23

Внутреннее убранство фургона напоминало рубку космического корабля из фантастического боевика. Светились экраны мониторов, цветомузыкой переливались контрольные лампочки и индикаторы на приборных панелях. Во вращающихся креслах сидели два оператора. На шее каждого болтались наушники, из которых доносились писк и гул, как будто кто-то крутил ручку настройки радиоприемника. Собственно, и слушать-то было нечего: у объекта в постоянном режиме работали «глушилки». Иногда прорывались посторонние звуки просыпающегося дома: вот кто-то в соседней квартире спустил воду в унитазе, вот почти одновременно заработали электробритвы в разных концах дома, и к помехам «глушилок» добавились еще одни.

Бригада «эфирного контроля» несла службу у дома с девяти вечера. Сейчас было почти восемь утра. Время прошло на редкость бестолково, и ко всему прочему около полуночи в тепловизоре сломался сканирующий блок. После этого не только слушать, но и смотреть стало нечего.

До поломки сканер выдавал на дисплей голограмму принимаемого изображения, практически как в кино. Операторы осмотрели всю квартиру фигуранта и обнаружили только хозяйку. Они с удовольствием наблюдали, как она полчаса занималась йогой, затем приняла душ и легла спать. Хозяин так и не появился, и, судя по поведению женщины, и не должен был, во всяком случае, до утра.

Заменить или отремонтировать блок можно было только в стационарных условиях, но начальство запретило покидать пост, приказав выкручиваться самим, и операторы совсем загрустили.

— Самим — эт-то как? Лечь к ней в пос-тель? — спросил светловолосый парень, акцентом и внешностью похожий на прибалта.

— С такой красавицей можно, — ответил второй, розовощекий здоровый детина.

Делать было нечего. Операторы достали домино. Потом были карты, и шахматы, и нарды, и… Еще ночью они выключили бесполезную аппаратуру, чтобы зря не грелась, а точнее, не мешала играть. Запасы кофе и всего остального закончились, играть надоело до чертиков, а тут еще начальство проснулось и позвонило узнать обстановку.

— Без изменений, — четко отрапортовал здоровяк и на удачу включил давно остывшую аппаратуру.

Экран засветился, сканер заработал, и тут оператор понял, что допустил ошибку. В квартире находились два человека.

— Козел, не мог раньше позвонить, — обругал прибалт начальника и, обращаясь к напарнику, спросил: — Саня, «наружка» еще спит?

— Сейчас узнаем.

Саня связался по рации с группой наружного наблюдения, но те клялись и божились, что в дом никто не входил.

— Стран-но, — протянул прибалт. — Откуда же второй взялся? Врут, сволочи.

— Кажется, наши клиенты хотят смотаться. — Саня показал на экран и переключил радар тепловизора на автоматическое управление.

Компьютер уже зафиксировал параметры нового объекта и теперь сам должен был управлять радаром, отыскивая среди жильцов дома необходимого человека. Окна лестничной площадки выходили на противоположную сторону дома. Поэтому между беглецами и фургоном находилась шахта с лифтом и на каждом этаже — кухня, ванная комната и туалет. Спускающийся по лестнице объект перекрывали тепловые изображения жильцов дома. Во всей этой цветовой какофонии мог разобраться только компьютер… Или профессионал.

— Кажется, они остановились на первом этаже. Там нет окна или другой лазейки? — спросил прибалт, связываясь с группой захвата.

— Нет, я проверил. По-моему, они вошли в квартиру… Точно… Подходят к окну… Они пропали! Наверное, за дом забежали, гады!

Забежав за угол, беглецы проскочили под аркой и скрылись в соседнем дворе.

— Пора разбежаться, — быстро сказал Дмитрий на ходу. — Они охотятся за мной и пленками. Я уведу их, а ты пробивайся на корнеевскую конспиративную квартиру.

Лена кивнула в ответ, на мгновение остановившись. Дмитрий быстро поцеловалее, она сделала несколько решительных шагов, обернулась и, махнув рукой, исчезла за следующим домом.

Ах, как нехорошо у Зотова защемило сердце! Он с тоской смотрел ей в след, понимая, что может ее больше никогда не увидеть.

Дмитрий мотнул головой, стараясь отогнать плохие мысли, несколько секунд постоял и быстрым шагом направился к проспекту.

Когда он вышел к светофору, горел зеленый свет для пешеходов. Зотов круто свернул к переходу, боковым зрением увидев, как у «зебры» в метре от него затормозила комитетская «Волга». В машине сидели трое, один из которых был ему знаком, он сопровождал майора из Ленинграда в Москву. Зотов усмехнулся:

— Гестапо обложило все выходы, но Штирлиц вышел через вход, придурки!

Он бросился к интуристовскому «Икарусу», вынимая на ходу удостоверение. Водитель открыл дверь. Прыгнув в автобус, Дмитрий еще раз сунул удостоверение экскурсоводу и водителю и приказал ехать в гостиницу. Через затемненные окна он видел, как «товарищи» подбежали к «Икарусу», но загорелся зеленый свет, и «интурист», выпустив клубы черного дыма, тронулся с места. Комитетчикам ничего не оставалось, как вернуться в машину и поехать следом. Брать Зотова среди иностранцев они не решились и теперь связывались с начальством, чтобы получить новые инструкции.

Тем временем Дмитрий объяснил переводчице, что государственные интересы требуют, чтобы он, майор КГБ, срочно переоделся в одежду какого-нибудь иностранца и под их же прикрытием вышел из автобуса по прибытии на место. Испуганная женщина смотрела то на майора, то на оба его удостоверения, то на ничего не понимавших туристов. Наконец она перевела им слова Зотова, и те радостно загалдели, предлагая свою помощь. Такое они могли увидеть только в кино. Идея с переодеванием им пришлась по душе, во всяком случае, теперь будет что рассказать на родине.

Когда Дмитрий переоделся, переводчица воскликнула, что он похож на истинного француза. А когда он еще и выдал пару фраз на «школьном» немецком, то вызвал бурю аплодисментов.

Подъехав к гостинице, французы, как настоящие конспираторы, закрыли своими телами Дмитрия и, бурно жестикулируя и галдя, единой толпой направились к выходу. В это время из отеля как раз выходила группа не то англичан, не то американцев, и Зотов незаметно перешел в их ряды. Французы как ни в чем не бывало пошли дальше, пропев на прощание что-то похожее на «Марсельезу», и исчезли за стеклянными дверями под неусыпным оком товарищей из Комитета. Несколько гэбэшников уже обшаривали автобус.

Новые англоязычные друзья, как и переводчица, не заметили неожиданного пополнения, и огромный двухэтажный автобус, не торопясь, тронулся с места, взяв курс на пристань. Туристам предстояла увлекательная экскурсия по Москве-реке.

Когда автобус подкатил к причалу, Зотов незаметно отстал от группы и тормознул проезжавшее мимо такси.

— «Метрополь», — произнес он на ломаном русском.

Французы, спасшие майора от братьев-чекистов, проживали в «Национале». Комитетчики там сейчас землю рыли, поэтому Зотов благоразумно решил выйти из машины на некотором удалении, но в людном месте, недалеко от метро, и в тоже время не вызывая подозрения у водителя такси.

В гостиницу Дмитрий не пошел. Он проскочил в соседний двор, в каком-то грязном парадном переоделся в свою одежду, предварительно вывернув наизнанку «двойные» штаны и куртку, и приклеил припасенные для такого случая маленькие усики. Он надел было темные очки, подаренные французом, но, подумав, снял их. В очках и с усами он походил на шпиона из дешевого фильма. Импортную одежду Зотов бросил в бачок для пищевых отходов. Еще раз внимательно осмотрев себя, он с беспечным видом вышел на улицу. Теперь оставалось пробиться на конспиративную квартиру Корнеева.

Эту хату Валентин, используя свои личные связи, получил два года назад, и, кроме него и его личного агента, о ее существовании никто не знал. Теперь она стала последним надежным убежищем для Дмитрия и Лены.

Квартира была выбрана удачно, находилась на первом этаже и была угловой. Кроме того, на этаже других соседей не было: все оставшееся пространство занимал универмаг. Поэтому никто из жильцов дома не знал, кто и когда приходит в квартиру, а также кто ее хозяин.

Валентин уже был на месте. Он улыбнулся другу, и они молча обнялись.

24

После того как Зотов и Бережная исчезли, оперативники взломали дверь в квартиру Зотова и устроили обыск. Через полчаса старший группы докладывал шефу, что, судя по наличию в доме множительной техники, майор мог сделать несколько копий магнито — и фотопленки.

Пока оперативники рылись в квартире, а Зотов прохлаждался в «Икарусе», Елена петляла по дворам, пробиваясь к автобусной остановке. Ей не было страшно, и она не волновалась за свое будущее. Об этом просто некогда было думать. Напряжение, в котором она находилась, сознание ответственности за порученное дело и жизнь любимого человека перечеркивали остальные эмоции. Она была спокойна и уверенна, и сама этому удивлялась.

Дожидаясь автобуса, Лена заметила двух типов, старательно смотревих в противоположную от нее сторону, в то время как все остальные мужчины на остановке кто украдкой, кто открыто любовались ею. Она побежала к троллейбусу. Оперативники последовали за ней.

В троллейбусе Лена попыталась придумать, что делать дальше. «Топтуны» поняли, что засветились и теперь она вряд ли добровольно выведет их на конспиративную квартиру. Как только она вышла из троллейбуса и попыталась спуститься в метро, оперативники нагнали ее, вежливо и уверенно взяли под локти и предложили сесть в машину.

Капитан Махов с трудом открыл глаза и обвел взглядом белый потолок и стены:

— Где я? В больнице?

Он узнал эти стены, потолок, лампочки. Кроме него в палате лежали еще девять человек. Он узнал и ребят. Единственное, что он не мог вспомнить, — как оказался тут и сколько времени здесь находится.

А лежал он в окружном госпитале уже две недели и поначалу помнил все, что с ним произошло…

Он вылетел в Кабул в конце июля. Подмена прошла успешно, и Садальский принял капитана КГБ за связного Саблина. Махов устроился замом товароведа на складе. Через три недели он и Садальский готовились принять груз. Капитан не знал, что это, но по тому, как нервничал Сан Саныч, понял, что груз не простой.

Ящики прибыли под обычным воинским конвоем. Когда разгрузка закончилась и на складе остался лишь штатный наряд охраны, на территорию ворвались несколько «бэтээров» спецназа. После непродолжительного боя караульные, грузчики, технические работники и Сан Саныч были убиты. Махову оторвало обе ноги и взрывной волной отбросило в сторону, завалив пустыми коробками. Он видел, как спецназовцы выгрузили из подъехавших фургонов убитых душманов и разбросали их по территории базы. Глаза вояк были пустыми и красными, как у наркоманов. Их явно накачали какой-то гадостью.

От сильного кровотечения Махов потерял сознание, и подъехавшие санитары уже положили его в ряд с покойниками. Но капитан застонал, и его перетащили в «скорую помощь».

Очнулся он через несколько дней. Он то бредил, то возвращался к действительности и просил связать его с КГБ. Но никого, кроме врачей, к нему не впускали. Три раза в день ему кололи какую-то гадость, и постепенно воспоминания перестали мучить капитана. Рядом с ним лежал такой же равнодушный к жизни старший лейтенант Долгов с пулевым ранением в плечо. Он тоже ничего не помнил, и не хотел ничего помнить. Это была палата беспамятных. Пациентов свозили сюда со всех концов Афганистана. Объединяло ребят одно: каждый из них знал что-то такое, чего не должен был знать, или увидел то, чего не должен был видеть.

Афганистан был удачным полигоном для испытания не только стрелкового оружия, но и психотронного. На советских солдатах опробовали новые виды психотропных веществ, на душманах — генераторы, а в госпиталях — «современные методы лечения».

Несмотря на жаркую погоду в камине горел огонь. Исламбек бросил туда последнюю папку с бумагами.

Он проиграл этот забег. Он поставил не на ту лошадку, и теперь оставалось одно — залечь как можно глубже. Но самое ужасное, что ему больше не доверяли в деловых кругах. Преследований КГБ он не боялся: против него не было прямых улик. Шах заранее побеспокоился о возможных свидетелях, благоразумно отправив их к Аллаху. Но вот кто вернет ему уважение партнеров? Его подставили. Эти сволочи на чем-то засыпались, а виноватым оказался он.

А вчера позвонил Рогозин и предложил встретиться. Но Исламбек был старой лисой и не собирался лезть в капкан.

Он растер пепел кочергой и позвонил в колокольчик. Тут же появился слуга.

— Выпей со мной, Сайд. Мне скучно одному.

Сайд поклонился и взял из рук хозяина бокал с вином.

— За меня, Сайд. Мне сейчас очень нужно хоть чуточку везения.

— Аллах не оставит вас, господин.

Исламбек поставил на столик бокал и внимательно посмотрел на слугу:

— Ты был верным, Сайд. Мне искренне жаль с тобой расставаться, но ты обязан до конца выполнить долг и спасти своего хозяина. Прощай, друг, и да возьмет Аллах твою непорочную душу!

Сайд, не успев удивиться словам хозяина, вздрогнул и замертво рухнул на пол. Шах вылил на него канистру с бензином и поджег.

Ахмед ждал его в машине. Исламбек в последний раз оглянулся на уже начавший гореть особняк, и «Волга» рванула с места.

В обгорелом трупе Сайда медэкспертиза легко узнает Исламбека. Он долго выбирал слугу, походившего телосложением на хозяина. Кроме того, кандидат должен был в свое время переболеть туберкулезом костей. Вдобавок ему вырвали два передних зуба и отрубили мизинец на левой ноге: сам Исламбек отморозил его в горах, когда скрывался от органов.

Двойник получился удачным, и оригинал был уверен в успехе своей аферы. Шах потерял слугу, потерял половину своих людей, потерял влияние в деловых кругах, но он приобрел миллионы долларов, которые успел выкачать из Пакистана до того, как покупатели обнаружили подмену. Свое исчезновение мафиозо готовил очень тщательно. Бывшим подельникам из КГБ он представил все так, как будто с ним рассчитались пакистанские боевики. А тем, в свою очередь, так, словно его зачистило КГБ. Благо у Шаха уже был достаточный опыт в подобных делах.

Орлов вошел в свой кабинет и повалился на диван. Полчаса назад состоялся конфиденциальный разговор с Летяниным. Тот довольно прямо дал ему понять, что генерал по уши залез в дерьмо, что он фантастически провалил операцию по раскрытию заговора против Андропова, что его хваленые офицеры, вместо того чтобы влиять на события и предсказывать на ход вперед, тащились следом, как побитые собаки. Руководство, узнай оно об истинных масштабах заговора, будет крайне недовольно действиями Орлова и в лучшем случае отправит его в отставку. Поэтому, если генерал умный человек, то он, пока не поздно, должен замять следствие, сделав таким образом доброе дело и себе, и другим. Ну а другие его не забудут и отплатят добром за добро… Или злом, если генерал окажется тупоголовым.

Орлов не хотел быть неудачником. Все, что сказал ему Летянин, он давно уже понял и теперь искал выход из создавшейся ситуации.

В этом проклятом деле все были повязаны — и НАШИ, и НЕ НАШИ. Орлов вспомнил недавнее дело с Первым секретарем обкома Каримовым. Чтобы рассчитаться со своими врагами, этот партийный мафиозо вызвал из Москвы следственную группу, дав им необходимую информацию. Но группа оказалась слишком дотошной и в итоге вышла на самого заказчика. Тот был настолько удивлен подобным рвением, что не нашел ничего лучше, как скоропостижно скончаться.

Генерал не хотел оказаться на месте Каримова или быть слишком дотошным и случайно выйти на своих хозяев. Он понимал, что в этом случае полетит первым и сам Андропов затянет петлю на его шее.

Летянин довольно точно привел слова польского поэта Януша Шпотаньского: «Преследуя коррупцию, он впал в такой благородный пыл, что опомнился только тогда, когда сам себя схватил за руку».

Кроме того, основную задачу Орлов выполнил — уничтожил Быкова. Все остальное для него было делом второстепенным. Он не хотел хватать себя за руку и намеревался не только спасти себе жизнь и положение, но и подмять под себя бывшую епархию Быкова. А это означало огромную власть и большие перспективы.

Летянин однозначно дал понять, что не стоит уничтожать отлаженную систему. Она очень даже может пригодиться в будущем и руководить ею будет генерал Орлов — если ответит положительно. Над этим стоило подумать и, оставшись один, генерал просчитывал единственно правильное для себя решение. И он выбрал…

25

Корнеев так и не смог выйти на Орлова. Адъютант сообщил ему, что генерал отбыл из Москвы по распоряжению Чебрикова проводить инспекцию районного управления. Это был удар ниже пояса. Орлов знал о ночной операции на даче Быкова и смотался из Москвы в самый ответственный момент. Или его убрали? Сам же Чебриков находился на даче Андропова. Посылать запрос на въезд в зону было делом слишком долгим, а теперь и подавно нереальным. Местным бюрократам уже были даны соответствующие инструкции, а против советского круговорота бумажек даже аыдроповское удостоверение не поможет. Валентину ничего не оставалось, как отдать кассеты адъютанту, а самому оторваться от слежки и залечь на конспиративной квартире.

Эту квартиру он скрывал и от Орлова. На ней не было аппаратуры для оперативной связи, и поэтому майор вынужден был воспользоваться запасным вариантом. У Валентина не было оснований не доверять адъютанту, но он решил подстраховаться. Когда пришел Дмитрий, он на минутку выскочил на улицу и позвонил из телефона-автомата некоему дяде Мише. Тот передал кодированное сообщение генералу, а Корнеев все следующие дни должен был звонить по этому же телефону (опять-таки с улицы, чтобы не засекли телефон конспиративной квартиры, а заодно и оную) и получать дальнейшие указания Орлова.

Чтобы иметь возможность использовать телефонные автоматы из разных районов города и при этом самому на улице не показываться, Валентин привлек к операции своего личного агента, посвященного в тайну конспиративной квартиры. Оставалось ждать.

Холодильник ломился от еды и водки, так что в крайнем случае осаду можно было держать две недели как минимум. За минувшие два дня Елена так и не появилась и не дала о себе знать. Друзья заметно волновались. Дмитрий ругал себя за то, что разрешил ей приехать в Москву.

Корнеев также не находил себе места. Вынужденное бездействие, когда дел было невпроворот, угнетало. Было уже 27 августа, а майор понятия не имел, что происходит в Кремле, в Управлении. Известия из Кабула тоже не утешали. В последнем сообщении от местного агента говорилось, что Садальский погиб при нападении душманов, а Махов умер в госпитале от тяжелых ран. Валентин и Дмитрий оказались почти полностью отрезанными от работы.

Через два дня агент передал шифрованные инструкции Орлова. Приказали принести пленки в тайник номер 4 и ждать дальнейших распоряжений.

— Значит из «консервации» он нас выводить не собирается, — мрачно констатировал Валентин, сжигая приказ. — Чует мое сердце, Димка, прикончат они нас сегодня.

— Как вариант рассмотреть можно, конечно, но не хотелось бы.

— А нас никто и не спрашивает… На всякий случай, если что… Позаботься о моих…

— Обещаю. И ты, если что… О Лене, — серьезно ответил Дмитрий.

Говорить дальше не было смысла.

Дождавшись темноты, друзья проверили оружие, а под рубашки, скорее по-привычке, чем по необходимости, надели «броники». Первым из подъезда спокойно вышел Валентин. Он успел сделать только один шаг, как вдруг неестественно дернувшись, без крика повалился на землю. Чуть выше переносицы зияло отверстие от снайперской пули. Дмитрий не увидел вспышки выстрела, он быстро втащил друга за ногу в парадную.

Вторая пуля, разбив стекло, пронеслась рядом с головой и ушла в стену. Закрыв Валентину глаза, Дмитрий прислонил его тело к стене.

— Валька… Валька… — глухо простонал он, на миг задержав в ладонях еще теплую руку друга. — Прости…

Резко распахнув дверь подъезда, он несколькими прыжками преодолел расстояние до деревьев.

Около часа он бродил по городу. Смертельная тоска сжимала сердце. Пока рядом был друг, он был спокоен, зная, что тот всегда придет на помощь. Но друг лежал с пулей во лбу, любимая бесследно исчезла, и вокруг были только враги, жаждущие его смерти.

«Как быковцы вышли на квартиру? — подумал Зотов. — Валька не заметил слежки? Я привел „топтуна“ или заложил агент? А может, это люди Орлова и стреляли, а совсем не быковцы? Черт его знает, что там сейчас наверху делается… Главное — найти Лену, а там посмотрим. Но за смерть Корнеева вы мне ответите персонально, гады».

26

Поиски Лены Дмитрий начал с конфиденциального разговора с шефом.

— Жена, говоришь: — Орлов тяжело вздохнул. — А ты разве женат?

— Мы не успели оформить официально.

— Понятно: — протянул генерал. Мало ему, что ли, хлопот, так теперь еще жену майора искать. — А мне ты не мог сказать? Корнеев о своих заранее побеспокоился, и теперь они в безопасности, живы и здоровы.

— Они уже знают?

Генерал опять вздохнул и устало посмотрел на Дмитрия:

— Вчера послал к ним своего зама. Сам не смог…

Они помолчали. Зотов никак не мог поверить в смерть друга. Ему все время казалось, что Валька где-то рядом, вот-вот позвонит или появится.

— Оставь мне ее данные, — предложил Орлов. — Разошлю через наши каналы.

— Бережная Елена Николаевна.

Генерал оторопел:

— А какого же хера ты мне рапортовал о ее кончине в Зоне? Да еще похороны в Ленинграде закатил?!

— На это были оперативные причины. Саблин был жив, и сестричка его… После их смерти я хотел вам все рассказать и даже Лену в Москву вызвал, но вы уехали из Москвы, а потом начались все эти заморочки.

Орлов не поверил ни одному его слову. Да это было, в сущности, и не важно.

— С тобой я еще разберусь. И с Бережной тоже, дай Бог, чтобы она осталась жива! — Он погрозил пальцем, но в его жесте не было угрозы. Или Дмитрию только показалось… — Ты понимаешь, что она в руках быковских головорезов? И хотя самого генерала пристрелила Куданова, это еще не означает, что всей организации конец.

Официальной версией убийства Быкова была месть. Якобы Кудановой стало известно, что к трагической гибели ее мужа был причастен Быков. Этим же объяснялись и ее незаконные эксперименты с зомби, и исчезновение с Зоны, а заодно и помощь ее брата Саблина, метившего в кресло шефа, а значит, имевшего свой шкурный интерес.

Пострадал только Подвольный. Его застукали с проституткой и за моральное разложение и дискредитацию честного звания коммуниста перевели за Байкал первым секретарем местного райкома партии.

Зотов вышел из кабинета, а генерал уставился на место, где он только что сидел. Летянин прижал Орлова к стене, откопав в его прошлом то, что знал только сам генерал и чему, как он думал, свидетелей уже не осталось. Ему пришлось сдать быковцам Зотова и Корнеева. Но те убрали только Корнеева. Почему они не тронули Зотова? Какую роль отводили заговорщики этому чекисту? А если Зотов — их агент и Орлов просто идиот, что до сих пор его не раскусил? Надо или в рубашке родиться, чтобы выходить сухим из воды во всех этих передрягах, или быть «заодно». А может быть, Зотова пытаются представить как агента? Или майор пока не сыграл до конца свою главную роль? Какую?

Смерть Корнеева не особо расстроила генерала. Сам того не ведая, тот стал потихоньку подбираться к Орлову, мог в любое время прозреть и выйти на своего шефа с неожиданной стороны. Валентин был слишком умен и имел достаточный опыт в оперативной работе. Но и профессионалы иногда ошибаются. Ему ошибки стоили головы. Вопрос, однако, заключался в том, кто же все-таки зачистил Корнеева: быковцы или те, кому пока не выгодно было афишировать бывшие «заслуги» генерала Орлова?

Что же касается Зотова, то, насколько было известно генералу, проходя спецтестирование, он набрал чуть больше 60 баллов. Компьютер аналитического отдела, учитывая 80 параметров майора, включая рост, вес, боевые и спортивные навыки, жизненный опыт, идеологическую и психологическую платформу, участие в экстремальных ситуациях и так далее, оценил Зотова в 560 баллов. Это означало, что майор был обычным средним человеком и не обладал острым аналитическим умом. Но зато у него было хорошее здоровье, устойчивая, а по отношению к психотропным веществам просто уникальная, психика, он был идеологически подкован и чрезвычайно честен, что вполне подходило для роли подставной куклы, или на специальном жаргоне — «слепого агента». Корнеев же при этом был очень некстати.

Орлов хотел понять, кому понадобилась эта «кукла» и зачем.

27

Сведения о Бережной стали поступать уже через день. Один из агентов Орлова сообщил, что видел женщину, похожую на нее, в одном из особняков генерала Быкова, перешедших теперь к его преемнику.

Получив санкцию на обыск, Орлов окружил дачу спецназовцами. Когда все было готово, Зотов на личной машине генерала и с его личным шофером подкатил к воротам особняка. Вопрос с быковцами должен был решиться мирным путем. Во-первых, за покойного Быкова умирать никто не собирался, а преемник еще всего боялся, чтобы тягаться с Орловым. Во-вторых, и сам Орлов вместе с Зотовым не хотели поднимать много шума, так как Елена находилась на нелегальном положении. Но…

Капитан Рогозин вошел в явочную квартиру, быстро приблизился к окну и плотно задернул шторы. Это был сигнал, что операция подготовлена и должна начаться в установленное время. Он знал, что в ближайшие полчаса этот сигнал обязательно увидят и передадут дальше и выше.

Рогозин понятия не имел, на кого работает. Все указания от резидента он получал через систему тайной связи и так же передавал добытые сведения. Сегодняшнее задание было самым простым.

Вот уже больше месяца капитан проклинал весь белый свет. Операция с продажей урана, а точнее, передача этих сведений ЦРУ, для него должна была стать последней. Резидент обещал сразу же после ее завершения переправить капитана за бугор, предварительно инсценировав его смерть, а всю вину за утечку информации свалить на Шаха. Но все сорвалось из-за полковника Саблина. И хотя Пучеглазый уже имел достаточно большой счет в американском банке, но это для победителей. За провал операции не награждают, а потому пришлось остаться в Союзе, чтобы обелить себя.

Предстояла еще одна, последняя, операция, и Рогозин прилагал максимум усилий, чтобы теперь уж ничего не сорвалось и не помешало ему со спокойной совестью уехать из страны Советов.

Вот уже неделю Елена жила в особняке какого-то крупного военного начальника. Ей не говорили, чья она пленница и к какому ведомству относится «тюрьма». Обращались с ней исключительно вежливо и обходительно.

После того как Лену арестовали у входа в метро, ее осмотрела женщина-врач, которая легко нашла спрятанные в тампон микрокассеты, а затем Елену увели в отведенную ей комнату. Вечером того же дня пластиковые шарики, проглоченные накануне, во время прогулки она спрятала между досками ажурной беседки, стоявшей на территории особняка. Никто этого не заметил, ибо никто не воспринимал Лену всерьез. Ее арест был случаен, и она мало интересовала похитителей вне связи ее с Зотовым.

Елена отдыхала в своей комнате после обеда, к которому почти не притронулась из-за постоянной тошноты. Она уже наверняка знала, что беременна, и это ее пугало и радовало одновременно. Она понятия не имела, что ожидает ее в будущем, какие испытания придется пройти, и не запланированная беременность могла помешать, а нервное напряжение плохо повлиять на здоровье будущего ребенка. В дверь постучали.