Глава 14

ПАПУАСЫ И МАМУАСЫ

Доктор Лоуренс Фишборн ссыпал остатки ланча в приготовленный бумажный кулек, вытащил неизменную сигару и с довольным видом откинулся на скамейке.

Профессор Брукхеймер с хрустом потянулся.

— А знаете, коллега, — Фишборн выпустил клуб дыма, — ланчи на природе оказывают на пищеварение крайне благотворное влияние. Так что мы с вами правильно делаем, завтракая не в столовой, а здесь.

— У нас были на то причины.

— Логично. Но внешняя причина вызвала к жизни традицию.

— Разделяю ваше мнение, — Брукхеймер открыл бутылочку грейпфрутового сока. — Лично мое самочувствие, несмотря на все перипетии, только улучшилось... Жаль, что этого нельзя сказать про те проблемы, благодаря которым мы стали завтракать на природе.

— Не скажите. Программа по незаконному производству сложных протеинов свернута. И свернута окончательно. Я сегодня посмотрел последние отчеты геронтологического общества... Они неделю назад отказались от работ в этой области и перешли к другой тематике.

— Но это не значит, что направление зашло в тупик.

— Верно. Однако, коллега, сигнал получен. Те, кто за всем этим стоял, ощутили слишком большую опасность разоблачения, — доктор взмахнул рукой с зажатой между пальцами сигарой, — и здесь есть доля нашего участия. Лично меня такое положение вещей удовлетворяет.

— А вам не кажется, что всё это слишком просто разрешилось?

— Ну у, мы же не знаем деталей... Помимо нас, как мне представляется, в противоборстве принимали участие еще многие люди. Немаловажную роль сыграл некто в Европе.

— "Некто"?

— Тот, кто инициировал разгром лаборатории непосредственно на месте производства.

— А почему вы уверены, что лаборатория разгромлена?

— Прежде всего по причине неполучения уже заявленной партии в тысячу шестьсот миллиграммов.

— Мне об этом ничего не известно, — удивился Брукхеймер.

— Я проверил файлы отдела поставок и заказов, — небрежно ответил Фишборн.

— Но как? К ним же имеют доступ только Криг и сотрудники контрразведки...

— Технический прогресс, коллега. Мой старший внук балуется с компьютером уже десять лет кряду. Для него коды доступа в систему нашего института — пустяк. Взломал за десять минут.

— Вас не вычислят? — обеспокоился профессор.

— Как мне объяснил Робби, сеть института не снабжена программами поиска. Естественно, перед тем, как лезть в файлы, он это выяснил. Каким образом — мне неведомо.

— Взлом информационной сети — серьезное преступление.

— А производство препарата с использованием малолетних доноров что, не преступление? — Фишборн посмотрел в глаза Брукхеймеру.

— Я не то имел в виду... — профессор поставил бутылочку с соком на скамью. — Не хотелось бы, чтобы Робби хоть как то пострадал.

— Мы предприняли меры предосторожности. Выход в сеть был осуществлен из телефонной будки в холле «Мариотта»[67].

Брукхеймер кивнул.

Лоуренс стряхнул пепел на газон, с наслаждением затянулся и попытался выпустить кольца, как обычно делал у себя в лаборатории, сидя за огромным столом у окна, но легкий ветерок воспрепятствовал образованию фигур из дыма.

— К тому же в файлах отдела поставок и заказов я обнаружил немало интересного.

— Например?

— Целый набор препаратов, нужных для производства избирательных вирусов[68].

— Но ведь мы объявили двадцать лет назад, что отказываемся от подобного оружия!

— Мало ли что мы объявляли... — проворчал доктор. — Газы нарывного действия мы тоже якобы не производим. А у меня только за последний год прошли три образца бактериальной взвеси с явными следами нарывного газа последнего поколения. Причем биопсию брали точно не на полигоне.

— Недавно о газовой атаке заявляли представители сербов...

— Я слышал. И не удивился... Балканы для наших медных касок[69]— опытный участок. Как и Ирак.

— А контроль? Если не соблюсти меры безопасности, можно вызвать эпидемию на весь регион...

— Они считают, что держат руку на пульсе.

— Я в этом сомневаюсь.

— Я тоже. Но дурачки из Комитета начальников штабов придерживаются своего, исключительно «правильного» мнения. После исследования одного образца я составил служебную записку о вероятности мутации измененной кишечной палочки. И предупредил, что остановить распространение будет крайне сложно.

— И что?

— Задумались... Прислали целую кипу протоколов экспериментов и попросили дать независимую оценку. Сейчас над этим работаю.

— Изменения в ядре или в цепочке?

— Присоединение гена...

— А уровень?

— Я сразу поставил четвертый [70]. Не хочу рисковать...

— Правильно, — согласился Брукхеймер.

— Хорошо еще, что нет кристаллизации [71]А то Маккензи на пятьдесят первом объекте столкнулся с модифицированным гриппом. Причем, коллега, заметьте — не в кюветах, а прямо на поверхности бетона.

— Всё обошлось?

— Крис мужик опытный. Мгновенно перекрыл все системы вентиляции, согнал персонал с поверхности на нижний этаж и пробил ультрафиолетом. Даже лампы поменяли на сутки. Потом вся охрана месяц с красными рожами ходила.

Ретровирусы также находятся в организме некоторых животных. К примеру, у свиней. Именно с этим связана опасность пересадки донорских органов от свиньи к человеку. При практической генной совместимости не решен вопрос безопасности. Ретровирус, не оказывающий на свиной организм никакого влияния, может мутировать внутри человека и вызвать вспышку смертельной болезни.

— То то Смайли разорялся, что ему закрыли доступ на «пятьдесят первый»...

— Карантин держали три недели. К счастью, все обошлось, — Фишборн выложил на неубранную салфетку небольшой шприц. — А вот еще интересный предмет.

Профессор повертел шприц в руке.

— И что в нем интересного? Обычная вещь...

— Не скажите... Дело не в форме, а в содержимом.

Брукхеймер поднес шприц поближе к глазам.

— Ультракаин форте. Судя по ампуле, из стоматологического набора.

— В точку! — улыбнулся доктор Лоуренс. — Только там не ультракаин.

— Это я уже понял...

— Модифицированный тубарин[72].

Вызывает «синдром внезапной смерти» не сразу, а в течение суток. Через сорок минут после введения разлагается на безобидные составляющие. Анализ ничего не показывает.

— Лэнгли?

— Нет, АНБ.

— С каких пор они стали участвовать в черных операциях?

— Как Мадлен стала Госсекретарем, так и начали.

— Безумие...

— Разделяю ваше мнение. Но интересно другое, — Фишборн спрятал шприц в карман, — инструмент немного необычен. Это не стандарт, а улучшенный вариант для поставки в клиники для очень важных персон. Диаметр иглы уменьшен, у поршня допуски выше, чем принято, рамка из качественной стали... Кто то начал сильно мешать нашему руководству. И кому то этот препарат собираются вколоть.

— В Штатах?

— Думаю, нет... Партия уже отправлена.

— А куда?

— Сие покрыто мраком. Перевалочный пункт — Литва. В файлах больше ничего нет.

— Да уж, — Брукхеймер покачал головой, — компьютер — вещь полезная. Но как вы достали образец?

— А вот это — мой маленький секрет...

Пока Бобровский трудолюбиво копался в куче бумаг и с кем то созванивался, Владислав привел в порядок оружие и разложил его на кухонном столе.

Зашедший выпить стакан воды майор с интересом осмотрел арсенал — укороченный «Калашников», два «аграна» и целую кучу магазинов.

— Пользоваться умеешь?

— В пределах учебных стрельб, — честно признался Григорий. — АКСУ я еще понимаю, но откуда эти стволы?

— Со склада... Там их немерено. Вернее, было немерено. Сейчас все в ментовке.

— Производство Хорватии, — майор положил «агран» обратно на стол, — по лицензии. Машинка не очень.

— Других нет.

— Ну, для скоротечного огневого контакта сойдет.

— Я тоже так думаю... Ничего не нашел?

— Почему? Всё ясно.

— И?

— Ледовый Дворец. Заряд, по всей вероятности, они разместят в системе кондиционирования воздуха.

— Как ты это понял? — Рокотов уселся на краешек стола.

Бобровский вытащил сигареты и плюхнулся на табурет.

— Элементарно. Через «Авангард» несколько раз проходили заказы для одной строительной фирмы. Я просто позвонил по справочному, узнал номер телефона и поговорил с менеджером. Как потенциальный клиент. Тот мне и спел песню про свои успехи. Упомянул Ледовый Дворец, мол, и такие заказы выполняют... Остальное уже технические детали.

— Все таки Президент?

— В процессе визита губернатор его обязательно должен отвезти на стройку, продемонстрировать успехи. Лучшего себе не представить.

— А охрана?

— Они же не могут разобрать корпус дворца на кусочки.

— Счетчик Гейгера работает в любом помещении.

— Существует масса способов сбить его показания, — майор махнул пухлой ладошкой, — та же противопожарная сигнализация. В датчиках используются изотопные элементы. Цифры примерно соответствуют излучению экранированного атомного заряда.

Влад потеребил мочку уха.

— А собаки? Запах взрывчатки они унюхать точно должны.

— Достаточно запаять взрывную сферу в двойную оболочку и откачать воздух. Так в принципе и делается при нормальном производстве изделия...

— Черт! Получается, что закладка устройства под силу кому угодно.

— В общих чертах — да. Однако есть нюанс, который меня беспокоит значительно больше факта наличия бомбы. Откуда она взялась — разберемся. Но как они получили коды инициации?

— Ясхар об этом ничего не говорил. Похоже, речь о кодах вообще не шла.

— Ты уверен?

— Под пентоталом натрия не врут. Он сказал всё, что знал. Единственные документы, что у них были, — это описание устройства боеголовки. Технологическая схема.

— Но как они его намерены взорвать?

— Спроси что полегче... — Бобровский затушил окурок.

— Ладно. Пойду еще покопаюсь. Попробую просчитать конкретное место вентиляционной системы.

— Я могу чем нибудь помочь?

— Да нет... Отдыхай. Ты всю ночь не спал...

Молодцеватый генерал армии встретил Секретаря Совета Безопасности у ворот отдельного командного пункта и сопроводил высокого гостя в бункер, где на огромной электронной карте были отмечены все места базирования ядерных боеголовок.

Полковник походил у табло, провел пальцами по сияющей крышке пульта контроля и остановился возле левого края карты.

Накануне генерал получил прямой приказ от командующего РВСН об оказании всемерной помощи посетителю и теперь стоял навытяжку в ожидании вопросов.

Секретарь Совбеза вздохнул.

— Вы, как мне говорили, можете вызвать на экран сигналы маячков любой боеголовки?

— Не совсем так. Сначала маячок активизируется.

— Что нужно для этого знать?

— Серийные номера изделия и код. Запускается программа активации, и через две минуты вы видите пульсирующий огонек, — генерал отвечал просто, стараясь не запутать гостя мудреными терминами.

— Есть вероятность отказа маячка?

— Он многократно продублирован. Естественно, ракеты на подводных лодках мы не определяем. Только наземные и воздушные силы. Боеголовки на субмаринах имеют иные системы контроля, рассчитанные на поиск заряда уже после старта.

— То есть «Щучий капкан» здесь не обозначен?

— Почему? Обозначен. Контейнеры имеют стационарные точки закрепления. Раз в год проводится их выборочный контроль с подводных аппаратов.

Другому чиновнику генерал ничего бы о «Щучьем капкане» не сказал. Сделал бы вид, что впервые слышит это словосочетание.

Но не Секретарю Совбеза.

— А «Маятник»?

Генерал позволил себе улыбнуться.

— Вы возле него стоите.

— Мы можем дать команду на включение маячков?

— Только после сброса воды. Шахты расположены на глубине пятидесяти метров под искусственным болотом. Вода уходит в случае подготовки к боевому применению.

— Когда в последний раз вы проверяли работоспособность системы?

— Шахты «Маятника» остались только в Белоруссии. В остальных республиках боеголовки демонтированы и вывезены в Россию. Во избежании недоразумений. Последняя проверка была осуществлена в январе.

— Сколько ракет в Беларуси?

— Восемь. Снабжены неразделяющимися зарядами мощностью по семьдесят килотонн. Системы наведения ориентированы на Германию.

— Как я понимаю, эти восемь боеголовок в общий реестр не входят?

— Так точно, — генерал обвел рукой пустой зал, — о «Маятнике» даже у нас знают считанные единицы. Перед разговором с вами я вынужден был перевести дежурную смену операторов на дублирующий пульт. Сведения о «Маятнике» составляют государственную тайну особой важности и могут обсуждаться только по прямому указанию командующего.

— А космическое базирование?

— Об этом мне ничего не известно, — генерал даже немного удивился. — По моему, это фантастика. Были проекты, но на уровне чертежей. По крайней мере мы не обладаем данными о таком оружии.

Спутник КН 710 никогда не проходил по ведомству ракетчиков. Его обслуживанием занимался распущенный в девяносто первом году специальный подотдел военной контрразведки КГБ СССР.

Секретарь Совбеза еще раз бросил взгляд на карту.

— Раз уж я пришел, продемонстрируйте мне, как работает система маячков. На ваше усмотрение...

Ни один мужчина не откажет себе в удовольствии немного поиграться с настоящей военной техникой.

— Прошу! — генерал указал на кресло напротив огромного монитора. — Устраивайтесь на операторском месте. Я вам объясню, что нажать, и вы сами вызовете сигнал.

— Гриня, — Рокотов потряс прикорнувшего на диване майора, — ку ку!

— А? — Бобровский несколько секунд соображал, где находится.

— Уже девять.

— Действительно... Сморило меня что то...

— Небось, не высыпаешься в своей гостинице.

— Поспишь тут, — пробормотал майор, нащупывая тапочки. — Я тебя три дня подряд караулил. Каждый день в пять вставал и ложился только после двенадцати.

Влад хмыкнул и хлопнул Григория по плечу.

— Не ной!

— Ты сам то как?

— Как огурчик сорта «неунывающий». Мне трех часов сна в сутки с избытком хватает. Привык с. И ты привыкнешь...

— Забудь, — майор прошлепал на кухню. Биолог поставил на стол две фаянсовые кружки и две пиалы с овсянкой.

— Садитесь жрать, пожалуйста.

— Что это? — любящий плотно и вкусно поесть Бобровский поковырял ложкой в каше.

— Овсянка, сэр. Дабы у нас ночью животы не прихватило. И кофеек. Бодрости прибавляет.

— А что так мало?

— Больше вредно. Желудок перед боем должен быть практически пуст. Дабы не получить перитонит при ранении в брюхо.

— Типун тебе на язык!

— Угу, — Рокотов засунул в рот полную ложку овсянки и с видимым неудовольствием проглотил. — Я тоже ее не люблю. А что делать? Жить то хочется. Ты давай не задерживай...

Майор быстро съел свою порцию и принялся за кофе.

— Итак, — Влад бросил на стол две газетные вырезки, — пока ты дрых, я смотался в киоск и купил спортобозрение. Как я и предполагал, там оказались фото Ледового Дворца. Смотри... Вот въезд на стройплощадку. Видно не очень хорошо, но другой картинки у нас нет... Левая часть почти закончена, справа голые перекрытия.

Бобровский склонился над фотографиями.

— Компрессорная где то здесь, — толстый палец уперся в выступающий из фундамента флигелек.

— Возможно... А вот теперь вопрос на засыпку — сколько, по твоему мнению, там охраны?

— На самой стройплощадке или возле заряда?

— На самой я и так знаю. Один или два сторожа...

— Если устройство уже там...

— Стоп! Сегодня шестое июня. Президент приезжает двадцатого. Они что, еще не приступали к размещению?

— Должны были уже установить. Позже — опасно.

— И я о том же. Возвращаемся к вопросу об охране.

— Не меньше десятка, — майор положил очки на стол.

— Как они мотивируют свое присутствие на объекте?

— Изображают технический персонал.

— Вот! — Влад поднял палец. — Значит, любой наладчик или электрик может оказаться террористом.

— И что нам это дает?

— То, что будем вырубать любого встречного. Другого варианта я не вижу.

— Разумно. А как ты собираешься проникать внутрь?

— Через забор. Собак там нет, слишком территория огромная. Сейчас ночи светлые, так что видно всё прекрасно.

Майор взял из вазочки сухарик.

— У тебя есть, во что переодеться?

— Найдем, — успокоил Рокотов, — спортивный костюм и кроссовки. Обновим, так сказать, стадиончик. Бег и стрельба, конечно, немного не по профилю, но тоже в чем то спорт.

— Тогда не будем тянуть. Давай костюм.

— Сейчас. Кофе допью и начнем собираться...

Арби вылез из прокуренного, несмотря на работающий кондиционер, салона белой «ауди» и полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух.

Всё было готово.

Заряд ожидал своего часа, надежно упрятанный под массивный кожух огромного двигателя системы вентиляции. Чтобы извлечь его наружу, потребовалось бы демонтировать двухсоткилограммовые электрощиты, снять сотни метров кабеля и вскрыть пятнадцатисантиметровое железобетонное перекрытие.

Этого никто делать не будет.

Передовой отряд президентской охраны несколько дней назад осмотрел Ледовый Дворец, опечатал десяток помещений, где бы мог укрыться снайпер, и отбыл восвояси. Подвальные переходы проверяли спустя рукава, воздуховоды тоже. Несущие конструкции стадиона столь массивны, что для их подрыва надо было бы заложить по тонне взрывчатки в пяти шести точках.

Никакой террорист на такое не способен.

Если, конечно, у него нет устройства, мощнее обычного пластида.

Арби проверил наличие бумажника, секунду задержал пальцы на гладкой коже и сунул руки в карманы.

Шар ядерного взрыва превратит Ледовый Дворец в пар.

А вместе с ним — и пару сотен никчемных людишек, увивающихся возле косноязычного пьющего царя. Ударная волна обрушит и соседние новостройки, отправив на тот свет еще тысяч восемь.

И возникнет хаос.

К возможности атомного поражения крупного города не готов никто.

Это на бумаге да на учениях Министерства по чрезвычайным ситуациям всё выглядит просто. Отдаются команды, слаженно работают пожарные, врачи и дезактиваторы, вовремя подходит техника для расчистки завалов, место учений окружено зрителями и любопытными, безупречно работает связь, есть все лекарства и перевязочные материалы, никто не мешает спасателям в красивых сине оранжевых робах и не штурмует средства передвижения, чтобы вырваться из зоны заражения.

В реальности всё будет совсем не так.

Для начала возникнет страшная паника, когда жители города увидят грибообразное облако и ощутят мощь ударной волны. Треть зданий рухнет. Миллионы людей, не разбирая дороги, кинутся прочь, сметая всё на своем пути. На улицах польется кровь, и некому будет остановить озверевшие толпы. Друг друга будут убивать за место в автобусе, за литр бензина, за грубое слово...