Потом подойдут войска.

Но это случится не сразу, а через сутки.

Когда панику будет уже не остановить.

Солдатам придется стрелять по толпе. Народ ответит выстрелом на выстрел, благо оружия сейчас хватает. В бронетранспортеры и танки полетят бутылки с соляркой.

Всё более менее уляжется только через неделю.

Однако через неделю это будет уже новый мир, где волки ислама диктуют свою волю подчиненным нациям.

Арби расправил плечи, гордо вскинул голову и направился к темнеющему на фоне светло серого неба овалу Ледового Дворца.

К полуночи с северо востока подул порывистый ветер и закапал мелкий дождик.

— Замечательно! — радостно сказал Влад, когда первые капли оросили плоское лобовое стекло «мерседеса». — Дождь нам на руку.

— Внутри помещения его всё равно не будет, — возразил майор.

— А сама вода нам и не нужна. — Рокотов погладил лежащий на коленях «агран». — Достаточно того, что дождь создает отвлекающий размеренный шум. Особенность человеческого слуха в том, что он так и так фиксирует все звуки и не способен на жесткую фильтрацию. Башка — не компьютер, программу отсечения посторонних звуков не задать... Крыша на комплексе построена не до конца. Соответственно, пустые проемы затянуты полиэтиленом. Представляешь, какой шум издают падающие на пленку капли?

— Ты просчитываешь ситуацию как профессиональный диверс.

— Жизнь заставила, — биолог высыпал на ладонь десяток желтых шариков аскорбинки. — К тому же опыт экспедиций. Которые по сути ничем не отличаются от точечных боевых столкновений. Тоже приходилось и в засаде лёживать, и по следу идти, и ловушки ставить. У нас специализация только с четвертою курса началась, а до этого мы в обязательном порядке весь животный мир изучали.

— Человек — тот же примат, — согласился Бобровский.

— Угу... Причем самый тупой и наиболее неприспособленный к жизни из всех приматов. Отнюдь не венец творенья.

— Однако именно он пока главенствует на планете.

— Кто его знает! Может, и главенствует... А может, это нам только кажется. И на самом деле мы промежуточное звено. После развала дарвиновской теории эволюции уже ничего не поймешь.

— Ты хочешь сказать, что мы произошли не от обезьян?

Майор положил бинокль на торпеду. Всё равно в дождь от оптики никакого толку.

— Вероятнее всего — нет.

— А генетическое сходство?

— Ну у, брат, ты дал! — засмеялся Владислав. — У нас с обезьянами меньше генетического сходства, чем со свиньями и мхом. Внешне мы похожи, а на уровне ДНК — нет.

— Мхом? — изумился Бобровский.

— Да. Свинья и мох ближе к человеку, чем другие животные.

— Никогда бы не подумал!

— Тем не менее это очевидный факт. С обезьянками у нас около сорока процентов общих генов, со свиньей — почти шестьдесят, а с одной из разновидностей мха — все восемьдесят. Конечно, сие не означает, что мох — наш предок. Просто природе было почему то выгодно так распорядиться...

— А что насчет раскопок?

— В смысле останков древних животных?

— Ага...

— Тоже всё не так просто. К примеру, как ты считаешь, ящеры были холоднокровными?

— Рептилии же...

— Внешне — да — Только вот структура костной поверхности указывает на теплокровную систему. И все выводы об этапах эволюции идут псу под хвост. Если ящеры имели температуру тела выше тридцати двух градусов, то тогда непонятно, с чего вдруг они вымерли.

— А теория о падении метеорита и изменении климата?

— Не катит... — Рокотов прикурил и на треть приоткрыл боковое окно. — Тогда произошла бы резкая смена всего животного мира. Ящеры вымирали не один миллион лет. Как ты понимаешь, за такой срок облака пыли бы давно осели, и популяция вернулась бы к прежнему, докризисному количеству.

— Интересно.

— Более чем...

Беседа помогла скоротать время. В половине второго Влад объявил готовность номер один.

— Так, — биолог поставил между сидений небольшую спортивную сумку из черной плащевки, — тебе — АКСУ и шесть дополнительных магазинов. Седьмой в автомате. Бьешь одиночными или короткими очередями. В идеале обойдемся без стрельбы.

— Ясно. Моя задача?

— Прикрываешь мне спину. Дальше видно будет...

Рокотов повесил на грудь плоский рюкзачок, купленный им специально для переноски вооружения и набитый рожками к «аграну», проверил надежность крепления пистолета на лодыжке левой ноги и двух узких ножей на предплечьях, повесил на пояс широкий и короткий тесак из кухонного набора и забросил за спину один из пистолетов пулеметов.

— В сумке еще есть ножи. На всякий пожарный. Если что — втыкай смело. Старайся попасть в горло или в бедро. Назад не выдергивай, чтоб кровищей не измазаться...

— Не уверен, что смогу ударить человека ножом...

— Жить захочешь — сможешь. Выбирайся наружу и надевай плащ.

Биолог с майором набросили на себя прозрачные полиэтиленовые накидки. Перед выездом Влад отмочил их в слабом растворе ацетона, и они перестали бликовать, не потеряв при этом водоотталкивающих свойств. Поверхность полиэтилена покрылась сероватым налетом.

— В лужи и в грязь старайся не наступать. Чем суше будет обувь, тем лучше.

Рокотов захлопнул дверцу джипа и посмотрел вперед.

— Двинули.

Лезть через бетонный забор не пришлось.

В углу строительной площадки, всего в сотне метров от дороги и залитых светом прожектора ворот, обнаружилась достаточно широкая щель в криво установленных блоках ограждения.

Первым протиснулся Влад, за ним Бобровский.

— Что теперь?

— Идем по дуге. Первый ориентир — те плиты, — биолог указал на сложенные в штабель огромные железобетонные конструкции.

Напарники обошли кучу песка, миновали сваленные в кучу проржавевшие решетки и оказались в проходе между серыми плитами.

Рокотов ловко вскарабкался на самый верх, оставив майора сторожить внизу, и минут пять разглядывал видимую часть стены овального строения.

— Ну как? — шепнул Бобровский.

— Фигня нездоровая, — Влад употребил одно из любимых выражений отдыхающего нынче на коечке Димона, — в двух местах горит свет, и точно есть люди.

— А если это ночная смена? — выдвинул предположение майор.

— На строительстве стадиона в три смены не работают. Это не военный объект. К тому же работяги не ходят в кожаных курточках.

— Компрессорная далеко?

— Прямо перед нами. Метров сто... Идем вдоль этого штабеля и поворачиваем направо. Ты коррелируешь левый фланг.

Две крадущиеся фигуры пересекли густую тень, нырнули за земляной отвал, оставшийся после прокладки труб, и остановились возле станины высоченного крана, недвижимо застывшего на рельсах.

До выступа — на техническом этаже стадиона осталось чуть больше тридцати метров.

Бобровский взял автомат на изготовку.

— Сейчас быстро рванем под этот козырек, — Рокотов показал пальцем на фигурный пандус, по краю которого шел метровый выступ. — Давай первым...

Майор набрал в легкие воздух и за шесть секунд преодолел расстояние до стены. Там он присел и выставил вверх ствол АКСУ.

Влад бросил последний взгляд вокруг и спустя несколько мгновений оказался рядом с Бобровским.

— Первый этап прошли...

Биолог прислушался.

Всё тихо.

Ночные обитатели Ледового Дворца предпочитали не мокнуть на улице, а торчать внутри.

Рокотов сбросил плащ, майор последовал его примеру.

В десяти сантиметрах от земли располагался ряд застекленных квадратных оконцев.

Владислав извлек титановую фомку и приступил к вскрытию.

— Ты уверен, что из подвала есть выход? — тихо спросил Григорий.

— Обязательно. Двери и замки ставят в последнюю очередь.

Рама отвалилась в сторону.

Рокотов прислонил ее к стене и заглянул в темноту.

— Ну что?

— Лезем... — биолог посветил внутрь фонариком. — До пола полтора метра.

Очутившись в подвальном помещении, они молча постояли две минуты, погасив фонари и вслушиваясь в окружающую тишину.

— Нормально, — наконец констатировал Влад. — Пока никто не подозревает, что мы пожаловали.

— Это не надолго.

— Верно. Начинаешь здраво рассуждать. Из коридора, куда они вышли, наверх вела раздваивающаяся лестница.

Сверху пробивался слабый свет люминесцентных ламп.

— Где компрессорная? — прошептал майор.

— Я откуда знаю! — прошипел в ответ Рокотов. — Я тут тоже впервые. Ты же у нас аналитик, вот и подскажи...

Бобровский вытянул вперед шею.

— Надо подняться выше.

— Давай. — Владислав осторожно двинулся по лестнице. — Я справа, ты слева...

Биолог намеренно предоставлял майору левый фланг. Дилетанту проще контролировать левую сторону, если он является правшой. На себя же Рокотов по обыкновению взял самую сложную часть задачи.

Через двадцать ступеней лестница закончилась.

Бобровский с Владиславом вошли в очередной полутемный коридор.

Майор покрутил головой.

— Компрессорная — там.

— Ты уверен?

— Уверен. Вон предохранительный щит и широкий проем. А чуть дальше — колено воздуховода.

— Охраны почему то нет... Где они могут сидеть?

— Саму боеголовку нет смысла сторожить. Они контролируют входы в здание...

— Логично. Тогда потопали. — У проема Влад встал на четвереньки и осторожно выглянул из за угла. И тут же отпрянул.

— Щас тебе — нет охраны!

— Много? — испуганно выдохнул Григорий.

— Один человек. Сидит и курит. Судя по запашку — притарчивает помаленьку... С «калашом».

— Что будем делать?

— Валить. А ты как думал? Сиди тихо, я сейчас...

Рокотов встал возле самого угла и провел ладонью по бугристой стене.

Зашуршало.

Носатый охранник поднял голову и прислушался.

Влад прошуршал еще раз и тихонько пискнул.

Как крыса.

Кавказец поднялся и неспешно, вразвалку двинулся на звук, повесив автомат на плечо стволом вниз.

Рокотов отвел назад правую руку.

Когда охранник сделал шаг в коридор, Влад саданул ему пятерней в лицо, поставив пальцы в положение «тигровой лапы».

Кавказца отшвырнуло назад.

Страшный удар разнес в мелкие осколки крылья носа и выбил оба глаза. Тело взмыло в воздух ногами вверх. В последнее мгновение Рокотов успел подцепить охранника за плечо и мягко, почти без звука, опустить на пол.

— Мне мама в детстве выколола глазки, Чтоб я в шкафу варенье не нашел. Я не смотрю кино и не читаю сказки, Зато я нюхаю и слышу хорошо, — продекламировал себе под нос биолог и обыскал неподвижное тело.

Из за угла на цыпочках выдвинулся майор.

— Ну как?

— Сам не видишь? Один готов, — Влад ребром ладони рубанул кавказца по горлу. Тело забило ногами и затихло.

— Теперь окончательно. Бери его автомат...

— У меня свой есть.

— Стволы лишними не бывают. Готов?

— Готов, — Бобровский поднял автомат.

— Тогда пошли дальше...

Салман отошел за колонну и достал из кармана пакетик с анашой.

Наплечная кобура, в которой покоился пистолет, немного стесняла движения. Поэтому молодой чеченец снял перевязь и бросил ее на парапет. Извлек из пачки «беломорину», зубами наполовину вытащил картонную гильзу, вытряс табак на подставленную ладонь и принялся растирать его между пальцами, превращая грубо нарубленные волокна в мелкий порошок.

Он так увлекся, что заметил темную фигуру, вынырнувшую из за угла, только тогда, когда она оказалась в полуметре от него.

Удар сложенными щепотью пальцами под челюсть — и Салман без звука свалился на бетонный пол.

Взметнулось облачко перетертой с табаком анаши.

Незнакомец перехватил чеченца за горло и коленом надавил на грудь.

— Пикнешь — прикончу! Арби здесь?

— Да... — пролепетал Салман.

— Где?

— С пацанами...

— Конкретно? — незнакомец не шутил, свободной рукой он выворачивал чеченцу запястье.

— На центральной трибуне...

— Бомба уже здесь?

— Да.

— Во что одет Арби?

— В зеленую куртку... Длинную, с карманами...

За спиной незнакомца возник полный очкарик с двумя «Калашниковыми».

Лицо у очкарика было сосредоточенное.

— Кто еще так одет?

— Только он...

— Где пульт управления бомбой?

— Не знаю...

— Как ее собираются подорвать?

— Это Арби...

— Только он знает?

— Да.

— Свободен, — Владислав немного ослабил хватку, Салман приподнял голову и тут же получил короткий тычок основанием ладони в лоб.

Затылочные кости черепа хрустнули, и по полу стала растекаться бурая жижа.

— Бери «макар», — приказал Рокотов и бросил майору две запасные обоймы, — тебе с ним привычнее.

Ширвани, дружок ушедшего «пыхнуть» в одиночестве Салмана, позевывая вышел из под лестницы и остановился.

Над лежащим телом склонился некто в черном комбинезоне.

Поодаль стоял второй чужак.

Ширвани попятился, сунул руку за ТТ, который носил сзади за поясом брюк, но натолкнулся на невысокий поребрик и грохнулся навзничь.

От мгновенной вспышки боли в локте чеченец едва не лишился чувств.

Но инстинкт самосохранения оказался сильнее.

Ширвани съежился за бетонным укрытием, выставил руку с пистолетом и, не глядя, стал жать на курок.

— Ложись! — рявкнул Влад, боковым зрением заметив второго охранника.

Бобровский проворно шмякнулся на пол.

Рокотов откатился в сторону и увидел, как чеченец нелепо взмахнул руками и исчез за полуметровым блоком.

Через две секунды появился пистолет, и пустой стадион огласила серия выстрелов.

Сверху заорали.

Биолог по пластунски добрался до майора.

— Пошло веселье! Быстро в коридор! — Напарники ретировались в темный проход.

— Что теперь?

— Бегом! — Влад выпустил наружу длинную очередь и помчался за несущимся во весь опор майором.

Пробежав с полсотни метров, они влетели в какой то холл, промчались мимо поддонов с красными кирпичами и свернули под полукруглую арку.

— Вот так! — Рокотов огляделся. — И никакого тебе романтизьму! Сплошная обыденность. Сейчас начнут обкладывать со всех сторон.

— А что мы?

— Ты давай на улицу. Возле входа стоит бульдозер. Заводи и лупи в стену. Кладка в компрессорной кирпичная, пробьешь. Не останавливайся, жми до конца.

— Как я его заведу? — в панике заорал майор.

— Спокойно! Там нет ключа. Кнопка на панели, разберешься! Понял?

— Понял!

— Всё, давай! Выход там...

Бобровский исчез за дверью.

Влад затаил дыхание и прошмыгнул к свисающим с ажурных перекрытий тросам.

В холл выскочили трое с автоматами наперевес.

Биолог быстро выдохнул воздух и открыл стрельбу по ногам.

У двоих подломились колени, они с истошным воем покатились кубарем. Оставшийся незадетым попытался отпрыгнуть в сторону, но споткнулся и упал, ударившись плечом и уронив «Калашников».

Охранник приподнялся на руках, а затем со стремительностью испуганного бабуина на четвереньках бросился прочь.

Рокотов нажал на спуск.

Все четыре девятимиллиметровые пули попали точно в цель.

Тридцать шесть граммов свинца разворотили ягодичные мышцы, разодрали в клочья кишечник, превратили таз в кровавое месиво и придали чеченцу дополнительное ускорение.

Со стороны могло показаться, что ему кто то невидимый отвесил хорошего пендаля, — его вдруг подбросило в воздух и перевернуло на два оборота. Это Рокотов догнал его еще одной пулей.

«Смачно, — Влад закинул „агран» за спину и полез по тросу, — как в мультике... Прямое попадание в жопу — это сильно..."

Выбравшись на верхний этаж, Рокотов полоснул очередью по окнам, чтобы привлечь внимание жителей окрестных домов и сообщить террористам, что их противник перебрался на следующий уровень.

В пылу боя мало кто умеет оценивать ситуацию с холодной головой. Обычно стреляют и бегут на звук, не задумываясь над тем, что впереди может ждать засада.

Так и случилось.

Выкрикивая бессвязные ругательства, охранники ломанулись вверх по единственной незаставленной оборудованием лестнице.

Когда они преодолели половину пролета, из за ограждения выскочил Рокотов н разрядил в них весь магазин.

Укрыться от пуль было негде.

Передние бойцы повалились на задних, и пятнадцать человеческих тел бесформенным комом скатились вниз с семиметровой высоты.

Даже те, кто не был оцарапан пулей, разбили головы об острые грани ступеней.

Влад с левой руки прошил падающих чеченцев из второго ствола.

Мечущиеся на другой стороне арены остальные охранники побежали к выходу. До них наконец дошло, что всё кончено.

Мужчина в длинной зеленой куртке с накладными карманами обвел безумными глазами стадион и изо всех сил припустил к компрессорной.

У него еще оставался шанс опустить вниз рубильник, который через две недели должен был включиться по команде с пока не установленного пульта.

На улице взревел мощный дизельный двигатель.

Арби успел пробежать только половину будущего ледового поля.

Из прохода между трибун выступила темная фигура, и чеченец почувствовал, как его ребра сминаются под ударами летящих со сверхзвуковой скоростью тяжелых тупых пуль.

Арби раскинул руки, развернулся вокруг своей оси и осел на холодный песок.

Влад подошел к распростертому телу, обхлопал его карманы, вытянул залитый кровью бумажник, бросил в свой рюкзачок и побежал к главному входу...

Примечания