ГЛАВА 1

– У второй стойки начинается регистрация пассажиров на рейс номер 7224 Киев – Тбилиси.

Группа молодых парней, компактно расположившаяся в дальнем углу зала ожидания Бориспольского аэропорта, тут же поднялась. Забросив за плечи свои спортивные сумки, они решительно направились в сторону объявленной стойки, где уже началось настоящее вавилонское столпотворение.

Экспансивные грузины продирались вперед, буквально шагая по головам своих земляков. Их отчаянная жестикуляция и фантастических размеров баулы рождали живые картины эвакуации времен войны.

Подошедшие парни явно не походили на лиц кавказской национальности ни внешностью, ни манерой поведения. На ходу они быстро перестроились в какое-то подобие клина и, словно немецкие рыцари во время Ледового побоища, протаранили груду тел и чемоданов. Действовали молодые люди настолько слаженно и умело, что было сразу понятно – они имеют большой опыт участия в массовых мероприятиях с применением силы.

Истошные вопли возмущения, уже не вмещаясь в стенах просторного зала, рвались наружу сквозь раскрытые рамы. Привыкшие к подобному проявлению восточного темперамента милиционеры со снисходительной улыбкой наблюдали со стороны. Что же до наглых парней, то им, похоже, все это доставляло огромное наслаждение. Они были в своей стихии.

Еще минут десять после регистрации хлопцы весело обсуждали забавное происшествие. Постепенно легкое возбуждение улеглось.

– Пан сотник, а нардепы придут нас провожать? – спросил высокий парень стоявшего немного в стороне мужчину. Он был средних лет, невысокий, сухощавого сложения, с черными усами.

Тот, кого назвали сотником, остро взглянул из – под нахмуренных бровей. Его жесткий, но отнюдь не злобный взгляд вызывал чувство уважения и желание выполнять его приказы. Мужчина неторопясь подошел ближе и спокойным, но твердым голосом сказал:

– Никаго здесь не будет. Нет тут и сотника. Пора запомнить, что вы – рабочие бригады по ремонту чаеуборочных комбайнов, а я – ваш бригадир. И точка!

– Так точно, пан сотник!

Родился 23 декабря 1951 года в г. Киеве. Закончил училище Министерства Морского флота им. лейтенанта Шмидта в г. Херсоне. В 1978 г. закончил Одесское высшее инженерное морское училище (заочно). По окончанию училища присвоено воинское звание «лейтенант «. Направлен в Военно – Морской Флот. С 1970 по 1971 г. принимал участие в боевых действиях во Вьетнаме в качестве инструктора зенитной батареи. Контужен. Награжден медалью «За боевые заслуги». Из ВМФ уволен за пропаганду националистических идей… С 1971 по 1984 г г. работал электромехаником на пароходах Черноморского торгового флота. Уволен за тоже. До 1991 г. работал прорабом пуско-наладочного участка. Стоял у истоков основания УНСО. В составе отряда УНСО воевал в Приднестровье и Абхазии. Имеет одно тяжелое и два легких ранения. Награжден орденом Грузинской республики «Вахтанга Горгасала» 3-й степени. Почетный гражданин Грузии.

Сотник зорким взглядом давно уже заметил, что из подъехавшей черной «Волги «вышли Анатолий Лупинос и знакомый ему народный депутат Украины, возглавляющий одну из комиссий Верховного Совета. Все трое проследовали на второй этаж и теперь, стараясь не привлекать внимания, из – за спин пассажиров внимательно наблюдали за действиями «бригады ремонтников». Эта предосторожность Устиму была вполне понятной. После того, как их отряд вернулся из ПМР, члены УНСО постоянно ощущали на себе пристальное внимание украинских спецслужб. Сразу после начала вооруженного конфликта в Абхазии, УНСО оказалось под настоящим «колпаком «сотрудников Киевского областного управления СБУ. Ведь дикторы «Новостей «Российского телевидения уже неоднократно сообщали о том, что полк украинских националистов принимает активное участие в боях против российских войск, дислоцированных в Абхазии. Несколько раз оперы переворачивали вверх дном штаб организации в Музейном переулке, ища оружие и боеприпасы. Чтобы не дразнить эсбэушников, пришлось даже снять со стен учебные плакаты по разборке АКМ.

Предстоявшая переброска в Грузию диверсионного отряда была тщательно разработана руководством Отдела внешней документации УНСО. Специалист по диверсионно– террористической работе Славко лично работал над «легендой «, заставлял членов группы часами зубрить устройство чаеуборочного комбайна «Сакартвелло» и даже некоторые примитивные фразы на грузинском языке.

Членам направляющейся в Абхазию группы было строжайше запрещено брать с собой военную форму, значки УНСО. Малейший просчет мог привести к тому, что на ветер будут брошены огромные средства, затраченные на организацию переброски отряда. Ведь каждый билет стоил 150 долларов.

Значительную часть этих средств Анатолий Лупинос привез из своей недавней поездки к своему старому тюремному корешу «вору в законе», а ныне члену Государственному Совета Грузии Джабе Иосселиани. Кое что подбросили члены Ирландской республиканской армии, представитель от которой побывал в Киеве как раз накануне переброски отряда.

Впрочем, то, что их постоянно «пасут «оперы из СБУ, Бобрович считал вполне нормальным явлением. Он вспомнил, как еще зимой, на одной из пресс – конференций в штабе УНСО, совсем молоденькая журналистка из «Независимости «спросила его:

– А это правда, что в вашей организации есть внедренные агенты СБУ?

– Я вышел бы из этой организации, если бы узнал, что СБУ совсем не проявляет к ней интереса, – ответил Бобрович, с чувством удовлетворения заметив изумленно распахнувшиеся глаза своей юной собеседницы. – Запомните, барышня, что агентов засылают только к сильному противнику. И мы постараемся еще не раз доказать шпионам из СБУ, что являемся достойным объектом их внимания.

Уже перед тем, как пройти через таможенный досмотр к «отстойнику», Устим еще раз мельком взглянул через плечо. Лупинос, заметив этот поворот головы, слегка улыбнулся и погладил свою пышнуюе бороду. Что ж, похоже, что все пока идет без осложнений. Депутатского прикрытия не понадобилось.

Но окончательная уверенность в успехе первого этапа их миссии у сотника появилась лишь только после того, как АН – 24, стремительно разбежавшись, стал набирать высоту, одновременно забирая вправо. Теперь было практически невозможно ни помешать им, ни изменить их план. Бобрович приподнялся со своего кресла и внимательно огляделся вокруг. Его стрельцы небольшими групками расположились по всему салону. Но больше всего их оказалось рядом с несколькими смешливыми девчушками, которые непрерывно хохотали и кокетливо принимали назойливые знаки внимания от расслабившихся унсовцев.

«Что ж, пусть повеселятся хлопцы, – решил Устим, – Когда еще придется пощупать живую девку? На войне будет не до этого. Да и сколько из них вернется назад? «

Он откинул голову на спинку кресла и постарался заснуть. Самолеты Устим не любил, к тому же последние несколько суток, связанных с организацией отъезда, вымотали его до предела.

Но, как это часто случается при переутомлении, сон не приходил. В голове образовалась мешанина из отрывочных воспоминаний, фраз, мыслей. Почему – то вдруг вспомнилось, как солнечным августовским утром 91 – го он услышал по радио сообщение об установлении в стране чрезвычайного положения.

– Давно пора, – буркнул мужик из соседнего дома, который забежал пригласить его вечерком отметить день рождения своей жены. – Развели бардак, мать их так. То социализм, то капитализм строят. Совсем потеряли тормоза.

Валерий ничего не ответил, молча выключил радио, набросил пиджак и вышел из хаты. Село Ярцево Смоленской области находилось недалеко от города, и вечером того же дня Бобрович уже ехал в Москву на защиту демократии.

– Что это тебя черти понесли московских уродов спасать? – спросил однажды Лупинос, узнав об этой занятной страничке из биографии Бобровича.

На этот вопрос Валерий не мог ответить даже себе. Какое – то острое чувство несправедливости, желание не позволить группке партократов вернуть все назад двигало им в те дни.

Конечно, сегодня Валерий двадцать раз бы подумал, прежде чем совершать такую глупость. Но тогда…

Утром он прибыл в Белокаменную, а через два часа – считался своим парнем в Украинской сотне. Она располагалась в правом крыле Белого дома, выходившем к Москва – реке. В сотне было около 200 человек всякого сброда, которые выдавали себя за украинских патриотов. Но среди них встречались и очень неплохие парни, готовые сражаться до конца за свои идеалы. Вооружены они были двумя украинскими желто – голубыми флагами и двумя автоматами. Моральный дух этих «патриотов» стимулировали ящики водки, которые привезли «новые русские «, активно поддерживавшие финансами Бориса Ельцина и его команду.

И все же, несмотря на непрерывные возлияния и внешнюю браваду, ситуация оставалась тревожной. То и дело поступали сообщения о том, что к Белому дому стягиваются бронетанковые батальоны ГКЧП. Многие из защитников Белого дома хорошо понимали, что для успешного штурма их цитадели достаточно всего одного батальона хорошо вооруженных солдат. Тогда весь этот сброд, составленный из восторженных пацанов, алкашей и отставных прапорщиков, разбежится к чертовой матери в один момент. Не было никакой надежды на соседа справа или слева. И от того нервы находились в постоянном напряжении. Любой крик, громкий звук, а тем более выстрел могли привести к неуправляемой панике.

Ночью вся эта мешанина слухов, криков ораторов, звона бутылок и пьяной матерщины сплелась в такой тугой клубок, что стала почти осязаемой. В этот момент один из наблюдателей, выставленный Украинской сотней, доложил, что со стороны реки приближается самоходка.

– Таманская дивизия в атаку пошла! Все! Доигрались! Сваливаем, хлопцы! Чтоб вас…

– Жратву, жратву не забудь. Когда еще покормят…

– Да пошел ты, жлоб несчастный, со своим салом. Сейчас танки из тебя самого котлету сделают.

Сотня начала таять на глазах. И все же несколько десятков человек, в основном из бывших военных, нашли в себе мужество выйти на улицу, чтобы узнать причину шума. По реке мимо Белого дома мирно проплывала обычная открытая баржа, груженая песком.

– Панове, – присвистнул Бобрович, – вы только посмотрите, что эти москали с «Авророй» сделали!

Дикий хохот украинской сотни всколыхнул ближайшие кварталы, и долго еще металось эхо между гранитными берегами реки. Обстановку удалось разрядить, хотя с перепугу в другом крыле Белого дома кто-то начал палить из автоматов.

Через три дня, приехав в Киев, Валерий встретил там точно такую же обстановку нервозности и бестолковой суеты. Кто-то кричал о приближающихся танковых колоннах, кто-то призывал идти в воинские части и требовать оружия. Политические клоуны из различных партий и движений беспрерывно митинговали, плодя многочисленные заявления протеста.

Но Бобрович уже точно знал, что рота солдат, одетых в одну форму, знающих своих командиров и готовых подчиняться их приказам, лучше многотысячной толпы. Слишком уж она капризна. К тому же, толпа побежит при первом же выстреле. При этом от давки погибнет во много раз больше людей, чем от пуль противника.

У Валерия и его товарищей по Украинской межпартийной ассамблее давно уже возникла твердая уверенность в необходимости формирования какого-то парамилитарного формирования. Как, например, в Швейцарии. Члены этой военизированной структуры будут проходить военные сборы, иметь право на ношение и хранение оружия, а в случае возникновения опасности для государства, приходить на помощь Вооруженным Силам, являясь основным стержнем при формирования отрядов самообороны.

Так рождалась идея УНСО. Активное участие в создании отрядов самообороны приняли многие из трех с половиной тысяч офицеров и прапорщиков украинской национальности, которым УМА помогла вернуться на родину из отдаленных гарнизонов Советской Армии.

Сотник открыл глаза и покрутил головой, сбрасывая остатки сна. Мельком взглянул на часы. До Тбилиси еще час полета. Устим снова погрузился в дрему.

На противоположном ряду в хвосте самолета расположилась основная группа унсовцев, центром притяжения которой стали две молодые девушки. Ребята уже узнали, что их зовут Лена и Оксана, что они учатся в Киевском политехе и что теперь они летят к родному дяде Лены, который пригласил девушек провести часть каникул у моря, где он имел большой дом. А заодно и помочь в уборке урожая.

Унсовцы кривлялись как могли, стараясь привлечь внимание смазливых девиц. Кое-кто даже начал разыгрывать из себя крутого фортуната, для которого перерезать горло человеку – обычное дело. Это уже выходило за все рамки. Но Байда не хотел грубо обрывать товарищей, решив просто сменить тему разговора.

– Нравятся мне эти грузины, – обернувшись на сидевших в противоположном ряду туземцев, сказал Байда. – Вот только странные они какие-то. Одного из них как-то спрашивают: «Говорят, что ты купил автомобиль. А какого он цвета?» «Знаешь, дорогой, – отвечает Гога, – это просто фантастический цвет. Ты видел когда-нибудь как заходит солнце? Небо становится бледно – розовым, потом ярко – алым, затем начинает покрывается нежно – фиолетовым цветом. Так вот моя машина точно такая же, только желтая».

Два десятка луженых глоток всколыхнули душную атмосферу салона. Дремавшие пассажиры вздрогнули и начали недовольно посматривать на веселящуюся молодежь. Но хлопцам было не до этикета.

– А вот еще один анекдот, – подхватил Цвях. – Едет один дядя на тракторе. Видит, позади стоит человек с ластами на ногах. «Ты чего это зимой ласты надел?» «Это были валенки, пока ты их не переехал своим трактором, придурок!»

От анекдота к анекдоту устанавливалась все более доверительная атмосфера.

– Мальчики, у нас есть бутылка сухого вина, – вспомнила Оксана, когда уже казалось, что они сотню лет знают друг друга. – Может выпьем за встречу?

Мальчики покосились на дремлющего в кресле Устима. Они хорошо помнили его инструктаж. С момента посадки в самолет стрельцы выполняют боевую задачу. А это значит, что на них распространяются все законы военного времени. Устав строжайше запрещал в боевой обстановке употреблять спиртные напитки и пользоваться услугами прекрасной половины. Даже, если они бесплатные.

Но сотник спал, а девочки были слишком приветливы.

– Открывай тушняк, – скомандовал Байда.

Он был признанным авторитетом среди стрельцов, которые направлялись сейчас в Абхазию. Полтора года Байда прослужил в Афганистане, получив сержантские нашивки, имеет опыт боев в горных районах. Да и по характеру он целеустремленный, настойчивый, привыкший делать так, как считает нужным. Поэтому унсовцы, многие из которых не имели такого жизненного опыта, невольно тянулись к нему, признавая в нем лидера.

Вот и теперь, когда он как бы взял на себя ответственность за грубое нарушение инструкций, у парней словно камень с души свалился. Они оживились, полезли за продуктами и стаканами, теснее окружили девчонок.

Из единственной бутылки каждому досталось всего по несколько глотков слабенького вина. Но это позволило снять последние остатки условностей. Байда откровенно положил свою тяжелую ладонь на коленку Оксаны и, в упор уставившись на нее, предложил:

– Пойдем в тамбур, подышим свежим воздухом.

Оксана взглянула на рослого унсовца, который решительно потянул ее за собой, и поднялась с кресла.

– А ты посторожи, чтобы пассажиры не мешали, – наклонился Байда к уху Цвяха. – Потом с другой девчонкой сменишь меня. Я быстренько.

Когда самолет тряхнуло, пассажиры поняли, что он начал снижаться. Сквозь разрывы в облаках можно было рассмотреть под крылом большой город.

– Наконец – то дома! – оживились грузины.

Байда наклонился над сотником и потряс его за плечо. Тот открыл глаза, в которых не было ни капли сна. Может хитрый Устим и не спал вовсе, дав хлопцам последний раз перед войной почувствовать себя молодыми и красивыми?

– Пан сотник, скоро посадка. Разрешите нам в самолете переодеться в форму, чтобы грузины не спутали нас с барыгами.

– Не понял, – повысил голос сотник. – Уж не хочешь ли ты сказать, что вы взяли с собой форму? Ведь это прямое нарушение инструкции.

Байда отвел глаза и пожал плечами. Во всей его позе чувствовалась обида.

«Хлопцы гордятся своей формой и хотят в ней воевать, – подумал Бобрович. – Что же здесь плохого? Пора уже прекратить заметать следы словно затравленные звери.

– Хорошо, об этом поговорим позже. А сейчас пусть стрельцы по одному заходят в туалет и переодеваются. Только быстро!

В мгновение ока с самого дна спортивных сумок были извлечены камуфляжные куртки с шевронами УНСО, мазепинки с тризубами. Через десять минут изумленные пассажиры увидели, что салон забит военными со странными знаками отличия.

– Это те самые УНСО, националисты, – шептали пассажиры друг другу, тревожно поглядывая на гордо сидящих парней.

Прекратились смешки, разговоры. Все как – то сразу почувствовали, что они приземляются в стране, где сейчас идет гражданская война.

ГЛАВА 2

АН – 24 наконец-то закончил утомительное петляние по рулевым дорожкам аэродрома и замер на отведенной ему площадке. Еще пять минут пассажиры, не двигаясь с места, слушают осточертевший гул турбин, и вот стюардесса приглашает всех на выход. Первыми к выходу рванулись суматошные грузины, таща за собой жен, детей, огромные сумки.

Одетая в камуфляжные куртки с шевронами УНСО на рукавах, «бригада ремонтников» во главе с сотником Устимом спокойно ожидала, когда аборигены перебесятся и освободят проход.

Наконец сотник поднялся с кресла:

– Всем на выход. У трапа построиться!

И когда отряд в униформе выстроились в шеренгу по двое, это уже была не бригада рабочих, а боевая сотня УНСО. Строем, стараясь выдерживать равнение и дистанцию, колонна унсовцев двинулась к зданию аэропорта.

При виде украинских добровольцев на лице у грузинских таможенников и пограничников отразился неописуемый восторг. Ни о какой проверке багажа или документов никто и речи не вел.

– Пожалуйста, братья, проходите в зал. Приветствуем на священной грузинской земле.

Вокруг унсовцев тут же собрались многочисленные сотрудники аэропорта, пассажиры и провожающие. Стрельцов окружили плотным кольцом. Мгновение – и парней уже подбрасывали на руках.

– Ура! Украина пришла на помощь!

Радостное возбуждение гостеприимных грузин нарушил пожилой человек в черной рубашке и белом галстуке. Он довольно бесцеремонно растолкал толпу и, безошибочно определив командира, протянул сотнику квадратную ладонь:

– Микеладзе, Зураб Микеладзе. Мы вас уже ждем. Прошу пройти в машины.

Поймав удивленный взмах бровей сотника, Зураб пояснил:

– Вылететь в Сухуми сегодня не удастся. Аэропорт уже двое суток находится под обстрелом. Но завтра обещают сделать несколько рейсов. А пока что переночуете в гостинице.

Микеладзе оказался руководителем Лиги граждан Грузии – организацией, которая считалась демократической, но стояла на крайне националистических позициях. Последнее обстоятельство и содействовало установлению тесных деловых контактов с УНА – УНСО. На первых порах это сотрудничество оказалось весьма кстати. В дальнейшем же унсовцы предпочитали поддерживать контакт со стремительно набравшей силу организаций «Мхедриони», которую возглавил член госсовета Грузии Джаба Иосселиани.

На площадке для стоянки автомашин отряд унсовцев быстро загрузился в микроавтобус и две «Волги».

– В отель! – скомандовал Зураб, и кавалькада машин тронулась с места.

– Вы очень хорошо сделали, что решили приехать. Многие наши и ваши политики уже забыли уроки истории, – начал политбеседу Зураб. – Когда в 20-ом году Россия давила Украину, Грузия молча наблюдала, надеясь, что удастся отсидеться. Но в 23-ем году настала ее очередь. Теперь ситуация несколько изменилась. Сегодня давят Грузию. И если Украина тоже будет молча наблюдать, то завтра настанет ее очередь.

Однако унсовцы не проронили ни слова, молча вглядываясь в очертания незнакомого города, в суету его улиц и площадей. От Тбилиси веяло стариной и спокойствием. Абсолютно ничто не говорило о том, что в стране разгорается национальный конфликт, грозящий привести к расколу страны. Радостное спокойствие столичного люда показалось кощунственным.

«Впрочем, чему же здесь удивляться, – подумал Бобрович. – Ведь и в Киеве молодежь будет продолжать есть мороженное и целоваться даже тогда, когда мои парни начнут умирать в горах Абхазии».

На базе Гражданской обороны, где были заранее зарезервированы места для унсовцев, их уже ждали. Полчаса ушло на то, чтобы привести себя в порядок с дороги. Потом весь отряд дружно проследовал в столовую, где для них был накрыт торжественный ужин. Лига граждан Украины денег на угощение не пожалело. И сейчас Зураб имел полное право гордо смотреть в глаза гостей. Но Устим не спешил отдавать команду садиться за стол.

– Спиртное со стола убирите! – приказал сотник официанту. И продолжил, обращаясь уже к стрельцам, – С момента приземления в Грузии мы находимся на боевом положении.

В дальнейшем, в ходе всей боевой компании, сухой закон среди унсовцев нарушался всего один раз. И произошло это так.

Первым серьезным боем, в котором довелось участвовать украинской сотне, было взятие села Кома. В нем располагался армянский батальон имени Баграмяна, в котором было около 300 человек личного состава. Однако Бобрович, получивший приказ на операцию, ничего не знал о столь существенном превосходстве противника. Иначе он ни за чтобы не решился на захват села, имея в наличие всего 26 стрельцов, два гранатомета и один станковый пулемет.

Находясь в полном неведении о силах противника, и от того действуя с вызывающей наглостью и напористостью, унсовцы бесшумно уничтожили часовых и ворвались на окраину села, открыв дружный огонь. Атака украинских добровольцев ошеломила армянский батальон. Приняв отряд УНСО за крупное воинское подразделение, личный состав армянского батальона после недолгой, но достаточно жаркой перестрелки, принял решение отойти за село, чтобы перегруппироваться. Но унсовцы перешли в решительную атаку, стремясь навязать рукопашный бой. И тогда противник, побросав технику, поспешно бежал.

После боя, когда стрельцы разместились по хатам, где еще недавно квартировали солдаты армянского батальона, к сотнику Устиму подошел командир первого отделения Рута.

– Пан сотник, тут к нам пришли местные жители и в знак благодарности за освобождение принесли десять литров чачи. Так что нам с ними делать?

Бобрович решил было приказать немедленно вернуть спиртное, но потом передумал.

«Вряд ли сейчас стрельцы выполнят мой приказ, – рассуждал он про себя. – Если я запрещу им попробовать чачи, они скорее всего напьются втихую. А это будет серьезным нарушением дисциплины. Придется тогда принимать решительные меры, а это настроит подчиненных против меня. К тому же, это будет полезно в плане снятия психологического стресса. Ведь некоторые хлопцы сегодня впервые почувствовали как над головой свистят настоящие пули».

Необходимо было сохранить контроль над ситуацией. И сотник принял решение действовать согласно старому правилу замполитов: «Если пьянку нельзя предотвратить – ее надо возглавить!»

Бобрович построил личный состав, вывел четырех стрельцов и сказал:

– Панове! Вот четыре человека, которые будут нести караул всю ночь, сменяя друг друга через каждые два часа. Тот из них, кто выпьет хоть каплю спиртного, будет расстрелян мною на месте. Они выпьют свою порцию после того, как их сменят. Остальным можно расслабиться.

В тот вечер они хорошо посидели за общим столом, вспомнили дом, родную Украину. Не забыли попеть украинские песни. Все это помогло хлопцам снять стресс после боя.

А сотник похвалил сам себя за мудрое решение проблемы. Во – первых, он не утратил контроля за ситуацией. А во – вторых, ни к чему было проявлять излишнюю жестокость, которая только вредит, если не продиктована конкретной обстановкой.

После окончания ужина, Зураб Микеладзе кратко проинструктировал добровольцев.

– Советую вам вести себя тихо и пореже высовываться из номеров. В нашем правительстве далеко не всем нравится, что вы сюда приехали. Можно ожидать любых провокаций. А уже завтра утром мы постараемся отправить вас в Абхазию на первом же самолете.