мое внимание привлек шум и быстрый разговор на повышенных нотах, я, конечно, ничего не поняла. Мулай вернулся и несколько раздраженно сказал:
      - Это туристический отель, они требуют твой паспорт,
      он посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся,- я сказал им, что у тебя никогда не было паспорта, в пустыне он не нужен. Правда, я совершил грех, сказав, что ты моя жена, но, думаю, аллах простит мне этот маленький обман.
      Я представила себя в роли его жены, ожидающей в шатре его возвращения: лежащей на коврах и подушках, лениво пощипывающей виноград с чеканного блюда, в многослойных длинных одеждах, полностью скрывавших фигуру... Вот он входит, резко откинув полог, поднимает меня с ковра и прижимает к себе, и я вдыхаю резкий запах конского пота, песка и еще чего-то пряного и незнакомого.
      Я тряхнула головой, словно сбрасывая наваждение. Мулай будил во мне странные фантазии.
      Пока я пребывала в воображаемом мире, прошло не более минуты, и он ничего не заметил. В номере, к моему удовлетворению, две кровати.
      Мне не хотелось, чтобы мой спаситель опять спал на полу.
      - Знаешь, где бы ты ни встретил бербера, он всегда готов тебе помочь. Это как тайное братство, может, потому, что несколько сотен лет назад в нашу страну вторглись арабы и завоевали ее. Можно завоевать территорию, но не народ. Мы живем в пустыне, можем обходиться малым, нам не нужны так называемые блага цивилизации, и мы чувствуем себя свободными. Я думаю, ты поняла это, пока жила с нами. Ведь так?
      Я согласно кивнула, разматывая ткань, которой была укутана моя голова.
      - В отеле телефонные номера непрямые, и мы получим записи разговоров Юрия. Один здешний телефонист сделает это для меня.
      - Почему? Потому что он тоже бербер?
      - Почти,- рассмеялся Мулай.- Понимаешь, представители
      моей семьи веками владели этой землей и правили местными племенами.
      Конечно, многие ушли в города. Но уважение к моей семье живет у них
      в крови. Они почитают за честь помочь мне. Тебя не должно это удивлять.
      - Так ты вроде султана?- восхищенно спросила я, хотя отпрыски знатных семей мне прекрасно знакомы еще по школе.
      - Ну нет, не султана, - развеселился Мулай.- Скорее обнищавший потомок правящей семьи. Теперь ты понимаешь, почему после смерти отца я был вынужден вернуться домой?
      Я задумчиво рассматривала свои руки.
      - И ты никогда, никогда не сможешь жить в городе, как большинство
      людей?- спросила я со смешанным чувством сожаления и восторга.
      - Никогда,- твердо ответил Мулай.- Иесли у меня
      появится сын, он тоже должен многим пожертвовать ради моего народа.
      * * *
      Рано утром Мулай поговорил с кем-то по телефону и вышел. Вернулся он с кассетой.
      - Одевайся, ее негде послушать сейчас, только в машине.
      Он демонстративно вышел на балкон, чтобы не смотреть, как я неловко напяливаю на себя непривычные одежки и путаюсь в них. Наконец я справилась и даже относительно быстро замотала голову. Еще немного, и я превращусь в заправскую мусульманскую жену.
      Я ожидала в безлюдном холле Мулая, отправившегося за машиной на стоянку. Сонный портье за стойкой подпирал рукой подбородок, глаза у него слипались. Я отвернулась и стала рассматривать чеканное панно, украшавшее противоположную стену. Внезапно за спиной я услышала знакомый голос, на отвратительном французском он попросил заказать такси в аэропорт.
      Я замерла и боялась пропустить хотя бы слово из их разговора. Слышала, как портье набирает номер и говорит что-то по-арабски.
      - Мсье уезжает?
      - На пару дней. Но номер оставляю за собой. Может, я вернусь даже завтра,- тщательно подбирая французские слова, произнес Юрий.
      Я запаниковала, не понимая, куда он собирается, и боясь упустить его. К счастью, в этот момент в холле появился Мулай. Он обратился ко мне по-арабски, повернулся и пошел к выходу, а я засеменила за ним, держась на почтительном расстоянии. Я уже заметила, что женщины здесь всегда держатся немного позади. Усаживаясь в машину, стоявшую прямо у входа, я зашептала:
      - Мужчина в холле- Юрий. Не смотри на него в упор, сделай вид, что открываешь багажник.
      Но Мулай вернулся в отель, подошел к стойке портье и, не глядя на Юрия, сказал:
      - Забыл сдать ключ,- он бросил на стойку ключ с большим брелоком.
      - Спасибо, мсье,- заученно вежливо отозвался портье.
      Мулай сел в машину, а я разволновалась:
      - Мы можем его упустить. Он заказал такси в аэропорт, сказал,
      что уезжает на день или два. Что делать?
      - Сначала послушаем кассету, а потом поедем за ним,- он
      отъехал на боковую улочку, откуда хорошо просматривался отель, и воткнул кассету в автомобильный магнитофон.
      Слышно не слишком хорошо, но говорили по-русски. Мулай вопросительно смотрел на меня.
      Я узнала ненавистный голос Лидии:
      - Это точно?
      - Абсолютно. Прошла неделя. Какая-то ее местная подруга подняла всех на уши. Правда, тело не нашли, и это проблема, но вполне разрешимая. Вы прилетите и опознаете тело, какое вам покажут. В любом случае она погибла, пытаясь выбраться. Но пешком пустыню не пройти.
      Правда, пришлось пожертвовать одной шлюшкой... Ну, это уже детали,- он цинично рассмеялся, а я почувствовала, как мне становится трудно дышать и опять отвратительно пахнет жжеными перьями.
      Я пришла в себя в объятиях Мулая.
      - Что с тобой случилось?- испуганно спросил он, вглядываясь мне в лицо.- Это из-за того, что он сказал?
      - Отчасти, - вздохнула я. - У меня бывают приступы
      после травмы. К тому же я давно не принимала своих лекарств. Я надолго отключилась?
      - Минута, может, две. Ты способна слушать дальше?
      - Да,- твердо ответила я.
      Испытывая неведомое мне раньше отвращение к голосам на пленке, я поняла,
      что сегодня поздно вечером в Касабланку прилетают мои заботливые родственнички, чтобы закончить формальности, связанные с моей смертью. Еще я услышала гнусную ссору из-за денег:
      - Ко всему еще я изображаю тут из себя гида, чтобы вызывать как
      можно меньше подозрений,- и это, между прочим, вставь в счет!
      Мне ведь пришлось доплатить турфирме и поехать сопровождающим, чтобы в последний день попасть в эту группу, а рейс до Касабланки только раз в неделю.
      - Это твои проблемы,- холодно заявила Лидия.
      - А я думал, что и твои тоже,- повысил голос Юрий.
      - Ты что, не мог сделать все так, чтобы можно было предъявить тело,заорала Лидия.
      - Но ты же требовала устроить несчастный случай. Думаешь, это так просто?!
      - Ты не выполнил своих обязательств,- настаивала на своем Лидия.- У нас могут быть проблемы с получением свидетельства о смерти, это ясно, как божий день!
      - Да ладно! Местная полиция так же продажна, как и везде!- успокоил ее Юрий.- Им все равно, кого ты опознаешь, местную бродяжку или еще кого.
      - Тогда эту сумму я вычту из твоего гонорара,- безапелляционно
      заявила Лидия.- Ты и так слишком дорого нам обходишься.
      Чертыхнувшись, Юрий бросил трубку. Кассета шипела, а я вспоминала
      тот день, когда встретила его в аэропорту, как он был нежен со
      мной, как я искала его защиты и помощи. Усвоего убийцы.
      - Переведи,- потребовал Мулай, прервав мои невеселые воспоминания.
      - Они прилетают вечером в Касабланку опознавать мой труп,
      безучастно сказала я.
      - Да приди же в себя,- Мулай взял меня за плечи и встряхнул.- Теперь все ясно. Он летит в Касабланку встречать их. Мы тоже там будем, только надо хорошо подготовиться,- он загадочно улыбнулся.
      Ты можешь вернуться в отель, а у меня еще есть дела.
      В шесть вечера мы вылетели в Касабланку. Недалеко, всего час полета.
      Мулай был сосредоточен и почти не разговаривал. Чтобы не открывать
      лицо, я даже отказалась от апельсинового сока, который разносила стюардесса.
      Меня знобило, хотя в самолете довольно жарко. Мулай посвятил меня
      в свой план, и я молила бога, чтобы он удался, чтобы навсегда избавиться
      от этих негодяев. Правда, для его осуществления ему пришлось одолжить
      кое-что у Петра и Анри.
      Мы сидели в баре аэропорта и молчали в ожидании прибытия московского рейса. Мулай держал меня за руку и этим придавал мне уверенности.
      Он выглядел так, как будто точно знал, что все получится.
      Наконец самолет приземлился. Мулай резко поднялся и отрывисто велел мне следовать за ним. У выхода толпились встречающие, в основном представители туристических компаний с табличками в руках. Между ними расхаживал Юрий в неизменном джинсовом костюме. Теперь он мне не казался привлекательным: бычья шея, неприятный красноватый загар, контрастирующий с выгоревшими волосами и бровями, маленькие, близко посаженные белесые глазки, выдающие лживую и жестокую натуру. Правда, тогда он казался мне простым, незамысловатым, надежным парнем, которому можно довериться. Непонятно, как я не замечала того, что вижу сейчас, раньше, ведь все так очевидно. С доверчивостью у меня явно не все в порядке.
      За стеклянной перегородкой показалась импозантная пара: молодая стройная женщина в черном костюме и высокий хорошо одетый брюнет, поддерживавший ее под руку. Они резко выделялись среди толпы пестрых джинсово-маечных туристов, сразу ясно, что они прибыли сюда не отдыхать.
      Мне стало страшно, и я крепко сжала ладонь Мулая.
      Юрий встретил их на выходе, пожал руку моему мужу. Странно думать о нем как о муже! Будто с тех пор прожита целая жизнь...
      Троицу сразу же окружила толпа носильщиков в галабиях, предлагавших свои услуги. Другие, мало от них отличимые, тоже протиснулись к богато одетой парочке с криками: "Такси, такси!" Юра с раздражением от них отмахивался и что-то резко говорил на своем ужасном французском.
      В этот момент Мулай извлек из кармана трубку сотового и быстро сказал несколько слов по-арабски. Навязчивые носильщики и таксисты тут же куда-то исчезли и вместо них возникли полицейские. Прислонившись к колонне, я наблюдала за их диалогом: настойчивые требования полиции открыть сумку, попытки Юрия объясниться, возмущенные возгласы Лидии, недоумение Александра, чье красивое лицо от напряжения покрылось неприятными капельками пота, выдающими страх. Наконец Лидия раздраженно расстегнула сумку и демонстративно сунула ее почти под нос полицейскому. Тот заглянул в нее и с видимым удовлетворением выудил оттуда пакетик с белым порошком. А у мужчин это нашли в карманах.
      Я откинула полупрозрачную черную ткань, и последнее, что они увидели перед тем, как их увели в полицейский участок, было мое торжествующее лицо.
      - А знаешь, в Марокко ужасные тюрьмы и огромные сроки за ввоз наркотиков,- философски заметил Мулай.
      - А носильщики и таксисты тоже берберы?
      - Конечно, - с достоинством ответил Мулай.
      * * *
      Потом мне пришлось выдержать истерику Иман: сначала от счастья, что
      я жива, потом от негодования, что я сразу не позвонила. Все мои объяснения насчет конспирации не могли меня оправдать. И только живописания моих приключений несколько смягчили ее и настроили на романтический лад. Она завистливо вздыхала, вскрикивала на самых интригующих местах рассказа и в целом резюмировала:
      - Счастливая ты, Алиса!
      - Я?!- моему изумлению не было предела.
      - Конечно! Столько приключений! Все так захватывающе,
      как в кино!
      - Мими, ты что, с ума сошла?- возмутилась я.
      Меня же чуть не убили!
      - Так не убили же! И все хорошо кончилось,- наивно
      заявила Иман.- И есть о чем вспомнить. Не то что мне...
      Я поняла, что объяснять ей что-либо бесполезно.
      - А он хоть красивый, твой бербер?- поинтересовалась
      Иман.
      - Очень,- сказала я и улыбнулась.
      - Пожалуйста, приезжай ко мне,- стала просить
      Иман, но я думала только об одном: домой, домой, домой!
      * * *
      Ненавижу проводы и прощания. Ненавижу плакать, ловить прощальные взгляды. Ненавижу держать за руку и знать, что это последнее прикосновение.
      Мулай достал откуда-то черный уголек, которым берберки подводят глаза, раскрыл мою ладонь и начертил крест, а в каждом поле поставил точку.
      Я вопросительно взглянула на него.
      - Это что-то значит?
      - Конечно, - он грустно улыбнулся,- но лучше тебе не знать что. Я все равно не могу просить тебя об этом. Он поднял на меня глаза, это был тот самый взгляд, от которого у женщин подкашиваются ноги и замирает сердце, и поцеловал серединку своего рисунка на моей ладони.
      Я больше не могла этого выдержать, круто развернулась и, не оборачиваясь, вошла в зону таможенного контроля. Я затылком чувствовала, что Мулай смотрит мне вслед, но обернулась лишь на мгновение, когда вернуться уже не могла. С этого расстояния моих слез не видно.
      Вернуться в старую квартиру в арбатском переулке, повесить на место большой папин портрет, от которого остался след на обоях, снова ходить в институт. А потом... Сумасшедшая гонка кончится, в нормальной жизни я стану ходить в анатомичку, зубрить биохимические формулы, пить дешевое шампанское на студенческих вечеринках в компании моей милой Милы, пересдавать хвосты, флиртовать с однокурсниками, жующими дирол с ксилитом и карбамидом и протирающими лицо клерасилом от прыщей, и вспоминать... Свистящий в ушах ветер пустыни, когда несешься на лошади навстречу закату, где в сотне миль плещется океан, странные запахи берберских трав, движение, которым Мулай открывал лицо, спешившись и войдя в шатер, глухие и сильные удары его сердца, такие сильные, что, казалось, оно может разорваться, тот жест отчаяния, когда он оттолкнул меня... "Это моя жена, в пустыне не нужен паспорт... Я согрешил, но аллах простит мне этот маленький обман... Я должен был вернуться после смерти отца, и мой сын сделает то же самое".
      Подо мной проплывали белые здания города на Атлантике. Я приложила к иллюминатору ладошку рисунком наружу. Прощай, Касабланка! Прощай, принц пустыни!