Глава 4

Как Саймон Темплер лишился автомобиля, но выиграл спор

– Древнейшее правило военного искусства, – сказал Святой, – надо поставить себя на место противника. Итак какие бы меры я принял для охраны Варгана, если бы я был так толст, как старший инспектор Тил?

Они стояли маленькой группой на Портсмут-роуд примерно в миле от Эшера, где они оставили свои автомобили. Из Лондона они ехали в разных машинах, поскольку Святой настоял на том, чтобы кроме «айрондели» Нормана Кента прихватили на всякий аварийный случай его «фьюрилак». Он сказал, что сейчас нет времени составлять планы, все обговорят по дороге и сэкономят на этом полчаса.

– Вчера здесь находились пять человек, – произнес Конвой. – Если Тил не усилил ночную вахту, мы сумеем с ними справиться – сначала наружный пост, потом охрана у калитки, у черного хода, гарнизон в оранжерее и в доме. Общее число неизвестно, но не думаю, чтобы их было очень уж много.

Огонек всегдашней сигареты Святого как звездочка горел в темноте.

– Я размышлял точно так же и прикинул план возможной атаки.

Он кратко изложил его. План оказался несложным, да и вообще это была скорее идея о том, как действовать быстро и неотвратимо, используя фактор неожиданности. Святой всегда действовал таким образом.

Через несколько минут они снова двинулись в путь. Святой вел «фьюрилак» первым, рядом сидел Конвей, а Норман Кент в «айрондели» следовал ярдах в пятидесяти. Он должен был остановить машину недалеко от аллеи, развернуться и ждать с включенным двигателем, пока Святой и Конвей не вернутся вместе с профессором Варганом. План был подкупающе прост, но Норман не хотел с ними соглашаться, и тогда они заявили: он ведет себя так потому, что у него невысокий интеллект и вздорный характер.

Первые же их действия оказались совсем не такими, как предполагалось.

Когда Святой остановился у начала аллеи и бросил взгляд назад, он увидел, что «айрондель» уже разворачивается на дороге. И тут он услышал выстрел.

– Господи!

Восклицание почти неслышно сорвалось с губ Святого. Крайне осторожно он вылез из машины, медленно выпрямился и обнаружил рядом Конвея.

– Ты слышал? – спросил недоверчиво тот.

– И еще как.

– Ангелочек...

– Он самый!

Саймон Темплер стоял не двигаясь, словно каменный. Нетерпеливому Конвею казалось, что Святой стоит так целую вечность. На самом же деле это продолжалось всего несколько секунд. Колесики в его мозгу крутились с необычной быстротой и точностью, осмысливая ситуацию и корректируя планы.

Итак, Ангелочек опередил их. Они увязли в этом деле, как будто нарочно напросились на неприятности. Они готовились отражаться с законом, а теперь против них были и закон и беззаконие, объединившиеся с одной целью – сохранить для себя профессора К. Б. Варгана, хотя во всем остальном они оставались врагами.

– Мы выиграли, не шевельнув пальцем, – изумленно сказал Святой, – нам повезло!

– И это ты называешь везением!

– Ну конечно. Более удачного времени для нашего появления и представить невозможно. Обе шайки палят друг в друга, и, возможно, есть жертвы. Мальчики Ангелочка сделали за нас грязную работу...

Его речь прервал выстрел... потом другой... потом сразу несколько, слившись в нестройный залп...

– Теперь наша очередь! – отрывисто кинул Святой и бросился в аллею, Роджер Конвей – рядом с ним.

Часовых не было видно, но навстречу им из темноты, тяжело пыхтя итопая, выбежал человек. Святой опередил Конвея и точно рассчитанным, ударом ноги послал человека на землю головой вперед. Когда тот упал, Святой еще раз с силой ударил его головой о землю, потом поднял на ноги и внимательно посмотрел в лицо.

– Если это не полицейский, то я – индеец из Патагонии, – сказал Святой. – Ошибочка вышла, Роджер.

Человек попытался стукнуть Святого, но тот ударил его в челюсть, и противник свалился на землю, словно куча тряпья.

– Что дальше? – спросил Конвей.

Ответом ему была новая вспышка выстрелов в темноте.

– Уж очень шумная здесь вечеринка, – грустно заметил Святой. – Давай испортим ее совсем, а?

Он выхватил из кармана пистолет и дважды выстрелил в воздух, В темноте ответно полыхнули выстрелы, и над их головами просвистели две пули.

– Кому-то мы очень нравимся, – тихо произнес Святой. – Сюда...

Он двинулся по аллее.

И вдруг в темноте, как два огромных глаза, ослепительно вспыхнули автомобильные фары. На секунду Конвей и Святой застыли словно каменные в этом слепящем потоке света, льющегося как бы ниоткуда. Они не сразу поняли, что источник света не стоит на месте, а двигается, набирая скорость им навстречу.

– Красота! – воскликнул Святой, стараясь перекричать автоматные очереди.

И в то же мгновение он начал действовать с быстротой и точностью нападающей змеи. Он подхватил Конвея под колени и буквально перебросил через низкую живую изгородь со сноровкой классного игрока в футбол.

Испуганный Конвей уже стоял на ногах, когда Святой приземлился рядом с ним, а темный силуэт машины промчался так близко, что ее крылья и подножки ломали ветви изгороди. Конвей понял: если бы не молниеносные действия Святого, у них не было бы шансов остаться в живых.

Обычная процедура выражения признательности заключалась в том, что спасенный прерывающимся голосом благодарит спасителя, потом они должны пожать друг другу руки и, обнявшись, всплакнуть на плече друг у друга, но Конвей понимал: сейчас не время для таких тонкостей. Кроме того, Святой в своей обычной манере уже задвинул этот эпизод в дальний ящик памяти и крайне удивился бы, если ему о нем напомнили.

Возможно, когда-нибудь, в глубокой старости, сидя спокойно у камина... Но в данный момент его интересовало только ближайшее будущее.

Он оглянулся на дом. В некоторых окнах горел свет – сцена вполне могла быть безмятежной и спокойной, если бы не звуки автоматных очередей и пистолетных выстрелов, напоминавшие фейерверк, когда в детстве он участвовал в праздновании Дня Фокса. Но Святой недолго предавался детским воспоминаниям. Он впился глазами в тени у калитки, и внезапно одна из теней сделалась как бы темнее и больше других, громадная тень...

Ба-бах!

Тонкий язычок пламени вспыхнул там, где была эта тень, и они услышали звяканье разбитого стекла, но машина находилась уже всего в нескольких ярдах от шоссе.

Конвей тряс Святого за плечо, бормоча:

– Они сматываются! Почему ты не стреляешь?

Святой механически вскинул пистолет, хотя понимал: при таком освещении практически нет шансов точно поразить цель, да и Святой никогда не был стрелком экстра-класса.

Со вздохом он опустил пистолет и левой рукой крепко сжал запястье Конвея.

– Никуда не денутся! – воскликнул он. – Моя машина закрывает выход с аллеи. Они не смогут выбраться на дорогу.

И Роджер Конвей, замерший как истукан, увидел в свете фар длинный голубой «фьюрилак» и еще до столкновения услышал визг тормозов.

Потом огни вспыхнули и исчезли, наступила темнота и молчание.

– Они у нас в руках! – взволнованно воскликнул Святой.

Огромная тень двигалась по аллее от калитки к ним. Святой словно кошка перепрыгнул через изгородь и бесшумно приземлился точно за спиной у Тила, который заметил его слишком поздно.

– Сожалею, – пробормотал Святой, но в удар, который пришелся старшему инспектору Тилу в третью пуговицу жилета, вложил каждую унцию своего сташестидесятифунтового боевого веса.

Обыкновенно Святой относился с искренним уважением к полиции вообще и к старшему инспектору Тилу – в частности; но в эту ночь не было времени даже для самых лаконичных объяснений. Более того, инспектор Тил имел оружие и в сложившейся ситуации мог сначала начать стрельбу, а потом уже задавать вопросы. Наконец, у Святого были свои собственные планы спасения профессора Варгана от налетчиков, и они не предполагали ни сотрудничества, ни противоборства с силами закона.

Инспектор с тихим стоном рухнул на землю.

Святой повернулся и помчался по аллее за Роджером Конвеем.

Позади он услышал крик и новый пистолетный выстрел, а у его щеки просвистела пуля. Очевидно, как минимум один полицейский уцелел после налета молодчиков Мариуса. Однако Святой рассудил, что переговоры с законом необходимо отложить. Он словно олень прыгнул в сторону и снова рванул вперед, зная, что выстрел, сделанный вслепую, в темноте не сможет его поразить. Бояться нечего.

Полицейский, появившийся из сада вслед за Тилом, видимо, тоже это понял и прекратил стрелять. Но когда Святой остановился у желтого седана, заблокированного в аллее «фьюрилаком», он услышал, как полицейский бежит к нему.

Конвей уже открывал заднюю дверцу машины; и это просто чудо, что жизнь его не оборвал выстрел из кабины – пуля просвистела рядом. Но не было громкого звука, только тихое «п-л-о-п-п!» хорошего глушителя. Роджер сообразил, что все выстрелы, которые он слышал, были выстрелами полицейских. Налетчики вовсе не были такими грубиянами, как обозвал их Святой.

В следующую секунду Саймон Темплер открыл дверцу с противоположной стороны и с упреком сказал:

– Нехороший мальчик!

Одной рукой ударил по плечу человека с пистолетом, а другой вывернул пистолет налетчика стволом вверх очень своевременно – следующая пуля попала в крышу машины, а не в голову Конвея.

Потом Святой повернул пистолет так, что он уперся стволом в грудь налетчика.

– Ну а теперь стреляй, дорогой! – подбодрил Святой незнакомца, но тот не шевельнулся.

Он был на заднем сиденье рядом с Варганом. Место водителя пустовало, дверца открыта. «Интересно, – подумал Святой, – кто за рулем и куда он делся? Может, сам Ангелочек?» Но предаваться размышлениям не хватало времени, да и становилась возможной угроза со стороны исчезнувшего шофера.

Конвей вытащил Варгана на дорогу, а Святой, прижимая пистолет к шее налетчика, выволок его из машины в другую дверцу, отнял пистолет и мастерским жестким апперкотом вырубил налетчика со словами:

– Спи, мой красавец!

Тут он увидел направленный на него ствол пистолета и быстро поднял руки. Пытаться выхватить свой пистолет сейчас из кармана было бы неразумно.

– Прекрасная стоит погодка, не правда ли? – вслух протянул он, а про себя подумал: «Это, должно быть, охранник, стрелявший в меня на аллее; фигура хотя и крепкая, но на гиганта Ангелочка не похож. Кроме того, Ангелочек или любой из его людей спустил бы курок уже десять секунд назад».

Пистолет смотрел прямо в грудь Святому, и он почувствовал: карман освобождается от тяжести оружия. Охранник удовлетворенно вздохнул и угрюмо заметил:

– Очко вам минус.

– Рад с вами познакомиться, – сказал Святой.

– Вот так.

Голос Святого был спокоен, как если бы он вел с кем-то тривиальную беседу в курительной комнате, а не стоял с поднятыми руками, а недружелюбный полицейский не целился из пистолета прямо ему в диафрагму. Да, загнали в тупик. Если бы обстоятельства сложились несколько иначе, Святой мог убрать это препятствие так же, как он убрал Мариуса при их первом столкновении. Тогда Мариус был уверен в своем превосходстве, и поэтому Святой смог найти выход, а этот человек, очевидно, был настороже, ожидая неприятностей. И дураком он бы был, если бы их не ожидал, учитывая все события этой ночи. Что-то крывшееся в деловой неподвижности пистолета свидетельствовало: этот человек – не дурак.

Но препятствие надо устранить.

– Роджер! – хладнокровно воскликнул Святой. – Увози Варгана! Скоро увидимся!.. – И сделал два шага в сторону.

– Стоять! – рявкнул полицейский, и Святой сразу остановился, но теперь он уже мог видеть шоссе.

Красные задние фонари «айрондели» приближались – это Норман Кент подавал машину назад, сберегая время.

Конвей быстро взвалил профессора на плечо, словно мешок картошки, и, колеблясь, оглянулся.

– Увези его, дурачина, если сумеешь! – нетерпеливо крикнул Святой.

В этот момент он был уверен: придется пожертвовать собой, чтобы прикрыть отступление. Конечно, без шума не обойтись. Но...

Он увидел, как Конвей побежал к машине, и облегченно вздохнул.

Тут его озарило, что именно сейчас ему будет дан шанс, он напряг мускулы. И шанс был ему дан.

Полицейский разрывался между желанием удержать своего пленника и стремлением узнать, что же происходит с человеком, охрана которого была ему поручена. Он видел: этого человека увозят, – и он должен помешать этому, но безрассудная лихость его пленника внушала ему уважение не меньшее, чем если бы тот держал в руке пистолет. Конечно, полицейский должен был бы пристрелить пленного и делать свое дело дальше, но он, слегка запаниковав, хотел найти менее кровожадное решение. Он попытался разделить свое внимание между двумя объектами, а это, следовало бы ему знать, – роковая ошибка, когда имеешь дело с таким человеком, как Святой. Но тогда он еще плохо знал Святого.

Когда Саймон Темплер сделал два шага в сторону, прежде чем полицейский его остановил, он занял такую позицию, что между ним и Конвеем образовался тупой угол. Полицейский не мог видеть их одновременно. И тут он сделал глупость: на мгновение отвернулся от Святого. Осталось тайной, что он хотел делать дальше. Во всяком случае, Саймон не спрашивал об этом ни тогда, ни впоследствии. В неуловимое мгновение, не обращая внимания на пистолет полицейского, Святой нанес мощный удар левой, вложив в него силу всех своих мускулов от кончиков пальцев до пяток.

Полицейский еще не коснулся земли, а Святой уже бежал к «айрондели».

Конвей только-только запихнул сопротивляющуюся ношу на заднее сиденье, когда Святой вскочил на подножку и хлопнул Нормана Кента по плечу.

– Вперед, сынок! – закричал он, и «айрондель» рванула с места.

Святой перевалился на заднее сиденье, мгновенно, словно осьминог щупальцами, сжал дрыгающиеся ноги профессора, а Конвей связал их под коленками специально приготовленной на такой случай веревкой. Затем пленнику связали запястья крепким шнуром и аккуратно вставили в рот кляп.

– Что случилось? – спросил Норман Кент через плечо у Святого.

– Пожалуй, нам не удалось бы лучше обделать это дельце, даже если бы мы именно так его планировали, – ответил тот. – Разумеется, Ангелочек организовал налет вполне профессионально. Просто вломился в дом, словно чикагский гангстер, а на последствия наплевал. Ясно: дело крайне серьезное.

– Сколько было его людей?

– Не знаю. Мы столкнулись только с одним. Ангелочек, возможно, был в машине с профессором, а когда появились мы с Роджером, удрал в кусты. Однако такой человек не пойдет на дело с одной машиной и парой парней. Где-то должна быть резервная машина и люди, возможно, дальше по шоссе. Должен быть еще один подъездной путь к дому, но где он, я не знаю... Включи-ка фары – нас уже не видно.

Святой откинулся на спинку сиденья и закурил.

В своем роде дело получилось исключительно удачным, хотя успех и был во многом случайным, но Святой задумчиво хмурился. Его не беспокоила потеря автомобиля – это была малозначительная деталь. Но похоже, этой ночью он потерял нечто более важное.

– Видимо, мне придется сказать «прощай, Англия», – произнес он.

Конвей, соображавший не так быстро, удивился:

– Почему? Ты что, хочешь уехать за границу?

Святой грустно рассмеялся:

– А разве у меня есть выбор? «Фьюрилак» отогнать не удастся, и Тил по нему установит меня. Он не знает, что Святой – это я, но они могут здорово прижать меня по Закону об охране государственной тайны. Не говоря уже о том, что ущерб, причиненный полиции бандой Ангелочка, повесят на нас. Ничем нельзя доказать, что мы не участники налета, разве только показаниями самих налетчиков, а на них нельзя надеяться... Нет, Роджер, мы, безусловно, попали как муха в тарелку супа. Утром меня будут разыскивать все полицейские Лондона, а к завтрашнему вечеру моя фотография появится во всех полицейских участках Англии. «Полагаете, это будет весело?» – как спросил однажды епископ у актрисы.

Нет, Святой не думал, что будет очень весело.

– Может, безопаснее ехать в Мейденхед? – спросил Конвей.

– Это единственное наше утешение. Все документы на коттедж оформлены на имя Патриции Уиндермиер, которая еще зовется Патрицией Хольм. Этот козырь я держал в рукаве на всякий случай.

– А Брук-стрит?

Святой ухмыльнулся:

– Квартира на Брук-стрит снята на твое имя, достопочтенный Роджер. Я когда-то подумал, что так безопаснее. Я просто-напросто твой жилец. На какое-то время можно там укрыться, но не думаю, что надолго. Возможно, на несколько дней... Адрес, по которому зарегистрирована моя машина, – фиктивный... Но тут есть еще зацепка... Узнав, что адрес фиктивный, они выйдут на агента по продаже автомобилей. А я лишь месяц назад посылал машину на профилактику. Им известен мой адрес на Брук-стрит. Это было неосторожно... Какой у нас день сегодня?

– Сейчас утро воскресенья.

– Это нас спасает! Они не могут много узнать до понедельника. Вот и все время, которым мы располагаем. Я должен встретить Патрицию...

Он опять откинулся на спинку и замолчал до самого конца поездки, на душе у него было неспокойно. Он строил невнятные планы, дикие схемы, грезил наяву, позволив воображению распоряжаться всеми событиями и фактами в надежде, что из хаоса возникнет хороший план, но ничего толкового не возникало.