Глава 8

Судя по часам, Саймон Темплер провел в той тайной пещере около восемнадцати часов. Без этого ему легко могло показаться, что прошло восемнадцать дней.

Пещера была настолько отделена от действительности, от обычной смены дня и ночи в обычном мире, что время потеряло всякое значение. Иногда кто-то подходил к стоящему в углу шкафу, доставал хлеб, сыр, бобы или бутылку пива; временами к нему присоединялись те, кто тоже хотел чего-нибудь перекусить или выпить. Один из игроков встал из-за стола, улегся на кровать, заснул и захрапел. Другой игрок перетасовал колоду и взглянул на Святого.

– Сыграть не хотите?

Саймон сел на освободившийся стул и взял стопку фишек. Чисто от скуки он провел за картами два часа и проиграл пять фишек.

– Это будет пятьсот фунтов, – сказал Парго, огрызком карандаша записывая цифры на засаленном клочке бумаги.

– Но у меня нет с собой пятисот фунтов, – возразил Святой.

– А у нас ни у кого нет, – ответил Парго, по-крысиному оскалившись. – Но послезавтра деньги появятся у всех.

Это произвело на Саймона неприятное впечатление. Он посмотрел, как Джедди совершенно равнодушно сгреб стопку фишек, которые при таком обменном курсе стоили никак не меньше трех тысяч фунтов. Однако то, что мистер Джедди принадлежал к тому типу людей, которые и за шиллинг убить могут, было совершенно очевидно, как было очевидно и то, что он не брился уже три дня.

Все другие производили примерно такое же впечатление, да и выглядели так же. Нет, наружностью они, конечно, друг от друга отличались. Например, Петровиц был плотным и бородатым, а Парго – тощим, с крысиной мордочкой и желтыми зубами, но у всех была одна общая черта. С этой чертой Святой хорошо познакомился по другую сторону Атлантического океана, и она была присуща представителям всех рас и национальностей. Попрыгунчик, который не сумел бы и слова правильно написать даже во имя спасения своей жизни, узнал бы ее с первого взгляда. Эта черта – холодные, безжизненные глаза настоящего убийцы. Но убийцы, как и певцы, делятся на категории, а находившиеся в пещере люди явно не принадлежали к тем, кто поет в Королевской опере, собирает коллекции бриллиантов или роскошных лимузинов. Скорее, они принадлежали к бродячим певцам, являющим свои таланты на грязных улочках в надежде заработать монетку-другую, то есть были париями своей профессии. И это были люди, в которых Ренвей как-то сумел вселить такую уверенность в успех своей затеи, что они совершенно спокойно проигрывали свои гипотетические капиталы сотнями фунтов.

Одному Богу известно, как Ренвею удалось собрать их всех вместе – впоследствии ни Святой, пи Тил не смогли этого выяснить. Но эти люди представляли собой шесть удивительных экспонатов уже долго собираемой Святым коллекции личностей. Они были живыми доказательствами того, что сэр Хьюго Ренвей, которого Саймон Темплер считал неспособным возглавить ничего более пиратского, чем помпезный коллективный выход из членов консервативной партии, нашел способ организовать то, что могло оказаться одним из наиболее впечатляющих ограблений в истории преступного мира.

И эти люди приняли Святого за своего. Когда они разговаривали (если разговаривали вообще), то изъяснялись неохотно, негромко и немногословно. Саймону вопросов они не задавали, и он совершенно точно знал, что они проявила бы удивление и враждебность, если бы он спросил их о чем-нибудь. Никто никогда не упоминал о деле, ради которого они собрались: либо все детали были уже давным-давно обсуждены и обсуждать было нечего, либо они были так заражены привычной подозрительностью, что никакой обсуждение даже и начаться не могло. Саймон пришел к заключению, что это были не только самые отвратительные, но и самые скучные бандюги, которых он когда-либо встречал.

Человек, читавший газету, сложил ее и присоединился к тем, которые улеглись спать. Саймон взял газету и просмотрел ее в надежде найти самое последнее описание своих собственных мифических действий. В газете было напечатано то, чего он более или менее ожидал, но заголовок "Скотланд-Ярд проявляет активность" заставил его улыбнуться. Скотланд-Ярд наверняка проявлял активность – должно быть, к этому часу все полицейские уже прыгали, как блохи на горячей сковородке, но Саймон многое бы отдал, чтобы увидеть их лица, если бы случилось чудо и они нашли бы его именно в эту минуту. Но, как впоследствии оказалось, это удовольствие ему ничего не стоило.

– Да погасите же этот чертов свет! – наконец проорал чей-то голос.

Саймон вытянулся на жесткой постели и продолжал размышлять в темноте, а к храпящему хору тем временем присоединялись все новые исполнители. Некоторое время спустя Саймон и сам провалился в сон.

Когда он проснулся, в пещере снова горел свет, а находившиеся там люди натягивали одежду и пили горячий чай. Один за другим они побрели к туннелю. Саймон плеснул в лицо холодной водой и тоже присоединился к процессии, постепенно просыпаясь. Часы показывали половину пятого, но утра или вечера, сказать было трудно, потому что он утратил чувство времени. Однако когда они поднялись по скрипучей лестнице, Саймон увидел, что снаружи все еще тем по. У выхода стоял одетый в легкое пальто Ренвей, который кивком подозвал Святого.

– Ну, как у вас дела? – осведомился он.

Прежде чем ответить, Саймон проследил за двумя отставшими, которые выбрались через потайную дверцу в стене и последовали за остальными.

– Бывал я и в лучшей компании, – пробормотал он.

Казалось, Ренвей ответа не услышал, и складывалось впечатление, что эта сторона жизни мистера Томбса его нимало не заботит. Подняв руку на уровень плеча, Ренвей что-то там повернул или нажал в обшивке, и потайная дверь с легким щелчком закрылась.

– Пора вам побольше узнать о наших приготовлениях, – сказал он.

Из дома они вышли тем же путем, которым вошли прошлым утром. Шедшие впереди них люди, поеживаясь, привычно двигались вперед по густой траве, как будто этот маршрут был им хорошо знаком. На земле Святой видел пятна света, отбрасываемые их фонарями. На востоке уже загорелась светлая рассветная полоска, а воздух после духоты пещеры был неописуемо свеж и приятен. Они достигли кромки скал и начали спускаться вниз по узкой извилистой тропинке. Через некоторое время Саймон увидел, что пляшущие впереди них пятна света внезапно пропали. Только он собрался что-то сказать, как до его плеча дотронулся Ренвей.

– Сюда, пожалуйста.

На полпути вниз фонарь на мгновение высветил большой куст, который приютился в расщелине скалы. Они дошли уже практически до кромки скал и начали спускаться вниз. В свете фонаря силуэт Ренвея неожиданно показался удивительно низким, и Саймон понял, что уважаемый постоянный чиновник казначейства опустился на четвереньки и пытается протиснуться через куст, выпятив упитанную задницу, по которой так и хотелось отвесить хороший пипок. Однако, поскольку Святой особой неприязни к правительству не испытывал, он таким же образом последовал за Ренвеем и вскоре добрался до того места, где можно было выпрямиться во весь рост. Тут же он увидел свет фонарей впереди идущих, которые продолжали спускаться по длинной неосвещенной лестнице.

Тридцатью футами ниже ступеньки закончились неровным полом. В свете фонаря Ренвея Саймон увидел отблеск темной воды и понял, что они находятся в огромной естественной пещере. Другие фонари светились неподалеку, и Саймон услышал звяканье металла и стук дерева о дерево, а потом негромкий плеск воды под веслами.

– Единственный другой выход находится под водой, – пояснил Ренвей, и его слова эхом отдались под сводами пещеры. – При очень низком отливе его можно заметить снаружи, но в это время года он полностью покрыт водой.

Только Саймон собрался сделать какое-нибудь умное замечание о необходимости подводной лодки, как Ренвей приподнял фонарь, и в его свете заблестела черная стальная стена, выступавшая из воды в нескольких десятках футов от того места, где они стояли. Саймон понял, что его шутливое замечание оказалось бы весьма неуместным на фоне действительности.

– Вы что, эту рыбку на удочку поймали? – наконец спросил он.

– Шесть месяцев назад лодка была куплена через подставных лиц одной французской фирмой, – обыденным голосом ответил Ренвей.

– И кто же будет ею управлять?

– Петровиц. Во время войны он был подводником. Остальную часть экипажа пришлось специально готовить. Труднее было достать торпеды – на тот случай, если на место падения самолета придет крупный корабль, который вы не сможете отогнать пулеметным огнем. Но нам все же удалось достать торпеды.

Святой сунул руки в карманы, и в полутьме его лицо казалось бронзовой маской.

– Понятно, – тихо сказал он. – Золото попадает на борт этой красотки. А потом вы ложитесь на дно, и вас никто никогда больше не видит. Затем вы всплываете где-нибудь в Южной Америке...

– Мы вернемся сюда, – возразил Ренвей. – Есть определенные причины, по которым это место окажется последним, где кому-то придет в голову нас искать.

Саймону пришлось это признать. С точки зрения Ренвея, такой ход был самым хитрым во всем задуманном плане. И Святой совершенно отчетливо понял, что, если он вовремя не выйдет из игры, план этот наверняка осуществится. Люди в шлюпке тем временем уже доплыли до подводной лодки и выбирались на палубу.

– Мне известно, что самолет с золотом вылетит из Кройдона около восьми часов утра, – утвердительно сказал Ренвей. – Быть может, вам лучше вернуться и проверить самолет, чтобы все было в порядке. А мне надо кое-что обсудить с Петровичем.

Никакой самолет Саймон проверять не хотел, по ему очень нужно было сделать нечто другое. Поэтому он взял у Ренвея фонарь и выбрался наружу. Последнее, что он увидел в пещере, было движение света и людей далеко внизу на тускло блестевшей палубе подводной лодки. Ренвей не пожалел ни сил, ни денег на то, чтобы заполучить самые современные и эффективные средства осуществления своего плана, будь то электрифицированный забор, угнанный среди ночи боевой самолет, бомбы, потайные ходы, пещеры, подводная лодка и банда отъявленных негодяев, и все это выглядело гораздо более серьезным, чем любое книжное описание. Саймон уже давно придерживался теории, что самый опасный преступник – это тот, кто черпает свое вдохновение из безудержной фантазии многочисленных авторов детективных романов. А организация сэра Хьюго Ренвея в действительности представляла собой нечто большее, чем воплощение в реальность самого захватывающего детективного романа, который когда-либо приходилось читать Святому.

Сопровождаемый все ярче разгорающимся рассветом, Саймон вернулся в дом и прошел прямо к стоящему в библиотеке сейфу. Опустившись на колени, он достал из кармана пальто и развернул небольшой аккуратный сверток, где находился самый современный и лучший в мире набор инструментов, который, будь он найден у него, уже сам по себе потянул бы на солидный срок тюремного заключения. Сейф тоже был одной из последних моделей, но тут сейфу здорово не повезло. Поскольку это был неодушевленный предмет, то он не мог варьировать средства защиты так же быстро, как Святой мог варьировать средства нападения. Да и в быстроте вскрытия сейфов Святой мог дать сто очков вперед любому профессиональному медвежатнику, который по сравнению с ним выглядел бы как двухлетний ребенок, к тому же пытающийся взломать сейф с помощью игрушечного резинового ломика. Саймон работал не торопясь, но очень быстро, и через двадцать минут дверца сейфа распахнулась. Святой тщательно собрал и убрал инструменты и только после этого осмотрел содержимое сейфа.

В поместье Марч-хаус он уже собрал столько доказательств, что их хватило бы, чтобы перевешать целый полк, но у него все еще не было двух важнейших улик. Одну из них Святой обнаружил очень быстро в куче лежащей на одной из полок корреспонденции: это было письмо, которое само по себе ничего не доказывало, но которое было адресовано сэру Хьюго Ренвею и подписано Мануэлем Энрике. Саймон спрятал это письмо в карман и продолжил поиски. Открыв расписную лаковую шкатулку, он увидел, что она набита банкнотами и облигациями. Они тоже доказательством не являлись, но Саймон Темплер всегда радовался таким находкам. Едва опустошив шкатулку, он услышал, как за его спиной повернулась дверная ручка.

Святой действовал с быстротой кошки, задевшей находящийся под током провод. Одним движением он сунул пачку банкнот и облигаций в карман, поставил на прежнее место шкатулку, прикрыл дверцу сейфа и бесшумно отпрыгнул за ближайшую портьеру. В ту же секунду в комнату вошел Ренвей.

Он прошел прямо к сейфу и вытащил из жилетного кармана ключ, но дверца сейфа открылась, едва он прикоснулся к ручке. Ренвей на мгновение в ужасе застыл на месте, потом упал на колени и выволок из сейфа пустую шкатулку...

Саймон беззвучно выступил из-за портьеры и оказался между Ренвеем и входной дверью.

– Не горюй, дурашка, – сказал он.

Глава 9

Ренвей поднялся на ноги и увидел в руках Святого пистолет. Лицо его стало бледно-зеленым, но тонкие губы были твердо сжаты.

– Ах, это вы, – прошептал он.

– Да, это я, – подтвердил Святой. – Идите-ка сюда, Хьюго, и посмотрим, что у вас имеется в карманах.

Левой рукой Саймон быстро и умело обшарил карманы Ренвея и нашел вторую вещь, которую искал. Это была дешевая записная книжка, и, даже не просматривая ее, Саймон понял, что именно на вырванных из нее страничках и были нарисованы его поддельные метки. Должно быть, Ренвей был здорово уверен в своей безнаказанности, если осмеливался носить книжку с собой.

– Ну и ну! – довольно протянул Саймон. – Отойдите-ка назад, Хьюго, а я погляжу, уж не скомпрометировали ли вы себя.

Он сам сделал шаг назад, но тут кто-то подставил ему ногу и чья-то крепкая загорелая рука метнулась через плечо и железной хваткой сжала кисть с пистолетом. Саймон попытался повернуться, но в следующую секунду другая рука обхватила его за шею, не давая двигаться.

Саймон был вынужден выпустить пистолет, поскольку кисть ему начали выворачивать еще до того, как он стал сопротивляться. Он полностью расслабился и повис на своем противнике, стараясь левой рукой захватить его колени. Когда ему это удалось, он внезапно выпрямил ноги и вместе с нападавшим грохнулся назад, освободив от захватов руку и тело. Саймон ловко перевернулся, уперся коленом в живот нападавшего, вскочил и отпрыгнул в сторону. Но Ренвей уже успел подобрать пистолет и прицелиться в Саймона. Тот сразу понял, что в такой ситуации сопротивляться бесполезно, и поднял вверх руки.

– Ладно, ребята, – сказал он, – ваша взяла.

– Вы дурак! – почти с сожалением произнес Ренвей, и его палец на спусковом крючке напрягся.

– Это точно, – признал Святой. – Нельзя ведь ходить спиной вперед, не имея глаз на затылке.

Ренвей поднял оброненную Саймоном в схватке записную книжку и положил ее в карман.

Святой быстро соображал, что же делать. У него все еще оставались письмо Энрике и пачка наличных. У Ренвея не было причин подозревать его в чем-либо еще, кроме обыкновенной кражи, а попытка отобрать у Ренвея записную книжку сама по себе тоже не выглядела подозрительной. И Саймон отчетливо понял, что если Ренвей заподозрит его еще в чем-нибудь, кроме обычной кражи, то он имеет все шансы покинуть Марч-хаус только в одном положении – ногами вперед.

Но даже сейчас стоило попытаться спастись. К тому же Саймон твердо был намерен сохранить у себя изобличающее Ренвея письмо как можно дольше. Поэтому он извлек из кармана пачку денег и облигаций и бросил ее на стол.

– Здесь все остальное, – цинично сказал он. – Ну что, может, на этом закончим?

– Вы всегда рассчитываете так легко отделаться? – скинув Святого взглядом, топом школьного учителя спросил Ренвей.

– Не всегда, – возразил Святей, – но в данный момент в полицию вы меня сдать не можете. Я слишком много о вас знаю.

В ту же секунду Саймон понял, что совершил большую ошибку. Косые глаза Ренвея обратились на Петровица, который массировал себе живот.

– Он слишком много знает, – повторил Ренвей.

– Так что, не осталось никаких шансов забыть прошлое и все же разрешить слетать мне на вашем самолете? – проницательно спросил Святой.

– Никаких, мистер Томбс, – ответил Ренвей, и его рот дернулся в нервном тике.

– Я так и знал, – вздохнул Святой.

– Отдайте его мне, – раздался грубый хриплый голос Петровица. – Я ему к ногам привяжу железки и выстрелю его из торпедного аппарата. Тогда он уж точно не проболтается.

... Ренвей немного подумал и покачал головой.

– Другие ничего не должны об этом знать! Любые страхи и сомнения с их стороны могут быть опасны. Можно отправить его обратно в подвал. Потом поступим с ним так же, как с Энрике.

"И скорее всего, примерно за такой же проступок", – мрачно подумал Святой, но тем не менее улыбнулся.

– Это очень любезно с вашей стороны, Хьюго, – заметил он, и Ренвей повернулся к нему.

– Думаю, что вы и дальше останетесь довольны.

Казалось, Ренвей собирается сказать что-то еще, но тут зазвонил телефон. Он снял трубку и сел за стол.

– Алло? Да... Да, это я. – Ренвей подтянул к себе блокнот и взял карандаш. Держа пистолет под рукой, он принялся записывать какие-то буквы и цифры. – Так... G-EZQX. В семь... Так... Спасибо. – Ренвей несколько секунд сидел, глядя в блокнот и как будто стараясь запомнить написанное и изменить планы. Потом он нажал кнопку стоявшего рядом с телефоном микрофона: – Келлард? Время поменялось. Подготовьте и прогрейте истребитель к семи часам. – Он снова взял пистолет и поднялся. – Они вылетают на час раньше, – произнес он, обращаясь к Петровицу. – Нельзя терять время.

– Так вы сами полетите? – почесал бороду тот.

– Да, – решительно ответил Ренвей, пресекая возможные возражения, и указал пистолетом на дверь. – Петровиц пойдет впереди, мистер Томбс.

Саймон уже привык к бильярдной и чуть было не предложил своим конвоирам отбросить в сторону разногласия, остановиться и сыграть партию, но Ренвей открыл потайную дверь, как только они вошли. Под наблюдением Петровица и Ренвея Саймон спустился по шаткой лестнице и услышал, как дверь за ним захлопнулась.

Святой уселся на нижнюю ступеньку, закурил и в уме прикинул, что если бы все подвалы, в которых ему приходилось в то или иное время сидеть, были прорыты один под другим, то они образовали бы туннель метро, протянувшийся от Англии до Антиподов. Но тюремщики не всегда были так щедры, чтобы бросать его в подземелье, предварительно не обыскав, и он не спеша снова извлек из кармана свой набор инструментов. Ренвей, должно быть, совсем голову потерял, упустив из виду такую очевидную предосторожность, но, кроме всего прочего, это означало, что в ближайшие несколько часов Ренвей будет особенно опасен. Саймон понял, что если ему не удастся вовремя выбраться из подвала, то нападение на самолет с золотом обязательно произойдет. Но только через несколько минут после того, как Саймон начал пытаться открыть дверь, он обнаружил, что за прикрывающей ее деревянной панелью находится сплошная плита броневой стали...

Когда Святой начал работать, его часы показывали четверть седьмого, а когда он выбрался наконец из подвала, на часах было пять минут восьмого. Ему пришлось пробиваться через двенадцать дюймов кирпичной кладки с помощью только небольшой отвертки, прежде чем удалось воспользоваться фомкой и выдавить наружу замок. Шум мог услышать любой проходящий мимо комнаты человек, но Саймону повезло. Наверное, ни Ренвей, ни Петрович не сомневались, что броневой плиты будет достаточно, чтобы удержать его.

Саймон устал, вспотел и в нескольких местах в спешке содрал о кирпичи костяшки пальцев, но остановиться и отдохнуть он не мог. Он побежал по коридору к библиотеке. По дороге ему никто не встретился, и он вспомнил, что слуг на этот день Ренвей отпустил, а вся банда, наверное, находилась на указанных местах и готовилась. Но если бы Саймону кто-нибудь и попался, то он моментально разделался бы с ним голыми руками. Ворвавшись в библиотеку, Саймон успел увидеть через окно, как серый силуэт "хаукера" мелькнул в дальнем конце поля и стремительно поднялся над деревьями.

Святой совершенно спокойно закурил очередную сигарету, наблюдая за быстро набирающим высоту самолетом. Если у него кошки скребли на душе или если во рту появился кислый привкус поражения, на его загорелом лице это никак не отразилось. Саймон сел за стол и снял телефонную трубку.

– Кройдон 2720, – сказал он телефонистке, вспомнив номер аэродрома.

– Простите, сэр, но линия неисправна, – последовал быстрый ответ.

– Тогда соедините меня с полицейским участком Кройдона.

– Боюсь, что до Кройдона вообще невозможно дозвониться. Похоже, неисправности случились на всех линиях.

– А со Скотланд-Ярдом можете соединить? – закусив губу, спросил Саймон.

Он угадал ответ еще до того, как его получил, и снова подумал, что даже сейчас он недооценил сэра Хьюго Ренвея. В течение нескольких часов не будет никакой возможности связаться отсюда с какими-нибудь властями. Это было предусмотрено на тот случай, если откажет радиостанция или если один из спасательных кораблей все же сумеет передать сообщение.

Святой некоторое время курил, задумчиво уставившись в стену. Оставалось только одно дикое решение, потому что не было времени искать какие-то другие пути. Ведь пришлось бы сначала удостоверять свою личность, потом убеждать недоверчивую публику, потом передавать сообщение через личного посыльного в соответствующие органы власти, а пока все это будет тянуться, транспортный самолет уже давно будет над Ла-Маншем. Но Саймон вспомнил решение Ренвея: "Другие ничего не должны об этом знать!" – и нажал кнопку микрофона.

– Келлард? Это Томбс. Сейчас же подготовьте и прогрейте мой самолет.

– Слушаюсь, сэр, – отозвался механик без всяких признаков удивления, и Саймон Темплер почувствовал, что с его плеч свалился огромный груз. Может, у него и не было шансов; может, он шел прямиком к собственной гибели, которая подстерегала его и в подвале, но надо было попытаться что-то предпринять.

Конечно, если верить словам Ренвея, в доме была еще и радиостанция, но она наверняка была хорошо спрятана. На ее поиски пришлось бы убить слишком много времени...

Нет, он принял единственно правильное решение. И даже если это было красиво обставленное самоубийство, должно же оно было иметь свои развлекательные моменты.

Совершенно естественно, что в эти минуты Саймон вспомнил про Патрицию. Он позвонил к себе домой на Сент-Джордж-хилл. Через несколько секунд в трубке раздался голос вечно бодрствующего Горация.

– Они уже ушли, – сказал он, сделав ударение на слове "они". – А мисс Холм сказала, что будет ночевать в Корнуэлл-хаусе. Ее никто не беспокоил.

Святой позвонил по другому номеру.

– Привет, дорогая. – Голос Святого звучал необычайно мягко и сердечно. – Да нет, у меня все прекрасно... Нет, никаких неприятностей... Просто короткое замыкание в перенапряженных мозговых клетках Клода Юстаса Тила – ну, да с этим мы уже встречались. Я обо всем позаботился... Это неважно, как. Ты же меня знаешь. А теперь слушай внимательно, это очень важно. Ты помнишь человека по имени Джордж Уиннис, которого я когда-то упоминал? Так вот, он живет по адресу Саут-Одли-стрит, 336. Он никогда не встает раньше десяти утра, и у него никогда нет с собой меньше двух тысяч фунтов. Вызови Попрыгунчика и немедленно отберите у него деньги! И еще: обязательно оставьте там мою метку!

– Ты сумасшедший! – засмеялась в ответ Патриция.

– И да, и пет. Но сейчас у меня действительно железное алиби, и я хочу передать тебе все до последнего пенни, перед тем как помру. – Тон его голоса не позволял принимать разговор всерьез. – Да благословит тебя Господь, детка. Пока!

Саймон откинулся в кресле и положил трубку. Да-а, на этот раз у него действительно было железное алиби. На его губах заиграла сардоническая усмешка, а глаза превратились в синие сверкающие льдинки. В любом случае Клоду Юстасу придется поломать голову над всем этим... Саймон поглядел в окно на длинный пологий склон, освещенный первыми лучами восходящего солнца, и увидел свой самолет, пропеллер которого превратился в сверкающий круг. Волосы механика трепал поток воздуха, а из выхлопа струился сизоватый дымок. Небо казалось светло-голубым кристаллом фантастически чистой воды – как раз та прекрасная картина, которую следовало унести с собой в темную бездну могилы...

Отбросив в сторону все мысли, Саймон натянул шлем и надел на лоб очки. Тут на стол упала чья-то тень, и он поднял глаза.

В открытых дверях стояла плотная широкоплечая фигура, увенчанная неизменным старомодным котелком. Это был старший инспектор Тил.

Глава 10

Саймон радостно вскочил на ноги.

– Клод! – воскликнул он. – Никогда не думал, что буду так рад снова увидеть ваше толстое брюхо...

– Я так и предполагал, что вы можете оказаться здесь, – сухо ответил детектив.

Вслед за ним в комнату протиснулся сержант Барроу, но оба они держались на безопасном расстоянии от Святого. У Тила все еще побаливала челюсть от молниеносного удара каменного кулака Саймона, и теперь он опасался подходить слишком близко.

– Видно, результативность дедукции в Скотланд-Ярде пошла в гору, – более меланхолично заметил Саймон.

Тил напряженно кивнул:

– Я знал, что вы интересуетесь Ренвеем и что вы однажды уже сюда приезжали – это когда ваш Униац оглушил полицейского. И мне вдруг пришло в голову, что, несмотря ни на что, вы сюда вернетесь.

– Будь то землетрясение или потоп, – негромко произнес Саймон, – мы своих дел не бросаем. Так для человека это совсем не плохая репутация... Но сейчас я должен сообщить вам кое-что поважнее.

– А я скажу вам то же самое, что и в прошлый раз, – сквозь сжатые челюсти процедил детектив. – Вы арестованы, Святой.

– Но все это очень серьезно! – Саймон попытался обойти стол.

– Все действительно очень серьезно, – невозмутимо согласился Тил. Он вытащил правую руку из кармана, и в ней оказался пистолет. – Я не хочу применять оружие, но на этот раз я вас обязательно посажу, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни.

Глаза Святого превратились в каменные щелки.

– Вы правы: это будет последнее, что вы сделаете в своей жизни! – крикнул он, но внезапно его губы растянулись в тонкой усмешке. – А теперь выслушайте меня, дубина вы стоеросовая. Вы хотите арестовать меня за то, что мой приятель Попрыгунчик Униац вчера вечером неподалеку отсюда треснул по башке фараона. Ладно, это я признаю. Но вы же еще хотите повесить на меня убийство Мануэля Энрике и угон истребителя с завода "Хаукер". А как раз в этом-то я и не виноват. Именно поэтому я и хотел встретиться с вами. Это единственная мыслимая причина для радости, которую я испытал, когда увидел здесь именно вашу самодовольную красную морду. И я собираюсь сообщить вам, кого действительно нужно арестовать!

– Я знаю, кого мне нужно арестовать, – с каменным лицом ответствовал Тил.

– Да что вы говорите? – Голос Святого был полон ядовитого презрения. – Ну, тогда вам, должно быть, известно, что в данный момент вы стоите в его собственном доме?!

Инспектор Тил моргнул: его глаза начали вылезать из орбит, а челюсть начала отваливаться вниз.

– Ренвей?! – ошарашенно спросил он, но его лицо тут же слегка покраснело, и одновременно на него вернулось выражение презрительного скептицизма. – Это и есть ваше новенькое алиби?

– Это и есть мое новенькое алиби, – быстро и спокойно согласился Святой, – а вам лучше его выслушать. Вы знали, что Ренвей – именно тот человек, который угнал самолет с завода "Хаукер"?

– Не знал. И посейчас не знаю.

– он перегнал самолет сюда, в свое поместье, и я это видел. Можете пройти вон на то поле и полюбоваться проплешинами, выгоревшими в траве от посадочных огней, если не верите мне на слово. Вы знали, что в подземной пещере у Ренвея спрятана подводная лодка с боевыми торпедами на борту?

– Подводная...

– Вы знали, что экипаж этой подводной лодки многие месяцы жил в тайном убежище под этим домом? Вы знали, что экипаж этот – сборище самых отъявленных бандитов, которых я когда-либо встречал в Англии?

– Бандитов...

– Вы знали, – нанес последний удар Святой, – что сейчас из Кройдона в Париж летит самолет с тремя миллионами фунтов стерлингов золотом на борту?! А вы тут путаетесь у меня под ногами и разыгрываете из себя проницательного сыщика! У Ренвея все подготовлено, чтобы сбить этот самолет и поставить своего рода преступный рекорд, который выставит весь ваш Скотланд-Ярд в таком глупейшем виде, в каком он не оказывался с тех пор, когда я начал разбирать его по кирпичикам!

Инспектор Тил с трудом сглотнул комок в горле. В голосе Святого звучала такая неподдельная ярость и искренность, что она пробила даже толстую оболочку недоверчивости инспектора. У него появился фантастический соблазн действительно начать слушать и даже поверить придуманной Святым совершенно невероятной истории, тщательно и серьезно рассмотрев все обстоятельства. А еще он был уверен, что опять окажется в дураках. Так что инспектор поборол этот смехотворный соблазн и надел защитную броню сарказма.

– Естественно, ничего этого я не знал, – почти промурлыкал он. – А что, за вас Эйнштейн это будет доказывать, или Ренвей сам признается?

– Ренвей сам признается, – угрюмо пообещал Святой. – Но даже в этом не будет необходимости. Вы знали, что все эти тонны золота повезет самолет с позывным G-EZQX, который взлетел из Кройдона в семь часов утра? – Он оторвал верхний листок блокнота и сунул его под нос Тилу. – Сами узнаете почерк Ренвея или вам понадобится свидетельство его банкира?

Тил глянул на листок.

– Неважно, он это написал или вы подделали его почерк, – ответил он голосом, в котором уже не было прежнего спокойствия. – Ренвей, как постоянный чиновник казначейства, имел полное право доступа к такого рода сведениям.