На двадцать фунтов легче. Или на десять лет младше.
      Стивен Элко напряг ноги в коленях, приготовившись кувыркнуться вперед.
      Хоть на это он еще способен.
      Открывается вторая дверь.
      Пит входит в капитанскую рубку, сразу за ним следует Лиза. Большие совиные глаза цепко окидывают взглядом рубку.
      Эд тянется рукой за пистолетом.
      Доктор Бано поворачивается.
      Пит и Лиза входят в рубку. В дверях появляется Юджин Данби.
      Эд поднимает дуло своего оружия. Доктор Бано стреляет.
      Пуля разносит лоб Эда, и осколки костей падают на штурвал. Пистолет рулевого тихонько щелкает и выпадает из ослабевших рук.
      Лиза Картер нажимает на спусковой крючок. Ни к чему так много людей.
      Пит чувствует, как что-то горячее врывается в его бок, обжигающая кровь начинает литься на пол.
      Пит умирает.
      Юджин Данби вскидывает ствол и стреляет в Бано. Тот падает навзничь, нелепо раскинув руки.
      С тяжелым шумом плюхается на пол Стивен Элко. Потом долго немигающим взглядом снизу вверх осматривает Лизу и Данби.
      -- Толстяк, -- на лице дочери банкира играет довольная улыбка. -- Тебя ведь так зовут, я правильно поняла. Кажется, отец прибегал к твоим услугам раз или два -- и остался весьма недоволен. Не спускай глаз с этой жирной туши, Юджин.
      Боксер держит Стивена на прицеле, девушка подходит к приборной доске.
      -- Этот канал ведет к твоему домику, толстяк, -- ей хочется, чтобы голос звучал небрежно, но он вибрирует, как натянутый парус.
      Лиза нервничает. Теперь все должно пройти быстро и гладко.
      -- Да, -- Элко кряхтит, пытаясь подняться с пола.
      Он даже не может дотянуться до пистолета Эда.
      -- И там находится груз? -- Лиза оборачивается к толстяку, ее губы полуоткрыты, дыхание быстро вырывается и молниеносно втягивается обратно, как язычок гадюки.
      Девчонка совсем сошла с ума, устало думает Элко. Девчонке ни к чему свидетели. А этот горилла позади нее, сразу видно, привык убивать и делает это с наслаждением.
      Он, Стивен Элко, свидетель.
      -- Да, -- кивает он. -- И там же мои люди.
      Губы девушки искажает жестокая улыбка.
      -- И без тебя мы никак не получим драгоценности, толстяк? - спрашивает она. -- Хочешь остаться в живых, не так ли. Так вот...
      Маленькие заплывшие жиром глаза Стивена Элко смотрят на нее. На долю мгновения он переводит взгляд к стене позади Лизы, потом вновь начинает изучать ее лицо.
      Ты стал стар и толст, Стивен. Но по крайней мере у тебя еще есть мозги.
      Можно попробовать, пока еще они остались.
      -- А кроме моих людей, там полно полицейских, детка, -- говорит он.
      Лиза Картер медленно поворачивается к нему всем корпусом. Надо дать ей время осознать услышанное. А пока можно добавить еще что-нибудь.
      -- Несколько минут назад я разговаривал по рации с домиком, -- Стивену Элко наконец удается подняться с пола, и он опускается обратно на свой стул, с которого только что спланировал. Толстяк двигается неспешно, как усталый человек, который во всем уверен и никуда больше не торопится.
      Да ему и вправду некуда спешить.
      -- Я узнал голос полицейского инспектора, того, что занимается этим делом. Они ждут там доктора Бано.
      Теперь можно помолчать. Он стал слишком стар и слишком толст, и уже ничего не может сделать. Остается только подтолкнуть окружающих к тому, чтобы они действовали за него.
      И они начали действовать.
      Взгляд Лизы Картер улетел далеко вдаль, следуя почти идеально ровной линии канала.
      Никто не видел, как она приехала сюда. Никто не знает, что она убила Мериен Шелл и пыталась завладеть президентским креслом. Уесли Рендалл будет молчать, с ним можно разобраться и потом.
      А теперь следует быстро уйти отсюда.
      Уйти, не оставив свидетелей.
      Данби стоит, направляя ствол своего оружия на Стивена Элко. Лиза подходит к Юджину сзади и прижимает дуло пистолета к спине.
      Она нажимает на спусковой крючок дважды., желая быть уверенной, что ее любовник мертв.
      Ноги бывшего боксера сгибаются, он медленно опускается на колени. Стивен Элко рассеянно наблюдает за тем, как кровь толчками вырывается из двух отверстых ран в животе Данби.
      Потом боксер падает лицом вниз.
      Лиза тоже смотрит на него. Ей будет не хватать этого человека. Потом она поднимает пистолет и нацеливает на убого сидящего в углу толстяка.
      Стивен Элко должен умереть.
      Тогда здесь больше не останется свидетелей.
      Она просто сядет в машину и уедет. Только надо вытереть ручку внешней двери.
      Полицейские будут счастливы и не станут искать еще кого-нибудь. А потом можно найти Уесли Рендалла и заставить его заплатить за предательство.
      А возможно, она сперва позволит ему помочь ей стать президентом банка, и только потом убьет.
      Но сперва -- толстяк.
      Стивен Элко не должен былумереть. Он оставался единственным, кто мог оказать необходимую помощь. Он мошенник, лгун и всегда блюдет только свою выгоду, не останавливаясь перед тем, чтобы воткнуть нож в спину клиента. И тем не менее он -- единственный, к кому можно обратиться и кто не подведет, если правильно сформулировать условия.
      Лиза Картер тоже была нужна. Последний шанс закончить дело сейчас, обменяв ее на реликвии и покинув страну на яхте толстяка. Это могло получиться, это должно было получиться.
      Таков был план.
      Но, видимо, настало время его менять.
      В тишине комнаты сухо щелкнул выстрел, и часть головы Лизы Картер разлетелась вдребезги, разбрызгивая кровь и мозги. Она еще немного постояла, пошатываясь, потом тяжело опала на крытый железом пол рубки.
      Доктор Бано осторожно поднимается на ноги, его левая рука окрашена алым.
      Этот боксер был поганым стрелком.
      Доктор Бано стоит, все еще направляя дуло пистолета на Стивена Элко. Тебе было доподлинно известно, что там полицейские, говорят его глаза.
      Толстяк бесстрастно встречает взгляд своего спутника. А ты мог это предполагает -- не для того ли притащил сюда девчонку.
      Теперь остается последнее.
      Станет ли доктор Бано убивать его.
      Не станет. Он -- профессионал, но в то же время фанатик. У него есть цель. которой достичь пока не удалось. А это значит, что сейчас доктор исчезнет, чтобы через день, неделю или месяц вновь заглянуть в уютный подвальчик Стивена Элко. Или позвонить ему.
      Доктор Бано осторожно отходит к двери, не опуская оружия. Он мог бы просто развернуться и уйти -- Элко не стал бы ничего делать. Толстяк молча наблюдает за своим спутником, пока тот не скрывается из глаз. Услышав, как его шаги разбудили снаружи металлический гул палубы, Стивен Элко закрывает глаза и сцепливает руки на животе.
      Можно отдохнуть.
      Сейчас появятся полицейские, станут шуметь...
      Стивену Элко хочется немного тишины.
      Никем не управляемая яхту медленно сносит на середину канала. Доктор Бано выходит на палубу, берег уже далеко по правую его руку.
      Холодный вечерний ветер бьет в лицо, принося запах далекого океана. Он подходит к борту, готовясь прыгнуть вниз.
      На машине он доберется до города, там затаится. Раненая рука почти не беспокоит его. Ничего не случилось, все остается по-прежнему. Он прибыл в эту страну для того, чтобы вернуть достояние своего народа. И он это сделает. Американцы глупы и трусливы, их можно напугать. Они вернут реликвии. Не в этот раз, в следующий.
      Доктор Бано оглядывается назад, желая убедиться, не следует ли за ним толстяк.
      Потом смотрит на берег.
      И вновь этот ровный, сделанный бездушными человеческими руками канал чем-то напоминает ему реку, на берегах которой он родился.
      Он прыгает.
      Выстрелы.
      Первая пуля настигла доктора Бано, когда он был уже в воздухе. Она пробила ему правой легкое. Вторая ранила левую ногу, не причинив тем самым особого вреда.
      Третья насквозь прошла через живот и вышла из спины.
      Снайперы Маллена хорошо знали, в кого им следует стрелять, и умели это делать.
      Когда голова доктора Бано коснулась холодной поверхности воды, он был уже мертв. Его тело с вальяжной неспешностью декадента опускалось на дно канала.
      На поверхности воды раскрывали алые лепестки маслянистые капли крови.
      * Эпилог *
      Спустя неделю после описываемых событий мы с Френки получили приглашение из Лос-Анджелесского исторического музея. Оно было отпечатано на блестящем глянцевом картоне, и его украшало яркое изображение североамериканского индейца. Человек держал в руках лук, а на голове у него возвышалось традиционное украшение из перьев.
      Приглашение очень понравилось Гарде, и она забрала его себе -- все равно ни я, ни Френки не собирались идти в музей. Гарда, естественно, тоже не пошла, а положила изображение индейца на маленькую полочку лакированного резного дерева, которая висит над ее столом.
      В тот день Джейсон Картер официально передал музею священные реликвии одной маленькой страны в Юго-Восточной Азии.
      На следующий день из газет я узнал, что на церемонии присутствовал человек со сложнопроизносимой фамилией -- наследник уже не существующего императорского трона. В интервью обозревателю раздела новостей культуры он рассказал, что чрезвычайно благодарен и признателен правительству Соединенных Штатов, историческому музею Лос-Анджелеса и лично мистеру Джейсону Картеру за то, что они взяли на себя благородную задачу по сохранению, и так далее, и так далее.
      Новости культурной жизни мегаполиса -- это так интересно.
      Там же была опубликована фотография, на которой лично мистер Джейсон Картер пожимал руку улыбающемуся человеку в строгом костюме дипломата. Это был посол повстанческого режима, который тоже был очень благодарен и признателен, и неискренне обнажал в улыбке мелкие зубы.
      На той же полосе находился материал о разводе известной порнозвезды с несколькими достаточно откровенными фотографиями. Для мегаполиса не так уж важно, что называть культурными новостями.
      Джейсон Картер, вынужденный вновь столкнуться со своим прошлым, мог теперь спокойно подсчитывать проценты по вкладам и повышать или понижать банковские ставки. Более ни один безымянный агент правительства южно-азиатской страны не станет беспокоить его или же его близких -- заботу об охране реликвий взял на себя музей, а ему не в первый раз сталкиваться с взломщиками и грабителями.
      И пусть об этом беспокоятся его охранники.
      Так закончилась эта история -- громко, с шумихой и десятками репортеров, бестолково озарявших вспышками высокие своды музейных залов. Публика с ленивым интересом узнала об финальном звене из цепи гораздо более интересных и занимательных для падкого на кровавые сенсации читателя. В то же время сама эта история, начавшаяся много лет назад во влажных тропических джунглях, так никогда и не станет достоянием общественности.
      Забавно. Ведь вторая криминальная драма, как назвал бы ее один мой знакомый репортер из скандальной газеты, которая тоже произошла с семейством Картер в те же самые дни -- история, связанная с расследованием обстоятельств смерти Мериен Шелл, так и не получил своего логического завершения.
      Публика узнала конец одного романа, не читая его, а о финале того, что долгое время занимал ее воображение, ей оставалось только догадываться.
      После долгих совещаний за закрытыми дверями окружной прокурор Лос-Анджелеса и комиссар полиции пришли к резонному и благонамеренному выводу. Инспектор отдела по расследованию убийств Маллен представил результаты экспертизы перчаток от вечернего платья Лизы Картер, а также образцов грунта, снятых с колес ее машины. Также было доподлинно установлено, что она отсутствовала на вечеринке у Уесли Рендалла в течение примерно трех часов, а возможно, и дольше.
      Судить уже мертвого человека оказалось гораздо проще, чем устанавливать виновность живых.
      Окружной прокурор и комиссар сочли возможным закрыть дело. Еще некоторое время расследование формально будет проводиться, но на самом деле никто более даже не откроет папку, в котором собраны доказательства по делу Мериен Шелл.
      Ни к чему тревожить покой могущественного налогоплательщика и влиятельного избирателя, который столь недавно потерял своего горячо любимого брата.
      Джейсон Картер никогда не узнает правду о своей дочери.
      Какие милые и благородные люди, эти комиссар и окружной прокурор, не правда ли. Мать Мериен, миссис Шелл, пыталась устроить так, чтобы тело ее дочери было перевезено в город, где та родилась. Когда ей сообщили, что правительство штата не станет оплачивать расходов по пересылке гроба, Лаванда Шелл согласилась похоронить свою дочь в Лос-Анджелесе за счет муниципалитета.
      Юджин Данби тоже лежит сейчас на муниципальном кладбище. На его похоронах были Игл, владелец зала для тренировки боксеров, и еще несколько друзей. Игл говорил, что Данби мог бы стать знаменитым боксером, и, возможно, даже разбогатеть, если бы умел схватить свою удачу за хвост, когда та пролетает мимо.
      Джейсон Картер никогда не простил мне смерти своей дочери.
      Тела мистера Медисона и его людей были перевезены в Сиетл. Один полицейский хроникер рассказал мне по секрету, что в обмен на шесть гробов ребята из тамошнего отдела по расследованию тяжких преступлений прислали своим коллегам из Лос-Анджелеса шесть роскошных шоколадных тортов в качестве благодарности.
      Не знаю, возможно, это и выдумки. Во всяком случае, Маллен решительно все отрицает. Хотя, будь история с тортами правдой, он все равно бы не признался.
      Зато мне доподлинно известно, что в Л.А приезжал человек из Сиетла, представлявший интересы покойного Медисона. Он направился прямо к окружному прокурору, а потом еще долго разными окольными путями пытался добиться того, чтобы убитого признали погибшим во время того, как он самоотверженно помогал местной полиции. Он хотел выражений официальной благодарности с тем, чтобы вычеканить эти слова на могильной плите. Кажется, это был его брат.
      Окружной прокурор велел спустить его с лестницы, а потом поручил двум своим помощникам выкурить сиетлца из города, и в течение нескольких дней они только этим и занимались.
      Сэм Роупер и Уильям Галлап удостоились почетных похорон на кладбище ветеранов. Военные надавили на полицейское управление, и правда о смерти инвалида так и не была обнародована. Он считается погибшим в результате того, что случайно оказался вовлеченным в перестрелку двух преступных группировок.
      Однако хватит о мертвых -- поговорим о живых.
      Начнем с нашего старого друга инспектора Маллена. Я заранее знал, что на следующий же день после смерти доктора Бано следует ждать визита. Так и случилось -- Гарда сообщила нам о приходе полицейского как раз в тот момент. когда я отрезал себе еще один кусок вафельного торта с шоколадом.
      Так инспектор Маллен испортил мне завтрак. Только мне -- поскольку Франсуаз к тому времени успела закончить с едой.
      Когда мы перешли в кабинет, Маллен уже сидел, удобно развалившись в кресле, и кончик его туфли чертил в воздухе замысловатые фигуры. Он не стал оборачиваться, услышав, как мы заходим, и начал говорить только после того, как я занял место за своим столом.
      -- Старый глупый Маллен, -- произнес он с некоторой укоризной, -- плохо учился в школе. Но все же он умеет считать, особенно, когда дело идет о трупах. Вы со своей напарницей любите подкидывать мне пару-тройку покойников, и я уже к этому привык. Я просто складываю их в штабели и на каждого вешаю аккуратную бирочку. Вчера трупов оказалось слишком много, и мне потребовалось некоторое время, чтобы с ними разобраться. У одного из моих клиентов так и не оказалось бирочки, Амбрустер.
      Я хмуро кивнул, вспомнимся о нес?еденном кусочке торта. Мне следовало встать пораньше, памятуя о грядущем нашествии любознательного инспектора. Но тогда бы я совсем не успел выспаться.
      Не стоило вообще его впускать.
      -- Вы говорите о Сэме Роупере, -- сказал я.
      -- Все верно, -- печально кивнул инспектор. -- О сержанте американской армии Сэме Роупере, который приехал вслед за вами из Сиетла. Он хотел найти мистера Уесли Рендалла, которого знал под именем капитана Фокса. Очевидно, он бы убил своего боевого командира, если бы нашел. Да вот беда -- кто-то другой успел прихлопнуть отставного вояку прежде.
      Я хотел вставить слово, но инспектор не дал мне заговорить, и я не стал настаивать.
      -- И вот ведь что огорчает старого глупого Маллена, -- сокрушенно произнес полицейский. -- Уж слишком много людей умерло вчера. И вы без особых трудов сможете обнаружить среди них необходимого вам убийцу. Скажем, доктор Бано убил Роупера потому, что ненавидел американских военных. А может, они были знакомы еще с тех прежних времен, и сержант Сэм сжигал азиатские деревни и насиловал маленьких девочек, а Бано, привязанный к столбу, бросал на него ненавидящие взгляды и клялся отомстить. Возможно, мистер Медисон убил Роупера -- ребята из Сиетла навели справки и узнали, что пару дней назад у них произошла крупная ссора, и сержант оказался избитым в котлету. При этом, правда, на стороне Роупера выступила пара чужаков -- хлыщ в дорогом костюме и девчонка с высокой грудью. Не знаю, право, кто это может быть... Лиза Картер могла убить Сэма Роупера потому, что он пытался ее изнасиловать, но не тем способом, каким бы ей хотелось. Кто у нас еще мертв? Юджин Данби...
      Инспектор улыбнулся печальной улыбкой философа, который явился на свадьбу сообщить, что все люди когда-нибудь умрут.
      -- Так на кого из них вы решили повесить это убийство, Амбрустер?
      Я вынул из ящика стола лист бумаги и протянул его Маллену.
      -- Это признание, -- коротко об?яснил я. -- Наш клиент хотел обратиться напрямую к окружному прокурору -- скажем, во время совместной партии в гольф -- но я убедил его составить данный документ и передать вам.
      Джейсон Картер не играет в гольф с окружным прокурором. Сомневаюсь, что хотя бы один из них знает его правила. Но фраза была слишком красивой, чтобы ее не произнести.
      Маллен несколько мгновений тупо смотрел на подпись под признанием, потом перевел глаза на меня. Я произнес:
      -- Уесли Рендалл рассказывал, что сразу узнал в Джейсоне Картере человека, который в тот роковой день в сердце азиатских джунглей сидел позади стола полковника, отдававшего приказ на эскорт ценного груза. Тогда же Рендалл понял, что этот молчаливый человек и есть заказчик, владелец содержимого ящика. Но в тот же самый момент в кабинете командующего частью находился и Роупер.
      Он приехал в Сиетл сразу вслед за нами, желая найти Рендалла и отомстить ему. Все калифорнийские газеты пестрели статьями, посвященными смерти Мериен Шелл. Многие публиковали фотографии Джейсона Картера.
      Я не знаю, купил ли Роупер газету, выходя из аэропорта. Возможно, он увидел ее у другого человека, скажем, своего соседа по самолету. Или же фотография бросилась сержанту в глаза, когда тот проходил мимо лотка розничного торговца. Этого мы никогда не узнаем -- но как бы все ни произошло, сиетлец узнал банкира и понял, что время его великой мести пришло.
      Сэм Роупер был хорошим человеком, но он никогда не смог простить себя смерти своих людей там, на океанском берегу. Я полагаю, он винил себя гораздо больше, чем предателя-капитана.
      Найти рабочий телефон Джейсона Картера оказалось нетрудно. В тот день банкир был озабочен судьбой своего племянника, но и доктор Бано тоже вступил с ним в контакт. Банкир не знал, что делать, к кому обратиться. Он нуждался хоть в какой-то информации. Поэтому он, не задумываясь, согласился на предложение неизвестного о встрече.
      Сэм Роупер был хорошим человеком, но очень вспыльчивым. Не сомневаюсь, в тот день лицо каждого из убитых товарищей стояло у него перед глазами. Наверняка бы он убил Джейсона Картера -- не зря же назначил встречу на безлюдной дороге.
      Но старый банкир имел при себе оружие. Опасаясь возможного нападения, он не расставался с пистолетом с тех пор, как кто-то начал скупать акции его компании. Когда Роупер напал на Картера, тот выстрелил. Старый финансист не хотел убивать неизвестного, набросившегося на него с кулаками, -- но сержант погиб.
      Джейсон Картер испугался. Он не знал, связано ли это покушение с доктором Бано, со смертью Мериен Шелл или же с теми мошенниками, которые пытались взять контроль над его компанией. Поэтому он счел за лучшее промолчать -- ведь никто не смог бы заподозрить его в убийстве совершенно незнакомого человека. Полиция никогда не нашла бы связи между вышибалой из бара в Сиетле и калифорнийским миллионером. Однако теперь, когда его семье больше ничего не угрожает, мне удалось убедить нашего клиента сделать признание.
      Так инспектор Маллен получил-таки своего Картера, обвиняемого в убийстве. Он даже простил мне тот факт, что я не пригласил его присутствовать при разоблачении старого банкира и подписании заранее составленного Франсуаз признания. К чести финансиста надо сказать, что он не пытался отпираться долее десяти минут.
      Однако и окружной прокурор, и комиссар полиции -- а вы, надеюсь, еще не успели забыть, что это чрезвычайно благородные и мягкосердечные люди, когда дело касается миллионеров, проживающих в их округе -- оба они единодушно сочти, что нет никаких оснований для возбуждения уголовного дела против человека, действовавшего строго в рамках абсолютно необходимой самообороны.
      И инспектор Маллен потерял своего Картера.
      Стивен Элко тоже не стал подавать жалоб в полицию. Он об?яснил, что с некоторых пор стал замечать пропажи крупных денежных сумм из своей кассы. Мне, как, впрочем и Маллену, очень хотелось бы узнать, о какой именно кассе идет речь, но данный вопрос не подвергся подробному обсуждению.
      Толстяк, сокрушаясь, рассказал далее, что виновником растраты оказался ни кто иной, как мой старый знакомец Эд. Вместе со своими дружками -- Меттом и остальными -- он замыслил ограбить Стивена Элко, прикарманив все его сбережения. Если вы еще не догадались сами, речь шла об очень значительной сумме.
      Элко не мог об?яснить, что именно не поделили Эд с Медисоном, но никто и не пытался настаивать на точном изложении никому не нужных фактов, и толстяк разошелся с полицейскими без взаимных претензий.
      Не стал он припоминать и мне этой истории, памятуя о том, что в конечном счете я старался спасти его -- в случае, если бы полицейские не перехватили яхту у выхода из канала, доктор Бано наверняка застрелил бы толстяка и выкинул труп в нейтральные воды, чтобы никто не смог возводить напраслину на его родную страну.
      Поэтому и со мной толстяк остался в состоянии мира, сохранив на балансе моих долгов только давнюю историю с наркотиками.
      Как вам уже известно, Аделла Сью осталась в живых, хотя на этот раз вовсе не благодаря моим стараниям. Несколько дней она не приходила в себя, и каждое утро мы с Франсуаз навещали ее в больнице. Стивен Элко поместил ее в лучшую клинику, но сам ни разу туда не заглянул. Зато дважды мы встречали там Уесли Рендалла, который стоял у застекленной стены и задумчиво смотрел на Аделлу.
      В тот день, когда она пришла в себя, и врачи уверили всех заинтересованных посетителей, что никакая опасность мисс Сью больше не угрожает, я счел своим долгом отвести Уесли в сторону и вполголоса сказать ему, что, насколько мне известно, у Аделлы плохо пахнет изо рта.
      Он внимательно выслушал мои слова, кивнул и сказал, что примет это к сведению.
      Теперь об Уесли Рендалле. Поскольку окружная прокуратура решила не возбуждать дело против богатой и влиятельной покойницы Лизы Картер и ее вина так и осталась неизвестной для Фемиды -- у полиции не нашлось ни малейшего повода для обвинения Рендалла в соучастии. Таким образом, Френки вовсе не пришлось выступать в суде и пудрить мозги присяжным, в каковом намерении ее столь поспешно обвинил Маллен.
      Вообще Франсуаз всегда говорит правду -- когда выступает в суде.
      Джейсон Картер, несмотря на то, что был сильно опечален смертью своей любимой дочери, не стал скупиться на гонорары, один из которых по справедливости принадлежал Уесли Рендаллу. Эта сумма несколько утешила нашего друга, и в течение некоторого времени у него будет, на что содержать свою виллу.
      Тем не менее, я был озабочен дальнейшей судьбой Уесли, поскольку понимал, что имел неосторожность пообещать ему нечто большее, чем просто единовременная выплата в обмен на высокий шанс получить билет в городской морг.
      Мне надо было найти ему хорошее, высокооплачиваемое место, где требовалось всем нравиться, почти искренне улыбаться незнакомым людям, быстро думать и делать крупных размеров подлости по два-три раза в день. Когда я поделился своими мыслями с Франсуаз, она без промедления ответила, что лучше, чем государственная служба, для Рендалла найти ничего нельзя, и она даже знает одного первостатейного подлеца, к которому блондинчик может обратиться по этому поводу.
      В тот же вечер я позвонил Джеффри Теннисону, который, как всегда, до поздней ночи засиделся в здании Альфреда Джея Ховитцера, и спросил, нужен ли ему умный, инициативный человек, имеющий опыт в общении с людьми и выполнявший в прошлом особые операции на армейской службе. Теннисон спросил, чем он занимался в последнее время, и я ответил, что мошенничеством и вымогательством, связанными с убийством дорогой проститутки.
      В ответ на это Теннисон оглушительно рассмеялся и сказал, чтобы Рендалл приходил к нему утром. Не знаю, поверил ли он моим словам, а если да, то не было ли это для него лучшей рекомендацией.
      Теперь Уесли каждое утро в строгом деловом костюме посещает высокое из стекла и полиматериалов здание в центре Лос-Анджелеса, и я уверен, что интересы американского орла отныне и впредь в надежных руках.
      Однажды вечером, когда мы с Френки зашли в шикарный ночной клуб, расследуя убийство французского дипломата, то встретили там Рендалла и Аделлу Сью. Улучив удобный момент, Уесли отвел меня в сторону, и столь же доверительно сообщил, что у его спутницы вовсе не пахнет плохо изо рта.
      Я кивнул и ответил, что приму это к сведению.
      Здесь мне, чтобы до конца выдержать стиль, следовало бы добавить, что через полтора года Уесли Рендалл и Аделла Сью поженились, купили дом, собаку и завели детей. Но этого произошло и, я уверен, не грозит ни одному из них.
      Что еще?
      Миссис Лаванда Шелл больше не живет в том городе, откуда приехала к нам в Л.А. Оказалось, что жизнь ее дочери была застрахована на довольно крупную сумму. Этого и тех денег, что достойная, старая паразитка получила от Джейсона Картера, хватило ей, чтобы переехать в другой, маленький и спокойных городок в штате Висконсин, где-то на берегу озера Мичиган, если я не ошибаюсь. Раз в неделю она наверняка пьет чай с другими такими же добропорядочными дамами и рассуждает о морали.
      Я все надеюсь однажды узнать, что ее переехал автобус.
      Патрисия Огден ненавидит ее до сих пор.
      Джейсон Картер сделал Джонатана и Кларенса своими вице-президентами. Не знаю, как они там уживаются вместе, но, если им это удается плохо, как-нибудь вечерком старый банкир вновь заглянет к нам и попросит решить еще одну проблему, возникшую в его семье. И еще раз хорошо заплатит.
      Я никогда больше не встречал Кору Хантли.
      На одном званом ужине, который дают мои отец и мать, мне представили человека по имени Доун Фарго. Я успел пожать ему руку до того, как вспомнил, где уже слышал это имя.
      Это был один из двух тех сенаторов, по бескорыстной инициативе которых американские войска были введены в маленькую страну в Юго-Восточной Азии.
      Впрочем, я бы все равно пожал ему руку.
      Мне хотелось знать, счел ли бы его Сэм Роупер виновным в гибели своих людей.
      Тут же из ниоткуда вынырнул Теннисон, смеясь и заламывая руки. Мне показалось, что он прятался за белоснежной скатертью под одним из столов. От тут же оттащил нас с Френки в сторону, а благостный сенатор семенил следом.
      Там Джеффри начал говорить о каком-то чудовищном скандале, который скоро должен потрясти Сенат, о судьбах американской демократии и высоких гонорарах. Доун Фарго преданно ему поддакивал, и было очевидно, что основные проблемы постигли именно его.
      В тот вечер Франсуаз опрокинула бисквитный торт на костюм сенатора, и наверняка сделала это нарочно. Однако это не помешало благородному политику через полторы недели выплатить нам значительный гонорар, хотя ситуация в Вашингтоне все же обернулась не совсем так, как ему бы хотелось. Не уверен, что он горел желанием ставить размашистую подпись на чеке, но Теннисон лично проследил за осуществлением выплаты. Это позволит ему и впредь обращаться к нам в подобных случаях.
      Раз уж речь зашла о деньгах -- Стивен Элко значительно увеличил оклад троим охранникам, дежурившим в тот вечер в домике у канала. Это явилось поощрением их отважной лояльности. Тот парень, которого, как полагал Маллен, Франсуаз кастрировала, на самом деле отделался гораздо легче и вскоре вновь был в строю.
      В течение некоторого времени он крутился возле нашего дома, пытаясь пригласить Френки на свидание. Она несколько раз мягко рекомендовала ему исчезнуть с ее горизонта, но каждая новая встреча только еще больше вдохновляла незадачливого охранника.
      Тогда Франсуаз перепоручила это дело Гарде, и та, отвечая на очередной звонок у ворот, сказала, что либо он немедленно уберется с территории, либо она собственноручно закончит дело, начатое ее патронессой.
      Опять-таки мне неизвестно, принял ли он всерьез слова нашей секретарши, но больше возле нашего дома не появлялся.
      Я уверен, она не шутила.
      Стоит также добавить, что инспектору Маллену повысили жалование. Хотя это произошло и не в связи с делом Картеров.
      Дон Мартин купил себе новый костюм.
      А если вас все-таки интересует, удалось ли нам с Теннисоном предотвратить падение Сената и спасти от неминуемой гибели американскую демократию-- пока я могу сказать только одно.
      Пусть это вас не беспокоит.