Это была большая, просторная комната с застекленными створками дверей, выходивших на балкон. Двуспальная постель по крайней мере выглядела, как будто в ней спали. Кофточки и тряпки на стульях, предметы туалета на трюмо, чемоданы. Номер, видно, стоил не меньше двадцати зеленых в день.
      Она опустила защелку замка.
      - Все в порядке?
      - Вахтер укурился в хлам. Безвреден, как котенок.- Я резко поднялся с кресла и пошел к дверям балкона.
      - Подожди! - сказала она резко. Я обернулся к ней.- Бесполезно,сказала она,- никто не сможет этого сделать.
      Я стоял и ждал.
      - Вызову-ка я полицию,- сказала она,- чем бы это ни обернулось для меня.
      - Блестящая мысль,- сказал я.- Почему мы раньше об этом не подумали?
      - Лучше уходи,- сказала она,- не стоит тебе ввязываться в это дело.
      Я ничего не сказал. Я следил за ее глазами. Она с трудом держала их открытыми. Это был либо запоздалый шок, либо успокаивающее. Я не знал, что именно.
      - Я приняла две таблетки снотворного,- сказала она, читая мои мысли.Сегодня у меня больше нет сил. Уходи, пожалуйста. Когда я проснусь, я позову коридорного. Когда он придет, я как-нибудь заманю его на балкон, и он обнаружит то, что он обнаружит. А я ничего об этом не буду знать, ничегошеньки.
      Ее язык начал заплетаться. Она встряхнула головой и потерла виски.
      - А что насчет денег - тебе придется вернуть их мне, не так ли?
      Я подошел к ней вплотную.
      - Потому что, если я не отдам, ты им все расскажешь?
      - Мне придется,- сказала она засыпая.- Что же мне делать? Они выбьют из меня всю правду. Я слишком устала бороться.
      Я схватил ее за руку и встряхнул. Ее голова дернулась.
      - Ты точно приняла только две таблетки? Она разомкнула глаза.
      - Да. Я никогда не принимаю больше двух за раз.
      - Тогда слушай. Я сейчас выйду и посмотрю на него. Затем я поеду обратно в "Ранчо". Чеки я оставлю у себя. И пушку тоже. Может, меня им не удастся выследить. Проснись! Слушай!
      Ее голова валилась набок. Она встряхнула ею, глаза раскрылись, но они казались какими-то потухшими.
      - Слушай. За твой рассказ тебе в полиции никто не даст ломаного гроша в базарный день. Он только может привести тебя на виселицу. Поняла?
      - Да,- сказала она,- а мне на это наплевать.
      - Это не ты говоришь. Это снотворное.
      Ее ноги подкосились, я подхватил ее и повел к постели. Она плюхнулась на нее навзничь. Я снял с нее туфли, накинул на нее одеяло и подвернул его. Она моментально уснула и захрапела.
      Я вошел в ванную комнату и нашел на полочке флакон с нембуталом. Он был почти полон. На нем был номер рецепта и дата. Аптека в Балтиморе, отпущено около месяца назад. Я высыпал желтые таблетки себе в ладонь и пересчитал. Их было сорок семь - почти полный флакон. Когда бабы кончают с собой, они обычно заглатывают все сразу - кроме тех, что рассыпают, а рассыпают они обычно немало. Я всыпал таблетки обратно во флакон, а флакон положил в карман. Вернулся и снова посмотрел на нее. В комнате было холодно. Я включил обогреватель, но не на полную мощность.
      В конце концов я закрыл застекленные двери и вышел на балкон. Там была чертова стужа. Балкон был большой, три на четыре метра, с невысоким бортиком, который увенчивали железные перила. С такого балкона можно запросто спрыгнуть, но случайно упасть невозможно. На нем были два алюминиевых шезлонга и два кресла. Разделяющая стенка слева выступала наружу именно так, как она мне сказала. Я не думаю, что даже верхолаз смог бы перебраться через эту стенку без крюка и страховки.
      С другой стороны стена круто поднималась к одной из террас пентхауза. Трупа не было - ни в шезлонгах, ни на полу, ни где-то еще. Я осмотрел шезлонги в поисках следов крови. Никаких признаков. Я облокотился на перила, высунулся как можно дальше и посмотрел вниз. У стены росли кусты, потом шла узкая полоска газона, а затем - солидный забор с кустарником вокруг. Я прикинул расстояние. С такой высоты это было нелегко, но от дома до забора было не менее десяти метров. Прямо за забором пенилось море на чуть выступающих утесах.
      Ларри Митчелл был примерно на сантиметр выше меня, но весил килограммов на восемь меньше. Еще не родился человек, который мог бы бросить тело взрослого мужчины с этого балкона так, чтобы оно упало в океан. Вряд ли она не отдавала себе в этом отчета.
      Я открыл застекленные двери, вошел в комнату, закрыл их за собой, подошел к кровати. Она крепко спала и похрапывала во сне. Я коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Щека была потной. Она пошевельнулась и что-то пробормотала. Затем вздохнула и опустила голову на подушку. У нее не было затрудненного дыхания, ступора, комы, а значит, она не превысила дозы.
      Насчет этого она сказала мне правду, но насчет всего остального - вряд ли.
      В верхнем ящичке трюмо лежала ее сумка. Сзади был кармашек на молнии. Я положил туда чековую книжку и просмотрел содержимое в поисках информации. В кармашке на молнии было несколько хрустящих ассигнаций, железнодорожное расписание экспресса "Санта-Фе", корешок билета, корешок плацкарты в спальном вагоне. Она занимала купе E в вагоне поезда 19, следующего из Вашингтона в Сан-Диего. Ни писем, ни документов. Они, видимо, были в чемодане. В сумке было то, что обычно носят женщины: помада, зеркальце, пудреница, кошелек для мелочи, несколько серебряных монет, несколько ключей на кольце с маленьким бронзовым брелком. Пачка сигарет, почти полная, распечатанная. Книжечка спичек, только одна спичка была оторвана. Три носовых платка без монограмм, пилочка для ногтей, щетка для бровей, гребень в кожаном футляре, маленькая круглая бутылочка с лаком для ногтей, маленькая записная книжка. Я открыл ее. Чистая, еще не начатая. В сумке были также солнечные очки в блестящей оправе, в футляре без монограмм, авторучка, маленький золотой карандашик, вот и все. Я положил сумку обратно на место. Я подошел к окну, взял лист бумаги и фирменный конверт с названием отеля.
      На листе бумаги я написал: "Дорогая Бетти, прости, что не смог оказаться на том свете. Все объясню завтра. Ларри".
      Я запечатал записку, написал на конверте "Мисс Бетти Мэйфилд" и положил так, как будто его просунули под дверь.
      Открыл дверь, вышел, захлопнул дверь, подошел к служебной лестнице и нажал на кнопку вызова лифта. Лифт не приходил. Я снова нажал и держал кнопку вызова, пока лифт наконец не пришел. Молодой сонный мексиканец открыл дверь и зевнул мне в лицо, затем улыбнулся извиняющейся улыбкой. Я улыбнулся в ответ и ничего не сказал.
      За конторкой у лифта никого не было. Мексиканец рухнул в кресло и заснул, прежде чем я сделал шесть шагов. Все спят, кроме Марлоу. Он работает круглосуточно и даже денег не берет.
      Я поехал обратно в "Ранчо Дескансадо", увидел, что и там никто еще не проснулся, с тоской глянул на постель, собрал вещи, положил пушку Бетти на дно чемодана, сунул в конверт двенадцать долларов и по пути бросил этот конверт в почтовый ящик конторы вместе с ключом от номера.
      Затем отправился в Сан-Диего, вернул машину в прокатное агентство, позавтракал в забегаловке у вокзала. В 7.15 я уже сидел в вагоне скорого поезда, прибывающего в Лос-Анджелес ровно в десять утра.
      Я поехал домой на такси, побрился, принял душ, позавтракал, второй раз просмотрел газету. Около одиннадцати часов я позвонил в контору Клайда Амни.
      Он сам взял трубку. Вероятно, мисс Вермильи еще не проснулась.
      - Это Марлоу. Я дома. Можно заскочить?
      - Нашли ее?
      - Угу. В Вашингтон звонили?
      - Где она?
      - Я бы хотел сказать вам лично при встрече. В Вашингтон вы звонили?
      - Сначала вашу информацию. Мне предстоит трудный день.- Его голос был сух и недружелюбен.
      - Буду через полчаса.- Я живо повесил трубку и позвонил в гараж, где стоял мой "олдс".
      Глава 10
      На свете слишком много контор вроде той, что была у Амни. Стены были выложены плитками клееной фанеры и напоминали шахматную доску. Освещение было неярким, ковры от стены до стены, мебель полированная, кресла удобные, а расценки, видимо, чрезмерные. Окна в металлических рамках распахивались наружу, а за домом была маленькая, но аккуратная стоянка для машин. Стоянка была украшена белыми щитами с именами владельцев. По какой-то причине место Амни пустовало. Я воспользовался им. Возможно, его привез шофер. Здание было четырехэтажное, совсем новое и занято почти исключительно врачами и адвокатами.
      Когда я вошел, мисс Вермильи чистила перышки, готовясь к трудовому дню. Я подумал, что выглядит она неплохо. Она отложила маленькое зеркальце и закурила сигарету.
      - Железный Кулак собственной персоной. Чем обязаны?
      - Мы договорились с Амни.
      - Для тебя мистер Амни, парень.
      - Для тебя просто Бойди, сестренка. Она вскипела моментально.
      - Не смей звать меня "сестренка", шпик дешевый!
      - Тогда не зови меня "парень", дорогая секретарша. Что ты делаешь сегодня вечером? Неужели снова идешь кутить с четырьмя матросами сразу?
      Она побледнела. Ее рука сжала пресс-папье. Она только что не запустила им в меня.
      - Ах ты, сукин сын! - сказала она яростно. Затеи щелкнула рычажком на своем коммутаторе и сказала: - Мистер Марлоу здесь, мистер Амни.
      Затем она откинулась и бросила на меня тот еще
      взгляд.
      - Мои друзья еще подрежут тебя до натурального размера, так что ты без лестницы и обуться не сможешь.
      - В эту остроту было вложено немало упорного труда,- сказал я,- но упорный труд не может заменить вдохновения.
      Внезапно мы оба расхохотались. Дверь открылась, и в проеме возник Амни. Жестом он велел мне войти, но глаза его не отрывались от платиновой красотки.
      Я вошел в кабинет. Он закрыл дверь и зашел за свой громадный полукруглый письменный стол, обтянутый зеленой кожей и заваленный грудами важных бумаг. Он был подтянут, тщательно одет, со слишком короткими ногами, слишком длинным носом и слишком редкими волосами. Его ясные карие глаза смотрели слишком доверчиво для адвоката.
      - Клеите мою секретаршу? - спросил он подозрительно.
      - Ничуть, Просто обмен любезностями. Я сел в кресло для клиента и посмотрел на него почти вежливо.
      - По-моему, она вне себя.- Он пристроился в своем вице-президентско-директорском кресле и сделал суровое лицо.
      - Она забронирована на три недели вперед,- сказал я,- я не согласился ждать так долго.
      - Поосторожнее, Марлоу. Забудь. Посторонним вход воспрещен.
      - В смысле она умеет печатать и стенографировать в придачу?
      - В придачу к чему? - Он внезапно побагровел.- Мне твои дерзости надоели. У меня достаточно влияния в этом городе, чтобы лишить тебя лицензии. Сейчас же отчитывайтесь коротко и по делу. Сейчас.
      - С Вашингтоном говорили?
      - Не ваше дело, говорил или нет. Я требую немедленного отчета. Все прочее - мое дело. Где остановилась эта самая Кинг?
      Он взял аккуратно заточенный карандаш и чистый блокнот. Затем бросил карандаш и налил себе стакан воды из черного с серебром термоса.
      - Давайте махнемся,- сказал я.- Вы скажете мне, почему вы хотите ее найти, а я скажу, где она.
      - Я вас нанял,- огрызнулся он,- я вам никакой информации поставлять не обязан.- Он был по-прежнему тверд, но уже без прежнего гонора.
      - Вы меня еще не наняли, мистер Амни. Чек не был предъявлен к оплате, соглашение заключено не было.
      - Вы взялись за это задание, вы получили аванс.
      - Мисс Вермилъи дала мне чек на 250 долларов в качестве аванса и другой чек на 200 долларов на расходы. Но я не предъявил их к оплате. Вот они.- Я вынул оба чека из бумажника и положил перед ним.- Храните их, пока не решите, нужен вам детектив или мальчик на побегушках, и пока я не решу, предложили ли мне работу или втянули, как фрайера, в темную историю.
      Он посмотрел на чеки. Он не был рад.
      - У вас были расходы? - спросил он медленно,
      - Не беспокойтесь, мистер Амни. У меня найдется несколько долларов за душой, и расходы можно списать с налогов. Кроме этого, я позабавился.
      - Вы упрямый малый, Марлоу.
      - Наверное, но при моем ремесле это неизбежно. Иначе я не занимался бы этим ремеслом. Я уже сказал вам, что ее шантажируют. Ваши вашингтонские друзья должны знать, почему. Если она мошенница - прекрасно. Но мне нужно это знать наверняка. И у меня есть предложение, которое с вашим не сравнится.
      - Вы хотите переметнуться за деньги? - спросил он сердито.- Это неэтично. Я расхохотался.
      - Ну вот мы и дошли до этики. Значит, мы продвигаемся.
      Он вынул сигарету из портсигара и прикурил от серебристой зажигалки.
      - Мне не по душе ваше отношение к делу,- проворчал он.- Вчера я знал об этом не больше вашего. Я предположил, что солидная адвокатская контора не попросит меня пойти против профессиональной этики. Так как девушку можно было арестовать без труда, я предположил, что речь идет о семейных неурядицах, бежавшей жене или дочери, или о важном, но не стремящемся дать показания свидетеле, который выехал за пределы штата. Так я предполагал. Сегодня с утра вещи выглядят по-иному.
      Он встал, подошел к большому окну и повернул вниз венецианские жалюзи так, чтобы солнце не падало на его стол. Он задержался у окна, поглядел на улицу. Затем вернулся к столу и присел. .
      - Сегодня утром,- медленно продолжал он, рассуди- тельно хмурясь,- я беседовал со своими вашингтонскими коллегами, и они мне сообщили, что эта женщина была
      доверенным секретарем богатого и влиятельного человека - мне его имя неизвестно - и что она бежала с важными и опасными для него документами из его архива. Эти документы могут повредить ему, если будут преданы огласке. Мне не сказали, каким образом. Возможно, он увиливал от уплаты налогов. Трудно сказать в наши дни.
      - Она взяла эти документы, чтобы шантажировать его?
      Амни кивнул:
      - Естественное предположение. Иначе зачем они ей? Клиент, будем называть его Икс, не сразу понял, что она сбежала. Когда он понял, она была уже за пределами штата. Затем он проверил свой архив и обнаружил, что некоторые документы исчезли. Он не мог обратиться в полицию. Он счел, что она отъедет на безопасное расстояние и начнет с ним переговоры о возврате документов за солидную плату. Он хочет найти ее, прийти к ней неожиданно, вывести ее из равновесия до того, как она успеет связаться с каким-нибудь шустрым адвокатом, которых, надо признаться, слишком много развелось, и пока этот шустрый адвокат не придумает, как оградить ее от преследования закона. Сейчас вы сообщили мне, что ее шантажируют. С какой целью?
      - Если бы ваша версия выдерживала критику - потому что шантажист может помешать ее игре,- сказал я.- Может, шантажист знает, как заставить ее вернуть документы, не поднимая шума.
      - Вы говорите "если бы моя версия выдерживала критику",- резко ответил Амни.- Что вы имеете в виду?
      - В ней больше дыр, чем в чайном ситечке. Вам повесили лапшу на уши, мистер Амни. Где хранят опасные документы, если их вообще хранят? Уж не там, где их может найти секретарша. Как он смог узнать, что она села на поезд, если он не знал о пропаже документов до ее отъезда? Затем, хотя она взяла билет до Калифорнии, она могла сойти где угодно. Поэтому нужно было следить за ней и в поезде. А тогда - зачем я был нужен? И затем, в вашем изложении это была бы задача для большого детективного агентства с филиалами по всей стране. Только идиот положился бы на частного детектива,
      Я потерял ее из виду вчера. Я могу потерять ее снова. Для слежки за одним объектом требуется как минимум шесть сыщиков. И это минимум, а в большом городе нужна дюжина! Сыщику нужно есть, пить и менять рубашки. Если он едет на машине, ему нужен напарник, пока он ищет стоянку. В магазинах и отелях может быть полдюжины выходов. Но эта женщина не скрывается - она сшивается на вокзале три часа кряду на виду у всех. Ваши друзья из Вашингтона присылают вам фотографию, звонят вам и идут досматривать передачу по телевизору.
      - Ясно,- сказал он.- Что-нибудь еще? - Его лицо окаменело.
      - Еще? Пожалуйста. Если она не ожидала слежки, зачем она сменила имя? Если она ожидала слежки, почему не попыталась оторваться? Я говорил вам, что еще двое пасутся на том же лугу. Один из них - частный детектив из Канзас-Сити по имени Гобл. Он был вчера в Эсмеральде. Он знал, куда пойти. Мне пришлось следовать за ней и подкупать таксиста, чтобы тот спросил по радиотелефону, куда он едет. А Гобл знал и так. Зачем же меня наняли?
      - К этому мы подойдем,- сказал Амни коротко.- Кто еще, по вашим словам, пасется на том же лугу?
      - Один хлыщ по имени Митчелл. Он живет там. Он встретил ее в поезде. Он забронировал ей место в отеле. Их прямо водой не разольешь - только ее от него воротит. Но он что-то знает про нее, и она его боится. Он знает, кто она, откуда приехала, что с ней приключилось и почему она скрывается под чужим именем. Это я расслышал и понял, но настоящей причины я так и не узнал.
      Амни сказал едко:
      - Конечно, за ней следили в поезде. Вы думаете, что вы имеете дело с идиотами. Вы были наняты для отвода глаз, чтобы узнать, есть ли у нее сообщники. Зная вашу репутацию, я полагал, что вы устроите спектакль и она вас заметит. Вы, наверное, знаете, что такое "открытая слежка"?
      - Конечно. Объекту позволяют заметить и стряхнуть сыщика, с тем чтобы другой сыщик мог продолжать слежку, когда объект считает себя в безопасности.
      - Теперь вам ясна ваша роль.- Он презрительно ухмыльнулся.- Но вы еще не сказали, где она.
      Я не хотел говорить, но знал, что деться некуда. Я, в общем-то, уже взялся за это дело и возвращал ему деньги только для того, чтобы выудить информацию.
      Я наклонился над столом и взял чек на двести пятьдесят долларов.
      - Я возьму это в качестве полной оплаты моих услуг, включая расходы. Она зарегистрировалась под именем Бетти Мэйфилд в отеле "Каса дель Пониенте" в Эсмеральде. У нее денег куры не клюют. Но, конечно, ваша высокопрофессиональная организация все это уже знает. Я поднялся на ноги.
      - Спасибо, что подвезли, мистер Амни.
      Я вышел и прикрыл за собой дверь. Мисс Вермильи оторвала взгляд от страниц журнала. Я услышал приглушенный щелчок где-то у нее в столе.
      - Извините за грубость,- сказал я,- я не выспался.
      - Забудьте. Это был обычный отшив. Потренировавшись чуток, я смогла бы испытывать к вам симпатию. Вы симпатичный - на свой низменный лад.
      - Спасибо,- сказал я и пошел к дверям. Не скажу, что она прямо затосковала, глядя мне вслед, но она не выглядела так, будто добиться ее взаимности так же трудно, как контрольного пакета акций в "Дженерал моторе".
      Я повернулся и прикрыл дверь.
      - Сегодня, я думаю, дождя не будет? Было что-то, что мы могли обсудить за выпивкой в дождливый вечерок. И если вы будете не слишком заняты.
      Она бросила прохладный, насмешливый взгляд:
      - Где?
      - Где вам угодно.
      - Заехать к вам?
      - Это было бы чертовски мило с вашей стороны. Этот самый "кадиллак" очень помог бы поднять мой кредит в лавочке.
      - Я имела в виду не это.
      - Я тоже.
      - Скажем, в 6.30. И я позабочусь о своих вечерних туалетах.
      - На это я и надеялся.
      Наши взгляды встретились. Я быстро вышел.
      Глава 11
      В полседьмого "флитвуд-кадиллак" заурчал у моего парадного крыльца. Я распахнул двери, пока она поднималась по ступенькам. Шляпы на ней не было. Розовый плащ с поднятым воротником касался ее платиновых волос. Она стояла посреди гостиной и оглядывалась безучастно. Затем она проворно выскользнула иэ плаща, швырнула его на тахту и присела.
      - Я не ожидал, что вы и впрямь приедете,- сказал я.
      - Нет, скромник, ты прекрасно знал, что я приду. Виски с содовой, если есть.
      - Есть.
      Я принес стаканы и сел рядом с ней, но не так близко, Чтобы это что-нибудь значило. Мы чокнулись и выпили.
      - Поедем к "Романову" ужинать?
      - А что потом?
      - Где вы живете?
      - Западный Лос-Анджелес. Дом на тихой старой улочке. Мой собственный, кстати. Помнишь, я спросила, а что потом?
      - Это зависит от вас, само собой.
      - Я думала, что ты посмелее. Значит, мне не нужно будет расплачиваться за ужин?
      - Следовало бы дать вам пощечину за эту остроту. Она внезапно рассмеялась и посмотрела на меня пристально поверх стакана.
      - Считайте, что я уже схлопотала. Мы были несправедливы друг к другу. "Романов" может и подождать, не правда ли?
      - Мы можем начать в Западном Лос-Анджелесе.
      - Почему не здесь?
      - Боюсь, что вам здесь не понравится. С этим домом у меня связаны печальные воспоминания.
      Она быстро вскочила и схватила плащ, Я успел помочь ей надеть его.
      - Извините,- сказал я,- мне надо было сказать это раньше.
      Она повернулась, ее лицо было рядом, но я не коснулся ее.
      - Ты извиняешься за сохраненную мечту? У меня тоже были грезы, но они умерли. У меня не хватило мужества сохранить их.
      - Это совсем не так. Была женщина. Она была богата. Она думала, что хочет выйти за меня замуж. Из этого ничего бы не вышло. Я, наверное, никогда не увижу ее. Но я помню ее.
      - Пошли,- сказала она тихо.- Оставим этот дом воспоминаниям. Хотела бы я, чтобы у меня было что вспоминать.
      По пути к "кадиллаку" я тоже не коснулся ее. Она прекрасно вела машину. Когда женщина так хорошо водит машину, она близка к совершенству.
      Глава 12
      Ее дом находился на тихой улочке между Сан-Висенте и бульваром Сансет. Он стоял вдалеке от дороги. К нему вел длинный подъездной путь. Вход в дом был сзади, через маленький дворик-патио. Она отперла дверь и включила свет во всем доме, а потом исчезла, не обронив ни слова. В гостиной приятный разнобой мебели создавал ощущение комфорта. Я стоял и ждал, пока она не вернулась с двумя высокими бокалами. Она успела снять плащ.
      - Была замужем? - спросил я.
      - Из этого ничего не вышло. Мне остался этот дом и немного денег, хотя я за этим не охотилась. Он был славный паренек, но мы не подходили друг другу. Он погиб в воздушной катастрофе - он был пилот. Дело обычное. Я знаю одно местечко по пути в Сан-Диего, там полно девушек, которые были замужем за летчиками, пока те были живы.
      Я пригубил и поставил бокал. Взял бокал из ее рук и тоже поставил.
      - Помнишь, вчера утром ты велела мне перестать пялиться на твои ноги?
      - Кажется, я припоминаю.
      - Попробуй останови меня сейчас.
      Я обнял ее, и она упала в мои объятия без единого слова. Я подхватил ее и понес и каким-то образом нашел спальню. Я опустил ее на постель. Задрал ей юбку и увидел белые бедра и ее длинные прекрасные, обтянутые нейлоном ноги. Внезапно она прижала мою голову к своей груди.
      - Зверюга! Хоть бы свет погасил.
      Я подошел к дверям и выключил свет в комнате. Из коридора проникал свет лампы. Когда я повернулся, она стояла у постели обнаженная, как Афродита, прямиком из Эгейского моря. Она стояла гордо, не стыдясь, но и не завлекая.
      - Черт,- сказал я,- когда я был молод, можно было спокойно раздеть женщину. В наши дни ты борешься с запонками, а она уже в постели.
      - Что ж, борись со своими проклятыми запонками.
      Она откинула покрывало и легла на постель, беззастенчиво обнаженная. Передо мной была просто красивая голая женщина, совершенно не стыдившаяся своего тела.
      - Доволен моими ногами? - спросила она. Я не ответил.
      - Вчера утром,- произнесла она как в полудреме,- я сказала, что у тебя есть один плюс. Ты не лапаешь меня. И один минус. Знаешь, какой?
      - Нет.
      - Ты не уложил меня в постель прямо тогда.
      - Твои манеры не располагали к этому.
      - Ты ведь считаешься детективом. Сейчас, пожалуйста, выключи везде свет.
      Затем очень скоро она заговорила в темноте - "милый, милый, милый" тем самым голосом, которым женщины говорят только в особые моменты. Затем наступили покой и тишина.
      - Все еще доволен моими ногами? - спросила она сквозь дрему.
      - О таких ногах никогда не скажешь "довольно". Ими невозможно пресытиться, сколько бы раз ни наслаждаться тобой.
      - Ах, мерзавец. Настоящий мерзавец. Иди ко мне. Она положила голову мне на плечо. Мы ощутили редкую близость.
      - Я не люблю тебя,- сказала она.
      - Конечно. Но не надо цинизма. Это восхитительные мгновения - хотя всего лишь мгновения.
      Я ощутил ее теплое, плотно прижавшееся тело. Оно кипело жизненной силой. Она с силой притянула меня к себе.
      И снова в темноте этот приглушенный крик, и затем вновь тихое спокойствие.
      - Я тебя ненавижу,- сказала она, прижимаясь губами к моим губам.- Не за это, но потому, что такое совершенство никогда не приходит дважды. С нами оно наступило слишком быстро. Я больше никогда тебя не увижу и не хочу видеть. Это должно быть навсегда или один-единственный раз.
      - А ты еще играла в авантюристку, которая прошла огонь, воду и медные трубы.
      - И ты тоже играл. Но мы оба ошиблись. Но это бесполезно. Целуй меня крепче.
      Внезапно она молча выскользнула из постели.
      Вскоре вспыхнул свет в коридоре, и она возникла в дверном проеме, уже в халате.
      - Прощай,- сказала она спокойно.- Я вызову для тебя такси. Подожди перед домом. Больше ты меня не увидишь.
      - Что насчет Амни?
      - Бедный закомплексованный неудачник. Ему нужно ощущение власти. Я ему даю это. Тело женщины не столь свято, чтоб его нельзя было использовать, в особенности если любовь не удалась.
      Она исчезла. Я встал, оделся, прислушался, прежде чем выйти. Я ничего не услышал. Окликнул ее, но ответа не было. Когда я вышел на улицу, к дому подъехало такси. Я оглянулся. Дом был погружен во мрак.
      Там никто не жил. Это был просто сон. Только кто-то вызвал такси. Я сел в машину и покатил домой.
      Глава 13
      Я выехал из Лос-Анджелеса по скоростному шоссе, огибающему Оушнсайд стороной. У меня было время собраться с мыслями.
      Меж Сан-Онофре и Оушнсайдом лежало восемнадцать миль разделенного на шесть полос скоростного шоссе, обочины которого были усеяны остовами разбитых автомобилей, ржавевших до поры, пока их не отбуксируют на лом. Я задумался, почему я, собственно, еду обратно в Эсмеральду. Дело это пошло вкривь и вкось, и вообще это было не мое дело.
      Обычно частному детективу достается клиент, который хочет за небольшой гонорар получить максимум информации. Ты получаешь информацию или нет, в зависимости от обстоятельств. То же самое и с гонораром. Но иногда ты получаешь информацию и слишком много лишнего, включая рассказ о покойнике на балконе, которого там не оказывается. Здравый смысл говорит: иди домой и забудь об этом - толку не будет. Здравый смысл обычно вмешивается слишком поздно. Здравый смысл - это парень, который говорит тебе, что ты должен был сменить тормозные колодки на прошлой неделе, до вчерашней аварии. Здравый смысл - это полузащитник в понедельник утром, который привел бы к победе в воскресенье, если бы он был в составе сборной. Но он никогда не бывает в ее составе, а стоит на трибуне с поллитрой в кармане. Здравый смысл - это маленький человек в сером костюме, который никогда не сбивается со счета. Но он обычно считает чужие деньги.
      На повороте я нырнул в каньон и оказался у "Ранчо Дескансадо". Джек и Люсиль были на своих обычных местах. Я опустил чемодан и навалился на конторку.
      - Денег, что я оставил, хватило?
      - Да, спасибо,- сказал Джек.- Вы, наверно, хотите снова тот же номер.
      - Если можно.
      - Почему вы не сказали нам, что вы детектив?
      - Ну что за странный вопрос,- ухмыльнулся я.- Разве детектив говорит, что он детектив? Вы же телевизор смотрите, а?
      - Когда доводится. Нечасто.
      - По телевизору всегда можно узнать детектива. Он никогда не снимает шляпы. Что вы знаете о Ларри Митчелле?
      - Ничего,- сказал Джек формально.- Он друг Брандона. Мистер Брандон хозяин этого отеля. Люсиль сказала лучезарно:
      - Вы тогда нашли Джо Хармса?
      - Да, спасибо.
      - И вы...
      - Ara.
      - Ты болтаешь лишнее,- сказал Джек лаконично. Он подмигнул и швырнул мне ключ.- У Люсиль скучная жизнь, мистер Марлоу. Она застряла здесь со мною и коммутатором. И махоньким и крохотным бриллиантом на перстне - таким крохотным, что мне было стыдно дарить его. Но что человек может поделать? Если он любит девушку, он хочет, чтобы это было видно на ее пальчике.
      Люсиль протянула левую руку и повернула ее так, что маленький алмаз блеснул.
      - Я его ненавижу,- сказала она.- Я ненавижу его, как я ненавижу свет солнца, и лето, и ясные звезды, и полную луну. Вот как я его ненавижу.
      Я подхватил ключ и чемодан и оставил их. Еще немного, и я бы влюбился в самого себя. Я, может, даже подарил бы себе колечко с маленьким бриллиантом.
      Глава 14
      Номер 1224 не отвечал. Я положил трубку внутреннего телефона "Касы дель Пониенте" и подошел к конторке портье. Чопорный портье разбирал почту. Они всегда разбирают почту.
      - Мисс Мэйфилд остановилась здесь, не так ли? Он положил письмо в соответствующее отделение и лишь затем ответил:
      - Да, сэр. Как прикажете доложить?
      - Я знаю, в каком номере она остановилась. Номер не отвечает. Вы ее видали сегодня?
      Он внимательно глянул на меня, но я все же его не завел.
      - По-моему, нет,- сказал он и обернулся,- Ее ключа здесь нет. Что-нибудь передать ей?
      - Я немного беспокоюсь,- сказал я,- она дурно чувствовала себя вчера вечером. Может, она больна и не может взять трубку? Я ее друг, моя фамилия Марлоу.
      Он оглядел меня. У него были мудрые глаза. Он зашел за ширму, где была касса, поговорил с кем-то. Он быстро вернулся. Он улыбался.
      - Я не думаю, что мисс Мэйфилд больна, мистер Марлоу. Она заказала солидный завтрак себе в номер. И обед. Она несколько раз пользовалась телефоном.
      - Большое спасибо,- сказал я.- Передайте ей, пожалуйста, что я заходил и что я позвоню попозже.
      - Может быть, она в саду или на берегу. Наш пляж защищен волнорезом.Он глянул на стенные часы.- Если она там, то, наверное, скоро придет. Уже холодает.
      - Спасибо. Я зайду позже.
      Главная часть вестибюля была на три ступени выше входной площадки, от которой ее отделял арочный проход.