27

ИВАН ИВАНОВИЧ НОВИКОВ

Новиков торопился в госпиталь к Мочалову. Петр Петрович после того, как принес вытащенного из реки мальчишку на электростанцию, потерял сознание и пришел в себя лишь на следующий день. У него оказалось двустороннее воспаление легких. Врачи решили пока не говорить майору о смерти мальчика. Это бы потрясло Мочалова. Посетителей к Петру Петровичу, даже жену, не пускали. Новиков был первым, кому разрешили навестить майора. Это было вызвано интересами службы, ведь, кроме Мочалова, в отделении никто не знал о всех деталях задуманной операции. Необходимость посоветоваться с Мочаловым возникла еще и потому, что в отделение пришли супруги Троцаки. Они покаялись, что на допросах не сказали о том, что во время нападения на них бандиты забрали более двадцати тысяч денег и небольшой золотой слиток. Позже, хорошенько подумав, они решили пойти в милицию и рассказать всю правду.

Группа преступников практически уже была известна, но Купрейчику пока не удавалось выяснить, где они хранили награбленные ценности. А это надо было уточнить хотя бы еще и потому, что сотрудники уголовного розыска не знали, что преступники взяли у убитых ими людей. В группу, кроме Корунова и Прутова, входили некие Ариха Дмитрий и Лобьянова Лидия, по кличке Могила. Однако оперативники не знали, где они проживают, а в адресном бюро эти люди не значились.

Новиков отряхнул с одежды снег и вошел в приемный покой. Там его уже ждал дежурный врач, который и проводил Новикова в палату к Мочалову.

Петр Петрович лежал один в маленькой комнатушке, в которой едва вместились обычная госпитальная кровать, тумбочка и табурет. Увидев входящего Новикова, Мочалов радостно заулыбался:

— А, Ваня, входи, входи!

— Здравствуйте, Петр Петрович, как вы себя чувствуете?

— Спасибо, дорогой, уже лучше. Ничего, теперь дело пойдет на поправку. — Голос у Мочалова был слабый. Еще по дороге дежурный врач, предупреждая Новикова, чтобы он не переутомлял больного и долго в палате не задерживался, пояснил, что только сегодня у Мочалова понизилась температура. — Ты садись, — приглашал он гостя, — рассказывай, как дела.

Врач, чтобы не мешать, выразительно посмотрел на Новикова — не забыл ли тот предупреждение — и вышел.

— Дела у нас, Петр Петрович, идут, как говорится, нормально. Вчера провели открытое партийное собрание. Решили, что все выйдем на субботник по уборке города от снега. Поработали сегодня как следует. Вокруг отделения и два квартала улицы почистили хорошенько. Жаль только, что снег после обеда снова повалил, засыпет все опять.

— Ничего, народ вы крепкий, еще раз поработаете лопатами.

— Это конечно.

— Ну, а как дела с группой Корунова?

— Тоже нормально. Встречался с Купрейчиком. Вот, записку вам передал, — Новиков протянул Мочалову листок бумаги, выждал, пока тот прочитает его, и начал вводить его в курс дела.

Мочалов, чуть прикрыв глаза, молча слушал. Его заостренное и похудевшее лицо было бледным, и Новикову показалось, что ему стало плохо. Он замолк, думая, не позвать ли врача. Но Мочалов тихо спросил:

— Вы хоть отчитали Троцаков за их вранье?

— Что толку в этом, Петр Петрович, жизнь они, считайте, прожили по-своему, вряд ли их перевоспитаешь.

Затем лейтенант рассказал о Горбылевском.

Мочалов устал, но отпускать Новикова не хотел и продолжал расспрашивать его о всех деталях следствия, давал указания:

— На всякий случай проверьте жену Горбылевского. У меня в практике случалось, когда из-за ревности жены убивали любовниц. И еще, ты, Иван Иванович, обязательно тереби этого Горбылевского, пусть вспоминает, какое имя ему называла Бузанинова. Надо обязательно опросить всех ее знакомых, а также соседей и выяснить все ее связи. Не забудь, когда Купрейчик сфотографирует Корунова и его дружков, предъявить их фотографии на опознание потерпевшим, которые живы, и их соседям.

— Хорошо, Петр Петрович, сделаем. Я вижу, что вы устали... пойду, пожалуй?

— Да, ты прав. Немножко устал. Если сможешь, то заскочи, пожалуйста, ко мне домой, передай привет моим. Скажи Татьяне Андреевне, что у меня дела идут на поправку, а то ее, бедную, сюда не пускают, она, небось, волнуется. Успокой, скажи, что чувствую себя хорошо... — Мочалов прикрыл глаза и грустно улыбнулся: — Я ей в жизни много волнений и хлопот доставил.

Лицо Мочалова покрылось пятнами, он разволновался, и Новиков лихорадочно искал возможность сменить тему разговора. На ум пришел один ответ на запрос Мочалова, и лейтенант сказал:

— Да, Петр Петрович, я чуть не забыл. В отделение пришел ответ на ваш запрос в отношении какого-то Юшевича.

— И что там? — оживился Мочалов.

— В нем сообщается, что Юшевичи проживают в пригороде. Они недавно построили дом, но еще техпаспорта не получили и не прописаны, поэтому в адресном бюро не значатся.

Услышав все это, Мочалов еще больше разволновался. Он даже попытался приподняться. Его остановил Новиков:

— Петр Петрович, вам нельзя подниматься!

— Да, да, я понимаю. Но ты, Ваня, не представляешь, какую весть мне принес. — И Мочалов коротко сообщил, кто такой Юшевич и почему он его разыскивает.

Новиков предложил:

— Петр Петрович, разрешите, я займусь этим гадом!

— Нет, Ваня, я сам. Ты не отвлекайся от своего дела. Нам надо побыстрее разобраться с группой Корунова. Кстати, при встрече с Купрейчиком попроси его выяснить, где живут Корунов, Лобьянова — ее кличка Могила — и Ариха. Ну, а что касается Юшевича, то ты осторожно, может быть, с помощью участкового, проверь, живет ли он в этом доме, звать его Яковом Чеславовичем. И еще, мое пальто утонуло, а в кармане лежали ключи от кабинета и, самое главное, от сейфа. Скажи моему заместителю, пусть подумает о дубликатах. Интересно, как чувствует себя малыш? Но ты, наверное, не знаешь?

Новиков отвел глаза в сторону. Он-то знал, но говорить об этом не имел права. Поэтому ответил коротко:

— Нет, не знаю. — А сам подумал: «Эх, Петр Петрович, милый ты человек, жизни своей не щадил, а вот как оно все обернулось».

— Ну, ничего, главное, что он жив. Наверное, тоже болеет, бедняга. Ладно, Иван Иванович, иди. Передавай нашим хлопцам привет. Долго я отлеживаться здесь не собираюсь, так что до скорого...

Новиков вышел из госпиталя вконец расстроенный. Хотел поехать в отделение, но вспомнил о просьбе начальника и решил узнать, живет ли Юшевич со своими родителями. Лейтенант позвонил в отделение и попросил дежурного разыскать ответ у секретаря о Юшевичах и сообщить их адрес.

Ждать пришлось долго, и начальник пожарной части, куда зашел Новиков позвонить, нетерпеливо и недовольно хмыкал. Новиков сказал:

— Вы уж извините, срочное дело, дежурный выясняет.

— А вдруг пожар? Люди будут звонить, а телефон занят, что тогда?

— Какой номер этого телефона?

Начальник машинально ответил:

— Три-двадцать один-пятнадцать.

— А граждане, между прочим, о пожаре звонят по телефону ноль-один.

Начальник пожарной части хотел что-то сказать, но в этот момент дежурный отделения милиции снова взял трубку и сообщил Новикову адрес Юшевичей.

Новиков вышел на улицу и направился к трамвайной остановке. Ехать, а затем идти пешком пришлось долго. Уже в сумерках лейтенант входил во двор большого бревенчатого дома. У сарая громко загрохотала цепью и злобно залаяла собака.

В доме его встретили хозяева. Обоим было за семьдесят. Они сухо ответили на приветствие и настороженно смотрели на высокого с внимательными карими глазами парня. Новиков решил не скрывать, что он из милиции. Наоборот, это обстоятельство, как он считал, не должно было вызвать беспокойства.

— Я из милиции. Прошу предъявить домовую книгу, свои паспорта и технический паспорт на дом.

Старики беспокойно переглянулись, и хозяин ответил:

— Вы нас извините, товарищ, не знаю, как вас по имени и отчеству, дело в том, что у нас пока не принят дом и поэтому документов мы еще не получили.

— Что же это такое, — удрученно проговорил Новиков, делая озабоченное лицо, — только за сегодняшний день уже третий случай такой. Вы ссуду брали?

— Нет, у нас было немного своих денег.

Новиков по-хозяйски расположился у стола, достал блокнот и авторучку:

— Кто хозяин дома?

— Я.

— Фамилия, имя, отчество?

— Юшевич Чеслав Болеславович.

— Год рождения?

— Восемьсот семьдесят пятый.

Новиков взглянул на старушку:

— Как вас величать?

— Юшевич я, Юшевич Анна Казимировна.

— Год рождения?

— По документам?

— Как это по документам? — не понял лейтенант.

— Я родилась в семьдесят девятом, а по документам в восьмидесятом. Так какой вам год нужен?

— Ясно. Запишем, как в документе. Кто у вас еще в доме живет?

— А никого, — ответил старик. — Вот вдвоем со старухой жизнь и доживаем.

— А дети у вас есть?

— Был у нас сын. Но как ушел во время войны в партизаны, так и сгинул.

— И что, не знаете, что с ним?

— Не знаем.

Новиков поднялся из-за стола:

— Взяли бы и сделали запрос. Люди же все на учете, и не может быть, чтобы о нем не знали. — Лейтенант вдруг предложил: — Если хотите, то давайте я запрошу. Только тогда мне надо записать все его данные. — И он снова сел.

Старик поспешно сказал:

— Нет, спасибо вам, но мы сами напишем куда следует. Спасибо за совет, мы люди темные и дойти своим умом до этого не смогли. Живем себе тихо и плачем по вечерам по своему сыночку, который жизни не пожалел ради советской власти.

«Ишь ты как заговорил, „темный“ человек!» — со злостью подумал Новиков, но виду не подал и, вставая, сказал:

— Смотрите, дело ваше. А вот что касается оформления ваших документов и прописки, то поторопитесь. Сами знаете, у меня тоже начальство есть, и оно от меня требует, чтобы порядок был.

Он вышел из двора и зашагал к соседнему дому.

Лейтенант понимал, что необходимо побывать еще в трех-четырех домах, чтобы Юшевичи, если и поинтересуются у соседей, сочли его приход обычным милицейским делом. Не видел, да и не мог видеть Новиков, что, когда он находился в доме Юшевичей и разговаривал с хозяевами, через небольшую, еще не заделанную в перегородке щелку, из соседней комнаты за ним настороженно наблюдал средних лет мужчина. Это был Яков. И когда Новиков ушел, он вышел к родителям, выругался, со злостью проговорил:

— Падла лягавая! Лазит тут, помощь свою предлагает! Попался бы он мне годика четыре назад. Враз бы из него душу вытряс.

К Яшке подошла мать:

— Успокойся, Яшенька, все будет хорошо.

Ее поддержал отец:

— Никто же не знает, кем ты был при немцах. Слава богу, никого из сельчан в живых не осталось. Только ты будь поосторожней, смотри там, не лезь на рожон.

— А я и не лезу. Но ведь вам же гроши надо. Вон какую домину на мои гроши отгрохали. — Он помолчал немного и с нескрываемой злобой добавил: — Ничего, с Советами мы еще посчитаемся. — Повернулся к отцу: — Батька, давай выпьем!

28

МАЙОР МИЛИЦИИ АЛТЫНИН

Алтынин пригласил к себе в кабинет Лагуту и сразу же перешел к делу:

— Ты понимаешь, Иван Епифанович, я беспокоюсь за наших. Уж очень они далеко отсюда. Хочу с тобой посоветоваться. Давай еще раз проанализируем показания Мартова. Во-первых, они действительно ищут возможность добыть документы и хотят это сделать, скорее всего, путем убийства. Поэтому они и просили Мартова познакомить их с одинокими людьми.

— А не могут они убить самого Мартова?

— Я тоже об этом подумал, но считаю, что если они и намерены это сделать, то гораздо позже.

— Почему?

— Видишь, убив Мартова, они никакой пользы от его документов иметь не будут. Милиция будет искать убийцу. Если даже они труп и запрятали бы, то все равно родственники заявили бы, что человек пропал. А это значит, что пользоваться его документами будет нельзя. Другое дело одинокий, да еще лучше из числа приезжих, который уволился. Кто его искать будет? Практически — никто. Если бы Мартов нашел для них одинокого человека, — Алтынин задумался, как всегда в таких случаях, пощипывая себя то за ус, то за бороду, — то они могли бы убрать и Мартова как ненужного и ставшего опасным для них свидетеля. Как считаешь, правильно я рассуждаю?

— По крайнем мере, логично. Но нам нельзя забывать, что преступники сейчас находятся в районе Светлого и Станового и именно там они представляют наибольшую опасность.

— Я тоже об этом думаю, — сердито перебил Лагуту начальник и опять дернул себя за бороду. — Поэтому и советуюсь с тобой. Тем более, раз они там крутятся, значит, и золотом наверняка не завладели. — Алтынин опять сделал небольшую паузу, а затем словно подытожил: — Будем считать, что я передумал и ты не будешь кататься в кузове машины Мартова. Это поручим кому-нибудь другому. А ты бери двенадцать человек — люди из Кемерово уже прибыли — и езжай в Становое. Твоя задача: обосноваться недалеко от Станового. Председатель сельсовета в курсе дела. Он говорит, что есть недалеко от села несколько заброшенных охотничьих домиков, там можно остановиться. Посмотришь на месте, может быть, есть смысл устроиться под каким-либо предлогом и в самом селе. Короче говоря, решишь на месте. Главное — побыстрее оказаться там.

— Как нам доехать туда?

— Вашу группу придется разбить на две части. Одна, в том числе ты, поедет на машине через Пасху, мимо развилки. Это дальше, чем та дорога, по которой поехали Славин и Симоха, но во времени вы выиграете, так как дорога хорошая. А вторая группа — четыре человека — поедет верхом на лошадях тем же путем, что и Славин с Симохой. Назначь в этой группе старшего и договорись о месте встречи.

— Когда выезжать?

— Сегодня и как можно быстрее.

29

КАПИТАН БУРАВИН

Затаившийся в сене Славин понял, что опасения Буравина подтвердились.

Впереди, держа одной рукой лошадей под уздцы, а в другой обрез, стоял Дрозд. Слева от саней с двухстволкой стоял старший Солох и ухмылялся, рядом с обрезом наизготовку — Гришка, а справа в трех метрах — четвертый и тоже с обрезом. «Мельников, — узнал его капитан и подумал: — Точно как на фото, что привез Славин».

Капитан, встретившись лицом к лицу с бандитами, сразу же стал спокойным. Увидев их всех в сборе, он понял, что его дети и жена вне опасности. Ну, а за себя он не волновался, такая уж у него работа, если надо, то без боязни смотреть на дула обрезов, в эту минуту направленных ему в грудь. Он оценил обстановку сразу же. Если сейчас подать сигнал Славину, то бандиты раньше него успеют нажать на курки. Буравин спокойно спросил:

— И что это вы как разбойники на человека набрасываетесь, лошадей вон испугали.

И капитан попытался вылезти из саней, но Мельников грозно прикрикнул:

— А ну, падла, не шевелись, враз пришью на месте!

— Чего ты хорохоришься? — миролюбиво проговорил участковый. — Если остановили меня, а не стреляли из-за кустов, значит, поговорить хотите. Так ты и говори со мной по-человечески, а не рычи.

Младший Солох приказал:

— А ну, руки вверх!

— Пожалуйста, — Буравин поднял руки.

Гришка посмотрел на Мельникова:

— Ромка, подойди к нему с правой стороны и достань из кобуры пистоль.

Буравин хотел сказать, что он не брал с собой пистолет, но передумал. Бандиты наверняка не поверят и начнут искать в сене, а там Славин. Капитан повернул голову к приближающемуся Мельникову:

— Пистолет лежит у меня справа на сене, вот посмотри.

Мельников взял пистолет, проверил кобуру и, выругавшись, проворчал:

— Смотри, лягавый, даже к встрече приготовился, учуял, гад!

Буравин лихорадочно думал: «Сейчас, обезоружив, они будут менее внимательны, надо действовать!» Он выждал, пока Мельников, отходя от саней, повернется к нему боком, и громко подал сигнал:

— А, это ты, Гришка!

Буравин бросился на Мельникова и пытался подмять под себя, отобрать пистолет, но этого не получилось. Ему удалось только сильно толкнуть Мельникова в бок, и они оба упали на снег.

Все трое бандитов в этот момент смотрели на упавших, и когда Славин вскочил на ноги и направил в их сторону автомат, они на мгновение опешили. Но Дрозд тут же метнулся от лошади в сторону и выстрелил. Пуля просвистела рядом с головой Славина. Лейтенант дал короткую очередь. Буравин привстал немного и всем телом навалился на Мельникова. Он не видел, как после первых выстрелов лошади рванули сани и Славин кубарем полетел в снег. Выстрелы ружья и обреза Солохов слились в один. Картечь и пуля вздыбили вокруг Славина снег, он, лежа на спине, дал очередь в сторону Солохов и после этого встал на колено.

— Ни с места, бросай оружие!

И тут младший Солох бросился к кустам, Славин вскинул автомат, но стрелять не смог, так как между ним и убегавшим оказались Буравин и Мельников. Владимир увидел, что Мельникову удалось вывернуться из-под участкового и теперь они, сцепившись, лежали рядом, но рука бандита тянулась к валявшемуся на снегу пистолету. Владимир рванулся к ним и с размаху ударил прикладом Мельникова по голове. Тот обмяк, а лейтенант снова взял на прицел старика и лежавшего на снегу вниз лицом Дрозда.

— А ну, дед, бросай ружье!

Солох отбросил в сторону ружье и грузно опустился в снег. Славин, убедившись, что Мельников уже не опасен, осторожно начал приближаться к Дрозду.

— Хватит лежать, теперь и посидеть можно.

Но Дрозд молчал. Лейтенант обошел его и только теперь увидел возле головы большое кровавое пятно. Славин перевернул Дрозда вверх лицом — мертв! Оглянулся — на снегу с поднятыми руками сидели старик и Мельников, а сзади них с пистолетом наизготовке уже стоял Буравин.

— Лейтенант, а Гришка-то ушел! — огорченно сказал он.

Славин круто повернулся, подбежал к участковому и сунул ему автомат.

— Ведите их к деревне, а затем по моим следам пошлите людей. Я — за ним! — Он, на ходу выхватывая из кармана ТТ, бросился в лес.

— Владимир! — крикнул Буравин. — Будь осторожен. Он может выстрелить из-за дерева.

— Не волнуйтесь, он от меня не уйдет!

Славин скрылся за деревьями. Капитан подобрал ружье Солоха, затем обрез, который валялся рядом с трупом. Поглядывая на задержанных, думал: «Что же делать? Лошади не мои, вряд ли они, успокоившись, вернутся сюда. Скорее всего, в Светлое прибегут. В санях лежат запасные автоматные диски, и тот, кто задержит лошадей, будет искать меня, чтобы сообщить о них. Но где у меня гарантия, что лошадей поймают? Может, они сломя голову уже пронеслись через село и сейчас мчатся дальше? Нет, надо вести задержанных в Светлое и думать о помощи Славину».

Буравин сломал большую ветку и воткнул ее рядом с убитым. Она будет хорошим ориентиром, если пойдет снег. Капитан повесил на шею автомат, забросил на левое плечо ружье и обрез. Сухо приказал:

— Встать! — Мельников и Солох встали. — Сейчас мы пойдем... — Капитан запнулся: «А почему в Светлое? Туда, правда, немножко ближе, но в Становом же и сельсовет, и телефон, и помощники есть. Нельзя забывать, что в Светлом в доме Дрозда есть люди, а там же попозже обыск надо будет делать. Увидев меня с задержанными, могут многое припрятать». — Буравин кашлянул и громко добавил: — В Становое. Пойдете впереди меня на пять шагов. Предупреждаю, любое неповиновение и вы отправитесь вслед за Дроздом. Ясно?

Очевидно, быстрые и решительные действия работников милиции хорошо убедили бандитов в том, что сопротивление бесполезно, и они поспешно закивали головами...

30

СЛАВИН

Славин бежал по глубокому снегу, стараясь попадать ногами в следы, оставленные Солохом. «Ничего, голубчик, — думал Владимир, — ты пьешь, я — нет, ты куришь, а я не делаю этого. Ты не знаешь даже, что такое физподготовка. Так куда же ты денешься?» И Славин легко бежал по следу. Его волновало только то, чтобы Гришка не выбежал на дорогу, тогда следы потеряются. Вскоре Славин заметил, что длина шагов Солоха стала меньше. «Ага, уже дыхание подводит!» — подумал лейтенант и побежал рядом с цепочкой следов, так как он продолжал бег в том же темпе и теперь не мог попадать след в след.

Впереди показался кустарник, туда и уходил след. Владимир побежал левее, огибая кусты, и держал их под прицелом. Кто знает, может, именно в эту минуту Солох, выбившись из сил, решил передохнуть и, спрятавшись в кустах, как затравленный зверь, смотрит назад: не покажется ли погоня. А это значит, можно напороться на его пулю.

Обежав кустарник, лейтенант в первую очередь проверил, есть ли следы. «Да, вот они! Тогда вперед!» И оперативник тем же размашистым шагом побежал дальше. Он хорошо видел, что беглец уже шел шагом. Значит, надо быть осторожным, тот может услышать его, и тогда перестрелки не миновать.

Впереди снова показался кустарник, и опять Славин начал забирать левее. Обогнув его, он сразу же увидел цепочку следов. Владимир проследил их взглядом и вдруг увидел преступника. Тот шел метрах в стапятидесяти и пока не видел своего преследователя.

Славин, стараясь поменьше шуметь, прямо по целине бегом начал догонять его. Солох в это время обернулся. Славин четко увидел пар, валивший из его рта, покрытое инеем лицо и воротник полушубка. Гришка вскинул обрез и начал целиться. «Ничего, на таком расстоянии из обреза не так легко попасть», — подумал Славин и позволил себе некоторое время бежать недалеко от дерева. Гулко ударил выстрел, но свиста пули лейтенант не услышал. Он стал за дерево и сунул пистолет в карман полушубка. Расстояние между ними было метров восемьдесят, для прицельного огня из пистолета далековато. Славину не хотелось показывать бандиту, что остерегается его, и Владимир, наметив метрах в десяти следующее дерево, рванулся к нему. Только спрятался за сосну, как в нее впилась пуля. Владимир выглянул и нашел это место. Прикинул: «Смотри-ка, если бы не дерево, как раз бы опять в живот». И словно заныла старая рана. Он вспомнил тот бой с немцами в деревне. Тогда тоже была зима, он бежал вдоль забора — вдруг удар, и в глазах поплыл красный туман... «Нет, гад, если немцы меня не убили, то и у тебя это не получится», — разозлился Славин и рванулся к следующей сосне, чтобы укрыться за ней, но тут увидел, что Солох побежал. Владимир бросился за ним. Вскоре расстояние между ними сократилось до сорока — пятидесяти метров. Солох уже, наверное, выпустил обойму, потому что сейчас, стоя за толстым деревом, возился с обрезом. Лейтенант, не теряя времени, снова побежал, но когда увидел, что бандит поднял свое оружие, стал за дерево. «Теперь уже можно вести огонь, — подумал он, прикидывая расстояние. — Метров двадцать пять будет». И крикнул:

— Слушай, Солох, неужели ты думаешь уйти? Сдавайся!

— А этого ты не хочешь? — зло отозвался Гришка, показывая кукиш. Потом выругался и выстрелил.

А Славин тут же перебежал к следующему дереву. Сунул руку за пазуху, отогревая ее, и снова крикнул:

— Ты же никуда не денешься! По-хорошему говорю, сдавайся!

— Тоже мне, сердобольный нашелся. Я таких, как ты, в гробу видал.

— Слушай, Гришка, пока не поздно, одумайся! Если открою огонь, тебе придется худо.

— Ни хрена! Мы здесь в тайге с тобой вдвоем. У меня пушка помощнее твоей, и я тебя, лягавого, продырявлю!

Не отвечая, Славин метнулся к следующему дереву, и опять раздался выстрел. Владимир успел увидеть, как пуля подняла в метре от него справа небольшой снежный фонтанчик. Теперь между ними было не более двадцати метров. Владимир понимал, что надо быть очень осторожным. Странное чувство овладело Славиным. Обычно молчаливый, он, то ли от сознания того, что настиг-таки преступника и не дал ему скрыться, то ли от того, что снова почувствовал себя как в бою, неожиданно повеселел и разговорился:

— Дурень ты неотесанный! Видишь, я еще ни разу не выстрелил, а уже почти рядом с тобой. Повторяю, одумайся, пока не поздно!

— А что поздно? Меня все равно вышка ждет! Нет, мильтон, я свою судьбу буду испытывать до конца, живым не дамся!

Лейтенант решил, что пора и ему показать свое искусство в стрельбе. В офицерской школе он был одним из лучших стрелков из пистолета и автомата. Владимир пошевелил пальцами, рука отогрелась, и теперь каждый палец был гибок и послушен.

Славин взял на мушку дерево, за которым стоял бандит. Нет, он не хотел Солоха убивать. Решил, что пока надо только припугнуть его, показать, что пистолет в руках опытного стрелка — прекрасное оружие. Выждал, пока на мгновение Солох выглянул из-за дерева, и тут же нажал на курок. Пуля выбила кору как раз там, где только что мелькнула голова бандита.

— Солох, я сделал первый предупредительный выстрел, чтобы ты убедился, как я стреляю. Предлагаю еще раз, если хочешь пожить хотя бы до суда, сдавайся! Я тебя сейчас держу под прицелом и не дам даже высунуться из-за дерева, не то чтобы бежать.

— Но и ты, падла, не подойдешь ко мне! — ответил из-за дерева Солох и опять выругался.

Славин наметил дерево, стоявшее чуть правее, метрах в пяти, и, выстрелив, рванулся к нему. Ответный выстрел прозвучал, когда он прилип к стволу. «Порядок! — весело подумал лейтенант. — Теперь метров пятнадцать до него осталось». Солох, чтобы не попасть под огонь Славина, спрятался за ствол.

А оперативник обдумывал положение. Между ними были только три тоненькие, молоденькие сосны, и спрятаться за ними было невозможно. Судя по всему, Солох хотел продержаться до темноты, а затем оторваться от своего преследователя.

Славина пока устраивало и это, так как он надеялся, что Буравин, доставив задержанных в село, сразу же организует погоню по следам. В этой ситуации лейтенант решил попытаться обойти преступника с фланга и отрезать ему путь к отступлению.

«Если это удастся, — думал он, — тогда я его заставлю повернуться спиной к той стороне, откуда должны появиться наши».

Владимир присмотрел дерево, за которое можно спрятаться. Оно находилось справа, метрах в десяти. «Сейчас надо не дать ему вести прицельный огонь. — Лейтенант видел, что бандит внимательно следит за ним. — Сейчас я заставлю тебя морду спрятать за дерево». И Славин начал тщательно целиться прямо в торчавший из-за дерева ствол обреза. Он рассчитывал, что если ему удастся попасть в ствол или даже рядом с ним, то на две-три секунды бандит будет парализован. Лейтенант дважды подряд выстрелил и побежал. Но стоило ему сделать первых четыре шага, как Солох ответил выстрелом и тоже перебежал к следующему дереву.

Владимир, спрятавшись за «своим» деревом, с досадой подумал: «Вот черт! Наверное, понял мой замысел». А Солох в этот момент метнулся к следующему дереву. Славин, не думая, что окажется на открытой местности, бросился следом. Гришка добежал к дереву и, обернувшись, начал целиться в лейтенанта. Славин, чтобы успеть добраться до укрытия, дважды выстрелил. Бандит был вынужден спешно спрятаться за сосну, и его выстрел вреда лейтенанту не причинил. Этот бросок позволил оперативнику сократить расстояние с бандитом до десяти — двенадцати метров. Но Славин был расстроен. Он уже израсходовал шесть патронов — более трети всего запаса. «Поди знай, сколько патронов у бандита. — Лейтенант решил стрелять только в крайнем случае. — Кто знает, сколько придется еще возиться с ним».

Удачный бросок Славина взбесил Солоха. Он, держа под прицелом дерево, из-за которого осторожно выглядывал его преследователь, выдал очередную порцию матерщины и яростно закричал: