- Это, - заговорила она глухим, низким голосом, - чистая фантастика, вам не кажется?
      Я холодно усмехнулся.
      - Работа полиции, миссис Прендергаст, во многом похожа на работу газетчиков. По той или иной причине они очень часто не могут дать ход всем имеющимся у них материалам. Но это отнюдь не значит, что они ничего не понимают. Ревис далеко не дурак. На самом деле он не больше моего верит в то, что такая личность, как Сукесян, действительно руководила шайкой уголовников-профессионалов. Да он и пяти минут не мог бы поруководить человеком вроде Муза Магуна. Через минуту они бы уже топтали его лицо ногами - просто так, ради разминки. Однако ожерелье оказалось именно у Сукесяна. Этот факт требует объяснения. Я думаю, он его купил - у того же Муза Магуна. За те самые десять тысяч выкупа, которые дали вы, - плюс небольшое дополнительное вознаграждение, выплаченное, по всей вероятности, вперед, чтобы заставить Муза провернуть основную работу.
      Веки миссис Прендергаст опустились, почти совсем закрыв глаза. Теперь она снова подняла их и улыбнулась. Улыбка получилась страшноватая. Кэрол Прайд сидела рядом со мной не шелохнувшись.
      - Кто-то хотел, чтобы Линдли Пол был убит, - продолжал я. - Это совершенно очевидно. Вы можете нечаянно убить человека ударом дубинки, если не знаете, как с ней обращаться. Но вы не расколете ему череп и не размажете мозги по всему лицу. А если вы бьете его для того, чтобы он вел себя как следует, то и вовсе не станете бить его по голове. Потому что тогда он уже не будет чувствовать боли. А вам надо, чтобы он ее обязательно почувствовал, - конечно, в том случае, если вы желаете преподать ему урок и добиться от него чего-то, что вам нужно.
      - Н-н-но, - хрипло проговорила блондинка, - при чем же здесь я?
      Лицо ее застыло, словно маска. Глаза налились похожей на отравленный мед теплой горечью. Одна рука некоторое время машинально рылась в сумочке, пока, наконец, так и застыла внутри нее.
      - Муз Магун всегда охотно брался за подобную работу, если ему хорошо платили, - нудно продолжал я долбить в одну и ту же точку. - Собственно, он готов был сделать какую угодно работу. Кроме того, Муз был армянином. Видимо, благодаря этому Сукесян и вышел на него. А Сукесян был как раз тот тип мужчины, который способен прилипнуть к шикарной юбке и исполнять все, чего она ни пожелает, вплоть до человекоубийства, в особенности если человек был его соперником, и тем более, если этот соперник принадлежал к тем, кто принимает гостей на полу на подушках и не прочь иногда заснять скрытой камерой своих веселых подруг, когда они, резвясь, слишком близко подходят к воротам Эдема. Это ведь не так уж трудно сообразить, миссис Прендергаст, вы согласны?
      - Выпейте-ка лучше, - ледяным тоном оборвала меня Кэрол Прайд. - К чему вся эта болтовня? Вы напрасно утруждаете свои голосовые связки, пытаясь доказать этой крошке, что она потаскуха. Она это и так отлично знает. Вот только как, черт побери, можно было ее шантажировать? Чтобы шантажировать человека, надо, чтобы у него была репутация.
      - Не лезьте не в свое дело! - огрызнулся я. - Чем ее у вас меньше, тем больше вы готовы заплатить, чтобы сохранить остатки.
      Я заметил, как рука в сумочке внезапно дернулась.
      - Не трудитесь вынимать пистолет, - сказал я. - Я сам знаю, что они вас не повесят. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что вам не удалось никого провести. И я - и не только я - знаю, что эта ловушка в пивной, когда Сукесян от страха потерял голову, была подстроена специально, чтобы убрать меня с дороги, и что именно вы послали меня туда, чтобы я получил от них все, что мне причиталось. Впрочем, все это теперь уже быльем поросло.
      Однако она все равно вытащила пистолет и, держа его на небесно-голубом колене, улыбалась мне.
      Кэрол Прайд швырнула в нее бокалом. Она увернулась, и пистолет выстрелил. Пуля мягко и вежливо, высоко под потолком, ввинтилась в пергаментную стену, произведя не больше шума, чем ввинчивающийся в перчатку палец.
      Дверь отворилась, и в комнату неторопливой походкой вошел худой мужчина невероятно высокого роста.
      - Стреляй в меня, - сказал он. - Я всего лишь твой муж.
      Блондинка взглянула на него. На какое-то мгновение я подумал, что она собирается поймать его на слове.
      Но она ограничилась лишь тем, что одарила его еще более лучезарной улыбкой, спрятала пистолет назад в сумочку и потянулась за своим бокалом.
      - Опять подслушивал? - лениво проговорила она. - В один прекрасный день ты можешь услышать что-нибудь такое, что тебе не понравится.
      Высокий худой человек вынул из кармана чековую книжку в кожаном переплете и, приподняв одну бровь, обратился в мою сторону:
      - Сколько вам надо, чтобы вы замолчали - раз и навсегда?
      Я вытаращил на него глаза:
      - Вы что, слышали все, что я тут говорил?
      - Полагаю, да. В такую погоду помех почти никаких. Насколько я понимаю, вы обвиняли мою жену в причастности к чьей-то смерти, не так ли?
      Я все так же сидел, вытаращив на него глаза.
      - Так сколько же вы хотите? - тон его стал резким. - Торговаться с вами я не стану. Я привык к шантажистам.
      - Пусть будет миллион, - сказал я. - Кроме того, она только что стреляла в нас. Это будет стоить еще четыре куска.
      Блондинка разразилась безумным хохотом, который перешел в визг, а потом - в вой. Через минуту она уже каталась по полу, вопя и брыкаясь.
      Долговязый быстро подошел к ней, наклонился и ударил ладонью по лицу. Не просто похлопал - звук этой пощечины можно было услышать, наверное, за милю отсюда. Когда он снова выпрямился, лицо его было темно-багровым. Блондинка, тихо всхлипывая, осталась лежать на полу.
      - Я провожу вас к выходу, - сказал он. - Вы можете прийти ко мне в контору завтра.
      - Зачем? - спросил я, берясь за шляпу. - Вы и у себя в конторе останетесь дураком.
      Подхватив Кэрол Прайд под руку, я вывел ее из комнаты. Молча мы вышли из дома. Садовник-японец только что выдернул на лужайке несколько сорняков и, усмехаясь, разглядывал их длинные корешки.
      Мы поехали в сторону предгорий. Красный свет светофора у старого здания отеля "Беверли-Хиллз" заставил меня, наконец, остановиться. Дальше я не поехал - так и сидел, положив руки на руль. Девушка рядом со мной тоже сидела не шевелясь и не произнося ни слова. Просто смотрела прямо перед собой.
      - Мне не удалось испытать большого теплого чувства, - сказал я. - Мне не удалось их нокаутировать. У меня ничего не вышло.
      - Вряд ли это был хладнокровный расчет, - прошептала она. - Скорее всего, она просто с ума сходила от ярости и обиды, и кто-то подсунул ей эту идею. Такие женщины берут себе мужчин и, когда те им наскучат, быстро их бросают, а те бесятся и все на свете готовы отдать, лишь бы заполучить своих возлюбленных обратно. Тут, возможно, было просто два соперника - Пол и Сукесян. А мистер Магун сработал жестче, чем было задумано.
      - Она послала меня в ту пивную, - сказал я. - Для меня этого достаточно. А у Пола были свои соображения насчет Сукесяна. Я знал, что она промахнется. Я имею в виду, с этим пистолетом.
      Я обнял ее. Она вся дрожала.
      Позади нас остановилась машина. Водитель нажал клаксон и прижал его ногой. Я послушал немного, потом выпустил Кэрол Прайд и, выйдя из своего "крайслера", зашагал назад. За рулем седана сидел рослый широкоплечий детина.
      - Это перекресток, - сердито сказал он. - Проезжая часть. Аллея Влюбленных дальше в ту сторону. Проезжайте, пока я не столкнул вас в кювет.
      - Нажмите, пожалуйста, на клаксон еще разок, - вежливо попросил я. Только один разочек. И не откажите в любезности сообщить мне, под каким глазом вам предпочтительно иметь фонарь.
      Он вытащил из жилетного кармана значок капитана полиции. Потом поглядел на меня и ухмыльнулся. Я тоже ухмыльнулся. Это был не мой день.
      Вернувшись к себе в машину, я развернулся и поехал в сторону Санта-Моники.
      - Давай поедем домой и выпьем еще немножко виски, - сказал я. - Твоего виски.