– Да, – нетерпеливо кивнул географ, – вы правы: опасное место. Но я хотел рассказать о другом. Видите ли, течение теплое.

– Никогда не слышал. Наоборот, все говорят: хуже некуда, чем попасть там под шторм. Команда померзнет и моментально сляжет с трясучей лихорадкой.

Иррабан досадливо поморщился. Ну что может знать про океан распорядитель Ложи – самый сухопутный человек в Морской столице? Слухи и пьяную похвальбу капитанов? Да, в далекой молодости влиятельный папаша – тогдашний мастер пряноделов – пристроил его на корабль. Пусть, мол, покрутится среди моряков, да и за товаром присмотрит. И для карьеры не вредно вовремя помянуть, вот как сейчас: «я в молодости ходил на галере». Ходить-то ходил, но только мало, давно и плохо. А иначе почему всего «несколько оборотов»? Списали, конечно. Желудком слабоват оказался или еще что.

В глубине души Иррабан понимал, что несправедлив к старику. По должности распорядитель Ложи обязан вникать во все морские дела гильдии: в постройку и снаряжение новых судов, контракты, наем команды, в том числе и в изготовление надежных штурманских карт.

– Теплое – не значит горячее, кин Ахнаро. Вода кругом действительно холодная, а течение чуть теплее, совсем ненамного. Рыбаки говорят, что на ощупь почти не отличишь.

– А причем здесь рыбаки?

– Как раз они и натолкнули меня на одну интересную мысль. Дело в том, что в водах Сарголийского течения водится хнаст. Небольшая, но очень вкусная рыбка. И ее там поразительно много – неизмеримые тысячи. Самое удивительное, что как только хнаст случайно пересекает границу течения – все. Рыба гибнет практически сразу. И потому ее даже не ловят, просто выгоняют сетями в холодные воды.

Ахнаро зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.

– Очень интересно, высокоученый кин.

Географ едва не скрипнул зубами от злости. Лет пятьдесят назад за подобное неуважение могли и на поединок вызвать! Но, напомнив себе, как много зависит об этой беседы, он постарался сделать вид, что ничего не заметил.

– Интересное впереди. А здесь, – он провел на карте еще одну черту, – на много перестрелов севернее, как вы тоже, наверное, знаете, в солмаонский берег упирается еще одно, Азаратское течение. Тоже теплое. И что любопытно, кин Ахнаро, в нем тоже водятся хнасты! Такими же огромными косяками и также гибнут, стоит им попасть в холодные воды. О чем это говорит?

– О том, что Сарголийское и Азаратское течения возможно стоит считать не разными водными дорогами, а одной и той же. Это не новость, кин Иррабан. Подобную теорию высказал невесть сколько лет назад Кнариоз Ибалийский.

– Верно! Одно течение, которое почему-то делает петлю и возвращается назад, к побережью, которое его породило. А почему так получается? Может, на его пути оказывается некая непреодолимая преграда? Например, берег. А?

– С такой же вероятностью преградой может оказаться и гряда подводных камней. Что, собственно, и предположил Кнариоз. Простите, кин Иррабан, но это знает даже ученик штурмана.

Торжественно воздев руки к потолку, географ провозгласил:

– Да! Знает! Но я вам расскажу то, что недоступно подмастерьям. Азаратское течение иногда выносит на берег гнилые стволы и листья незнакомых растений, полуразложившиеся трупы животных, которые нигде на побережье не водятся. Мне рассказывали, что мертвые звери обглоданы морскими чудовищами, но даже по остаткам шкур и немногим уцелевшим костям многое можно понять. Скажем, среднего размера грызун с полосатой серо-коричневой шкурой и сильно вытянутой мордой…

– Арбак?

– Нет, у него короче челюсти, а шкура скорее пятнистая. Не трудитесь угадывать, кин Ахнаро. – Иррабан придвинул к распорядителю кусок пергамента. – Это мне прислали с Азаратского побережья. Труп зверя выглядит примерно вот так, он висит над стойкой местной рыбацкой таверны. По моей просьбе высокоученый кин Лиганова, с которым я веду обширную переписку, зарисовал для меня таинственное существо. Ну, что скажете? Вы раньше видели что-либо подобное?

– Не видел, – кин Ахнаро пожал плечами. Иррабан уже не рад был, что доверился старику. Тот оказался слишком занудой и чересчур скептиком. – И что? Один единственный рисунок ничего не доказывает. Вы сами сказали – труп обглодан морскими чудовищами, долго пролежал в воде, побился о прибрежные камни. Не удивительно, что никто не может сказать ничего определенного.

– А стволы неизвестных деревья? А листья, которые раньше никогда не встречались?

– Кто их видел? Ваш ученый собрат? Или одни лишь солмаонские рыбаки, люди невежественные, да к тому же вечно пьяные.

– Ладно, пусть так. Но у меня, – Иррабан кивнул на стол, – целая кипа подобных доказательств. Рисунки, рассказы очевидцев, причем записаны они, смею вас уверить, людьми честными и не склонными к подлогу. Некоторые подозрительные явления и случаи бесследного исчезновения судов, когда море так и не выбросило на берег ни единой доски или хотя бы обрывка паруса. Как это было, например, с имперским речным канониром «Отвага». Помните тот случай? Корабль сел на мель, повредил руль и оказался совершенно беспомощным: течением реки канонир стало сносить в море. Команда покинула «Отвагу» и вплавь добралась до берега. А когда к месту аварии прибыла гребная барка, чтобы взять поврежденное судно на буксир – его уже унесло в море. Больше «Отвагу» никто не видел. Не смогли найти даже пару щепок или обломок мачты, а ведь по приказу императора солдаты полоборота прочесывали берег в месте аварии. Мне кажется, канонир просто выбросило на скалы неведомой земли.

– А почему он не мог просто утонуть? Канонир – речное судно, оно вообще не приспособлено для плавания по морю. А уж тем более далеко от берега. Корабль, особенно неуправляемый, разобьет первой же волной.

– Я справлялся по хроникам в имперском свиткохранилище, кин Ахнаро. В то лето практически не было крупных штормов, а три дня после крушения «Отваги» вообще царил полный штиль.

Они проговорили весь вечер. Географ доказывал и объяснял, распорядитель Ложи, хоть и заинтересовался под конец логическими построениями Иррабана, все же так и не поверил в его теорию:

– И это все, что у вас есть, высокоученый кин? Не густо. Одни только домыслы и предположения. Вряд ли Ложа заинтересуется вашей теорией.

– Но… вы хотя бы доложите обо мне? Я прошу Ложу об аудиенции.

– Я попробую, кин Иррабан. Ничего не обещаю, но попробую. Однако запомните: чтобы убедить в своей правоте отцов гильдий вам потребуются более веские доказательства. Мастера Ложи слишком занятые люди, чтобы слушать простой полет фантазии. Пусть и самого уважаемого географа в стране.

Иррабан ждал ответа из Ложи почти четыре оборота. В нетерпении выглядывал в окно – не едет ли гонец с приглашением на аудиенцию, дергался на каждый стук, а стоило отлучиться из дома хотя бы ненадолго, как его тут же начинали мучить видения: посланцы Высшего мастера прибыли за ним, не застали дома и вот-вот уедут. Географ со всех ног бросался домой, врывался в гостиную с криком: «я здесь!», но… Там было пусто. Летис, прислужник, лишь пожимал плечами:

– Никто не приходил, благородный кин.

Разочаровавшись в протекции кина Ахнаро, Иррабан послал краткое содержание своей теории в секретариат Ложи и своему бывшему учителю Агравенону, распорядителю имперской Академии.

К сожалению, о последствиях он не подумал.

После того, как тезисы прочли в императорском дворце, между солмаонским дипломатическим двором и Ложей немедленно развернулась тайная переписка. Часть сверхсекретных писем удалось скопировать шпионам Чжандоу. В Соцветии Юга их изучили с немалым интересом и разработали собственный план. По личному указанию императора он не должен был нуждаться ни в средствах, ни в людях.

Ничего этого Иррабан, конечно, не знал. Он просто ждал ответа.

И вот, в день, когда он уже почти перестал надеяться, случилось невероятное. Уже после заката, когда измученный бесполезным ожиданием Иррабан сел вечерять, у ворот послышалась какая-то невнятная возня.

«Может, заказчик? Какой-нибудь капитан, что, как обычно, пребывает не в ладах со временем. Корабль пришел в гавань три дня назад, уходит завтра, позарез нужна карта Сарголийского побережья. А почему не зашел вчера – не спрашивайте. Я вообще не помню, где был эти три дня».

Но проворный Летис уже успел слетать к воротам.

– Вам просили передать, благородный кин.

На стол перед Иррабаном лег свиток темного, самого дорого, пергамента, перевязанный витым шнуром с тремя серебристыми нитями – символическими тремя лианами. Узел скрепляла тяжелая деревянная бирка, благоухающая смолой. На ней – личная печать Высшего мастера.

Дрожащими руками ученый развернул пергамент:

«Высокоученому благородному Иррабану сыну Келлигана кин Лахья!

От лица Совета Ложи я, Высший мастер…»

Наконец-то!!

Во рту мгновенно пересохло, Иррабан схватил со стола бокал, сделал глоток, другой и только после этого смог дочитать письмо до конца.

Высший мастер даровал аудиенцию перед Советом Ложи. Причем не когда-нибудь, а завтра! Ему предписывалось быть дома и ждать посланника, который мог явиться в любой момент, чтобы препроводить высокоученого кина в Ложу.

Вот почему, когда среди ночи в дом постучали, он не удивился. Приказал узнать, кто там, отпереть дверь и попросить гостя подождать, пока хозяин приведет себя в порядок. Невежливо, конечно, но и заполночь являться в дом тоже, надо сказать, не очень-то в рамках! Нет, все понятно – срочное послание из Ложи, но неужели оно не могло подождать до утра? Никто же не назначает аудиенцию на пятой страже после захода!

Иррабан завернулся в домашнюю накидку, наскоро умылся холодной водой и сбежал вниз.

Даже испуганный вид прислужника его не насторожил.

– Вас срочно просят принять кин Кориал и кин Саргамо, – доложил он, старательно тараща глаза, как ночная птица рогонт.

Первое имя показалось знакомым. Географ напряг память: нет, не вспомнить. И не удивительно – вокруг Ложи кормится столько всякого народа, что всех не упомнишь. Может, встречались когда.

– Зови, – коротко приказал он и прошел в гостевую залу. Слава Небесному Диску, прислужник, обычно нерасторопный, уже успел разжечь светильники.

За спиной открылась дверь, и негромкий, но полный внутренней силы голос произнес:

– Доброй ночи, высокоученый кин. Простите, что побеспокоили вас в такой поздний час, но дело не терпит.

Иррабан повернулся, поклонился едва заметным кивком, как и положено аристократу.

Темноволосый крепыш повторил его движение с изяществом настоящего солмаонского придворного. Жаль только, что простоватый капитанский костюм, совершенно не подходил к его манерам и выправке.

Географ успел мельком подумать, что перед ним скорее всего бывший командир боевой галеры. Вышел в отставку по ранению – вряд ли по возрасту, выглядел он почти ровесником самому Иррабану, – по протекции попал в Ложу. Спокойная служба, совсем не пыльная. Потому и жесткие перчатки носит: привык, на палубе без них никуда. А в городе – зачем они? Такие только для долгой верховой поездки надевают, а куда здесь ехать-то? В соседний квартал, через три улицы?

– Позвольте представиться, я кин Кориал. Это мой друг и соратник кин Саргамо.

Второй, высокий и широкоплечий, с копной светлых волос, выдающих в нем истинного северянина, поклонился чуть ниже, из чего географ заключил, что он не слишком родовит.

Нет, этих двоих он не знал.

– Да осенит вас теплом Небесный Диск! – приветствовал гостей Иррабан. Немного учтивости никогда не помешает. – Садитесь, располагайтесь. Хотите вина? Эй!

Ученый хлопнул в ладоши. Прислужник выскочил откуда-то из-за портьеры, словно только того и ждал.

– Принеси гостям вина.

– Спасибо, благородный кин, но времени – в обрез.

– Вы куда-то торопитесь?

– Нет, вы, кин Иррабан.

От волнения у него чуть не закружилась голова. Вот оно! То, чего он ждал последние три оборота, а если считать с самого начала – то целых семь. Высший мастер собрал Совет Ложи!

Кориал продолжал:

– Я объясню. Слушайте очень внимательно. Три дня назад специальный гонец доставил Высшему мастеру письмо от императора Гравандера II. В послании предписывалось оказать помощь посланнику, который должен прибыть в Морскую столицу со дня на день. Область интересов посланника расписана подробно. Взамен император обещал немалую награду, послабления в пошлинах и пограничных сборах.

– Замечательно. Но как это касается меня? Ложе нужна консультация по новым торговым маршрутам?

– Послание касается вас напрямую, кин Иррабан. В перечне интересов посланника вы стоите под номером один.

– Меня?! Почему?!

– После того, как тезисы вашей теории прочитали в Академии, информация немедленно пошла в императорский дворец. Вопрос о землях на западе чрезвычайно интересует деятельного Гравандера.

Ученый с трудом скрывал радость. Все получилось даже лучше, чем он планировал. Не Высший мастер, а сам император Солмаона заинтересовался его проектом!

– И Ложа послала вас предупредить меня об этом? Спасибо, конечно, но, по-моему, время выбрано несколько неудачно. Вы не находите?

Гости переглянулись. Впервые за весь разговор подал голос кин Саргамо. Иррабан сразу же понял, что не ошибся – северянин. Иначе откуда этот незнакомый акцент?

– Мы не из Ложи, высокоученый кин.

– А кто же вы?

– Слишком долго объяснять, да сейчас это и не важно, – снова взял слово Кориал. – Мы пришли, чтобы предупредить вас и, если получится, помочь спастись бегством.

– Бежать? От кого, ради Небесного Диска?

И тогда Кориал рассказал. Быстро, коротко, по-воен­ному. Изложил суть, как гонец, принесший донесение с поля боя.

В первые мгновения Иррабан слушал его снисходительно, так же, как родители, бывает, внимают фантазиям ребенка. Ну а как еще прикажете реагировать на человека, что пришел к вам ночью, на пятой страже после заката, и с порога объявил: еще немного – и вас немедленно арестуют. Небесный Диск! Кто? И с чего бы вдруг?

Кориал заметил его скепсис и, неуловимо сменив тон на покровительственный, перешел к доказательствам:

– Вас не удивляет, благородный кин Иррабан, что завтрашняя аудиенция назначена так неожиданно? Сначала вы несколько оборотов ждете, обиваете пороги, даже приглашаете на обед распорядителя Ложи…

– Вы что, следили за мной? – воскликнул географ. От возмущения он даже забыл про свою обычную аристократеческую сдержанность, и выглядел теперь, как простолюдин во время семейного скандала. Красный, всклокоченный и недовольный.

И испуганный.

– Следили. И вот теперь, благодаря нашей слежке, у вас есть шанс сохранить свободу. Высокоученого кина что-то не устраивает?

– Простите. Наверное, я еще не привык к тому, что моя скромная персона оказалась вдруг в центре столь пристального внимания.

Человек, назвавшийся Кориалом – теперь Иррабан понимал, что имя не настоящее, – кивнул:

– Ничего, я понимаю. Вернемся к сути. Даже после ходатайства распорядителя Ложа не заинтересовалась вашим проектом. И лежать бы ему в архиве, покрываясь пылью веков, как вдруг, сам мастер Высшего посвящения присылает вам письмо и «скромный географ» удостаивается аудиенции. Причем, прошу заметить, в обход многих и многих уважаемых людей, что ждут приема уже достаточно долго. Несколько удивительно, не так ли?

Иррабан пожал плечами.

– Не понимаю, что здесь удивительного? Ложу заинтересовали мои теории. Высший мастер – человек любознательный, захотел познакомиться со мной лично. Вряд ли здесь можно разглядеть скрытую интригу. Я не богат, в политику Ложи не вмешиваюсь…

– Простите меня, благородный кин, но политика – очень хитрая штука. Вы можете сколько угодно в нее не вмешиваться, но она, тем временем, сама грубо вмешивается в вашу жизнь.

– Вы говорите загадками.

– А между тем, все достаточно просто. Приказ о вашем аресте уже подписан, но еще не разослан капитанам Гвардии. Ложа уверена, что вы сами придете в западню. Там вас без лишнего шума проводят к посланнику императора. Он уже здесь, в Морской столице. Но если вдруг вы не явитесь завтра на прием к Высшему мастеру…

– Откуда вы знаете?

– Из первых рук. Мой человек вчера ночью переписывал этот приказ. У меня есть копия. Вот, – он протянул оторопевшему Иррабану свиток пергамента. – Если хотите, можете ознакомиться.

Географ бегло просмотрел приказ, швырнул его на стол и выругался.

Сначала он не верил неожиданным гостям, но теперь заколебался. Слишком уж все выглядело правдоподобно. Непробиваемая броня сдержанности дала трещину, он разволновался, опустился на стул, налил и залпом выпил бокал вина. Помотал головой, как будто хотел сбросить наваждение и проснуться.

– И что – меня сразу же закуют в кандалы и отправят на север?

– Зачем же сразу в кандалы? Вам предложат посетить Солмараван по приглашению, например, имперской Академии – прочитать доклад о ваших теориях. А чтобы в пути с почетным гостем ничего не случилось, к вам приставят охрану, достаточно многочисленную, способную сыграть роль и эскорта, и конвоя одновременно. Думаю, в именном приказе командиру будет строго-настрого приписано доставить вас в столицу. Даже против вашего желания.

– И если я попытаюсь сбежать…

– Вряд ли у вас будет такая возможность. – Гость покачал головой. – И, кроме всего прочего, кин Иррабан, я не так уж уверен, что конвой повезет вас именно в Солмараван.

– Как?! Вы же сами только что сказали…

– Я сказал: «вам предложат посетить…» Цель поездки и конечный пункт маршрута не всегда совпадают, высокоученый кин. Никто не может гарантировать, что, выехав в Солмараван, вы в итоге не приедете в Соцветие Юга. Ложа никогда не отличалась излишней щепетильностью. В Чжандоу пристально следят за активностью людей Гравандера, шпионы, несомненно, уже донесли, что некий географ представляет ценность для Земли Тысячи Побед. И почему именно. Вряд ли можно ожидать, что Соцветие откажется поучаствовать в аукционе за вашу умную голову и теснящиеся в ней теории. А посол гильдии в Солмараване сошлется потом на засаду, разбойников, да на что угодно! И, несомненно, представит официальное письмо Высшего мастера императору со всеми необходимыми извинениями.

В дверь постучали. Иррабан вздрогнул.

– В чем дело? – Кориал выглянул в коридор.

Ученый не видел говорившего, но хорошо слышал его голос – испуганный, захлебывающийся словами. С каким-то неуловимым акцентом, но, слава Небесному Диску, не сол­маонским.

– Скорее, кин Кориал! Гвардейцы Ложи получили приказ! К следующей страже все ворота будут перекрыты!

– Вот как! – неприятные новости, как показалось Иррабану, странного гостя скорее удивили, чем обеспокоили. – Что-то быстро! – Он обернулся к хозяину дома: – Решайте, кин Иррабан! Вы с нами? Или подождете гвардейцев?

Географ вздрогнул и поежился – по спине пробежала холодная капля. Руки предательски дрожали. Глубоко внутри он стыдился своего страха, стыдился перед собой, перед Кориалом, но липкий, панический ужас нахлынул совершенно неожиданно, накрыл с головой. Он пересиливал все: и культивируемое с детства умение скрывать эмоции, и даже голос разума.

– Я-я… – заикаясь, начал Иррабан, сбился, задрожал еще сильнее.