В 1884 году прекратилось сотрудничество Чехова и в журнале «Стрекоза». Опубликовав в «Альманахе „Стрекозы“ на 1884 год» «Шведскую спичку», Чехов только в ноябре 1884 г. послал в «Стрекозу» рассказ «Ночь перед судом» (см. примечания, стр. 562). 7 января 1885 г. редактор журнала И. Ф. Василевский возвратил Чехову рассказ, мотивируя это чрезмерным его объемом, и выразил сожаление, что не «сумел сблизить» Чехова с журналом (ГБЛ). 15 января 1885 г. издатель «Стрекозы» Г. Корнфельд писал Чехову: «Очень рады будем Вашему участию в „Стрекозе“ по возможности мелкими статейками» (ГБЛ). Чехов более в этом журнале не печатался.

Вместе с тем в 1884 г. возникли новые возможности. А. С. Лазарев (Грузинский), делясь с Н. М. Ежовым тем, «как стал знаменит между юмористами Чехонте», прибавлял: «К нему ведь посылают пригласительные письма! Только пишите!» (письмо от 25 сентября 1884 г. — ЦГАЛИ, ф. 189, оп. 1, ед. хр. 7).

7 октября 1884 г. Чехов сообщил Лейкину, что «получил приглашение» от редакции литературного вестника «Новь». Однако сотрудничество Чехова в «Нови» не состоялось. Есть основания предполагать, что Чехову повредила в данном случае его работа фельетониста. В «Осколках московской жизни» Чехов касался не только событий, но и лиц, и это не проходило незамеченным. Псевдоним Чехова — Рувер — скоро был раскрыт и потому заменен другим. 10 декабря 1884 г. Чехов предупреждал Лейкина: «Храните маску Улисса2… Пальмин, кажется, разболтал в „России“…». Л. И. Пальмин, не признавая за собой вины в раскрытии псевдонима Чехова, также поставил конфликт Чехова с редакциями журналов «Россия» и «Новь» в связь с очерками из «Осколков московской жизни» в октябре — декабре 1884 г.

14 декабря 1884 г. он писал Лейкину: «Заметка Антоши Чехова в прошедшем номере „Осколков“ в москов‹ском› обозрении насчет Скрипицына1 произвела целую бурю негодования против него между сотрудниками „России“, тем более, что Чехов сам сотрудник „России“ ‹…› незадолго перед этим Чехов отдал в редакцию „России“, где Скрипицын редактором, статью свою, даже с посвящением мне, которая и была принята ‹…› И за что он напал (на) Скрипицына, да притом еще чисто на его внешность? Это же, должно быть, повлекло за собою то, что в „Нови“ не хотят печатать его две статьи, в которых будто бы не нашли литературного достоинства. Передавал мне об этом Линев, недавно бывший в Петербурге и состоящий в „Нови“ сотрудником» (ЦГАЛИ, ф. 289 (Н. А. Лейкин), оп. 2, ед. хр. 12). О каких рассказах или фельетонах идет речь, неизвестно. Но письмо Пальмина говорит о том, что потенциальные возможности сотрудничества Чехова в периодических изданиях 1884—1885 гг. были шире, чем это представлялось до сих пор.

Публикацией рассказа «Последняя могиканша» 6 мая 1885 г. началось сотрудничество Чехова в «Петербургской газете». Приглашение редактора «Петербургской газеты» С. Н. Худекова Чехову передал Лейкин. 26 апреля 1885 г. он писал: «Есть у меня к Вам предложение Худекова. Не желаете ли Вы писать в „Петербургской газете“ рассказы каждый понедельник, то есть в тот день, когда я не пишу? Теперь пишет Леонидов, но он ужасно надоел публике своими бессодержательными еврейскими сценками, и его хотят сплавить. Но согласившись писать каждый понедельник, надо уж стараться не подводить редакцию газеты, а доставлять рассказы аккуратно к субботе. Гонорар 7 коп. за строчку» (ГБЛ). Чехов отвечал 28 апреля 1885 г.: «Насчет „Петербургской газеты“ отвечаю согласием и благодарственным молебном по Вашему адресу. Буду доставлять туда рассказы аккуратнее аккуратного». По воспоминаниям А. А. Плещеева, Лейкин так аттестовал Чехова в редакции «Петербургской газеты»: «Господа, я Щедрина нового открыл» («Петербургский дневник театрала», 1904, № 28, 11 июля).

Редактор «Осколков», впрочем, почти сразу же пожалел о своей рекомендации. Увидев у Худекова рукопись рассказа «Дипломат», он едва не расстроил то сотрудничество, которому сам же способствовал: «Маия 13-го дня, — писал Ал. П. Чехов, — зашел я за получением гонорария к гг. Лейкиным и услышал речь такую (приблизительно дословно): „А ваш брат (т. е. ты, грешный иерей) в „Петербургскую газету“ второй рассказ прислал, а для „Осколков“ — ничего. Я, как хозяин „Осколков“, постарался остановить вторую статью, и она в „Петербургской газете“ не пойдет… Не могу же я!..“ (Письма Ал. Чехова, стр. 120; о том же — в примечаниях к рассказу „Дипломат“, стр. 595).

Рассказы мая 1884 — мая 1885 г., опубликованные впервые на страницах юмористических журналов, частично вошли затем в авторские сборники. 20 рассказов этой поры составили более четвертой части сборника «Пестрые рассказы» (СПб., 1886). Во втором издании «Пестрых рассказов» (СПб., 1891) Чехов оставил только 9 из них; они перепечатывались в последующих изданиях сборника (о нем см. в т. II Сочинений).

Два рассказа 1884 г. — «Ночь перед судом» и «Страшная ночь» — были опубликованы в сборнике «Невинные речи А. Чехонте (А. П. Чехова)». Издание журнала «Сверчок». М., тип. бр. Вернер, 1887. Предложение издать сборник Чехов получил в первой половине сентября 1887 г.: 2 сентября он только что вернулся из Бабкина, а 13-го уже сообщал М. В. Киселевой о согласии, данном издателям Вернерам. Вначале Чехов отобрал для сборника 15 рассказов (см. письмо Н. А. Лейкину от 7 октября 1887 г.). Затем их число было увеличено до 21: «Скорая помощь», «Битая знаменитость», «Ночь перед судом», «Дорогая собака», «Житейские невзгоды», «Страшная ночь», «Счастливчик», «Беззаконие», «Драма»,«Произведение искусства», «То была она!», «Тссс!..», «Месть», «На чужбине», «Один из многих», «Нервы», «Злоумышленники», «Зиночка», «В потемках», «Лишние люди», «Нахлебники». Все они были опубликованы до этого, с декабря 1884 г. по август 1887 г., главным образом в «Осколках» и «Петербургской газете».

К концу октября 1887 г. сборник был отпечатан (см. письмо Чехова брату Александру Павловичу от 29 октября 1887 г.). Чехов внес в тексты для сборника отдельные поправки. Шесть рассказов — «Беззаконие», «Драма», «Произведение искусства», «На чужбине», «Зиночка», «Нахлебники» — были включены во второе издание сборника «Пестрые рассказы», с примечанием к оглавлению: «Сюда вошли и некоторые рассказы из сборника „Невинные речи“, издание которых повторено не будет» (СПб., 1891). Затем все рассказы сборника, кроме двух — «Один из многих» и «Злоумышленники», — были включены Чеховым в собрание сочинений.

Рассказы 1884 г. и начала 1885 г. были оценены критикой при их появлении в основном как юмористика, преследующая чисто развлекательные цели. Так, К. К. Арсеньев в статье «Беллетристы последнего времени» отнес большую часть «Пестрых рассказов» к числу «легковесных анекдотов», комизм которых основан на несообразности сюжета. Неправдоподобно, по мнению Арсеньева, «чтобы чиновники какого-то присутственного места условились называть карточных королей, тузов и дам именами высших должностных лиц города и их супруг, чтобы игроков застиг врасплох их главный начальник и чтобы, увлекшись остроумной выдумкой, он тут же сел играть с изобретателями и провел с ними за картами целую ночь; но je toller, desto lieber[184] — и г. Чехов пишет рассказ: „Новинка“ (Первоначальное название рассказа «Винт».) ‹…› На одном уровне с анекдотами, напоминающими поговорку: „Не любо, не слушай…“, стоят другие, в содержании которых нет ничего неправдоподобного, но слишком мною заурядного. Санитарная комиссия, конфискующая гнилые яблоки и потом закусывающая ими („Надлежащие меры“); ‹…› фельдшер, безуспешно старающийся вырвать зуб у дьячка („Хирургия“ ‹…› — все это, пожалуй, забавно, но забавно на манер послеобеденных россказней, потешающих мало взыскательную и смешливо настроенную публику» («Вестник Европы», 1887, № 12, стр. 769). Арсеньев отрицательно отнесся к приемам «чисто внешнего комизма» — курьезным фамилиям и названиям: «.. на помощь ослабевающему остроумию призываются „смешные словечки“, смешные сопоставления слов… От времени до времени автор старается уже не позабавить, а тронуть или потрясти читателей, но это ему редко удается, потому что склад рассказа все-таки остается, большею частью, анекдотический».

Эта оценка Арсеньевым юмора ранних рассказов Чехова оставила свой след в критике. Шестнадцать лет спустя, разбирая первые тома собрания сочинений Чехова, Е. А. Ляцкий сослался на «превосходную статью К. К. Арсеньева», характеризуя вслед ему чеховский комизм как «чисто внешний» и приводя в пример такие рассказы, как «Брак по расчету», «Канитель» и др. (Евг. Ляцкий. А. П. Чехов и его рассказы. — «Вестник Европы», 1904, № 1, стр. 121).

Следует сказать, впрочем, что Арсеньев отметил в рассказах 1884 — начала 1885 г. и такие особенности, которые воспринимались позднее как типичные для чеховской манеры в целом. Так, например, «поэзия контрастов», о которой писал Н. К. Михайловский в 1900 г., была оценена Арсеньевым как достоинство в той же статье 1887 г. «Беллетристы последнего времени»: «Есть, однако, и в первой книге г. Чехова2 страницы совершенно другого рода. Над обычным уровнем стоят уже те рассказы, в которых анекдот переплетается с картинкой нравов и действующие лица перестают быть только марионетками, гримасничающими и кривляющимися на потеху нетребовательных зрителей». Из общего числа Арсеньев выделил несколько рассказов, где источник юмора — не казус, а психологическая ситуация. Отметив, что в рассказе «Певчие» «истинно комическое впечатление» производит «противоположность между предшествующей суетой и последующим разочарованием», Арсеньев прибавил: «Очень недурны также рассказы. „У предводительши“, „Оба лучше“, „Пересолил“, „Комик“; и здесь источник комизма заключается в контрасте, не притянутом за волосы, но вполне естественном и жизненном».

О восприятии чеховских рассказов читающей публикой И. А. Бунин писал впоследствии: «Его заглушали долго. До „Мужиков“, далеко не лучшей его вещи, большая публика охотно читала его; но для нее он был только занятный рассказчик, автор „Винта“, „Жалобной книги“. Люди „идейные“ интересовались им, в общем, мало; признавали его талантливость, но серьезно на него не смотрели, — помню, как некоторые из них искрение хохотали надо мной, юнцом, когда я осмелился сравнивать его с Гаршиным, Короленко…» (Чехов в воспоминаниях современников, стр. 519).

В рассказе «Винт» особенно часто видели выражение чисто внешнего комизма, якобы характерного для раннего Чехова. «Тогда, действительно, — вспоминал впоследствии А. М. Скабичевский, — я считал Чехова — не беспринципным (такое слово совсем не подходит в настоящем случае), а безыдейным, легкомысленно равнодушным к серьезным вопросам жизни, заботящимся о том только, чтобы посмешить читателей юмористических листков, — словом, автором таких ефемерных шаржей, как „Роман с контрабасом“, „Винт“, „Шведская спичка“ и т. п.» («Антон Павлович Чехов» — «Русская мысль», 1905, № 6, стр. 30—31). Некоторые критики и в более поздние годы продолжали видеть в таких рассказах, как «Винт», «Не в духе», лишь «безделушки художника, талант в мелочах, ходкий материал для книжки журнала от писателя с именем, и только…» (Ф. Е. Пактовский. Современное общество в произведениях А. П. Чехова. — «Чтения в О — ве любителей русской словесности в память А. С. Пушкина при имп. Казанском ун-те», III, 1900. Казань, 1901, стр. 8).

С появлением сборников «В сумерках» (СПб., 1887) и «Хмурые люди» (СПб., 1890), с выходом в свет первых томов собрания сочинений Чехова был открыт «второй план» в его ранних рассказах. В них увидели теперь глубокое раскрытие сущности жизни, спрятанное под маской комического. Самая «анекдотичность» их была истолкована как отражение несообразностей существующей действительности. По-новому воспринимался теперь, например, рассказ «Винт». П. Н. Краснов писал в статье «Осенние беллетристы»: «Это общее хмурое, словно сумеречное, настроение рассказов г. Чехова обусловливается царящею в нашем обществе пошлостью и скукой. Отсутствие общественных интересов, подавленное, мрачное настроение, обусловленное застоем и выжидательным настроением в нашей внутренней политике, отразились и на отдельных лицах. Такое настроение бывает у пассажиров поезда, неизвестно по каким причинам остановившегося среди поля. Тут при полной внешней незанятости проявляется истинная сущность человека, которая всегда есть пошлость. Куда ни обратишься, всюду наткнешься на нее. Порою она проявляется в смешных формах ‹…› как у чиновников, сделавших собственные игральные карты для игры в винт из фотографий чиновников разных ведомств („Винт“)» («Труд», 1895, № 1, стр. 207).

Столь же ощутима ретроспективность оценки чеховского творчества и в статье Я. Абрамова «Наша жизнь в произведениях Чехова» («Книжки Недели», 1898, июнь, стр. 130—168). И в ранних рассказах писателя, «проникнутых самым веселым, самым беззаботным юмором», — таких, как «Мыслитель», «Произведение искусства», «Канитель», «Хирургия», «Винт», «Восклицательный знак», «Шведская спичка», по мнению Абрамова, «уже замечается кое-что большее, нежели невинное вышучивание курьезных явлений жизни». Тот же рассказ «Винт», воспринятый в контексте чеховского творчества 1890-х годов, оценивался иначе: «Как ни забавен этот рассказ, но уже и в нем есть нечто и кроме забавного, и, читая него, вы непременно задумаетесь над тою пустотою жизни, которая заставляет людей тратить время и силы на изобретение винта с надворными и действительными статскими советниками и увлекаться этою ерундою до забвения всего. Как ни смешна вся рассказанная Чеховым история, — не только не хочется по прочтении ее смеяться, а невольно становится на душе грустно. Этот-то своеобразный юмор, будящий в душе грустные настроения, и является весьма характерною чертою таланта Чехова» (стр. 165—166).

О «глубокой гуманности, которою проникнуты» уже ранние рассказы Чехова, писал В. А. Гольцев, приведя в пример рассказ «Устрицы» (А. П. Чехов. Опыт литературной характеристики. — «Русская мысль», 1894, № 5, стр. 39—52). Находя в раннем творчестве Чехова «некоторую случайность в выборе им тем и бесполезную иногда трату большого дарования на воспроизведение ничтожных явлений», Гольцев вместе с тем отмечал, что рассказы Чехова «иной раз только смешили, не возбуждая серьезной мысли, но никогда и нигде, ни прямо, ни косвенно, не послужил он общественной неправде» (стр. 42).

Только в 1890-х и 1900-х годах было оценено мастерство Чехова — автора рассказов 1884—1885 гг. О «филигранной работе» в таких рассказах, как «Канитель», писал П. Перцов («Изъяны творчества» — «Русское богатство», 1893, № 1, стр. 41—71). В чисто юмористических рассказах теперь отмечали острую наблюдательность Чехова, его меткую изобразительность, «которая самую мелкую подробность жизни, самый обыденный и неважный в сущности случай умеет воспроизвести в такой полноте жизненности, с такими искорками бьющего прямо в цель юмора…» («Волгарь», 1900, № 290, 23 октября). Анонимный автор приводил в качестве примера «выхваченных прямо из жизни фигур» фельдшера из рассказа «Хирургия».

Известно, что Л. Толстой отметил рассказы Чехова, особенно понравившиеся ему. Список этот дошел до нас в передаче И. Л. Толстого, который писал Чехову 25 мая 1903 г.: «Спешу исполнить свое обещание относительно рассказов, отмеченных моим отцом. Оказывается, что они, кроме того, еще разделены на два сорта, 1-й и 2-й.

1-й сорт: 1) Детвора 2) Хористка 3) Драма 4) Дома 5) Тоска 6) Беглец 7) В суде 8) Ванька 9) Дамы 10) Злоумышленник 11) Мальчики 12) Темнота 13) Спать хочется 14) Супруга 15) Душечка.

2-й сорт: 1) Беззаконие 2) Горе 3) Ведьма 4) Верочка 5) На чужбине 6) Кухарка женится 7) Канитель 8) Переполох 9) Ну, публика! 10) Маска 11) Женское счастье 12) Нервы 13) Свадьба 14) Беззащитное существо 15) Бабы.

Не могу Вам сказать, выбирал ли он эти рассказы из всех, или это только те, кот‹орые› пришли ему па память как особенно выдающиеся…» (ГБЛ; тот же список, рукой Х. Н. Абрикосова — ГМТ).

Из произведений периода с мая 1884 по май 1885 г. остаются неизвестными рассказы, о которых есть сведения в переписке Чехова:

1. «Наказанная добродетель». См. в письме Лейкина Чехову от 1 августа 1884 г.: «Уведомляю Вас, что рассказ Ваш „Наказанная добродетель“, невзирая на все мои смягчения и вымарки, не пропущен ни в первой инстанции, т. е. цензором, ни во второй, т. е. цензурным комитетом. Мотивировано так: „по цинизму и сальности“. Корректурный оттиск Вашего рассказа — „Наказанная добродетель“ — пересылаю Вам вместо рукописи» (ГБЛ). Следов этого рассказа в бумагах С.-Петербургского цензурного комитета не обнаружено; оттиск в архиве Чехова отсутствует. Возможно, что этот рассказ был передан Чеховым в редакцию московского журнала «Развлечение» под названием «Noli me tangere!» (окончательное название: Маска). Название «Наказанная добродетель» отвечает ситуации, в которую попадают читающие интеллигенты. Замечание цензора относительно «цинизма и сальности» более понятно применительно к первопечатному тексту (см. варианты). Обращает на себя внимание тот факт, что Лейкин, ревниво относившийся к участию Чехова в других журналах, на этот раз не обмолвился в письмах к нему о публикации рассказа «Noli me tangere!» в «Развлечении» (1884, юбилейный номер, 27 октября); относительно же публикации «Брака по расчету» в «Развлечении» Чехов вынужден был давать Лейкину объяснение в письме к нему от 17 ноября 1884 г.

2. Рассказ к юбилею Кирилла и Мефодия. 1 апреля 1885 г. Чехов писал: «Рассказ по части Кирилла и Мефодия пришлю к след‹ующему› №. Трактует он у меня о прошедшем, уже случившемся, и неловко печатать его в день юбилея» (день юбилея — 8 апреля). Неизвестно, был ли этот рассказ закончен и прислан Лейкину.

3. Филологическая заметка «Об октябре», посланная Чеховым Лейкину 26—27 октября 1885 г. и утерянная на почте. См. примечания, стр. 577.

20 подписей к рисункам, собранные в настоящем томе, никогда Чеховым не перепечатывались и не предназначались для включения в собрание сочинений. Из рукописей сохранился черновой автограф подписи «К сведению трутней» и автограф подписи к рисунку «Как мила ты сегодня…»

Впервые включены в собрание сочинений считавшиеся утраченными подписи под серией рисунков «Распереканальство!!». Запрещенные С.-Петербургским цензурным комитетом к публикации в «Осколках», они были обнаружены в делах комитета (ЦГИАЛ).

Внутри раздела подписей есть перемещения, по сравнению с ПССП. По времени написания подпись «На Луне» отнесена к февралю 1883 г., а не к 1885 г. Точно так же подпись «Самая бедная бедность» передвинута из 1884 г. в 1883 г.

Большая часть подписей к рисункам — семнадцать из двадцати — была опубликована в «Осколках» или предназначена для этого журнала. Рисунки с подписями Чехова часто служили обложкой очередного номера. Лейкин дорожил этим видом участия Чехова в журнале; его письма Чехову полны просьб и напоминаний относительно тем и подписей к рисункам. «В претензии я на Вас и за то, что Вы нынче мне тем и подписей для рисунков не высылаете», — писал он Чехову 19 февраля 1884 г. (ГБЛ). «Теперь позвольте мне также попенять Вам, что Вы совсем не присылаете мне ни тем, ни подписей для „Осколков“» (письмо от 18 июня 1884 г. — ГБЛ).

Наибольшее число публикуемых тем и подписей относится к периоду с начала 1883 по май 1884 г. (четырнадцать). Таким образом, «Свадебный сезон» (ноябрь 1881) отделен от второй известной нам подписи промежутком более чем в год. Можно было бы отнести это за счет невыявленности мелкой литературной продукции Чехова. Но истинное объяснение, по-видимому, он дал в письме Лейкину от 4 ноября 1884 г.: «Все темы, какие у меня накопились за всё время моего литературничества, я вывалил Вам в прошлом году…»

После периода более или менее регулярной работы в этом жанре следует большой перерыв — только в ноябре и декабре 1884 г. появляются в «Осколках» 2 рисунка на темы Чехова; затем опять перерыв — до апреля 1885 г., и наконец, в мае 1885 г. — последняя серия рисунков на тему Чехова. Отчасти эти перерывы объяснялись вмешательством цензуры. «А уж что с рисунками делают, особенно с передовыми, так ни на что не похоже! Идейного почти ничего не проходит», — писал Лейкин Чехову 11 апреля 1884 г. (ГБЛ).

Сказывалась и внутренняя цензура редактора «Осколков», предупреждавшая изобретение тем, политически рискованных. «Подписей — увы! — нет в моих мозгах! — писал Чехов Лейкину 30 сентября 1885 г. — Политические темы только тогда не скучны и не сухи, когда в них затрогивается сама Русь, ее ошибки. Отчего Вы для передовицы ‹т. е. для обложки› не хотите воспользоваться процессом Мироновича? Почему не посмеяться над следствием, над экспертами…»

Постепенно работа Чехова в жанре, который Лейкин считал столь необходимым для «еженедельного иллюстрированного» журнала, прекратилась. Причиной этого была и природа жанра, требовавшая сотрудничества с художниками, между тем как их работой Чехов очень часто был недоволен. «Все хорошо в „Осколках“, — писал он Лейкину 22 марта 1885 г., — но художеств‹енный› отдел критикуется даже в мещанском училище ‹…› по рисункам публика привыкла судить и о всем журнале, а бывают ли в „Осколках» рисунки? Есть краски и фигуры, но типов, движений и рисунка нет…» — то есть не было того, что способствовало органическому соединению с литературным материалом. Чехову легко было работать с братом Николаем, по особенностям его дарования; но постоянные задержки, невозможность полагаться на его слово делали это почти неосуществимым.

Свою малую продуктивность по части тем для рисунков и подписей к ним Чехов объяснял Лейкину по-разному: «Я очень туп для выдумывания острых подписей» (письмо от 25 июня 1884 г.); «Если бы сочинять темы было так же легко, как закурить папиросу, то я прислал бы Вам их видимо-невидимо, но Вы сами знаете, что легче найти 10 тем для рассказов, чем одну порядочную подпись» (письмо от 4 ноября 1884 г.). В другом письме, 22 марта 1885 г., еще резче выражено несоответствие этого жанра ходу творческой мысли Чехова: «Начнешь выдумывать подпись, а выходит рассказ, или ничего не выходит…»

В 1886 г. этот жанр окончательно «отпадает» от Чехова, так что, например, 19 января 1886 г. Чехов сообщает Лейкину тему и подпись к рисунку, но для публикации не от своего имени: «Тема для передовицы: По поводу юбилеев.

Луна, глядя на Землю, презрительно улыбается. — Когда же, наконец, мой юбилей будут праздновать?

Если эта тема не годна, то ее можно взять для мелочишки „Юбилей Луны“. Порекомендуйте И. Грэку». Подпись к рисунку А. И. Лебедева, под заглавием «И еще юбилей», была напечатана с указанием: Тема ред. («Осколки», 1886, № 7, 15 февраля, обложка); текст подписи пространен и далек от чеховского.

Не включены в том темы и подписи, в отношении которых авторство Чехова нельзя считать доказанным: подписи под серией рисунков «Моя семья» («Зритель», 1883, № 19, см. также ЛН, т. 68, стр. 124), подпись под рисунком Н. П. Чехова «Раздумье» («Осколки», 1884, № 49, 8 декабря, стр. 7; включено в ПССП, т. III, стр. 286), а также другие подписи, отнесенные к разряду Dubia (т. XVIII Сочинений).

Остаются неизвестными подписи, о которых сохранились сведения в переписке:

1. Подпись для рисунка. См. в письме Лейкина Чехову от 15—16 марта 1885 г.: «Спасибо за присланную подпись. Дам рисовать к ней рисунок» (ГБЛ). О каком рисунке идет речь — неизвестно.

2. Подписи к рисункам, посланные Лейкину 22 марта 1885 г. Чехов писал Лейкину: «Тема „Аптекарская такса“ модная… Ею, думаю, можно воспользоваться… Предлагаю Вам воспользоваться также и вопиющими банкротствами нашего времени… В Москве лопаются фирмы одна за другой… Одна лопается, падает в яму и другую за собой тянет… В Питере тоже, в Харькове тоже… Для Кирилла и Мефодия годится параллель между IX и XIX веками… Нарисуйте чистенькую избушку с вывеской „школа“… Вокруг одетые и сытые мужики… Это IX век… Рядом с ним XIX век: та же избушка, но уже похилившаяся и поросшая крапивой.

В IX веке были школы, больницы. В XIX есть школы, кабаки… ‹…› Посылать незаконченный проект неделикатно, но уж Вы простите…». Из посланного Чеховым материала тема «Аптекарская такса» была использована Лейкиным (см. стр. 604 наст. тома). В ответ на вопрос Чехова в письме от 1 апреля 1885 г. — «Сгодились ли мои подписи к рисункам?» — Лейкин сообщил 26 апреля: «Все погодились, кроме двух, которые при сем и возвращаю» (ГБЛ).

3. Менее определенно, но также может быть следом утраченных подписей Чехова его сообщение в письме Лейкину: «К понедельнику пришлю 2—3 подписи, но за качество их не ручаюсь» (17 июля 1885 г.).

4. Четыре подписи к рисункам. 14—15 ноября 1885 г. Лейкин писал Чехову: «Из четырех Ваших подписей (большое спасибо за них) пригодились три и сданы В. И. Порфирьеву» (Из переписки А. П. Чехова с Н. А. Лейкиным. Неопубликованные письма. — «Новый мир», 1940, № 2—3, стр. 379; ГБЛ).

5. Несколько тем и подписей, отправленных 25 февраля 1886 г. 26 февраля Лейкин отвечал: «За подписи спасибо. Большинство уйдет. Две темы, впрочем, в рисунке изобразить трудно, но Билибин, которому я их сейчас передал, обещался подумать» (ГБЛ).

Тексты подготовили и примечания составили: Л. М. Долотова (1884 г.), М. А. Соколова (январь — апрель 1885 г.), М. П. Громов (май 1885 г.); два произведения 1884 г. — «Кавардак в Риме» и «Картинки из недавнего прошлого» — подготовлены А. С. Мелковой. Вступительную статью к примечаниям написали Л. М. Долотова и М. А. Соколова.

Раздел «Подписи к рисункам» подготовили М. П. Громов, Л. М. Долотова, М. А. Соколова, А. П. Чудаков.

Библиографию переводов на иностранные языки составила Л. П. Северская; сведения о переводах на венгерский язык даны М. Рев.