- Погоди, - я решил остановить фантазию чертовушки, иначе пришлось бы выслушать историю, годную для постановки огромного приключенческого сериала, и сказать то, ради чего затеял этот разговор. - С этим потом разберемся. Я, вот, что думаю, тебе лучше будет здесь остаться. Безопасней.
      - Вот еще! Да ты что? Сбрендил? А кто тебе помогать будет?
      - Обпомогалась. Двоечница.
      - Между прочим, если бы не мой подзатыльник, ты бы сроду не догадался денюжку из кармана достать. Летели бы сюда наперегонки. - Она хихикнула, представив нашу воздушную гонку на столбах. - Так что и не думай от меня отделаться! А то наябедничаю про тебя обоим дьяволам брехню какую-нибудь. Думаешь тебе поверят больше, чем мне? Вот. И, вообще, не бросай меня, пожалуйста...
      Я не испугался угрозы, но Лялечка закончила свою тираду таким жалостливым голосом, что я не мог устоять. Да и, если честно, был рад, что она отказалась остаться.
      - Обещаешь слушаться?
      - Обещаю, обещаю, обещаю! Буду слушаться, как... - Она наморщила лобик, но так и не смогла вспомнить кого-то, кого когда-либо слушалась, чтобы привести его в качестве эталона. - Короче, буду!
      - И не будешь каждому встречному хвалиться, что ты черт?
      - Не буду.
      - Ну, ладно. Слушай, Лялечка, а про какую это ты арфу кричала перед тем, как улететь?
      - Здесь арфов нету. Это я в вашем мире увидела. Мне так понравилось! Я как представила: в аду грешники плакают, охают, плохо им. А я на возвышении, в прохладочке сижу и играю сказочную мелодию: "Блым-тылым-тылым, блым-тылым-тылым". Зыканско! Я и украла ее. Потом оказалось, что надо какие-то там ноты знать, чтобы на ней играть... Я на магнитофоне в миг научилась играть, без всяких там нот. А с собой арфу прихватить никак нельзя было. Бздысыкпук сразу бы догадался, что я уроки прогуливала... Приходилось перепрятывать каждый раз. Но, когда узнала, что тебя к нам перемещают, я инструмент к тебе в квартиру приныкала. Все равно там сейчас никто не живет... А что ты думал, я к тебе наведалась из-за колбаски?
      - Ладно. Теперь расскажи, как на костер попала. Что, тебя прямо утром из царской темницы и на площадь?
      - Нет, сначала ночью приперся какой-то папик. Не Тусопих. Он меня боится. И знаешь что придумал? Говорит, из меня надо бесов изгонять. Что получается? Я же сама бес. Если из меня меня же прогонят, что останется? Причем он сказал бесов, как будто их во мне много. Посмотри, - Лялечка встала и медленно повернулась вокруг оси, давая возможность получше ее рассмотреть, - Я похожа на общежитие для чертей?
      - Нет, не волнуйся. Совсем не похожа. А дальше что?
      - Сначала я хотела повыведать у него все папиковские тайные секреты, ну, как Ругательная Морда.
      - Не понял, как кто?
      - Ругательная Морда. Между прочим, это у вас такая шпионка была. Она мужикам в люлю - прыг и давай там все выведывать. Я сама в кино видела... Ой, ее звали не Ругательная Морда, а Бранное Рыло... Нет. Матерная Харя!
      - Мата Хари?
      - А я что говорю? Но я подумала, вдруг, ты осерчаешь, начнешь меня Лялякой называть...
      Лялечка исподлобья бросила на меня лукаво-заинтересованный взгляд, желая оценить мою реакцию. Кажется, она осталась довольна. Сам не понимаю, откуда во мне появилась ревность, ведь она предполагает наличие другого чувства, а ничего кроме ответственности за вверенного мне ребенка я не испытывал... Ну, или почти ничего.
      - Что потом?
      - Что, что? Я хоть и не экспонат музейный и на мне таблички нету "Руками не трогать", но ведь все равно нельзя, правда?
      - Он тебя трогал? - Я почувствовал новый укол ревности.
      - Хотел, наверное. Потянулся. Ручонками. Я их чуть-чуть поцарапала. Всего на полноготка.
      Она показала насколько, и мне даже стало немножко жалко незадачливого папика, не смотря на все его мерзостные намерения.
      - А потом?
      - Он ушел. Я опять уснула. А проснулась уже в мешке. Из мешка вытащили, к столбу прикрутили. А я на нем, как на ракете!
      Те же и султан
      - Раз уж мы снова вместе, что делать будем?
      - На Пахана войной пойдем! У нас теперь в подчинении весь Шайтанленд! Лялечка была полна воинственного пыла.
      - Можно и войной, - сообщил с пола проснувшийся Бабахан, - только завоевать Злыгандию не получится. Это королевство, где Пахан обустроился. Силища там неимоверная. И король зверь. Злыгад. А небольшие царства, да королевства - завсегда пожалуйста. Прикажешь войско собирать?
      - Вставай. Война пока отменяется. Продолжим разговор? Итак, в каких отношенях твой султанат с Паханом? Воюете?
      - Зачем воевать? - Султан медленно поднялся, ноги все еще плохо слушались, и сел напротив нас. - У нас нейтралитет. Мы к ним не лезем и к себе никого не пускаем. Он даже через своих послов предлагал заключить договор о мире и дружбе, шпионами обменяться. Как цивилизованные страны.
      - Ну и?
      - А зачем нам это? Мы не стали. Послов на колы попересажали и на этом и закончили все переговоры.
      - А он пытался вас завоевать?
      - Тысячу раз.
      - И что?
      - Видно ты правда давно здесь не был. Только ваши шайтанские пески и выручают. Зыбучие. А для Паханова войска я их даже назвал бы е..., - султан бросил быстрый взгляд на Лялечку и передумал произносить термин вслух, - а, ладно. Только они и выручают. Пахан только недавно прекратил попытки завоевания. Тогда-то и послы явились. Теперь небось обижается, за людишек своих.
      - И что же совсем невозможно через них перебраться?
      - Почему? Дорога есть. Каменная. Узкая шибко. Войску не пройти. Да и караулится она постоянно. Мы с одной стороны, а Далдоновы воины с Пахановыми папиками - с другой.
      - А как же ты только что хотел войско собирать и страны малые завоевывать?
      - Мы - другое дело. У нас - кони. Только они могут свободно пески пересекать. Чуют как-то.
      - Ладно, пока все. Мы прогуляемся, посмотрим как вы тут живете.
      Подслушанный разговор
      От навязчивого предложения Бабахана сопровождать нас я категорически отказался. Только сказал, чтобы тот предупредил обитателей дворца и прилегающего сада о том, кем мы являемся, дабы избежать возможных эксцессов, если вдруг нас примут за лазутчиков. Это мое пожелание оказалось бессмысленным. Новости, слухи и сплетни разносились по султанату с неимоверной скоростью. В этом мы убедились практически сразу по испуганно-заинтересованным взглядам и приглушенному шепоту, которыми сопровождалось наше появление в любой точке живописного сада.
      Стараясь скрыться от любопытных глаз мы отдалились от дворца на приличное расстояние по мозаичной дорожке и устроились на небольшой мраморной скамейке, находящейся возле фонтана в тени высокой живой изгороди.
      Неожиданно из-за противоположной стороны аккуратно подстриженного кустарника послышался голос, показавшийся мне знакомым:
      - Здесь нас никто не увидит и, тем более, не услышит.
      Я уже набрал в легкие воздух, чтобы кашлянув, обнаружить свое присутствие, но Лялечка, догадавшись о моих намерениях, сердито шикнула на меня и на языке жестов вполне понятно объяснила, что мы просто обязаны подслушать, а если я такой тупой и честный, то могу просто заткнуть свои уши. Мне оставалось только смириться. Но уши затыкать я не стал, так как уже имел неосторожность быть невольным свидетелем разговора этих же собеседников.
      - Ну, и как мы поступим?
      - Сил моих больше нет терпеть его домогательства. Давай сбежим.
      - Это опасно, Игогока. Может лучше я подберу момент и лягну его, чтобы навсегда успокоился? А потом скажу, что нечаянно.
      - Ты что?! Его хозяин ни за что тебя не простит. Уговорит султана подарить тебя ему и тогда испытаешь все прелести его ненависти. Каждый день будет плеткой хлестать, а кормить одними колючками. Он мне один раз подсыпал колючек в сено, за то что я легонько лягнула Плешевона.
      - Да, что жеребец, что хозяин... Как прекрасна без них была бы жизнь.
      - Вот, я и предлагаю сбежать подальше от этой парочки.
      - В султанате нас обязательно разыщут, а за песками тоже не будет покоя. Тамошние люди боятся нас и ненавидят. Я за тебя волнуюсь. Давай еще немного подождем. Может что изменится.
      - Ты имеешь в виду сегодняшних посланцев шайтана?
      - Да. Представляешь, они оказались чертями. Да такими могущественными, что по их первому зову явился сам шайтан. Бабахан как увидел, так и умер от удивления. Еще бы, он-то целый год молится сам и всех подданных заставляет, чтобы дьявол хоть на минутку показался. А эти черти говорят: "Приди!" и владыка тьмы тут как тут.
      - Так, султан умер?
      - Сначала да. Но потом они его оживили. Говорю же, очень могущественные черти.
      - Мужик - ладно, похож на черта. Но ни за что не поверю, что девчонка тоже дьявольское создание. Она человек.
      На Лялечку было жалко смотреть. С одной стороны она желала продолжать подслушивать, а с другой, хотела немедленно вмешаться и опровергнуть нелепое предположение о ее принадлежности к роду человеческому. Она обоими ладошками прикрыла свой рот, глаза пылали праведным возмущением.
      - Ты думаешь?
      - Конечно, человек. Не бывает таких красивых чертей.
      - Говорят, она сначала назвалась Гюльчатай, а потом призналась, что на самом деле - Лялечка.
      - Лялечка? Тем более. У меня отпали последние сомнения. Гюльчатай, с большой натяжкой, еще могла быть чертом, но не Лялечка. Не могут так чертей звать. Она просто хорошая добрая девочка.
      Такого чертовушка уже не могла вынести. Резко вскочив со своего места, она отыскала прореху в живой изгороди и юркнула в нее. Я последовал за ней. За кустами нашли себе тайное прибежище уже знакомые мне черный конь Брыкунок и белая кобыла Игогока.
      Гнев и милость
      - Да, что вы вообще в чертях понимаете?! - Принялась распекать лошадей Лялечка, как только оказалась за изгородью. - Знатоки морковочные! Все знают, какие бывают, какие не бывают! Как называют, как не называют! Специалисты по чертям банановые! - Чертовушка энергично жестикулировала, сердитый голосок звучал особенно звонко. - Запомните раз и навсегда: черт это я! А он, наоборот, человек. Какой же он бес, если хотел кашлянуть, чтобы вы знали, что вас подслушивают? Только про это не обязательно всем рассказывать. Про то, что он человек. Про то, что я черт, можно. Уяснили?
      Лошади молча виновато кивнули.
      - Так, поругалась, думаю, достаточно, - продолжила Лялечка совершенно спокойно, - теперь жалуйтесь.
      Кони недоуменно взглянули на чертовушку.
      - Я меняю гнев на милость. Жалуйтесь, кто такой Плешевон? И чего он натворил?
      - Это жеребец один, противный, - начал объяснять Брыкунок, - постоянно ее домогается.
      Игогока кивнула в подтверждение.
      - А ты на что, раз Брыкунком называешься? Вот, и брыкани.
      - Она не разрешает. У Плешевона очень влиятельный хозяин. Потом ни мне, ни ей жизни не будет.
      - Это раньше так было. Теперь в султанате мы с Андрюшей самые влиятельные. Так что можешь смело брыкаться.
      - А вы навсегда здесь останетесь?
      Вместо ответа Лялечка вопросительно посмотрела на меня. Я отрицательно покачал головой.
      - Тогда не буду копытом прямо в лоб. - Разочарованно протянул Брыкунок. - Как только вы покинете султанат, его хозяин на нас отыграется...
      - А хотите с нами? Андрей, мы заберем с собой лошадок. Так, хотите или не хотите? Хоть вас ни кто и не спрашивает, вопрос решенный. Что молчите-то?
      - Не поймем, спрашиваю нас или нет...
      - Вы отвечайте, а там разберемся.
      - Очень хотим! - Хором почти пропели Брыкунок и Игогока. И я понял, что лошадиная улыбка - зрелище довольно приятное, если ей улыбаются не люди, а сами лошади.
      - Значит, мы берем вас с собой. Андрюша, нам лошадки нужны, - Лялечка принялась убеждать меня, хоть я и не возражал, - как средство передвижения. Конечно, у них нету ни автоматических стеклоподъемников, ни откидного верха, да и мигалку некуда пристроить, если захотим ментами прикинуться. Хотя мигалку можно между ушек примостить. Нет. Засмеют на фиг. Потерпишь без мигалки? Берем с собой лошадок?
      - Берем, берем.
      - Хорошо. Значит нам нужен ржавый, кривой, тупой гвоздь. У тебя есть?
      - Нет. А для чего нам гвоздь?
      - Будем тебе дырку ковырять в ухе или в носу.
      - Зачем?!
      - Сережку туда повесим. Мы же с тобой в цыганей переоденемся, чтобы лошадок стибрить. А что за цыган без серьги? Для правдоподобности надо. А то они могут не стибриться, если заподозрят, что мы ненастоящие цыгане.
      - Стибримся! - Опять хором заверили лошади.
      - Цыц! Вас никто тибрить не собирается уже. Я передумала в цыганку переодеваться. Гадай потом всему султанату. Да пляши с выходом. Мы вас и так заберем. Мы же тут всем повелеваем, даже султаном. Скажем: "Слушай, Бабахан, наше повеление! Забираем у тебя всех-всех лошадей, вместе со свиньями и кошками!" А когда он завизжит от жадности, то согласимся только вас двоих забрать. Он опять завизжит, только от радости, и подарит вас нам. Андрюша, как план?
      - Хороший. Только ведь можно сразу сказать, что нам нужны Брыкунок и Игогока.
      - Разумеется, можно. Только предупреждаю, тогда султан не завизжит ни разу.
      - Думаю, мы это как-нибудь переживем.
      - Переживем, конечно. Только не пойму, Андрюша, почему ты так любишь все усложнять?
      Отцовская жертва
      От мысли, что можно отсидеться во владениях султана, пришлось сразу отказаться. Во-первых, потому, что навряд ли это понравится самому правителю. Одно дело, когда раз в год появляется шайтан, и привыкший повелевать султан на непродолжительное время склоняется перед мифической гориллой. И совсем другая ситуация возникает, когда приходится ежедневно на глазах у свои подданных выполнять любые прихоти представителей этого шайтана. Кому это понравится?
      А, во-вторых, я уже был достаточно заинтригован, и уже без всяческого принуждения хотел добраться до Пахана Всея Земли.
      А так как с момента нашего чудесного вознесения на небеса прошло совсем немного времени и оно еще у всех на устах, надо было торопиться.
      Утром следующего дня, за завтраком, я сказал Бабахану о том, что мы незамедлительно отправляемся в путь.
      Султан, как и полагается восточному правителю, пытался скрыть свою радость и оставаться беспристрастным. Это у него получалось. Иногда. Очень редко. А в основном, он глупо и счастливо лыбился, довольно потирал руки, что-то напевал и даже приплясывал. Он предлагал и отряд сопровождения, и обоз с провиантом, и сундук золота (за ним Лялечка пообещала вернуться). В конце концов Бабахан торжественно объявил, что во имя торжества шайтанских идей, он жертвует самым дорогим, что у него есть. Отправляет вместе с нами своего сына. Бабая. Когда же я отказался и от этого, владыка отвел меня в сторонку и, озираясь, зашептал:
      - Слушай, Андрей, тут такое дело... Ты его все равно с собой возьми. Подрос он уже. Ему бы с девками гулять, да наслаждаться другими прелестями привилегий принца, ан нет! Стал на трон мой коситься. Того и гляди, подсыплет чего... Мне бы меры принять, соответствующие. Ну, там, на кол посадить или хребет сломать. Жалко. Как-никак - родная кровинушка. Началось все с того, как он во сне кралю какую-то увидел. И потерял голову. До этого принц как принц был. Вино кушал, девок портил, охота, рыбалка... Все как у людей. А после этого сна больше ни на кого не смотрит. Говорит: "Люблю ее единственную", и все тут. И стал просить войско под свое начало. Мол, пойдет царства-королевства завоевывать, суженую свою искать-освобождать. Я отказал. Не дело это из-за баб войны вести. Причем неизвестно, существует ли она вообще. Мало ли что во сне пригрезится, спьяну... Ну, видно, решил мой Бабаюшка сам султаном заделаться. Так что, будь добр, забери его с собой, от греха подальше... А, вдруг, она и на самом деле существует? Вдруг, где встретит? Тогда, другое дело. Можно будет и войной или выкупить... Да и тебе помощник будет.
      Делать нечего. Насчет помощи он, конечно, загнул. У меня уже имеется помощница, объявляющая на каждом углу, что она сатанинское отродье. Теперь еще и дьяволопоклонник. И в такой веселой компании предстоит путешествовать по территории, наводненной папиками, ревностными служителями церкви.
      Но парня жалко. Рано или поздно, но забота о собственной безопасности возобладает над отцовскими чувствами, и папаша, обливаясь горючими слезами, отправит сына на кол. Да и чем черт не шутит, может где и встретит он свою привидевшуюся суженую?
      Прощание славянки
      То ли подчиненные у султана всегда такие расторопные, то ли Бабахан опасался, что мы передумаем, но сборы в дорогу прошли в рекордно быстрые сроки. Да и требовалось нам немного: небольшой запас провианта, пара кошелей с драгоценными камнями (от золотых монет пришлось отказаться, вряд ли там, куда мы отряжались, были в ходу кругляши с изображением гориллы). Не прошло и часа, как наш маленький отряд был готов отправиться в путь.
      Бабахан подарил нам Брыкунка и Игогоку, как только я завел о них речь. Предлагал еще в придачу десяток рысаков, но я отказался.
      Все ждали только Бабая.
      Чуть поодаль дожидался своего хозяина, принца, пегий жеребец Плешевон. Он подмигивал Игогоке, изображал губами поцелуи, томно закатывал глаза.
      - Что, и этот гаденыш тоже с нами? - Спросил у меня Брыкунок, указывая на Плешевона.
      - Да. Он повезет принца.
      - Значит, два гаденыша.
      Наконец-то Бабай соизволил явиться.
      Тут то я в первый раз и увидел наследника султанского престола. Господи! И это про него я недавно слышал "девок портить" и "вино кушать"?! Да ему в библиотеке сидеть, при закрытой форточке, чтоб не сдуло. Маленький, щупленький. Я бы даже сказал тщедушный. Для полного сходства с ботаником ему не хватало только очков.
      Присмотревшись, я понял, что за гротескное подобие маменькиного сынка его можно принять только в первом приближении, в силу рахитичного телосложения. На самом деле, больше ничего общего. И никакие очки не помогут. Вернее очки нужны. Темные. Чтобы прятать маленькие, бегающие, таящие злость глазки. А когда он ощерился в радостной улыбке... Я очень пожалел, что согласился взять принца с собой.
      Прозвучала полная трагизма напутственная речь горячо любящего отца, обращенная к блудному сыну (актер из султана был хреновый и, не смотря на печальные прощальные слова, он время от времени довольно похохатывал).
      Мы сели на лошадей и собрались отъезжать. Лялечка пододвинулась ко мне вплотную и быстро зашептала на ухо:
      - Что, так и уедем, и ничегошеньки им не прикажем? Дядя Люцифер, когда обезьянкой был, велел всем нас слушаться!
      - Нам же ничего не надо.
      - Все равно. Пусть что-нибудь сделают!
      - Что например?
      - Домик Хеопсов построят, пирамиду! Вверх тормашками.
      - Нет.
      - Ладненько!
      Я не успел ничего сделать. Лялечка быстро развернула своего коня, подъехала к султану и принялась что-то ему объяснять. Я хотел было вмешаться, но чертовушка вернулась.
      - Что ты ему сказала?
      - Ничего особенного.
      - А все-таки?
      - Ерунду. Потом сам увидишь.
      - Когда?
      - Скоро.
      Большего я не смог от нее добиться.
      Мы тронулись. Ехали медленно, потому что султан и его свита, а с ними и маленькое войско телохранителей вызвались проводить нас до пустыни.
      Когда мы пересекли линию, разделяющую Шайтанленд и зыбучие пески сзади раздались звуки музыки. Я обернулся. Знатные вельможи султаната и две сотни свирепых янычар во главе с Бабаханом исполняли танец живота. Лялечка прыснула. А Бабай, не веря своим вытаращенным глазам, раскрыл рот. Мы отъехали достаточно далеко, и уже невозможно было различить фигуры провожающих, но ветер продолжал доносить до нас затихающую мелодию.
      Укрощение строптивого
      Пустыня не соответствовала моим представлениям о ней. Не было песчаных дюн, барханов. Под ногами действительно был песок, но хорошо утрамбованный. Копыта лошадей не увязали в нем, и наш отряд продвигался с приличной скоростью. Даже не верилось, что это пространство является серьезным препятствием для продвижения Паханова войска. Правда, ехали мы не по прямой, а по странно-виляющей траектории.
      Я не преминул высказать свои сомнения вслух. На что Брыкунок тут же ответил:
      - Это так только кажется. Слезь с меня.
      Я спешился.
      - Возьми какой-нибудь предмет, любой, какой не жалко.
      Я осмотрелся по сторонам. Наконец, увидел небольшой камень, находящийся в трех шагах левее. Хотел подойти к нему. Сделал шаг.
      - Стой!!! - Испуганно вскрикнули Брыкунок и Игогока. - Туда нельзя!
      - А куда можно?
      - Видишь ту палку? Ее бери.
      Я взял высохшую корягу размером примерно с руку.
      - Бросай!
      - Куда?
      - Да хоть туда. - Брыкунок головой кивнул в сторону камня, к которому я собирался подойти.
      Я бросил. Легкий обломок дерева "нырнул" в песок, словно пудовая гиря в воду. Поверхность снова была ровной и гладкой. Не смотря на жару, меня пробил холодный пот.
      - И вот так вот, много где? - Пораженно спросил я.
      - Почти везде. Только есть известные нашему племени дороги...
      И тут подал голос Бабай. Вообще-то, он и не переставал ныть с того самого момента, как мы тронулось в путь. Но это было нытье себе под нос. То ему жарко, то слишком медленно движемся к цели, короче, обыкновенные капризы. Теперь же он громко заявил о своем недовольстве:
      - Эй, ты, черный стригунок! Прекращай рассказывать тут свои байки! А не то прикажу высечь тебя!
      - Я не твой. У меня теперь другой хозяин. И ты мне не указ. Огрызнулся Брыкунок.
      - Все равно. Я - принц!
      - А кому это ты тут собрался приказывать? - Лялечка мило улыбалась.
      - Гм... Сам высеку!
      - Слушай, султаныч...
      - Я не султаныч, я - принц!
      - У царей - царевичи, у королей - королевичи, а раз ты у султана, значит султаныч. И не спорь со мной. Так, вот, слушай меня, султаныч, внимательно слушай. Если ты еще хоть раз станешь ругаться на наших лошадок, то я тут же, не дожидаясь ночи, превращусь в страшнючую зверюку и разорву тебя на мелкие кусочки. Понял?
      Бабай несколько секунд изучающе рассматривал Лялечку, казалось, происходит некая борьба, после чего он неожиданно обратился ко мне:
      - Если бы не моя любовь, то забрал бы я у тебя эту бабу.
      Мне даже стало интересно, как отреагирует Лялечка на такое заявление.
      - Так, задохлик, запомни: я - не баба, я - черт. На первый раз прощаю. Еще раз услышу что-нибудь подобное про себя, Андрюшу или наших коняшек, тебе тыквец. Зафинтифлюжу в самую середку зыбучих песков. Расчухал? Трампупыльчатая кряча бульзюкудый тюрюрю хрыкылыка брум халампыча пам тарам!
      По мере выступления чертовушки, Бабай менялся в лице. Надменность превратилась сначала в испуг, переросший затем в ужас. Султаныч, пробормотав: "Я больше не буду", стеганул плеткой своего жеребца и зловредная парочка рванула в сторону. Они остановились метрах в пятидесяти.
      - Ляля, а что ты ему сказала в самом конце?
      - О! Это страшное чертячье ругательство.
      - А что оно означает?
      - Какой ты, Андрюша, шустрый. Пока еще не знаю. Я его только что придумала.
      Мы тронулись в дальнейший путь.
      До самого конца пустыни принц находился в арьергарде, держась на почтительном расстоянии, что нас вполне устраивало.
      Выбор
      Примерно к обеду мы благополучно пересекли зыбучие пески, и дальнейший наш путь пролегал по территории Далдонии. Путешествие проходило без особых приключений. До окрестностей столицы мы добрались, когда уже начало смеркаться. Мы уже подыскивали подходящее место, чтобы разбить лагерь для ночлега, когда впереди сквозь просветы между стволами деревьев заметили какое-то движение. Наш отряд благоразумно свернул с дороги в лес.
      Каково же было наше удивление, когда в полночном страннике мы с Лялечкой узнали Тусопиха. Он управлял повозкой, запряженной все в ту же корову со звездочкой на лбу.
      Если бы я не был в курсе местных наивысших перипетий, то мог бы решить, что нам его послал сам бог. Неизвестно, как отреагировали власти и духовенство на наше вознесение, и что могло ожидать нас в городе. То ли преклонение и почести, то ли костер, после щедрой порции пыток.
      Теперь же мы могли все разузнать из первых уст. Кому как не священнослужителю быть в курсе настроений, царящих в городе?
      Я направил Брыкунка навстречу повозке. Наконец Тусопих рассмотрел кто перед ним да еще и верхом на дьявольских созданиях. Из его груди вырвался непонятный звук. То ли судорожный вздох, то ли всхлип.
      - Помнишь меня? - Лялечка подмигнула ему, изобразила звериные лапы и тихонько рыкнула.
      Не знаю, успел ли папик увидеть это, перед тем как потерять сознание?
      Зато корова нисколечко не испугалась. Даже обрадовалась.
      - А, благодетели! Наконец-то. Давайте знакомиться. Хотя заочно я вас уже знаю. Ты - Андрей, а ты - Лялечка. Да мы виделись, правда, мельком. Когда мой хозяин вешаться собирался. Так что осталось только самой представиться. Я - Звездюлина! На лбу видите? - Она на секунду наклонила голову, давая возможность получше рассмотреть свою отметину. - О! А что это за странные коровы у вас? Без рогов и морды какие-то длинные...
      - Сама ты корова! - Оскорбился Брыкунок.
      - А я что, спорю разве? Конечно, корова. Только самая обыкновенная. А вы, наверное, новая порода. Хищная.
      - Мы хоть и не хищники, но укушу так, что мало не покажется, - вступила в полемику Игогока, - если еще раз коровой назовешь. Мы не какие-то там буренки...
      - Так и я не Буренка! Звездюлина я! - Перебила словоохотливая пеструха.
      - Так, вот, мы - благородные лошади!
      - Ух, ты! Те самые, которые исчадия ада и пособники сатаны?
      - Вот именно.
      - А не брешете?
      - Выбирай выражения. За это тоже могу укусить.
      - Свят, свят, свят!
      Звездюлина произвела непонятное телодвижение, попыталась присесть на задние ноги, отчего качнулись оглобли и повозка дернулась. Корова тут же объяснила:
      - Хотела по нормальному удивиться. На задницу шмякнуться. Но видите, не получается. Потом удивлюсь, когда распрягут. Обещаю. Значит, легендарные лошади! Ну тогда давайте знакомиться.
      - Потом познакомитесь. А сейчас не мешайте. - Я заметил, что от сотрясения повозки начал приходить в себя Тусопих.
      Он помотал головой, потом некоторое время непонимающе смотрел на нас, ожидая, что мы растворимся в воздухе. Мы не растворялись. Аббат тяжело вздохнул и тихо поздоровался:
      - Да здравствует Пахан. А почему...
      - У меня такие большие зубы? - Закончила за него вопрос Лялечка. - Это чтобы лучше разрывать тебя!
      Увидев, что Тусопих опять засобирался на некоторое время покинуть нас, я строго (самую малость) одернул чертовушку:
      - Лялька!
      - Все. Больше не буду. Нервный аббат какой пошел. Уж нельзя с ним в Красную Шапочку поиграть...
      - Куда путь держишь, Тусопих? - Я постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно более дружелюбно.
      - Дык, я это... Гуляю перед сном... И, вообще...
      Он явно не хотел говорить правду.
      - Вот что я тебе скажу, Тусопих. Тебе придется решить, как дальше быть. Или ты с нами и доверяешь нам во всем, или убираешься своей дорогой, но при одном условии. Поклянешься самой страшной клятвой, что никому и никогда не расскажешь увиденное сейчас. А после того, как определишься ты ответишь на несколько вопросов. Это уже без вариантов.
      - Я не знаю как быть. Запутался я. С одной стороны вы, вроде, хорошие. Я вас выдал, а вы вместо того, чтобы сжечь меня, мандатом наградили.
      Его рука машинально тронула ирокез, и я только теперь понял, что мне с самого начала показалось необычным в его внешности. Теперь волосы были выкрашены в голубой цвет.
      - А с другой стороны, не похож ты на кардинала, да и на папика вообще. И подружка у тебя странная. Растерзать обещает. Да и кони у вас дьявольские...
      - Значит, все-таки кони, - пробормотала Звездюлина, - придется выполнять обещание.
      - Только если мы слуги дьявола, то тогда выходит, что мандат аббата не действительный, как и твоя амнистия. И к твоим прегрешениям добавляется еще и самозванство, и сделка с Бздысыкпуковыми пособниками. Так что можешь сдать мандат, пойти и сжечься. Благо, в лесу хвороста достаточно.
      - Не-е. Мандат настоящий. Значит вы - посланцы Пахана.
      - А если нет?
      - Гореть мне в гиене огненной...
      - Не так там уж и жарко, - успокоила его Лялечка.
      Я решил дожимать колеблющегося аббата до конца. Пусть определится раз и навсегда:
      - А если я тебе скажу, что я правда никакой не кардинал? Что все зло в этом мире, как раз от кардиналов и прочих папиков?
      Тусопих переквадратился.
      - Что главный злодей - это Пахан? И что я собираюсь свергнуть Пахана?
      Аббат понуро опустил голову. До нас донеслось едва слышное:
      - Вот, и Кабалка так говорит...
      - А сам-то как думаешь?
      - Страшно про это думать.
      - А ты не бойся взглянуть правде в глаза. Ты сколько народа отправил на костер?
      - Я не успел никого. Вас первых хотел.
      - А остальные?
      Он зажмурился, наверное впервые осознав масштабы творящегося вокруг.
      - Ну, так что ты решил? Отвечаешь на наши вопросы и расстаемся или?..
      Несколько секунд Тусопих молчал, затем вскинул голову. Я даже не узнал его, так разительно он преобразился. Исчезли затравленный взгляд, испуг, нерешительность.
      - Куда торопиться? Впереди целая ночь. Поехали к Кабалке. Это та самая колдунья, из-за которой я тогда чуть не это... Гм... Ну, в лесу, когда мы первый раз встретились. - Он немного смутился, вспомнив обстоятельства того утра, и поспешил отдать команду своей корове:
      - Вперед, Звездюлина!
      - Есть!
      Повозка тронулась, мы с Лялечкой пристроились сзади, а замыкал процессию бормочущий что-то невнятное Бабай.
      Колдовское логово
      Вскоре мы свернули с основной дороги и продвигались дальше по еле заметной тропе, по которой чудом умудрялась проходить Тусопихова повозка.