Огонь и дождь

— И он знает, что не может доверять мне ни минуты, да? — Улыбка Кармен скорее напоминала гримасу.

— Ни секунды.

— Как давно это у вас? — Кармен кинула взгляд в сторону протеза. — Вы вылечились полностью?

— Операция была в январе, и теперь я здорова. — Миа прошла в гостиную, Кармен следом за ней. — А в будущем году меня ждет курс восстановительной хирургии.

— Так не забудьте насчет стирки. — Кармен приостановилась, выходя на крыльцо. — И пожалуйста, не постесняйтесь дать мне знать, если вам еще что-то нужно.

— Только не упоминайте обо мне в своих репортажах про Джеффа, хорошо? — взмолилась Миа. — А то с вас станется сообщить, что человек-загадка дружит с одногрудой бабой.

— Вы действительно думаете, что я на это способна? — Кармен явно была потрясена. — Вы думаете, я так жестока?

Миа предпочла промолчать. Она опустилась на колени и принялась поправлять фотографии на афише.

— Мне страшно подумать, через что вам пришлось пройти. — Кармен подошла к ней сзади, тронула за плечо, наклонилась — и тут Миа с ужасом поняла, что ее хотят обнять. Она тут же скрестила руки на груди и встала на ноги, а руки Кармен бессильно повисли.

— Я вовсе не такая низкая личность, Миа, — промолвила она. — Честное слово, я не такая.

Миа чувствовала, как краснеет. Она оказалась низкой личностью. Она уже не сомневалась, что это Кармен нуждалась в утешении, в ласке, в простом человеческом прикосновении, от которого уклонилась она сама. Кармен нуждалась во всем этом гораздо больше, чем она, Миа.

Расскажи мне про своего сына, подумала Миа. Расскажи мне, что сделало тебя такой неумолимой.

— Я знаю, что вы не такая жестокая, — сказала она, провожая Кармен до двери. — Вы были добры ко мне. Однако вы мучаете Джеффа Кармен медленно кивнула.

— Если вас это утешит, то знайте, что в последние щи я сама не нравлюсь себе все больше и больше.

Она наградила Миа безрадостной улыбкой и вышла прочь, снова растворившись в розовом сиянии утра.

ГЛАВА 30

Рука Криса, в которой он держал ручку своего ящика с инструментами, стала липкой от пота, пока он ожидал Кармен в темноте, возле двери, ведущей на кухню. Он договорился с ней, что будет чинить сток в ванной сегодня вечером в то время, когда она будет дома, — в противном случае ремонт придется отложить на несколько дней. Он говорил ей неправду, он прекрасно мог починить этот люк в любое время, хоть на следующий день. Просто ему необходимо было увидеться с нею. Он хотел иметь возможность без помех поговорить по поводу Джеффа. Он должен был попытаться уговорить Кармен оставить Джеффа в покое.

Однако когда она наконец открыла ему дверь и повела по лестнице на второй этаж через хозяйскую спальню, которую он когда-то делил вместе с нею, он осознал, что его нервное состояние обусловлено вовсе не намерением обсуждать трудности Джеффа. Просто он оказался рядом с Кармен в спальне — комнате, ранившей столько воспоминаний, как плохих, так и хороших.

— Я очень ценю все то, что ты успеваешь делать по дому, — сказала она, открывая дверь в хозяйскую ванную.

— Мне доставляет это удовольствие. — Он осторожно пристроил свой ящик на кафельную полочку.

Кармен указала на текущий кран, капли из которого весело щелкали по белой фаянсовой раковине.

— Днем это не кажется таким уж громким звуком, однако ночью вода не дает мне спать — даже при закрытой двери.

Он до сих пор помнил, как чутко она всегда спала, и раз, просыпаясь среди ночи, он обнаруживал, что она не спит, он чувствовал ее объятия, тепло ее тела подле себя.

Пока он рылся в инструментах в поисках разводного ключа, она взяла с хромированной этажерки аккуратно сложенное зеленое полотенце, расправила его и повесила на вешалку для полотенец Отступив в сторону, она полюбовалась тем, ровно ли оно висит, и Крис внезапно понял, что эта ванная комната значит для нее ничуть не больше, чем любая другая комната в усадьбе. Еще бы. Ведь ей не дано увидеть ту картину, что всплывает у него в памяти, — потеки крови повсюду, красные брызги на раковине, на полотенцах. Когда он нашел ее, она была абсолютно голой, и это обстоятельство сильнее, чем все остальное, убедило его, что она всерьез вознамерилась покончить счеты с жизнью, что она не сомневалась, удастся ли ей довести дело до конца и оттого ни о чем ином не беспокоилась — даже о том, что подумают о ней, когда найдут ее тело.

Его удивило то, что Кармен не вышла, оставив его заниматься разборкой вентиля, а уселась на край ванны.

— Ты не собираешься заняться бегом, Крис? Вопрос удивил его еще больше На нем как раз были надеты шорты, и он невольно посмотрел на свои икры. Да, мышцы явно здорово размякли.

— Я знаю, мне давно пора это сделать, — отвечал он, отвинчивая золотистую рукоятку вентиля. — Я совсем потерял форму. Хотя, честно говоря, нет времени.

На ее лице отразилось смущение, а потом она засмеялась.

— Но я имела в виду предвыборную гонку, господин мэр.

— Да ты в своем уме? — Он посмотрел на нее как на сумасшедшую. — Я каждое утро начинаю с того, что считаю дни, оставшиеся до выборов, когда наконец смогу спихнуть всю эту кучу дерьма на кого-нибудь другого.

Она задумчиво помолчала.

— Мне кажется, ты бы справился.

— Де Луис и Барроуз обладают гораздо более высокой квалификацией.

— Но ведь они такие… политиканы. Их прежде всего волнует их власть. И им наплевать на Долину Розы. Никто не любит Долину Розы так, как ты, Крис.

Крис уже добрался до износившейся резиновой прокладки.

— И из всего этого получится отличная история, а? Уж ты сумеешь расписать доброго старого Криса Гарретта, бегущего к себе в кабинет.

— Вот уж о чем я вовсе не думала, — возмущенно фыркнула она.

— Извини.

— О Крис, неужели ты не видишь подоплеки того, что сейчас происходит? — Она оперлась руками на раковину и склонилась над ним. — Тебе удалось сотворить чудо с нашей Долиной Розы Ты никого не оставил равнодушным, ты вселил в сердца надежду, и теперь во всем городе с деревьев свисают зонты. Это сонное захолустье проснулось, и теперь они готовы трудиться все заодно ради перемен в их жизни. С этой точки зрения не так уж существенно то, что делает сейчас Джефф. Самое худшее для Долины Розы позади. Если ты прошел через это, тебе уже ничто не будет страшно.

Он невольно вспомнил о большом обзоре, напечатанном вчера Сэмом Брага. Как съязвил кто-то из горожан, Сэм подавился собственными словами, до сих пор содержавшими лишь критику в адрес мэра Гарретта. «Наш журнал слишком недоверчиво относился к деятельности Криса Гарретта на посту мэра. Однако в свете последнего выдающегося эксперимента наша позиция требует кардиальных изменений», — писал он. В том же номере журнала содержался призыв организовать фонд для оплаты услуг Джеффа Кабрио — с тем, чтобы не ущемлять службу дорожного транспорта. Скрипучая машина местного самоуправления вдруг заработала на диво слаженно, и Крис действительно не помнил такого всеобщего воодушевления и единства со времен основания Долины Розы.

Крис уже собрал починенный вентиль, приладил на место ручку и надел на нее декоративный керамический колпачок.

— К сожалению, во мне напрочь отсутствует склонность к политике, Кармен, — возразил он, складывая инструменты.

— Я знаю, — сказала она, выпрямляясь. — Вот потому-то ты и будешь на этом месте лучше всех.

Они вышли из ванной и вернулись в спальню Крис показал на окно, устроенное в потолке.

— Кстати, к вопросу о течи, — спросил он, улыбаясь — Рама достаточно надежна?

Она рассмеялась. Он видел, как она попыталась было сдержаться, но не смогла.

— Да уж, здорово мы тогда повеселились.

— Интересно, сколько прошло времени до того, пока мы наконец поняли, что на нас течет? — спросил он, хотя сам прекрасно знал ответ. На улице свирепствовал зимний ливень, в камине полыхал огонь, а они занимались любовью. Он до сих пор помнил, как блестело каминное пламя в струйках воды, стекавшей по ее плечам и груди. Однако, судя по всему, она так и не замечала, что происходит, а Крис не рискнул привлекать к потопу ее внимание, чтобы не нарушать того самозабвенною наслаждения, которым светилось ее лицо. Они с большим удовольствием то и дело пересказывали эту историю друзьям и так не жалели для нее красок, что с годами протекавшее окно превратилось во всемирный потоп.

— Ну я-то заметила течь сразу, — тем не менее говорила Кармен, — а вот ты совершенно забылся в экстазе. — А теперь Кармен лишь отвернулась от него в смущении, и Крису нестерпимо захотелось обнять ее и прижать к себе крепко-крепко, но он не посмел этого сделать. Вместо этого он, словно завороженный, не сводил взгляда с кровати. На этом ложе он не был королем бейсбола, а она не была «Утренней звездой телевидения Сан-Диего». Они были лишь двумя человеческими существами, любившими друг друга и нуждавшимися друг в друге.

Неожиданно в окно ворвался нежный ветерок, принесший на своих крыльях столь знакомый аромат эвкалиптов, заглушавший все остальные запахи. И тело Криса откликнулось привычным порывом — нет, не просто заняться любовью — скорее попытаться восстановить ощущение той абсолютной близости, которая возникала у них с Кармен в этой постели. Он скучал по нежному теплу ее тела подле него, по мягкой шелковистости ее волос, блестевших в лунном свете, льющемся через окно в потолке.

Он с трудом заставил себя поднять на нее глаза.

— Прости меня за то, что я все разрушил, — промолвил он.

Она быстро склонилась над кроватью, чтобы расправить воображаемую складку на и без того идеально ровном покрывале.

— Ну а теперь скажи мне серьезно, что ты думаешь насчет выборов?

Он с грустью улыбнулся такому повороту темы разговора и тут же поменял ее сам:

— Мне кажется, нам с тобой необходимо побеседовать по поводу Джеффа.

— И что же это за повод? — усевшись на кровать, спросила она.

— Ну, я надеялся, что смогу убедить тебя отложить на время репортажи о его жизни. — Стараясь говорить повнушительнее, Крис скрестил руки на груди. — Позволь ему завершить свою работу и убраться отсюда восвояси, прежде чем обнародуешь что-то новенькое.

— Ты же знаешь, что я не могу этого сделать. Именно сейчас это самая шумная история в Долине Розы. Это самая шумная история во всей Южной Калифорнии. — Она со вздохом подняла глаза к окну в потолке. — Они наконец-то стали обращать на меня внимание как на профессионала, Крис. Ты знаешь, что они учинят надо мной, если я вдруг прекращу эту серию репортажей?

Он понимал, что она говорит чистейшую правду, дилемма, стоявшая перед Кармен, была жестокой, как сама жизнь.

— Я просто боюсь, что ты окончательно отпугнешь его от нас.

— Да разве тебе до сих пор не стало ясно, что он явно что-то скрывает? — грозно нахмурившись, попыталась на его убедить. — Если хочешь знать, ты вполне можешь сейчас оказаться укрывателем убийцы, сбежавшего от правосудия. Или он успел рассказать тебе про себя что-то такое, что мне неизвестно? Он хотя бы намекнул тебе, от чего он вынужден скрываться?

— Ни словом. И если говорить по чести, меня это абсолютно не интересует. В том смысле, что я не беспокоюсь, успел ли он где-то что-то натворить, прежде чем появился у нас. Я знаю о нем только одно — он способен помочь нам таким образом, на который не способен никто другой.

Кармен снова провела рукой по покрывалу. Когда она заговорила, ее голос прозвучал мягко. Доверительно.

— Временами я сама себя боюсь. — И она обратила на Криса взгляд своих бездонных черных глаз. — Все, о чем я способна сейчас думать, — это дальнейший сбор информации о Джеффе. Словно я одержима навязчивой идеей. Просыпаясь утром, я первым делом пытаюсь решить, чей мозг мне следует прозондировать сегодня, кто может меня снабдить еще не известными мне данными.

Она не просто разговаривала с ним — она доверялась ему — как не делала уже долгое, долгое время. Крис сел на противоположный конец кровати, чтобы не испугать это ее доверие.

— Они издевались надо мной в «Новостях после девяти», Крис, — продолжала она. — Они действительно были готовы от меня избавиться. А теперь им волей-неволей пришлось воспринимать меня всерьез. Джефф превратился в коронную новость, и я держу его у себя в потайном кармане. И теперь ты хочешь, чтобы я позволила этой последней возможности ускользнуть у меня из рук?

Он хотел было ответить, но его прервал стук в дверь. Кармен мгновенно вскочила, и разочарованный Крис последовал за нею на кухню, где их ожидала Миа.

— Извините за беспокойство, — сказала она, по всей видимости обращаясь в основном к Крису. — Джефф хотел бы знать, не могли бы вы зайти к нему в коттедж, чтобы поговорить о необходимом ему оборудовании.

— Прямо сейчас?

— Он утверждает, что это важно, — кивнула Миа. — Ему срочно нужны какие-то детали. — Она улыбнулась. — И еще он просил, не могли бы вы прихватить с собой гитару и впридачу бутылку вина.

Крис нерешительно взглянул на Кармен. Он не был пока готов к тому, чтобы уйти из усадьбы — ведь они только-только перестали говорить между собой как враги. Опять картина белоснежной ванны, залитой кровью, пронзила болью ее сердце. Нет, это несерьезно, убеждал Крис сам себя. Она в полном порядке. Она в полном порядке, потому что у нее есть козырь: история Джеффа.

— Думаю, что я смогу сейчас прийти, — сказал он наконец, стараясь голосом не выдать своего нежелания.

— Нет проблем. — Кармен взяла в руки большую губку и принялась надраивать и без того чистую кухонную панель. — Спасибо, что починил мне кран.

Уже шагая по саду бок о бок с Миа, Крис мысленно представлял себе одинокую фигуру Кармен в залитой ярким светом чистой кухне. Больше всего на свете ему хотелось быть вместе с ней.

ГЛАВА 31

Проводимое Кармен расследование задержалось на несколько томительных дней, пока с помощью Тома Форреста — по счастливой случайности, у него имелись кое-какие связи в Нью-Джерси — у нее на руках не оказались данные о семействе, приютившем Джеффа на время выпускного года в высшей школе.

Однако до сего дня было суждено дожить лишь главе семьи — Кармен дозвонилась до него однажды вечером, одновременно занимаясь домашними делами на кухне. Она твердо решила постараться умолчать о том, кто она и откуда, чтобы интервьюируемый ею Вальтер Хант не смог догадаться, что Роберт Блекуэлл и создатель дождя из Южной Калифорнии — одно и то же лицо. События в Долине Розы уже успели стать достоянием национальной службы новостей.

Однако Вальтер Хант и не пытался пускаться в расспросы. По голосу можно было решить, что он весьма стар — его речь была негромкой и замедленной. Когда она сообщила, что составляет биографический очерк о Роберте Блекуэлле, на том конце провода последовало долгое молчание, испугавшее Кармен. Но, по всей видимости, Ханта все же удовлетворило данное ему объяснение, и он тут же начал свой рассказ — к великому облегчению Кармен.

— За долгие годы мы сумели вывести в люди сто двенадцать ребят, — не без гордости начал он. — Но я прекрасно помню того, о ком вы спрашиваете. В департаменте по делам несовершеннолетних нас предупредили, что этот ребенок — гений, но мне кажется, что судьба взяла с него слишком большую цену за его гениальность. Беды валились на него одна за другой. Его приемный отец сидел в тюрьме, а мать умерла несколькими годами раньше вследствие нелегального аборта.

— Аборта? — Кармен было решила, что Вальтер Хант спутал Джеффа с одним из ста двенадцати детей, которых ему довелось воспитать. — Я считала, что она погибла в автомобильной катастрофе.

— Именно это парень и твердил всем вокруг. Вы ведь знаете — тогда аборты запрещались, — а по мне, так и не стоило их разрешать — поэтому нет ничего удивительного, что они с его приемным папашей старались это скрыть. В департаменте графства мне рассказали, что она ухитрилась сделать аборт в каком-то темном закоулке, и полицейский патруль обнаружил ее на автомобильной стоянке возле церкви. Она умерла от кровотечения.

— О Боже. — Кармен зажмурила глаза, стараясь отогнать от себя видение умиравшей в луже крови Бетти К тому же она вовсе не собиралась нарушать слово, данное ею Сусанне Кабрио, и хотела со временем рассказать ей о судьбе, постигшей ее старшую сестру. В эту минуту она горько пожалела о том, что ей удалось разузнать столь многое.

— Когда Роб попал к вам? — Кармен пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем она смогла задать этот вопрос.

— После того, как был арестован его отец, Ваттс. Так звали того человека.

— А за что его арестовали?

— Ну, — тут в трубке послышался такой звук, словно Вальтер Хант подавил неудержимую зевоту, — я так думаю, что во время его махинаций с наркотиками у него на совести оставалась парочка трупов, хотя дело это было давнее Он прекратил торговать этой гадостью мною лет назад. По-моему, не очень-то справедливо — ведь человек давно уже ведет честную жизнь, порвал с прошлым, — а тут его сажают за что-то, о чем никто толком и не помнит. Однако закон есть закон. А Роб жил за ним, как за каменной стеной. Одно удивительно — как парень сам не пристрастится к наркотикам — так он любил этого Ваттса. Он навещал ею так часто, как только мог, отправлялся к нему всякий раз, как у него было время, — и никогда не предупреждал нас, куда отправляется. Это было для него привычно.

— И мистера Ваттса посадили в тюрьму в вашем городе?

— Хм-м-м. Трудный вопрос. Я не могу сказать точно — помню лишь, что Роб ездил к нему на автобусе. Мы уже знали, что коли он исчез — значит, либо отправился повидаться со своим арестованным отчимом, либо ищет укромное местечко, чтобы заняться сексом с одной из своих подружек — Вальтер Хант хрипло рассмеялся. — Он ведь был шустриком Нам рассказали об этом другие дети Они говорили, он то и дело меняет подружек и переспал со всеми девочками в их классе за выпускной год.

— Понимаю. — Кармен пока не представляла себе, что будет делать с этой интимной информацией. — Что еще вы могли бы мне рассказать?

— Ну, еще я помню этого его приятеля — мальчишку — который вечно крутился возле него. Иногда нам казалось, что у нас вместо одного гения обитают двое. Тот тоже был башковитым малым.

— Его звали Кент?

— Да! Именно так. Кент Рид. Такой долговязый. С плохой кожей. На одной руке у него не хватало нескольких пальцев. На пару с Робом они учиняли в доме такой кавардак, что мы начинали опасаться за свои жизни. Уверяю вас, нам вполне хватало одного гениального ребенка, чьи мозги постоянно были заняты поиском неприятностей для себя самою. Однако, когда эта парочка работала вместе — можно было не сомневаться в близкой катастрофе. Вы никогда не были уверены, что в следующее мгновение не взлетите на воздух вместе с домом. — На мгновение Вальтер Хант умолк. — Кент постоянно хотел всеми руководить, но при этом не отходил от Роба ни на шаг — даже Робу он умудрялся надоедать. В конце концов нам с женой пришлось придумать что-то вроде того, сколько времени ему разрешается проводить в гостях.

Кармен записала в блокноте имя «Кент Рид» и трижды обвела его жирной чертой.

— Вы не могли бы посоветовать, где я сейчас могу разыскать Кента Рида? — спросила она.

— Интересный вопрос. — Мистер Хант снова зевнул — В равной степени он может быть как в одном из сверхсекретных государственных заведений, где разрабатывают сверхсекретное оружие, так и в одном из сумасшедших домов, где содержат умалишенных. Ищите, коли хотите.

— А как насчет Роба? Вы не в курсе, что стало с ним, в какой колледж он поступил?

— Не могу вам сказать точно. Хотя, когда он кончил школу, все эти ученые лбы учинили чуть ли не драку за право обладать его головой. И я не помню, кто из них оказался сильнее. Должно быть, введение под названием Эм-Ай-Ти, если вам это что-то говорит. Одна из этих высших технологических школ.

Кармен написала: «Эм-Ай-Ти — ?» в нижней части листа.

— Ну что ж, благодарю вас, мистер Хант. Вы очень помогли мне в работе.

— Пожалуйста. — Однако по его интонации было ясно, что он не намерен прощаться. — Я хочу рассказать вам еще кое-что. Я помню, что Роб оказался самым трудным ребенком из всех, что прошли через нашу семью, хотя и самым необычным. У нас были дети хорошо воспитанные и такие, что не отличали хорошее от плохого. Были попросту недоразвитые и были те, кто уже успел нарушить закон. Робби не подходил ни под одну из известных нам категорий, и к тому же поражала его постоянная серьезность, ненасытность жажды знаний и целеустремленность И если он чего-то очень хотел, для него не имело значения ни одно из принятых у нас правил. Он не был неуправляемым парнем, просто был слишком себе на уме. Когда он уехал учиться в колледж, мы с женой подумали: скатертью дорожка. И попросили в департаменте, чтобы нам больше не присылали детей с гениальным коэффициентом умственного развития.

Кармен повесила трубку. Налив себе стакан чая со льдом, она вновь уселась за стол, задумчиво постукивая по блокноту кончиком карандаша. Что за чертовщину она раскапывает? Ее так и подмывало пренебречь советом Тома Форреста не торопиться. Как просто было бы позвонить сейчас в ФБР и спросить у них, не разыскивают ли они Джеффа Кабрио, или как его там на самом деле. Она устала двигаться ползком и на ощупь, каждый раз мучительно пытаясь решить, что следует отнести к важным деталям, а что к неважным. В какую-то минуту она поймала себя на том, как внимательно она изучает фотографии сбежавших преступников, висевшие возле здания почты. Она вполне серьезно искала в них сходство с человеком, проживавшим в ее коттедже.

Мысли ее вернулись к разговору, состоявшемуся у нее на днях с Томом Форрестом. Он был горд, как никто, тем, что ей удалось так удачно подать на экран историю Джеффа Кабрио.

— Ты неподражаема, Кармен! — сказал он. — Они заглотнули крючок. Не позволяй только им сорваться с лески.

Она поколебалась с ответом, не зная толком, как облечь в слова мучившие ее мысли, как эти мысли будут поняты ее старым другом.

— Иногда у меня такое чувство, будто я использую его, — нерешительно произнесла она — Возвращаю себе былую популярность за его счет.

На том конце провода последовала мертвая тишина.

— Том?

— Не верю своим ушам. — Его голос выдавал явное недовольство услышанным. — Ведь это же твоя работа, Кармен, и я помню время, когда ты в этом ремесле была лучше всех, кого я только знал.

— Правильно. — Согласилась она. — Я и буду лучшей.

Не имело никакого смысла делиться с ним своими чувствами. За эти годы у Тома отросла толстая непробиваемая шкура. Для него неведомо, как человек может просыпаться по утрам от чувства вины. Он никогда не поймет, как легко поддается этому чувству Кармен.

Она подумала о рассуждениях Миа по поводу ее жестокости, о полном неприятии ее Джеффом. Похоже, один Крис понимал ее трудности.

Он всегда ее понимал.

ГЛАВА 32

Стоило Кармен появиться на экране телевизора, ждавшая этой минуты Миа тут же отложила в сторону проволоки и кусачки и прибавила громкость. Сегодня Кармен была в платье цвета морской волны. В течение всей этой недели она каждый вечер выдавала что-нибудь новенькое, что-нибудь выдающееся и необычное. От наблюдательного зрителя не ускользнула ее новая манера держаться перед телекамерой: теперь она чуть выше поднимала голову, а улыбка стала более спокойной и уверенной. Однако сегодня вечером Кармен не собиралась улыбаться. Ее тон был серьезным, сочувственным, и Миа подумала, что Кармен собралась обнародовать нынче такого рода информацию о Джеффе, которую, без сомнения, он предпочел бы не делать достоянием всего мира. Миа уселась подле проволочной арматуры для фонтана, над которой работала, и напряженно нахмурилась, внимательно слушая начало репортажа.

— «Новостям после девяти» стало известно, что в тот год, когда Джефф Кабрио заканчивал школу, был арестован его приемный отец, — сообщила Кармен. — Его обвиняли в убийстве, совершенном несколько лет назад, связанном с торговлей наркотиками. Джеффа отдали в новую семью. Мне предоставилась возможность побеседовать с главой этой семьи, который все еще живет в Нью-Джерси. Он утверждает, что Джефф оказался самым трудным подростком из всех, прошедших через их руки, что это был гений, принесший их семье немало хлопот. Он описал Джеффа как парня «себе на уме», серьезного, целеустремленного и весьма упрямого.

Миа завороженно смотрела на кофейный столик, где, завернутая в пластик, покоилась неоконченная скульптура Джеффа. А он почти не изменился с годами, подумала она. Он вообще не изменился ни на йоту.

Когда двумя часами спустя она выходила из душа, ей послышался голос Джеффа, звавшего котенка. Наспех завернувшись в полотенце, она высунулась из окна. Она не видела в темноте Джеффа, но слышала его пронзительный призывный свист, которым он звал обычно котенка.

— Эй, котик! — окликал он. — Поди сюда, киска. Она накинула на себя халат, в котором ходила до этого дома, и выскочила на улицу.

Он стоял на краю каньона, уперев руки в бока.

— Джефф?

Он обернулся ей навстречу.

— Котенок пропал, — сообщил он, когда Миа подошла достаточно близко. — Он удрал нынче утром. Ты ведь знаешь, как он любил играть в сторожевого кота, сидя на подоконнике в гостиной?

Она лишь молча кивнула.

— Ну так он и удрал через окно, через ту сторону, где жалюзи были плохо закреплены Я надеялся, что у него хватит умишка вернуться до темноты.

Он отвернулся, успев, вероятно, прочесть ее мысли. Он наверняка слышал их и сам — голоса двух койотов, раздавшиеся недавно совсем близко от Шугабуша.

Она тоже принялась звать котенка и даже спустилась на несколько ярдов в каньон, желая принять участие в поисках, хотя они и представлялись ей безнадежными. Просто она чувствовала, как отчаянно нуждается в поддержке Джефф. Не веря в успех, она добросовестно прислушалась, надеясь все же услышать в ответ знакомое мяуканье. Каньон стремительно погружался в море тьмы. Кусты чапарраля и высохшие ветви дубов бросали на землю длинные уродливые тени, такие же темные и черные, как шкурка черной кошки.

Вдруг Джефф развернулся и зашагал по направлению к своему коттеджу. Миа слышала, как его ботинки простучали по ступенькам крыльца, однако продолжала звать котенка. Вероятнее всего, он вернулся, чтобы принести что-то, необходимое для очередного необычного способа решения проблемы, до которого мог додуматься только он, Джефф. Вот возьмет и принесет из коттеджа какой-нибудь чудо-свисток, сотворенный из деревяшки или из чего-нибудь совсем непонятного, и выманит сюда всех кошек в округе. На худой конец он мог бы принести хотя бы любимую кискину погремушку, чтобы ее звук зазвал котенка в дом.

Однако Джефф не появился, хотя прошло уже довольно много времени, и Миа бросила поиски. Она направилась вслед за Джеффом.

Входная дверь ею коттеджа была открыта. Его не было в гостиной, где на кофейном столике громоздились привычные для нее кипы бумаг, не было его и на кухне.

— Джефф? — Она медленно прошла по коридору до спальни, где он лежал на кровати, уставившись в потомок Одна рука ладонью вверх лежала у него на лбу, и Миа вспомнила, каким описала его сегодня Кармен: себе на уме, серьезный, целеустремленный и весьма упрямый.

— Может быть, он не пропадет, — прислонившись к косяку, сказала она — Может, просто кто-то нашел его и забрал к себе.

— Ты сегодня видела вечером драконью укротительницу? — взглянув на нее из-под ладони, спросил он так, будто и не слышал ее слов утешения.

— Да. — Миа поколебалась, однако Джефф явно ждал продолжения — Тебе было так трудно, когда ты рос.

Он послал ей свою улыбку.

— Хотел бы я, чтобы Кармен Перес имела хотя бы, тысячную долю твоего сочувствия ко мне. — Он приглашающе хлопнул по кровати рядом с собой, и Миа, вопреки всем своим установкам, вошла в комнату и уселась на край кровати. Джефф взял было ее за руку, но тут же выпустил. С того самого вечера у нее в коттедже он ни разу не попытался прикоснуться к ней. Однако именно сейчас Миа жадно хотела ощутить тепло ею руки. Она положила ее к себе на колени, крепко обхватив пальцами.

— Я как прокаженный, Миа. — Губы Джеффа плотно сжались, с них слетела и тень улыбки. Я стал для всех опасен. Я не имею права позаботиться даже об этой чертовой кошке. Тебе тоже лучше всего отправляться в свой коттедж и не высовывать оттуда носа. Запри получше дверь и не вздумай открывать мне, невзирая на то, как долго или как жалостно я буду тебя об этом просить.

— Ты несешь несусветную чушь.

— Хотел бы я, чтобы ты оказалась права. Снаружи послышался какой-то шорох.

— Ш-ш-ш. — Она выпустила его руку и погасила лампу возле кровати. Поднявшись, она заглянула в щели жалюзи, надеясь уловить во тьме очертания удравшего котенка.

— Ты что-нибудь видишь?

— Нет, — прошептала она, прижавшись лбом к прохладным жалюзи, — да и вряд ли в такой тьме можно разглядеть черную кошку.

Когда рука Джеффа в первый раз коснулась ее бедра — его пальцы лишь легко, едва уловимо задели полу халата, — можно было объяснить это случайностью. Однако Миа была уверена, что это вовсе не случайно. Да Джефф и не собирался притворяться по поводу своих намерений. В следующее мгновение он положил ей на бедро ладонь. Миа застыла. Она знала, что его необходимо остановить, однако у нее явно не хватало воли отказаться от восхитительной теплоты его руки.

Он пододвинулся поближе и слегка приподнял полу халата — ровно настолько, чтобы можно было поцеловать ей колено. Миа лишь зажмурила глаза и вцепилась что есть силы в спинку кровати. Пока ей ничто не угрожает, бешено стучало у нее в мозгу.

Он лежит у нее в ногах, он не сможет оттуда дотянуться до ее левой груди. Итак, она позволит себе наслаждаться его ласками. Его рука, гладившая ей бедра, сначала поверх халата, постепенно смелела, движения становились более уверенными, интимными. Миа слышала, как в мягком ночном воздухе разносится треск цикад в каньоне. Еще она слышала свое дыхание. Оно было глубоким и частым, когда рука Джеффа скользнула под полы ее халата, а потом она словно захлебнулась, когда пальцы его пробежали вверх по обнаженным бедрам.