– Мы с отцом раскладывали мешки с песком возле пожарной станции в Колбруке и внезапно меня поразила мысль – не понимаю, почему так поздно – если вода достигла уровня пожарной станции, что мешает ей достичь уровня пещеры? Я бросил все и пошел сюда.
      Сначала мне казалось, что я преувеличиваю опасность, поэтому я шел не очень быстро. Но когда я подошел к пещере и увидел, как высоко поднялась река, побежал. Подбежав ближе, я убедился, что вода уже заливала вход. Не так быстро, как сейчас, но все же достаточно быстро, чтобы представлять опасность. Когда я вошел в пещеру, вода доставала мне только до икр, но по мере продвижения вперед, она поднималась все выше. Все лампы, кроме двух, погасли. Сначала я не увидел Кэт! Я позвал ее из большой комнаты, и ее голос ответил мне откуда-то из глубины. Через минуту мои глаза привыкли к темноте, и я увидел ее. Она держала тебя на руках и пыталась пробраться ко входу, но вода прибывала так быстро, что она не могла сделать и шага. Она сказала:
      – Возьми Иден, – и протянула тебя мне.
      Ты кричала изо всех сил, вцепившись в свою мать. – Он улыбнулся.
      – Наконец я с трудом подошел ближе к вам. Она умудрилась разжать твои руки и бросила тебя. Ты повисла на мне, как обезьянка на лиане. Мы вырвались с тобой наружу. Я оставил тебя здесь, на дороге, – он указал на то место, где сейчас стоял пикап, – и приказал тебе ждать меня. Помню, я думал, что без тебя Кэт будет легче пробраться к выходу, но, когда я снова вошел туда, я увидел, что прибывающая вода оттеснила Кэт еще дальше. Вода была ей по пояс, и она отчаянно цеплялась за сталагмит, пыталась сопротивляться потоку, увлекающему ее в глубь пещеры.
      Иден обняла колени, ее била дрожь от возникшей в ее воображении картины.
      – Я двигался дальше, – продолжал Кайл. – Меня не покидала мысль, что мы оба скоро утонем. Я оглядывался назад, на вход и видел как пространство между потолком и водой уменьшалось. Я боялся, что ты, Иден, можешь прибежать сюда, или тебя смоет водой. Господи, что мне пришлось пережить тогда! Я держался за сталагмит и протягивал руку Кэт. Но внезапно стало темно: это погасла последняя лампа. Не было видно ни зги. Я снова позвал Кэт. Я кричал, кричал, но…
      Он покачал головой. Рыдания перехватили ему горло. Иден обняла его и положила голову ему на плечо.
      – Иногда я думаю, – если бы у меня была веревка, если бы я побежал, а не пошел тогда из Колбрука…
      – Если бы тебе не пришлось выносить меня оттуда… – оборвала его Иден.
      – Нет, – он коснулся ее руки, – я никогда не думал об этом.
      – Я помню только твои израненные руки, – сказала Иден.
      Он слегка улыбнулся.
      – Ты помнишь?
      Он поднял руки вверх ладонями, но шрамы уже зарубцевались.
      – Я думаю, это из-за камней. Руки твоей матери тоже были все в шрамах, когда ее нашли.
      – Кто нашел ее?
      – Папа и какой-то сосед. На следующий день они вошли туда, когда вода немного спала. Я не смог заставить себя пойти с ними. Потом я все же спустился и нашел дневники. Я замуровал эту проклятую пещеру навсегда – так мне казалось тогда.
      Он тяжело вздохнул.
      – Бедняжка Иден! Ты все время спрашивала, где мама, и мы пытались, как могли, объяснить тебе, что она умерла. Я думал, что ты наконец поняла. Но на следующий год, когда я снова приехал сюда, ты спросила меня, не привез ли я маму. Ты очень соскучилась по ней – так ты сказала.
      Они долго молчали, наблюдая за разбушевавшейся стихией.
      – Я так ее любил, Иден, – нарушил молчание Кайл, – что и теперь, спустя столько времени удивляюсь, как мы не стали любовниками намного раньше, ведь мы были предоставлены сами себе. Я, конечно, всегда испытывал желание обладать ею, но знал, что это причинит ей боль, ей, которая все еще жила в вымышленном ею самой мире. Только раз я не устоял перед соблазном и потом долго раскаивался в этом. Не могу передать тебе, как мне было стыдно, какие угрызения совести я испытывал! Я жалел об этом. Но потом родилась ты, Иден. Стоило мне взглянуть на тебя один раз и подержать тебя на руках – угрызений совести как не бывало.
      – Я люблю тебя, Кайл! – сказала Иден. Он обнял ее и поцеловал в висок.
      – Я тебя тоже люблю, дорогая!
      Какое-то мгновение никто не нарушал молчания. Иден чувствовала: между ними осталась некоторая недоговоренность, что-то мешало им полностью сблизиться. И тут она поняла:
      – Я должна кое-что сказать тебе, Кайл. – Иден подняла голову. – О том несчастном случае с Лу.
      Жестом он заставил ее замолчать.
      – Я все знаю!
      – Нет, – настаивала Иден, – ты не знаешь, что произошло на самом деле тогда.
      – Я уверяю тебя, что знаю!
      – Откуда? Лу, ни за что не предала бы меня.
      – Она и не предавала тебя. Но тот парень, с кем ты собиралась убежать, Тэкс, не так ли? – прислал мне письмо после случившегося. Он лечился от наркомании, и его врач посоветовал ему написать мне обо всем.
      Иден отпрянула от него.
      – Значит, все эти годы ты знал все?
      – Да.
      – И ты не злился на меня? Кайл снова вздохнул.
      – Я злился только на себя, Иден. Видимо, я упустил тебя, раз ты захотела убежать! У меня всегда было такое чувство, что я не смог найти к тебе правильного подхода с самого начала. Я не был для тебя настоящим отцом. Мне надо было взять тебя с собой после смерти Кэт и открыться, что я твоей отец раньше, намного раньше…
      Иден ушла, оставив Кайла на мосту, и поехала к дому. Ей бы следовало сначала вернуть машину Бену, но сначала она должна была кое-что сделать. У себя в комнате она села перед печатающим устройством и вставила в нее главу, над которой работала несколько дней. Она пробегала глазами строчки, пока не дошла до любовной сцены между Кэт и Мэтью. Это была красивая сцена, богатая содержанием и чувственностью. Иден нажала на кнопку, и сцена была стерта. Увидев пустой экран, она улыбнулась. Немного позже она напишет совершенно другую сцену, еще более красивую, чем эта. Но не сейчас, а пока она нашла титульный лист и изменила название с «Одинокой жизни» на «Тайную жизнь». Потом вставила лист в печатающее устройство, выровняла строки, нажала кнопку и смотрела, как под заглавием появляются буквы:
      «Этот фильм посвящается моему отцу, Кайлу Свифту».