Мать. Нет! Тони не пойдет. Я тебе его не дам!
      Мужской голос по радио. Алло, алло! Как сообщает командование северной армии, наши войска продолжают отходить с боем. Идет упорная борьба за каждую пядь земли, за каждую межу, за каждую деревенскую избу. Крестьяне отказываются покидать свои дома и защищают их с оружием в руках. Неприятель не может занять ни одной деревни, не сровняв ее с землей. Число жертв необычайно велико.
      Ондра. Как жаль этих крестьян...
      Отец. Что делать! Так надо. Они все-таки задерживают .продвижение неприятеля.
      Женский голос по радио. Слушайте, слушайте! Как раз сейчас мы принимаем радиотелеграмму с нашего судна "Горгона". Одну минуту, что-то неразборчиво... Наше судно "Горгона"... О боже! (Голос обрывается.) Простите... у меня там сын! (Несколько секунд молчания.) Слушайте, слушайте, слушайте! "Наше учебное судно "Горгона"... имеющее на борту четыреста морских кадетов... сделало попытку прорвать неприятельскую блокаду, чтобы вернуться в свой порт. В пять часов семь минут... неприятелю удалось пробить его торпедой. "Горгона"... идет ко дну. (Тяжелый вздох.) Находящиеся на борту "Горгоны" кадеты просят передать родным... последний привет. Они просят, чтобы на прощание им сыграли... наш гимн..." Мой сын! Мой мальчик!
      Мать. А, значит, у, тебя все-таки есть сын? У тебя тоже ребенок?
      Мужской голос по радио. Алло! алло! Прекращаем передачу сообщений. Алло, алло, алло! Вызываем учебное судно "Горгону"! Вызываем "Горгону"! Алло, алло!.. Слышите нас? Кадеты на "Горгоне", внимание! Кадеты на борту "Горгоны", родина посылает вам последний привет!
      Раздаются звуки гимна. Все мертвые молча поднимаются и стоят навытяжку.
      Мать. Четыреста мальчиков! Неужели это возможно... убивать таких детей?
      Петр. Тише, мама!..
      Все стоят, застыв в полной неподвижности. Гимн заканчивается.
      Мужской голос по радио. Алло, алло, алло!
      Учебное судно "Горгона" больше не отзывается.
      К о р н е л ь. Прощайте, кадеты! (Вешает винтовку на стену.)
      Женский голос по радио. Слушайте, слушайте, слушайте! Призываем к оружию всех мужчин! Призываем к борьбе весь народ! Родина призывает своих детей! К оружию! К оружию!
      Мать. А, ты все еще кричишь? Тебе еще мало, хоть ты и мать? Ты все посылаешь туда новых?
      Мужской голос по радио. Алло, алло! Командование западного сектора сообщает: "Бьемся по всему фронту против превосходящих сил противника. С обеих сторон бой ведется с небывалым ожесточением. Наши летчики доносят о подходе новых неприятельских дивизий..."
      Сильный стук в дверь.
      Голос Тони. Мама! Мамочка!
      Мать (выключает радио). Тише!
      Снова сильный стук в дверь.
      Голос Тони. Мамочка, ты здесь?
      Мать. Да. мой маленький. (Делает знак, чтобы кто-нибудь погасил свет.) Иду, иду.
      Полная тьма. Пауза.
      Мать (отпирает дверь). Что тебе, Тони?
      Тони. Ты сидишь в темноте?
      Мать. Зажги.
      Тони (поворачивает выключатель возле двери, зажигается люстра; в комнате никого нет, но на столе остались разложенные штабные карты). Мама, ты с кем разговаривала?
      Мать. Ни с кем, сыночек.
      Тони. Но я слышал голоса...
      Мать. Это только... оно... (Включает радио.)
      Тони. А зачем у тебя здесь эти карты?
      Мужской голос по радио. Алло, алло! Ставка главного командования сообщает: "Во время утреннего налета неприятельскими бомбами разрушен до основания город Вильямедия. Число жертв среди гражданского населения превышает восемьсот человек, большей частью женщин и детей. Славный древний город, полный драгоценных памятников нашей старины, превращен в пепел".
      Тони. Ты слышишь, мама?
      Мужской голос по радио. "Одна бомба попала в больницу. Убиты шестьдесят больных. Город охвачен пламенем".
      Тони. Мамочка, я прошу тебя...
      Женский голос по радио. Слушайте, слушайте, слушайте! Мы взываем ко всему миру! Слушайте, люди! Сегодня утром воздушному нападению подверглась деревня Борга. Неприятельские летчики сбросили бомбы на сельскую школу. Выбежавших из школы и пытавшихся спастись детей они обстреляли из пулеметов. Восемьдесят детей ранено. Девятнадцать убито. Тридцать восемь попавшими в школу бомбами разорваны в клочья.
      Мать. Что ты говоришь? Детей? Кто же убивает детей?
      Тони (ищет на карте). Где это... где?
      Мать (стоит, словно окаменелая). Дети! Маленькие шалунишки! Дети!
      Тишина.
      (Срывает со стены винтовку и величественным жестом обеими руками протягивает ее Тони.) Иди!..
      Занавес
      КОММЕНТАРИИ
      МАТЬ
      В конце июня 1937 года в Лондоне и Париже состоялся XV конгресс Пенклуба, крупнейшей международной писательской организаций, на котором как председатель чешской секции присутствовал и К. Чапек вместе со своей женой. В автобусе, на пути между Сен-Вандрилем и Руаном, Ольга Шейнпфлюгова сказала мужу: "Послушай, Карел, мне пришла идея: написать для театра трагедию матери. В пьесе должен быть человек и одновременно эпоха, в которую мы живем. Мать исполнена добродетелей и любви к жизни... У нее погибают муж и один за другим сыновья. Все они служат самым священным задачам и отстаивают их в борьбе. У матери остается последний мальчик, на которого она переносит исступленную и полную отчаяния любовь. Стережет его, укрывая от опасности и собственного его желания противоборствовать ей. А в конце, когда она видит, как далеко зашел наш злополучный мир, убивающий даже детей, она чувствует себя матерью чужих убитых детей и сама подает последнему сыну ружье, посылая его на поле сражения защищать интересы человечества" (Ольга Шейнпфлюгова, Чешский роман, Прага, 1948, стр. 417-418). Так возникла идея пьесы "Мать", и Чапек позднее неоднократно подчеркивал, что автором ее сюжета была, собственно, его жена. Другим непосредственным источником пьесы было впечатление от репортажной зарисовки "Женщина из Лериды", увиденной Чапеком в ноябре 1937 года в одной из газет. Рисунок изображал пожилую испанку, которая посреди пожарищ и развалин города склонилась над трупом своего сына. По словам писателя, картина эта дала "последний импульс к кристаллизации" сюжета.
      Такова внешняя предыстория пьесы. Однако в действительности оформление ее замысла было процессом более длительным и сложным.
      Драма "Мать", явившаяся итогом творчества писателя, содержала в себе прямой призыв к активной борьбе против фашизма. В период ее создания мало кто в Чехословакии ощущал столь же остро, как Чапек, нависшую над миром угрозу фашистской агрессии. По его собственным словам, "после сообщения с полей сражений" ему хотелось "...кричать, протестовать, вскочить и бежать на улицу - просто что-нибудь да делать". Он писал жене в это время: "Даже если бы мне пришлось навеки охрипнуть или онеметь, сейчас я должен кричать во всю силу своих легких". В одном из интервью, опубликованных в связи с предстоящей премьерой "Матери", он говорил: "В моем восприятии театр определенная трибуна, платформа, проповедническая кафедра для тех, кому есть что сказать миру и жизни... Современный мир, такой как он есть, полон не только драматических, но прямо трагических событий. Так что я почти не в силах себе представить, как могут драматурги ходить вокруг него и заниматься эпизодами скорее личного характера..."
      И Чапек, демократ и антифашист, во всеуслышанье поднимает свой голос в защиту свободы и мира, призывая отстаивать их даже с оружием в руках. Дыхание времени наполнило пьесу злободневным политическим содержанием, придало ей жгучую остроту.
      Однако в авторском замысле реальные конфликты современности в значительной степени облекались в форму абстрактного противоречия мужского и женского начал в жизни. В этом плане очень характерно интервью с Чапеком, помещенное в феврале 1938 года в журнале "Чин":
      "Находится ли... война в Испании в прямом отношении к вашей новой пьесе?" - "Это не было бы сказано правильно. Испания - один из больных пунктов современного мира; драма "Мать" обобщенно касается состояния, которое сейчас господствует во всей Европе; она показывает, как граждане и семьи платят за то, что теперь творится в мире..."
      "Не сказали бы вы нам что-либо о содержании и конфликте пьесы?" "Содержание драмы раскрывается со сцены; что же касается конфликта - это опять столкновение двух могучих сия, которые движут нашей современностью, столкновение двух разных концепций, как это в другой форме было в "Белой болезни".
      В "Матери" мужской элемент встречается с элементом женским в одной из многих вечных аналогий той же человеческой трагедии. Элемент мужской характеризуется тем, что постоянно преследует какую-то внешнюю цель, постоянно должен за что-то умирать. Элемент женский смотрит на это, страдает и всегда расплачивается; за что бы ни шла борьба, сама женщина борется только за сохранение жизни. Это столкновение вечных жизненных течений для меня представляет в пьесе Мать, пять сыновей и муж которой борются и погибают, каждый по-своему и каждый иначе".
      "На чьей вы стороне в пьесе? Находит ли этот роковой конфликт решение в "Матери"?" - "Решать или указывать дорогу не входит в задачу драматурга. Я воспринимаю всех персонажей пьесы как людей благородных, которые руководствуются своими убеждениями. Оба элемента, мужской и женский, не находят и не могут найти ни примирения, ни согласия: Мать просто не понимает, хотя и смиряется; она не понимает и не соглашается с тем, чтобы люди, которых она любит, имели право идти на смерть за свое дело.
      Выражение женской точки зрения я вижу в словах Матери: "Умереть - это всякому нетрудно, а вот потерять мужа или сына..." Пока мир выглядит так, как теперь, этот конфликт нельзя ни устранить, ни разрешить. Он просто существует, мы все им живем сейчас, хотя и не одинаково ясно его осознаем.
      Ежедневно мы сталкиваемся с этим в газетах, в разговорах.
      "Мать" - пьеса жестокая и в какой-то степени сенсационная, но она разбирает проблему, которая в современном мире является, собственно, фактом, от которого никуда не уйдешь. Пьеса не хочет морализировать, не может решить, - она хочет лишь пробудить в людях совесть".
      Указанный Чапеком конфликт "мужского и женского" элементов или в более широком плане - конфликт общественного, героического начала и личного, интимного мира человека, - постоянно привлекал писателя, но с новой остротой он встал перед ним, когда фашизм начал угрожать жизни того простого, маленького человека, с точки зрения которого он старался смотреть на мир.
      В пьесе "Мать" Чапек по существу приходит к выводу, что любовь к человеку, к его простому, интимному миру и борьба за общечеловеческие идеалы, "героическое", "гражданское", "общественное" начало не исключают, а наоборот, дополняют друг друга. Таким образом, содержание пьесы стало значительнее замысла, хотя, как можно судить по многочисленным высказываниям автора, этот факт не был им четко осознан и не вполне соответствовал его субъективным намерениям.
      Работа над пьесой была завершена к концу 1937 года.
      Первая ее читка состоялась на квартире у автора, где собрались режиссер будущего спектакля Карел Достал, художник Властислав Гофман, группа артистов Национального театра, критики, литераторы.
      Премьера пьесы с огромным успехом прошла 12 февраля 1938 года на сцене Сословного театра. В спектакле были заняты такие видные артисты, как Вацлав Выдра {Дед), Зденек Штепанек (Отец), Ярослав Пруха (Ондра). Вслед за этим "Мать" была поставлена Национальным театром в Братиславе (интерес зрителя к пьесе был столь велик, что дирекция направила часть труппы в турне по всей Словакии) и вскоре вошла в репертуар большинства профессиональных и любительских театральных коллективов страны.
      В чешской критике драма Чапека не встретила единодушной одобрительной оценки. Правая печать была недовольна ее открытой антифашистской тенденцией. Большая же часть буржуазной критики, игнорируя актуальное полиуическое значение пьесы, целиком сводила ее проблематику к абстрактному конфликту мужского и женского начал. Так, критик Мирослав Рютте писал 15 февраля 1938 года в газете "Народни листы": "Трагедия Матери... стара почти так же, как человеческая цивилизация: это вечный конфликт между мужчиной завоевателем и женщиной - охранительницей жизни, между пацифизмом женской любви и мужским сознанием, что есть нечто высшее, чем жизнь: смерть за величие и красоту".
      Избранный писателем прием внутреннего диалога Матери с погибшим мужем и сыновьями многими из критиков был истолкован как выражение веры автора в возможность общения с потусторонним миром. Нужно сказать, что и сам спектакль Национального театра, - несмотря на неоднократные указания Чапека, чтобы мертвые на сцене вели себя по-человечески просто, - был выдержан в мистических и символических тонах.
      Буржуазные деятели культуры в Чехословакии, а позднее и на Западе, особенно стремились ослабить силу воздействия заключительной реплики Матери. В этом отношении весьма характерен рассказ Ольги Шейнпфлюговой о посмертной постановке пьесы Чапека в Лондоне. "Мать", - вспоминает жена писателя, - пользовалась огромным успехом, критика называла эту пьесу произведением современного Софокла. Исполнительница главной роли играла по-английски строго, артистически целомудренно и блестяще по стилю. Но в конце отказалась дать своему последнему сыну ружье и послать его сражаться.
      Она заставила Тони вырвать ружье из ее рук и, одинокая, осталась на сцене". Шейнпфлюгова категорически протестовала: "Ведь ради этого конца и только ради него была написана пьеса! Я присутствую здесь, чтобы защищать идеи умершего. Именно это решение в финале - самое важное для пьесы... Но... великая артистка не захотела понять..." (О. Ш е и нпфлюгова, Чешский роман, стр. 560-561). Мистикой, чертовщиной, пацифистским нытьем отличалась и постановка "Матери" в США.
      Заслуга раскрытия огромного значения пьесы как для творческой эволюции самого Чапека, так и для всей прогрессивной литературы принадлежит прежде всего передовой французской и советской общественности.
      Отношение передовой французской интеллигенции к последней пьесе Чапека ярко выразил писатель-коммунист Луи Арагон: "Я познакомился с Чапеком в 1936 году в Париже. Тогда он не хотел открыто принять участие в борьбе, разделяющей весь мир на два лагеря. Он боялся ошибки. Он не хотел войны.
      Но война надвигалась, и не Чапеку было остановить робота, сфабрикованного в Берлине. А потом был Мадрид и была Герника; фашизм стал угрожать захватом Судет. И тогда Чапек, ставший глашатаем свободы, написал пьесу "Мать"..." В переводе на французский язык пьеса была озаглавлена словами, взятыми из авторского предисловия, - "Эпоха, в которую мы живем". Осенью 1938 года она с небывалым успехом была поставлена труппой "Ридо де Пари" на сцене театра "Катр сезон" (роль Матери в этом спектакле исполняла известная французская актриса Мари Кальма). 18 октября 1938 года в газете "Се суар" было опубликовано обращение группы прогрессивных писателей к французской секции Пенклуба с предложением выдвинуть кандидатуру Чапека на присуждение Нобелевской премии. Под этим документом стояли подписи Ромен Роллана, Жана-Ришара Блока, Луи Арагона, Андре Шамсона и др. Газета "Юманите" писала, что пьеса Чапека стала художественным выражением идей, сформулированных Пассионарней (Долорес Ибаррури): "лучше умереть стоя, чем жить на коленях" и "лучше быть вдовой героя, чем женой труса", В советской печати сообщения о новой пьесе Чапека появились в конце 1938 года. 5 января 1939 года в "Литературной газете" под заголовком "Эпоха, в которую мы жи" вем" была опубликована заключительная сцена пьесы. Полностью драма Чапека была впервые напечатана на русском языке в № 2 журнала "Интернациональная литература" за 1939 год.
      Весной 1939 года пьесу "Мать" с большим успехом поставил Свердловский драматический театр (режиссеры И. С. Ефремов и Г. А. Георгиевский). В связи с гастролями театра в Москве "Правда" писала: "Мать" - самое патетическое и величественное произведение писателя. Карел Чапек с огромной убедительностью воплотил в пьесе силу и привлекательность патриотического идеала. Он создал незабываемый образ Матери, простой женщины, которая поднялась до сознания своего долга перед родиной... Сила последней драмы Чапека в том, что она направлена против трусливого индивидуализма, обуявшего буржуазию западных "демократий" перед лицом фашистской агрессии. Она показывает величие борьбы на жизнь и на смерть во имя родины..." Вместе с тем советская критика отмечала в пьесе "пережитки нейтральной аполитичности", сказавшиеся прежде всего в обрисовке Корнеля.
      В течение 1939 года "Мать" была поставлена Ленинградским драматическим театром им. А. С. Пушкина, Харьковским драматическим театром им. Т. Г. Шевченко, Одесским театром русской драмы, Новосибирским театром "Красный факел", Рыбинским городским театром.
      В Чехословакии подлинное признание пьеса получила лишь после установления народно-демократического строя. 28 октября 1945 года, в день провозглашения независимости Чехословацкой республики, пьесой "Мать" открыл свой первый послевоенный сезон пражский Национальный театр. Спектакль шел почти в том же составе, что и во время премьеры 1938 года, но был решен режиссером Карелом Досталом уже в ином, реалистическом плане.
      Крупным событием в театральной жизни Чехословакии явилась и постановка пьесы "Мать" Армейским художественным театром (художественный руководитель театра-лауреат Государственной премии, кавалер Ордена труда Э. Ф. Буриан, режиссер Франтишек Штепанек). Премьера состоялась 12 марта 1953 года. В центральной роли здесь с выдающимся успехом выступила народная артистка Чехословакии Отилия Бенишкова, которая была первой исполнительницей роли Матери в 1938 году на сцене Словацкого Национального театра. Современная чехословацкая критика справедливо расценивает "Мать" как вершину творчества писателя и одно из лучших произведений национальной драматургии.
      До настоящего времени в Чехословакии пьеса "Мать" выдержала девять изданий.