Вавилонская башня

От котлов с горячим битумом доносился густой, грубый запах смолы. Это был самый земной запах, который рудокопы чувствовали за четыре месяца, и их ноздри жадно ловили вонь, пока ее не унесло ветром. Здесь, на вершине, где затвердевала, связывая кирпичи, эта липкая грязь, сочившаяся из земных трещин, сама земля словно растила побег до самого неба. Здесь работали каменщики, перепачканные битумом, они месили раствор и ловко, с абсолютной точностью, укладывали кирпичи. Эти люди, более, чем кто-либо, не могли позволить себе головокружения при виде свода небесного: башня ни на волосок не должна была отклониться от вертикали. Их труды уже были близки к завершению, а рудокопы, после четырех месяцев подъема, готовы были взяться за свои. Вскоре прибыли и египтяне. Они были темнокожими, худощавыми, с редкими бороденками. Они притащили повозки с базальтовыми молотами, бронзовым инструментом и деревянными клиньями. Их главного звали Сенмут, и он сразу же стал совещаться с Бели, старшим н ад эламитами, как они будут пробивать свод небесный. Как и эламиты, египтяне поставили горн, который привезли с собой, чтобы заново отливать износившиеся бронзовые инструменты. Свод небесный висел над головой на расстоянии вытянутой руки. Если подпрыгнуть и потрогать его, на ощупь он казался гладким и холодным. Свод, кажется, был сделан из белого гранита, чистая и совершенно гладкая поверхность, без швов или стыков. И в этом была проблема. Давным-давно Яхве обрушил на землю Потоп, отворив воды сверху и снизу; из земных источников хлынули воды Бездны, а сверху, через небесные створы, изливались воды небесные. Сейчас люди вплотную подошли к своду небесному, но створов нигде не было видно. Они глядели во все стороны, но гладкую гранитную поверхность нигде не нарушали ни отверстия, ни створки, ни стыки. Кажется, им повезло, и башня достигла небес в точке между хранилищами небесных вод. Если бы створы небесные были видны, они рисковали бы пробить резервуар. Это означало бы сильные дожди на равнине Шинар, не по сезону, гораздо сильнее, чем зимние дожди; может быть, даже наводнение Евфрата. Скорее всего, когда хранилище опустеет, закончится и дождь, но Яхве мог разгневаться и лить дождь до тех пор, пока башня не обрушится, а Вавилон не расползется в грязь. Но, даже если небесных створов не было видно, риск все же оставался. Может быть, створы были не различимы глазами сметных, а резервуар находился прямо у них над головой. А может быть, хранилище было настолько огромным, что даже если створы были во многих милях отсюда, то хранилище все равно находилось у них над головой. Долго спорили, как лучше действовать.
      - Яхве никак не смоет башню, - приводил свои доводы Квурдуза, один из каменщиков. - Если бы башня была святотатством, то Яхве разрушил бы ее гораздо раньше. Но за сотни лет работы мы не наблюдали ни единого знака того, что Яхве недоволен. Яхве осушит хляби небесные еще до того, как вы туда пробьетесь.
      - Если бы Яхве смотрел на это с таким одобрением, он бы сам построил для нас лестницу в небо, - возразил Элути, эламит. - Яхве ни помогает, ни препятствует нам. Если мы проникнем в хранилище вод, то окажемся перед их натиском. Хиллалум не смог сдержать своих сомнений.
      - А если воды нескончаемы? Яхве может не наказать нас, но даст нам самим наказать себя.
      - Эламит, - ответил Квурдуза, - хоть ты и новичок, а должен бы знать. Мы работаем из любви к Яхве, мы всю жизнь работали так, и наши отцы делали так, и деды, и прадеды. Не стоит сгоряча осуждать праведных.
      - То, что мы работаем с благой целью, не значит, что мы работаем мудро. Истинным ли путем пошли люди, избрав жизнь вдали от праха, из которого были созданы? Никогда Яхве не давал нам знамения, что путь этот верен. Сейчас мы собираемся пробить свод не ба, зная, что воды небесные могут пролиться на нас. Если мы пошли ложным путем, откуда нам знать, что Яхве защитит нас от нашей собственной ошибки?
      - Хиллалум советует быть осторожными, и я с ним согласен, - сказал Бели. - Мы должны быть уверены, что не обрушим на землю ни второй потоп, ни опасные дожди над Шинаром. Я советовался с Сенмутом, египтянином, и он показал мне приемы, с помощью которых они запечатывают гробницы своих царей. Я думаю, что когда мы начнем пробивать небесные своды, это даст нам необходимую безопасность.
      Жрецы принесли в жертву быка и козла. Было сказано много священных слов и сожжено множество благовоний, а после этого рудокопы приступили к работе. Еще до того, как они поднялись к тверди небесной, было ясно, что обычная работа молотами и кирками ничего не даст. Даже если пробивать горизонтальный туннель, то в гранит они не углублялись бы больше, чем на два пальца в день, а если бить туннель вверх, то работа пойдет еще медленнее. Поэтому решено было действовать пожогом. Они разожгли под выбранной точкой небесного свода костер, непрерывно подбрасывая туда привезенные с собой дрова. Костер горел весь день, и от жара пламени камень трескался и крошился. Когда же костер прогорел, рудокопы окатили камень холодной водой, чтобы углубить трещины, и стали откалывать от камня большие куски, с грохотом падающие под ноги. Таким образом они смогут продвигаться каждый день на добрую половину локтя. Туннель шел не прямо вверх, а под пологим углом, и с вершины башни к нему построили деревянную лестницу. От пожога стены и пол тоннеля оставались гладкими, и чтобы ноги не скользили, на полу были уложены рамы с деревянными ступенями. В конце туннеля, на поддоне из обожженных кирпичей непрерывно горел огонь. После того, как туннель углубился в небесный свод на десять локтей, рудокопы выровняли и расширили его, сделав комнату. Когда обломки камня были убраны, за работу взялись египтяне. Эти огонь не применяли. Используя лишь базальтовые молоты и зубила, они начали делать из гранита огромную скользящую дверь. Сначала они вырубили из стены камеры огромный гранитный блок. Хиллалум с товарищами пытались помочь им, но у них ничего не получилось: камень невозможно было резать - только откалывать молотом не большие чешуйки, ударами строго определенной силы. Через несколько недель блок был готов. Он был выше человеческого роста, а в ширину еще больше. Чтобы отделить его от пола, египтяне прорезали у основания камня несколько щелей и вбили туда сухие деревянные клинья. Затем в эти клинья вбили клинышки пом еньше, залили в щели воду и оставили дерево набухать. Через несколько часов по камню пробежала трещина, и блок был освобожден. В правой стене камеры, у самого входа, рудокопы выжгли узкий коридор, поднимающийся вверх, а в полу проделали наклонный желоб, углубляющийся вниз на локоть. Получилась гладкая наклонная рампа, пересекавшая пол перед входом. На эту рампу египтяне поместили гранитный блок. Они втолкнули его в боковой коридор и подперли кирпичами из необожженной глины, уложив их в желобе. Теперь, когда скользящий камень мог удержать воду, рудокопы могли продолжать работу в безопасности. Если они пробьют хранилище, и небесные воды прорвутся в туннель, то можно будет разбить кирпичи, каменный блок соскользнет вниз по желобу и наглухо перекроет проход. Даже если воды хлынут с такой силой, что смоют людей из туннеля, то и тогда блок закроет дверь, потому что глиняные кирпичи постепенно расползутся. Вода будет удержана, а горняки начнут новый туннель в другом направлении, чтобы обойти хляби небесные. Горняки снова зажгли огонь в дальнем конце комнаты и продолжали пробивать туннель. Чтобы проветривать тоннель, у входа в свод небесный, по бокам, на больших деревянных рамах натянули воловьи шкуры. Они направляли непрерывно дующий под небесами ветер в верх, в туннель; ветер не давал огню погаснуть, и быстро очищал воздух, когда пламя заливали, так что рудокопы могли работать, не кашляя от дыма. Работа египтян не закончилась на первой каменной двери. Пока эламиты махали кирками в конце туннеля, египтяне вырубали в полу туннеля каменные ступени, вместо деревянных подмостьев. Они вбивали в щели деревянные клинья, и на месте отколовшихся каменных блоков оставались аккуратные ступеньки.
      Так рудокопы работали, пробивая ход все выше и выше. Туннель все время поднимался вверх, зигзагом, будто стежками гигантского шва, выше и выше. Они строили другие комнаты со скользящими каменными запорами - если хляби небесные будут пробиты, то вода затопит только самый верхний коридор тоннеля. Твердь небесную прорезали другие каналы, под каменной поверхностью появились висячие дороги и платформы. С этих платформ начинались боковые тоннели, соединявшиеся с основным глубоко вверху. Ветер из этих бо ковых шурфов вентилировал верхние коридоры, выгоняя дым. Многие годы продолжалась работа. Возчики тащили вверх уже не кирпичи, а дрова и воду для пожога. В коридорах внутри свода небесного поселились люди, а на висячих платформах стали выращивать растущие вниз овощи. Рудокопы жили здесь, на границе небес. Некоторые женились, обзавелись детьми. Лишь немногие вновь спускались на землю.
      Замотав мокрой тряпкой лицо, Хиллалум спускался вниз по деревянным ступеням. Он только что подкинул дров в огонь, пылающий в конце туннеля. Огонь будет гореть еще много часов, а он будет ждать в нижних коридорах, где дым был не таким густым. В отдалении раздался треск, грохот, будто каменная гора раскололась надвое, и нарастающий рев. Вниз по туннелю несся поток воды. На мгновение Хиллалум застыл от ужаса. Вода, страшно холодная вода, ударила по ногам, повалила. Он вскочил, хватая ртом воздух, согнувшись против течения, хватаясь за помост. Они таки пробили хляби небесные. теперь надо было успеть до последней скользящей двери, пока ее не закрыли. Хиллалум чуть не бросился вниз со всех ног, но понял, что не устоит, бушующий поток свалит его и разобьет в лепешку. Как мог быстро, он зашагал вниз, нащупывая ногой ступени. Несколько раз он оступался и падал на дюжину ступеней вниз, каменные ступени били его по спине, но он не чувствовал боли. Все время казалось, что туннель обрушится и раздавит его, или твердь небесная расколется и уйдет из-под ног, а сам он упадет на з емлю проливным дождем. Пришла божья кара, второй потоп! Сколько еще осталось до двери? Коридор казался бесконечным, он тянулся и тянулся, а вода под ногами неслась все быстрее и быстрее. Теперь Хиллалум уже почти бежал по ступеням. Споткнувшись, он плюхнулся в воду. Лестница уже закончилась, он упал в комнату со скользящей дверью, и здесь вода уже была выше колен. Хиллалум поднял голову и увидел Дамкию и Ахуни, двух его товарищей-горняков. Они стояли перед каменным блоком, уже закрывшим выход.
      - Нет! - выкрикнул он.
      - Они уже закрыли! - завопил Дамкия. - Не дождались!
      - Там других нет? - прокричал Ахуни без всякой надежды. - Может быть, мы сможем сдвинуть камень?
      - Больше никого, - ответил Хиллалум. - А с той стороны они могут отодвинуть?
      - Они нас не слышат! Ахуни бил в гранит молотом, но за грохотом падающей воды его было не слышно. Хиллалум осмотрелся вокруг и только сейчас заметил египтянина, лежавшего в воде лицом вниз.
      - Он упал с лестницы и убился, - проорал Дамкия.
      - Что нам делать?
      Ахуни воздел руки:
      - О Яхве, помилуй нас!
      Трое стояли и молились, вода поднималась, и Хиллалум знал, что их мольбы напрасны. Яхве не просил людей строить башню или пробивать свод небесный; люди сами додумались до этого, и теперь они погибнут здесь, точно так же, как гибнут и на земле, в труда х своих грешных. И вся их праведность не спасет от расплаты за свои деяния. Вода поднялась уже до груди.
      - Давайте подниматься! - прокричал Хиллалум. Они стали карабкаться вверх, против течения, а за спиной вода все поднималась. Несколько факелов, освещавших туннель, погасли, поэтому они лезли в темноте, бормоча молитвы и не слыша слов. Деревянные ступени вверху смыло потоком и снесло вниз. Они доб рались до гладкого каменного пола и здесь стали ждать, пока вода не поднимет их выше. Ждали молча, все молитвы были исчерпаны. Хиллалуму показалось, что он оказался в глотке у Яхве, а Всемогущий пьет из вод небесных и вот-вот поглотит грешников. Вода поднималась и поднимала их, пока Хиллалум не коснулся потолка вытянутой рукой. Прямо перед ним оказалась гигантская расщелина, через которую врывались воды небесные. Вокруг них остался совсем небольшой карман с воздухом. Хиллалум заорал:
      - Когда коридор заполнится, поплывем вверх, к небесам! Он не знал, слышали ли его остальные. Вода коснулась потолка, он набрал полную грудь воздуха и протиснулся вверх, в расщелину. Он умрет ближе к небесам, чем кто-либо до него. Расщелина тянулась на много локтей. Как только Хиллалум проскользнул в отверстие, камень ускользнул из-под пальцев, он колотил руками и ногами впустую, не касаясь ничего. Сначала ему показалось, что его несет течением, потом он потерял и это. Теперь е го окружала только тьма и он снова почувствовал то ужасное головокружение, которое ощутил, в первый раз приблизившись к своду небесному. Он не знал, где верх, где низ, он отчаянно барахтался в воде, но не знал, движется ли вообще. Хиллалум чувствовал себя совершенно беспомощным, его могло нести яростное течение, или он плыл в спокойной воде - он не знал. Единственное, что он ощущал это ужасный холод. Он не видел света. Будет ли конец этой воде, всплывет ли он на поверхность? Затем его снова ударило о камень. Руки нащупали трещину. Что же, он вернулся к той расщелине, откуда нырнул? Хиллалума затягивало внутрь, и уже не оставалось сил сопротивляться. Его втащило в туннель, ударило о стенки. Туннель был невероятно длинным, как ствол шахты, его легкие уже разрывались, а конца прохода все еще не было. Наконец он не выдержал и остатки воздуха вырвались из груди. Хиллалум захлебывался, окружавшая его тьма хлынула в легкие... И неожиданно стены расступились. Его несло бурным потоком, и он чувствовал воздух, воздух над водой! А потом он уже ничего не чувствовал...
      Хиллалум лежал, уткнувшись лицом в мокрый камень. Он ничего не видел, но чувствовал, что руки в воде. Он перевернулся на спину и застонал. Все тело болело, на нем не осталось ни клочка одежды, кожа была в ссадинах, но он дышал. В конце концов он собрался с силами и встал. Под ногами быстро текла вода. Шагнул вперед - глубже. Шагнул назад - сухой камень. На ощупь, кажется, сланец. Было абсолютно темно, как в шахте без факелов. Ощупывая кровоточащими пальцами землю, Хиллалум пополз вперед, пока не наткнулся на стену. Медленно, как подземная слепая тварь, он ползал туда-сюда. Он нашел источник, расщелину в камне. Вспомнил! Через эту расщелину его выбросили небесные воды. Он полз вперед, кажется, уже несколько часов, если он был в пещере, то она была невообразимо огромной. Нашел место, где камень плавно поднимался вверх. Может быть, это выход наверх? И может быть, он все же до берется до небес? Хиллалум полз. Он не знал, сколько прошло времени, ему было все равно, что он не сможет вернуться назад - он и не собирался возвращаться. Он полз по коридорам, ведущим вверх, когда находил их, полз по коридорам, ведущим вниз, когда не было другого вых ода. Хотя раньше он вдоволь наглотался воды, теперь он чувствовал и жажду, и голод. А потом он увидел свет и бросился к выходу. Яркий свет заставил его крепко зажмуриться, он упал на колени, прижав к глазам сжатые кулаки. Это сияние Яхве? Выдержат ли его глаза? Лишь несколько минут спустя он смог открыть глаза, а открыв их, увидел пустыню. Хиллалум стоял перед входом в пещеру, у подножия гор, перед ним до самого горизонта тянулся песок и камни. Может быть, небеса похожи на землю? Но разве Яхве будет прозябать в таком месте? Или это еще одно из творений Яхве, другой мир над его миром, а Яхве обитает еще выше? За его спиной солнце касалось горных вершин. Это закат или восход? И каковы здесь дни и ночи? Хиллалум прищурился, оглядывая пустынный пейзаж. Вдоль горизонта протянулась какая-то полоска. Неужели караван? Он бросился бежать, надрывая пересохшую глотку, пока не остановился, задохнувшись. Но фигура в хвосте каравана заметила его и подала знак остановиться. Тот, кто заметил Хиллалума, был, кажется, человек, а не дух, и одет, как кочевник. Он держал наготове бурдюк, и Хиллалум припал к нему, захлебываясь от жадности. Наконец он вернул бурдюк и отдуваясь, спросил:
      - Что это за земля?
      - На тебя напали разбойники? Мы идем в Эрех. Хиллалум выпучил глаза:
      - Да ты смеешься надо мной! Караванщик отшатнулся, глядя на него так, словно он ошалел от жары. От каравана к ним спешил еще один человек, узнать, в чем дело.
      - Но ведь Эрех - это в Шинаре!
      - Так и есть. А разве ты сам ехал не в Шинар? - второй, с посохом, уже стоял рядом.
      - Я пришел с... я был... - Хиллалум осекся. - Вы слышали о Вавилоне?
      - Вот куда ты направляешься? Это к северу от Эреха, и дорога легкая.
      - А башня - вы слышали о ней?
      - Еще бы, колонна до самого неба. Говорят, что на ее вершине люди роют туннель в своде небесном. Хиллалум опустился на песок.
      - Тебе плохо? - погонщики о чем-то пошептались между собой и зашагали к каравану, посоветоваться с другими. Хиллалум не смотрел на них. Он был в Шинаре. Он вернулся на землю. Он проплыл сквозь хляби небесные и вернулся назад на землю. Может, сам Яхве вернул его сюда, чтобы он не поднялся еще выше? Нет, Хиллалум не видел никакого знака, никакого знамения, что Яхве вообще заметил его. О н не мог припомнить никаких чудес, которыми Яхве перенес его сюда. Он просто всплыл из хранилища вод небесных и оказался в пещере. Каким-то образом хляби небесные оказались под землей. Они соприкасались, хоть их и разделяло много лиг пути. Как такое возможно? Как могут соприкасаться два таких далеких места? Хиллалум не мог даже представить себе такого. А потом его осенило: цилиндр - печать! Когда такой печатью прокатить по глиняной мягкой табличке, то резной цилиндр оставит отпечаток, рисунок. И две фигуры могут оказаться на разных концах таблички, хотя на цилиндре они стоят рядом. И весь мир - тако й цилиндр. Людям кажется, что Небо и Земля находятся на разных концах таблички, а между ними простерлось небо и звезды. Но на самом деле мир свернут каким-то фантастическим образом, так что Небо и Земля соприкасаются. Теперь стало ясно, почему Яхве не разрушил башню, не покарал людей за их стремление выйти за отведенные пределы. Самое долгое путешествие вернет их в то место, откуда они вышли. Столетия тяжких трудов не откроют им в творении Яхве большего, чем они уже знают. И все же в своем порыве люди, пусть мельком, но увидят невообразимое мастерство божественного творения, увидят, как гениально сотворен мир. Башня открыла им труды Яхве - и сокрыла труды Яхве. И да узнают люди свое место в нем. Хиллалум поднялся, пошатываясь от благоговейного восхищения, и зашагал к караванщикам. Он вернется в Вавилон. Может быть, он повидается с Лугатумом. Он передаст это на вершину башни. Он расскажет им, как выглядит мир.