Глава 6

«Хобарт Армз» оказался обычным многоквартирным домом в квартале, застроенном такими же шестиэтажными Домами с темно-желтыми фасадами. Обе стороны улицы были сплошь заставлены припаркованными машинами. Я медленно ехал мимо них и осматривался. Не было заметно ни малейших признаков какого-либо серьезного происшествия. Было тихо и солнечно.

Я свернул в проулок. По обе стороны тянулся высокий дощатый забор, за которым располагались ветхие гаражи. Я остановился у одного из них с надписью «сдается» и между двух мусорных баков прошел в бетонированный двор «Хобарт Армз». Какой-то человек укладывал в багажник машины клюшки для гольфа. В вестибюле филиппинец таскал по ковру пылесос, а смуглая еврейка у коммутатора что-то деловито записывала.

Поднявшись на лифте, я прокрался по коридору к последней двери на левой стороне. Постучал, подождал ответа, снова постучал и отпер дверь ключом мисс Гленн.

Трупа на полу не было.

Я посмотрелся в зеркало над кроватью, подошел к окну и выглянул наружу.

Под окном шел карниз, ведущий к пожарной лестнице. По нему вполне мог бы пройти и слепой, однако никаких следов на покрывавшей карниз пыли я не обнаружил.

На кухне и в маленькой столовой тоже не было ничего подозрительного. В углу спальни, вокруг мусорной корзины валялось много хлама, в сломанной гребенке на туалете торчало несколько рыжих волосков, в стенных шкафах я нашел несколько бутылок из-под джина – вот и все. Я вернулся в гостиную, заглянул за кровать, постоял в раздумье и покинул квартиру.

Филипинец в вестибюле продвинулся со своим пылесосом метра на три. Я облокотился на стойку возле коммутатора.

– Мисс Гленн?

– Пятьсот двадцать четвертая, – ответила смуглая еврейка – и сделала пометку на квитанции из прачечной.

– Ее нет дома. Давно она ушла? Она взглянула на меня.

– Я не заметила. Что у вас – счет?

Объяснив, что я просто приятель, и поблагодарив ее, я вышел. Выходит, в квартире мисс Гленн никаких волнующих событий не произошло. Я вернулся к машине. Я и раньше не верил рассказу рыжей мисс Гленн.

Я пересек Кордова-стрит, проехал квартал и остановился у неприметной аптеки, которая словно дремала за двумя огромными деревьями и пыльной, захламленной витриной. В углу аптеки стояла телефонная будка. Ко мне зашаркал задумчивый старик аптекарь, но увидев, что мне нужен только телефон, сдвинул очки в стальной оправе на кончик носа и снова уселся с газетой.

Опустив пять центов, я набрал номер. Женский голос ответил:

«Телеграмма» слушает". Я попросил Бэллина.

Узнав меня, Бэллин откашлялся и отчетливо произнес, явно стараясь говорить в самую трубку:

– У меня есть для тебя новости, но плохие. Чертовски сожалею. Твой друг Харджер в морге. Нам сообщили десять минут назад.

Я прислонился к стене будки.

– Что еще сообщили?

– Патрульные полицейские подобрали его в Уэст-Симарроне, в каком-то дворе. Пристрелен, прямо в сердце... Это случилось ночью, но опознали его почему-то только что.

– В Уэст-Симарроне? – переспросил я. Что ж, ясно. Я к тебе заеду.

Поблагодарив Бэллина, я повесил трубку и постоял, глядя сквозь стекло на пожилого седого человека, который вошел в аптеку и копался в журналах на полке.

Потом я опустил еще монету и, набрав «Лотарингию», попросил дежурного клерка.

– Пусть твоя девочка соединит меня с рыженькой, Джим.

В ожидании я вынул сигарету, прикурил, выпустил дым. Дым распластался по стеклу кабины и повис в неподвижном воздухе. Потом в трубке щелкнуло, раздался голос телефонистки:

– Извините, абонент не отвечает.

– Тогда дайте мне Джима, – попросил я. Когда он подошел, я сказал:

– У тебя не найдется времени сбегать наверх и узнать, почему она не подходит?

Может, просто побаивается.

– Ради бога. Сейчас сбегаю со своим ключом.

Я весь обливался потом. Положил трубку на полочку и распахнул дверь.

Седой человек быстро взглянул на меня поверх своих журналов, потом нахмурился и посмотрел на часы. Из будки струился дым. Через минуту я прикрыл ногой дверь и снова взял трубку.

Издалека донесся голос Джима:

– Ее нет. Может, пошла прогуляться.

– Так-так... Или ее повезли прокатиться.

Я повесил трубку и выбрался из будки. Седой швырнул журнал на полку с такой силой, что тот упал на пол. Когда я проходил мимо, незнакомец нагнулся за ним. А когда выпрямился, то оказался вплотную позади меня и сказал спокойным твердым голосом:

– Тихо. Руки не поднимать. Иди к своей машине. Уголком глаза я видел, как близоруко щурится на нас старик. Впрочем, если бы даже у него было хорошее зрение, он все равно ничего бы не заметил. Что-то ткнулось мне в спину. «Наверняка уж не палец», – подумал я. Мы мирно вышли из аптеки.

За моим «мармоном» стояла длинная серая машина. Задняя дверца была открыта, и возле нее, поставив ногу на подножку, стоял человек с квадратным лицом и кривым ртом. Правая его рука оставалась внутри машины. Седой приказал:

– Садись в свою машину и поезжай на запад до первого поворота. Потом – направо. Держи скорость сорок миль, не больше.

Узкая улочка была тихой и солнечной, шепталась листва на перечных деревьях. Вблизи, на Кордове, шумел поток машин. Пожав плечами, я открыл свою машину и уселся за руль. Седой плюхнулся рядом, не отрывая глаз от моих рук и держа наготове короткоствольный пистолет.

– Ключи доставай осторожно, приятель. Я был осторожен. Когда я включил зажигание, позади хлопнула дверца чужой машины, раздались быстрые шаги, и кто-то влез на заднее сиденье «мармона». Я воткнул передачу и выехал за угол. В зеркальце я видел, как повернула и серая машина. Потом она чуть приотстала.

Я поехал на запад по улице, параллельной Кордова-стрит. Когда мы проехали полтора квартала, сзади протянулась рука и вытащила у меня из кармана пистолет. Седой опустил свою короткоствольную пушку на бедро и свободной левой рукой тщательно ощупал мои карманы. Удовлетворенный, он откинулся на спинку сиденья.

– А теперь выезжай на главную магистраль и поддай газу, – велел он.Только если попадется патрульная машина, не пытайся ее прижать. А попробуешь – увидишь, что будет.

Сделав два поворота, я прибавил скорость до шестидесяти. Мы проехали жилые районы и очутились на шоссе. Тут серая машина сбросила скорость, развернулась и умчалась в сторону города.

– Зачем вы меня зацапали? – спросил я.

Седой засмеялся и потер широкий красный подбородок.

– Дело есть. С тобой главный хочет говорить.

– Каналес?

– При чем тут Каналес? Я сказал – главный.

Несколько минут я молча следил за дорогой. Потом спросил:

– Почему вы это не провернули там в квартире или в переулке?

– Хотели проверить, не прикрыт ли ты.

– Кто такой главный?

– Приедешь – узнаешь. Еще что?

– Курить можно?

Он придержал руль, пока я закуривал. Человек на заднем сиденье не произнес за все время ни слова. Вскоре седой велел мне остановиться и поменяться с ним местами.

– Была у меня такая повозка лет шесть назад, когда я был бедный,весело сообщил он, устраиваясь за рулем.

Хорошего ответа я придумать не смог, поэтому затянулся сигаретой и стал размышлять. Если Лу убили в Уэст-Симарроне, почему убийцы не взяли денег? А если его действительно прикончили в квартире мисс Гленн, зачем было трудиться и отвозить его обратно в Уэст-Симаррон?

Минут через двадцать начались горы. Мы взобрались на крутой перевал, спустились по длинной ленте белого бетона, переехали через мост. Потом шоссе опять пошло в гору. Наконец мы свернули на гравиевую дорогу, которая заворачивала за дубовую рощу. По сторонам, словно маленькие фонтанчики, подымались и полоскались на ветру пучки степной травы. Колеса хрустели по гравию, на обочинах нас заносило.

Мы подъехали к дому на каменных бетонированных опорах. В тридцати метрах за ним, на гребне холма, медленно вращалась ветряная мельница электрогенератора. Синяя горная сойка метнулась через дорогу, взмыла вверх, сделала резкий вираж и исчезла с глаз, словно падающий камень.

Седой остановил машину у широкого крыльца, рядом с бежевым «линкольном», выключил зажигание и вытянул ручной тормоз. Вынул ключи, аккуратно вложил их в кожаный футляр и сунул в карман.

Человек, который сидел сзади, вышел из машины и придержал переднюю дверцу. В руке у него был револьвер. Я выбрался из машины, Седой тоже. Мы вошли в дом.

Стены большой комнаты были облицованы прекрасно отполированной сосной.

Мы прошли по индейским коврикам, и Седой осторожно постучал в дверь.

– Кто там? – послышался приглушенный голос. Седой приблизил лицо к двери и сказал:

– Это Бизли... и тот парень, с которым вы хотели говорить.

Нам велели войти. Бизли открыл дверь, втолкнул меня внутрь и захлопнул ее за мной.

Точно такая же комната – большая, отделанная сосной, с индейскими ковриками на полу. В камине потрескивал огонь.

За плоским письменным столом сидел Фрэнк Дорр, всем известный политический босс.

Он был из тех, кому нравится, чтобы перед ним стоял стол, в который можно так уютно упереться толстым животом. У него было толстое, с нечистой кожей лицо, жидкая седая челка, из которой выбивались торчащие прядки, острые глазки, маленькие аккуратные руки.

Он был облачен в серый, не слишком опрятный костюм, перед ним на столе развалилась большая черная персидская кошка. Маленькой ручкой он почесывал ей за ухом, и та прижималась к руке, свесив хвост через край стола.

– Садитесь, – сказал он, не отрывая глаз от кошки. Я сел в очень низкое кожаное кресло. Дорр сказал:

– Как вам здесь нравится? Славно, правда? Это Тоби, моя подружка.

Единственная. Верно, Тоби?

– Мне здесь нравится, но не нравится, как я сюда попал.

Дорр приподнял голову и взглянул на меня, полуоткрыв рот. Зубы у него были прекрасные, только уж больно хороши, чтобы быть настоящими.

– Я человек занятой, братец. Так было проще и быстрее. Выпьете что-нибудь?

– Конечно, выпью.

Он нежно сжал ладонями голову кошки, потом оттолкнул ее и положил руки на подлокотники кресла. Он сдавил их так, что лицо у него слегка покраснело, и с усилием поднялся на ноги. Вперевалку Дорр подошел к встроенному бару и извлек приземистый графин и два стакана с золотыми прожилками.

– Льда сегодня нет, – объявил он, возвращаясь к столу. – Придется пить так.

Он налил, жестом пригласил меня взять стакан, взял свой и сел. Сел со стаканом и я. Дорр зажег длинную коричневую сигару, подвинул сигарную коробку на пару дюймов в мою сторону, откинулся и уставился на меня в полном блаженстве.

– Вы тот самый парень, который показал против Мэнни Тиннена, – сказал он. – Это не дело. Я пригубил виски. Он был достаточно хорош, чтобы пить маленькими глотками.

– Жизнь иногда сложная штука, – продолжал Дорр тем же ровным, расслабленным голосом. – Политика – занятие интересное, но сильно действует на нервы. Вы же меня знаете. Я человек крутой и добиваюсь, чего мне нужно.

Теперь у меня не так уж много желаний, но если я чего-нибудь хочу, то всерьез. И не слишком при этом миндальничаю.

– Репутация у вас известная, – вежливо согласился я.

Глаза Дорра блеснули. Он огляделся в поисках кошки, притянул ее к себе за хвост, перевалил на бок и стал гладить ей живот. Кошке это как будто нравилось.

Дорр посмотрел на меня и довольно мягко сказал:

– Вы прикончили Лу Харджера.

– Почему вы так решили? – спросил я без особых эмоций.

– Вы прикончили Лу Харджера. Может, он этого заслуживал – но сделали это вы. У него дырка в сердце тридцать восьмого калибра. А у вас того же калибра пушка, и стреляете вы, как известно, без промаха. Вчера вечером вы были с Харджером в Лас Олиндасе и видели, как он выиграл кучу денег.

Предполагалось, что вы будете его охранять, но вам пришла мысль получше. Вы догнали его и эту девушку в Уэст-Симарроне, влепили в Харджера пулю и забрали деньги.

Я допил виски, встал и налил себе еще.

– С девушкой вы договорились, – продолжал Дорр. – Но что-то у вас не сладилось, и она решила вас перехитрить. Впрочем, это не так важно, потому что полиция нашла около Харджера ваш пистолет. А деньги у вас.

– И уже подписан ордер на арест?

– Нет, я пока не велел... И пистолет ваш еще не приобщили к делу... Вы же знаете – у меня много друзей.

– Возле заведения Каналеса меня оглушили, – начал я медленно. – Так мне и надо. Забрали пушку. Я не догнал Харджера и больше вообще его не видел.

Сегодня утром Девушка явилась ко мне с деньгами в конверте и рассказала, что Харджера застрелили у нее на квартире. Деньги она оставила мне на хранение.

Я не совсем поверил в ее рассказ, но то, что она принесла деньги, о многом говорит. И Харджер был мне другом. Я начал расследование.

– Лучше бы вы предоставили это дело полиции, – заметил Дорр с усмешкой.

– Не исключено, что с девушкой повели нечестную игру. Кроме того, у меня появился шанс немного заработать вполне законным путем. Такое случалось даже в Сан-Анджело.

Дорр ткнул пальцем в морду кошке. Она меланхолично куснула палец, отодвинулась на край стола и стала вылизывать заднюю лапу.

– Двадцать два куска, и девица отдает их вам на хранение, – сказал Дорр. – Очень на баб похоже... Деньжата у вас, – продолжал Дорр. – Харджера убили из вашего пистолета. Девушка пропала, но я могу ее разыскать – по-моему, если понадобится, из нее выйдет неплохой свидетель.

– Игра в Лас Олиндасе была нечестная? – спросил я. Дорр допил виски и снова сунул в рот сигару.

– Конечно, – небрежно сказал он. – Тут был замешан крупье, Пина его зовут. К рулетке был подведен провод, чтобы можно было останавливать ее на двойном зеро. Старый трюк. Медная кнопка на полу, медная кнопка на подошве у Пины, провода идут по ноге, в кармане брюк батареи. Старый трюк.

– Каналес вел себя так, словно не знал об этом, – заметил я.

– Он знал, что рулетка с фокусом. Но не знал, что его главный крупье играет за другую команду, – хихикнул Дорр.

– Не хотел бы я быть на месте Пины, – вставил я. Дорр небрежно помахал сигарой.

– О нем уже позаботились... Игра была спокойная и осторожная. Ставки не слишком большие, да Харджер с девчонкой и не выигрывали все время. Просто не могли. Даже с проводами такое не выходит!

– Вы чертовски много об этом знаете, – сказал я, пожав плечами и поворачиваясь в кресле. – Неужели все это только затем, чтобы меня прижать?

– Да нет! – ухмыльнулся он. – Кое-что вышло само собой, так часто бывает. – Он снова помахал сигарой, и бледно-серый завиток дыма проплыл мимо его хитрых маленьких глазок. Из комнаты рядом доносились приглушенные голоса. – У меня есть связи, и этих людей надо ублажать, даже если мне не всегда по вкусу их шалости, – добавил он искренне.

– Людей вроде Мэнни Тиннена? – спросил я. – Хорошо, мистер Дорр. Что же вы от меня хотите? Чтобы я покончил с собой?

Он засмеялся – толстые плечи затряслись – и протянул в мою сторону маленькую ладонь.

– Этого у меня и в мыслях не было, – сказал он, став серьезным, – такие дела по-другому делаются. Убийство Шэннона так всех взбудоражило, что эта сволочь, прокурор, не прочь и без вашей помощи осудить Тиннена... А слух, что вас пристукнули, чтобы заткнуть рот, ему будет только на руку.

Я встал с кресла, подошел и наклонился к Дорру, опершись о стол.

– Без шуточек! – сказал он резко, срывающимся голосом. Рука его скользнула к ящику стола и приоткрыла его.

Глядя на его руку, я улыбнулся, и он снял ее с ящика, в котором виднелся револьвер.

– Но ведь я уже дал показания присяжным. – Все делают ошибки, – Дорр откинулся в кресле и улыбнулся. – Даже сообразительные частные сыщики. Вы могли бы передумать и сообщить об этом письменно.

– Нет, – возразил я. – Тогда меня обвинят в даче ложных показаний, из этого мне не выпутаться. Пусть лучше обвинят в убийстве, глядишь, еще выпутаюсь. Особенно если это будет нужно Фенвезеру. Он не захочет замарать меня как свидетеля: дело Тиннена для него слишком важное.

– Что ж, попробуйте выпутаться, братец, – ответил Дорр ровным голосом.Но после этого на вас будет столько грязи, что никакой суд не вынесет Мэнни приговор, основываясь на ваших показаниях.

– А как насчет двадцати двух тысяч? – Я медленно протянул руку и почесал кошку за ухом.

– Они могли бы остаться у вас, если вы захотите сыграть как надо. В конце концов, это не мои деньги, а если Мэнни оправдают, я мог бы добавить немножко и из своих.

– А кто же убил Лу Харджера, Дорр? – спросил я, не глядя на него и продолжая заниматься кошкой. Она замурлыкала, когда я осторожно взял ее на руки.

Он покачал головой.

– Славная у вас кошка, – взглянул я на него с улыбкой.

Дорр облизал губы.

– По-моему, вы этой негодяйке понравились, – усмехнулся он. Эта мысль, видимо, доставила ему удовольствие.

Я кивнул – и швырнул кошку ему в лицо.

Он взвизгнул, но взмахнул руками, чтобы ее поймать. Кошка вывернулась в воздухе и, падая, располосовала когтями Дорру щеку, словно кожуру банана. Он заверещал как резаный.

В комнату ворвались Бизли и человек с квадратным лицом, но я успел выхватить из ящика револьвер и приставить его к затылку Дорра.

Секунду длилась немая сцена. Потом кошка метнулась на пол и забилась под стол. Бизли вскинул свой короткоствольный пистолет, но, казалось, не знал, что делать дальше.

Еще сильнее прижав револьвер к затылку Дорра, я сказал:

– Фрэнки достанется первому, ребята... Я не шучу.

– Осторожней, – промычал Дорр, обращаясь к своим бандитам. Он достал платок из нагрудного кармана и приложил его к разодранной щеке. Человек с перекошенным ртом стал красться вдоль стены.

– Я не блефую! Стоять на месте, гады! – выкрикнул я.

Криворотый остановился.

Дорр слегка повернул голову и попытался через плечо заговорить со мной.

Я видел только часть его лица и не мог различить выражения, но испуганным он не казался.

– Так вы ничего не добьетесь, – сказал он. – Мне вас прикончить было легче легкого – стоило только захотеть. А теперь что? Если вы кого-нибудь застрелите, то попадете в еще худшую передрягу. По-моему, вы окончательно влипли.

Я немножко подумал. Бизли глядел на меня довольно безразлично, словно все это было для него обычным делом. Я прислушался – за дверьми было как будто тихо.

Дорр чуть отодвинулся от ствола и промычал:

– Ну?

– Я ухожу, – сказал я им. – У меня пушка, и похоже, я сумею кого-нибудь прихлопнуть, если понадобится. Мне не очень-то этого хочется. Если вы, Дорр, прикажете Бизли бросить мне ключи от машины, а этому – вернуть мой пистолет, я постараюсь забыть о случившемся.

– А потом что? – Дорр лениво пожал плечами.

– Поразмыслите на досуге насчет вашего же предложения, – сказал я. – Если обеспечите мне хорошее прикрытие, я, может, еще и сыграю на вашей стороне...

Коль у вас такая сила, несколько часов ничего не изменят.

– Это мысль, – сказал Дорр и хмыкнул. Потом добавил, обращаясь к Бизли:

– Убери свою пушку и отдай ему ключи. И его пистолет – тот, что у него забрали сегодня.

Со вздохом Бизли осторожно сунул руку в карман брюк и через всю комнату бросил футляр с ключами на угол стола. Криворотый порылся у себя в боковом кармане, достал мой пистолет, бросил его на пол и отшвырнул от себя ногой.

Выйдя из-за спины у Дорра, я взял ключи, поднял пистолет и боком двинулся к двери. Дорр следил за мной пустыми глазами. Бизли поворачивался вслед за мной и отступил от двери, когда я подошел ближе. Второй с трудом сохранял хладнокровие.

Дорр задумчиво произнес:

– Вы как мячик на резинке: чем дальше его оттянуть, тем быстрее он вернется обратно.

– А если резинка слегка подгнила? – ответил я и, повернув ключ в двери, напрягся в ожидании выстрела. Выстрела не последовало. Моя игра была фальшивой, как позолота на обручальных кольцах, которые покупают на один выходной день. Блеф сработал, потому что Дорр допустил это. Вот и все.

Я вышел из дома, завел «мармон» и развернулся. Меня заносило на поворотах. С трудом выкручивая руль, я погнал вниз по склону и выехал на шоссе. Погони как будто не было.

Когда я добрался до бетонного моста, было уже около двух. Какое-то время я ехал, придерживая руль одной рукой и вытирая пот с затылка.

Глава 7

К моргу от главного вестибюля вел длинный, светлый коридор, в конце которого в облицованной мрамором стене были две двери. Я вошел в одну из них и попал в небольшой уютный кабинет.

Человек с голубыми глазами и рыжими волосами, разделенными пробором точно посередине, перебирал за столом какие-то бланки. Он поднял голову, оглядел меня и внезапно улыбнулся.

– Привет, Лэндон... Помните дело Шелби? ? обратил ся я к нему.

Ярко-голубые глаза блеснули. Он встал и обошел вокруг стола, протягивая руку.

– Конечно. Чем могу?.. – Внезапно он запнулся и щелкнул пальцами. – Черт!

Вы тот парень, который нашел тогда пистолет.

– Я вот зачем пришел, – сказал я, выбрасывая окурок в коридор через открытую дверь. – У вас тут парень по имени Луис Харджер... Его подобрали в Уэст-Симарроне то ли ночью, то ли сегодня утром. Можно посмотреть?

– Кто же вам мешает? – ответил Лэндон.

Через кабинет он провел меня в соседнее помещение – белая краска, белая плитка, стекло, яркий свет. Вдоль стены стоят в два этажа большие металлические ящики со стеклянными окошечками, за которыми видны были укутанные в белое длинные свертки, а позади – заиндевевшие трубы.

Посреди комнаты на столе лежало тело, покрытое простыней. Лэндон небрежно откинул простыню с безмятежного желтоватого лица. Длинные черные волосы разметались по подушке, полуоткрытые глаза равнодушно смотрели в потолок.

Подойдя поближе, я взглянул на лицо покойного. Лэндон стянул простыню пониже и постучал костяшками пальцев по груди: звук был глухой, словно стучали по доске. Слева на груди было отверстие.

– Чистая работа, – сказал Лэндон. Я отвернулся и достал сигарету.

– Кто его опознал?

– По вещам в карманах, – ответил Лэндон. – Конечно, сейчас проверяем отпечатки пальцев. Ваш знакомый?

– Да.

Мы вернулись в кабинет, и Лэядон снова уселся за стол. Он порылся в бумагах, отобрал одну из них и стал читать. Потом сказал:

– Его обнаружила патрульная машина в двенадцать тридцать пять ночи на обочине старой дороги в Уэст-Симарроне, в четверти мили от развилки. Там мало кто ездит, но патруль время от времени наведывается, ловит парочки, которые занимаются любовью в машинах.

– Можете сказать, как давно он умер? – спросил я.

– Не слишком давно. Когда его нашли, он был еще теплый, а ночи сейчас прохладные.

Я взял в рот незажженную сигарету.

– Держу пари – вы извлекли из него длинную пулю тридцать восьмого калибра, – сказал я.

А вы откуда знаете? – спросил Лэндон живо.

Не трудно догадаться. По отверстию.

Я поблагодарил Лэндона, вышел в коридор и закурил. Потом вернулся к лифтам, поднялся на седьмой этаж и прошел по точно такому же, как внизу, коридору к тесным, убого обставленным кабинетам, где работали следователи Фенвезера. Я открыл одну из дверей и вошел.

За письменным столом у стены сидел грузный Берни Олз, старший следователь. Тот самый, к которому велел идти Фенвезер, если я попаду в передрягу. Это был блондин среднего роста, с кошачьими повадками. Брови у него были седые, раздвоенный подбородок сильно выдавался вперед. У другой стены стоял еще один стол, пара жестких стульев, медная плевательница на резиновом коврике. Больше в комнате ничего не было.

Олз небрежно кивнул мне, вылез из-за стола и запер дверь на задвижку.

Потом достал из ящика плоскую жестянку с тонкими сигарами, закурил, подтолкнул жестянку по столу ко мне и уставился на меня исподлобья. Я уселся и стал покачиваться на задних ножках стула.

– Ну? – промычал Олз.

– Это Лу Харджер, – сказал я. – Я все думал, может, не он.

– Какого черта вы так думали. И я мог бы вам сказать, что это Харджер.

Кто-то подергал ручку двери, потом постучал. Олз не обратил на это внимания. От двери отошли.

Я медленно произнес:

– Его убили между половиной двенадцатого и половиной первого. Эту работенку можно было провернуть только там, где его нашли. Убить его так, как показывает девушка, они бы не успели. И я бы не успел тоже.