Бек уже ждал меня у крыльца. Он сам открыл заднюю дверь и бросил на сиденье спортивную сумку. Послышалось звяканье оружия. Закрыв заднюю дверь, Бек сел вперед рядом со мной.

— Поехали, — сказал он. — Езжай по И-95 до Бостона.

— Нам надо будет заправиться, — заметил я.

— Хорошо, на первой встречной заправке.

Поли стоял у ворот. Его лицо было перекошено от ярости. Эту проблему долго откладывать не удастся. Он с ненавистью посмотрел на меня. Затем покрутил головой налево и направо, после чего не спускал с меня глаз все время, пока отпирал ворота. Не обращая на него внимания, я проехал вперед. Не стал оглядываться назад. «С глаз долой — из сердца вон» — по крайней мере, мне хотелось надеяться, что так будет в отношении Поли.

Дорога, ведущая от берега на запад, была совершенно пустынной. Через двадцать минут после того, как мы отъехали от особняка, мы уже были на автостраде. Я постепенно привыкал к тому, как легко управлять «кадиллаком». Машина замечательная. Бесшумная, плавная, Но бензин она жрала здорово. В этом можно было не сомневаться. Стрелка топлива опасно опустилась. Я буквально видел, как она сползает вниз. Насколько я помнил, первая заправка должна была быть уже за Кеннебанком. Там, где я встречался с Даффи и Элиотом по пути в Нью-Лондон. Мы добрались до нее за пятнадцать минут. Мне здесь было все знакомо. Я проехал мимо стоянки, где мы вскрывали грузовик, и направился к бензоколонкам. Бек молчал. Выйдя из машины, я залил бак под пробку. На это утло много времени. Восемнадцать галлонов. Я завинтил пробку, и Бек, опустив свое стекло, протянул мне пачку купюр.

— Всегда плати за бензин наличными, — сказал он. — Так безопаснее.

Сдачу я оставил себе. Чуть больше пятнадцати долларов. Я решил, что имею на это полное право. До сих пор мне не заплатили ни цента. Выехав на автостраду, я приготовился к долгой дороге. Я смертельно устал. Нет ничего хуже, как усталым глотать милю за милей пустынное шоссе. Бек молчал. Сначала я думал, он просто от природы угрюмый. Или стеснительный. Или замкнутый. Потом до меня дошло, что он нервничает. Я предположил, что он боится ехать навстречу бою.

— Как Ричард? — спросил я.

— Замечательно, — ответил Бек. — У него есть внутренняя сила. Он хороший сын.

— Да? — спросил я, потому что мне было нужно что-то сказать. Я должен был разговаривать с Беком, чтобы не заснуть за рулем.

— Он очень преданный сын. О большем нельзя и просить.

Он снова умолк, и мне пришлось опять бороться со сном. Пять миль, десять.

— Тебе когда-нибудь приходилось иметь дело с мелкими наркоторговцами? — вдруг спросил Бек.

— Нет.

— В них есть что-то своеобразное.

Он не проронил ни слова в течение следующих двадцати миль. Затем заговорил снова, словно все это время он никак не мог ухватить ускользающую мысль.

— Они полностью подчинены моде.

— Вот как? — спросил я, изображая интерес. На самом деле меня это нисколько не интересовало, ко мне было нужно поддерживать разговор.

— Конечно, синтнарк сейчас в моде, — продолжал Бек. — Если честно, клиенты этих мерзавцев еще хуже их самих. Я не успеваю даже следить за той дрянью, которой они торгуют. Каждую неделю какое-нибудь новое причудливое название.

— А что такое синтнарк? — спросил я.

— Синтетический наркотик, — объяснил Бек. — Изготовленный в лаборатории. Понимаешь, что-то искусственное, связанное с химией. Совсем не то, что вырастает на земле естественным путем.

— Вроде марихуаны.

— Или героина. Или кокаина. Это натуральный продукт. Органика. Разумеется, он подвергается обработке, но все же появляется он не из пробирки.

Я молчал, прилагая все силы, чтобы держать глаза открытыми. В машине было слишком тепло. А для того, чтобы бороться с усталостью, нужен холодный воздух. Чтобы не заснуть, я кусал нижнюю губу.

— Мода влияет на все, что делают эти подонки, — продолжал Бек. — На каждую мелочь. Например, на обувь. Эти ребята, к которым мы сейчас направляемся, — сколько раз я с ними встречался, столько раз на них была новая обувь.

— Что, кроссовки?

— Ну да, как будто они зарабатывают на жизнь, играя в баскетбол. То на них двухсотдолларовые «рибок», только что из коробки. Когда мы встречаемся в следующий раз, «рибок» уже совершенно неприемлем, и у них на ногах «найк» или что-то еще. Пружинящая подошва и все такое. Или вдруг на них ковбойские сапоги от «Катерпиллар» или «Тимберлендс». Кожа, затем кожзаменитель, потом снова кожа. Черные, затем вдруг желтые. Всегда расшнурованные. Потом снова возвращаются кроссовки, но только теперь это «адидас» с тремя полосками. Две, три сотни долларов за пару. Без каких-либо причин. По-моему, это безумие.

Я молчал. Вел машину, усилием воли не давая векам сомкнуться. Белки моих глаз горели.

— И знаешь, почему это так? — продолжал Бек. — Из-за денег. Ублюдки получают так много денег, что просто не знают, что с ними делать. То же самое с куртками. Ты видел, какие они носят куртки? На этой неделе это «Норт фейс», все блестящие и надутые, на гусином пуху, неважно, зима на дворе или лето, потому что эти типы появляются на улице только ночью. Но на следующей неделе блестящая ткань — это уже прошлый век. Быть может, «Норт фейс» еще сгодится, но только ткань уже должна быть микропористой. Потом вдруг появляются куртки из шерсти с кожаными рукавами. Каждая мода держится около недели.

— Бред какой-то, — сказал я, лишь бы что-то сказать.

— Все дело в деньгах, — повторил Бек. — Ублюдки не знают, что с ними делать, поэтому они меняют одежду, лишь бы менять. Это заражает весь образ жизни. В том числе, и оружие. Возьмем этих самых ребят. Они были без ума от МП-5К, «Хеклер и Кох». Теперь, если верить тебе, у них «узи». Ты понимаешь, что я хочу сказать? Для этих ублюдков даже оружие — предмет моды, такой же, как кроссовки или куртки. Или сам товар, что замыкает круг. Их потребности постоянно меняются, во всех областях. Даже в отношении машин. Эти ребята в основном предпочитают япошек, то есть, наверное, мода приходит с Западного побережья. Но на одной неделе у них «тойоты», на другой уже «хонды». Затем «ниссаны». «Ниссан максима» были в большом почете — года два-три назад. Такие, какую угнал ты. Потом будут «лексусы». Это какая-то мания. То же самое с часами. Вот эти ребята носят «суотчи», затем все переходят на «ролексы», Для них нет никакой разницы. Полное сумасшествие. Разумеется, поскольку я сам работаю на этом рынке и являюсь поставщиком, мне жаловаться грех. Нашей целью является постоянное обновление ассортимента, и все же порой это происходит чересчур быстро. Угнаться за всем этим становится трудно.

— Значит, вы тоже работаете на этом рынке?

— А ты что думал? — спросил Бек. — Ты полагал, я бухгалтер?

— Я думал, вы импортируете ковры.

— Да, — подтвердил он, — я импортирую ковры.

— Хорошо.

— Но на самом деле это лишь прикрытие, — продолжал Бек. Помолчав, он рассмеялся. — Ты думаешь, в наше время не нужно предпринимать меры предосторожности, продавая спортивную обувь подобным людям?

Он продолжал смеяться, не в силах остановиться. В его смехе звучало нервное напряжение. Я молча вел машину. Наконец Бек успокоился. Посмотрел в боковое окно, затем снова уставился вперед. Заговорил опять, словно разговор был необходим ему, как он был необходим мне.

— Ты когда-нибудь носил кроссовки? — спросил Бек.

— Нет, — сказал я.

— Я просто ищу кого-нибудь, кто смог бы мне объяснить. Ведь между «рибоком» и «найком» нет никакого принципиального отличия, правда?

— Не знаю.

— Я хочу сказать, скорее всего, их делают на одной и той же фабрике. Где-нибудь во Вьетнаме. Наверное, до тех пор, пока на них не проставят логотип, их не отличить.

— Возможно, — сказал я. — Но я честно не знаю. Я никогда не занимался спортом. Никогда не носил спортивную обувь.

— А между «тойотой» и «хондой» разница есть?

— Не знаю.

— Почему?

— Потому что у меня никогда не было АЛС.

— Что такое AJIC?

— Автомобиля в личной собственности, — объяснил я. — Так в армии называют и «хонду», и «тойоту». А также «ниссан» и «лексус».

— А что ты знаешь?

— Я знаю разницу между «суотчем» и «ролексом».

— Хорошо, какая же между ними разница?

— Никакой, — сказал я. — Они показывают время.

— Это не ответ.

— Я знаю разницу между «узи» и МП-5К.

Бек повернулся ко мне.

— Отлично. Замечательно. Объясни мне, почему эти ребята выбросили «Хеклер и Кох», заменив их на «узи»?

«Кадиллак», мягко ворча, несся вперед. Я пожал плечами. Подавил зевок. Вопрос, разумеется, был пустой. Ребята из Хартфорда не меняли МП-5К на «узи». В реальности. Элиот и Даффи понятия не имели о том какое оружие в моде в Хартфорде, и понятия не имели, что Бек имеет с Хартфордом какие-то связи, — только и всего. Поэтому они дали своим людям «узи», вероятно, просто потому, что «узи» оказались под рукой.

Но с точки зрения теории вопрос был очень хороший, «узи» — отличное, замечательное оружие. Быть может, чуть тяжеловатое. И темп стрельбы не самый высокий в мире, что, возможно, имеет для кого-то значение. С другой стороны, оружие очень надежное, очень простое, полностью проверенное, и к нему можно раздобыть магазины емкостью сорок патронов. Отличное оружие. Но любая производная от МП-5К фирмы «Хеклер и Кох» гораздо лучше. Они стреляют теми же боеприпасами, но с большей начальной скоростью и с большей убойной силой. Они очень-очень точные. В хороших руках по точности они могут сравниться с автоматом. И очень надежные. Одним словом, лучше во всех отношениях. Шедевр технической мысли семидесятых годов по сравнению с шедевром технической мысли пятидесятых. Это справедливо не во всех областях, но в армии чем оружие современнее, тем оно лучше.

— Не могу ничего придумать, — наконец сказал я. — По-моему, это совершенно бессмысленно.

— Вот именно! — подхватил Бек. — Все дело в моде. Дань мимолетной прихоти. Непреодолимое влечение. Все при деле, но можно сойти с ума.

Тут у него зазвонил сотовый телефон. Выудив аппарат из кармана, он ответил, произнеся свое имя, четко и отрывисто. И нервно. «Бек». Получилось похоже на кашель. Затем Бек долго слушал. Заставил звонившего повторить адрес и указания, после чего отключил аппарат и убрал его в карман.

— Это был Дьюк, — сказал он. — Он навел кое-какие справки. Наших ребят в Хартфорде нет. Но у них есть одно местечко за городом, к юго-востоку. Дьюк считает, что они, скорее всего, затаились там. Так что мы едем туда.

— И что будет, когда мы туда приедем?

— Ничего особенного, — сказал Бек. — Большого шума мы поднимать не будем. Ничего мудреного, ничего затейливого. В такой ситуации я предпочитаю просто скосить их как траву. Создать ощущение неизбежности, понимаешь? Но без личной обиды. Показать, что если кому-то вздумается шутить со мной, наказание будет скорым и неизбежным, но особенно напрягаться я не собираюсь.

— Так можно потерять клиентов, — заметил я.

— Всегда можно будет найти новых. За моим товаром стоит очередь. Вот что мне больше всего нравится в нашем деле. Между предложением и спросом наблюдается сильный перекос в сторону спроса.

— И вы собираетесь заняться этим сами?

Бек покачал головой.

— Нет, это сделаете вы с Дьюком.

— Я? Я полагал, что мне предстоит только вести машину.

— Двоих из них ты уже пришил. Еще пара не должна тебя беспокоить.

Привернув ручку отопителя, я постарался держать глаза открытыми. «За кровавые войны», — мысленно произнес тост я.

Мы обогнули по большой дуге Бостон, после чего Бек приказал повернуть на юго-запад и проехать через Масс-Пайк до И-84. Мы сделали еще шестьдесят миль, что заняло около часа. Бек не хотел, чтобы я гнал слишком быстро. Не хотел привлекать внимание. Фальшивые номера, на заднем сиденье сумка с автоматическим оружием — дорожная полиция была бы совсем некстати. Тут я был с ним согласен. Я вел машину как автомат. Я не спал уже в течение сорока часов. Но я не жалел о том, что отказался от возможности вздремнуть в мотеле у Даффи. Я был рад тому, как провел там время, хотя Даффи и не разделяла мои чувства.

— Сворачивай на следующей развязке, — бросил Бек.

Как раз здесь И-84 проходила прямо через Хартфорд. Огни города окрашивали в оранжевый цвет низкие тучи. Свернув с шоссе, мы очутились на широкой дороге, которая через милю сузилась и углубилась в безлюдные поля. Повсюду вокруг была сплошная темнота. Кое-где встречались закрытые магазинчики, заправки, — а потом не осталось ничего, кроме темных силуэтов деревьев.

— Следующий поворот направо, — через восемь минут сказал Бек.

Я свернул на проселочную дорогу. Покрытие было ужасное, дорога то и дело петляла. Темнота повсюду. Я был вынужден сосредоточиться. Меня совсем не радовала мысль о том, что еще предстоит возвращаться назад.

— Езжай прямо, — сказал Бек.

Мы проехали еще восемь или девять миль. Я понятия не имел, куда мы направляемся.

— Отлично, — наконец бросил Бек. — Скоро мы увидим впереди Дьюка. Он нас ждет.

Через полторы мили мои фары высветили задний номер машины Дьюка. Она стояла на обочине, наклонившись в кювет.

— Остановись за ним.

Я подъехал вплотную к «линкольну» и перевел рукоятку коробки передач на парковку. Ужасно хотелось спать. Пять минут сна стали бы огромным облегчением. Но Дьюк выскочил из машины, как только узнал нас, и поспешил к окну Бека. Бек опустил стекло, и Дьюк, присев на корточки, просунул голову в салон.

— Их хибара в двух милях впереди, — сказал он.

Грунтовая дорога плавно поворачивает налево. Половину можно будет проехать на машине, если не шуметь и не зажигать свет. Остальное придется идти пешком.

Бек промолчал. Поднял свое стекло. Дьюк вернулся к своей машине. «Линкольн» выехал из кювета и выпрямился. Я поехал следом за ним. За сто ярдов до грунтовой дороги мы погасили фары. Дальше поехали очень медленно. Светила луна. «Линкольн» впереди вздрагивал и раскачивался, наезжая на рытвины. «Кадиллак» повторял его движения в противофазе: поднимался, когда «линкольн» нырял вниз, крутился вправо, когда «линкольн» извивался влево. Мы ползли с черепашьей скоростью. Сократили разделявшее нас расстояние. Вдруг ярко вспыхнули стоп-сигналы «линкольна», и машина застыла на месте. Я остановился позади. Развернувшись, Бек схватил спортивную сумку и расстегнул молнию. Протянул мне один из МП-5К и два запасных магазина по тридцать патронов.

— Сделайте все как надо.

— Вы остаетесь ждать здесь?

Бек кивнул. Я открыл крышку ствольной коробки и осмотрел пистолет-пулемет. Собрал его, дослал патрон в патронник и поставил оружие на предохранитель. Затем очень осторожно убрал запасные магазины в карманы, чтобы они не звякнули о «глок» и ПСМ. Выбрался из машины. Выпрямился и вдохнул холодный ночной воздух. Испытал огромное облегчение. Это меня взбодрило. Я уловил запах расположенного неподалеку озера, деревьев, прелой листвы на земле. Откуда-то доносился шум водопада, тихо капал конденсат с остывающего глушителя. Легкий ветерок шевелил деревья. Больше слушать было нечего. Абсолютная тишина.

Дьюк меня ждал. Я почувствовал напряжение и нетерпение в том, как он держал себя. Ему уже приходилось заниматься этим раньше. Нет сомнений. Дьюк выглядел именно так, как должен был выглядеть полицейский-ветеран перед серьезной стычкой. Значительная доля ощущения рутинности, смешанная с острым сознанием того, что двух абсолютно похожих ситуаций не бывает. Дьюк держал в руках «штейр» с длинным магазином на тридцать патронов. С таким магазином автомат казался еще больше и страшнее, чем обычно.

— Пошли, осел, — прошептал Дьюк.

Держась в пяти футах за ним, я пошел по противоположной стороне дорожки, как должен был поступить на моем месте опытный пехотинец. Мне нужно было действовать убедительно, изображать, будто я стараюсь не создавать групповую цель. Я знал, что в домике никого не окажется, но Дьюку это было неизвестно.

Описав дугу, мы увидели перед собой дом. В окне горел свет. Вероятно, дежурное освещение. Дьюк замедлил шаг,остановился.

— Видишь дверь? — шепнул он.

Я всмотрелся в темноту. Различил небольшое крыльцо. Указал на него.

— Ты жди у входа, — прошептал я в ответ. — Я загляну в освещенное окно.

Дьюк с радостью согласился. Мы прокрались к крыльцу. Дьюк остался стоять там, а я пригнувшись пошел к окну. Распластался на земле и прополз последние десять футов. Приподнялся и заглянул в окно. На столе горела тусклая лампочка, закрытая желтым пластмассовым абажуром. Вдоль стен стояли старые диваны и кресла. В камине серела зола от давно потухшего огня. Стены и потолок обшиты сосновыми досками. Людей нет.

Я отполз назад в полоску света, чтобы Дьюк меня видел, и поднес к глазам растопыренные указательный и средний пальцы. Стандартный сигнал наблюдателя: «Вижу». Затем поднял руку, разогнув все пять пальцев. «Вижу пятерых». После этого затеял оживленную жестикуляцию, которая должна была изображать местонахождение каждого из мнимых врагов и его оружие. Я знал, что Дьюк не поймет мои знаки. Я сам их не понимал. С моей точки зрения, они были совершенно бессмысленные. Мне никогда не приходилось работать наблюдателем. Но со стороны выглядело весьма неплохо. Профессионально, скрытно и настойчиво.

Я прополз еще десять футов, поднялся с земли и бесшумно присоединился к ждавшему у крыльца Дьюку.

— Они отключились, — прошептал я. — Напились или наширялись. Нам повезло. Обделаем все в два счета и поедем домой.

— Оружие?

— Полно, но все далеко. — Я указал на крыльцо. — Похоже, за прихожей короткий коридор. Наружная дверь, внутренняя дверь. Ты идешь налево, я иду направо. Ждем в коридоре. Будем их валить, когда они выйдут из комнаты, чтобы узнать, что за шум.

— Ты уже отдаешь мне приказы?

— Я провел разведку.

— Смотри, не наломай дров, осел.

— И ты тоже.

— За меня не беспокойся.

— Посмотрим.

— Ты со мной не шути, — строго произнес Дьюк. — Встанешь поперек пути — я с радостью уложу тебя вместе с остальными. Без колебаний.

— Мы ведь на одной стороне.

— Да? По-моему, это еще предстоит выяснить.

— Успокойся, — сказал я.

Дьюк остановился. Насторожился. Кивнул.

— Я выбиваю наружную дверь, ты — внутреннюю. Прыгаем внутрь.

— Хорошо.

Отвернувшись, я улыбнулся. От ветерана-полицейского иного и ждать не следовало. Если я выбью внутреннюю дверь, первым в комнату прыгнет Дьюк, а мне придется прыгать вторым. Но именно второму и достается пуля, учитывая нормальное время реакции противника.

— Снимай с предохранителя, — прошептал я.

Я перевел переводчик «Хеклер и Коха» на одиночный огонь. Дьюк сдвинул рычажок предохранителя «штейра» до конца. Я кивнул, он кивнул в ответ и выбил ногой наружную дверь. Я выскочил у него из-за плеча, проскользнул мимо и не задерживаясь ни мгновения выбил внутреннюю дверь. Дьюк проскользнул мимо и прыгнул влево, я последовал за ним и прыгнул вправо. Он действовал неплохо. И в целом из нас получилась неплохая пара. Мы застыли в боевой позе еще до того, как выбитая дверь перестала качаться на петлях. Дьюк смотрел на дверь в комнату. «Штейр» застыл наизготовку у него в руках, глаза были широко открыты. Он учащенно дышал. Чуть ли не задыхаясь. Как мог готовился к опасности. Я достал из кармана ПСМ Энджела Долла. Зажал его в левой руке, снял с предохранителя и, шагнув влево, приставил дуло Дьюку к уху.

— Не надо шума, — сказал я. — Выбор за тобой. Я задам тебе один вопрос. Всего один. Если ты откажешься отвечать или солжешь, я размозжу тебе голову. Ты все понял?

Он стоял совершенно неподвижно, в отчаянии уставившись на дверь перед собой.

— Не беспокойся, осел, — заверил его я. — Там никого нет. Всех арестовали еще на прошлой неделе. Полиция.

Дьюк не шелохнулся.

— Ты понял то, что я тебе сказал? Насчет вопроса?

Он кивнул, неуверенно, неуклюже, так как ему в ухо был буквально воткнут пистолет.

— Итак, ты отвечаешь на мой вопрос, или я стреляю. Уяснил?

Дьюк снова кивнул.

— Хорошо. Вот мой вопрос. Ты готов?

Он порывисто кивнул.

— Где Тереза Даниэль? — спросил я.

Последовала долгая пауза. Дьюк повернулся ко мне лицом. Я вывернул руку, чтобы держать ПСМ нацеленным ему в ухо. Постепенно до Дьюка дошло, что к чему, и это отразилось у него в глазах.

— В твоих снах, — сказал он.

Я выстрелил ему в голову. Просто чуть дернул дулом, переставил его от уха к виску и левой рукой нажал на спусковой крючок. Темноту разорвал резкий звук. Кровь, мозги и осколки костей впечатались в противоположную стену. Пороховые газы обожгли Дьюку волосы. Затем я сделал правой рукой из «Хеклер и Коха» два выстрела в потолок, а левой рукой из ПСМ выстрелил в пол. Перевел МП-5К на автоматический огонь и разрядил магазин в труп. Подхватил упавший «штейр» и дал несколько длинных очередей в потолок — пятнадцать частых выстрелов, половина магазина. Коридор быстро наполнился едким дымом, в воздухе летали щепки и куски штукатурки. Заменив магазин у «Хеклер и Коха», я принялся поливать пулями стены. Грохот был оглушительный. Наконец боек щелкнул по пустому патроннику. Тогда я выпустил оставшиеся патроны из ПСМ в стену коридора, ударом ноги распахнул дверь в освещенную комнату и разбил лампу короткой очередью из «штейра». Нащупав стул, я швырнул его в окно, после чего вставил в «Хеклер и Кох» второй запасный магазин и обильно полил пулями окрестные деревья, одновременно левой рукой разряжая «штейр» в пол. Потом я сгреб «штейр», «Хеклер и Кох» и ПСМ и, выскочив из дома, добежал со всех ног к машинам. Моя голова звенела как колокол. Меньше чем за пятнадцать секунд я выпустил сто двадцать восемь патронов. Я был оглушен. А Бек, наверное, решил, что началась Третья мировая война.

Я бежал по дорожке, кашляя и увлекая за собой пороховой дым, спеша к машинам. Бек уже уселся за руль «кадиллака». Увидев меня, он приоткрыл дверь на дюйм. Это было быстрее, чем опускать стекло.

— Засада, — задыхаясь, выдавил я. Мой собственный голос оглушительно грохотал у меня в голове. — Их было по крайней мере восемь.

— Где Дьюк?

— Убит. Нам надо сматываться. И немедленно, Бек!

Он на мгновение растерялся. Но быстро взял себя в руки.

— Садись в его машину!

«Кадиллак» уже тронулся с места. Утопив педаль газа в пол, Бек захлопнул дверь и задом промчался по дороге, скрывшись из виду. Я прыгнул в «линкольн». Завел двигатель. Включил заднюю передачу и, отвернувшись в заднее окно, надавил на акселератор. Мы задом пронеслись по дороге один за другим и, развернувшись у выезда на шоссе, застыли рядом, словно участники ралли, готовые к старту. Затем мы рванули на север и понеслись по ухабам и рытвинам на семидесяти милях в час. Сбросили скорость только тогда, когда добрались до поворота, за которым начиналась дорога назад к Хартфорду. Бек ехал первым, я следовал за ним. Быстро промчавшись миль пять, он свернул к закрытому магазинчику. Я остановился рядом с ним и остался сидеть на месте, вынудив его подойти ко мне. Я настолько устал, что у меня не было сил выйти. Обежав «кадиллак» спереди, Бек распахнул мою дверь.

— Это была засада? — спросил он.

Я кивнул.

— Нас ждали. Восемь человек. Быть может, больше. Это было просто избиение.

Бек молчал. Говорить было нечего. Взяв с сиденья «штейр» Дьюка, я протянул его Беку.

— Вот, подобрал.

— Зачем?

— Решил, он может вам понадобиться. Вдруг его можно проследить.

Бек кивнул.

— Нельзя. Но ты поступил правильно.

Я протянул ему и «Хеклер и Кох». Бек вернулся к «кадиллаку» и убрал оба автомата в сумку. Развернулся. Стиснул кулаки и уставился в черное небо. Затем посмотрел на меня.

— Лица разглядел? — спросил он.

Я покачал головой.

— Было слишком темно. Но мы завалили одного из них. Он выронил вот это.

Я протянул Беку ПСМ. Казалось, это было равносильно удару в солнечное сплетение. Бек побледнел и схватился рукой за крышу «линкольна», чтобы сохранить равновесие.

— В чем дело? — спросил я.

Он отвел взгляд.

— Не верю.

— Что случилось?

— Вы завалили одного из них, и он выронил вот это?

— По-моему, его завалил Дьюк.

— Ты видел, как это произошло?

— Только силуэты, — сказал я. — Там было темно. Только вспышки выстрелов. Дьюк в кого-то стрелял, какая-то тень свалилась на пол, и я подобрал вот это.

— Это пистолет Энджела Долла.

— Вы уверены?

— Миллион к одному. Ты знаешь, что это такое?

— Никогда не видел ничего похожего.

— Это специальный пистолет КГБ, — объяснил Бек. — Из бывшего Советского Союза. У нас в стране это большая редкость.

Он шагнул в темноту. Я закрыл глаза. Мне неудержимо хотелось спать. Меня могли спасти даже пять секунд.

— Ричер, — окликнул меня Бек. — Какие улики вы оставили?

Я открыл глаза.

— Труп Дьюка.

— Это никуда не приведет. Что скажут баллистики?

Я усмехнулся в темноте. Представил себе, как криминалисты хартфордской полиции пытаются разобраться в траекториях. Стены, пол, потолок. Наверное, они придут к заключению, что в коридоре группа вооруженных людей танцевала диско.

— Много пуль и гильз, — сказал я.

— Оружие проследить нельзя, — сказал Бек.

Он шагнул дальше в темноту. Я снова закрыл глаза. Отпечатков пальцев я не оставил. Никакая моя часть не прикасалась ни к чему в доме, за исключением подошв ботинок. И я не стрелял из «глока» Даффи. Когда-то мне довелось услышать о центральной базе данных, где занесена информация о нарезке всех стволов с криминальным прошлым. Возможно, там есть что-то и на этот «глок». Но я им не пользовался.

— Ричер, — снова окликнул меня Бек. — Отвези меня домой.

Я открыл глаза.

— А что делать с этой машиной?

— Бросим ее здесь.

Зевнув, я заставил себя пошевелиться и полами плаща вытер рулевое колесо и все детали управления, которых касался. При этом «глок» чуть не вывалился у меня из кармана. Бек ничего не заметил. Он был настолько занят своими мыслями, что я мог бы достать пистолет и покрутить его вокруг пальца, словно герой вестерна, а Бек все равно ничего бы не заметил. Вытерев ручку двери, я нагнулся в салон, достал ключи, вытер их и зашвырнул в кустарник на краю стоянки.

— Поехали, — сказал Бек.

Он молчал до тех пор, пока мы не отъехали на тридцать миль к северо-востоку от Хартфорда. Затем начал говорить. Я понял, что все это время он пытался мысленно разобраться в случившемся.

— Вчерашний телефонный звонок, — начал Бек. — Именно тогда они обо всем договорились. А Долл работал на них.

— Давно?

— С самого начала.

— Не получается, — возразил я. — Дьюк по вашему поручению съездил на юг и выяснил номер «тойоты».

Потом вы сообщили этот номер Доллу и попросили проследить машину. Но почему в этом случае Долл сказал вам правду? Если бы это действительно были его дружки, он обязательно направил бы вас по ложному следу. В этом можно не сомневаться.

Бек снисходительно усмехнулся.

— Нет. Они поставили ловушку. Вот чем был вызван телефонный звонок. С их стороны это была прекрасная импровизация. Гамбит с похищением провалился, поэтому они переменили тактику. И приказали Доллу направить нас в нужном направлении. Чтобы случилось то, что случилось сегодня.

Я медленно кивнул, словно соглашаясь с его словами. Лучший способ подтолкнуть зависшее продвижение по службе состоит в том, чтобы убедить начальство, будто ты чуть тупее его. В армии я проделывал нечто подобное три раза подряд.

— Долл знал, что именно вы запланировали на сегодняшний вечер? — спросил я.

— Да, — подтвердил Бек. — Мы обсудили это еще вчера. Во всех подробностях. В конторе, как раз когда ты нас там застал.

— Значит, он вас подставил.

— Да, — согласился он. — Вчера вечером он запер контору и уехал из Портленда, присоединившись к своим дружкам. Рассказал им, кто приедет, когда и зачем.

Я молчал, размышляя о машине Долла, Она находилась всего в миле от конторы Бека, Я уже начинал жалеть о том, что не спрятал ее лучше.

— Но остается один большой вопрос, — продолжал Бек. — Это был один только Долл?

— Или?

Он умолк. Пожал плечами.

— Или кто-то из тех, кто работает с ним, — наконец сказал Бек.

«Из тех, кто тебе не подчиняется, — подумал я. — Люди Куинна».

— Или они все, — закончил он.

Бек снова погрузился в раздумья и молчал еще миль тридцать — сорок. Заговорил он только тогда, когда мы опять выехали на И-95 и направились на север в объезд Бостона.

— Дьюк мертв, — сказал Бек.

— Я очень сожалею, — промолвил я. И мысленно добавил: «Ну вот, начинается».

— Мы были знакомы много лет, — продолжал он.

Я молчал.

— Тебе придется занять его место, — сказал Бек. — Мне нужен человек, прямо сейчас. Такой, кому я мог бы доверять. А я пока что доволен твоей работой.

— Повышение? — спросил я.

— Можешь называть это так.

— Глава охраны?

— По крайней мере, на какое-то время, — подтвердил Бек. — Если тебе понравится, это станет твоей постоянной работой.

— Не знаю, что вам ответить, — неуверенно произнес я.

— Ты только не забывай о том, что мне известно, — напомнил Бек. — Ты мой с потрохами.

Я молчал в течение мили.

— Вы собираетесь платить мне деньги?

— Ты получишь обещанные пять штук плюс то, что получал Дьюк.

— Вы должны ввести меня в курс дела. Без этого я не смогу вам помочь.

Бек кивнул.

— Завтра. Поговорим обо всем завтра.

После этого он снова умолк. Взглянув на него, я увидел, что он крепко спит. Запоздалая реакция на шок. Бек решил, что весь его мир рушится. Я боролся со сном, стараясь удержать машину на дороге. Вспоминал то, что я читал о британской армии в Индии, во времена наивысшего расцвета колониального господства. Молодые офицеры, застрявшие в младших чинах, веселились отдельно от старших офицеров. Они ужинали вместе, одетые в парадные мундиры, и обсуждали свои шансы на продвижение по службе.