Рокотов (№9) - Воины аллаха. Удар скорпиона

Одних слов «свидетелей» недостаточно.

Более того — за неделю до исторического полета Милошевича по маршруту Белград-Гаага международная комиссия по расследованию этнических преступлений в Косове, состоящая из признанных специалистов в области судебной медицины, вынесла окончательный вердикт об отсутствии в крае каких-либо массовых захоронений мирных жителей и всяческих следов чисток в отношении албанцев. Фактически, обвинения международного трибунала в части «зверств сербской армии в Косове» рассыпались.

— И все же нельзя отрицать, что сербы убивали боснийских мусульман в Боснии и жителей Хорватии, — Майкл Атмор говорил по-французски с твердым английским акцентом. — Есть фотоматериалы, видеозаписи…

— Я с ними знаком, — Франсуа Будвиль поднял бокал с красным вином и посмотрел сквозь него на закатное солнце. — Два года работал… К сожалению, подлинность того, что на них изображено, вызывает большие сомнения. Можно лишь констатировать, что люди, одетые в форму сербской армии, расправляются с невооруженными гражданами. Являются ли виденные мной убийцы сербами, а не переодетыми хорватами или боснийцами, неизвестно.

Британец закончил набивать длинную изогнутую трубку и аккуратно закрыл жестяную коробочку с душистым, смешанным с разными травами табаком. Он вообще все делал так, словно участвовал в спектакле о колонизаторах конца XIX века: ходил по лагерю в белоснежных брюках с бритвенно-острыми стрелками, в пробковом шлеме и со стеком, сидел прямо, будто аршин проглотил, ел исключительно серебряными вилкой и ложкой с фамильными гербами, повязывал шелковый шейный платок, ровно в пять часов пил чай с молоком, а в восемь — виски со льдом. Ему не хватало только смокинга и крахмальной манишки, хотя Владислав предполагал, что сей вечерний туалет у Атмора имеется, упакованный в один из его многочисленных кофров с вензелями.

Майкл критически осмотрел примятый табак и достал специальные длинные спички, предназначенные исключительно для раскуривания трубок.

Рокотова уже несколько раз подмывало пошутить над англичанином, подмешав тому в табачок немного галлюциногенов, дабы посмотреть, как тот будет себя вести под влиянием легких наркотиков. Зрелище могло быть крайне потешным, но каждый раз Влад брал себя в руки.

— Свидетели однозначно указывают на сербов, — безапелляционно заявила мадемуазель Кузу.

— А сербские свидетели так же однозначно указывают на хорватских усташей[17], — Константин Мерсье поморщился. — С обеих сторон — одни слова…

«Вас бы в Боснию на недельку, — подумал Рокотов, — в сербское село. Посмотрели бы на „кровожадных" сербов и на „несчастных" хорватов с мусульманами…»

— Трибунал поставит точку во всех спорах, — примирительно сказал Симон Летанкур. — Будет проведено нормальное расследование, и мы наконец узнаем истинное положение дел.

— Я, конечно, не специалист, — не выдержал Владислав, — но у меня есть большие сомнения по поводу легитимности Гаагского трибунала.

— Почему? — заинтересовался профессор Мерсье.

— Его образование не было утверждено Генеральной Ассамблеей ООН, — Рокотов побарабанил пальцами по подлокотнику своего шезлонга. — Я сегодня специально посмотрел документы в Интернете… По правилам, суд такого класса, как обсуждаемый нами, должен быть одобрен отдельным постановлением Ассамблеи, а трибунал был создан по договоренности между правительствами нескольких стран и получил одобрение лишь от Генсека ООН. Это нарушение процедуры. Боюсь, что решения трибунала не будут легитимными, так как объективно он представляет собой нечто вроде общественной организации. Как «Гринпис» или «Союз сексуальных меньшинств»…

— Это важно, — согласился Мерсье и повернулся к своей ассистентке. — Наш коллега говорит весьма разумные вещи.

Миниатюрная француженка бросила испепеляющий взгляд на Владислава:

— У правосудия нет границ! А мсье Турецкие пытается обелить тирана!

— Зря вы так, — «литовец» Рокотов покачал головой. — После того что Сталин сделал с моим народом, я органически не переношу никакой диктатуры… Но если мы хотим, чтобы всё было совершенно законно, следует придерживаться установленных юридических норм. Для начала — вынести вопрос о Гаагском трибунале на повторное обсуждение Ассамблеей ООН, чтобы та подтвердила или опровергла его легитимность. И только после этого начинать какие-либо судебные заседания.

— А Милошевича пока отпустить? — съязвила Доменика Отис.

— Зачем отпускать? — Влад развел руками, — Насколько мне известно, до экстрадиции он сидел в югославской тюрьме. Вернуть его обратно и всё.

— Второй раз его сербы не отдадут, — Жан-Поль Готтар промокнул носовым платком выступивший на лбу пот.

— Не отдадут, — британец поддержал швейцарца.

— Можно сделать сербский филиал трибунала, — не сдался Рокотов, — и судить Милошевича в Белграде. Технически это возможно.

— Сербы его не осудят! — фыркнула Сесиль.

— Стоп! — Влад склонил голову набок. — Вам что важно: осуждение Милошевича вне зависимости от степени его виновности, просто потому, что вам так хочется, или торжество правосудия?

— Интересный вопрос, — усмехнулся Франсуа Будвиль.

Мадемуазель Кузу закусила нижнюю губу.

Приехавший неделю назад литовец стал ее раздражать с самого первого дня. Прежде всего потому, что не обратил на нее, как на женщину, никакого внимания. Вел себя с ней так же ровно и доброжелательно, как с толстушкой Доменикой и всеми остальными членами миссии.

Сесиль же, и не без оснований, считала себя очень привлекательной женщиной, и подобное отношение было для нее в новинку. По крайней мере, все остальные особи мужского пола, с которыми ей приходилось контактировать по работе, заинтересованно оглядывали ее точеную фигуру.

К тому же Лео подружился с бельгийцем Будвилем, что для француженки Кузу было немного странно.

Большинство французов испытывают к бельгийцам неприязнь на бытовом уровне, считая их недалекими, чрезмерно ленивыми и слишком расточительными. Даже анекдоты рассказывают, весьма похожие на российские анекдоты про чукчей. Типа того, что прилетающие в аэропорт Орли бельгийцы всегда сходят с трапа со спущенными штанами, ибо после приземления стюардесса говорит: «А теперь можно расстегнуть ремни». Бельгийцы, правда, не обижаются. Даже наоборот — коллекционируют анекдоты про самих себя и с удовольствием печатают их в своих юмористических журналах.

— Есть права человека, — неуверенно пробормотала Доменика, обращаясь к последнему аргументу европейских правозащитников. — Милошевич своими действиями их нарушал…

— С биологической точки зрения Милошевич — такой же гомо сапиенс, как и мы все, — быстро отреагировал Рокотов. — И к нему должны применяться все нормы презумпции невиновности и справедливого правосудия. Иначе, на словах осуждая военные преступления, трибунал действует ничуть не лучше своих же обвиняемых. К тому же он нелегитимен, так как создавался в слишком большой спешке… Но об этом я уже говорил.

— Вы просто какой-то славянофил, — француженка попыталась с помощью оскорбления поставить точку в затянувшемся споре.

— Ошибаетесь, — Владислав посмотрел на мадемуазель Кузу, как на несмышленого ребенка. — Я вообще не сторонник разделения людей по национальному признаку. И вам, как медику, должна быть хорошо известна порочность националистического подхода.

Сесиль могла бы многое возразить в ответ на укор «Гурецкиса», но европейские правила политкорректности не позволили ей слишком широко открывать рот. Да и жившие в Италии родители профессора Мерсье в свое время здорово пострадали от тамошних радетелей чистоты расы. Мадемуазель Кузу это знала и не хотела лишиться работы из-за того, что ее руководителю могли не понравиться слова ассистентки.

Так что вместо того, чтобы объяснить «литовцу» разницу между «цивилизованными» и «ущербными» народами, француженка перевела разговор на виденные ею телерепортажи об албанских беженцах и свидетельствах тех же албанских очевидцев об этнических зачистках в Косове…

Глава 2

НАМ КРЕМЛЯ ЗАМАНЧИВЫЕ СВОДЫ НЕ ЗАМЕНЯТ СТАТУЮ СВОБОДЫ…

Франсуа Будвиль капнул окрашенную фенолом воду на предметное стеклышко и положил его под микроскоп.

Сидевший с противоположной стороны лабораторного стола Рокотов потянулся, отгоняя остатки сна. Ночью, когда все в лагере заснули, Влад выбрался из своей палатки и совершил двадцатикилометровый марш-бросок по окрестностям. Так он поступал ежедневно, методично исследуя местность по разбитой на шестнадцать секторов карту.

Приезд именно к профессору Мерсье был отнюдь не случаен.

Американский Интернет-собеседник Рокотова в одном из своих посланий указал на оазис Эль-Акайли как на наиболее вероятное место дислокации специальной части химических войск США. Правда, точных координат «Серьезный Сэм» назвать не смог, но российскому биологу было достаточно для начала узнать район. Имея относительную свободу передвижения и острый глаз, Владислав надеялся за пару недель обнаружить базу и установить, ведется ли на ней подготовка к испытаниям нового вида биологического оружия.

Вопрос о том, что делать дальше, если худшие подозрения подтвердятся, Рокотов оставил открытым.

Сначала требовалось установить сам факт присутствия специалистов и наличие контейнеров с заразой, а затем принимать решения по методике их нейтрализации. Все зависело от того, на каком этапе находится процесс испытаний, и от количества охраны. Обычно, дабы не привлекать излишнего внимания к проведению спецоперации, численный состав посвященных сводят к минимуму. Для испытания нового штамма вируса вполне достаточно трех-четырех биологов и десятка морских пехотинцев. А необходимое оборудование легко умещается в паре фургонов.

Доктор Будвиль распрямил спину и выбросил предметное стекло в пластиковый контейнер для мусора.

— Ничего.

— Вы на что-то надеялись? — поинтересовался Влад, нажимая на кнопку кофеварки.

— Последние два месяца я уже ни на что не надеюсь, — проворчал бельгиец. — Просто отбываю положенный срок. Иногда я даже сожалею, что Саддам ведет себя столь пассивно. Если бы он начал забрасывать через границу капсулы с какой-нибудь отравой, это было бы хоть каким-то развлечением.

— Да нет у него никакой отравы, — Рокотов потеребил кончик носа. — Международные инспекции проверили всю территорию Ирака вдоль и поперек. Если б было — нашли бы обязательно.

— Но химическое оружие Саддам все же производил.

— А кто его не производит? — вздохнул Владислав. — Мы же с вами понимаем, что некоторые боевые газы можно изготовить в школьной лаборатории или на собственной кухне. А компоненты купить в супермаркете… Мне кажется, подозрения в производстве опасных химии и биологии нужны для того, чтобы подольше не пускать Ирак на нефтяной рынок. Объективно это выгодно не нашим с вами странам и не США, а арабам, русским и латиноамериканцам. Меньше конкуренция, выше цены на биржах… Они ж только нефтяным экспортом и живут.

— А у нас кризис на кризисе, — согласился Франсуа.

— Именно, — Рокотов подставил кружку под сопло кофеварки. — Вам налить?

— Давайте, — Будвиль выключил лампу подсветки микроскопа и обошел лабораторный стол. — Что-то вы сегодня, Лео, какой-то сонный.

— Читал до трех ночи, — Влад передал бельгийцу чашку с дымящимся кофе. — Потом в Интернет залез, хотел проверить кое-какие факты из прочитанного.

— И как?

— С переменным успехом… Половину нашел, половину нет. Когда вернусь домой, предложу знакомым программистам написать новый вариант рубрификатора. А то вместо того, чтобы работать с нужной информацией, львиную долю времени тратишь на бессмысленное хождение по сопутствующим сайтам.

— Я с Интернетом так и не научился работать, — признался Будвиль. — И вообще, с компьютерами у меня отношения не складываются.

— Бывает, — кивнул Рокотов.

Полог входа в палатку лаборатории откинулся, и внутрь заглянул Симон Летанкур.

— Всем доброе утро. Профессора не видели?

— Он на складе, — Влад размешал сахар в кружке и усмехнулся. — Варанчика ловит…

Полуметровый варан, повадившийся по ночам грызть мешки с продуктами, был сущим наказанием.

Ящерица оказалась чрезвычайно хитроумной, проникала на склад каждый раз новым путем, успешно обходя все ловушки, и не притрагивалась к специально разложенной для нее усыпляющей приманке. Один раз обнаглевшая рептилия забралась в палатку к Доменике Отис и свистнула у итальянки сумочку с документами.

Зачем варану потребовались итальянский паспорт и водительские права, не понял никто.

Весельчак Будвиль даже предположил, что ящер, измученный вялотекущей войной в районе границы с Ираком, решил эмигрировать в Европу. Только через три дня, когда сумочка была-таки обнаружена в полукилометре от лагеря, вскрылась причина необычного поступка варана. Оказалось, что Доменика держала вместе с документами пакетик с леденцами, на которые и польстилось животное.

— Ага, — Летанкур окинул взглядом лабораторию. — А вы уже закончили?

— Почти, — Будвиль сделал большой глоток. — Вам нужно поработать?

— Часа два. Сейчас переговорю с профессором и вернусь.

— Заходите, — Рокотов покачался на стуле. — Всегда рады. Поможем, чем сможем…

* * *

Сорок третий Президент Соединенных Штатов Америки Джордж Ф. Буш ослабил ремень на брюках, ставших немного тесными после сытного обеда с министром торговли Аргентины, на котором тот пытался объяснить сотрапезнику необходимость увеличения кредитования Южной Америки в целом и своей страны в частности, откинулся на спинку кожаного дивана и полуприкрыл глаза.

Советник Президента по вопросам национальной безопасности мисс Кондолиза Си Раисе зашуршала страничками аналитической справки, подготовленной в АНБ[18] специально для ее разговора с Бушем и содержащей в себе материалы по высокопоставленным персоналиям российского руководства. После встречи с главой бывшей «империи зла» гарант американской конституции приказал перепроверить имевшиеся в распоряжении Администрации сведения о темных делишках членов русского кабинета министров и положить себе на стол полный отчет, построенный не на догадках и предположениях, а только на задокументированных фактах.

Двухчасовой разговор с отставным полковником КГБ оставил не очень приятный осадок.

Собеседник здорово отличался и от угодливого Президента СССР, сдававшего все позиции супердержавы еще до того, как об этом просили его западные «друзья», и от неповоротливого полупьяного мужика, возглавлявшего Россию почти девять лет и пославшего свою страну в нокдаун.

Нынешний на словах выступал за либерально-демократические ценности, не пытался договориться о списании многомиллиардных долгов, доставшихся ему в наследство от вороватых предшественников, с пониманием отнесся к желанию Америки построить национальную систему противоракетной обороны, обещал в скором времени решить проблему с экспортом сталепроката и не чинить препятствий нью-йоркским и бостонским бизнесменам, буде тем придет в голову инвестировать немного денег в разваливающуюся русскую экономику. Даже дал слово лично контролировать защиту инвестиций, размер которых превысит сто миллионов долларов.

Все это было приятно, но недостаточно для того, чтобы назвать первую встречу президентов двух крупнейших ядерных держав полностью успешной.

Джорджу Бушу не удалось получить никакого ответа на свои вопросы о снижении таможенных пошлин для американских товаров и о сотрудничестве в области самолетостроения. Глава России изящно ушел от прямых ответов и перевел разговор на события в Македонии, выразив крайнюю озабоченность активизацией албанских боевиков. Американский Президент тоже был недоволен подрывом престижа НАТО на Балканах и проглотил наживку. О нерешенных вопросах он вспомнил слишком поздно, когда беседа подошла к концу. По всему выходило, что бывший русский разведчик обвел Буша вокруг пальца.

Оставалось надеяться на иные рычаги воздействия. Прежде всего — на шантаж погрязших в коррупции членов кабинета министров и сотрудников кремлевской администрации, многие из которых сохранили свои посты еще со времен «царя Бориса». Иногда проще надавить на чиновников среднего звена и приказать им саботировать распоряжения главы государства, чем вести многоходовые переговоры с Первым Лицом.

По отношению к России такая тактика себя обычно оправдывала. Это понимали и в прежней администрации, и в свеженазначенной. Сменились лишь некоторые приоритеты.

Но в общем и целом политика, касающаяся взаимоотношений с Москвой, оставалась неизменной — ослабевшую Россию следовало методично опускать до уровня среднестатистической африканской страны. В идеале — расколоть на несколько независимых государств, которые в дальнейшем должны были бы превратиться в сырьевые придатки стран «золотого миллиарда»: и в могильник для опасных отходов химического и ядерного производств. При этом население России необходимо было сократить втрое, оставив копаться на общемировой помойке не более сорока миллионов непредсказуемых азиатов. Сорок миллионов были тем пределом, за которым следовали полная деградация русского народа и невозможность восстановления генетического потенциала в той мере, которая была бы необходима для возрождения нации.

На выполнение всех вышеперечисленных условий западные апологеты теории «золотого миллиарда» отводили тридцать лет. С 1995 по 2025.

— Давайте, — Президент США поощряющее кивнул.

— Не могу сказать, что данные меня порадовали, — осторожно предупредила мисс Раисе. — Во многом те отчеты, которые мы с вами обсуждали в январе, отражали не реальную, а предполагаемую ситуацию. Желаемое выдавалось за действительное… Уровень внешней коррумпированности русских оказался значительно ниже расчетного.

Джордж Буш нахмурился.

— Однако уровень внутренней коррумпированности, — продолжила советник по национальной безопасности, — превзошел самые смелые ожидания…

Лицо гаранта американской конституции разгладилось.

— Но не стоит слишком сильно обольщаться, — Кондолиза Си Раисе повертела в тонких пальцах дешевую шариковую ручку «Bic». — Связи внутри русского кабинета министров так запутаны, что мы должны действовать крайне осторожно, потому что в противном случае рискуем нанести удар по своим.

— У нас есть хотя бы несколько надежных контактов? — Президент США не любил долгих преамбул и слишком сложных комбинаций.

— Только два. Один из вице-премьеров и один из первых заместителей министра обороны. Остальные под вопросом. Несмотря на имеющиеся доказательства их участия в сомнительных сделках, они могут не согласиться на наш контроль. И придание документов гласности не обязательно повлечет за собой их отставки. Об уголовном преследовании я и не говорю. Мы уже пытались свалить Председателя русского госбанка, вбросив компромат, но реакции не последовало. Их президент этого словно не заметил.

— Нам нужен наглядный пример, чтобы остальные были посговорчивее, — рассудил Буш.

— Не поможет, — мисс Раисе занималась Россией два десятка лет и на собственном примере знала, что дикие азиаты способны на самые не адекватные поступки.

В самом начале перестройки, когда только наиболее продвинутые американские политтехнологи были уверены в начавшемся распаде СССР, работавшая в Москве чернокожая аспирантка Кондолиза была выдворена на родину по подозрению в приверженности к «розовой любви». Не помогли ни угрозы Госдепартамента, ни ассиметричный ответ в виде объявления персонами «нон грата» семи советских дипломатов, ни обращения к тогдашнему Председателю Верховного Совета, ни ссылки на свободу сексуальной ориентации. Русские отчего-то уперлись и вышибли мисс Раисе из страны, наплевав на ухудшение собственного имиджа на международной арене. Причины этих непонятных действий так и остались покрыты мраком. Сколько раз в дальнейшем Кондолиза пыталась узнать правду, столько раз ей отказывали, ссылаясь на какие-то странные засекреченные документы.

И самым обидным для помощника Президента США по вопросам национальной безопасности было то, что выслали ее по высосанным из пальца, а отнюдь не по реальным основаниям. Однополой любовью она, конечно, баловалась, но происходило это исключительно в Штатах и в Англии. В Москве мисс Раисе ничего подобного себе не позволяла. Претензии советских властей имели только два логичных объяснения: либо депортация готовилась «абы как» и сотрудники КГБ не утруждали себя поисками более-менее правдоподобного повода, либо за Кондолизой следили еще со студенческой скамьи и точно знали ее склонность к забавам с девочками.

— А что поможет? — спросил Джордж Буш.

— Увеличение финансирования совместных программ, — ответ мисс Раисе был готов заранее. — Русские не смогут удержаться от того, что бы не начать подворовывать. Свежайший пример: происходящее с немецкими деньгами, направленными через фонд мадам Стульчак… я вам рассказывала о ней, это вдова бывшего мэра Санкт-Петербурга… на выплату компенсаций бывшим заключенным концлагерей. Первый транш в восемьдесят миллионов дойчмарок испарился бесследно, из поступившей месяц назад суммы мадам Стульчак уже растратила половину… Русских требуется хорошо прикормить, тогда они будут готовы на всё.

— Какое необходимо финансирование?

— До полумиллиарда, — советник по национальной безопасности выложила перед Президентом компьютерную распечатку. — Обоснование готово.

Джордж Буш с неприязнью посмотрел на россыпь цифр. Экономические выкладки он всегда недолюбливал. Ведением его финансовой отчетности занимались несколько лучших далласских адвокатов, так что Бушу оставалось только высказывать стратегические пожелания и не ввязываться в слишком рискованные коммерческие проекты. Что-что, а нюх на выгодные сделки у бывшего губернатора Техаса был.

— Отзыв министерства финансов имеется?

— Я должна была сначала принципиально согласовать этот вопрос с вами.

— Получите у них заключение, и мы вернемся к этому вопросу. В принципе я не возражаю. Но разработчики программы должны будут четко указать сроки достижения планируемого результата.

— С этим нет проблем, — ответила помощник Президента, зная, что аналитический отдел ЦРУ уже дал положительное заключение по представленной Президенту бумаге.

— Какие именно программы вы намерены оживить?

— Сотрудничество в области атомной энергетики и природоохрану. Оба направления дают широчайшие возможности списания денег. Русский парламент будет драться с их правительством за возможность контроля над расходами. Ситуация с рынком переработки отработанного ядерного топлива это показала. Русские оказались настолько глупы, что взялись за переработку, исходя из тысячи долларов за килограмм.

— И что? — не понял Буш.

— Средняя себестоимость хранения и переработки килограмма ОЯТ, без получения даже одного процента прибыли, — полторы тысячи долларов, — терпеливо объяснила мисс Раисе. — В Европе, например, дешевле двух тысяч двухсот вы отработанное топливо не пристроите.

— Интересно… Я этого не знал.

— Русский президент — тоже, — Кондолиза позволила себе улыбнуться. — Госдепартамент готовил эту операцию больше трех лет.

— Осложнений не предвидится?

— Закон уже принят. Их конгрессмены проголосовали так, как и было задумано… В течение ближайших двух лет мы проведем предоплату за переработку и отрежем русским все пути отступления.

— Каков размер предоплаты?

— Четыре миллиарда. Из них половину украдут в министерстве атомной энергии, оставшиеся деньги разойдутся между губернаторами, на чьих территориях находятся могильники. Русские уже подготовили почву к растаскиванию денег… Их «Минатом» составил великолепную смету расходов. По ней стоимость реконструкции хранилищ занижена в сто раз, а цена обработки зараженных участков территории завышена на порядок. Львиная доля денег уйдет в коммерческие структуры при атомных институтах, — мисс Раисе всегда досконально изучала тот вопрос, по которому ей предстояло докладывать Президенту. — Благодаря бывшему министру по атомной энергии и нашему другу мистеру Адамчуку, схема отлажена до мелочей.

— Мистер Адамчук уже подал заявление на получение гражданства?

— Вопрос рассматривается иммиграционной службой. Думаю, препон ставить не будут. У мистера Адамчука во Флориде недвижимость и солидная сумма на счету.

— Проконтролируйте положительное решение вопроса. Русские чиновники приносят немало пользы. Надо, чтобы они были уверены в нашем расположении к ним. Как, к примеру, генерал Калужский. Его помощь в деле разоблачения «кротов» дорого стоит.

Кондолиза Раисе согласно закивала.

Генерал-эмигрант действительно, оказал своей новой родине огромную услугу, согласившись открыто выступить на судебном процессе «Народ против Джорджа фон Трофимова» и подтвердить работу отставного полковника американской разведки на русских. Калужский был хитер, выдавал известную ему информацию небольшими порциями, и только после того, как окончательно уверился в лояльности американского правительства, стал более откровенен.

Благодаря экс-генералу КГБ федеральные спецслужбы США сумели арестовать семерых высокопоставленных офицеров, многие годы передававших секретную информацию сначала СССР, а потом России. Двоих не удалось взять живыми, но уже и пятеро обвиненных судом шпионов считались огромным успехом.

Из-за откровений Калужского в разных частях света погибли еще почти тридцать человек, а российская разведка надолго утратила перспективы вербовки ценных источников — ей просто перестали верить, имея перед глазами пример говорливого генерала.

— Калужский пишет новую книгу, — заметила помощник Президента по национальной безопасности. — На этот раз — о Канаде. Думаю, мы сможем накрыть верхушку канадской агентуры СВР. Судя по первым главам, это его произведение обещает быть не менее интересным, чем предыдущие.

— Он ни в чем не нуждается?

— Нет.

— Хорошо. А теперь, если не возражаете, об судим тему Македонии. На переговорах в Генуе мне бы хотелось быть максимально информированным.

Кондолиза Раисе открыла кодовый замок титанового кейса и извлекла тонкую папочку с материалами по очередному разгорающемуся балканскому конфликту.

* * *

Владислав протопал по россыпи камней, невесть откуда взявшихся на краю бархана, свернул на сорок пять градусов влево и наметил себе следующий ориентир — торчащий в паре километров к северо-западу одинокий, похожий на гнилой зуб пик.

К полудню все работы в лагере были закончены, ученые разбрелись по своим палаткам, включили кондиционеры и занялись кто чтением, кто просмотром телепередач, кто просто завалился поспать. Рокотов немного послонялся в одиночестве, собрал походный рюкзачок биолога-натуралиста и отправился изучать направление номер восемь.

«Не люблю пустыню, — Влад воткнул в песок полутораметровый раскладной шест, на конце которого раскрывался небольшой зонтик, уселся в тенек и вытащил из рюкзака флягу с прохладным фруктовым соком. — Во-первых, жарко, во-вторых, изобилие открытого пространства. Для боя неудобно. Хотя… Днем меня с помощью тепловизора не найти, температура песка завсегда выше, чем температура тела. Но и прятаться посложнее будет, чем в лесу. Правда, мне пока прятаться не от кого…»

В десятке шагов от отдыхавшего биолога песок зашевелился, и по склону бархана ринулась маленькая ящерка, явно нацелившись кого-то сожрать. Кого именно, Рокотов не рассмотрел. Ящерка исчезла так же стремительно, как и появилась.

«Тяжела жизнь песчаного жителя, — Владислав посочувствовал рептилии, — Еды вокруг мало, конкуренция высокая, каждый только и мечтает о том, чтобы завалить нечто мясное. Цепочка питания, однако: Когда-нибудь и я стану одним из ее звеньев. Но будем надеяться, что случится это не скоро и не здесь… Итак, перейдем к делу, — биолог прикурил и уставился в крупномасштабную карту. Через минуты ему это надоело. — Идиотизм! Зачем составлять карту пустыни, если на ней все равно ничего не обозначено? Я и без географов знаю, что тут одни барханы. Где оазисы, я тоже знаю. Надо было Гришу Бобровского[19] попросить, чтобы достал мне кадры аэрофотосъемки этой местности. Правда, не факт, что у них они были бы… Больно место неинтересное, песок да песок, — Рокотов сложил карту и запихнул ее в боковой кармашек рюкзака. — Но именно в таких малоинтересных с точки зрения обывателя местах и происходят весьма важные события. Умные люди выбирают либо густонаселенную, либо совершенно открытую для постороннего взгляда местность, чтобы приготовить какую-нибудь пакость. И в первом, и во втором случаях их присутствие в точке не вызывает ничьих подозрений. Если вокруг много народу, проще затеряться, если вокруг нет никого — можно разбить лагерь и изображать из себя туристов-дикарей, что тоже явление довольно обычное. А любой чужак будет заметен издалека. Вот так-то, уважаемый… И чужак — это вы собственной персоной. Неприкаянно бродящий по бескрайним просторам пустыни. Хорошо еще, что у меня отмазка есть — дурачок-биолог, которому нечего делать и который от скуки охотится на разную экзотическую живность. Кстати, о живности! Пустые кюветы у меня с собой. Если обыщут, могут возникнуть подозрения, почему я так ничего и не поймал. Надо бы хоть какого-нибудь задрипанного скорпиона зацепить, что ли…»

Владислав затушил окурок, сел на корточки и стал внимательно рассматривать залитый солнцем склон.

Удача улыбнулась ему минут через двадцать. Маленькая серо-коричневая змейка неосмотрительно высунула треугольную голову из норки и тут же была прижата пластмассовой мини-рогатиной.

Довольный собой Рокотов осторожно приподнял змею, сжал ей горло пальцами и заставил раскрыть рот. Из верхних челюстных мешков мгновенно показались два изогнутых сантиметровых зуба. Влад взглянул на открытую пасть змеи сбоку и увидел тонкие ложбинки с задней стороны зубов.

«Ага! Ядовитая… Что неудивительно в этом регионе.