Надо выждать момент -- и все.
      Галлап несколько мгновений хранил молчание, потом задумчиво произнес:
      -- А потом я перестал думать о смерти. Вернее, нет. О смерти я думал, только эта мысль и сверлила мои бедные мозги -- но не о своей, капитан. О твоей.
      -- Вот как, -- Рендалл слегка переменил положение, стараясь оказаться ближе к безногому.
      -- Не двигайся, капитан... Я-то знаю, что у тебя на уме. Только не думай, что рядовой Уильям Галлап теперь просто куча навоза, которую свалили в тележку с колесиками и повесили сверху медаль. Я говорил тебе, что мне дали медаль? Надо было надеть ее сегодня, капитан.
      Да, я говорил тебе о госпитале. Дрянное местечко, там было грязно, пахло немытыми телами и испражнениями. Поганый полевой госпиталь. Но потом ко мне пришел сержант, и все изменилось.
      -- Ты говоришь о Сэме Роупере? -- спросил Рендалл, чтобы поддержать разговор.
      Продолжай, рядовой, продолжай. Дай мне только шанс, маленький шанс.
      -- Сержант Роупер, -- Галлап мечтательно задумался. -- Он рассказал мне, что все ребята погибли -- все, кроме нас двоих, да еще и тебя, ублюдка. Рассказал, что подал на тебя рапорт, а кто-то в верхах сходил с этой бумажкой в туалет, на чем все и кончилось. Еще сержант пытался найти тебя -да все без толку. Говорили даже, что никакой ты не капитан и фамилия у тебя другая. Теперь я узнал, это правда.
      Рендалл молчал. Мгновенное оцепенение, охватившее его тело при появлении Галлапа, прошло. В течение последних минут оно капля за каплей выливалось из его тела, и теперь иссякло совсем.
      И все же это было несправедливо.
      Пусть ему еще раз повезет -- последний раз.
      Ладно?
      Билл Галлап посмотрел на тело Аделлы Сью, потом пробормотал:
      -- А полиция все не едет, верно, капитан. Думаю, они не приедут вовсе. Ты ведь знаешь, что сержант вызвал подкрепление сразу же, как понял, что ты предал нас. И что же ты думаешь, капитан. Два вертолета прилетели как раз вовремя, чтобы собрать то, что от нас осталось.
      Они даже трупы не стали увозить. Ребята так и остались гнить в джунглях.
      Неожиданно лицо Галлапа исказилось, рот искривился в гримасе, изо рта вырвался крик:
      -- Встать, капитан!
      Его рука распрямилась, пистолет в ней дернулся.
      Четверть секунды Рендалл пытался решить, прыгать или подчиниться.
      Он медленно встал.
      -- А теперь отойди подальше, капитан, -- произнес Галлап. -- Подальше -- вон к той стене, -- его голос все еще срывался на крик. -- Не хочу, чтобы ты попытался проделать еще одну из своих грязных штучек. Понимаешь, не хочу давать тебе такого шанса. Отойди к стене, капитан -- ну же.
      Рендалл медленно отступал назад. Один раз он чуть не упал, когда наступил на что-то, лежащее на асфальте. Это была откинутая вперед рука Аделлы Сью.
      Надо было прыгнуть.
      Хотя бы попробовать.
      Теперь уже поздно.
      Рендалл отступал медленно -- очень медленно. Он надеялся, что Галлап прикажет ему остановиться. Но рядовой молчал. Когда спина Уесли коснулась грязной стены дома, он замер.
      -- Так-то лучше, капитан, -- тяжело откликнулся Галлап, и по его голосу было ясно, что он уже начал задыхаться. -- Стой там. Я хочу еще кое-что сказать.
      Уесли откинул голову назад, солнце било в его глаза, ослепляя.
      Еще можно попытаться отпрыгнуть в сторону и бежать за машину.
      В свое время Галлап был одним из лучших. Он хорошо стрелял.
      Но теперь он калека, его рука устала держать пистолет, это было видно даже оттуда, где стоял Рендалл.
      -- Сержант показал мне, ради чего стоит жить, капитан, -- говорил Галлап. -- Мы с ним искали тебя вместе. Конечно, он сделал гораздо больше меня, ведь я не мог ходить. И он тебя нашел, нашел, -- Галлап выругался. -В тот вечер он позвонил мне, сказал, что отправляется в Лос-Анджелес. Сказал, двое людей приехали оттуда и говорили что-то про тебя. Они не стали рассказывать, где ты теперь живешь и под каким именем, но для нас было достаточно города.
      Я кое-что скопил за это время, капитан. Калеке не так уж много и надо -- пара иллюстрированных журналов, да работа, чтобы не чувствовать себя полной развалиной, которой пока на свалку. У меня была твоя фотография -одна, из военного дела, ее достал сержант еще несколько лет назад. Я нанял детектива. Оказалось, он тебя знал... Ты приметная личность в этих краях, капитан. Тогда я стал ждать.
      Еще немного, и он прыгнет. Еще чуть-чуть. Направо. Потом за машины, достать свой пистолет.
      -- Вскоре я стал замечать, как что-то начинает готовиться. Ты и все эти люди, оружие. Ты, наверное, думаешь, безногий калека не в состоянии управлять машиной. Так вот -- ты ошибаешься. Я даже могу выкатываться из нее, когда захочу, и вкатываться обратно. Это тяжело, это больно, но это возможно, капитан.
      Я следил за вами до этого места. Было осторожен -- тогда в лесу мы с тобой не были осторожны, и повстанцы сели нам на хвост. Я не хотел, чтобы это повторилось. Поэтому теперь я был очень острожен.
      Не двигайся, капитан. Я все так же хорошо стреляю. Если увернешься от первой пули -- ты можешь, у тебя ведь целы обе ноги -- то вторая тебя догонит. Третьей не понадобится, можешь мне поверить, капитан.
      Пистолет армейский, я привез его с собой из джунглей. Я просто вытру его и вложу в пальцы -- хотя бы той хорошенькой девушке, на которую ты только что наступил. А потом я уеду, вернусь к себе в Оклахому, и буду читать свои иллюстрированные журналы и развозить книги в библиотеке.
      И вот тогда-то, спустя столько лет, я смогу наконец сказать, что я счастлив, капитан.
      Рука Билла Галлапа поднялась, в его глазах не было никакого выражения, а лицо на мгновение перестало быть нечеловечески отталкивающим.
      Выстрел раздался прежде, чем Уесли успел отпрыгнуть.
      На мгновение он замер, потом тяжело привалился к стене.
      Его выпученные глаза в ужасе и растерянности смотрели куда-то вперед.
      По лицу Билла Галлапа медленно растекалась кровь, рука с пистолетом безвольно обвисла.
      Американский солдат, выживший в азиатских джунглях, потерявший там обе ноги и награжденный медалью за храбрость -- был мертв.
      -- Опять напрашиваетесь на неприятности, мистер Рендалл, -- сухой хрипловатый голос инспектора Маллена звучал по обыкновению ровно и бесстрастно, и только маленькая жилка быстро билась у уголка глаза. -Вызови скорую, Леон. И посмотри, может, кого-то здесь еще можно будет спасти.
      Маленький человечек с черными усами торопливо кивнул и засеменил обратно к полицейской машине. Маллен засунул пистолет обратно в кобуру -чуть медленнее, чем это требовалось на самом деле. Он должен был прийти в себя.
      -- А теперь, мистер Рендалл, -- произнес он, протискиваясь между бампером фургончика и стеной, -- будьте так добры об?яснить мне, что здесь черт возьми произошло. Только не пытайтесь уверить меня, что все это сделал тот безногий калека.
      26
      Тишина и плеск воды.
      Я выхожу из машины и начинаю хмуро смотреть по сторонам.
      -- Ты уверен, что эти люди послушаются Аделлу Сью?
      Я ни в чем не уверен.
      Я разворачиваюсь и широко шагаю по направлению к небольшому домику, нависающему над берегом канала. В его дверях стоит человек и смотрит на меня без всякого энтузиазма. Здесь нас явно не станут встречать аплодисментами и духовым оркестром.
      Франсуаз, не получив ответа на свой вопрос, не настаивает и следует за мной. На ней короткая, значительно выше колен, черная юбка, свободный крупной вязки светло-сиреневый свитер с длинными рукавами скрывает очертания гордого тела. На Франсуаз нет чулок, стройные крепкие ноги почти полностью обнажены, черные на высоких каблуках туфли уверенно ступают по гравиевому склону.
      Всегда находил странным носить свитера в Калифорнии, но Франсуаз идет.
      Домик маленький и на первый взгляд ничем не отличается от сотен других, там и здесь разбросанных по побережью Тихого Океана. Однако если кто-нибудь из праздных прохожих подойдет ближе, привлеченный чем-либо, что покажеться ему необычным -- угрюмого вида человек с длинными рыжими усами, уже начинающими седеть, выйдет из дверей и мягко попросит покинуть пределы частного владения.
      Впрочем, в Калифорнии и это в порядке вещей, поэтому наш праздношатающийся любопытный вряд ли особенно удивится и потому направится дальше своей дорогой задавать глупые вопросы где-нибудь другом месте.
      А вот если бы он смог подойти чуть ближе и был к тому же снаряжен для водолазной прогулки, -- или просто имел привычку к глубокому нырянию, -- вот в таком случае, под спокойной поверхностью искусственного канала он и вправду заметил бы нечто в высшей степени необычное.
      Огромная тяжелая цепь из нержавеющей стали перегораживает канал вдоль и поперек так, чтобы ни одно судно не могло проследовать по нему ни в том, ни в другом направлении.
      А в маленьком неприметном домике круглые сутки находятся люди, которые открывают и закрывают цепь.
      Вы скажете, что это глупо, и будете правы. Стивен Элко тоже так думал до тех пор, пока однажды его роскошная вилла -- находящаяся как раз в конце этого канала -- с причаленной у берега яхтой -- не была обстреляна с двух скоростных катеров, которые исчезли так же быстро, как и появились.
      Стивен Элко спасся только благодаря счастливой случайности, хладнокровию Аделлы Сью да двум подручным, которые приняли пули за своего хозяина и умерли по пути в больницу.
      Спустя пару недель Элко нашел людей, ответственных за это нападение, и убил их.
      А вход в канал с тех пор всегда перегораживается цепью -- на всякий случай.
      Запахнувшись в одеяло, обнаженная Аделла Сью позвонила из нашего офиса в этот домик и велела встречать высоких гостей. У меня не было ни малейшей уверенности в том, что ее слов оказалось достаточно для хмурого человека с рыжими седеющими усами -- но это было единственное место, где мы могли перехватить доктора Бано.
      Ждать его на вилле Элко было бессмысленно -- он почувствовал бы ловушку задолго до того, как вошел бы внутрь -- и потому просто не стал бы этого делать. А позволить себе вновь потерять его в густонаселенном мегаполисе мы не могли.
      Вот почему в тот жаркий, удивительно жаркий даже для окрестностей Лос-Анджелеса вечер я, вместо того, чтобы пить охлажденный апельсиновый сок на террасе, вынужден был подниматься на крутой, усеянный мелкой галькой склон под в высшей степени недоброжелательными взглядами, которые бросал на меня стоящий в дверях человек.
      -- Меня зовут Майкл Амбрустер, -- я произнес эти слова недостаточно резко, чем следовало, учитывая важность первого контакта с чужеродным разумом. Однако я запыхался, вползая на холм.
      Обладатель усов посмотрел на меня исподлобья с таким видом, будто бы я только что сообщил ему, что земля имеет форму зонта, и через пару часов его закроют и положат в комод.
      -- Добрый вечер... Мисс Сью звонила вам около часа назад, -- произнесла Франсуаз, подходя ко мне. В ее голосе вязко переливался густой сироп.
      Наверняка она считала, что я начал разговор недостаточно дипломатично, и сочла своим долгом немедленно исправить ситуацию, пока я, чего доброго, не спровоцировал драку.
      И как ей не жарко в этом свитере?
      -- Я не совсем понял, что хотела сказать мисс Сью, -- слегка растягивая слова, произнес обладатель усов. -- Я бы предпочел, чтобы она сама была здесь и повторила все снова. А я бы послушал, да парочку вопросов бы задал.
      Аделла Сью никак не могла оказаться сейчас здесь, поскольку вместе с Рендаллом и Медисоном укатила выручать картеровские драгоценности. Поэтому я как можно более мягко произнес:
      -- Мы всего лишь войдем внутрь и подождем пару часов... Мисс Сью все вам об?яснила, не так ли. Это совсем не сложно.
      -- Сдается мне, вы сами слышали, как она это говорила, -- произнес охранник, и по его голосу я понял -- он представляет себе Аделлу Сью, которой диктуют текст под дулом пистолета или же держа у горла лезвие ножа.
      Этому человеку платили за то, чтобы он никому не верил.
      -- Мы можем войти? -- спросила Франсуаз.
      Охранник окинул ее недоверчивым взглядом и его брови еще больше насупились, почти полностью скрыв под собой глаза.
      -- Проходите, -- буркнул он.
      Я ждал, что он добавит -- только ничего не трогайте руками. Однако, очевидно, бьющихся предметов в доме не держали.
      Я вошел первым, слегка нагнувшись, чтобы пройти под низкой притолокой. Охранник последовал за мной.
      Небольшая комната, в которой сидели двое. Каждый из них был вооружен, за поясом обладателя рыжих усов тоже торчал пистолет.
      Мало ли что могло произойти в этом маленьком неприметном домике, мало ли какие гости решат постучаться в негостеприимную дверь. У Стивена Элко много врагов, и не только на западном побережье.
      Даже прямых указаний Аделлы оказалось недостаточно, чтобы охранники могли полностью расслабиться в нашем с Франсуаз присутствии.
      -- Это те люди, о которых говорила мисс Сью, -- произнес усач, обращаясь к своим помощникам. Взглянув на их честные открытые лица я понял, что и от них не дождусь просьбы об автографе.
      Я прошел в другой конец комнаты и устроился на краешке стола. Франсуаз встала рядом со мной. Высокие груди натягивали поверхность свитера. Я заметил, что на ее загорелых бедрах блестят капельки пота. Конечно, ей жарко.
      -- Через некоторое время, -- произнесла она четким деловым тоном, -- по этому каналу пройдет яхта мистера Элко. Ее нужно остановить.
      Усатый охранник хмуро посмотрел на нее и покачал головой.
      -- Так не пойдет, леди, -- ответил он, все так же растягивая слова, но на этот раз вкладывая в них немного больше эмоций. -- Если босс прикажет нам разомкнуть цепь, мы так и сделаем.
      Франсуаз сложила руки на груди.
      -- Аделла Сью приказала вам делать другое, -- резко сказал я.
      -- Мисс Сью не платит нам жалование, -- флегматично пояснил охранник. -- Босс платит.
      Я слегка откинулся назад, помня о том, что там нет спинки кресла.
      -- Если вы пропустите эту яхту, -- с расстановкой произнес я, стараясь, чтобы мои слова звучали убедительно, -- то вашему боссу уже не придется платить хоть кому-нибудь из вас жалование.
      На корабле явно зрел бунт, и его следовало поскорее пресечь.
      Главный охранник слегка склонил голову набок, как это делает озадаченный, но в то же время готовый к решительной схватке сторожевой пес. Он занимался сложной и ответственной работой -- думал.
      -- Если моего босса убьют, -- наконец флегматично отозвался он, -- то не по моей вине. Я делаю то, за что он мне платит. Когда он совершает ошибки -- это его ошибки, и я не несу за них ответственность. Но если я ослушаюсь его прямого приказа -- дело другое. Тогда после его смерти никто больше не возьмет меня на работу.
      Его светло-рыжая с длинными плохо расчесанными волосами голова вновь заняла прежнюю позицию, уверенно отцентровавшись по отношению к обоим плечам. Он понял, как следует вести себя в данной ситуации, и собирался твердо придерживаться избранной линии.
      -- Вы можете оставаться здесь столько, сколько вам потребуется, -продолжал он, -- так велела мисс Сью, и я не вижу причин, почему это нельзя устроить. Конечно, если босс велит вас выставить, мы с ребятами так и поступим, а до тех пор -- сидите, сколько влезет. Но вот нарушать приказы босса никто из нас не станет -- мы разомкнем цепь, когда он велит, и на этом точка.
      Как бы в подтверждение этих слов один из его помощников поднялся с легкого деревянного стула, сидя на котором неторопливо потягивал пиво, и водрузил банку на столик. Его большие мускулистые руки как бы невзначай поправили пояс с кобурой, квадратная челюсть приобрела еще более квадратные очертания.
      Третий громила продолжал сидеть, полагая, очевидно, что демонстрации силы со стороны его товарища окажется для нас более чем достаточно.
      27
      Дело принимало совсем скверный оборот. Следовало положить конец выходкам охранника до того, как начнутся решительные действия со стороны доктора Бано. Поэтому я выпрямился во весь рост и сделал шаг вперед.
      Я уловил сбоку от себя какое-то движение, Франсуаз тряхнула каштановыми волосами, собираясь, очевидно, предупредить мои дальнейшие действия, однако позволить усачу и дальше тянуть резину я не мог.
      -- Все, что вы здесь говорите, чрезвычайно разумно, -- произнес я. -За исключением одного. Если яхта мистера Элко минует этот домик, ни одному из вас уже не потребуется наниматься на работу.
      С этими словами я выхватил из-за пояса усача его пистолет и приставил дуло ему к животу.
      -- Пусть твои ребята положат свои пушки, -- мягко посоветовал я, -- и все для вас троих пройдет быстро безболезненно. Мистер Элко останется доволен и купит каждому по прянику. Хорошо?
      Однако обладатель усов, очевидно, не находил в ситуации что-либо хорошее. Он вскинул вверх обе руки и попытался ударить меня в челюсть. Возможно, он полагал, что я не стану стрелять, возможно, ему было все равно.
      В конце концов, телохранителям платят за то, чтобы они вовремя умерли.
      Я не собирался стрелять в этого человека -- он просто выполнял свою работу. Не его вина, что Аделла Сью оказалась не в состоянии раздвоиться и лично отрекомендовать меня и Франсуаз. Поэтому я даже не стал снимать оружие с предохранителя.
      Возможно, он это заметил и именно поэтому начал действовать.
      Но я ведь не хотел рисковать послать пулю ему в живот. Есть и другие, не менее эффективные способы заставить его проникнуться моей правотой.
      Я откинул назад корпус и резким движением ударил его в челюсть дулом пистолета. Раздался легкий неприятный хруст, изо рта усача потекла тоненькая струйка крови. Возможно, я выбил ему несколько зубов. Он отшатнулся, на мгновение его руки замерли в движении.
      Коварное и непредвиденное нападение на их командира озадачило и ошеломило его помощников. Они никак не ожидали такой подлости от людей, посланных самой Аделлой Сью. Поэтому им потребовалась целая треть секунды для того. чтобы начать действовать.
      Человек, которого наше появление столь бесцеремонно отвлекло от распития банки пива, сделал шаг по направлению к своему патрону, одновременно пытаясь достать из кобуры свой пистолет.
      Естественно, ему не следовало этого делать -- он должен был что-нибудь решить, выбрав между огнестрельным оружием и рукопашной.
      Франсуаз бросила на меня неодобрительный взгляд. Она явно собиралась сказать что-то неодобрительное в мой адрес, но в тот момент обстановка к этому явно не располагала. Поэтому Френки просто расцепила сложенные руки и плавно тронулась с места. Мне было видно, как при каждом шаге ее крепкие ягодицы натягивают короткую юбку, и я еще раз пожалел, что в такой жаркий вечер мне пришлось тащиться к побережью.
      К тому моменту, когда любитель пива смог выпростать из штанов свою пушку, Франсуаз стояла на расстоянии одного шага от него. Легким не лишенным некоторого изящества движением она перехватила его руку с оружием и завернула ему ее за спину, одновременно разворачивая корпус охранника на сто восемьдесят градусов.
      Громила глухо вскрикнул и попытался освободиться. Франсуаз сильнее вывернула его руку, он закричал громче. Ему было очень больно, но надо отдать ему должное -- он все еще прилагал усилия, чтобы выдернуть руку.
      Третий охранник успел подняться со своего места, его рука легла на кобуру на поясе.
      Франсуаз расставила ноги пошире, чтобы придать себе устойчивость, казалось, ее юбка сейчас лопнет под мощным напором округлых ягодиц. Она резко дернула удерживаемого ей громилу на себя. При этом она чуть сильнее надавила на заломленную руку, раздался резкий отчетливый хруст костей. На мгновение том месте, где плечевая кость охранника соединялась с локтевой, кожа и плоть под ней вздулись небольшим холмиком. Потом он прорвался, и осколки костей показались наружу. На пол полилась кровь.
      Громила вскрикнул еще раз, очень громко, потом начал стонать. Алые капли падали на сиреневый свитер моей партнерши и стекали по ее крутым бедрам. смешиваясь с маленькими каплями ее пота. Охранник оказался плотно прижатым к ее телу, надежно закрывая от третьего громилы, чей пистолет как раз показался на свет.
      Последний поднял дуло своего оружия, направляя его на меня.
      Обладатель рыжеватых усов, покачиваясь, все еще стоял передо мной, и я продолжил движение своей руки с пистолетом вниз, ударив его по голове рукояткой. Он покачнулся еще раз и начал заваливаться вниз.
      В тот день я разбил его последние иллюзии относительно доверия к людям.
      С того места, где я стоял, мне было прекрасно видно, как пойманный Франсуаз охранник еще несколько раз бессильно дернулся. Однако сломанная рука не давала ему возможности двигаться, не причиняя себе тем самым немыслимую боль. Я знал, что ему уже не освободиться из смертельных об?ятий пылкой красавицы, и переключил свое внимание на третьего.
      Я понимал, чего он ждет, и не собирался позволить ему дождаться.
      Однако обладатель рыжих, уже начинающих седеть усов, как оказалось, вовсе не собирался мирно рухнуть ничком на пол, превратив меня тем самым в отличную мишень для своего товарища. Встряхнув головой и растущими на ней в значительном количестве волосами, он смог-таки устоять на ногах и провел в моем направлении несколько удачных ударов по корпусу в полном соответствии с правилами хорошего бокса.
      Первый удар пришелся в грудь и оказался достаточно слабым, зато второй попал прямо в живот, и это мне не понравилось.
      Я не знаком с правилами хорошего бокса, поэтому просто дал ему в челюсть. Его голова откинулась назад с такой силой, что хрустнули шейные позвонки. Однако это не помешало ему вновь выбросить вперед руку, ударив меня в бок.
      Его настойчивость становилась несколько докучной, поэтому я отвел назад левую руку и аккуратно состыковал кулак с его виском. Усы охранника печально обвисли, и он наконец решился отправиться на долгожданное свидание с пыльным полом.
      Ему представилась прекрасная возможность узнать, чем пахнут его ботинки.
      Третий охранник несколько секунд продолжал стоять, вытянув вперед руку с зажатым в ней пистолетом. Он понимал, что огнестрельное оружие дает ему преимущество, однако не мог использовать его, не ранив своих же товарищей.
      Тогда он быстрым кошачьим движением отпрыгнул вбок, стараясь зайти за спину Франсуаз.
      Френки грациозным движением развернулась в его сторону, продолжая закрываться телом второго охранника. Ее волосы взметнулись вверх и вновь плавно опали на плечи, под свитером всколыхнулись высокие груди. Резкое движение сместило сломанные кости в руке громилы, острая боль пронзила его плечо. Он испустил глубокий стон и наполовину обмяк. Алая струя с удвоенной силой стала хлестать из потревоженной раны. Вскоре все правое бедро Франсуаз оказалось запачкано кровью ее жертвы. Мелкие капли стекали на острый кончик туфли.
      Третий охранник отбросил попытки прицелиться и решил перейти к контактному бою. Ударом ноги он отбросил в сторону легкий столик, загораживавший ему путь. Металлическая банка, в которой еще оставалось немного пива, с лязгом полетела в противоположный угол, щедро одаривая стоящих вокруг людей брызгами темного напитка.
      Громила со сломанной рукой продолжал извиваться в жарких об?ятиях Франсуаз, но, поскольку его товарищ опустил дуло своего пистолета, необходимости в такой близости уже не было. Сочные округлые груди красавицы упирались в спину громилы, и она вовсе не собиралась оставаться в этом положении дольше, чем это было действительно необходимо. Казалось, что от нестерпимой боли в сломанной и постоянно заламываемой руке охранник уже начинал терять сознание.
      Она слегка ослабила захват.
      Именно в этот момент в руке громилы появился нож.
      Я не видел, откуда он его достал, и не знал, сможет ли он успешно орудовать левой рукой, при условии, что правая жестоко сломана.
      -- У него нож, Френки, -- громко пискнул я.
      Охранник резко взмахнул своим оружием, лезвие сверкнуло в лучах заходящего солнца. Тело моей партнерши изогнулось, уворачиваясь от удара, смертоносная сталь прошла мимо.
      Длинные крепкие пальцы Франсуаз сжались в кулак, и свободной рукой она резко ударила своего пленника туда, где молния скрепляла обе половинки его брюк. Даже если бы в тот момент он находился в полном беспамятстве -- это наверняка привело бы его в чувство. Молния агонии пронзила ему то, что еще мгновение назад было половыми органами.
      Он снова закричал -- так, что на мгновение мне даже стало его жаль.
      Франсуаз отпустила его как раз вовремя, чтобы дать разломится пополам. Потом нога красавицы резко согнулась, и ее красивое округлое колено послало тело громилы вперед, где оно столкнулось с третьим охранником, повалив того на пол.
      Вы можете мне не верить, но в этот момент обладатель рыжих усов вновь попытался встать. До того я старался обращаться с ним аккуратно, поскольку вовсе не собирался портить принадлежавшее Стивену Элко имущество. Однако усач не оставил мне выхода -- мне пришлось перехватить пистолет поудобнее и с силой ударить его по голове еще раз.
      Оставалось лишь надеяться на то, что там тоже не было ничего бьющегося.
      Его глаза закатились, остатки зубов тихонько лязгнули.
      Охранник со сломанной рукой, все еще скрючившись, лежал на своем товарище, пригвоздив его к полу. Я сомневался, может ли он отдавать себе отчет в происходящем. Их его губ вырывались свистящие хрипы. Лежащий под ним громила тщетно предпринимал попытки сбросить с себя его тело и встать.
      Франсуаз быстро шагнула вперед, ее длинная стройная нога, испачканная кровью, резко распрямилась и с размаху выбила оружие из руки третьего охранника. Пистолет ударился о противоположную стену, громила резко выругался и с удвоенной силой попытался сбросить с себя тяжелое тело товарища.
      Левой рукой Франсуаз отбросила назад волосы и опустилась на колени перед лежащими на полу мужчинами. Ее роскошные бедра были плотно сжаты, на губах играла задумчивая улыбка. Длинные хищные пальцы красавицы глубоко погрузились в волосы лежавшего сверху человека и плотно обхватили его голову. Прежде, чем нижний охранник успел что-то предпринять, Френки с силой ударила ею о его лоб. Ей пришлось повторить эту операцию дважды, прежде чем верхний из них затих.
      Оставшийся тем не менее проявлял недюжинную активность, и, выскользнув из-под обмякшего тела товарища, попытался повалить Франсуаз на пол, очевидно, с тем, чтобы задушить ее. Он успел встать перед ней на колени, выпрямить корпус и уже протягивал руки вперед. Я подошел ближе и с интересом наблюдал за разыгравшейся сценой.
      Каштановые волосы вновь упали на лицо Франсуаз, но она уже не обращала на это внимания. Френки резко развела руки в стороны -- при этом ее сочные груди под свитером соблазнительно покачнулись -- и нанесла бандиту сокрушительный удар по почкам. Мне показалось, что я слышу, как они отваливаются.
      Он глухо вскрикнул и прекратил попытки к дальнейшему перемещению, выпучив глаза в потолок и скорчив перед собой руки.
      Франсуаз обеими руками откинула волосы с лица, выгнув спину и слегка раздвинув колени, чтобы занять более устойчивую позицию. Потом она с жалостью посмотрела на громилу и резко ударила его двумя пальцами в область живота. Охранник дернулся и затих.
      -- Думаю, у них здесь есть чулан, -- задумчиво произнес я. -- Туда мы их и сложим.
      Позади меня раздался какой-то шум, и я решил, что усач вновь пытается подняться, но это был всего лишь шум океана.
      Франсуаз встала и отряхнула ладони от пыли.
      -- Мне кажется, здесь чересчур жарко, -- сказала она и стала стягивать свой сиреневый свитер через голову.
      Под ним оказалась небольшая легкая майка, почти целиком обнажавшая ее роскошные груди и со скульптурной рельефностью обрисовывавшая соски.
      Франсуаз села на освобожденное одним из громил кресло и стала рассматривать свое бедро, залитое кровью охранника. Я молча достал носовой платок и, опустившись перед ней на колени, стал осторожно вытирать ее ногу.
      Моя партнерша откинула голову назад и с упреком произнесла:
      -- Ты вел себя чересчур вызывающе, Майкл. С этими людьми вполне можно было договориться.
      28
      -- Я все прекрасно понимаю, Амбрустер, -- усевшись на легкий деревянный стул, инспектор Маллен вытянул вперед свои длинные ноги и теперь рассматривал их с таким вниманием, как будто это зрелище и вправду могло доставить кому-нибудь хоть какое-то удовольствие.
      -- Вы и ваша вострая компаньонка, Амбрустер, -- Маллен задумчиво тянул слова как человек, который не собирается спешить потому, что торопиться ему некуда, -- купаетесь в золоте. Вытираете жир с губ соболиной шерстью. Украшаете ошейники собак изумрудами и бриллиантами.
      Я ждал, когда он добавит, что и в туалет мы ходим со стодолларовыми ассигнациями, но то ли инспектора остановило присутствие Франсуаз, то ли у него не хватило фантазии на такую гиперболу.
      -- И потому, -- все с той же раздражающей медлительностью продолжал Маллен, -- вы можете позволить себе нарушать закон. Не обращать на него внимания. Водить за нос глупых простодушных полицейских. Устраивать бандитские разборки на улицах города. Покрывать убийц и подтасовывать доказательства. Вламываться на территорию частной собственности, с особой жестокостью калечить охраняющих ее людей, а потом, как ни в чем ни бывало, скалить свои бесстыжие улыбки прямо в лицо блюстителю правосудия. Но.
      С этими словами Маллен переложил ноги одна на другую и посмотрел на них с глубоким удовлетворением.
      -- Почему я, скромный, практически нищий полицейский, вынужден участвовать во всех этих безобразиях. Жалование мне платит муниципалитет. И, уверяю вас, этого совершенно не достаточно для того, чтобы класть норковое манто перед дверью в качестве коврика для ног. Все, что может быть оплачено моей скромной заплатой -- это честное скучное просиживание штанов в конторе, оформление бумаг, да пара арестованных наркоманов каждый вечер. А что же на самом деле. А?
      С этими словами он так неожиданно подался вперед, что я невольно отшатнулся.
      Мы сидели все в том же милом гостеприимном домике Стивена Элко. Трое сотрудников отдела по расследованию особо тяжких преступлений устроились в комнате по соседству, там, где окна выходили на канал.