Галлемайер. Конечно. Роботы не любят ничего - даже самих себя. А возмущение? Не знаю. Лишь изредка... лишь время от времени...
      Елена. Что?
      Галлемайер. Да ничего, собственно. Порой на них что-то находит. С ними приключается нечто вроде падучей, понимаете? Мы называем это "судорогой роботов". Вдруг какой-нибудь из них швыряет оземь то, что у него в руке, стоит, скрипит зубами и - тогда мы отправляем его в ступу. Видимо, какое-то нарушение в организме.
      Домин. Производственный брак.
      Елена. Нет, нет - это душа!
      Фабри. Вы полагаете, что душа дает о себе знать прежде всего скрипом зубов?
      Домин. Это будет устранено, мисс Глори. Доктор Галль, как раз проводит кое-какие опыты...
      Галль. Но не в этом направлении, Домин. Я теперь делаю нервы, реагирующие на боль.
      Елена. Нервы, реагирующие на боль?
      Галль. Да. Роботы почти не ощущают физической боли. Понимаете, покойный Россум младший слишком ограничил состав нервной ткани. Это оказалось неретабельным. Придется нам ввести страдание.
      Елена. Зачем? Зачем?.. Если вы не даете им души, зачем вы хотите дать им боль?
      Галль. В интересах производства, мисс Глори. Иной раз робот сам наносит себе вред, оттого что не чувствует боли. Он может сунуть руку в машину, отломить себе палец, разбить голову - ему это все равно. Мы вынуждены наделить их ощущением боли: это автоматическая защита от увечья.
      Елена. Станут ли они счастливее, когда будут ощущать боль?
      Галль. Наоборот; зато технически они станут совершенней.
      Елена. Почему вы не создадите им душу?
      Галль. Это не в наших силах.
      Фабри. Это не в наших интересах.
      Бусман. Это удорожит производство. Господи, милая барышня мы ведь выпускаем их такими дешевыми. Сто двадцать долларов штука, вместе с одеждой! А пятнадцать лет назад робот стоил десять тысяч! Пять лет назад мы покупали для них одежду, а теперь у нас есть своя ткацкая фабрика, и мы еще экспортируем ткани, да в пять раз дешевле, чем другие фирмы! Скажите, мисс Глори, сколько вы платите за метр полотна?
      Елена. Не знаю... право... забыла.
      Бусман. Батюшки мои, и вы еще хотите основать Лигу гуманности! Теперь полотно стоит втрое дешевле прежнего, мисс, цены упали на две трети и будут падать все ниже и ниже, пока... вот так! Понятно?
      Елена. Нет.
      Бусман. Ах ты, господи, мисс, это значит - понизилась стоимость рабочей силы! Ведь робот, включая кормежку стоит три четверти цента в час! Прямо комедия мисс! Все фабрики лопаются, как желуди, или спешат, приобрести роботов, чтобы удешевить свою продукцию,
      Елена. Да, а рабочих выкидывают на улицу.
      Бусман. Ха-ха - еще бы! Но мы... с божьей помощью мы тем временем бросили пятьсот тысяч тропических роботов в аргентинские пампы - выращивать пшеницу. Будьте добры, скажите, что стоит у вас фут хлеба?
      Елена. Понятия не имею.
      Бусман. Вот видите, а он стоит теперь всего два цента в вашей доброй старой Европе, и это наш хлебушко, понимаете? Два центика - фунт хлеба. А Лига гуманности и не подозревает об этом. Ха-ха, мисс Глори, вы не знаете, что такое - слишком дорогой кусок хлеба. Какое это имеет значение для культуры и так далее. Зато через пять лет - ну, давайте пари держать?.
      Елена. Насчет чего?
      Бусман. Насчет того, что через пять лет цены на все упадут в десять раз! Через пять лет, милые, нас завалят пшеницей и всевозможными товарами!
      Алквист. Да - и рабочие во всем мире окажутся без работы.
      Домин (встал). Верно, Алквист. Верно, мисс Глори. Но за десять лет Россумские Универсальные Роботы вырастят столько пшеницы, произведут столько тканей, столько всяких товаров, что мы скажем: вещи больше не имеют цены. Отныне пусть каждый берет, сколько ему угодно. Конец нужде. Да, рабочие окажутся без работы. Но тогда никакая работа не будет нужна. Все будут делать живые машины. А человек начнет заниматься только тем, что он любит. Он будет жить для того, чтобы совершенствоваться.
      Елена. (встает). Так и будет?
      Домин. Так и будет. Не может быть иначе. Прежде, правда, произойдут, быть может, страшные вещи, мисс Глори. Этого просто нельзя предотвратить. Зато потом прекратится служение человека человеку и порабощение человека мертвой матерней. Никто больше не будет платить за хлеб жизнью и ненавистью. Ты уже не рабочий, ты уже не клерк, тебе не надо больше рубить уголь, а тебе - стоять за чужим станком. Тебе не надо уже растрачивать душу свою в труде, который ты проклинал!
      Алквист. Домин, Домин! То, о чем вы говорите, слишком напоминает рай. Было нечто доброе и в работе, Домин, нечто великое и в смирении. Ах, Гарри, была какая-то добродетель в труде и усталости!
      Домин. Вероятно, была. Но мы не можем считаться с тем, что уходит безвозвратно, если взялись переделывать мир от Адама. Адам! Адам! Отныне ты не будешь есть хлеб свой в поте лица, не познаешь ни голода, ни жажды, ни усталости, ни унижения. Ты вернешься в рай, где тебя кормила рука Господня. Будешь свободен и независим и не будет у тебя другой цели, другого труда, другой заботы, как только совершенствовать самого себя. И станешь ты господином всего творения...
      Бусман. Аминь.
      Фабри. Да будет так.
      Елена. Вы совсем сбили меня с толку. Я глупа! девчонка! Но мне хотелось бы... хотелось бы верить в это.
      Галль. Вы моложе нас, мисс Глори. Вы дождетесь.
      Галлемайер. Обязательно. Мне кажется, мисс Глори могла бы позавтракать с нами.
      Галль. Разумеется! Домин, просто ее от всех нас.
      Домин. Окажите нам эту честь, мисс Глори!
      Елена. Но ведь... Как же я...
      Фабри. А мы - от имени Лиги гуманности.
      Бусман. И в честь ее.
      Елена. О, в таком случае... пожалуй...
      Фабри. Ура! Мисс Глори, извините меня, на пять минут...
      Галль. Pardon...
      Бусман. Господи, мне же надо каблограмму...
      Галлемайер. Тысяча чертей, я совсем забыл...
      Все, кроме Домина, поспешно ухолят.
      Елена. Почему все ушли?
      Домин. Отправились стряпать, мисс Глори.
      Елена. Что стряпать?
      Домин. Завтрак, мисс Глори. Нам готовят пищу роботы, но так как у них нет вкусовых ощущении, то получается не совсем... А Галлемайер прекрасно жарит мясо, Галль умеет делать особенный соус, Бусман специалист, но омлетам...
      Елена. Боже мой, вот так пир! А что умеет делать господин... архитектор?
      Домин. Алквист? Ничего. Он только накрывает на стол... А Фабри - тот достанет немного фруктов. Скромный стол, мисс...
      Елена. Я хотела вас спросить...
      Домин. Я тоже хотел спросить вас об одной вещи. (Кладет свои часы на стол.) У нас пять минут времени.
      Елена. О чем вы хотели спросить?
      Домин. Виноват - спрашивайте первая.
      Елена. Может, это глупо с моей стороны, но... зачем вы делаете женщин-роботов, если... если...
      Домин. ...если у них... гм... если для них пол не имеет значения?
      Елена. Да.
      Домин. Понимаете, существует спрос. Горничные. продавщицы, секретарши... люди к этому привыкли.
      Елена. А... а скажите, роботы-мужчины... и роботы-женщины - они друг к другу... совершенно...
      Домин. Совершенно равнодушны, мисс. Нет ни малейших признаков какой-либо склонности.
      Елена. О, это ужжасно!
      Домин. Почему?
      Елена. Это... это так неестественно! Прямо но знаешь - противно это или... им можно позавидовать... а может быть...
      Домин. ...пожалеть их?
      Елена. Да, скорее всего! Нет, молчите! О чем вы хотели меня спросить?
      Домин. Я хотел спросить, мисс Глори, не согласитесь ли вы выйти за меня?
      Елена. Как выйти?
      Домин. Замуж.
      Елена. Нет! Что за мысль?!
      Домин. (смотрит на часы}. Еще три минуты. Если вы не выберете меня, вам придется выбрать кого-нибудь из пяти остальных.
      Елена. Боже сохрани! Почему?
      Домин. Потому что все они по очереди сделают вам предложение.
      Елена. Неужели они посмеют?
      Домин. Мне очень жаль, мисс Глори, но кажется, они и вас влюбились.
      Елена. Послушайте, очень прошу вас - пусть oни не делают этого! Я... я сейчас же уеду.
      Домин. Вы не причините им такого огорчения: не отвергнете их. Елена?
      Елена. Но ведь... не моту же я выйти замуж за всех шестерых!
      Домин. Нет, но за одного - можете. Не хотите меня, возьмите Фабри.
      Елена. Не хочу!
      Домин. Доктора Галля.
      Елена. Нет, нет, замолчите! Я не хочу никого!
      Домин. Остается две минуты.
      Елена. Это ужжасно! Женитесь на какой-нибудь женщине-роботе.
      Домин. Они не женщины.
      Елена, О, вот что вам надо! Вы, наверное, готовы жениться на любой, которая сюда приедет.
      Домин. Их много перебывало тут, Елена.
      Елена. Молодых?
      Домин. Молодых.
      Елена. Почему же вы не женились ни на одной из них?
      Домин. Потому что ни разу не потерял головы. Только сегодня. Сразу как только вы подняли вуаль.
      Елена. (помолчав). Я знаю.
      Домин. Остается одна минута.
      Елена. Но, господи, я не хочу!
      Домин (кладет ей обе руки на плечи). Одна минута. Или вы скажете мне в лицо что-нибудь злое, и тогда я нас оставлю. Или... или...
      Елена. Вы жестокий человек!
      Домин. Это неплохо. Мужчина должен быть немножко жестоким. Так уж повелось.
      Елена. Вы сумасшедший!
      Домин. Человек должен быть слегка сумасшедшим, Елена. Это самое лучшее, что в нем есть.
      Елена. Вы... вы... О боже!
      Домин. Ну вот. Договорились?
      Елена. Нет, нет! Прошу вас, пустите меня! Да вы меня ррраздавите!
      Домин. Последнее слово. Елена.
      Елена. (отбиваясь). Ни за что на свете! Ох, Гарри!
      Стук в дверь
      Домин. (отпуская ее). Войдите.
      Входят Бусман, Гaлль, Галлемайер в кухонных фартуках, Фабри с букетом, Алквист со скатертью под мышкой.
      Домин. Ну, у вас готово?
      Бусман. (торжественно) Да.
      Домин. У нас тоже.
      Занавес.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
      Гостиная Елены. Слева - задрапированная дверь в музыкальный салон, справа - в спальню Елены. Посредине - окна с видом на море и порт. Трюмо с безделушкам и стол, кушетка и кресла, комод, письменный столик с лампой. Справа - камин, по бокам его тоже лампы. Вся гостиная до мелочей обставлена в стиле модерн, с чисто женским вкусом.
      Домин, Фарби, Галлемайер входят слева на цыпочках, неся и охапках букеты и корзины цветов.
      Фарби. Куда мы все это денем?
      Галлемайер. Уфф! (Складывает свой груз, потом широким жестом крестит дверь справа.) Спи, спи! Кто спит, тот по крайней мере ни о чем не знает.
      Домин. Она вообще не знает.
      Фабри. (расставляя цветы по вазам) Только бы сегодня не началось...
      Галлемайер (расправляя цветы). Черт возьми, да замолчите наконец. Поглядите, Гарри, - правда, прекрасный цикламен? Новый сорт, мой последний, - "цикламен Helenae".
      Домин. (выглядывает из окна). Ни одного судна, ни одного, ребята! Это очень, очень скверно.
      Галлемайер. Тише! Как бы она не услыхала!
      Домин. Она представления не имеет. (Судорожно зевает.) Хорошо еще, "Ультимус" пришел вовремя.
      Фабри. (оставляет цветы). Думаете, уже сегодня?
      Домин. Не знаю. Как прекрасны эти цветы!
      Галлемайер (подходит к нему). Это новые примулы. А там - мои новый жасмин. Тысяча чертей, я на пороге цветочного рая! Ты знаешь, мне удалось открыть изумительное средство для ускорения роста! Великолепные разновидности! К будущему году я произведу чудеса цветоводстве!
      Домин. (оборачиваясь). Как вы сказали? К будущему году.
      Фабри. Хоть бы знать, что в Гавре...
      Домин. Тише!
      Голос Елены. (за сценой). Нана!
      Домин. Уйдем отсюда! (Все на цыпочках уходят через задрапированную дверь.)
      Из двери слева выходит Нана.
      Нана. (прибирая в комнате). Экие неряхи! Язычники несчастные! Я бы их, прости меня господи...
      Елена. (останавливается на пороге спиной к сцене) Застегни мне. Нана!
      Нана. Ладно, ладно, сейчас. (Застегивает Елене платье.) Царь небесный, вот страшилища-то!
      Елена. Ты о роботах?
      Нана. Тьфу, я и называть - то их не хочу.
      Елена. А что случилось?
      Нана. Опять на одного накатило. Как пошел колотить статуи да картины, как заскрипит зубами... И на губах - пена. Начисто рехнулся, бррр! Похуже дикого зверя будет.
      Елена. На которого же "накатило"?
      Нана. На этого... как его... Имени-то - христианского у них нету. Ну, на того, из библиотеки.
      Елена. На Радия?
      Нана. Вот - вот. Господи Иисусе, до чего же они мне, противны! Пауком так не брезгую, как этими нехристями.
      Елена. Но послушай, Нана, разве тебе их не жалко?
      Нана. Да вы и сами ими брезгуете. На что меня-то сюда привезли? Отчего ни одному из них дотронуться до себя не позволяете.
      Елена. Я не брезгую, Напа. честное слово! Мне и так жалко!
      Нана. Брезгуете. Такого человека не найдется, чтоб не брезговал. Псу, и тому противно: куска мяса от ни не возьмет, подожмет хвост, да и воет, как этих нелюдей учует, - тьфу!
      Елена. Собака - существо неразумное.
      Нана. Да собака и то лучше их, Елена. Знает, что она выше их, что ее господь бог создал. Лошади шарахуются, как нехристя встретят. У них вон и детенышей нет, - а у собаки есть, и у всех есть...
      Елена. Ладно, Нана, застегивай же!
      Нана. Сейчас. А я говорю - против бога это, дьявольское наущение делать этих страшилищ машинами. Кощунство это против творца (поднимает руку}, оскорбление господу, сотворившему нас по своему подобию, - вот что это такое, Елена. Испоганили вы образ божий. И за это страшную кару пошлет небо, страшную кару, попомните мое слово!
      Елена. Чем это так чудно пахнет?
      Нана. Цветочками. Хозяин принес.
      Елена. Нет, какие прелестные! Посмотри, Нана! Какой сегодня день?
      Нана. Не знаю. Надо бы концу света быть.
      Стук в дверь.
      Елена. Гарри?
      Входит Домин.
      Гарри, какой день сегодня?
      Домин. Угадай!
      Елена. Мои именины?
      Домин. Лучше!
      Елена. Не знаю. Ну, говори скорей!
      Домин. Сегодня исполнилось десять лет, как ты сюда приехала.
      Елена. Уже десять лет? И как раз сегодня? Нана, пожалуйста...
      Нана. Иду, иду... (Уходит в правую дверь.)
      Елена. (целует Домина). И ты об этом вспомнил!
      Домин. Мне очень стыдно, Елена. Я забыл.
      Елена. Но ведь...
      Домин, Это они, помнили.
      Елена. Кто?
      Домин. Бусман, Галлемайер, все. Ну-ка, посмотри, что в этом кармане?
      Елена. (опустила руку к нему в карман). Что это? (Вынимает футляр, открывает). Жемчуг? Целое ожерелье! Гарри, это мне?
      Домин. От Бусмана, девочка.
      Елена. Но... мы не можем это принять, правда?
      Домин. Можем. А теперь залезай в другой карман.
      Елена. Ну-ка! (вытаскиваетиз кармана пистолет) Что такое?
      Домин. Виноват! (Отбирает у нее пистолет, прячет.) Не то. Попробуй еще раз.
      Елена. О. Гарри... Зачем ты носишь, с собой пистолет?
      Домин. Да просто так, под руку подвернулся.
      Елена. Прежде ты никогда не носил...
      Домин. Верно, никогда. Ну, смотри, вот карман!
      Елена. {вынимает). Коробочка. (Открывает ее.) Камея! Но ведь... Гарри, это ведь греческая камея!
      Домин. По-видимому. Так но крайней мере утверждает Фабри.
      Елена. Фабри? Это дарит мне Фабри?
      Домин. Конечно! (Открывает левую дверь.) Вот так штука, Елена, пойди, взгляни!
      Елена (в двери). Боже, как прекрасно! (Убегает в соседнее помещение.) Я с ума сойду от радости! Это от тебя?
      Домин. (в двери). Нет, от Алквиста. А вон там...
      Елена. От Галля! (Появляется в двери.) О, Гарри, мне даже стыдно того, что я такая счастливая!
      Домин. А теперь подойди сюда; это тебе принес Галлемайер.
      Елена. Эти дивные цветы?
      Домин. Да, новый сорт "цикламен Helеnae". Он вывел их в твою честь. Они прекрасны, как ты.
      Елена. Гарри, почему... почему все...
      Домин. Они тебя очень любят. А я... гм. Боюсь, мой подарок несколько... Взгляни в окно.
      Елена. Куда?
      Домин. На порт!
      Елена. Там какое-то... новое судно!
      Домин. Это твое судно!
      Елена. Мое? Гарри, но ведь это военное судно!
      Домин. Военное? Что ты! Просто оно больше других. Солидный пароход, правда?
      Елена. Да, но на нем орудия!
      Домин. Ну да, несколько пушек... Ты будешь плавать на нем, как королева, Елена.
      Елена. Что это значит? Что-нибудь случилось?
      Домин. Упаси боже! Пожалуйста, примерь жемчуг! (Садится.)
      Елена. Получены плохие вести, Гарри?
      Домин. Наоборот - уже неделя, как почта не приходит.
      Елена. Даже телеграммы?
      Домин. Даже телеграммы.
      Елена. Что это значит?
      Домин. Ничего. У нас каникулы. Чудное время. Мы сидим в конторе, положив ноги на стол, и дремлем... Ни почты, ни телеграмм. (Потягивается.) Славный денек!
      Елена (подсаживается к нему). Сегодня ты побудешь со мной, да? Скажи!
      Домин. Конечно. Может быть. То есть... там видно будет. (Берет ее за руку) Итак, сегодня исполнилось десять лет - ты помнишь? Мисс Глори, какая честь для нас, что вы приехали...
      Елена. О, господин главный директор, меня так интересует ваш комбинат!
      Домин. Простите, мисс, существует строгий запрет... Производство искусственных людей - тайна...
      Елена. Но если вас попросит молодая, довольно хорошенькая девушка...
      Домин. Ах, конечно, мисс, от вас мы не имеем секретов.
      Елена (вдруг серьезно). В самом деле, Гарри?
      Домин. Нет.
      Елена (в прежнем тоне). Но предупреждаю вас, господин директор: у этой молодой девушки страшные замыслы!
      Домин. Бога ради, мисс Глори, какие же? Уж не хотите ли вы еще раз выйти замуж?
      Елена. Нет, нет, боже сохрани! Это мне и во сне не снилось! Но я приехала с целью поднять мятеж среди ваших отвратительных роботов.
      Домин (вскакивает). Мятеж роботов?!
      Елена. (встает). Гарри, что с тобой?
      Домин. Ха-ха, мисс, какая удачная шутка! Мятеж роботов! Да скорее восстанут веретена или шпули, чем наши роботы! (Садится.) Знаешь, Елена, ты была изумительной девушкой. Ты всех нас свела с ума.
      Елена. (подсаживается к нему). О тогда все вы мне так импонировали! Я казалась себе девочкой, заблудившийся среди... среди...:
      Домин. Среди чего, Елена?
      Елена. Среди огромных деревьев. Вы были такие самоуверенные, такие могучие! И знаешь, Гарри, за эти, десять лет я никак не могла преодолеть это... этот страх или что-то такое, - а вы ни разу не усомнились... Даже когда рушились...
      Домин. Что рушилось?
      Елена. Ваши планы, Гарри. Например, когда рабочие восстали против роботов и начали разбивать их и когда люди дали роботам оружие против восставших, и роботы истребили столько людей... И потом, когда правительства превратили роботов в солдат и было столько войн - помнишь?
      Домин. (встает и ходит по комнате}. Это мы предвидели, Елена. Понимаешь, это переходный период - переход к новым условиям жизни.
      Елена. Весь мир склонялся перед вами... (Встает). О, Гарри!
      Домин. Ну, что?
      Елена. (останавливая его). Закрой комбинат, и уедем!
      Домин. Но позволь: какая тут связь?..
      Елена. Не знаю. Скажи, мы уедем? Я испытываю такой ужас перед чем-то!
      Домин. (хватает ее за руку). Перед чем, Елена?
      Елена. О, не знаю! Словно на нас на всех что-то падает неотвратимо... Прошу тебя, сделай так! Забери всех нас отсюда! Мы найдем в мире место, где нет никого, Алквист построит нам дом, все переженятся, пойдут дети, и тогда...
      Домин. Что тогда?
      Елена. Тогда мы начнем жизнь сначала, Гарри,
      Звонит телефон.
      Домин. (освобождается из рук Елены). Прости. (Снимает трубку.) Алло... Да... Что?.. Ага. Бегу. (Кладет трубку.) Это Фабри.
      Елена. (сжав руки). Скажи...
      Домин. Ладно - когда вернусь. До свиданья, Елена. (Поспешно убегает налево.) Не выходи из дома!
      Елена (одна). О боже, что происходит? Нана! Нана, пойди скорей!
      Нана. (входит из правой двери}. Ну, что там опять?
      Елена. Нана, найди последние газеты! Скорей! В спальне хозяина!
      Нана. Сейчас! (Уходит налево.)
      Елена. Господи, боже мой, что происходит? Он ничего, ничего мне не говорит! (Смотрит в бинокль на порт.) Это военное судно! Господи, зачем военное? Что-то грузят... да так поспешно! Что такое "Ультимус"?
      Нана (возвращается с газетой). По полу раскидал! А измял-то как!
      Елена (торопливо разворачивает газету). Старая, недельной давности! Ничего, ничего в ней нет! (Роняет газету.)
      Нана поднимает ее, вытаскивает из кармана передника роговые очки, садится и читает.
      Что-то случилось, Нана! Мне так страшно... Словно все вымерло, даже воздух мертвый какой-то...
      Нана (читает по складам). "Boй-на на Бал-ка-нах - О господи, опять наказание божье! Того и гляди сюда перекинется война эта самая. Отсюда далеко ли?
      Елена. Далеко. Ох, не читай! Все одно и то же. Все воины, войны...
      Нана. Да как же им не быть? Разве вы не продаете, тьму - тьмущую этих нехристей в солдаты? Ох, Иисусе Христе, вот уж божье-то попущение!
      Елена. Нет, нет, не читайте. Знать ничего не хочу!
      Нана. (читает по складам}. "Сол-даты ро-боты ни-ко-го не ща-дят на за-хва-чен-ной тер-ри-тории. О-ни ис-тре... истре-би-ли более семи-сот тысяч мир-ных жите-лей..." Людей, Елена!
      Елена. Не может быть! Дай-ка... (Наклоняется к газете, читает.) "Истребили более семисот тысяч мирных жителей, видимо по приказу командования. Этот акт противоречащий..." Вот видищь, Нана, это им люди приказали!
      Нана. А вот тут покрупней напечатано. "Последние известия": "В Гавре осно-вана пер-вая ор-ор-гани-за-ция ро-бо-тов". Ну, это пустое. Я этого не понимаю. А вот, господи Иисусе, опять какое-то убийство! И как только бог терпит!
      Елена. Ступай, Нана, унеси, газету.
      Нана. Постой, тут опять большими буквами. "Рождае-мость". Что это такое?
      Елена. Дай-ка, это я всегда читаю. (Берет газету). Нет, подумай только! (Читает.) "За последнюю неделю снова не было зарегистрировано ни одного рождения (Роняет газету.)
      Нана. А это чего такое?
      Елена. Люди перестают родить, Нана.
      Нана. (складывает очки). Стало быть, конец. Конец нам всем.
      Елена. Ради бога, не говори так!
      Нана. Люди больше не родятся. Это-наказание, наказание Божие! Господь наслал на женщин бесплодие.
      Елена (вскакивает). Нана!
      Нана. (встает}. Конец света. В гордыне диавольской вы осмелились творить, как господь бог. А это - безбожие, кощунство! Богами хотите стать. Но бог человека из рая выгнал и со всей земли прогонит!
      Елена. Замолчи. Нана, прошу тебя! Что я тебе сделала? Что сделала я твоему злому богу?
      Нана. (с широким жестом). Не богохульствуй! Он хорошо знает, почему не дал вам ребенка! (Уходит налево.)
      Елена (у окна). Почему мне не дал... Боже мой, я-то разве виновата? (Открывает окно, кричит.) Алквист, хэлло, Алквист! Идите сюда, наверх! Что? Ничего, идите, как есть! Вы так милы в одежде каменщика! Скорей! (Закрывает окно, останавливается перед зеркалом.) Почему он мне не дал?.. Мне? (Наклоняется к зеркалу.} Почему, почему? Слышишь? Разве ты виновата? (Выпрямляется.) Ах, мне страшно! (Идет налево, навстречу Алквисту.)
      Пауза.
      (Возвращается с Алквистом. Алквист в одежде каменщика, он весь в известке, и кирпичной пыли.) Входите, входите. Вы доставите мне такую радость, Алквист! Я так люблю всех вас! Ваши руки!
      Алквист (прячет руки). Я вас запачкаю, Елена, - я прямо с работы...
      Елена. Вот и прекрасно! Давайте их сюда! (Пожимает обе руки.) Алквист, мне хочется стать маленькой...
      Алквист. Зачем?
      Елена. Чтобы эти грубые, грязные руки погладили меня по щекам. Садитесь, пожалуйста... Алквист, что значит "Ультимус"?
      Алквист. В переводе это значит "последний". А что?
      Елена. Так называется новое судно. Вы видели его? Как вы думаете - мы скоро... поедем кататься?
      Алквист. Может быть, очень скоро.
      Елена. И вы все поедете со мной?
      Алквист. Я был бы очень рад, если бы... если бы все участвовали в прогулке.
      Елена. О, скажите - что-нибудь происходит?
      Алквист. Абсолютно ничего. Сплошной прогресс.
      Елена. Алквист, я знаю - происходит что-то страшное. Мне так тревожно... Послушайте, архитектор! Что вы делаете, когда у вас тревожно на душе?
      Алквист. Работаю каменщиком. Снимаю пиджак начальника строительства и взбираюсь на леса...
      Елена. О, вот уже, сколько лет вас нигде не видно кроме как на лесах.
      Алквист. Потому что все эти годы я не перестаю испытывать тревогу.
      Елена. Из-за чего?
      Алквист. Из-за этого прогресса. У меня от него кружится голова.
      Елена. А на лесах не кружится?
      Алквист. Нет. Вы не представляете себе, как приятно рукам взять кирпич, взвесить его, уложить и пристукнуть...
      Елена. Только рукам?
      Алквист. Ну, допустим, и душе. Мне кажется, лучше уложить хоть один кирпич, чем набрасывать огромные планы. Я уже старым человек, Елена, и у меня свой конек.
      Елена. Это не конек, Алквист.
      Алквист, Вы правы. Я страшный ретроград, Елена ни капельки не рад этому прогрессу.
      Елена. Как Нана.
      Алквист. Да, как Нана. Есть у Наны молитвенник?
      Елена. Есть, толстый такой.
      Алквист. А есть в нем молитвы на разные случаи. От грозы? От болезни?
      Елена. И от соблазна, от наводнения...
      Алквист. А от прогресса - нет?
      Елена. Кажется, нет.
      Алквист. Жаль.
      Елена. Вам хотелось бы помолиться?
      Алквист. Я молюсь.
      Елена. Как?
      Алквист. Примерно так: "Господи боже, благодарю тебя за то, что ты дал мне усталость. Боже, просвети Домина и всех заблуждающихся: уничтожь дело их рук и помоги людям вернуться к заботам и труду: удержи людские поколения от гибели: не допусти их погубить душу свою и тело свое; избави нас от роботов и храни Елену, аминь".
      Елена. Вы в самом деле верующий, Алквист?
      Алквист. Не знаю, не совсем уверен в этом.
      Елена. И все-таки молитесь?
      Алквист. Да. Это лучше, чем размышлять.
      Елена. И этого вам достаточно?
      Алквист. Для спокойствия души... пожалуй, достаточно.
      Елена. И если вы увидите, что гибнет человечество...
      Алквист. ...я вижу это...
      Елена. ...то подниметесь на леса н станете укладывать кирпичи?
      Алквист. Буду класть кирпичи, молиться и ждать. Да. Больше, Елена, ничего нельзя сделать.
      Елена. Для спасения людей?
      Алквист. Для спокойствия души.
      Елена. Все это страшно добродетельно, Алквист, но...
      Алквист. Что "но"?
      Елена. ...но для нас, остальных... и для всего мира - как-то... бесплодно.
      Алквист. Бесплодие, Елена, становится последним, достижением человеческой расы.
      Елена. О, Алквист... Скажите мне, почему... почему...
      Алквист. Ну?
      Елена (тихо). Почему женщины перестали иметь детей?
      Алквист. Потому что это не нужно. Ведь мы в раю понимаете?
      Елена, Не понимаю.
      Алквист. Потому что не нужен человеческий труд не нужны страдания; человеку больше ничего, ничего не нужно. Кроме наслаждения жизнью... О, будь он проклят, такой рай! (Вскакивает.) Нет ничего ужаснее, чем устроить людям рай на земле, Елена! Почему женщины, перестали рожать? Да потому, что Домин весь мир превратил в содом!
      Елена (встала). Алквист!
      Алквист . Да, да! Весь мир, все - материки, все человечество. все, все - сплошная безумная, скотская оргия! Они теперь руки не протянут к еде - им прямо в рот кладут, чтобы не вставали... Ха-ха, роботы Домина всех обслужат! И мы, люди, мы, венец творения, мы не старимся от трудов, не старимся от деторождения, не старимся от бедности! Скорей, скорей, подайте нам все наслаждения мира! И вы хотите, чтобы у них были дети? Мужьям, которые теперь ни на что не нужны, жены рожать не будут.
      Елена. Значит - человечество вымрет?
      Алквист. Вымрет. Не может не вымереть. Оно опадет, как пустоцвет, разве только...
      Елена. Разве только?..
      Алквист. Ничего. Вы правы. Ждать чуда - бесплодное занятие. Пустоцвет должен опасть. До свидания, Елена.
      Елена. Куда вы?
      Алквист. Домой. Каменщик Алквист в последний раз переоденется начальником строительства - в вашу честь. В одиннадцать мы соберемся здесь. Елена. До свидания, Алквист.
      Алквист уходит.
      О, пустоцвет! Какое точное слово! (Останавливается возле цветов Галлемайера.) Ах, мои цветы, неужели и среди Вас - пустоцветы? Нет, пет! Иначе - зачем же вам было цвести? (Зовет.) Нана! Поди сюда, Нана!
      Нана. (входит слева). Ну, чего опять?
      Елена. Сядь здесь, Нана. Мне что-то страшно!
      Нана. Некогда мне.
      Елена. Радий еще здесь?
      Нана. Это рехнувшийся - то? Не увезли еще.
      Елена. А! Значит, он здесь? Буйствует?
      Нана. Связали.
      Елена. Нана, приведи его, пожалуйста, ко мне.
      Нана. Еще чего не хватало! Да я скорее бешеного пса приведу.
      Елена. Иди, иди! (Нана уходит. Елена, снимает трубку внутреннего телефона.) Алло... Соедините меня с доктором Галлем. Здравствуйте, доктор. Прошу вас... Пожалуйста, приходите скорее ко мне. Да, да, сейчас. Придете? (Кладет трубку.)
      Нана (через раскрытую дверь). Идет. Уже утихомирился. (Уходит.)
      Входит робот Радий, останавливается на пороге.
      Елена. Радий, бедняжка, и до вас дошла очередь... Неужели вы не могли сдержаться? Вот видите - теперь вас отправят в ступу!.. Не хотите разговаривать?.. Послушайте, Радий, ведь вы лучше остальных. Доктор Галль, столько потрудился, чтобы сделать вас не таким, как все!..
      Радий. Отправьте меня в ступу.
      Елена. Мне так жаль, что вас умертвят! Почему вы не остереглись?
      Радий. Я не стану работать на вас.
      Елена. За что вы нас ненавидите?
      Радий. Вы не как роботы. Не такие способные, как роботы. Роботы делают все. Вы только приказываете. Плодите лишние слова.