"Может, еще предложит колготочки от брызг варенья отстирать,
      а то вдруг я чего доброго в шоке от такой потери не смогу до своего
      этажа добраться", - подумала она.
      - Ты... это... продукты-то теперь выбросишь, поди! - сказал
      он с сальной улыбкой на маленьком сморщенном личике.
      А то я это... с собой заберу, все процежу через тряпочку и буду
      потом чай пить. У тебя, поди, много там варенья было! - говорил
      он, продолжая подобострастно улыбаться...
      Подавившись приступом смеха, Инна не смогла ему ответить и только кивнула головой в знак согласия. Продолжая смеяться, она, прислонившись к дверям лифта, стала смотреть, как Пердолан втаскивает в свою квартиру сумки, оставляющие за собой липкий бурый след, старательно пыхтя и время от времени поглядывая на нее.
      Все еще хохоча, она стала спускаться вниз по лестнице. Идти домой
      ей совершенно расхотелось, и она в более чем приподнятом настроении,
      с раскрасневшимся от смеха лицом, села в свой маленький "Ниссан" с явным намерением прошвырнуться по привычному маршруту: магазин - сауна кабачок. В машине она привела себя в порядок. Посмотревшись в зеркало и придав своему лицу выражение гордого, королевского равнодушия, для чего требовалось поднять вверх брови, зафиксировав их в таком положении, и немного надуть губы, она аккуратно выехала со двора.
      Он действовал быстро, бесшумно - никакой суеты, только мягкая, почти кошачья грация движений. Как ему хотелось, чтобы она увидела его сейчас! Хищного и опасного, как лезвие его ножа. Перебирая вещи ловкими быстрыми пальцами, он внезапно замер. Руки сами остановились на прохладном нежном материале, и во рту сразу же появился соленый привкус крови, сердце забилось быстрее, в голове пульсировало горячее облако, а по телу пробежала сладкая дрожь. Он чувствовал, как желание растет, и снова закусил до крови губы, чтобы не потерять это божественное ощущение тысяч ласковых иголочек, щекочущих его вспотевшие ладони, которые гладили шелковую прохладу дорогих трусиков этой проститутки.       Но нет! Это было уже не белье, а ее кожа, нежная, гладкая и упругая. Его воспаленное воображение рисовало ему сладостные картины.       Он гладил ее тело, и она позволяла ему это. Его тело охватила приятная, сладкая истома. Вот он перевернул ее на спину. А вот и оно!       Это небольшое родимое пятно коричневого цвета под левой грудью, напоминающее маленькую рыбку. Теперь уже скоро. Только не отрывать глаз от этой сводящей с ума белизны. Надо только коснуться этого пятнышка и тогда можно будет задохнуться в теплой волне, которая затопит все тело, пронзит мозг, расплавит сердце, задержится в паху и потом покинет его, отдаваясь легкой приятной дрожью в ногах. Надо только удержать эту драгоценную минуту. Облако в его голове вдруг взорвалось, он услышал ее смех, почувствовал, как сердце стало биться еще быстрее. Ему стало трудно дышать. Все пропало так же внезапно, как и началось. В побелевших онемевших руках он по-прежнему продолжал мять белые шелковые трусики. Его губы дрожали, и лицо исказила злобная гримаса. На глаза навернулись слезы, он скомкал трусики и швырнул их в противоположный конец комнаты. Потом стал яростно выворачивать ящики, бросать на пол книги
      и белье. Одним движением стряхнул с трюмо все флаконы и баночки. Он громил все с таким злобным наслаждением, что чуть было не пропустил то, что искал, - кошелек из крокодиловой кожи и дорогую кожаную папку. Он быстро открыл ее, но папка была пуста.
      Медленно опустившись в глубокое мягкое кресло, стоящее напротив двери, мужчина улыбнулся. Глядя в потолок, он чуть прикрыл глаза и приготовился к долгому ожиданию.
      - Наталья, ты все поняла?!
      - Да, Фатима, я все поняла, только к чему такая спешка?
      - Это очень важно! Поезжай сейчас же к ней, она должна сейчас
      быть дома. Если ее нет, то обязательно дождись ее прихода, и немедленно приезжайте ко мне. У меня для Инны есть очень важное дело! Я буду периодически звонить ей на тот случай, если она все-таки додумается включить сотовый, но на это надежды мало. Как только найдешь ее, обе пулей ко мне!
      Фатима старалась говорить шутливым тоном, но Наташа чувствовала,
      что та сильно взволнована. Она уже в который раз начинала повторять,
      что нужно сделать Наталье. При этом Фатима все еще не дала ей
      ключи от квартиры Инны, и Наталья терпеливо ждала, не рискуя перебивать Фатиму, но в конце концов не выдержала:
      - Да все ясно, Фатима! Дай мне, пожалуйста, ключи от Инкиной квартиры, и я поеду! - Наталья старалась, чтобы ее голос не звучал слишком резко, все же не хотелось обижать "маму".
      Взяв связку с ключами, она чмокнула Фатиму в щеку и быстро выскочила в коридор, не дослушав дальнейших напутствий.
      Лихо маневрируя в плотном потоке машин, Наталья никак не могла представить, какого рода неприятности вынудили Фатиму к такой спешке. У Инны, кажется, все было чисто: клиенты в основном были старые и проверенные. Сумасшедший бандит по кличке Фрол, который долгое время грозился порезать "суке Инке ее милую мордашку" за какую-то мнимую измену, давно и надолго осел на зоне...
      Отчаянно сигналя какому-то кавказцу, сломавшемуся посреди
      дороги и бегавшему вокруг своей машины, всплескивая руками, хватаясь за голову и нервируя своим поведением водителей, она продолжала думать о том, что могло случиться у Фатимы и Инки.
      Достав ключи, она вначале несколько раз подергала дверь. Это был самый верный способ узнать, дома ли Инка, поскольку, находясь дома, она никогда не считала нужным запирать дверь. Даже угрозы Фрола не могли отучить ее от этой пагубной привычки. Наталья не спеша открыла дверь и прошла на кухню, предварительно сбросив с ног сапоги и надев мягкие голубые тапочки, которые Инка держала специально для гостей. Там она по-хозяйски налила себе в стакан немного тоника. Отпив немного, она отправилась в ванную, где сняла с себя платье и колготки и, кинув все в корзину для грязного белья, облачилась в Инкин любимый голубой халат. О вещах она не беспокоилась. Дома у Инны Наталья всегда держала про запас что-то из своего гардероба. На всякий случай. Только после этого она прошла в гостиную, чтобы уютно устроиться у телевизора и скрасить томительное ожидание своей неизвестно где шляющейся подруги.
      Войдя в темную гостиную, Наталья потянулась к выключателю. В этот момент светлый квадрат окна вдруг качнулся у нее перед глазами. Ей казалось, что она очень медленно, как в кино, падает на пол. Брызги острого стекла от выпавшего из ее рук стакана впиваются ей в горло, пытаясь перерезать вены на шее. Мгновенно разучившись дышать, Наталья втянула в себя воздух, которого было вокруг так много! Эта сумасшедшая жажда вздоха была последним ощущением в ее жизни.
      - Ах ты маленькая гадкая тварь, зачем ты это сделал! Какая была хорошая куколка, а ты разрисовал ей лицо. Как теперь ты будешь в нее играть? Ну, отвечай! - кричал визгливый женский голос откуда-то сверху.
      Удивительно, как хорошо было слышно через тонкие перегородки
      нового панельного дома. Посмотрев вверх, мужчина блаженно улыбнулся. Затем он включил свет и, нагнувшись, рывком перевернул на спину лежавшую перед ним женщину в голубом халате, залитом кровью. Пощупав пульс на шее, он прорычал:
      - Ах ты маленькая гадкая тварь, подохла раньше времени!
      Да, нехорошо. Теперь я ничего не узнаю, и мама будет меня ругать!
      Сверху послышались невнятное бормотание и
      еле сдерживаемые детские всхлипывания, которые постепенно
      перешли в оглушительный рев, но мать, по-видимому, не обращала внимание, окончив на этом воспитательный процесс.
      - Не плачь, маленький! - с нежностью в голосе
      произнес мужчина.
      Он поднял с пола длинный нож с тонким испачканным кровью
      лезвием. Взяв женщину за волосы, он с искаженным лицом смотрел в ее холодные мертвые глаза. Оторвавшись от этого страшного гипнотического зрелища, он опустил ее на пол и, склонившись к лицу покойницы, прошептал:
      - Не плачь, маленький, мы нарисуем кукле новое личико, еще
      лучше прежнего...
      * * *
      - Благодарю вас, юноша! - бодро отрапортовала
      Инна, пытаясь сфокусировать взгляд на мужчине, сидевшем за рулем огромного джипа. - Вы были так любезны, что согласились меня подвезти! Это делает вам честь!
      Она сделала попытку потрепать его по щеке. Но, придвинувшись поближе и увидев перед собой голову, напоминающую перезрелую тыкву, она внезапно передумала. Заливаясь пьяным смехом, попыталась выйти из затруднительного положения, изящно, как ей показалось, помахав рукой перед лицом мужчины:
      - Ну, будем прощаться, голубчик!
      - Господи, без слез не взглянешь! Ты до двери-то дойдешь? - участливо поинтересовалась "тыква" довольно приятным голосом.
      - Не извольте сумлеваться, чай, оно не в первый раз! - радостно прокричала Инна, вываливаясь с высокого сиденья на тротуар и пытаясь при этом сохранить на лице выражение "гордого равнодушия", но ощущая при этом, что это ей плохо удается.
      День действительно удался на славу. Поездка по привычному маршруту оказала на нее положительное психотерапевтическое воздействие. В магазине Инна не стала долго задерживаться, ограничив свои запросы лишь приобретением новых колготок вместо тех, которые пострадали от разбитых банок варенья на лестничной площадке. После этого она направилась в фитнесс-центр к своей старой приятельнице Тамаре, узнала от нее все последние
      новости о бывших однокашниках, выслушала жалобы на мужа-идиота и стервеца-любовника, а заодно ознакомилась с новыми достижениями косметической промышленности. Затем, посетив сауну, массажный кабинет, солярий, парикмахера
      и маникюршу, она удалилась.
      Обновленная телом и душой, с модной прической и макияжем в светло-бежевых тонах, который делал ее еще более привлекательной, приложившись напоследок напудренной щечкой к щеке Тамары, что должно было означать дружеский поцелуй, Инна отправилась покорять своим новым имиджем кабачок "Какаду". Быстро справившись с этим несложным заданием, она решила, что будет сегодня расслабляться до победного конца. Поэтому, взяв себе в компанию неразлучную "голубую" пару Голика и Жорика, Инна расслабилась до такого состояния, что на все вопросы отвечала только открыванием и закрыванием глаз, как это делала в ее светлом пионерском детстве кукла Маша, подаренная ей за активную работу в совете дружины. Решив, что ей пора возвращаться домой, она не без помощи своих верных "подружек" выбралась на свежий воздух. После небольшой прогулки она подумала, что ей не стоит ехать домой на своей машине. Та же мысль пришла ей в голову и в тот момент, когда она изящно висела на дверце своего многострадального "Ниссана", не выпуская, однако, ключей от машины из своей изящной ручки.
      В самый кульминационный момент на горизонте нарисовался принц-спаситель на джипе, который вежливо предложил свои услуги по транспортировке Инниного тела или к ее, или к его дому - на выбор. После недолгих раздумий было решено пока остановиться на первом варианте.
      Поэтому сейчас Инна, старательно подбирая слова благодарности, ощущала, что прощание затягивается.
      - Надеюсь, мы еще встретимся, - сказала Инна, но незнакомец явно не торопился закрыть за ней дверь машины.
      - Вот номер моего телефона, - сказал он, протянув Инне визитную карточку, которую достал из дорогого кожаного бумажника. - Я буду с нетерпением ждать нашей встречи.
      Кошелек Инна видела только одно мгновение, но этого ей вполне хватило, чтобы в ее голове заиграла бодрая маршевая мелодия. Она буквально просочилась обратно в джип и, касаясь мягкими губами мочки его уха, жарко зашептала:
      - Я тоже надеюсь, что нашу первую встречу вы запомните надолго
      и с нетерпением будете ждать новой. Так же, как и я. - Старательно выговаривая весь этот бред, Инна обняла мужчину и постаралась слиться с ним в жарком поцелуе настолько, насколько позволяло ее состояние.
      Мозг попытался отдать пьяному телу несколько тормозящих команд, а внутренний голос даже дважды обозвал ее дурой, но все это было уже практически бесполезно. Ее маленькие ловкие ручки быстро и качественно обыскали внутренности мужской куртки, а через несколько мгновений пальцы уже крепко ухватились за край вожделенного предмета, который так взбудоражил ее воображение.
      - О, дорогой! - простонала она, стискивая изо всех сил могучую шею мужчины, когда кошелек из дорогой кожи приятно оттянул потайной карман ее полушубка.
      В тот же момент она оторвалась от новоявленного возлюбленного и мечтательно закатила глаза. Стараясь дышать через нос, чтобы не портить произведенного впечатления, она, выскользнув из машины, проворковала:
      - Я пошла переодеваться!
      Она провокационно провела рукой по обтянутому шелковистыми колготками бедру, еще выше приподнимая и без того короткую юбку. Стараясь сохранять равновесие, Инна побрела на подламывающихся каблуках в сторону своего дома.
      Холодный воздух и радость от нового приобретения несколько отрезвили ее, а когда она увидела в родном дворе Наташкину "девятку", то ощущение счастья просто переполнило ее через край. Дома ее наверняка ждет чашка ароматного кофе, а может быть, и кое-что покрепче. Эта мысль так оживила ее, что она поспешно влетела в родной подъезд и с ходу взяла два этажа. Поскольку дальше бежать она была уже не в состоянии, то решила поискушать судьбу еще раз,
      если уж выдался такой удачный со всех точек зрения день.
      Отдышавшись после забега, она состроила просительную и несчастную физиономию и стала с умилением разглядывать потрескавшуюся кнопку лифта, мысленно надеясь на чудо.
      - Я просто попробовать, - обращаясь неизвестно к кому, сказала она и резко надавила на кнопку.
      Неожиданно зажегся красный огонек, и двери распахнулись. Согнувшись
      перед кабиной в глубоком почтительном поклоне, она несколько не рассчитала и, увлекаемая вперед тяжестью верхней части туловища, просто ввалилась в кабину лифта.
      У дверей квартиры она стала копошиться в сумочке, пытаясь найти ключи. Нашла их, но выронила. Попыталась взять их с пола, не сгибая ног в коленях, но не смогла. Чтобы подобрать ключи, ей все же пришлось согнуть колени, при этом она чуть не упала на пол. Затем она долго пыталась попасть ключом в замочную скважину. Инна постаралась выполнить эту операцию одним резким движением, но снова ключи оказались на полу. Будучи не в силах терпеть над собой эти издевательства, она нашла крайне простой выход из положения. Она стала бить ногой по двери, надеясь, что подруга проявит сообразительность и откроет ей. Однако Наташка почему-то не торопилась это сделать. С большим трудом наконец попав в квартиру, Инна порядком разозлилась.
      В квартире было подозрительно тихо. Инна прошла на кухню, зная
      привычку подруги валяться на маленьком угловом диванчике со стаканчиком чего-нибудь алкогольного, однако Натальи там не было.
      - Чудеса! - протянула Инна. - Может, у нее машина сломалась и она уехала на такси? Хоть бы записку оставила в таком случае.
      Сполоснув лоб и щеки холодной водой, Инна заметила в бельевой корзине вещи Натальи.
      - Опять полная неясность, - пробормотала Инна, бросая Наташкины вещи обратно в корзину. - Ерунда какая-то.
      Подкравшись к двери в гостиную, Инна несколько мгновений пыталась подслушивать, что там происходит. Потом рывком распахнула дверь и с громким возгласом: "Подъем!" включила свет.
      В первый момент она заметила чудовищный беспорядок в комнате и только потом увидела лежащую на полу Наталью. Она была похожа на сломанную куклу: голые белые ноги, голубой халат, весь промокший от крови.
      - Господи, Наташка! Я сейчас помогу, надо же что-то делать... успела пробормотать Инна, прежде чем упасть в обморок.
      Придя в себя, она долго не могла понять, где находится, пока наконец
      не сообразила, что она у себя в квартире, а в метре от нее лежит мертвая
      подруга. От осознания этого она завыла и поползла на четвереньках
      к туалету, где ее долго и мучительно тошнило. Внезапно ее осенило:
      "Меня хотели убить, именно меня!" Собравшись с силами, Инна
      возвратилась в комнату. Увидев Наташкино лицо, даже зажмурилась от
      ужаса: "Фрол! Это мог сделать только он". На секунду она представила
      себе, что это она лежит на полу с истерзанным лицом, а Наташка стоит
      перед ней на коленях и плачет.
      Она вдруг ясно поняла, что ей нужно делать. Это было очень просто:
      мозг дал ей команду бежать отсюда и как можно быстрее. Бежать к Фатиме,
      чтобы та спрятала ее где-нибудь на время. Поспешно натягивая на себя
      вещи, она увидела в прихожей дубленку Натальи. Ощупав ее, она нашла
      во внутреннем кармане портмоне со всеми документами и побежала на
      кухню. В поисках бумаги и ручки она перерыла кухонные ящики, вываливая
      на пол все их содержимое: катушки ниток, таблетки от головной боли,
      презервативы, старые квитанции. Наконец обнаружив шариковую ручку
      с логотипом фирмы, принадлежавшей одному из клиентов, Инна выписала
      себе доверенность на право управления автомобилем, подделала
      Наташкину подпись. Сунув документы в сумочку, она надела на себя старую шубу из щипаной нутрии и, чтобы выглядеть поскромнее, укуталась в пуховый платок. На цыпочках, как будто боясь потревожить Наталью, она зашла в комнату и, посмотрев на подругу полными слез глазами, пробормотала:
      - Прости меня, пожалуйста.
      За всю свою жизнь Инна еще ни разу не испытывала такого страха. Она выбежала из квартиры и, пока не выехала на Наташкиной машине за пределы района, ей казалось, что за ней кто-то гонится по пятам. Она мчалась, не разбирая дороги, плача и размазывая по лицу остатки косметики, пока наконец не очутилась у дома Фатимы. Фатима сумеет ее успокоить, даст ей горсть снотворных таблеток и уложит в постель. А завтра утром увезет в надежное место, где Инна будет в безопасности. Так она уговаривала себя, взбираясь на пятый этаж, где жила Фатима. Она несколько раз подряд позвонила в дверь, но ей никто не открыл. Тогда Инна в ярости толкнула дверь, и та открылась. Это было так странно жутко, что, не заходя в квартиру, Инна уже догадалась, что она здесь увидит.
      Фатима лежала на полу в гостиной. Инна села на пол и заплакала. Убийца не стал издеваться над телом бедной пожилой женщины, он просто удушил ее проволочной петлей. Было видно, что она отчаянно сопротивлялась. Инна пригладила растрепавшиеся волосы, прикрыла глаза Фатимы, стараясь не смотреть на тонкий багровый след от удавки, врезавшейся глубоко в шею. Проведя рукой по уже начинающим холодеть пальцам, она вдруг заметила в руке у Фатимы зажатый клочок черной материи. Но раздумывать над этим ей было некогда. Быстро вскочив на ноги, она принялась лихорадочно соображать, что ей теперь делать.
      Голова заработала более-менее ясно, недаром мудрая Фатима давала им с Наташкой долгую и подробную инструкцию на случай своей внезапной смерти. Тогда они не хотели ее слушать и даже пытались протестовать против этих глупых, как им казалось, разговоров. Но сейчас, когда Фатима и Наталья были убиты, это уже не казалось смешным предрассудком. Инна достала из потайного шкафчика объемистую кожаную папку и несколько компьютерных дискет, сложила все это в свою сумку. Туда же бросила ежедневник со стола Фатимы. Поменяла кассету в автоответчике, послушала, как Фатима говорит своим скрипучим голосом: "Я ненадолго уезжаю, звоните позже". Для всех "девочек", работавших на Фатиму, это означало только одно - бандерша мертва, и им придется самим о себе позаботиться.
      Мысленно попрощавшись с Фатимой, она вышла из квартиры и медленно побрела к машине. Жизненные силы словно покинули ее, оставшись рядом с двумя мертвыми женщинами. Она не знала, что делать и куда ехать. Инна поняла, что осталась совсем одна и что все придется делать самостоятельно, не надеясь на чью-то помощь и поддержку.
      Она остановила машину возле телефона-автомата и после некоторого раздумья набрала номер телефона. Она делала это так медленно, словно от этого разговора зависела вся ее дальнейшая судьба. После третьего гудка она неторопливо зашептала:
      - Ну возьми же трубку, пожалуйста! Черт тебя дери!
      Услышав после пятого гудка знакомый голос, она обрадовалась: - Алло, Симка! Это я. Симка, мне... - В этот момент она вдруг
      поняла, что это не Симка, а всего лишь ее голос, записанный на автоответчике.
      - Если хотите, можете оставить свое сообщение!
      последняя фраза была произнесена весьма официальным тоном.
      Немного помолчав, Инна обессиленно повесила трубку. Оставлять сообщение она не хотела, ей нужно было поговорить с самой Симкой и как можно скорее. Решив дожидаться подругу непосредственно возле ее дома, Инна поспешила к машине. В этот момент она перехватила взгляд, направленный на нее из иномарки, стоявшей недалеко от Наташкиной "девятки", на которой она теперь ездила. Этого случайного взгляда хватило,
      чтобы сердце ухнуло и забилось с такой силой, что ей стало
      трудно дышать. Стараясь все делать спокойно, она подошла к машине, долго поправляла зеркало, а потом осторожно тронулась с места. Иномарка ехала за ней следом, но Инна сделала вид, что не заметила этого. Она несколько раз останавливалась, еще раз попыталась дозвониться до Симки, но безуспешно. Машина продолжала следовать за ней, держась на некотором расстоянии. Когда Инна поняла, что за ней просто следят и сейчас ее убивать никто не будет, она немного успокоилась. И, проехав знакомыми ей с детства маленькими улочками в центре Москвы, она легко оторвалась от преследования. Купив в супермаркете несколько больших пакетов с едой и большое количество спиртного, она поспешно выехала из города по Киевскому шоссе. Теперь она точно знала, куда едет, и это было для нее сейчас безопаснее всего.
      В Боровск Инна приехала уже поздно ночью и, к своему удивлению, быстро нашла дом, в котором не была уже три года. Она подошла со стороны леса и через овраг, чужие огороды и все те же раздвигающиеся доски в заборе незаметно приблизилась к дому. Ключи висели
      на обычном месте - на маленьком гвоздике под крыльцом. Проделав
      все необходимые манипуляции, при этом сильно нервничая, она тем же
      путем вернулась обратно к машине и быстро подъехала к дому. Стараясь
      не шуметь, она загнала машину в гараж и, прихватив из нее
      объемистую сумку с продуктами, зашла в дом. Внутри было холодно,
      и она подумала, что не мешало бы затопить печку. С
      этой мыслью Инна присела на маленький диванчик и мгновенно уснула...
      ГЛАВА 4
      Москва, 1998 год
      В конце осени и начале зимы магический салон Эвелины всегда отличался большим наплывом клиентов. В основном к ней обращались люди, у которых были проблемы, связанные с женами, мужьями, любовниками и детьми.
      Иногда забредали бизнесмены с деловыми неурядицами. Почти все эти
      люди искренне считали, что на них навели порчу или сглазили недоброжелатели. Эвелина бралась им помочь, хотя знала, что виной этому была не порча, сглаз или плохое биополе, а элементарная неспособность человека справиться со своими проблемами. Она придавала клиентам уверенность в своих силах и помогала разобраться в причинах постигших их неприятностей. Клиенты же были свято уверены, что очистились от всех негативных воздействий при помощи магии.
      Как правило, она справлялась со всем сама, но к концу
      дня смертельно уставала. Магический салон располагался на первом этаже старинного двухэтажного особняка в центре Москвы. Он достался ей от Рудольфа, и когда-то здесь была принадлежавшая ему картинная галерея. Эвелина знала толк в оформлении помещений и понимала, как можно привлечь потенциальных клиентов. Стены приемной были обтянуты темно-синим бархатом, который вызывал у посетителей чувство покоя и умиротворения. Низкие кресла и диваны расслабляли. В любое время суток здесь горели свечи, освещая неярким мерцающим светом комнату в которой постоянно присутствовал запах пряных трав и экзотических цветов. Эвелина намеренно избегала мистической атрибутики, вроде черепов, крестов и пугающих символов африканской магии. Она считала, что вошедшие нынче в моду различные магические услуги оказывают зачастую обыкновенные шарлатаны, любители окружать себя эклектичным смешением предметов различных религий мира. У нее все было по-другому.
      Посетителей встречал Станислав, высокий, астенического телосложения молодой человек, одетый во все черное. Пару лет назад Станислав пришел сюда в качестве клиента. Он с детства наблюдался у психиатров по поводу патологической застенчивости, замкнутости и неуверенности в себе. Он был болезненно раним, и ему всегда казалось, что окружающие смеются над ним. Период полового созревания принес новые проблемы: робкий, молчаливый, рефлексирующий и неспособный познакомиться с девушкой, он мог часами лежать на диване, истязая себя эротическими фантазиями до изнеможения.
      Однажды вечером в его подъезде нашли изуродованный и окровавленный труп тринадцатилетней девочки, проживавшей в этом же доме. Одежда на ней была разорвана в клочья, а половые органы вырезаны. Экспертиза установила, что смерть наступила в результате травматического болевого шока, однако следов спермы обнаружено не было. По приметам было установлено, что в этот вечер около ближайшего магазина соседи видели только что отсидевшего срок за групповое изнасилование молодого мужчину. Он был сразу же задержан и после допроса, длившегося всю ночь, признался в убийстве девочки.
      После случившегося у Станислава произошел нервный срыв. Он плакал,
      кричал и даже пытался порезать себе вены кухонным ножом. После длительных мытарств по психиатрическим клиникам и частнопрактикующим дорогим психиатрам отчаявшиеся родители обратились к Эвелине.
      После пяти сеансов состояние его значительно улучшилось, и родители не знали, как ее благодарить. Станислав сказал, что только у Эвелины почувствовал себя спокойным, защищенным и уравновешенным. Он умолял позволить ему остаться, и Эвелина взяла его на работу.
      Эвелина зажгла ароматические свечи и бросила в
      огонь несколько крупинок белого порошка. По затемненной комнате плыл легкий дым, от которого слегка кружилась голова, наступало расслабление, а мысли становились чистыми, ясными и свободными от негативных эмоций. Эвелина протянула руку к шелковому золоченому шнуру и позвонила.
      В комнату бесшумно вошел Станислав и замер у двери.
      - Мальчик мой, - попросила Эвелина, - будь добр,
      принеси мне кофе.
      - С какими специями?
      - С кардамоном и капелькой розовой воды.
      Станислав исчез, и Эвелина откинулась в кресле.
      Она научила этого мальчика тонкостям приготовления настоящего восточного кофе и доверяла его приготовление только ему. Через несколько минут Станислав вернулся, поставив на низкий столик круглый поднос с высоким металлическим кофейником, высоким стаканом с ледяной водой и крошечной чашечкой из тончайшего фарфора.
      Эвелина рассматривала старые черно-белые фотографии, поднося их
      к свету. Ей предстоял очень важный разговор, который, возможно, многое изменил бы в ее жизни. Она протянула руку к телефону, но, решив, что такие проблемы нужно обсуждать с глазу на глаз, передумала.
      Через час она стояла перед железной дверью квартиры в старом доме на Тверской и нажимала на кнопку звонка.
      - Я ваша сестра, - сказала Эвелина академику Голубеву, немолодому, тучному мужчине, у которого, судя по одышке, были явные проблемы со здоровьем.
      Глядя, как вытянулось его лицо, она быстро прошла в гостиную и, не дав ему опомниться, сказала, что только недавно узнала имя своего настоящего отца, в прошлом выдающегося ученого-физика Сергея Александровича Голубева, долгие годы разрабатывавшего проблемы, связанные с космосом, и потому глубоко засекреченного.
      - События, о которых я хочу вам рассказать, произошли в 1965 году в научном городке Челябинской области...
      В юности Маргарита Ильинична работала лаборанткой. С благоговением и восхищением она смотрела на седого, уверенного в себе пятидесятилетнего профессора, который окружал себя ореолом секретов государственного значения. Конечно, у него была жена и почти взрослый сын, который, как говорили, несмотря на юный возраст, подавал большие надежды в математике и физике. Юная Рита иногда видела его жену - надменную немолодую даму с неумеренным макияжем на холеном лице и бриллиантами на увядающих руках, никогда не знавших домашней работы. Она явно тосковала в маленьком закрытом городке и при любой возможности уезжала в Москву, где на первом курсе университета учился их сын
      Виктор.
      Рита была самой молодой и симпатичной сотрудницей в подразделении профессора. Аспиранты и научные сотрудники, в особенности Игорь, наперебой старались ей понравиться, оказывали ей знаки внимания, приглашали в кино и на танцы. Она отказывалась, краснея и смущаясь, и за мытьем пробирок мечтала только о Нем - сильном, обаятельном, зрелом, умном мужчине.
      Но профессор почти не замечал Риту. В его присутствии она
      тушевалась, и щеки и шею заливал стыдливый румянец. Порой она не могла произнести ни слова, мучительно теребя поясок рабочего халата. Однажды профессор обратился к ней с просьбой:
      - Рита, я хотел бы поговорить с тобой. Моя домработница
      уволилась, жена сейчас в Москве, и некому заняться домашним хозяйством.
      Кроме тебя я не знаю никого, кто бы мог мне помочь. Я готов тебе заплатить...
      Голубев даже не успел закончить фразу.
      - Нет, нет, - перебила его Рита, - конечно, я буду
      приходить к вам убираться, но бесплатно. Я была бы рада вам помочь.
      - Спасибо, милая. Это ненадолго, пока я не найду постоянную домработницу.
      Жду тебя в субботу. Возьми деньги: купишь продукты, приготовишь обед и приберешься. Постарайся не трогать бумаги на моем письменном столе. Я утром работаю, вернусь к обеду. Вот ключи.
      В субботу утром Рита проснулась раньше обычного. Она много времени провела в туалете около зеркала, пытаясь воспользоваться косметикой, принадлежавшей соседке по общежитию. Однако сказалось полное отсутствие опыта. Выглядела она вульгарно: ярко-голубые тени, грубая черная подводка, неумело наложенные румяна и помада. Она умылась и посмотрела в зеркало на свое свежее лицо.