от меня ждали.
      - От вас ждали убийства?
      - Нет, я все делал сам. Ведьма не высшее существо, ее тоже кто-то
      направлял в желаниях, но она вела меня по пути наслаждений и сама
      не знала об этом. Мне обещали осуществление всех моих желаний, за
      это я готов был уничтожить весь мир. - Станислав заплакал.
      "Мерзкий слизняк, - подумала Сима. - Какая-то амеба,
      питающаяся людьми. Как же мне все это надоело!"
      - За что вы убили Фатиму Бабанкаеву? - спросила она, не
      обращая внимания на его слезы.
      - Эвелина сказала мне, чтобы я поехал к этой сутенерше и нашел
      у нее карты.
      - Что за карты просила найти Эвелина? - слегка осипшим
      голосом спросила Симка.
      - На этих картах указан путь в вечный рай, это выход в другие
      миры. Без них даже такая сильная ведьма, как Эвелина, не могла стать
      владычицей мира. - Станислав перестал плакать, и теперь на его
      лице играла холодная улыбка.
      - Эвелина посылала вас за картами ко всем трем убитым вами женщинам?
      попыталась направить его мысли в нужное русло Симка.
      - Да, - кивнул Станислав.
      - Но зачем же было убивать? Ведь вам же были нужны только карты?
      - Первых двух я принес в жертву моей любимой, а Анну я должен
      был убить, - Станислав затряс головой, - хотя Алену уже
      достали из другого измерения, но она была по-прежнему холодна со мной.
      А когда я нашел у Анны карты, я был совершенно счастлив, потому что теперь Эвелина сделала бы для меня все, что бы я ни попросил. Алена должна была стать моей. Но...
      - Продолжайте. Почему после нескольких часов пыток вы все-таки решили убить Анну Рогозину?
      - Я не мог оставить ее в живых, со мной был мой друг, и она его
      видела, а каждый, кто его видел, должен умереть, иначе он убьет меня, - глухо сказал Станислав.
      - Что же такого необычного в вашем друге?
      - Он убийца, и он бог, это он убивал их всех, а я жив до тех
      пор, пока о нем никто не знает, даже Эвелина.
      - Алену тоже хотел убить он, а не вы, и пальчики ваши он везде
      вместо вас оставил, - завелась Сима, видя, что юноша пытается,
      как обычно, избрать самый примитивный способ защиты: это, мол, не
      я, а кто, не скажу, иначе меня убьют.
      - Нет, Алену хотел убить я сам, я понял, что она никогда не будет принадлежать мне в этой жизни. Мы должны были с ней умереть вместе, чтобы переместиться в другой, потусторонний мир, где бы мы стали настоящими любовниками. - Станислав немного помолчал.
      Но неожиданно появился он. Он хотел все сделать за меня. Мы хотели это сделать вместе, вдвоем, одновременно, чтобы стать одним целым.
      - Может быть, вы все же назовете мне его имя? - спросила Сима.
      - Нет, но я вам его покажу...
      Сима, стараясь получше расслышать то, о чем бормотал Станислав, сидела в крайне неудобной позе - выдвинувшись всем телом вперед и опираясь на стол локтями. Поэтому, когда он бросился на нее во второй раз, мгновенно среагировать она не успела. Он с размаху ударил ее своей головой в переносицу и с силой схватил за шею. Первое мгновение Сима сопротивлялась, пару раз ударила его кулаком в висок, но это не ослабило его железной хватки. Потом пальцы нащупали на столе пепельницу. Сима хотела ударить ею Станислава по голове, но не смогла - пепельница была вмонтирована в поверхность стола. Она чувствовала, что теряет силы. На счастье, рука соскользнула, и под пальцами оказалась спасительная кнопка вызова охраны. Сима из последних сил впилась в нее пальцем...
      Сознание она все-таки не потеряла, что тоже являлось
      признаком ее высокого профессионализма. Станислав получил несколько
      раз дубинкой по голове и в полуотключенном состоянии был отправлен
      в камеру. По дороге он что-то бормотал про своего божественного дружка.
      Симе оказали первую медицинскую помощь, заметив, что она легко отделалась,
      поскольку нос, кажется, не был сломан, а шея практически не пострадала.
      После этого она сипло поблагодарила всех за свое спасение и честно пообещала осматривавшему ее врачу, что она непременно посетит специалиста в своей поликлинике, и для пущей убедительности поклялась в этом, положив руку на Уголовный кодекс.
      ГЛАВА 18
      Таити, 1999 год
      Самолет был заполнен самой разной публикой, среди которых выделялись несколько русских. Отличаясь от остальных обилием золотых украшений на татуированных руках и груди, вначале они вели себя чинно и с достоинством, но спустя буквально полчаса они стали шуметь, пить крепкие напитки и курить, хотя это был салон для некурящих. Постоянно требуя от стюардессы то лед, то чистые стаканы, они пытались объясниться с ней на пальцах, помогая себе при этом забористой руганью. Видимо, им казалось, что так будет понятнее. К радости окружающих, компания довольно быстро упилась и уснула.
      Полет был утомительным и долгим. Во Франции Эвелина чувствовала себя очень уязвимой, ей казалось, что Париж находится недостаточно далеко от ее дома. Обилие соотечественников раздражало ее, она вздрагивала от русской речи. Хотелось уехать так далеко, чтобы никто и никогда не смог найти ее. Хотелось побыть одной, успокоиться и подумать. Ей казалось, что еще немного такого напряжения и она сойдет с ума. Эвелина подумала, что она очень вовремя - еще два года назад оформила двойное гражданство. А Москва... Неизвестно, когда теперь она сможет вернуться. Эвелина с тоской вспомнила свой с любовью отделанный и обставленный дом, картины, которые собирал еще ее муж. Особенно было жаль бесценные предметы магических ритуалов, которые она привозила из различных уголков мира. Она подумала о матери, которая, наверное, сходит с ума от беспокойства. "Надо будет оформить ей новые документы и купить домик где-нибудь в Чехии, это несложно", - думала Эвелина, прикидывая, во сколько это может ей обойтись.
      Она получила достаточно, чтобы обеспечить и себя, и свою мать до конца жизни. "В конце концов, мне только тридцать три, я еще могу начать все сначала", - утешала она себя, слушая размеренный шум двигателей. Пассажиры спали.
      Таити! В этом названии было что-то от ее детских мечтаний,
      когда длинными зимними вечерами она представляла себе белоснежные
      пляжи, пальмы и бирюзовый океан. Может быть, поэтому она подсознательно выбрала именно этот уголок земли. Папаэте поразил ее обилием ярких красок. Местные жители были веселы, дружелюбны, беззаботны и неторопливы. Служащие аэропорта улыбались, но очередь на паспортном контроле от этого не уменьшалась. Эвелина пересела на маленький двенадцатиместный самолет местной авиакомпании, который должен был доставить ее на остров Бора-Бора, где она собиралась провести в одиночестве по меньшей мере месяц. Она отключила мобильный телефон и засунула его подальше в багаж, чтобы никто не мог ее потревожить.
      В крошечном аэропорту, который даже аэропортом назвать было сложно,
      ее встретил полный улыбчивый шофер из отеля, на котором едва сходилась
      униформа. Он с легкостью положил в багажник белого лимузина ее чемоданы
      и открыл дверь прохладного салона. Несколько минут по извилистой дороге
      и они подъехали к отелю. Небольшие белые бунгало, стилизованные под
      местные хижины, были разбросаны по огромной утопающей в буйной зелени
      территории. Около каждого из них был собственный бассейн, напоминающий
      маленькое живописное озеро. Некоторые бассейны соединялись каналами,
      через которые были переброшены легкие мостики. Поражало обилие ярких
      неестественно крупных цветов. Отдыхающих не было видно. Эвелина подумала,
      что этот отель как нельзя более соответствует своему названию "Pacific
      Paradise" - тихоокеанский рай.
      Ее встретила служащая, одетая в яркое шелковое одеяние, напоминающее парео. Она надела на шею Эвелины, восхищенной окружающей красотой, гирлянду живых розовых и желтых цветов и пригласила следовать за собой. В прохладном холле отеля Эвелина заполнила карточку гостя.
      - Мадам, что вы предпочитаете, - спросил ее портье, - стандартный номер в основном здании, бунгало в парке, бунгало на пляже или бунгало на воде?
      Хотя бунгало на воде было значительно дороже, Эвелина, не колеблясь, выбрала именно его.
      Уже знакомая ей девушка, пухленькая, как и все островитянки, проводила
      ее на пляж. Она критически оглядела кремовый льняной костюм от Сен-Лорана и туфли на высоких каблуках и, улыбаясь, предложила:
      - Может быть, мадам лучше снимет обувь, нам придется идти по
      песку. Кстати, в отеле есть магазин, где прекрасный выбор шелковых
      парео ручной работы. Вы могли бы что-нибудь выбрать.
      Эвелина с радостью последовала ее совету и с облегчением скинула туфли.
      - Спасибо, я обязательно зайду.
      Эвелина подумала, что парео, так же как и купальник, и пляжная обувь, придется как нельзя более кстати, ведь она покидала Париж в спешке и, конечно же, не позаботилась об этом. Было ясно, что в этом отеле ей даже не придется распаковывать часть багажа.
      С виду хлипкие мостки вели к внешне непритязательной хижине с крышей из пальмовых листьев. Около бунгало была большая тенистая терраса с лесенкой, ведущей прямо в бассейн. Эвелина босиком прошла по мосткам, и служащая, открыв дверь, пригласила ее войти.
      При всем комфорте бунгало нельзя было назвать стандартным. Интерьер был выполнен в колониальном стиле: огромная кровать под прозрачным пологом, стилизованная мебель периода колониального владычества, вытканные вручную ковры на нарочито грубом полу, бронзовые светильники, вазы с яркими, лишенными запаха цветами. Не было даже намека на пластик, ковровые покрытия и галогеновый свет. О том, что это конец двадцатого века, свидетельствовали современного дизайна телевизор, телефон и кондиционер.
      Эвелина быстро сбросила одежду и, завернувшись в полотенце,
      вышла на террасу. В обозримом пространстве она не увидела ни одного человека, а до ближайшего бунгало было метров двести. Не раздумывая, она сбросила полотенце и нырнула с мостков в прозрачную неестественно голубого цвета воду. Окунувшись в теплую соленую воду, она испытала неземное наслаждение. Эвелина представляла себя большой гладкой рыбой, разрезающей сильным телом плотную воду. Она так увлеклась, что не заметила, как принесли ее чемоданы.
      - Я оставлю ваш багаж на террасе, - услышала она голос откуда-то сверху.
      Она подняла голову и увидела служащего в униформе, который улыбался
      и с интересом разглядывал ее. Прозрачная вода не могла скрыть ее наготы.
      - Пожалуйста, занесите в дом и возьмите на столике доллар,
      ответила Эвелина, берясь за перильца лестницы. "Ну и черт с тобой,
      подумала она, - но все же надо купить купальный костюм".
      Через час, посвежевшая и отдохнувшая, надев легкие брюки и топ, Эвелина отправилась в основное здание отеля. В лавочке она купила несколько ярких купальников и в тон им подобрала парео. По дороге ей встретился какой-то весельчак в униформе. Он сразу узнал в ней нового клиента и тут же сунул ей в руки кипу ярких проспектов, в которых рекламировались здешние увеселительные заведения. Посмотрев их, Эвелина решила для начала поужинать в рыбном ресторане "Терраса", в котором должно было состояться вечернее представление.
      Эвелина ужинала в одиночестве на открытой веранде ресторана. Она заказала устрицы, лобстера и белое австралийское вино. К ней подошел метрдотель, за которым следовал высокий черноволосый мужчина. Эвелина отметила про себя, что он в ее вкусе. Метрдотель поинтересовался, не возражает ли мадам, если к ней присоединится господин. Эвелина не возражала. Мужчина представился:
      - Чарльз Фридман, из Сан-Диего, Калифорния.
      - Эвелина Гросс, - она приветливо улыбнулась. - Я русская.
      - Неужели? - удивился американец, присаживаясь за ее столик. - Я здесь не в первый раз, но русских до сих пор не встречал. Хотя в Калифорнии много ваших бывших соотечественников. Правда, вы на
      них совсем не похожи.
      - Почему же? - поинтересовалась Эвелина.
      - Вы выглядите по-другому, говорите по-другому, и вообще вы - другая. Вы здесь одна или с мужем? - с чисто американской непосредственностью поинтересовался Чарльз.
      - Одна, - коротко ответила Эвелина и, поколебавшись, добавила: - Я не замужем.
      - О! На самом деле? - чересчур эмоционально отреагировал
      американец.
      - На самом деле, - засмеялась Эвелина, ловко управляясь
      с щипцами. Чарльз с завистью наблюдал за ее манипуляциями, явно не
      обладая такими навыками.
      - Вы много путешествуете? - спросил он, безуспешно пытаясь
      вскрыть панцирь огромного морского рака.
      - Обычно несколько раз в год я уезжаю. Меня привлекают тропические
      страны, южные моря. Здесь мне очень нравится.
      - Сколько планируете здесь пробыть?
      - Пока не знаю, может, недели три. Пока не надоест.
      - Вы не работаете, вам не нужно возвращаться? - поинтересовался
      Чарльз.
      - Я искусствовед. У меня есть небольшой бизнес, но я всегда могу
      отменить какие-то дела и встречи. - Его интерес Эвелина сочла
      вполне естественным.
      - И что же это за бизнес? Галереи, антиквариат?
      - У меня небольшой салон. Магия, гадание, предсказания.
      Чарльз был восхищен:
      - Как чудесно встретить в этом романтическом уголке на берегу
      океана настоящую колдунью! А у меня все так прозаично... Банковское
      дело.
      - Никакая я не колдунья, - рассмеялась Эвелина.
      Но кое-что в этом понимаю.
      - А вы можете что-нибудь сказать обо мне? - допытывался
      Чарльз, в этот момент напоминая любопытного ребенка.
      - Ну хорошо, - сдалась Эвелина. - Дайте мне руки.
      Чарльз протянул ей руки, она сжала их, закрыла глаза и сосредоточилась.
      Перед ее закрытыми глазами проплывали смутные образы, мелькали неопределенные мысли. Вдруг Эвелина четко, но каким-то отрешенным голосом произнесла:
      - Вы не тот, за кого себя выдаете. И вы - не американец. - Она открыла глаза.
      Чарльз смутился и отнял руки.
      - Я американец во втором поколении. Мои родители - эмигранты
      из Европы.
      - Мы все не те, за кого себя выдаем, - успокоила его Эвелина. - И все хотим выглядеть лучше в чужих глазах.
      - Вы очень опасная женщина. Теперь я вижу, что вы - настоящая
      колдунья.
      - Надеюсь, на самом деле вы так не думаете. - Он нравился
      Эвелине, и ей совсем не хотелось его напугать.
      "А почему бы и нет?" - подумала она, глядя на его
      сильные руки и стройное тело.
      После ужина Чарльз пригласил Эвелину к себе немного выпить. Он остановился в уединенно стоящем парковом бунгало. Черноту южной ночи рассеивал только светильник на террасе. Официант принес шампанское.
      "Опять шампанское", - вздохнула про себя Эвелина.
      Она сидела на краю бассейна, напоминавшего заросшее цветами озеро, и болтала в воде ногами. Чарльз сел рядом и протянул ей бокал.
      - Я так рад, что встретил тебя, - тихо сказал
      он и обнял ее за плечи.
      Эвелина не противилась, хотя ей показалось, что он действует слишком уж стремительно. Чарльз нежно поцеловал ее в губы, затем поставил на поднос бокалы, к которым они едва притронулись, и опустил ее на траву, пытаясь разобраться в складках шелковой ткани.
      - Не торопись, - попросила его Эвелина. Она обняла его за шею и привлекла к себе, одним движением распахивая на нем рубашку. Их разделял только тонкий шелк ее одежды.
      Было слышно, как в бунгало непрерывно звонит телефон. Но Чарльз, казалось, не слышал его.
      - Может, подойдешь? - шепнула Эвелина.
      - Ни за что, пусть звонит.
      Чарльз наконец-то справился с ее платьем...
      ...Потом они пили шампанское, плескались в маленьком бассейне и болтали
      о какой-то ерунде.
      - У меня никогда не было русской женщины. Они все такие горячие?
      - подначивал он Эвелину.
      - Ты об этом никогда не узнаешь. Не смей больше заводить романы
      с русскими! - шутя сердилась Эвелина.
      Чарльз вылез из воды и принес Эвелине из бунгало махровый халат. Они с трудом нашли свою одежду в темноте. Эвелина чувствовала себя легкой и счастливой. Они как будто не могли оторваться друг от друга. И все же ее беспокоила одна мысль: "Почему мне вдруг пришло в голову, что он выдает себя за другого?"
      Где-то под утро телефон вновь залился длинной трелью.
      Чарльз ответил, и Эвелина, чтобы не мешать ему, вышла в ванную. Она оглядела себя в огромном зеркале, а затем зачем-то подняла параллельную трубку. Она услышала мужской голос, который произнес: "Через неделю в Тель-Авиве. Ты должен все успеть". Эвелина очень тихо положила трубку на рычаг.
      - Звонили из дома, спрашивают, как я отдыхаю,
      сказал Чарльз выходящей из ванной Эвелине. - О, если бы они
      знали как! - Он мечтательно прикрыл глаза. - Иди
      сюда. Я уже соскучился.
      Эвелина скользнула в постель и прижалась к нему. Он доставлял
      ей такое наслаждение, что она решила пока не думать об этом странном звонке.
      - Я хочу быть с тобой. Всегда. - Чарльз приподнялся
      на локте и жадно, с какой-то затаенной тревогой вглядывался в лицо Эвелины. - Я хочу, чтобы ты была только моей.
      Она уже привыкла к тому, что в постели мужчины говорят и обещают ей что угодно.
      - Я и так твоя, - улыбнулась ему Эвелина.
      - Мне кажется, что, когда я проснусь, тебя уже не будет. Это как сон.
      - Это не сон. И я никуда не уйду. Я живая и теплая. - В подтверждение своих слов Эвелина взяла его руку и положила себе на грудь. - Попробуй...
      Чарльза не надо было уговаривать.
      Когда через полчаса он скрылся в ванной, Эвелина быстро
      поднялась с постели, нашла его бумажник. В нем она обнаружила американский паспорт на имя Чарльза Фридмана и служебное удостоверение, в котором была вклеена фотография Чарльза. Из удостоверения следовало, что его владелец работает в Центре политических исследований в Тель-Авиве.
      "А, черт, моссадовец!" - раздосадованно
      подумала Эвелина и быстро нырнула в постель, услышав, что
      в ванной перестала течь вода.
      Чарльз вышел с полотенцем, обернутым вокруг бедер.
      - Может, искупаемся в океане, пока не наступил рассвет? - предложила Эвелина.
      - Боже, откуда в тебе столько сил? - изумился
      Чарльз. - Я с ног валюсь. Если я не посплю хотя бы пару часов, то просто умру.
      - Тогда спи, а я пойду поплаваю, - сказала
      Эвелина и обняла Чарльза, еще влажного после душа.
      - Нет, не уходи, - попросил Чарльз, крепко прижимая
      ее.
      - Но ты же хочешь спать, - рассмеялась Эвелина, чувствуя, что он опять возбужден.
      - И тебя я тоже хочу, - вздохнул Чарльз, пытаясь увлечь ее обратно в постель.
      Эвелина наклонилась над ним и поцеловала.
      - Спи, мое сокровище. Ты мне нужен свежий и бодрый. - Она нежно погладила его плечо. - Я буду ждать тебя, когда ты проснешься. Мы вместе позавтракаем, а потом будем купаться и заниматься любовью прямо в океане, как дельфины. - Она говорила все тише и тише, и Чарльз ее последних слов почти не слышал, проваливаясь все глубже в мягкую вату сна.
      Убедившись, что Чарльз сладко посапывает, она стала рыться в его вещах и нашла папку с бумагами. Среди прочих документов она обнаружила в ней свою фотографию.
      "Ну почему, почему мне так не везет?! - подумала Эвелина. - Ведь я почти влюбилась в него".
      Вернувшись к себе в бунгало, Эвелина позвонила в аэропорт.
      ГЛАВА 19
      Москва, 1999 год
      Уже несколько дней Сима безуспешно пыталась дозвониться до Инки, но
      трубку никто не брал. Володя отказывался давать какие-либо объяснения
      по этому поводу, и, если вначале он только томно закатывал глаза и
      вздыхал, то в дальнейшем довольно резко сказал, что ничего не знает
      и что Инка должна быть дома, поскольку больше ей быть негде. Однако
      вскоре он стал молча топтаться вокруг Симы, чем довел ее до белого
      каления.
      - Снегирев, у нас один кабинет на двоих - я это понимаю, - поэтому скажи, пожалуйста, что тебе от меня нужно?
      - Если что-нибудь узнаешь про Инну, сообщи, - выдавил наконец
      из себя Володька и зарделся словно красна девица.
      На мгновение Симке стало стыдно, и она, отвернувшись, буркнула:
      - Ладно, договорились.
      - Тогда я пойду, а то у меня там дел... - Выразительно
      проведя пальцем по горлу, Снегирев еще раз шумно вздохнул и вывалился
      из кабинета.
      Через минуту после его ухода раздался телефонный звонок. Сима поспешно схватила трубку и услышала недовольный голос матери.
      - Привет, мамуля! - поспешила на всякий случай подлизаться Симка.
      - Привет, привет. Я хочу тебе напомнить, что я не автоответчик
      и у меня достаточно своих дел, чтобы еще выполнять функции секретарши, которая, кстати, тебе не полагается по штату, - раздраженным голосом сказала Марина Алексеевна.
      - Мам, ты чего? - удивленно спросила Симка.
      - Тебе звонила какая-то школьная подруга, не пожелавшая представиться, и просила передать, что она хочет с тобой встретиться сегодня. Она будет ждать тебя вечером в каком-то "Эф-клубе". Сказала, что адрес ты знаешь.
      - "Эф-клуб"? - переспросила Сима. - А
      почему она сама мне не позвонила?
      - Я предложила ей этот вариант, но он ее не устроил по неизвестным
      мне причинам. - Марина Алексеевна уже немного успокоилась.
      Я сегодня ухожу на дежурство в клинику, так что, будь добра, приготовь
      себе поесть самостоятельно, благо ты уже не маленькая. Пока!
      - Мам, ну ладно тебе, - примирительно сказала Сима,
      но мать уже положила трубку. - Надо ехать к этой полоумной, посмотрев на часы, вслух сказала Сима. - И как она не боится в этом клубе появляться?
      - Видимо, она теперь вообще ничего не боится, - раздался за ее спиной Володин голос.
      - Как ты догадался, что речь идет об Инке? - поворачиваясь к Снегиреву, спросила Сима.
      - Ты говорила про "Эф-клуб", но я ведь тоже знаю, что
      это за место. Как-никак обе потерпевшие по моему делу там работали, криво усмехнулся Снегирев.
      - Ладно, теперь ты знаешь, где ее искать. Только, если не возражаешь, сначала я с ней поговорю, мало ли чем она захочет со мной поделиться. Сима выразительно подмигнула тоскующему Володьке. - И потом
      я все-таки ее подруга.
      - Договорились, - вяло произнес Снегирев.
      - Володь, а я ведь не знаю точного адреса. Может, подвезешь?
      Сима вновь пустила в ход все свое обаяние, но Снегирев устоял.
      - Даже не рассчитывай, - мило улыбнулся в ответ Володя.
      Когда Сима на метро добралась до клуба, она уже пребывала в меланхолическом настроении. Она заведомо знала, что новая встреча с Инкой не принесет ей ничего хорошего.
      Войдя в здание клуба, Сима немного растерялась. К ней мгновенно подскочил мордастый охранник в униформе и спросил, что ей нужно.
      - Я ищу Инну Соколовскую, - с достоинством произнесла Сима.
      - Минуточку подождите здесь, - попросил "мордастый".
      Через минуту он материaлизовался - Сима даже не успела выкурить треть сигареты - и, широко улыбаясь и отсвечивая золотым зубом, радостно сообщил:
      - Инна Константиновна ждет вас в своем кабинете. Я провожу.
      "Инна Константиновна? - Сима поперхнулась сигаретным дымом. - Хорошее начало".
      "Мордастый", который, вероятно, выполнял функции охранника
      и швейцара одновременно, ловко распахнул перед ней дверь кабинета
      и, сверкнув напоследок золотой коронкой, сказал:
      - Прошу, мадам!
      В просторном светлом кабинете на мягком вертящемся кресле сидела Инка, увидев Симу, она радостно поднялась к ней навстречу.
      - С ума сойти, - только и смогла вымолвить упавшая в кресло
      для посетителей Сима.
      Инку было трудно узнать. На ней был шикарный темно-синий костюм, купленный явно в каком-то дорогом бутике. Вместо длинных светлых локонов стильная короткая стрижка. Из яркой блондинки она преобразилась в томную шатенку. С соответствующим макияжем лицо Соколовской выглядело совсем непохожим на то, которое Сима привыкла видеть еще со школы.
      В довершение всего, на Инке отсутствовали так любимые ею многочисленные золотые украшения. Одним словом, всем своим видом она олицетворяла образ респектабельной деловой женщины.
      - Я вам не нужен, Инна Константиновна? - спросил "мордастый".
      - Нет, Андрей, спасибо, - c достоинством произнесла Инка.
      - Ну, как я тебе? - спросила Инка, довольная произведенным
      эффектом.
      - Нет слов. Сама придумала или кто-то подсказал?
      поинтересовалась Сима.
      - Идея моя, но работа Тамарина.
      - Нашей, что ли, Томки? Лебедевой?
      - Да. Она теперь у меня работает, - довольно кивнула Инка.
      - Кем? - затаив дыхание, спросила Сима, представив себе
      веселую, добропорядочную семейную хохотушку Томку в этом "гнезде
      разврата".
      - Визажистом, кем же еще! - удивилась Инка.
      - Славно, славно, - Сима встала и прошлась по кабинету,
      оглядывая его, - но вообще-то хотелось бы объяснений. Во-первых,
      зачем я тебе была нужна? К тому же непонятно, зачем надо было звонить
      матери, если у тебя есть мой рабочий телефон? Во-вторых, с чего это
      ты вдруг стала Инной Константиновной? Или у вас теперь принято друг
      к другу по имени-отчеству обращаться?
      - Нет, не принято, но это, в общем, не главное. Я хотела спросить
      у тебя, что там нового по моему делу, и вообще поговорить...
      Инка тревожно заглядывала Симке в глаза и мялась. - Поговорить именно с тобой, - наконец выдавила она, особенно напирая на слово "именно".
      - А о чем нам с тобой говорить? Ты же теперь у нас никого
      не боишься, ведешь свободный образ жизни, дома не появляешься, пропадаешь черт знает где, в общем, крутая стала. - Симка снова бухнулась в кресло, которое под ней жалобно пискнуло.
      - Я дома была всего полчаса, хотела вещи забрать. - Инка закурила. А потом подумала - ничего не хочу, пусть все там остается. Словно моя прежняя жизнь умерла в той квартире вместе с Натальей, хотя это, конечно, нечестно.
      - Что-то я не пойму, что ты хочешь сказать? - Сима тоже взяла сигарету.
      - Я ничего не буду брать из старой квартиры и жить там тоже не буду. - Инка стала слишком серьезной. - Я хочу новую жизнь начать, понимаешь?
      - Да, но при чем здесь я?
      - Тебе... В общем... Я... - Инка замялась, не зная, с чего
      начать.
      - Начала хорошо, продолжай в том же духе, - ободрила
      ее Симка.
      - Ты Володьку давно видела? - неожиданно спросила Инка.
      - Час назад. - Симка посмотрела на подругу укоризненным взглядом. Слушай, Соколовская, ты чего бедного мужика мучаешь, а?
      - Это я его мучаю?! - взбеленилась Инка. - Да
      это он из меня всю душу вынул своими нравоучениями и братской заботой. Ну что же это такое? В кои веки попался приличный мужчина, хоть и мент, так он меня и за человека не счи-та-е-е-ет, - в конце фразы Инка уже рыдала.
      При виде этой душераздирающей сцены Симка выронила сигарету, которая прожгла на ее безразмерном свитере аккуратную круглую дыру. Быстро сбросив с себя тлеющий окурок и наступив на него, Симка принялась утешать ревущую подругу.
      - Инка, неужели ты влюбилась в этого засранца?
      Инка зарыдала еще громче.
      - Ну ты же у нас красавица, а теперь вообще с ума сойти
      можно, ты умница, а он мент - огромный, бестолковый,
      рожа наглая, - плач не умолкал, и Симка старалась изо всех сил, - к тому же он ведь бабник страшный, у него что ни день,
      то какой-нибудь новый крокодил - вкуса у него никакого! И наследственность у него отягощенная: у его бабушки был маразм. Ну на что он тебе сдался? Представляешь - Володька в старости да еще в маразме!
      - Прекрати, пожалуйста, - простонала Инка сквозь слезы,
      мне совсем не смешно.
      - Это тебе сейчас не смешно, а потом знаешь, как весело станет,
      да поздно будет мои советы вспоминать. - Увидев, что Инка роется
      в сумочке в поисках носового платка, Сима прикрикнула на нее:
      Прекрати, Инка, детский сад какой-то! Скажи еще, что тебе замуж за него хочется.
      - Замуж не хочется, но все-таки... - Инка всхлипывала, прижимая платок к носу.
      - Это все не дело, Инка. Я с ним каждый день вижусь... - Симка сделала эффектную паузу, - ...и могу со всей авторитетностью заявить, что мужик весь зачах от тоски. Просто жалость берет! Все время о тебе расспрашивает, переживает очень. В общем, плакать тут совершенно не о чем. Надо прийти к нему самой и сказать, как твое сердечко при виде его замирает и страдает. Или что-нибудь в этом духе, в общем, не мне тебя учить.
      - Не могу я к нему первая прийти. - Инка в последний
      раз промокнула глазки и спрятала платок обратно в сумку. - Я
      же теперь приличная женщина.
      - К тому же еще и Инна Константиновна, - видя, что подруга пришла в себя, поддела ее Симка. - Кстати, в каком ты здесь теперь качестве?
      - В качестве хозяйки. - Инка улыбнулась.
      - Кого?!
      - Хо-зяйки, - икнув, повторила подруга. - В настоящее время я являюсь владелицей этого клуба, - чтобы побороть приступ начавшейся икоты, она налила себе из пакета сока, - который под моим чутким руководством станет вполне приличным, респектабельным заведением. Я так решила.
      - Что-то я не пойму, когда ты все успела? - спросила окончательно ошалевшая Серафима.
      - Я тебе не говорила, но, кроме ежедневника, из квартиры Фатимы
      я вынесла еще кое-какие вещи, которые она просила нас с Натальей сохранить