Через десять минут на кухню спустился Ричард. Его волосы были взъерошены, и я впервые отчетливо разглядел отрезанное ухо. Внутренние противоречия снова вернулись. Только сейчас мальчишка начинал осознавать, что он не вернется в колледж, к своим товарищам, а вынужден будет оставаться здесь, с родителями. Я предположил, что если Элизабет не будет предъявлено обвинение, они с Ричардом смогут начать все сначала в другом месте. Если у мальчишки большой запас внутренней энергии, он сможет вернуться к занятиям, пропустив лишь неделю. Если только обучение в его колледже не стоит слишком дорого. А тут, наверняка, дело обстоит именно так. Обязательно возникнут финансовые проблемы. Когда мать и сын выберутся из этой переделки, у них останется только то, что они захватили с собой. Если им вообще удастся отсюда выбраться.

Кухарка ушла в обеденный зал накрывать завтрак. Ричард повернулся, провожая ее взглядом. Я снова увидел отсутствующее ухо, и еще один элемент мозаики встал на свое место.

— Пять лет назад, — начал я. — Похищение.

Ричарду удалось сдержать себя в руках. Он лишь опустил взгляд на стол, затем посмотрел на меня и закрыл шрам прядью.

— Тебе известно, чем на самом деле занимается твои отец? — спросил я.

Ричард молча кивнул.

— Не только коврами, так? — продолжал я.

— Да, — подтвердил он, — не только коврами.

— И как ты к этому относишься?

— Бывают вещи и похуже.

— Не хочешь рассказать о том, что произошло пять лет назад?

Ричард покачал головой. Отвернулся.

— Нет, не хочу.

— Я знавал одного человека по фамилии Горовский, — продолжал я. — Его двухлетнюю дочь похитили. Всего на одни сутки. А тебя сколько продержали?

— Восемь дней.

— Горовский сразу же вытянулся в струнку. Согласился на все. Для него оказалось достаточно одного дня.

Ричард молчал.

— Твой отец здесь не хозяин, — произнес я как утверждение, а не вопрос.

Ричард молчал.

— Твой отец вытянулся в струнку пять лет назад. После того, как ты отсутствовал в течение восьми дней. Вот к какому выводу я пришел.

Ричард не произнес ни слова. Я подумал про дочь Горовского. Сейчас ей уже двенадцать. Наверное, у нее в комнате есть Интернет, проигрыватель компакт-дисков и телефон. На стенах плакаты. А глубоко в памяти глухая смутная боль, напоминание о том, что случилось давным-давно. Подобная зуду от сросшегося перелома.

— Подробности мне не нужны, — снова заговорил я. — Скажи мне только имя.

— Чье имя?

— Имя того человека, который продержал тебя эти восемь дней.

Ричард молча покачал головой.

— Я слышал фамилию Ксавье, — настаивал я. — Ее упомянули в моем присутствии.

Ричард отвернулся, непроизвольно вскинув руку к отсутствующему уху. Я понял, что попал в точку. — Меня изнасиловали, — сказал он.

Я слушал грохот волн, разбивавшихся о скалы.

— Ксавье?

Ричард снова покачал головой.

— Поли. Тогда он только что вышел из тюрьмы и еще не утратил вкус к подобным развлечениям.

Я ответил не сразу.

— Твой отец знает?

— Нет, — ответил Ричард.

— А мать?

— Нет.

Я не знал, что сказать. Ричард тоже молчал. Наконец вернулась кухарка. Она зажгла плиту, налила на сковороду жир и поставила ее на огонь. От запаха меня едва не стошнило.

— Пойдем прогуляемся, — предложил я.

Мы вышли на берег моря. Воздух был насыщен запахом соли и очень холодный. Было пасмурно. Сильный ветер дул нам в лицо. Волосы Ричарда развевались почти горизонтально. Брызги взлетали вверх на двадцать футов, и ледяные капли пулями хлестали нас.

— Нет добра без худа, — начал я. Мне приходилось говорить громко, чтобы перекрыть шум ветра и прибоя. — Возможно, настанет день, когда Ксавье и Поли получат по заслугам, но при этом твой отец отправится в тюрьму.

Ричард кивнул. У него в глазах блеснули слезы. Возможно, они были вызваны ледяным ветром. А может быть, и не ветром.

— Он это заслужил, — сказал Ричард.

«Он очень преданный сын», — сказал про него Бек. Отец и сын, лучшие друзья.

— Меня продержали восемь дней, — помолчав, продолжал Ричард. — А достаточно было бы одного. Как с тем человеком, про которого ты говорил.

— С Горовским?

— Не знаю, как там его. У которого была двухлетняя дочь. Ты думаешь, ее изнасиловали?

— Искренне надеюсь, что нет.

— Я тоже.

— Ты умеешь водить машину? — спросил я.

— Умею.

— Возможно, вам придется сматываться отсюда. Очень скоро. Тебе, твоей матери и кухарке. Так что будьте готовы. Если что, я вас предупрежу.

— Кто ты?

— Я человек, которому платят за то, чтобы защищать твоего отца. Не только от врагов, но и от так называемых друзей.

— Поли не даст нам выехать в ворота.

— Скоро его здесь не будет.

Ричард покачал головой.

— Поли тебя убьет. Ты даже не представляешь себе, что он из себя представляет. Кем бы ты ни был, с Поли тебе не справиться. С ним никто не справится.

— Я же справился с теми двумя типами. Перед колледжем.

Он снова покачал головой. Ветер растрепал его волосы. Я вспомнил волосы горничной, рассыпавшиеся в воде.

— Это была липа, — сказал Ричард. — Мы с мамой долго говорили об этом. Нападение было подстроено.

На мгновение я опешил. «Могу ли я ему доверять?»

— Нет, все было по-настоящему.

«Нет, пока не могу».

— Городок крохотный, — решительно заявил Ричард. — Там всего пять полицейских. И этого я ни разу не видел.

Я промолчал.

— И охранников я тоже видел в первый раз, — продолжал он. — А ведь я проучился в колледже почти три года.

Я молчал. Ошибки, которые требуют расплаты.

— Так почему же ты не вернулся на учебу? — спросил я. — Если все было подстроено?

Ричард ничего не ответил.

— И почему мы с Дьюком нарвались на засаду?

Он молчал.

— А она что, тоже была подстроена?

Ричард пожал плечами.

— Не знаю.

— Я убил нападавших у тебя на глазах.

Он молчал. Я отвернулся. Накатила седьмая волна. Она пронеслась сорок ярдов по гальке быстрее бегущего человека и разбилась о скалы. Почва содрогнулась; в воздух фонтаном осколков фугасного снаряда взлетели брызги.

— Вы с Элизабет говорили об этом с твоим отцом? — спросил я.

— Я не говорил. И не собираюсь говорить. Про мать ничего не могу сказать.

«А я ничего не могу сказать про тебя», — подумал я. Раздвоение работает в обе стороны. Человек то раскаляется, то остывает. Вероятно, мысль о том, что его отец попадет за решетку, в настоящий момент полностью устраивает Ричарда. Но затем, возможно, все будет выглядеть по-другому. Когда настанет пора делать окончательный выбор, мальчишка может качнуться в любую сторону.

— Я спас твою шкуру, — сказал я. — И мне не нравится, что ты пытаешься представить все так, будто я этого не делал.

— Как бы там ни было, сейчас ты все равно ничего не сможешь сделать. Предстоящие выходные будут очень напряженными. Надо будет разобраться с крупной партией. А после этого ты уже станешь одним из них.

— Так помоги мне.

— Я не пойду против своего отца.

Он очень преданный сын. Отец и сын, лучшие друзья.

— В этом нет необходимости, — заверил его я.

— Так как же я смогу тебе помочь?

— Просто скажи отцу, что хочешь, чтобы я остался здесь. Скажи, что не можешь оставаться сейчас один. В таких вещах он тебя послушает.

Ричард ничего не ответил. Молча развернулся и направился назад на кухню. Прошел прямо в коридор. Я решил, что он будет завтракать в обеденном зале. Я остался на кухне. Кухарка накрыла мне на разделочном столе. Я не был голоден, но заставил себя поесть. Усталость и голод — страшные враги. Я поспал, а теперь собирался поесть. Мне не хотелось в решающий момент почувствовать головокружение и слабость. Я съел несколько тостов и выпил еще чашку кофе. Наполнил ее снова и съел яичницу с беконом. Я допивал третью чашку кофе, когда меня нашел Бек. Он был в синих джинсах и красной фланелевой рубашке.

— Мы отправляемся в Портленд, — сказал Бек. — На склад. Прямо сейчас.

Он вышел в коридор. Я решил, что он будет ждать меня у крыльца. Судя по всему, Ричард с ним не говорил, Или у мальчишки не было возможности, или он не захотел. Я вытер рот тыльной стороной руки. Ощупал карманы, проверяя, что «беретта» и ключи на месте. Затем пошел в гараж за машиной. Подогнал ее к крыльцу. Бек уже ждал меня. Он набросил поверх рубашки холщовую куртку. И стал похож на обычного жителя штата Мэн, собравшегося колоть дрова или варить кленовый сироп. Но внешность была обманчива.

Поли уже возился с воротами, поэтому мне пришлось сбавить скорость, но все же я не останавливался. Проезжая мимо громадного верзилы, я бросил на него взгляд. По моим расчетам, сегодня ему предстоит умереть. Или завтра. Или мне. Оставив Поли позади, я помчался по знакомой дороге. Через милю проехал мимо того места, где стояла машина Виллануэвы. Еще через четыре мили вошел в крутой поворот, где мы подкараулили телохранителей. Бек молчал. Он сидел, зажав руки между коленями, подавшись вперед и уронив голову. Однако глаза у него были открыты. Он смотрел прямо вперед. Я понял, что Бек очень нервничает.

— Мы с вами так и не поговорили, — сказал я. — Вы обещали ввести меня в курс дела.

— Позже.

Проехав мимо магистрали номер один, я свернул на шоссе И-95. Направился на север, в Портленд. Небо оставалось серым. Ветер дул настолько сильный, что машину постоянно уводило влево. Я повернул на шоссе 295 и проехал мимо аэропорта, оставшегося слева от меня, за полоской воды. Справа мелькнули торговые ряды, где схватили горничную, и новый деловой центр, где, по моему предположению, она умерла. Я никуда не сворачивал до самой портовой зоны. Проехал мимо стоянки, где Бек оставлял свои грузовики. Через минуту мы остановились у склада.

Здание было окружено машинами. Их было пять; они стояли передом к стенам, словно самолеты у терминала аэропорта. Словно волки, окружившие добычу. Словно рыбы-прилипалы, облепившие падаль. Два черных «линкольна», два синих джипа «шевроле» и серый «меркурий». Одним из «линкольнов» была та самая машина в которой Харли отвез меня за «саабом». После того, как мы выбросили тело горничной в море. Я стал искать место, чтобы поставить «кадиллак».

— Просто высади меня здесь, — сказал Бек.

Я затормозил.

— И?

— И возвращайся домой. Смотри за моей семьей.

Я кивнул. Значит, возможно, Ричард все же поговорил с отцом.

Возможно, чаша весов качнулась в мою сторону, хотя бы на время.

— Хорошо, — сказал я. — Как скажете. За вами заехать потом?

Бек покачал головой.

— Не сомневаюсь, меня подбросят до дома.

Выйдя из машины, он направился к серой облупленной двери. Убрав ногу с педали тормоза, я объехал вокруг склада и направился назад на юг.

Обратно я поехал по магистрали номер один и попал прямо в новый деловой центр. Свернул с шоссе и начал петлять по лабиринту абсолютно свежего асфальта. Деловой центр состоял из трех дюжин одинаковых металлических ангаров. Никак не оформленных. Таким местам не нужно привлекать проходящих мимо потенциальных покупателей. Пешеходы их не интересуют. Розничных цен здесь нет. Как и броских витрин. И красочных вывесок. Только скромные номера ангаров с выведенными небольшим шрифтом названиями внизу. Здесь торговали замками, керамической плиткой, канцелярскими принадлежностями. В одном ангаре велась оптовая торговля косметикой. В ангаре номер 26 размещался склад инвалидных кресел-каталок. А рядом стоял ангар номер 27: «КСавье эКСпорт». Сочетание «КС» было выделено на фоне остальных букв. Адрес главного офиса отсылал в центр Портленда. Поэтому я снова выехал на шоссе, повернул на север, пересек реку и въехал в город.

Я двигался по магистрали номер один, оставив парк слева. Затем свернул направо на улицу, заставленную административными зданиями. Как оказалось, это были не те здания. И не та улица. Я потратил еще долгих пять минут на то, чтобы отыскать нужный квартал, пока наконец не увидел указатель с нужным названием. Затем я стал следить за номерами домов. Наконец показалась пожарная колонка, а за ней башня, через весь фасад которой проходила надпись, выполненная большими буквами из нержавеющей стали: «Миссия». Внизу находился подземный гараж. Взглянув на въезд, я пришел к выводу, что это тот самый гараж, куда одиннадцать недель назад вошла с фотоаппаратом в руке Сюзен Даффи. Тут у меня в памяти всплыл урок истории. Четверть века назад какой-то пожилой учитель где-то в жарких тропиках, где говорят по-испански, рассказывал нам об испанском иезуите по имени Франциско Хавьер. Я даже вспомнил даты рождения и смерти: 1506 и 1552. Франциско Хавьер, испанский миссионер. Френсис Ксавье, «Миссия». В самом начале нашего знакомства Элиот обвинил Бека в том, что тот любит шутки. Он был неправ. Это Куинн обладал извращенным чувством юмора.

Проехав мимо башни, я вернулся на магистраль номер один и направился по ней на юг. Я ехал быстро, но мне потребовалось полчаса на то, чтобы добраться до реки Кеннебанк. Там перед мотелем стояли три «форда тореса», неприметных и совершенно одинаковых за исключением цвета, но даже и тут у них было что-то общее. Машины были серая, темно-стальная и синяя. Я поставил «кадиллак» туда же, куда и в первый раз: рядом со складом газовых баллонов. Прошел по холоду и постучал в дверь домика Даффи. Кто-то выглянул в глазок, и дверь открыла сама Даффи. Мы не стали обниматься. В комнате находились Элиот и Виллануэва.

— Почему я не могу найти следов второго агента? — спросила Даффи.

— Где ты искала?

— Везде.

На ней были джинсы и белая рубашка в клетку. Другие джинсы, другая рубашка. Похоже, Даффи захватила с собой приличный запас одежды. На ногах были туфли-лодочки. Выглядела она хорошо, но в ее глазах светилась тревога.

— Я могу войти? — спросил я.

Даффи замешкалась. Затем отступила в комнату, и я шагнул следом за ней. Виллануэва сидел на стуле за письменным столом, откинувшись назад. Оставалось надеяться, что ножки у стула прочные, потому что Виллануэва мужчина дородный. Элиот сидел в ногах кровати, как и тогда в моем гостиничном номере в Бостоне. Даффи, судя по всему, сидела в головах. Это было очевидно. У стены были поставлены подушки, и на них отпечаталась вмятина от ее спины.

— Где ты искала? — повторил я.

— Везде. Во всем министерстве юстиции, от начала до конца, то есть не только в управлении по борьбе с наркотиками, но и в ФБР. Ее там нет.

— Выводы?

— Эту женщину также кто-то послал на собственный страх и риск.

— Откуда напрашивается вопрос, — вмешался Элиот. — Что, черт побери, происходит?

Даффи снова заняла свое место в головах кровати, а я уселся радом с ней. Другого места просто не было. Вытащив из-под себя одну подушку, Даффи подложила ее мне под спину. Подушка хранила тепло ее тела.

— Ничего особенного, — сказал я. — Если не считать того, что две недели назад мы втроем совершили большую ошибку.

— Какую?

Я поморщился.

— Я был одержим мыслью о Куинне, вы думали только о Терезе Даниэль. Мы не замечали ничего вокруг и построили карточный домик.

— То есть?

— В этом больше моей вины, чем вашей, — сказал я. — Надо вернуться на одиннадцать недель назад, в самое начало.

— Начало не имеет к тебе никакого отношения. Одиннадцать недель назад тебя еще не было.

— Расскажите мне, с чего именно все началось.

Элиот пожал плечами. Мысленно разложил все по полочкам.

— Мы получили сообщение из Лос-Анджелеса относительно того, что одна большая шишка купила билет первого класса до Портленда, штат Мэн.

Я кивнул.

— Вы проследили за этим человеком и установили, что он встретился с Беком. И даже засняли его на фото. Чем он занимался на фото?

— Осматривал образцы, — сказала Даффи. — Заключал сделку.

— В частном гараже, — подхватил я. — Да, кстати, раз у вас возникли проблемы с Четвертой поправкой, наверное, следовало бы задуматься, а как там очутился Бек.

Даффи промолчала.

— И что дальше? — сказал я.

— Мы присмотрелись к Беку, — сказал Элиот. — Пришли к выводу, что он крупный импортер и дистрибьютор.

— Что полностью соответствует действительности, — подтвердил я. — И вы направили к нему Терезу.

— Не имея официальных полномочий, — добавил Элиот.

— Это уже мелочи.

— Так в чем же мы ошиблись?

— Вы построили карточный домик, — сказал я. — Допустили в самом начале одну маленькую ошибку. Но эта ошибка аннулировала все ваши последующие рассуждения.

— Какую именно?

— И я должен был заметить эту ошибку гораздо раньше.

— Что же это?

— А вы хорошенько подумайте, почему в компьютерах нет никаких следов горничной.

— Она тоже действовала неофициально. Это единственное объяснение.

Я покачал головой.

— Она действовала совершенно официально. Она фигурирует во всех архивах. Я нашел ее записи. Ее статус не вызывает сомнений.

Даффи пристально посмотрела на меня.

— Ричер, к чему ты клонишь?

— У Бека работает механик, — сказал я. — Что-то вроде слесаря. Чем он занимается?

— Понятия не имею, — сказала она.

— Я даже не задавался этим вопросом, — усмехнулся я. — А следовало бы. Хотя на самом деле я должен был бы догадаться обо всем еще до того, как встретил этого чертова механика. Но я попал в колею и не мог из нее выбраться. Как и вы.

— В какую колею?

— Бек знает розничную цену «кольта анаконды», — продолжал я. — Знает, сколько он весит. У Дьюка был «штейр СПП», редкий австрийский пистолет. У Энджела Долла был ПСМ, редчайший российский пистолет. А у Поли есть пулемет НСВ, вероятно, единственный в Соединенных Штатах. Бек никак не мог взять в толк, почему во время инсценировки нападения мы были вооружены «узи», а не «Х-К». Он может отличить «Берет-ту 92ФС» от обычного М9 армейского образца.

— Ну и?

— Он не тот, за кого мы его принимали.

— Так кто же он? Ты сам только что подтвердил, что он определенно является крупным импортером и дистрибьютором.

— Совершенно верно.

— И?

— Даффи, ты искала не в том компьютере. Горничная работала не на министерство юстиции, а на министерство финансов.

— В секретной службе?

Я покачал головой.

— В бюро по контролю за продажей алкоголя, табачных изделий и оружия.

В комнате наступила тишина.

— Бек — не наркоторговец, — закончил я. — Он торговец контрабандным оружием.

Молчание длилось долго. Даффи переглянулась с Элиотом. Затем оба посмотрели на Виллануэву. Тот отвернулся к окну. Я ждал, когда до них дойдет главное последствие этой ошибки. Пока они еще ничего не поняли.

— Так чем же занимался тот тип из Лос-Анджелеса? — наконец спросила Даффи.

— Изучал образцы, — сказал я, — разложенные в багажнике «кадиллака». Как вы и предположили. Но только это были образцы оружия, которое предлагал Бек. Можно сказать, он сам во всем мне признался. Он пожаловался на то, что наркоторговцы подвержены влиянию моды. Гоняются за всем новым. Постоянно меняют оружие, всегда стремятся получить новейшие образцы.

— Он тебе это сказал?

— Если честно, я его не слушал, — признался я. — Мне чертовски хотелось спать. И это заявление затерялось среди разглагольствований о кроссовках, машинах и часах.

— Дьюк работал в министерстве финансов, — сказала Даффи. — После того, как ушел из полиции.

Я кивнул.

— Вероятно, тогда Бек и познакомился с ним. И его подкупил.

— А каким боком сюда подходит Куинн?

— По моим предположениям, он руководил конкурирующей организацией, — сказал я. — Вероятно, Куинн занялся оружием с тех самых пор, как сбежал из больницы в Калифорнии. У него было полгода на то, чтобы составить планы на дальнейшую жизнь. И оружие для такого человека подходит гораздо больше, чем наркотики. По всей вероятности, на определенном этапе Куинн увидел в Беке опасного конкурента. Может быть, захотел перехватить у него связи с наркоторговцами. Или Куинну просто понравились ковры. Прикрытие это замечательное. И он перешел к действию. Пять лет назад Куинн похитил Ричарда и добился подписи Бека в нужном месте.

— Но ведь Бек сказал тебе, что те ребята из Хартфорда — его клиенты, — сказал Элиот.

— Сказал, — подтвердил я. — Но только покупали они у него не наркоту, а оружие. Вот почему Бека поставили в тупик «узи». Вероятно, он только что продал хартфордским ребятам крупную партию «Х-К», и вдруг они используют «узи» ? Он никак не мог это понять. Должно быть, он решил, что они обратились к другому поставщику.

— Какими же тупыми мы были! — вздохнул Виллануэва.

— Самым тупым оказался я, просто поразительно туп. Улики были у меня перед носом. Для наркоторговца Бек недостаточно богат. Конечно, он зарабатывает большие деньги, и все же до миллиона в неделю ему далеко. Бек заметил метки, которые я нацарапал на барабанах «кольтов». Он знал стоимость и вес лазерного прицела, который устанавливается на моей «беретте». Когда мы отправились на одно дело в Коннектикут, он захватил с собой пару «Хеклер и Кохов», новеньких, с иголочки. Вероятно, достал из только что пришедшей партии. У него есть коллекция антикварных «томпсонов».

— А для чего Беку нужен механик?

— Механик готовит оружие к продаже, — сказал я. — По крайней мере, это моя догадка. Проверяет, регулирует, подгоняет. Среди клиентов Бека есть такие, которым нужен товар только высшего качества.

— Мы таких не знаем, — заметила Даффи.

— За ужином Бек говорил об М-16, — продолжал я. — Черт побери, человек за ужином рассуждает об автоматической винтовке! А перед этим он просил меня сравнить «узи» и «Х-К», причем его очень интересовало мое мнение. Сперва я решил, что Бек просто помешан на оружии, но на самом деле он проявлял профессиональный интерес. У него есть доступ к компьютерам завода «глок» в австрийском городе Дейч-Ваграм.

Все молчали. Я закрыл глаза, снова открыл их.

— Потом тот запах в подвале, — сказал я. — Я должен был его узнать. Это был запах картона, пропитанного оружейной смазкой. Он появляется, когда коробки с новым оружием пролежат в помещении неделю.

Все молчали.

— Ну а цены в каталоге компании «Большой базар», — продолжал я. — Низкие, средние и высокие. Низкие — это боеприпасы, средние — пистолеты, а высокие — винтовки и экзотика.

Даффи сидела, уставившись в стену, напряженно думая.

— Ладно, — сказал Виллануэва. — Полагаю, все мы были хороши.

Даффи повернулась к нему. Затем посмотрела на меня. Наконец до нее дошло главное последствие.

— Это дело находится не в нашей юрисдикции, — сказала она.

Все молчали.

— Этим должно заниматься БАТО, а не УБН.

— Мы совершили ошибку, но с кем не бывает, — заметил Элиот.

Даффи покачала головой.

— Я имею в виду не прошлое, а настоящее. Мы не имеем права вести это дело. Нам необходимо немедленно выходить из игры.

— Я никуда не выхожу, — сказал я.

— Ты должен. Потому что мы должны. Мы должны свернуть палатки и убраться. А ты не можешь оставаться один, без поддержки.

Понятие «работать в одиночку» приобретало совершенно новый смысл.

— Я остаюсь, — решительно произнес я.

В течение целого года после того, как это случилось, я рылся у себя в душе, и в конце концов пришел к выводу, что дал бы такой же ответ, даже если бы Коль, задавая свой роковой вопрос, не сидела рядом со мной в полутемном баре, благоухающая, в одной тонкой блузке на голое тело. «Ты разрешишь мне самой произвести задержание?» Я ответил бы «да» в любом случае. В этом не было сомнений. Даже если бы вместо Коль передо мной в моем кабинете стоял бы по стойке смирно уродливый верзила из Техаса или Миннесоты. Коль проделала всю работу. Она заслужила награду. Конечно, я в те времена еще был смутно заинтересован в продвижении по служебной лестнице, возможно, в меньшей степени, чем большинство людей. Но все же любая структура, имеющая табель о рангах, подталкивает человека к стремлению расти вверх. Так что некоторая заинтересованность у меня была. Но я был не из тех, кто отнимает у подчиненных их победы, чтобы набавить себе цену. Я этим никогда не занимался. Если кто-то выполнял отличную работу, делал свое дело, я с радостью отступал в сторону, позволяя этому человеку пожинать плоды. Этому принципу я неукоснительно следовал в течение всей службы в армии. Достаточно было и того, что и на меня падал отраженный свет. В конце концов, эти люди служили под моим началом. В армии бывает такая вещь, как признание коллективных заслуг. Иногда бывает.

К тому же, меня восторгало то, что сержант военной полиции одолела подполковника военной разведки. Я знал, что Куинна это приведет в бешенство. Он воспримет это как величайший позор. Человек, покупающий «лексусы» и яхты, не потерпит, чтобы его арестовал какой-то сержант.

— Ты разрешишь мне самой произвести задержание? — повторила Коль.

— С радостью, — ответил я.

— Закон по этому поводу выражается совершенно четко, — сказала Даффи.

— Мне закон не писан, — сказал я.

— Мы не имеем права заниматься этим делом.

— Я работаю не на вас.

— Это же самоубийство! — вмешался Элиот.

— До сих пор я жив.

— Только потому, что Даффи отключила телефоны.

— Телефоны остались в прошлом, — сказал я. — Проблема с телохранителями разрешилась сама собой. Так что ваше прикрытие мне больше не нужно.

— Без прикрытия тебе никак не обойтись. В любом случае.

— Прикрытие БАТО горничной не помогло.

— Мы дали тебе машину. Постоянно оказывали тебе поддержку.

— Мне больше не нужны ваши машины. Бек дал мне связку ключей от дома. И пистолет. С патронами. Теперь я его правая рука. Он доверил мне защищать свою семью.

Они ничего не смогли возразить на это.

— И я могу спасти Терезу Даниэль, — добавил я.

— БАТО тоже сможет ее спасти, — сказал Элиот. -Теперь, когда выяснилось, что мы чисты перед своим ведомством, мы можем обратиться к БАТО. Горничная была их человеком, а не нашим. Так что мы тут ни при чем.

— БАТО не станет торопиться, — возразил я. — И Тереза попадет под перекрестный огонь.

Последовало долгое молчание.

— До понедельника, — первым нарушил его Виллануэва. — Мы будем сидеть молча до понедельника. Но самое позднее в понедельник мы должны будем связаться с БАТО.

— Нам надо было бы связаться с ними прямо сейчас, — заметил Элиот.

Виллануэва кивнул.

— Но мы не будем этого делать. Если необходимо, я лично об этом позабочусь. Мы даем Ричеру срок до понедельника.

Элиот ничего не сказал. Молча отвернулся. Даффи откинула голову на подушку и уставилась в потолок.

— Проклятье! — выругалась она.

— К понедельнику все будет кончено, — заверил я. — Я верну вам Терезу, и тогда вы сможете отправляться домой и звонить кому угодно.

Даффи молчала целую минуту. Затем заговорила:

— Хорошо. Можешь возвращаться. Наверное, ты уже должен быть на месте. Ты и так отсутствовал слишком долго. Это уже само по себе подозрительно.

— Согласен, — сказал я.

— И все же сначала подумай, — продолжала она. — Ты абсолютно уверен, что поступаешь правильно?

— Вы за меня не отвечаете.

— Неважно. Ответь на мой вопрос. Ты уверен?

— Да, — сказал я.

— А теперь подумай еще раз. По-прежнему уверен?

— Да, — повторил я.

— Мы будем здесь. Если что, связывайся с нами.

— Хорошо.

— Не передумал?

— Нет.

— Тогда возвращайся.

Даффи не встала. Никто не встал. Я поднялся с кровати и вышел из притихшей комнаты. Прошел полпути до «Кадиллака», когда следом за мной вышел Виллануэва. Он двигался медленно и скованно, как и полагалось в его возрасте.

— Возьми меня с собой, — сказал пожилой агент. — Если что, я хочу быть с тобой.

Я промолчал.

— Я смогу тебе помочь.

— Ты мне уже помог.

— Этого мало. Я должен сделать что-то еще. Ради девочки.

— Ради Даффи?

Он покачал головой.

— Нет, ради Терезы.

— Кем она тебе приходится?

— Я за нее отвечаю.

— Почему?

— Я был ее наставником. И теперь я за нее в ответе. Ты понимаешь, что это значит?

Я кивнул. Я прекрасно понимал, что имел в виду Виллануэва.

— Тереза долго работала у меня, — продолжал он. — Можно сказать, я научил ее всему, что она знала. Затем ее перевели. Но десять недель назад она пришла ко мне и спросила, стоит ли ей соглашаться на это задание. У нее были сомнения.

— Но ты сказал, чтобы она соглашалась.

Виллануэва кивнул.

— Я поступил как полный идиот.

— А ты мог ее отговорить?

Он снова кивнул.

— Думаю, мог. Если бы я объяснил, почему ей не следует соглашаться, Тереза меня послушалась бы. Окончательное решение принимала она, но она прислушалась бы к моему совету.

— Я тебя понимаю.

И я действительно его понимал, тут не могло быть никаких вопросов.

Я сел в машину и выехал на шоссе, а Виллануэва остался стоять на стоянке, провожая меня взглядом.

По магистрали номер один я проехал через Биддефорд, Сако и Олд-Орчард-Бич, а затем свернул на восток на длинную пустынную дорогу к дому. Подъезжая к нему, я взглянул на часы и понял, что отсутствовал целых два часа, из которых оправданными были только сорок минут. Двадцать минут до склада, двадцать минут обратно. Но я не думал, что мне придется объясняться перед кем бы то ни было. Бек не узнает о том, что я не поехал прямо домой, а остальные не догадываются о том, что я должен был так поступить. По моим расчетам, наступил эндшпиль, и я катил навстречу победе.

Однако я ошибался.

Я понял это еще до того, как Поли закончил открывать ворота. Выйдя из своего домика, он подошел к запору, Он был в костюме. Без плаща. Поднял запор движением стиснутого кулака. До сих пор все было как всегда.