Долгое прощание

Чандлер Раймонд
Долгое прощание

      Рэймонд Чандлер
      Долгое прощание
      1
      Когда я впервые в жизни увидал Терри Леннокса, он был пьян и сидел в роллс-ройсе модели "Серебряный призрак" возле ресторана "Танцзал". Служитель гаража только что отогнал машину и придерживал дверцу открытой, потому что левая нога Терри Леннокса болталась снаружи, словно он забыл о ее существовании. Лицо у него было моложавое, но волосы ? белые, как бумага. Судя по глазам, он накачался под завязку, но в остальном это был обыкновенный симпатичный молодой человек в смокинге, который явно потратил слишком много денег в заведении, предназначенном исключительно для этой цели.
      Рядом с ним сидела молодая женщина. Ее волосы отливали восхитительным темно-рыжим цветом, на губах блуждала смутная улыбка, а на плечи была накинута голубая норка, в сочетании с которой роллс-ройс казался почти обычным автомобилем. Правда, только почти. Такое даже норке не под силу.
      Служитель выглядел как нормальный полубандит, на белой форменной куртке было вышито красным название ресторана. Он уже явно томился.
      ? Слушайте, мистер,? сказал он раздражительно,? вам не очень трудно убрать ногу, тогда и дверцу закроем, а? Или, может, открыть, чтобы падать было полегче?
      Женщина наградила его таким взглядом, который мог пронзить насквозь и выйти из спины еще дюйма на четыре. Он и ухом не повел. Когда имеешь дело с посетителями "Танцзала", быстро теряешь иллюзии насчет того, как влияют на характер людей деньги, выигранные в гольф.
      На стоянку вплыла открытая иностранная машина низкой посадки. Из нее вышел человек и прикурил от автомобильной зажигалки длинную сигарету. Одет он был в клетчатую рубашку, желтые штаны и сапоги для верховой езды. Кадя своим благовонным дымом, он проследовал мимо, даже не повернув головы к роллс-ройсу. Наверное, считал, что такое уже давно не в моде. Поднявшись на террасу ресторана, он задержался и вставил в глаз монокль.
      ? У меня есть замечательное предложение, дорогой,? сказала женщина обольстительным голосом.? Поедем к тебе на такси, а там пересядем в твою машину. Такой дивный вечер, прокатимся до побережья в Монтесито. У моих знакомых там сегодня танцы возле бассейна.
      Седой парень вежливо ответил:
      ? Мне страшно жаль, но машины у меня больше нет. Был вынужден ее продать.? По его голосу и манере говорить можно было подумать, что он не пил ничего крепче апельсинового сока.
      ? Ты ее продал, дорогой? То есть как? ? Она всего чуть-чуть отодвинулась от него, но вопрос звучал так, словно она уже оказалась на другом конце света.
      ? Пришлось,? сказал он.? Надо было чем-то питаться.
      ? Ах, так.? Теперь ее уже покрывала ледяная корка. Когда насчет доходов седоволосого все стало ясно, служитель приободрился.
      ? Слушай-ка, ты,? заявил он,? мне другую машину отгонять надо. До новых встреч.
      Он распахнул дверцу. Пьяный немедленно соскользнул с сиденья и шлепнулся задом об асфальт. Тут пришла моя очередь выйти на сцену. Вообще-то связываться с пьяными никогда не стоит. Даже если он тебя знает и любит, он всегда может сорваться с цепи и заехать тебе по зубам. Я взял его под мышки и поставил на ноги.
      ? Огромное спасибо,? вежливо произнес он. Женщина скользнула за руль.
      ? Становится вылитый англичанин, когда налакается,? сказала она голосом из нержавеющей стали.? Спасибо, что помогли.
      ? Сейчас посажу его на заднее сиденье,? сказал я.
      ? Мне ужасно жаль, но я уже опаздываю.? Она включила сцепление, и роллс-ройс плавно тронулся с места.? Он просто бродячий пес,? добавила она с ледяной улыбкой.? Может, найдете, куда его пристроить. Он вообще-то почти? бездомный.
      Роллс не спеша выехал на Сансет-бульвар, свернул направо и исчез. Я все еще смотрел ему вслед, когда вернулся служитель. И я по-прежнему держал пьяного, который уже спал крепким сном.
      ? Что ж, можно и так,? сказал я белой куртке.
      ? Это точно,? цинично откликнулся служитель.? Чего же такое добро на алкоголика тратить ? фигурку и все прочее?
      ? Знаете его?
      ? Слышал, как эта дамочка называла его Терри. Больше ни черта не знаю, хоть обыщите. Правда, я здесь всего две недели.
      ? Не приведете мою машину? ? Я отдал ему квитанцию.
      Когда он подкатил в моем "олдсмобиле", мне уже казалось, что я держу на руках мешок со свинцом. Белая куртка помогла мне запихнуть клиента на переднее сиденье. Тот открыл один глаз, поблагодарил нас и снова погрузился в сон.
      ? Никогда не встречал таких вежливых пьяниц,? сказал я белой куртке.
      ? Всякого бывают вида, размера и воспитания,? отвечал он.? И все как один подонки. А этому вроде бы операцию делали на морде.
      ? Вроде бы так.? Я дал ему доллар, он поблагодарил. Насчет пластической операции он был прав. Правая сторона лица у моего нового друга словно застыла, а побелевшая кожа была исполосована тоненькими шрамами. Операция, и нешуточная.
      ? Что с ним делать-то будете?
      ? Отвезу к себе, заставлю протрезвиться, чтобы вспомнил, где живет.
      ? Ну и фраер! ? Белая куртка ухмыльнулась мне в лицо.? Лично я бы скинул его в канаву и поехал бы к себе. От этих алкашей одно беспокойство, а толку чуть. У меня своя теория. При теперешней конкуренции надо силы беречь ? самому пригодятся.
      ? Верная теория! Большого успеха вы с ней добились.
      До него не сразу дошло, а когда он начал звереть, то моя машина была уже на ходу.
      Конечно, в чем-то он оказался прав. Терри Леннокс доставил мне массу беспокойства. Но, в конце концов, у меня беспокойная профессия.
      В том году я жил на авеню Юкка в районе Лаврового Ущелья. Мой домишко стоял на холме; в конце моей улицы был тупик. Вверх по склону вела длинная деревянная
      лестница, напротив была эвкалиптовая роща. Дом был меблирован и принадлежал женщине, которая уехала в штат Айдахо пожить со своей овдовевшей дочерью. Квартплата оказалась невысокой, потому что, во-первых, хозяйка оставила за собой право вернуться неожиданно, в любое время, а во-вторых, из-за лестницы. Хозяйка старела, и взбираться наверх становилось ей не по силам.
      Я кое-как приволок пьяного наверх. Он рвался идти сам, но ноги у него были резиновые, он все время извинялся и, не договорив, засыпал на ходу. Я отпер дверь, втащил его в комнату, уложил на длинном диване, бросил сверху плед и дал ему проспаться. Час он прохрапел на славу. Затем внезапно проснулся и пожелал пройти в уборную. Вернувшись, стал всматриваться в меня с прищуром и осведомился, где он, черт побери, находится. Я объяснил. Он сказал, что его зовут Терри Леннокс, живет он на квартире в районе Вествуд, и дома его никто не ждет. Говорил ясно, язык не заплетался.
      Он сообщил, что не отказался бы от черного кофе. Я принес чашку кофе, и он стал прихлебывать, аккуратно придерживая блюдце.
      ? Как я сюда попал? ? спросил он, озираясь.
      ? Накачались в "Танцзале", выпали в осадок из роллс-ройса. Ваша подружка сделала вам ручкой.
      ? Разумеется,? подтвердил он.? Несомненно, она имела на то все основания.
      ? Вы англичанин?
      ? Жил в Англии. Но родился не там. Если вы позволите вызвать такси, я, пожалуй, двинусь.
      ? Такси уже ждет.
      Спуск по лестнице он одолел сам. По пути в Вествуд говорил мало ? только благодарил и извинялся за причиненные хлопоты. Возможно, ему так часто приходилось повторять это разным людям, что это выходило автоматически.
      Квартира у него была тесная, душная и какая-то безликая. Казалось, он въехал в нее только сегодня. На журнальном столике возле жесткого зеленого дивана стояло полбутылки виски, миска с растаявшим льдом, три пустых бутылочки из-под газировки, два стакана и стеклянная пепельница, полная окурков с губной помадой и без губной помады. Ни одной фотографии на стене, абсолютно никаких личных вещей. Словно гостиничный номер, который снимают для встречи или прощания, для того чтобы выпить и поговорить или чтобы переспать. Нежилое какое-то помещение.
      Он предложил мне выпить. Я сказал ? нет, спасибо. И садиться не стал. Тут он снова меня поблагодарил. Интонацией дал понять, что это не бог знает какая услуга, но и не такой уж пустяк. Его слегка трясло, и он немножко стеснялся, но вежлив был до предела. Он стоял в дверях квартиры, пока не пришел автоматический лифт, и я не уехал. Чего-чего, а воспитания ему было не занимать.
      О той женщине он больше не сказал ни слова. Ни слова не сказал и о том, что у него нет работы, ни надежд на нее и что едва ли не последний его доллар был истрачен в "Танцзале" на эту светскую пташку высокого полета, которая даже не потрудилась убедиться, что его на зацапали в полицию или не обчистил, выкинув потом на пустыре, жулик-таксист.
      Спускаясь в лифте, я вдруг было решил вернуться и отобрать у него виски. Но потом раздумал соваться в чужие дела, да и что толку? Когда им нужно, они всегда добудут себе выпивку.
      По пути домой я покусывал нижнюю губу. Считается, что я размазня, но было что-то такое в этом парне, что меня зацепило. Уж и не знаю, что ? разве что седые волосы, и шрамы на лице, и мягкий голос, и вежливость. Не более того. Я подумал, что вряд ли доведется увидеть его снова. Он был просто бродячий пес, как сказала та женщина.
      2
      Снова я увидел его вскоре после Дня Благодарения, в ноябре. В витринах на Голливудском бульваре уже начали выставлять всякий хлам к Рождеству по диким ценам, а еженедельные газеты уже принялись вопить, как ужасна будет судьба тех, кто не успеет заранее купить подарки. Да она и так и эдак будет ужасна, дело известное.
      В трех кварталах от своей конторы я увидел, как посреди улицы притормозила полицейская машина, и два блюстителя закона уставились из окна в одну точку, куда-то возле витрины. В этой точке оказался Терри Леннокс ? или то, что от него осталось, и в останках этих было мало привлекательного.
      Он стоял, прислонившись к стене. Подпорка ему была необходима. Грязная рубашка, расстегнутая у ворота, местами торчала из-под пиджака. Он не брился дня четыре. Нос у него заострился. Он был так бледен, что длинные тонкие шрамы почти не были видны. А глаза, как две дырки в сугробе. Ребята в машине явно примерялись его зацапать, потому я быстро подошел и взял его под руку.
      ? А ну, пошли,? сказал я свирепо. Украдкой я ему подмигнул.? Идти можете? Или вы на бровях?
      Он взглянул на меня мутными глазами и улыбнулся своей кривой улыбкой.
      ? Был на бровях,? выдохнул он.? А сейчас какая-то... пустота.
      ? Ну-ка, ножками, ножками. А то сейчас в вытрезвитель поедете.
      Он поднапрягся, и я сумел подвести его сквозь кучку зевак к краю тротуара. Здесь была стоянка такси, и я распахнул дверцу.
      ? Его очередь,? сказал таксист, ткнув большим пальцем в сторону машины, стоящей впереди. Тут он обернулся и увидел Терри.? Если повезет,? тут же добавил он.
      ? Давай быстро. Мой друг болен.
      ? Угу,? хмыкнул таксист.? Пусть в другом месте болеет.
      ? Даю пятерку,? сказал я.? И попрошу улыбочку.
      ? Ладно уж,? отозвался он и засунул за зеркальце журнал с марсианином на обложке. Я открыл заднюю дверцу, усадил Терри Леннокса, и тут окно загородила патрульная машина. Из нее вылез седой полисмен и подошел к нам. Я обогнул такси, встретив его на полпути.
      ? Минутку, приятель. Что у нас тут такое? Этот джентльмен в грязном бельишке вам кто, близкий друг?
      ? Близкий не близкий, но друг ему сейчас не помешает. Он не пьян.
      ? Не пьян, значит, с финансами туго,? сказал блюститель и протянул руку. Я вложил в нее свое удостоверение. Он взглянул и вернул обратно.? Так, так,? произнес он.? Частный сыщик клиента себе нашел.? Голос у него стал резче.? О вас мы теперь кое-что узнали, мистер Марлоу. А как насчет друга?
      ? Его зовут Терри Леннокс. Работает в кино,
      ? Замечательно.? Он просунулся в такси и воззрился на Терри, забившегося в угол.? Не похоже, чтобы он недавно работал. Не похоже, чтобы он недавно ночевал под крышей. Скорее похоже, что он бродяга, и лучше бы нам его забрать,
      ? Не может быть, чтобы вы еще не выполнили свою норму приводов,? заметил я.? Это в Голливуде-то!
      Он не сводил с Терри глаз.
      ? Как зовут вашего друга, приятель?
      ? Филип Марлоу,? медленно произнес Терри. Он живет на авеню Юкка, в Лавровом Ущелье.
      Блюститель извлек голову из окна, обернулся ко мне.
      ? Вы ему могли это сейчас сказать.
      ? Мог бы, но не говорил. Секунду-другую он смотрел мне в глаза.
      ? На этот раз покупаю,? объявил он.? Но заберите его отсюда.? Он сел в машину, и они отъехали.
      Я влез в такси, мы проехали три с лишком квартала до стоянки и пересели в мой автомобиль. Я протянул таксисту пятерку. Он набычился и затряс головой.
      ? Давай по счетчику или, если хочешь, накинь до доллара. Я сам раз попал в такую передрягу. Во Фриско. Только меня никто в такси не катал. Вот уж бессердечный городок.
      Он получил свой доллар, сказал спасибо и уехал.
      Мы подрулили к закусочной, где прямо в машину подавали котлеты, от которых и собака бы не отказалась. Я впихнул в Терри Леннокса пару котлет и бутылку пива и повез его домой. Лестница снова оказалась ему не по зубам, но все же он вскарабкался по ней, улыбаясь и пыхтя. Через час он был выкупан, побрит и снова похож на человека. Мы сидели, держа в руках очень слабые напитки.
      ? Повезло, что вы вспомнили, как меня зовут,? сказал я.
      ? Собрался с мыслями,? отозвался он.? Я тогда вас нашел в телефонной книге. Чтобы не забыть.
      ? Что же не позвонили? Я здесь живу постоянно. И контора у меня есть.
      ? Не хотел беспокоить.
      ? Похоже, вам надо было кого-то побеспокоить. Похоже, не так уж у вас много друзей.
      ? Почему, друзья есть,? сказал он.? Вроде бы.? Он повертел стакан на столе.? Не так легко просить о помощи, особенно, когда сам во всем виноват.? Он устало улыбнулся.? Может быть, брошу пить. Наверно, все так говорят?
      ? На это уйдет года три.
      ? Три года? ? Он был поражен.
      ? Средняя норма. Все вокруг изменится. Придется привыкать к тому, что цвета станут не такие яркие, звуки не такие громкие. Срываться будете, на это может уйти время. Люди, которых вы хорошо знали, покажутся чужими. Многие из них даже станут вам несимпатичны, да и вы им тоже.
      ? Ну, тут мало что изменится,? заметил он. Он повернулся и поглядел на стенные часы.? У меня в камере хранения на автовокзале Голливуда лежит чемодан, который стоит двести долларов. Если бы можно было его оттуда взять, я бы его заложил, купил себе другой подешевле и взял бы билет на автобус до Вегаса. Там я могу устроиться на работу.
      Я ничего не ответил, только кивнул, потягивая свое питье.
      ? Вы считаете, что эта мысль могла осенить меня и пораньше,? спокойно сказал он.
      ? Я считаю, что тут все не так просто, но это не мое дело. Насчет работы ? это наверняка или надежды?
      ? Наверняка. Парень, которого я очень хорошо знаю по армии,? управляющий большим клубом в Вегасе, клуб "Черепаха". Он, конечно, наполовину гангстер, все они там такие, зато наполовину хороший человек.
      ? Могу наскрести вам на проезд и немножко сверх того. Но не люблю вкладывать деньги в зряшное дело. Лучше позвоните ему сперва.
      ? Спасибо, но это не нужно. Рэнди Старр меня не подведет. Такого не бывало. А под залог чемодана дают пятьдесят долларов. По опыту знаю.
      ? Послушайте, я вам дам деньги. И я не слюнтяй добренький. Так что берите, что дают, и будьте умницей. Хочу вас сбагрить куда-нибудь поживее. У меня насчет вас предчувствие.
      ? Серьезно? ? Он посмотрел в свой стакан. Питье он еле пригубил.? Мы видимся всего второй раз, и оба раза вы ко мне отнеслись чертовски порядочно. Какое предчувствие?
      ? Такое, что в следующий раз вы впутаетесь в беду, из которой мне вас не вытащить. Не знаю, откуда это взялось, но факт есть факт.
      Он легонько коснулся правой стороны лица кончиками пальцев.
      ? Может быть, из-за этого. Наверное, тут есть что-то жутковатое. Но это рана, полученная в честном бою,? вернее, ее последствия.
      ? Не в этом дело. Это ерунда. Я частный сыщик. Ваши проблемы мне распутывать не надо. Но они существуют. Можете считать, что у меня на них нюх. Хотите повежливее ? считайте, что я разбираюсь в человеческих характерах. Возможно, эта женщина бросила вас в "Танцзале" не просто потому, что вы напились. Может, у нее было предчувствие.
      Он слегка улыбнулся.
      ? Я раньше был на ней женат. Ее зовут Сильвия Леннокс. Женился из-за денег.
      Я хмуро глянул на него и встал.
      ? Пожарю яичницу. Вам надо поесть.
      ? Погодите, Марлоу, Вы, наверное, удивитесь, почему же я не попросил у нее сотню-другую. Знаете, что такое гордость?
      ? Не смешите меня, Леннокс.
      ? Это так смешно? У меня гордость особая. Это гордость человека, у которого больше за душой ничего нет. Извините, если я вам неприятен.
      Я пошел на кухню, пожарил яичницу с беконом, сделал кофе и тосты. Мы поели в столовой на веранде. Когда дом строился, такие веранды были в моде.
      Я сказал, что иду к себе в контору и на обратном пути заберу его чемодан. Он дал мне квитанцию. Щеки у него слегка порозовели, и глаза уже не прятались так глубоко.
      Перед уходом я поставил на стол возле дивана бутылку виски.
      ? Потренируйте на этом свою гордость,? предложил я.? И позвоните в Вегас, сделайте одолжение.
      Он молча улыбнулся и пожал плечами. Спускаясь по лестнице, я все еще злился, непонятно почему. Также мне было непонятно, почему человек голодает и слоняется по улицам, но не закладывает свой гардероб. Он играл по каким-то своим правилам.
      Такого роскошного чемодана я в жизни не видел. Сделан из высветленной свиной кожи, в свои лучшие времена был нежно-кремового цвета. Застежки золотые. Английское производство. Здесь ? если здесь такие вообще продавались ? он бы стоил скорее восемьсот, а не двести долларов.
      Я предъявил его хозяину. Потом посмотрел на столик, где стояла бутылка. Терри к ней не притрагивался. Был так же трезв, как и я. Курил, но без особого удовольствия.
      ? Я позвонил Рэнди,? сообщил он.? Он рассердился, что я не позвонил раньше.
      ? Вез подсказки не можете,? заметил я.? Подарок от Сильвии? ? Я кивнул на чемодан. Он рассеянно смотрел в окно.
      ? Нет. Это мне подарили в Англии, задолго до нашего знакомства. Очень, очень давно. Я бы хотел оставить его здесь, а у вас взять на время какой-нибудь старый.
      Я достал из бумажника пять двадцаток и бросил перед ним на стол.
      ? Вещи в залог не беру.
      ? При чем здесь залог? Вы не ростовщик. Просто не хочу брать его с собой в Вегас. И не нужно мне так много денег.
      ? Ладно. Деньги берите, чемодан остается здесь. Но учтите, сюда могут залезть воры.
      ? Это не важно,? равнодушно отозвался он.? Пусть залезают.
      Он переоделся, и около шести часов мы съездили пообедать в ресторан Муссо. Без выпивки. На бульваре Кауэнга он сел в автобус, а я поехал домой, размышляя на разные темы. Пустой чемодан лежал у меня на кровати, где он перекладывал из него вещи в мой саквояж. В замке торчал золотой ключ. Я запер чемодан, привязал ключ к ручке и поставил его на верхнюю полку в платяной шкаф. Мне показалось, что в нем что-то есть, но это было не мое дело.
      Вечер был тихий, дом казался опустевшим. Я расставил шахматы и разыграл французскую защиту против Стейница. Он, правда, побил меня на сорок пятом ходу, но и я заставил его попотеть.
      В девять тридцать зазвонил телефон. Голос в трубке мне уже приходилось слышать.
      ? Это мистер Филип Марлоу?
      ? Да, это Марлоу.
      ? Это Сильвия Леннокс, мистер Марлоу. В прошлом месяце мы познакомились вечером возле "Танцзала". Потом, как я слышала, вы были очень любезны и доставили Терри домой.
      ? Доставил.
      ? Вы, наверное, знаете, что мы в разводе, но я все-таки беспокоюсь. Он съехал с квартиры в Вествуде, никто не знает, куда.
      ? Я в тот вечер заметил, как вы беспокоились.
      ? Слушайте, мистер Марлоу, я была за ним замужем. Я не очень люблю пьяниц. Возможно, я не проявила к нему внимания, но, может быть, у меня были важные дела. Вы частный детектив, и, если хотите, это можно поставить на деловую основу.
      ? Ни на какую основу ничего не надо ставить, миссис Леннокс. Он сейчас едет в автобусе в Лас-Вегас. У него там друг, который обещал ему работу. Внезапно она очень оживилась.
      ? Неужели в Лас-Вегас! Как это трогательно с его стороны. Мы там поженились.
      ? Наверное, он забыл,? сказал я,? иначе поехал бы в другое место.
      Вместо того, чтобы бросить трубку, она рассмеялась мелодичным тихим смехом.
      ? Вы всегда так грубите своим клиентам?
      ? Вы не клиент, миссис Леннокс.
      ? Пока нет, но кто знает? А своим приятельницам тоже грубите?
      ? Тот же ответ. Этот парень был на пределе, голодал, жил в грязи, без гроша. Вам стоило шевельнуть пальцем, чтобы его найти. Ему от вас тогда ничего не было нужно, да и теперь, наверное, тоже.
      ? А вот об этом,? холодно заметила она,? вы знать не можете. Спокойной ночи.
      И трубка была повешена.
      Конечно, она была кругом права, а я неправ. Но я этого не чувствовал. Чувствовал только злость. Если бы она позвонила на полчаса раньше, я бы от этой злости расколотил Стейница в пух и прах ? только он уже пятьдесят лет как умер, а шахматная партия была из задачника.
      3
      За три дня до Рождества я получил чек на сто долларов из банка в Лас-Вегасе. Вместе с ним пришла записка на листке с названием гостиницы. Он благодарил меня, желал мне счастливого Рождества, всяческих удач и надеялся на скорую встречу. Постскриптум свалил меня с ног. "Мы с Сильвией начинаем здесь наш второй медовый месяц. Она просит вас не сердиться на нее за то, что она решилась на вторую попытку".
      Остальное я узнал из газеты, из раздела, который ведут эти дешевые снобы, светские хроникеры. Обычно я этого не читаю, разве только когда не на что позлиться.
      "Ваша корреспондентка вся трепещет от известия из Лас-Вегаса, что эти милые Терри и Сильвия Леннокс снова впряглись в одну упряжку. Она ? младшая дочь мультимиллионера Харлана Поттера, хорошо известного в Сан-Франциско и, конечно, на курорте Пеббл-бич. Сильвия пригласила Марселя и Жанну Дюо заново отделать весь особняк в Энсино, от подвала до крыши, по самому умопомрачительному последнему крику. Может быть, вы помните, дорогие мои, что Курт Вестерхайм, предыдущий муженек, преподнес Сильвии к свадьбе эту скромную хижину в восемнадцать комнатушек. Как, вы спрашиваете, а куда же девался Курт? Отвечаю ? он в Сент-Тропесе, и как будто надолго. Там же живет некая французская герцогиня с очень-очень голубой кровью и двумя просто обворожительными детьми. Вы хотите знать, что думает об этом повторном браке Харлан Поттер? Тут можно только гадать. Мистер Поттер ведь никогда и ни за что не дает интервью. Всему есть пределы, мои милые".
      Я отшвырнул газету в угол и включил телевизор. После этой собачьей блевотины даже борцы смотрелись прилично. Но факты, вероятно, были изложены точно. В светской хронике рисковать опасно.
      Я представил себе эту восемнадцатикомнатную хижину, пошедшую в придачу к нескольким поттеровским миллионам, не говоря уж о том, как ее разделали эти Дюо в новейшем символико-фаллическом духе. Но никак не удавалось представить себе Терри Леннокса ? как он в шортах слоняется вокруг одного из своих бассейнов и по переносному радио приказывает дворецкому заморозить шампанское и поджарить куропаток. Почему не удавалось, я не понимал. Если этому парню приятно играть роль комнатной собачки, мне-то что? Я только не хотел его больше видеть. Но знал, что придется ? хотя бы из-за этого проклятого чемодана с золотыми застежками...
      Это случилось в сырой мартовский вечер. В пять часов он вошел в мою убогую обитель для размышления. Выглядел старше, был очень трезв, строг и блистательно спокоен. Был похож на боксера, который научился стойко держаться под ударом. Он был без шляпы, в перламутрово-белом дождевике, в перчатках, седые волосы были приглажены, как перья на птичьей грудке.
      ? Пойдемте выпьем в какой-нибудь тихий бар,? сказал он, как будто мы не виделись всего минут десять.? Если, конечно, у вас есть время.
      Мы не стали пожимать рук. Мы ни разу еще этого не делали. Англичане, в отличие от американцев, не обмениваются постоянными рукопожатиями, и Терри Леннокс, хотя и не был англичанином, соблюдал их правила.
      Я сказал:
      ? Заедем ко мне, заберите ваш роскошный чемодан. Он мне надоел.
      Он покачал головой.
      ? Будьте любезны, подержите его у себя.
      ? Зачем?
      ? Просто так. Вы не против? Это память о временах, когда я еще не был полным ничтожеством.
      ? Да ну вас к чертям,? ответил я.? Впрочем, дело ваше.
      ? Если вы беспокоитесь из-за того, что его могут украсть...
      ? И это дело ваше. Так как насчет выпивки?..
      Мы отправились в бар Виктора. Он отвез меня туда на машине марки " Юпитер-Джоуэтт", ржавого цвета, с легким парусиновым верхом, всего на два места. Обивка была из светлой кожи, а отделка, кажется, из серебра. Я не слишком увлекаюсь машинами, но от этой проклятой штуки у меня все-таки потекли слюнки. Он сказал, что на второй передаче она выжимает шестьдесят пять миль в час. Коротенький рычаг скоростей едва доходил ему до колен.
      ? Четыре скорости,? сказал он.? Автоматическое переключение для такой модели еще не придумали. Да оно и ни к чему. Она сразу включает на третью, даже в гору, а при нашем уличном движении больше и не нужно.
      ? Свадебный подарок?
      ? Просто подарок. Знаете -"я случайно увидела эту штучку в витрине". Балуют меня.
      ? Это приятно,? заметил я.? Если взамен ничего не требуют.
      Быстро взглянув на меня, он снова перевел глаза на мокрую мостовую. Дворники нежно шелестели по стеклу.
      ? Взамен? Обязательно требуют, приятель. Может, вы думаете, что я несчастлив?
      ? Прошу прощения, забылся.
      ? Я богат. На кой черт нужно еще и счастье? ? В голосе у него слышалась какая-то незнакомая грусть.
      ? Как у вас со спиртным?
      ? Шик-блеск, старина. По непонятной причине держусь. Пока что, во всяком случае.
      ? Может быть, вы и не были настоящим алкоголиком. В баре Виктора мы сели в уголок и стали пить "лимонную корочку".
      ? Не умеют здесь смешивать этот коктейль,? сказал он.? Просто берут джин, лимонный сок, добавляют сахара и горькой. А настоящая "лимонная корочка" ? это джин пополам с соком зеленого лимона, и больше ничего. Дает мартини сто очков вперед.
      ? Я по выпивке не большой специалист. Как вас принял Рэнди Старр? У нас он тут слывет крутым парнишкой.
      Он откинулся на спинку и задумался.
      ? Наверное, так и есть. Наверное, все они такие. Но по нему этого не видно. Я знаю парочку таких же ребят в Голливуде, которые нарочно выпендриваются, Рэнди не дает себе этого труда. У себя в Лас-Вегасе он респектабельный бизнесмен. Будете там, зайдите к нему. Вы подружитесь.
      ? Вряд ли. Не люблю бандитов.
      ? Не придирайтесь к словам, Марлоу. Мы живем в таком мире. Таким он стал после двух войн, таким и останется. Мы с Рэнди и еще одним парнем однажды вместе попали в переделку. Это нас и связывает.
      ? Тогда почему вы не попросили его помочь, когда вам было плохо?
      Он допил и помахал официанту.
      ? Потому что он не смог бы мне отказать. Официант принес по второй порции, и я сказал:
      ? Это все пустые разговоры. Если парень у вас в долгу, вы о нем подумайте. Надо же дать ему шанс расквитаться. Он медленно покачал головой.
      ? Вы, конечно, правы. Я же попросил у него работу. Но это была работа. А просить одолжение или подачек ? нет.
      ? Но вы же приняли их от чужого человека. Он посмотрел мне прямо в глаза.
      ? Чужой человек может притвориться, что не слышит, и пройти мимо.
      Мы выпили по три "лимонные корочки", и он был ни в одном глазу. Настоящего пьяницу уже развезло бы. Так что он, видно, вылечился.
      Петом он отвез меня обратно в контору.
      ? Мы ужинаем в восемь пятнадцать,? сообщил он.? Только миллионеры могут себе это позволить. Только у миллионеров слуги сегодня такое терпят. Будет масса очаровательных гостей.
      С тех пор он вроде как привык заглядывать ко мне около пяти. Мы ходили в разные бары, но чаще всего к Виктору. Может быть, для него это место было с чем-то связано, не знаю. Пил он немного, и сам этому удивлялся.
      ? Должно быть, это, как малярия,? заметил он.? Когда накатывает, кошмарное дело. Когда проходит, словно ничего и не было.
      ? Не понимаю одного ? зачем человеку вашего положения пить с простым сыщиком.
      ? Скромничаете?
      ? Просто удивляюсь. Я парень довольно приятный в общении, но вы-то живете в другом мире. Я даже не знаю точно ? где, слышал только, что в Энсино. Семейная жизнь у вас должна быть вполне приличная.
      ? У меня нет семейной жизни.
      Мы снова пили "лимонные корочки". В баре было почти пусто. Только у стойки на табуретках поодаль друг от друга сидело несколько пьяниц ? из тех, что очень медленно тянутся за первой рюмкой, следя за руками, чтобы чего-нибудь не опрокинуть.
      ? Не понял. Объяснять будете?
      ? Большая постановка, сюжет не имеет значения, как говорят в кино. Наверно, Сильвия вполне счастлива, хотя и не обязательно со мной. В нашем кругу это не столь важно. Если не надо работать или думать о ценах, всегда найдешь чем заниматься. Веселого в этом мало, но богатые этого не знают. Им удовольствия неизвестны. У них нет никаких сильных желаний ? разве, может быть, захочется переспать с чужой женой, но разве это можно сравнить с тем, как жене водопроводчика хочется новые занавески для гостиной?
      Я ничего не ответил. Решил послушать дальше.
      ? В основном, я убиваю время,? продолжал он,? а умирает оно долго. Немножко тенниса, немножко гольфа, немножко плаванья и верховой езды, а также редкое удовольствие созерцать, как друзья Сильвии стараются продержаться до обеда, когда можно снова начать борьбу с похмельем.
      ? В тот вечер, когда вы уехали в Вегас, она сказала, что не любит пьяниц.
      Он криво усмехнулся. Я уже так привык к его шрамам, что замечал их только, если у него вдруг менялось выражение, и становилось заметно, что с одной стороны лицо неподвижно.
      ? Это она про пьяниц, у которых нет денег. Когда деньги есть, то это просто люди, которые не прочь выпить. Если их рвет на веранде, это забота дворецкого.
      ? Вам не обязательно все это выносить. Он допил коктейль одним глотком и встал.
      ? Мне пора бежать, Марлоу. Кроме того, я надоел и вам, и, видит бог, сам себе тоже.
      ? Мне вы не надоели. Я привык слушать. Может, когда-нибудь до меня дойдет, почему вам нравится быть комнатной собачкой.
      Он осторожно потрогал свои шрамы кончиками пальцев и слегка улыбнулся.
      ? Интересно не то, почему я сижу на шелковой подушке и терпеливо жду, когда меня погладят,? интересно, зачем я ей нужен, вот что.
      ? Вам нравится шелковая подушка,? сказал я, вставая.? И шелковые простыни, и звонок, по которому входит дворецкий со своей холуйской улыбочкой.
      ? Возможно. Я вырос в сиротском приюте в Солт Лейк Сити.
      Мы вышли на утомленную вечернюю улицу, и он заявил, что хочет пройтись. Приехали мы в моей машине, и на этот раз мне удалось первым схватить счет и заплатить. Я смотрел, как он уходит. Седые волосы на мгновение блеснули в полосе света от витрин, а потом он растворился в легком тумане.
      Он больше нравился мне пьяным, нищим, побитым жизнью, голодным и гордым. А может, мне просто нравилось смотреть на него сверху вниз? Понять его было трудно. В моей профессии иногда надо задать вопросы, а иногда ? дать человеку постепенно закипеть, чтобы он потом сразу выплеснулся. Любой хороший сыщик это знает, Похоже на шахматы или бокс. Некоторые нужно загнать в угол и не давать им обрести равновесие. А с другими побоксируешь, и, глядишь, они принимаются бить сами себя.
      Если бы я попросил, он рассказал бы мне всю свою жизнь. Но я ни разу даже не спросил, что случилось у него с лицом. Если бы я попросил, а он бы рассказал, то, возможно, это сберегло бы парочку жизней. Но не обязательно.
      4
      В последний раз мы пили в баре в мае месяце, раньше обычного, часа в четыре. Он похудел, казался усталым, но оглядывался вокруг с тихой довольной улыбкой.
      ? Люблю бары, когда они только что открылись. Когда внутри еще прохладно, воздух свежий, все сияет и бармен последний раз смотрится в зеркало ? не сбился ли у него галстук и хорошо ли приглажены волосы. Люблю ровные ряды бутылок за стойкой, и сверкающие стаканы, и предвкушение. Люблю смотреть, как он смешивает самый первый коктейль и ставит его на соломенную подставку, а рядом кладет сложенную салфетку. Люблю потягивать питье медленно. Первая спокойная рюмка в тихом баре ? это прекрасно.
      Я с ним согласился.
      ? Спиртное как любовь,? сказал он.? Первый поцелуй ? волшебство, второй ? близкое знакомство, третий ? обычное дело. После этого женщину раздевают.
      ? Разве это плохо? ? спросил я.
      ? Это волнение порядка, но это нечистое чувство ? нечистое в эстетическом смысле. Я не против секса. Он необходим и далеко не всегда безобразен. Но над ним все время надо работать. Чтобы придать ему обаяние, создана миллиардная индустрия, и все миллиарды идут в дело.
      Он огляделся и зевнул.
      ? Я стал плохо спать. Хорошо здесь. Но скоро сюда набьется пьянь, с громкими разговорами, со смехом, и эти чертовы бабы станут махать руками, кривляться, звенеть своими чертовыми браслетами и демонстрировать свой стандартный шарм, который вскоре начнет ощутимо попахивать потом.
      ? Спокойно,? сказал я.? Да, они живые люди, они потеют, покрываются грязью, ходят в уборную. А вам чего нужно ? золотых бабочек, порхающих в розовом тумане?
      Он допил, перевернул стакан и стал смотреть, как на краю медленно собралась капля, задрожала и упала.
      ? Жаль мне ее,? медленно произнес он.? Она такая законченная сука. Может быть, я даже по-своему хорошо к ней отношусь. Когда-нибудь я ей понадоблюсь. Ведь я единственный, кто не старается ее как-то употребить. А меня-то, может, и не окажется под рукой.
      Я молча смотрел на него. Потом сказал:
      ? Здорово вы собой торгуете.
      ? Знаю. Я слабак ? ни характера, ни самолюбия. Поймал на карусели медное колечко и потрясен, что оно, оказывается, не золотое. У таких, как я, бывает один главный момент в жизни, один взлет на трапеции. А дальше только и стараешься не свалиться с тротуара в канаву.
      ? О чем речь-то? ? Я извлек трубку и начал ее набивать.
      ? Она напугана. Жутко боится.
      ? Чего?
      ? Не знаю. Мы теперь почти не разговариваем. Может быть, своего старика. Харлан Поттер ? жестокий сукин сын. Снаружи ? сплошная викторианская добродетель. Внутри ? настоящий гестаповец. Сильвия ? потаскуха. Он это знает, возмущен и ничего не может поделать. Но он выжидает, следит, и если Сильвия вляпается в крупный скандал, он ее сломает пополам, а половинки закопает за тысячу миль друг от друга.
      ? Но вы ее муж.
      Он приподнял пустой стакан и стукнул им по краю стола. Стакан разбился с резким звоном. Бармен пристально поглядел на нас, но промолчал.
      ? Вот так, приятель. Вот так. Я ее муж, это точно. Записано в брачном свидетельстве. Я ? это три белые ступеньки, и большая зеленая дверь, и медный молоток, которым надо постучать ? один длинный, два коротких,? и тогда горничная пустит вас в стодолларовый бордель.
      Я встал и бросил на стол деньги.
      ? Болтаете слишком много,? сказал я,? черт бы вас побрал. Больше вас ни на что не хватает. Пока.
      Я ушел, оставив его за столом. Он был потрясен и бледен ? насколько это можно разобрать при освещении в баре. Он что-то сказал мне вслед, но я не остановился.
      Через десять минут я уже жалел об этом. Но через десять минут fe уже был далеко. В контору он больше не приходил. Совсем, ни разу. Видно, я попал ему в самое больное место.
      После этого я не видел его целый месяц. А когда увидел снова, было пять часов утра, едва начинало светать. Настойчивый звонок в дверь выдернул меня из постели. Я протащился по коридору, по гостиной и открыл дверь. Он стоял на пороге, и вид у него был такой, словно он не спал неделю. На нем было легкое пальто с поднятым воротником, он дрожал. На глаза была надвинута темная шляпа.
      В руке у него был револьвер.
      5
      Револьвер не был направлен на меня, Терри Леннокс просто держал его в руке. Это было иностранное оружие, среднего калибра, наверняка не "кольт" и не "сэвидж". Все это вместе ? бледное изможденное лицо, шрамы, поднятый воротник, нахлобученная шляпа, револьвер ? было словно взято напрокат из старомодного зубодробительного гангстерского фильма.
      ? Вы везете меня в Тихуану к самолету в десять пятнадцать,? сказал он.? Паспорт и виза у меня есть, все в порядке, кроме транспорта. По некоторым причинам я не могу сесть на поезд, ни в автобус, ни в самолет в Лос-Анджелесе. Пятьсот долларов достаточно за проезд? Я стоял в дверях и не пускал его.
      ? Пятьсот плюс эта пушка? ? спросил я. Он рассеянно взглянул на револьвер. Потом уронил его в карман.
      ? Это мера предосторожности,? сообщил он.? Для вас. Не для меня.
      ? Тогда входите.? Я шагнул в сторону, он вошел и рухнул в кресло.
      В гостиной было еще темно, потому что у хозяйки под окном разросся густой кустарник. Я зажег лампу и вытащил сигарету. Прикурил. Поглядел на него. Взъерошил себе волосы, которые и так были взъерошены. Изобразил усталую ухмылку.
      ? Какого черта не даете поспать в такое прекрасное утро? Десять пятнадцать, говорите? Времени полно. Пошли на кухню, я сварю кофе.
      ? Вы, ищейка! Я попал в беду.-"Ищейка". Впервые он меня так назвал. Но это шло к тому, как он явился, как был одет, к револьверу и всему прочему.
      ? Денек будет ? пальчики оближешь. Теплый ветерок. Слышно, как на той стороне шепчутся старые добрые эвкалипты. Вспоминают славные времена в Австралии, когда под ними резвились кенгуру, а медвежата коала играли в чехарду. Да, до меня дошло, что у вас неприятности. Поговорим об этом после кофе. Я туго соображаю с утра. Обратимся к мистеру Хиггинсу и мистеру Янгу.
      ? Слушайте, Марлоу, сейчас не время для...
      ? Чего вы испугались, старина? Лучше мистера Хиггинса и мистера Янга на свете нет. Они делают кофе "Хигтинс-Янг". Это дело их жизни, их гордость и услада. Когда-нибудь я добьюсь для них почета и уважения. Пока что они получают от нас только деньги. Разве в этом счастье?
      Продолжая болтать, я направился на кухню. Включил горячую воду и снял с полки кофеварку. Отмерил и насыпал кофе в ее верхнюю часть. От воды уже шел пар. Я залил ее в нижнюю колбу хитроумного аппарата и поставил на огонь. Сверху водрузил кофе и прикрутил крышку, чтобы держалась.
      Тут и он пришел. На секунду прислонился к косяку, потом пролез в уголок и шлепнулся на стул. Его все еще трясло. Я достал с полки бутылку брэнди "Старик-дедушка" и налил ему порцию в большой стакан. Я понимал, что нужен именно большой. И то ему потребовались обе руки, чтобы поднести его к губам. Он глотнул, со стуком поставил стакан и откинулся назад, так что спинка затрещала.
      ? Чуть в обморок не свалился,? пробормотал он.? Как будто неделю глаз не смыкал. Сегодня ночью не спал совсем.
      Кофе уже почти закипал. Я прикрутил пламя. Вода поднялась и зависла на миг у основания стеклянной трубки. Я прибавил огонь, чтобы трубку залило, а затем снова быстро убавил. Помешал кофе, прикрыл его. Поставил таймер на три минуты. Педантичный парень, этот Марлоу. Когда варит кофе, ничто его не должно отвлекать. Даже револьвер в руке полубезумного человека.
      Я налил ему еще брэнди.
      ? Сидите, сидите,? посоветовал я.? Просто посидите молча.
      Со второй порцией он уже справился одной рукой. Я быстро сполоснулся в ванной. Тут как раз зазвонил таймер. Я выключил газ и поставил кофеварку на соломенную подставку. Почему я так скрупулезно все отмечал? Потому что в этой напряженной атмосфере каждая мелочь превращалась в событие, каждый шаг приобретал значение. Это был один из тех сверхнеустойчивых моментов, когда все автоматические жесты, такие давние и привычные, становятся отдельными волевыми актами. Словно учишься заново ходить после полиомиелита. Ничего не получается само собой, абсолютно ничего.
      Кофе осел, в колбу ворвался воздух, жидкость забулькала и успокоилась. Я отвинтил вертушку и поставил ее в углубление на раковину.
      Налив две чашки, я добавил ему брэнди.
      ? Вам черный, Терри.? Себе я положил два куска сахару и плеснул сливок. Я уже выходил из штопора. Открыл холодильник и достал пакет сливок я уже бессознательно.
      Я сел напротив него. Он не двигался. Застыл в своем углу, словно кол проглотил. Затем без всякого предупреждения упал головой на стол и зарыдал.
      Он не прореагировал, когда я перегнулся через стол и выудил револьвер у него из кармана. Это был маузер ? 7,65, настоящий красавчик. Я понюхал дуло. Открыл магазин. Все патроны на месте.
      Терри поднял голову, увидел кофе и начал медленно пить, не глядя на меня.
      ? Я никого не застрелил,? сообщил он.
      ? Если и застрелили, то давно. Здесь следов нету. Из этого вы вряд ли кого прикончили.
      ? Я вам все расскажу,? начал он.
      ? Минуточку.? Я быстро, обжигаясь, допил кофе и налил себе еще.? Слушайте внимательно. Будьте очень осторожны со своими рассказами. Если действительно хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану, вам нельзя касаться двух вещей. Первое... да вы слушаете?
      Он еле заметно кивнул, бесстрастно глядя в стену у меня над головой. Шрамы сегодня были очень заметны. Кожа у него была мертвенно-белая, и все равно шрамы выделялись.
      ? Первое,? медленно повторил я.? Если вы совершили преступление или то, что считается преступлением по закону,? я имею в виду что-то серьезное,? мне этого говорить нельзя. Второе. Если вы знаете, что такое преступление совершил кто-то другой, то и про это мне нельзя говорить. Если хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану. Ясно?
      Он посмотрел мне в глаза. Взгляд был твердый, но безжизненный. Кофе ему помог. Лицо еще не порозовело, но он уже пришел в себя. Я налил ему еще чашку и опять плеснул спиртного.
      ? Я же сказал, что попал в передрягу,? произнес он.
      ? Это я слышал. Не хочу знать, в какую. Мне надо зарабатывать на жизнь. Лицензию на частный сыск могут и отобрать.
      ? А если бы я вас силой заставил, под прицелом? ? осведомился он.
      Я усмехнулся и подтолкнул к нему пистолет по столу. Он посмотрел на него, но трогать не стал.
      ? До самой Тихуаны, Терри, вы бы меня под прицелом не довезли. Да еще надо пересечь границу, потом подняться в самолет. А ведь мне иногда приходилось иметь дело с оружием. Забудем этот вариант. Хорош бы я был, объясняя полиции, как вы меня до того напугали, что я послушался. Конечно, если тут вообще есть о чем объясняться с полицией ? мне ведь неизвестно.
      ? Слушайте,? сказал он.? В дверь постучат только в полночь, а то и позже. Прислуга побоится ее беспокоить, когда она спит. Но часов в двенадцать горничная все-таки постучит и войдет. А ее в комнате не будет.
      Я отхлебнул кофе и промолчал.
      ? Горничная увидит, что постель не тронута,? продолжал он.? Тогда она сообразит, где надо искать. За главным особняком, в глубине, есть дом для гостей. Со своим гаражом и всем прочим. Сильвия провела ночь там. И там ее найдет горничная. Я нахмурился.
      ? Мне надо осторожно выбирать, о чем вас можно спрашивать, Терри. А не могла она провести ночь где-то еще?
      ? Все ее вещи будут разбросаны по комнате. Никогда ничего не вешает. Горничная поймет, что она накинула на пижаму халат и пошла в дом для гостей. Больше некуда.
      ? Не обязательно,? заметил я.
      ? Говорю вам, в дом для гостей. Черт побери, неужели вы думаете, они не знают, что там происходит? Прислуга всегда знает.
      ? Ладно, замнем это,? решил я. Он провел пальцем по здоровой щеке, оставив на ней красную полоску.
      ? А в доме для гостей,? продолжал он медленно,? горничная увидит...
      ? Вдрызг пьяную Сильвию, в полном отпаде, в отключке,? резко подсказал я.
      ? Да? ? Он задумался над этим. Долго шевелил мозгами.? Конечно,? произнес он,? так и будет. Сильвия не алкоголичка. Когда она хватит лишнего, вырубается надолго.
      ? Тут и поставим точку,? сказал я.? Только вот что еще. Выдаю экспромт. В последний раз, когда мы вместе выпивали, я был с вами грубоват, бросил вас в баре, если помните. Очень уж я на вас разозлился. Потом, все обдумав, я сообразил, что вы просто пытались шутовством заглушить дурное предчувствие. Вы говорите, что у вас есть паспорт и виза. Визу в Мексику так сразу не получишь. Они не всех к себе пускают. Значит, вы не сегодня надумали удрать. Я и то думал, сколько вы еще продержитесь.
      ? Наверное, меня удерживали какие-то обязательства ? вдруг я ей и вправду понадоблюсь, а не только как прикрытие от старика. Кстати, я вам ночью звонил.
      ? Не слышал, я сплю крепко.
      ? Потом я пошел в турецкие бани. Пробыл там пару часов, принял паровую ванну, холодный душ Шарко, массаж и кое-кому оттуда позвонил. Машину оставил на углу Ла Бреа и Фаунтен. Оттуда шел пешком. Никто не видел, как я сворачивал к вам на улицу.
      ? Нужно ли мне знать, кому вы звонили?
      ? Во-первых, Харлану Поттеру. Старик улетел вчера в Пасадену по делам. Так что дома его не было. Еле разыскали. Но в конце концов соединили. Я сказал, что прошу извинения, но уезжаю.? Излагая это, он смотрел вбок, в окно, где куст жасмина старался пробиться сквозь проволочную сетку.
      ? Как он это принял?
      ? Сказал, что ему очень жаль. Пожелал удачи. Спросил, нужны ли деньги.? Терри хрипло засмеялся.? Деньги. Первое слово у него в букваре. Я сказал, что денег у меня полно. Потом я позвонил сестре Сильвии. Поговорил почти так же. Вот и все.
      ? Вот что мне надо вас спросить. Вы когда-нибудь в этом доме для гостей заставали ее с мужчиной? Он покачал головой.
      ? И не пытался. Но это было бы нетрудно. Обычное дело.
      ? У вас кофе стынет.
      ? Больше не хочу.
      ? Значит, у нее было много мужчин? И все-таки вы женились на ней снова. Я понимаю, что она дамочка хоть куда, но все-таки...
      ? Говорил же я вам ? я ничтожество. Черт побери, почему я ушел от нее в первый раз? Почему после этого, каждый раз при виде ее, я напивался вдрызг? Почему, валяясь в канаве, не просил у нее денег? У нее до меня было пять мужей. И каждый вернулся бы, стоило пальчиком поманить. И дела тут не только в ее миллионах.
      ? Да, она хоть куда,? сказал я, взглянув на часы.? Почему обязательно в десять пятнадцать из Тихуаны?
      ? На этот рейс всегда есть места. В Лос-Анджелесе никто не хочет лететь на ?Дугласе? над горами, когда можно прямо здесь сесть в поезд и через семь часов быть в Мехико-сити. Но там, куда мне нужно, поезд не останавливается.
      Я встал и прислонился к раковине.
      ? Теперь подобьем баланс, только не перебивайте. Сегодня утром вы явились ко мне в сильном волнении и попросили отвезти в Тихуану к раннему рейсу. У вас в кармане был револьвер, но этого я мог и не знать. Вы сказали, что терпели, сколько могли, но вчера вечером ваше терпение лопнуло. Вы застали свою жену мертвецки пьяной, с мужчиной. Вы ушли, направились в турецкие бани, где пробыли до утра, позвонили оттуда двум ближайшим родственникам жены и поставили их в известность. Куда вы хотели уехать, меня не касается. У вас были законные документы на въезд в Мексику. Мы друзья, и я пошел вам навстречу без особых раздумий. Почему бы и нет? Денег за это вы мне не платили. Машина у вас была, но в таком состоянии вы не могли сесть за руль. Это тоже ваше дело. Вы человек эмоциональный, в войну были тяжело ранены. Наверно, надо бы мне забрать вашу машину и приткнуть куда-нибудь в гараж для сохранности.
      Он пошарил в карманах и подтолкнул через стол кожаный футляр для ключей.
      ? Как звучит? ? осведомился он.
      ? Смотря кто слушает. Это еще не все. Вы не взяли ничего, кроме одежды, что на вас, и некой суммы, полученной вами от тестя. Все остальные ее подарки вы бросили, в том числе и то роскошное сооружение, что стоит на углу Ла Бреа и Фаунтен. Вы хотели уйти чистым и как можно дальше. Ладно. Годится. Бреюсь и одеваюсь.
      ? Почему вы это делаете, Марлоу?
      ? Можете пропустить стаканчик, пока я бреюсь.
      Я вышел, а он остался сидеть, сгорбившись, в углу. Пальто и шляпу так и не снял. Но заметно ожил.
      Я пошел в ванную и побрился. Когда я завязывал галстук в спальне, он вошел и остановился в дверях.
      ? Вымыл чашки на всякий случай,? сообщил он.? Но я вот что подумал. Может быть, лучше вам позвонить в полицию.
      ? Сами звоните. Мне им рассказывать нечего.
      ? Хотите позвоню?
      Я резко обернулся и свирепо уставился на него.
      ? Черт бы вас побрал! ? закричал я почти в голос.? Угомонитесь вы или нет?
      ? Извините.
      ? Вот-вот. Такие, как вы, всегда извиняются и всегда слишком поздно.
      Он повернулся и ушел обратно в гостиную.
      Я оделся и запер дверь, ведущую в глубину дома. Войдя в гостиную, я увидел, что он заснул в кресле, уронив голову набок, в лице ни кровинки, весь обмякший от усталости. Вид у него был жалкий. Когда я тронул его за плечо, он открыл глаза медленно, словно возвращаясь откуда-то очень издалека.
      Когда он пришел в себя, я спросил:
      ? Как быть с чемоданом? С тем, из свиной кожи? Он все еще у меня в шкафу.
      ? Он пустой,? ответил он равнодушно.? И слишком бросается в глаза.
      ? Вы будете еще больше бросаться в глаза без багажа.
      Я пошел в спальню и достал эту кремовую штуку с верхней полки. Прямо у меня над головой, на потолке, была откидная дверца на чердак. Я открыл ее, дотянулся как можно дальше, и забросил футляр для ключей за пыльную балку, или стропило, или как их там.
      Я слез с чемоданом в руках, обтер его от пыли и запихал в него ненадеванную пижаму, зубную пасту, новую зубную щетку, пару дешевых полотенец, губку, набор носовых платков, дешевый тюбик крема для бритья и бритву ? из тех, что дают даром в придачу к пакетику лезвий. Все новое, обыкновенное, незаметное, хотя, конечно, лучше бы там лежало его собственное барахло. Добавил бутылку виски, прямо в обертке. Закрыв чемодан, я оставил ключ в замке и понес в гостиную. Терри опять спал. Я не стал его будить, открыл дверь, отнес чемодан в гараж и положил в машину перед задним сиденьем. Вывел машину, запер гараж и поднялся обратно по лестнице, чтобы разбудить его. Потом запер дом, и мы двинулись в путь.
      Я ехал быстро, но без превышения скорости. В дороге мы почти не разговаривали. И поесть не остановились. Времени было не так уж много.
      У пограничников не оказалось к нам никаких вопросов.
      На ветреном поле возле тихуанского аэропорта я подрулил поближе к кассе и стал ждать, пока Терри возьмет билет. Пропеллеры ?Дугласа? уже медленно вращались, разогревая моторы. Статный красавец-пилот в серой форме болтал с группой из четырех человек. Один был двухметрового роста и держал в руке охотничье ружье в футляре. Возле него стояли девушка в брюках, пожилой коротышка и седая женщина, такая высокая, что рядом с ней он совсем исчезал. Неподалеку ожидало еще трое-четверо пассажиров, явно мексиканцы. Больше лететь вроде никто не собирался. Трап уже подогнали к самолету. Но никто не торопился. Затем по трапу спустилась стюардесса-мексиканка и заняла выжидательную позицию. Объявлений по громкоговорителю у них, видимо, не полагалось. Мексиканцы полезли в самолет, но пилот все еще болтал с американцами.
      Рядом со мной стоял большой ?паккард?. Я вылез и заглянул в него ? водительские права лежали на виду. Может быть, когда-нибудь я и научусь не лезть, куда меня не просят. Вытащив голову из окна, я заметил, что высокая женщина смотрит в мою сторону.
      Тут по пыльной щебенке подошел и Терри.
      ? Все в порядке,? сказал он.? Прощаемся здесь.
      Он протянул руку, я ее пожал. Вид у него уже был неплохой, только усталый, чертовски усталый.
      Я достал из машины чемодан свиной кожи и поставил его на щебенку.
      Он сердито взглянул на него.
      ? Сказано вам, он мне не нужен,? отрезал он.
      ? Там бутылка приличной выпивки, Терри. И еще пижама и всякая дребедень. Без опознавательных знаков. Не нужен, сдайте на хранение. Или выбросите.
      ? У меня есть свои соображения,? заносчиво объявил он.
      ? У меня тоже.
      Внезапно он улыбнулся. Потом подхватил чемодан и другой рукой сжал мне руку выше локтя.
      ? Ладно, приятель. Вы начальник. И помните, если придется туго, поступайте как знаете. Вы мне ничем не обязаны. Мы просто выпивали вместе, немножко подружились, и я слишком много болтал про свои дела, Я оставил пять сотенных у вас в банке с кофе. Не сердитесь.
      ? Вот это вы зря.
      ? Мне и половины своих денег не потратить.
      ? Удачи вам, Терри.
      Двое американцев поднимались в самолет. Из аэропорта вышел приземистый малый с широким смуглым лицом и стал махать нам руками и указывать пальцем.
      ? Идите на посадку,? сказал я.? Я знаю, что вы не убивали. Потому я и здесь.
      Он весь подобрался и напрягся. Потом, повернувшись к самолету, медленно оглянулся.
      ? Мне очень жаль,? сказал он тихо.? Но тут вы ошибаетесь. Я пойду по полю очень медленно. Вы вполне успеете меня задержать.
      Он зашагал вперед. Я смотрел вслед. Малый у аэропорта все еще ждал, но без особого нетерпения, У мексиканцев нетерпение ? редкость. Нагнувшись, похлопал по чемодану свиной кожи и улыбнулся Терри. Затем он отступил, и Терри вошел в здание. Скоро он появился из другой двери, там, где таможня. Так же медленно он шел по щебенке к трапу. Здесь остановился и посмотрел в мою сторону. Он не помахал. Я тоже. Потом он поднялся в самолет, и трап втянули внутрь.
      Я влез в свой ?олдсмобилъ?, завел его, дал задний ход, развернулся и стал выезжать, со стоянки. Высокая женщина и коротышка остались на поле. Женщина достала платок, чтобы помахать. Самолет покатился в дальний конец поля, подымая тучу пыли. Там он развернулся, и моторы взревели на полную катушку. Он двинулся вперед, постепенно набирая скорость.
      Пыль за ним так и клубилась. Потом самолет взлетел. Я смотрел, как он медленно подымается в пыльный воздух и исчезает в чистом синем небе, в юго-восточном направлении.
      Потом я уехал. На границе никто на меня и не взглянул, словно мое лицо заслуживало не больше внимания, чем стрелки на циферблате.
      6
      Дорога от Тихуаны длинная и одна из самых скучных в штате. Тихуана ? никчемное местечко, здесь не интересуются ничем, кроме доллара. Парнишка с огромными грустными глазами, который бочком подбирается к вашей машине и клянчит: ?Пожалуйста, мистер, десять центов?, тут же, без запинки, будет предлагать вам на продажу свою сестренку. Пограничные городишки все на одно лицо, так же, как портовые. Сан Диего? Один из самых красивых заливов в мире, а в нем всего-навсего военный флот и несколько рыбачьих лодчонок. Ночью это ? сказка. Прибой шелестит нежно, словно старушка, поющая церковный гимн. Но Марлоу некогда ? надо домой, считать серебряные ложечки.
      Шоссе на север монотонное, как матросская песня. Въезжаешь в городок, вниз по холму, вдоль берега, потом в другой городок, вниз по холму, вдоль берега.
      Было уже два часа, когда я вернулся, и они ждали меня в темной машине, без опознавательных знаков, без красной мигалки, правда, с двойной антенной, но такие бывают и не на полицейских машинах. Я успел подняться до середины лестницы, когда они вылезли и окликнули меня ? обычная парочка в обычных костюмах, с обычной тяжелой неспешностью в движениях, словно весь мир вокруг притих и ждет их указаний.
      ? Это вы ? Марлоу? У нас к вам разговор.
      Он блеснул мне в глаза значком. Рассмотреть я ничего не успел ? это мог быть и значок инспектора по защите растений. Волосы у него были пепельные, вид настырный. Его партнер был высокий, недурен собой, чистенький и какой-то особо противный ? бандит с образованием. У них были внимательные и цепкие глаза, терпеливые и выжидающие глаза, холодные и надменные глаза, полицейские глаза. Им такие выдают на параде при выпуске из полицейского училища.
      ? Сержант Грин, центральный отдел расследования убийств. Это полицейский сыщик Дейтон.
      Я поднялся к дому и отпер дверь. С полицией большого города рукопожатий не полагается. Сойдет и так.
      Они уселись в гостиной. Я открыл окна, зашелестел ветерок. Беседу вел Грин.
      ? Есть такой Терри Леннокс. Знаете его?
      ? Иногда выпиваем вместе. Он живет в Энсино, женат на богатой. Дома у него я ни разу не был.
      ? Иногда выпиваете,? промолвил Грин.? Как часто, к примеру?
      ? ?Иногда? звучит неопределенно. Так оно и есть. Когда раз в неделю, а когда и раз в два месяца.
      ? С женой его знакомы?
      ? Видел раз мельком, еще до их женитьбы.
      ? В последний раз когда и где его видели?
      Я достал из ящика трубку и набил ее. Грин подался вперед, поближе ко мне. Высокий откинулся на спинку, держа наготове шариковую ручку над блокнотом с красным обрезом.
      ? Тут мне вроде положено сказать ?А в чем дело??, а вам ответить ?Вопросы задаем мы?.
      ? Вот и отвечайте.
      Я раскурил трубку. Табак был сыроват. На раскуривание ушло кое-какое время и три спички.
      ? У меня время есть,? сказал Грин,? но ожидать вас пришлось долго. Так что поживее, мистер. Мы знаем, кто вы такой. А вы знаете, что мы не прохлаждаться приехали.
      ? Просто вспоминаю,? откликнулся я.? Мы часто заходили к Виктору, реже ? в ?Зеленую лампу?, а еще к ?Быку и Медведю?, это местечко в конце Стрипа, подделка под английскую таверну...
      ? Хватит вилять.
      ? Кого убили?
      Слово взял сыщик Дейтон. Голос у него жесткий, так в нем и слышалось ??Давай без дураков?.
      ? Ваше дело отвечать, Марлоу. Мы проводим допрос, как положено. Остальное вас не касается.
      Я устал и, наверное, от этого был раздражен. А может, и чувствовал за собой вину. Но этого парня я и так бы возненавидел с первого взгляда. Просто увидал бы его в кафетерии издали ? и то сразу бы потянуло двинуть ему по зубам.
      ? Пошел бы ты,? посоветовал я ему.? Заливай это малолетним нарушителям. Да и те обхохочутся.
      Грин хмыкнул. В лице у Дейтона вроде ничего не изменилось, но он вдруг сделался на десять лет старше и на двадцать лет омерзительнее. Он выдохнул через нос с легким присвистом.
      ? Дейтон у нас на юриста учится,? сообщил Грин.? С ним дурака не поваляешь.
      Я медленно встал и подошел к книжному шкафу. Достал переплетный экземпляр уголовного кодекса Калифорнии. Протянул его Дейтону.
      ? Покажите, пожалуйста, где здесь написано, что я обязан отвечать на ваши вопросы?
      Он не шевельнулся. Оба мы знали, что он собирается мне врезать. Но он выжидал удобного момента. Значит, не рассчитывал на поддержку Грина, на то, что Грин его покроет.
      Он сказал:
      ? Все граждане обязаны помогать полиции. Всеми способами, вплоть до физических воздействий, а в особенности ? отвечать на некомпрометирующие их вопросы, которые сочтет нужным задать полиция.
      ? В жизни, конечно, так и есть,? заметил я.? Достигается путем прямого или косвенного запугивания. А в законах об этом ничего не сказано. Никто не обязан нигде, никогда и ничего сообщать полиции.
      ? Да ладно вам,? нетерпеливо сказал Грин.? Вы же виляете, не видим мы, что ли? Садитесь. Убили жену Леннокса. У них в Энсино, в доме для гостей. Леннокс смылся. Во всяком случае, найти его не могут. Вот мы и ищем человека, подозреваемого в убийстве. Довольно с вас?
      Я бросил кодекс в кресло и снова сел на диван напротив Грина.
      ? А при чем тут я? Я же сказал ? никогда в доме у них не был.
      Грин похлопал себя по ляжкам ? верх-вниз ? и слегка усмехнулся. Дейтон сидел неподвижно, пожирая меня глазами.
      ? А при том, что уж сутки как ваш номер телефона записан на блокноте у него в комнате,? заявил Грин.? Это блокнот-календарь, и вчерашний листок оторван, но на сегодняшнем остались вмятины. Мы не знаем, когда он вам
      звонил. Мы не знаем, куда он делся, когда и почему. Вот и спрашиваем, чего уж проще.
      ? Почему в доме для гостей? ? осведомился я, не надеясь на ответ, но он ответил. Он слегка покраснел.
      ? Похоже, она там часто бывала. По ночам. С гостями. Прислуге кое-что видно из окон. Машины шныряют взад-вперед, иногда поздно, иногда и очень поздно. Мало вам? Не валяйте дурака. Леннокс ? наша кандидатура. Он пошел туда около часу ночи. Дворецкий случайно видел. Вернулся один, минут через двадцать. Больше никто не проходил. Свет все горит. Утром Леннокса поминай, как звали. Дворецкий идет в дом для гостей. Дамочка на постели, голая, как русалка, и между прочим, по лицу он ее опознать не мог. Не было там лица. Расквашено подчистую бронзовой статуэткой в виде обезьяны.
      ? Терри Леннокс такого бы не сделал,? сказал я.? Конечно, она ему наставляла рога. Это старая история. Она всегда любила гульнуть. Они развелись, потом снова поженились. Наверно, радости ему было мало, но с чего бы он вдруг так взбесился?
      ? А вот уж этого никто не знает,? терпеливо пояснил Грин.? Такое все время случается. И с мужчинами, и с женщинами. Парень терпит, терпит, терпит. А потом вдруг ? бац! Сам, наверное, не знает, почему на него именно тут накатило. Но факт есть факт, и вот вам покойник. Тут и нам дело находится. Вот мы и задаем вам простой вопрос. А вы кончайте темнить, а то заберем.
      ? Ничего он вам не скажет, сержант,? язвительно заметил Дейтон.? Он же законы читает. И думает, как многие, что закон в книжке.
      ? Ты давай записывай,? откликнулся Грин,? не напрягай мозги. Будешь паинькой, разрешим тебе спеть ?Матушку Мак-Кри? на полицейской вечеринке.
      ? Пошли вы к черту, сержант, при всем уважении к вашему званию.
      ? А вы давайте подеритесь,? предложил я Грину.? Он будет падать ? я поймаю.
      Дейтон очень аккуратно отложил блокнот и ручку. Встал с радостным блеском в глазах. Подошел ко мне вплотную.
      ? Встань, умник. Если я в колледже учился, еще не значит, что на меня может тявкать всякая гнида.
      Я начал подниматься, и не успел ? он меня ударил. Влепил мне чистый хук слева, потом справа. В голове у меня раздался звон почище церковного. Я шлепнулся обратно и помотал головой. Дейтон не отходил. Теперь он улыбался.
      ? Давай еще разок,? сказал он.? Неудобно ты стоял. Не по правилам.
      Я взглянул на Грина. Он изучал свой большой палец, словно там была заусеница. Я молчал и не двигался, ожидая, когда он поднимет глаза. Если бы я встал, Дейтон заехал бы мне снова. Он так и так мог мне заехать. Но если бы я встал и он меня стукнул, теперь я бы живого места от него не оставил, потому что по ударам стало ясно, что он боксер. Лупил он правильно, но так ему было меня не одолеть.
      Грин сказал рассеянно:
      ? Ах ты, наша умница, он только этого и дожидался. Теперь из него слова не вытянешь.
      Потом он поднял глаза и спокойно произнес:
      ? Еще раз, для порядка, Марлоу. Когда последний раз видели Терри Леннокса, где, как, о чем говорили и откуда вы сейчас приехали, скажите или нет?
      Дейтон стоял, расслабившись, плотно упираясь ногами в пол. Глаза у него светились мягким, приятным блеском.
      ? А как насчет того парня? ? полюбопытствовал я, не обращая на него внимания.
      ? Какого еще парня?
      ? Который был с ней в доме для гостей. Она ведь была голая. Не пасьянс же она там раскладывала.
      ? Это потом, когда найдем мужа.
      ? Дивно. Неужели будете вкалывать, искать, раз уже знаете, кто убил?
      ? Не расколетесь, заберем вас, Марлоу.
      ? Как свидетеля?
      ? Черта с два как свидетеля. Как подозреваемого. Подозрение в содействии убийству после совершения преступления. Помогли бежать подозреваемому. Думаю, вы отвезли его куда-то. А доказывать мне и не надо. Наш хозяин сейчас не в духе. Правила из книжки он знает, но память иногда подводит. Вам несладко придется. Так или иначе, а показания мы от вас получим. Чем больше будете упираться, тем точнее мы будем знать ? это то, что нужно.
      ? Он на все на это положил,? промолвил Дейтон.? Он ведь книжку читал. Для него это все дерьмо.
      ? Для всех это дерьмо,? спокойно отозвался Грин.? Но результаты дает. Поехали, Марлоу. Забираю вас.
      ? Ладно, забирайте,? отозвался я.? Терри Леннокс был мне друг. У меня в эту дружбу кое-что вложено от души, и не так уж мало, чтобы плюнуть на все по приказу полиции. У вас на него уже дело заведено, наверно, вы знаете больше, чем говорите. Против него ? мотив, возможность и тот факт, что он удрал. Мотив ? чепуха, давно выдохся, это было условие сделки между нами. Я не поклонник таких сделок, но такой уж он парень ? слабоватый и очень добрый. Остальное вообще ерунда. Просто, если он узнал, что ее убили, то сообразил, что для вас он прямо подарок. Если будет предварительное слушание дела и меня вызовут, вот тогда мне придется отвечать на вопросы. А вам я отвечать не обязан. Вы вроде славный малый, Грин. Вот напарник ваш, у которого комплекс власти, только и умеет значком щеголять. Если хотите подсидеть меня как следует, дайте ему еще раз меня стукнуть. Я ему карандашик сломаю.
      Грин встал и грустно воззрился на меня. Дейтон не шелохнулся. Такие быстро выдыхаются. Каждый раз должны брать тайм-аут, чтобы погладить себя по головке для бодрости.
      ? Я позвоню нашим,? сказал Грин.? Но я знаю, что мне ответят. Дрянь ваше дело, Марлоу. Совсем дрянь. Не путайся, черт побери, под ногами.? Это последнее было адресовано Дейтону. Дейтон отошел и взял свой блокнот.
      Грин подошел к телефону и не спеша снял трубку. На заурядном его лице долгая и неблагодарная служба проложила глубокие складки. В этом-то и беда с полицейскими. Привыкаешь их ненавидеть от души и вдруг натыкаешься на такого, что похож на человека.
      Капитан велел меня привезти и в выражениях не стеснялся.
      Мне надели наручники. Дом обыскивать не стали, проявили небрежность. Наверное, решили, что я человек опытный и ничего опасного для себя дома не держу. В чем и ошиблись. Потому что, немного попыхтев, они нашли бы ключ от машины Терри Леннокса. Рано или поздно нашлась бы и машина, они примерили бы к ней ключи и сообразили, что Терри побывал в моем обществе.
      Но, как выяснилось позже, это значения уже не имело. Никакая полиция машину не нашла. Ее украли в ту же ночь, перегнали, вероятно, в Эль Пасо, снабдили новыми ключами и поддельными документами, а потом продали в Мехико-Сити. Обычная процедура. Деньги чаще всего возвращаются сюда в виде героина. Политика добрососедства в представлении жуликов.
      7
      В том году шкипером отдела по расследованию убийств был некто капитан Грегориус, из той породы, что встречается все реже, но еще далеко не вымерла. Преступления они раскрывают при помощи яркого света, удара ногой по почкам, коленом между ног, кулаком в солнечное сплетение и дубинкой по позвоночнику. Полгода спустя его обвинили в лжесвидетельстве, выкинули со службы без суда, а потом его затоптал насмерть здоровенный жеребец у него на ранчо в Вайоминге.
      Но пока что я был его добычей. Он сидел за столом, сняв китель и закатав рукава рубашки почти до плеч. Лыс он был, как колено, и вокруг талии уже заплыл жиром, как всякий мускулистый мужчина в пожилом возрасте. Глаза у него были серые, как рыбья чешуя. Крупный нос покрыт сеткой лопнувших капилляров. Он пил кофе довольно звучно. Короткие сильные руки густо поросли волосами. Из ушей торчали седые пучки волос. Он подвигал что-то у себя на столе и взглянул на Грина.
      Грин сообщил:
      ? Против него только то, что разговаривать не хочет, шкипер. Нашли его по телефону. Ездил куда-то, куда ? не говорит. Леннокса знает хорошо. Когда видел его в последний раз, тоже не говорит.
      ? Ишь, упрямый,? равнодушно молвил Грегориус.? Это мы исправим.? Ему как будто было все равно. Может, и вправду. Видал он таких упрямых.? Тут прокурор почуял уже большие заголовки в газетах. Можно понять, учитывая, кто папаша этой дамочки. Придется этому парню нос почистить.
      Он смотрел на меня, как на окурок или пустой стул, без всякого интереса ? так, торчит что-то перед глазами.
      Дейтон почтительно доложил:
      ? Совершенно очевидно, что он специально создал ситуацию, которая позволила ему отказаться от допроса. Он цитировал нам статьи закона и вынудил меня нанести ему удар. Признаю нарушение, капитан.
      Грегориус перевел на него тусклые глаза.
      ? Легко тебя вынудить, если такому отребью это удалось. Кто снял с него наручники? Грин сказал, что это он.
      ? Наденьте обратно,? велел Грегориус.? Туже. Это его подбодрит.
      Грин начал надевать мне наручники.
      ? За спину! ? рявкнул Грегориус. Грин сковал мне руки за спиной. Я сидел на жестком стуле.
      ? Туже,? повторил Грегориус.? Чтоб почувствовал. Грин сделал туже. Руки у меня стали неметь. Наконец Грегориус поглядел на меня.
      ? Теперь можешь говорить. Только быстро.
      Я ничего не ответил. Он откинулся иа спинку и усмехнулся. Его рука медленно потянулась к чашке с кофе и обхватила ее. Он слегка подался вперед. Чашка дернулась, но я успел свалиться боком со стула. Руки совсем затекли. Пальцы не чувствовали ничего, а выше наручников начало болеть.
      Грин помог мне сесть на стул. Спинка и часть сиденья были залиты кофе, но почти вся чашка выплеснулась на пол,
      ? Не любит кофе,? изрек Грегориус.? Ишь, быстрый какой. Хорошая реакция.
      Все молчали. Грегориус оглядел меня рыбьими глазами.
      ? У нас тут, мистер, лицензия сыщика стоит не больше визитной карточки. Теперь давай свои показания. Сперва устно. Потом запишем. И ничего не пропускать. Значит, полный отчет о передвижениях, с девяти часов вчерашнего вечера. Но полный! Наш отдел расследует убийство, и главный подозреваемый скрылся. Ты с ним связан. Парень застает свою жену с другим и разбивает ей голову вдребезги бронзовой статуэткой. Не оригинально, мы такое уже видали, но сработало. Если ты думаешь, что при таком деле какой-то чертов сыщик может цитировать законы, тебя ждет мало что хорошего. По юридическим книжкам ни один полицейский в стране толку не добивался. У тебя есть информация, мне она нужна. Ты мог бы сказать ? ?нет?, а я мог бы тебе не поверить. Но ты даже ?нет? не сказал. Так что дурачком не прикидывайся, дружище. Не пройдет. Ну, поехали.
      ? А наручники снимете, капитан? ? спросил я.? Если я буду давать показания.
      ? Возможно. Давай покороче.
      ? Если я скажу, что не видел Леннокса все прошлые сутки, не говорил с ним и понятия не имею, где он ? это вас устроит, капитан?
      ? Возможно, если я поверю.
      ? Если я скажу, что видел его, укажу, где и когда, но понятия не имел, что он кого-то убил, и вообще ни о каком преступлении не слышал и не знаю, где он сейчас находится, ? это ведь совсем вас не устроит?
      ? Если расскажешь подробно, может, я и послушаю. Значит: где, когда, как он выглядел, о чем беседовали, куда он направлялся. Из этого что-нибудь может выйти.
      ? С вашими методами,? сказал я,? выйдет только то, что вы сделаете из меня сообщника.
      У него заходили желваки на скулах. Глаза были цвета грязного льда.
      ? Ну?
      ? Не знаю,? сказал я.? Мне нужно посоветоваться с адвокатом. Я бы хотел помочь. А что если нам вызвать сюда кого-нибудь от прокурора?
      Он издал короткий хриплый смешок. Очень короткий. Потом медленно встал и обошел вокруг стола. Нагнулся ко мне, опираясь толстой рукой о крышку, и улыбнулся. Затем, не меняя выражения лица, ударил меня по шее чугунным кулаком.
      Он бил почти без замаха. У меня чуть не отлетела голова. Во рту стало горько. Вкус желчи смешался со вкусом крови. Не слышно было ничего, кроме дикого шума в голове. Он наклонился поближе, по-прежнему опираясь левой рукой о стол и по-прежнему улыбаясь. Голос его доносился откуда-то очень издалека.
      ? Старею. А раньше со мной шутки были плохи. Удар держишь хорошо, приятель. Я с тобой закончил. Вот в городской тюрьме у нас трудятся ребятки, место которым на скотобойне. Может, мы их зря держим, они ведь не такие чистенькие красавчики, как наш Дейтон. У них нет четверых ребятишек и розочек в саду, как у Грина. Они любят развлечься по-своему. Что делать, рабочей силы не хватает. Ну, надумал, что будешь говорить? Сделаешь одолжение?
      ? В наручниках не могу, капитан.? От боли я это еле выговорил.
      Он еще ближе подался ко мне, в нос шибанула вонь пота и гнилых газов. Потом он выпрямился, обошел вокруг стола и поместил в кресло свой увесистый зад. Взял линейку-треугольник и провел по ней большим пальцем, как по лезвию. Взглянул на Грина.
      ? Чего ждете, сержант?
      ? Приказа,? выдавил из себя Грин, словно ему звук собственного голоса был противен.
      ? Объяснять надо? А еще считаетесь опытным работником. Мне нужны подробные показания о передвижениях этого человека за последние двадцать четыре часа. Пока только за эти сутки. Я хочу знать, что он делал каждую минуту этих суток. Показания, подписанные, заверенные свидетелями и зарегистрированные. Даю на это два часа. Потом доставить его обратно сюда ? чтоб был чистый, аккуратный, без следов. И вот еще что, сержант.
      Он помолчал и бросил на Грина взгляд, от которого покрылась бы инеем свежеиспеченная картофелина.
      ? В следующий раз, когда я задам подозреваемому вежливый вопрос, вы не будете здесь маячить с таким видом, будто я ему ухо оторвал.
      ? Слушаюсь, сэр,? Грин повернулся ко мне.? Пошли,? хрипло сказал он.
      Грегориус оскалился. Зубы ему не мешало бы почистить, и как следует.
      ? Ну, реплику под занавес, приятель.
      ? Слушаюсь, сэр,? вежливо отозвался я.? В ваши планы это вряд ли входило, но вы оказали мне услугу. С подачи сыщика Дейтона. Вы решили за меня одну проблему. Никто не любит предавать друзей, но вам я не предал бы и врага. Вы не просто горилла, вы еще и бездарны. Не умеете провести обычный допрос. Я качался на лезвии ножа и меня можно было склонить в любую сторону. Но вы оскорбили меня, плеснули кофе мне в лицо и подняли на меня руку, когда я ничем не мог ответить. Теперь я вам не скажу даже, который час на ваших собственных стенных часах.
      По какой-то странной причине он сидел молча и дал мне договорить. Затем ухмыльнулся.
      ? Не любишь полицию, дружок. В этом все дело, ищейка, не любишь полицию.
      ? Есть такие места, капитан, где на полицию не смотрят с ненавистью. Но в таком месте вы не были бы полицейским.
      Он и это проглотил. Наверно, мог себе это позволить. Вероятно, ему приходилось выслушивать кое-что и почище. Потом у него на столе зазвонил телефон. Он взглянул на него и шевельнул рукой. Дейтон тут же метнулся к столу и снял трубку.
      ? Кабинет капитана Грегориуса. Сыщик Дейтон у аппарата.
      Он послушал. Между красивых бровей у него образовалась морщинка. Он тихо сказал:
      ? Минуточку, пожалуйста, сэр. Он протянул трубку Грегориусу.
      ? Начальник полиции Олбрайт, сэр. Грегориус нахмурился.
      ? Да? А этому сопливому ублюдку что нужно? ? Он взял трубку, подержал ее и разгладил физиономию.? Грегориус, начальник.
      Он помолчал, слушая.
      ? Да, он здесь, у меня, начальник. Задаю ему разные вопросы. Не хочет нам помочь. Отказывается... Как вы сказали? ? От внезапной злобы его лицо скривились в тугой узел. Лоб побагровел. Но голос не изменился ни на йоту.? Если это прямой приказ, он должен поступить от начальника отдела, сэр... Конечно, я подчиняюсь вплоть до подтверждения. Конечно... Да вы что... Никто его и пальцем не тронул. Да, сэр. Слушаюсь.
      Он положил трубку на рычаг. Мне показалось, что рука чуть-чуть дрожала. Глаза его скользнули вверх, на меня, потом на Грина.
      ? Снимите наручники,? велел он безжизненным голосом.
      Грин отпер наручники ключом. Я потер руки, ожидая иголочек кровообращения.
      ? Отправьте его в окружную тюрьму,? медленно произнес Грегориус.? По подозрению в убийстве. Прокурор перехватил у нас это дело. Хорошенькая система.
      Никто не шевельнулся. Грин стоял возле меня, тяжело дыша. Грегориус поглядел на Дейтона.
      ? Чего ждешь, розанчик? Мороженого, что ли? Дейтон чуть не захлебнулся.
      ? Вы мне ничего не приказывали, шкипер.
      ? Говори мне ?сэр?, черт побери! Шкипер я для сержанта и выше. Не для тебя, щенок. Не для тебя. Вон отсюда!
      ? Слушаюсь, сэр.? Дейтон быстро вышел за дверь. Грегориус тяжело поднялся, прошел к окну и стал к нам спиной.
      ? Давайте, шевелитесь,? пробормотал Грин мне на ухо.
      ? Забрать его отсюда, пока я ему башку не пробил,? велел Грегориус в окно.
      Грин подошел к двери и открыл ее. Я сделал шаг. Грегориус внезапно рявкнул:
      ? Стоп! Закрыть дверь!
      Грин закрыл и прислонился к ней.
      ? Иди сюда, ты! ? рявкнул Грегориус.
      Я не двинулся. Стоял и смотрел на него. Грин тоже не шелохнулся. Наступила мрачная пауза. Потом Грегориус очень медленно пересек комнату и подошел ко мне совсем вплотную. Толстые жесткие руки он засунул в карманы. Стоял, покачиваясь на каблуках.
      ? И пальцем не тронули,? выдохнул он еле слышно, словно про себя. Глаза у него были пустые, отсутствующие. Губы судорожно кривились.
      Потом он плюнул мне в лицо.
      И отступил.
      ? Это все, спасибо.
      Повернулся и ушел снова к окну. Грин опять открыл дверь. Я вышел, нащупывая в кармане платок.
      8
      Камера номер три в уголовном секторе оборудована двумя койками, как в пульмановском вагоне, но сектор был не слишком переполнен, и камера досталась мне одному. В уголовном секторе с тобой обращаются сносно. Дают два одеяла, не грязных и не чистых, и комковатый матрас толщиной в два дюйма ? стелить на металлическую сетку. Есть унитаз, раковина, бумажные полотенца и кусок каменного серого мыла. Кругом чисто, дезинфекцией не пахнет. Уборку делают примерные заключенные. Их всегда хватает.
      Тебя осматривают тюремщики, глаза у них зоркие. Если ты не псих, не алкоголик и не притворяешься таковым, тебе оставляют сигареты и спички. До предварительного суда ты одет в свое. После ? в тюремное, без галстука, без пояса, без ботиночных шнурков. Ты садишься на койку и ждешь. Больше делать нечего.
      В секторе для пьяниц не так хорошо. Нет ни койки, ни стула, ни одеяла, ничего. Лежишь на бетонном полу. Сидишь на унитазе и блюешь себе на колени. Это уже предел страданий. Видал я и такое.
      Хотя было еще светло, под потолком горели лампочки. Глазок на внутренней стороне стальной двери был заплетен стальной решеткой. Светом управляли снаружи. В девять вечера его гасили. Никто не входил в коридор, ничего не говорил. Ты мог быть на середине фразы в газете или журнале. Без щелчка, без предупреждения ? сразу темнота. И до летнего рассвета делать нечего ? разве что спать, если можешь, курить, если есть что, и думать, если есть о чем, и если от этого тебе не становится еще хуже.
      В тюрьме у человека нет индивидуальности. Он представляет собой мелкую проблему ? куда поместить? ? и несколько записей в сводках. Никого не интересует, кто его любит, кто ненавидит, как он выглядит, как прожил жизнь. Никто на него не реагирует, если он не доставляет беспокойства. Никто не причиняет ему зла. От него требуется только, чтобы он тихо отправился в нужную камеру и тихо там сидел. Не с чем бороться, не на что злиться. Тюремщики ? спокойные люди, не злобные и не садисты. Все, что вы читали о том, как заключенные вопят, колотят по решеткам, гремят ложками, а охрана врывается к ним с дубинками ? все это про большие федеральные тюрьмы. Хорошая тюрьма ? одно из самых тихих мест в мире. Если пройти ночью по коридору, заглядывая за решетки, можно увидеть фигуру под коричневым одеялом, всклокоченную голову, глаза, уставившиеся в пустоту. Можно услышать храп. Изредка ? стоны, вызванные кошмарным сном. Жизнь в тюрьме приостановлена, в ней нет ни цели, ни смысла. В одной из камер можно увидеть человека, который не спит и даже не пытается уснуть. Он сидит на краю койки и ничего не делает. Может быть, он взглянет на тебя, а может, и нет. Ты смотришь на него. Он ничего не говорит, и ты тоже. Разговаривать не о чем.
      Сбоку в коридоре иногда бывает еще одна стальная дверь, она ведет в ?смотровую?. Одна стена в ?смотровой? ? проволочная, покрашенная черным. На задней стенке ? деления для измерения роста. В потолке ? прожектор. Ты входишь туда ? как правило, утром, перед тем, как капитан сменяется с ночного дежурства. Становишься к мерке для роста, тебя заливает светом, за проволокой света нет. Но там полно народу: полиция, сыщики, граждане, которых ограбили, или побили, или под прицелом выкинули из машины, или выманили у них сбережения. Ты их не видишь и не слышишь. Слышен только голос капитана. Он разносится громко и ясно. Тобой командуют, как цирковой собачкой. Капитан циничен, опытен и утомлен. Он ? постановщик спектакля, который побил все рекорды по числу представлений в истории, но уже потерял для него интерес.
      ? Давай теперь ты. Встать прямо. Живот втянуть. Выше подбородок. Развернуть плечи. Голову ровней. Смотреть перед собой. Нале-во. Напра-во. Снова лицом, вытянуть руки вперед. Ладонями вниз. Закатать рукава. Шрамов нет. Волосы темно-русые, с проседью. Глаза карие. Рост шесть футов и полдюйма, Вес примерно сто девяносто фунтов. Имя ? Филип Марлоу. Род занятий ? частный детектив. Так, так, Марлоу, приятно познакомиться. Все. Следующий.
      ? Премного благодарен, капитан. Спасибо, что уделили мне время. Вы забыли мне приказать, чтобы я открыл рот. Там несколько хорошеньких пломбочек и одна классная фарфоровая коронка. На восемьдесят семь долларов. И в нос вы мне забыли заглянуть, капитан. Там полно замечательной соединительной ткани. Оперировали перегородку, врач кромсал ее, как мясник. Тогда на это уходило часа два. Сейчас, говорят, делают за двадцать минут. Заработал это на футбольном поле, капитан,? хотел блокировать мяч и слегка просчитался. Блокировал ногу того парня после того, как он уже ударил по мячу. Пятнадцатиметровый штрафной, и такой же длины кровавый бинт извлекли у меня из носа, дюйм за дюймом, на другой день после операции. Я не хвастаюсь, капитан. Просто рассказываю. Мелочи ? это самое интересное.
      На третий день тюремщик отпер мою камеру незадолго до полудня.
      ? Ваш адвокат пришел. Бросайте окурок, только не на пол.
      Я спустил окурок в унитаз. Меня отвели в комнату для свиданий. Там стоял высокий и бледный темноволосый человек и смотрел в окно. Человек обернулся. Подождал, пока закроется дверь. Потом сел возле своего портфеля в конце изрезанного дубового стола, который плавал еще в Ноевом ковчеге. Ною он достался уже подержанным. Адвокат открыл серебряный портсигар, положил перед собой и окинул меня взглядом.
      ? Садитесь, Марлоу. Сигарету хотите? Меня зовут Эндикотт. Сюэлл Эндикотт. Мне даны указания представлять вас, без затрат с вашей стороны. Вы ведь хотите отсюда выбраться?
      Я сел и взял сигарету. Он поднес мне зажигалку.
      ? Рад видеть вас снова, мистер Эндикотт. Мы познакомились, когда вы работали прокурором. Он кивнул.
      ? Не помню, но вполне возможно.? Он слегка улыбнулся.? Та работа была не совсем по мне. Наверное, во мне маловато тигриного.
      ? Кто вас прислал?
      ? Не имею права сказать. Если вы согласитесь на мои адвокатские услуги, об оплате позаботятся.
      ? Понятно. Значит, они его нашли.
      Он промолчал, не спуская с меня глаз. Я затянулся сигаретой. Он курил эти новые, с фильтром. На вкус они были, как туман, процеженный через вату.
      ? Если вы говорите о Ленноксе ? а это, конечно, так,? промолвил он,? то нет, его не нашли.
      ? Тогда почему такая таинственность, мистер Эндикотт? Почему нельзя узнать, кто вас прислал?
      ? Это лицо желает остаться неизвестным. Имеет на это право. Вы согласны?
      ? Не знаю,? сказал я.? Если они не нашли Терри, зачем меня здесь держат? Никто меня ни о чем не спрашивает, даже близко не подходит.
      Он нахмурился, разглядывая свои длинные и холеные пальцы.
      ? Этим делом занимается лично прокурор Спрингер. Может быть, он пока слишком занят. Но вам полагается предъявить обвинение и провести предварительное слушание. Я могу взять вас на поруки до суда. Вы, вероятно, знаете законы.
      ? Меня задержали по подозрению в убийстве. Он раздраженно передернул плечами.
      ? Это перестраховка. Они, вероятно, имеют в виду сообщничество. Вы ведь отвезли куда-то Леннокса?
      Я не ответил. Бросил на пол безвкусную сигарету и насупился.
      ? Допустим, что отвезли ? это предположение. Чтобы объявить вас сообщником, они должны доказать, что вы поступили так намеренно. То есть якобы знали, что совершено преступление, и Леннокс хочет скрыться от правосудия. Все равно вас можно взять на поруки. На самом деле вы, конечно, свидетель. Но в нашем штате свидетеля можно держать в тюрьме только по предписанию суда. Он не является свидетелем, пока этого не подтвердит судья. Однако полиция всегда находит способ поступить, как ей угодно.
      ? Вот именно,? сказал я.? Сыщик по имени Дейтон меня стукнул. Капитан по имени Грегориус плеснул в меня кофе, ударил меня по шее, едва не порвав артерию ? видите, как распухло? ? а когда звонок от начальника полиции Олбрайта помешал ему отдать меня костоломам, плюнул мне в лицо. Вы совершенно правы, мистер Эндикотт. Эти ребята всегда поступают, как им угодно.
      Он с подчеркнутым вниманием взглянул на часы.
      ? Так хотите выйти на поруки или нет?
      ? Спасибо, пожалуй, нет. Тот, кого берут на поруки, для общественного мнения уже почти виновен. Если его потом оправдывают, значит, у него был ловкий адвокат.
      ? Это глупо,? заявил он с раздражением.
      ? Ладно, пусть глупо. Я дурак. Иначе я бы здесь не сидел. Если вы связаны с Ленноксом, передайте, чтобы он перестал обо мне беспокоиться. Я здесь не ради него. Я здесь ради себя. И не жалуюсь. Это условия игры. Такой у меня бизнес ? люди приходят ко мне со своими неприятностями ? большими или маленькими, но они не хотят обращаться с ними в полицию. Пойдут они ко мне. если любой костоправ с полицейским значком может вывернуть меня наизнанку и сделать из меня слабака?
      ? Я вас понял,? медленно произнес он.? Но позвольте внести одну поправку. Я не связан с Ленноксом. Почти не знаком с ним. Я служитель правосудия, как все адвокаты. Если бы я знал, где Леннокс, то не стал бы скрывать это от прокурора. В лучшем случае я мог бы, предварительно с ним переговорив, передать его властям в условленном месте.
      ? Никто другой не стал бы посылать вас сюда мне на подмогу.
      ? Вы обвиняете меня во лжи? ? Он потянулся под стол, потушить окурок.
      ? Припоминаю, что вы, кажется, из Виргинии, мистер Эндикотт. У нас в стране исторически сложилось убеждение насчет виргинцев. Мы их считаем цветом южного рыцарства и чести.
      Он улыбнулся.
      ? Неплохо сказано. Хорошо бы, если было так на самом деле. Но мы теряем время. Будь у вас крупица здравого смысла, вы бы сказали полиции, что не видели Леннокса уже неделю. Не обязательно, чтобы это было правдой. Под присягой вы рассказали бы, как обстоит дело в действительности. Врать полиции законом не возбраняется. Она ничего другого и не ожидает. Им гораздо приятнее, когда вы им лжете, но не отказываетесь говорить. Отказываясь, вы оспариваете их власть. Что вы надеетесь этим доказать?
      Я не ответил. Отвечать, собственно, было нечего. Он встал, взял шляпу, защелкнул портсигар и спрятал его в карман.
      ? Вы для них разыграли целый спектакль,? холодно произнес он.? Настаивали на своих правах, ссылаясь на закон. Зачем было хитрить, Марлоу? Вы же человек бывалый. Закон и справедливость ? вещи разные. Юстиция ? далеко не идеальный механизм. Если нажимать только на нужные кнопки, да еще если вам повезет, то в результате можно иногда добиться справедливости. Закон с самого начала был задуман именно как механизм. По-моему, вы не настроены принимать ничью помощь. Так что я отбываю. Передумаете, дайте мне знать.
      ? Я потяну еще денек-другой. Если они поймают Терри, им будет все равно, как он там сбежал. Их будет интересовать только суд, из которого они устроят настоящий цирк. Убийство дочери мистера Харлана Поттера ? этот материал пойдет на первых страницах по всей стране. Такой артист, как Спрингер, может въехать на этой волне прямо в кресло генерального прокурора, а оттуда ? в губернаторское, а оттуда...? Я умолк, и конец фразы повис в воздухе.
      Эндикотт иронически улыбнулся.
      ? Вижу, вы не слишком-то знаете мистера Харлана Поттера,? заметил он.
      ? А если они не возьмут Леннокса, зачем им докапываться, как он сбежал, мистер Эндикотт? Это дело захотят забыть как можно скорее.
      ? Вы все вычислили, Марлоу?
      ? Времени много было. Про мистера Харлана Поттера я знаю только, что он стоит около ста миллионов и владеет девятью-десятью газетами. А где же реклама?
      ? Реклама? ? голос у него стал совсем ледяной.
      ? Ara. Ни одна газета не взяла у меня интервью. А я-то собирался поднять большой шум в прессе. Полезно для бизнеса. Частный сыщик садится в тюрьму, но не продает приятеля.
      Он подошел к двери, взялся за ручку и обернулся.
      ? Смешной вы, Марлоу. Как ребенок. Конечно, на сто миллионов можно купить много рекламы. Но если действовать с умом, друг мой, можно купить еще больше молчания.
      Он открыл дверь и вышел. Потом явился помощник шерифа и отвел меня обратно в камеру номер три в уголовном секторе.
      ? Недолго вы у нас задержитесь, раз Эндикотт на вас работает,? дружелюбно заметил он, запирая меня на замок.
      Я ответил, что он, надеюсь, прав.
      9
      Тюремщик в первую ночную смену был крупный блондин с мясистыми плечами и располагающей ухмылкой.
      Возраста он был среднего и давно изжил в себе как жалость, так и злобу. Главное ? без проблем отбыть свои восемь часов. Похоже, что он вообще жил без проблем. Он отпер мою дверь.
      ? Гости к вам. От прокурора. Не спится, что ли?
      ? Рановато мне спать. Который час?
      ? Десять четырнадцать.? Встав на пороге, он оглядел камеру. Одно одеяло было расстелено на нижней койке, другое свернуто вместо подушки. В мусорной корзинке ? пара использованных бумажных полотенец, на краю раковины ? маленький рулон туалетной бумаги. Он одобрительно кивнул.
      ? Личные вещи есть?
      ? Только моя личность.
      Он оставил дверь камеры открытой. Мы прошли по тихому коридору до лифта и спустились в приемную. У стола регистрации стоял толстяк в сером костюме и курил трубку из кукурузного початка. У него были грязные ногти, и от него пахло.
      ? Я Спрэнклин из прокуратуры,? сообщил он грозно.? Мистер Гренц требует вас наверх.? Он пошарил у себя на боку и извлек пару браслетов.
      ? Примерьте, подойдут вам?
      Тюремщик и регистратор веселились от души.
      ? В чем дело, Спрэнклин? Боишься, он тебя пристукнет в лифте?
      ? Зачем мне неприятности,? проворчал он.? От меня тут сбежал один. Мне за это хвоста накрутили. Пошли, парень.
      Регистратор подвинул ему бланк, он расписался с росчерком.
      ? Рисковать ни к чему,? сообщил он.? В этом городе и не такое бывает.
      Патрульная машина привезла пьяного с окровавленным ухом. Мы направились к лифту.
      ? Вляпался ты, парень,? поведал мне Спрэнклин в лифте.? Здорово вляпался.? Это вроде как было ему приятно.? В этом городе можно как следует вляпаться.
      Лифтер обернулся и подмигнул мне. Я усмехнулся.
      ? Ты дурака не валяй, парень,? сурово велел мне Спрэнклин.? Я одного тут пристрелил. Удирать хотел. Накрутили мне хвоста за это.
      ? Вам, видать, и так и этак крутят. Он задумался.
      ? Ara,? сказал он.? Куда ни кинь, а хвоста накрутят. Такой уж это город. Никакого уважения.
      Мы вышли и через двойную дверь прошли в прокуратуру. Телефонный коммутатор был отключен на ночь. В приемной никого не было. В одном-двух кабинетах горел свет. Спрэнклин открыл дверь небольшой комнаты, где помещались письменный стол, картотека, пара жестких стульев и коренастый человек с энергичным подбородком и глупыми глазами. Лицо у него было красное, и он стал заталкивать что-то в ящик стола.
      ? Стучаться надо,? рявкнул он на Спрэнклина.
      ? Извиняюсь, мистер Гренц,? пробурчал Спрэнклин.? Я за заключенным следил. Он втолкнул меня в кабинет.
      ? Наручники снять, мистер Гренц?
      ? Какого черта ты их вообще надевал,? сварливо осведомился Гренц, глядя, как Спрэнклин отпирает наручники. Связка ключей у него была величиной в грейпфрут, и он долго копался, пока не нашел нужный.
      ? Ладно, катись,? велел Гренц.? Подожди там, заберешь его обратно.
      ? У меня вроде дежурство кончилось, мистер Гренц.
      ? Кончится, когда я скажу.
      Спрэнклин побагровел и протиснул свой толстый зад в коридор. Гренц проводил его свирепым взглядом, а когда дверь закрылась, перевел этот взгляд на меня. Я пододвинул стул и сел.
      ? Я не велел садиться,? проревел Гренц.
      Я выудил из кармана сигарету и взял ее в зубы,
      ? И курить не разрешал,? проревел Гренц.
      ? Мне в тюрьме разрешают курить. Почему здесь нельзя?
      ? Потому что это мой кабинет. Здесь я хозяин.? Над столом поплыл резкий запах виски.
      ? Пропустите еще глоточек,? посоветовал я.? Успокаивает. А то мы пришли, помешали.
      Он со стуком откинулся на спинку стула. Лицо налилось краской. Я чиркнул спичкой и прикурил. Минута тянулась долго. Потом Гренц вкрадчиво сказал:
      ? Так, так, крепкий парень. Выпендриваемся? А я тебе вот что скажу. Приходят сюда такие, всех размеров и в разном виде, а выходят отсюда все одного размера ? наименьшего. И в одном виде ? в согнутом.
      ? Зачем вы хотели меня видеть, мистер Гренц? И не стесняйтесь, если желаете приложиться к бутылке. Я сам люблю пропустить глоток, если устал, нервничаю и переработал.
      ? Вас вроде не очень волнует история, в которую вы влипли.
      ? А я ни во что не влил.
      ? Это мы посмотрим. Пока что мне нужны от вас очень подробные показания.? Он повел пальцем на диктофон, стоявший на подставке у стола.? Сейчас запишем, завтра перепечатаем. Если первый заместитель будет вашими показаниями доволен, он может выпустит вас под подписку о невыезде. Поехали.? Он включил диктофон. Голос у него был холодный, решительный и нарочно мерзкий. Но правая рука подбиралась обратно к ящику стола. Красные прожилки на носу ему было рановато иметь по возрасту, но они у него были, а белки глаз были нехорошего цвета.
      ? До чего же от этого устаешь,? заметил я.
      ? От чего устаешь? ? огрызнулся он.
      ? От жестких человечков в жестких кабинетиках со своими жесткими разговорчиками, которые ни черта не значат. Я проторчал пятьдесят шесть часов в секторе для уголовников. Никто на меня не жмет, не показывает свою власть. Им это пока не нужно. Это у них в запасе, когда потребуется. А почему я туда попал? Меня взяли по подозрению. Что это за чертова система, когда человека пихают за решетку, потому что какой-то полицейский не добился ответа на вопрос? Какие у него были улики? Номер телефона в блокноте. А что он доказал, посадив меня? Ни черта, только, что у него есть власть. Теперь и вы туда же ? добиваетесь, чтобы я ощутил, сколько власти от вас исходит в этой папиросной коробке, которую вы именуете своим кабинетом. Посылаете за мной, на ночь глядя, своего запуганного прихвостня. Может, думаете, если я просидел пятьдесят шесть часов наедине со своими мыслями, то разрыдаюсь у вас на груди и попрошу погладить меня по головке, а то в этой большой нехорошей тюрьме так чертовски одиноко? Кончайте вы, Гренц. Пропустите глоток и будьте человеком. Допускаю, что вы просто делаете, что положено. Но для начала снимите кастет. Если вы важная персона, он вам не нужен, а если нужен, значит, вы не такая важная персона, чтобы на меня давить.
      Он сидел, слушал и глядел на меня. Потом кисло усмехнулся.
      ? Красивая речь,? заявил он.? Ну, пар мы выпустили, теперь давайте показания. Будете отвечать на вопросы или сами расскажете?
      ? Это я для сотрясения воздуха говорил,? сообщил я.? Люблю звук собственного голоса. Я не буду давать показаний. Вы юрист и знаете, что я не обязан.
      ? Вероятно,? неприветливо отозвался он.? Я закон знаю. И полицейскую работу тоже. Даю вам шанс оправдаться. Не хотите ? плакать не буду. Завтра в десять утра могу вызвать вас в суд для предварительного слушания. Может, вас выпустят на поруки, хотя я буду против, но если выпустят, то не даром. Дороговато обойдется. Вот так можем устроить.
      Он посмотрел на какую-то бумагу, прочел ее и перевернул лицом вниз.
      ? По какому обвинению? ? осведомился я.
      ? Статья тридцать вторая. Сообщничество. Уголовное преступление. Можно заработать до пяти лет в Квентине.
      ? Вы сначала Леннокса поймайте,? осторожно заметил я. У Гренца что-то было в заначке, я это чувствовал. Что именно ? неизвестно, но было точно.
      Он откинулся, взял ручку и медленно покатал ее между ладонями. Потом улыбнулся с явным наслаждением.
      ? Леннокса трудно спрятать, Марлоу. Обычно для розыска нужна фотография, да еще четкая. Но когда у парня располосовано шрамами пол-лица... Не говоря уже о том, что ему всего тридцать пять, а он весь седой. У нас есть четыре свидетеля, а может, еще найдутся.
      ? Свидетели чего? ? Во рту у меня стало горько, словно меня опять ударил капитан Грегориус. Это напомнило про шею, которая распухла и все еще болела. Я осторожно потер больное место.
      ? Не прикидывайтесь, Марлоу. Судья из верхнего суда Сан-Диего и его жена как раз провожали сына с невесткой на этот самолет. Все четверо видели Леннокса, а жена судьи заметила машину, в которой он приехал, и кто с ним был. Вам остается только молиться.
      ? Мило,? отозвался я.? Где вы их раскопали?
      ? Специально объявили по радио и телевидению. Дали полное описание Леннокса, только и всего. Судья позвонил сам.
      ? Неплохо сработано,? рассудительно заметил я.? Только этого маловато, Гренц. Вам нужно еще поймать его и доказать, что он совершил убийство. А потом доказать, что я про это знал.
      Он щелкнул пальцем по телеграфному бланку.
      ? Выпью все-таки,? решил он.? Слишком много работы по ночам.? Он открыл ящик, поставил на стол бутылку и стаканчик. Налил до краев и лихо опрокинул.? Хорошо,? сказал он.? Сразу легче. Вам, извините, предложить не могу, пока вы под стражей.? Заткнув бутылку, он оставил ее, но недалеко.? Так говорите, придется что-то доказывать? Ну, а если у нас есть признание, приятель? Тогда как?
      Чей-то очень холодный палец легонько прополз у меня по позвоночнику, словно ледяное насекомое.
      ? А тогда ? на что вам мои показания? Он усмехнулся.
      ? Любим аккуратность в делах. Леннокса привезут сюда и будут судить. Нам все пригодится. Да дело не в том даже, что нам от вас нужно. А в том, на каких условиях мы, может быть, согласимся вас выпустить ? если окажите содействие.
      Я не сводил с него глаз. Он немножко повозился в бумагах, покрутился на стуле, взглянул на бутылку. Проявив большую силу воли, оставил ее в покое.
      ? Может, вас интересует весь сценарий? ? внезапно осведомился он, бросив на меня искоса хитрый взгляд.? Что ж, умник, вот как было дело ? чтоб не думали, что вас здесь разыгрывают.
      Я потянулся к столу, и он решил, что это за бутылкой. Схватил ее и убрал в ящик. Я-то просто хотел положить окурок в пепельницу. Откинувшись, я запалил новую сигарету. Он быстро заговорил.
      ? Леннокс сошел с самолета в Масатлане ? это пересадочный пункт, городок с населением тысяч в тридцать пять. Часа на два-три он исчез. Потом высокий человек ? смуглый, черноволосый, весь в ножевых шрамах, взял билет до Торреона на имя Сильвано Родригеса. По-испански он говорил хорошо, но недостаточно хорошо для человека с такой фамилией. А для такого темнокожего мексиканца он был слишком высокого роста. Пилот о нем сообщил. В Торреоне полиция его проворонила. Мексиканские фараоны не слишком шустрые. Только и умеют стрелять по людям. Пока они раскачивались, этот человек нанял самолет чартерным рейсом и улетел в горный городок Отатоклан ? летний курорт на озере. Пилот чартерного рейса проходил военную подготовку в Техасе. Хорошо говорил по-английски. Леннокс притворился, что его не понимает.
      ? Если это был Леннокс,? вставил я.
      ? Не торопись, приятель. Да он это был. В общем, сходит он в Отатоклане, и регистрируется в гостинице, на этот раз как Марио де Серва. При нем был револьвер, маузер ?7,65, на что в Мексике, конечно, внимания обращают мало. Но пилоту он чем-то не показался, и он стукнул местным властям. Они поместили Леннокса под наблюдением. Созвонились с Мехико-сити, да и приступили к делу.
      Гренц взял со стола линейку и посмотрел вдоль нее ? бессмысленное действие, которое позволило ему не глядеть на меня.
      Я сказал:
      ? Так-так. Умница какой, этот чартерный пилот, внимательный к клиентам. Мерзкая история. Он резко перевел взгляд на меня.
      ? Нам нужны,? заявил он сухо,? быстрый суд и признание в непредумышленном убийстве, которое мы примем. В некоторые стороны дела мы не станем вникать. В конце концов, такая влиятельная семья.
      ? То есть Харлан Поттер. Он коротко кивнул.
      ? По мне, бред это все. Уж Спрингер бы тут разгулялся. Здесь все есть. Секс, скандал, деньги, неверная жена-красотка, муж ? раненый герой войны ? он ведь на войне эти шрамы заполучил? ? черт, это месяц не сходило бы с первых страниц. Все газеты в стране слюной бы изошли. А мы поскорей запихиваем это с глаз долой.? Он пожал плечами.? Ладно, раз шеф так хочет, его дело. Так будут показания? ? Он обернулся к диктофону, который все это время тихо гудел и мерцал огоньком.
      ? Выключите,? сказал я.
      Он развернулся и одарил меня злобным взглядом.
      ? Так понравилось в тюрьме?
      ? Не так уж там паршиво. Приличных знакомств не заведешь, но можно и без них прожить. Образумьтесь, Гренц. Вы пытаетесь сделать из меня стукача. Может, я упрям или даже сентиментален, но я еще и практичен. Допустим, вы обратились бы к частному сыщику ? да, да, понимаю, что вас от этого воротит ? но, допустим, у вас не было бы другого выхода. Пошли бы вы к такому, который стучит на своих друзей?
      Он смотрел на меня с ненавистью.
      ? И вот еще что. Не смущает вас, что Леннокс как-то слишком явно маневрировал? Если он хотел, чтобы его поймали, зачем было так хлопотать? Если же не хотел, у него хватило бы мозгов не выдавать себя в Мексике за мексиканца.
      ? То есть как? ? теперь Гренц уже рычал.
      ? А так, что, может, вы пичкаете меня белибердой собственного сочинения. Что не было никакого Родригеса с крашеными волосами и никакого Марио де Серва в Отатоклане, и вы так же знаете, где искать Леннокса, как то, где зарыт клад пирата Черной Бороды.
      Он снова извлек из ящика бутылку. Налил себе глоток и опять быстро выпил. Медленно расслабился. Повернулся и выключил диктофон.
      ? Хотел бы я встретиться с тобой на суде,? проскрежетал он.? Люблю обрабатывать таких умников. Ты от этого дельца не скоро отмоешься, дорогуша. Есть, спать и гулять с ним будешь. А сделаешь шаг в сторону, мы тебя и прихлопнем. Теперь займемся делом, от которого у меня с души воротит.
      Он пошарил по столу, подвинул к себе бумагу, лежавшую лицом вниз, перевернул ее и подписал. Когда человек пишет собственную фамилию, это всегда видно. Какой-то особенный жест. Затем он встал, обошел вокруг стола, распахнул дверь своей папиросной коробки и заорал, призывая Спрэнклина.
      Толстяк явился. Гренц отдал ему бумагу.
      ? Это я подписал приказ о вашем освобождении,? сообщил он.? Как слуге общества мне иногда приходится выполнять неприятные обязанности. А интересно вам, почему я его подписал?
      Я поднялся.
      ? Если хотите, скажите.
      ? Дело Леннокса закрыто, мистер. Нет больше такого дела. Сегодня днем у себя в гостинице он написал полное признание и застрелился. В Отатоклане, как вы уже слышали.
      Я стоял, глядя в пустоту. Краешком глаза я увидел, как медленно пятится Гренц, словно боится, что я его стукну. Наверно, жуткий у меня был вид. Затем он снова очутился у себя за столом, а Спрэнклин вцепился мне в плечо.
      ? Давай шевелись,? жалобно проныл он.? Хоть раз в жизни можно человеку дома заночевать?
      Я вышел вместе с ним и закрыл дверь. Закрывал я ее осторожно, словно там, в кабинете, лежал мертвец.
      10
      Я нашел копию квитанции на свои личные вещи, отдал ее и расписался на первом экземпляре. Пожитки я рассовал по карманам. Через регистрационную стойку перевесился какой-то человек. Когда я отходил, он распрямился и заговорил со мной. Роста он был под два метра и худой, как проволока.
      ? Подвезти вас домой.
      В тусклом свете он казался старо-молодым, усталым и циничным, но на жулика не смахивал.
      ? Сколько возьмете?
      ? Даром. Я Лонни Морган из ?Еженедельника?. Кончил работу.
      ? А, полицейский репортер,? отозвался я.
      ? Всего на неделю. Обычно околачиваюсь в мэрии.
      Мы вышли из здания и нашли на стоянке его машину. Я взглянул на небо. Можно было разглядеть звезды, хоть и мешало городское зарево. Вечер был прохладный и приятный. Я вдохнул его в себя. Потом влез в машину, и мы отъехали.
      ? Я живу в Лавровом Ущелье,? сказал я.? Подбросьте меня, куда вам удобно.
      ? Сюда-то привозят,? заметил он,? а как вы домой доберетесь, их не волнует. Меня интересует это дело, какое-то оно противное.
      ? Дела вроде бы больше нет,? сообщил я.? Сегодня днем Терри Леннокс застрелился. По их словам. По их словам.
      ? Как это кстати,? произнес он, глядя вперед через ветровое стекло. Машина тихо катилась по тихим улицам.? Это поможет им строить стену.
      ? Какую стену?
      ? Кто-то строит стену вокруг дела Леннокса, Марлоу. Вы ведь не дурак, сами видите. Не дают они обыграть это дело. Прокурор сегодня вечером отбыл в Вашингтон. На какое-то совещание. Уехал, выпустив их рук самую аппетитную рекламу за последние годы. Почему?
      ? Меня спрашивать без толку. Я был сдан на хранение.
      ? Потому что кто-то ему это компенсирует, вот почему. Не грубыми средствами, конечно, не наличными. Кто-то пообещал ему что-то для него выгодное. Только одному человеку, связанному с этим делом, такое под силу. Отцу этой женщины.
      Я откинул голову на спинку.
      ? Непохоже,? ответил я.? А как же пресса? Харлану Поттеру принадлежат несколько газет, но ведь есть и конкуренты?
      Он бросил на меня быстрый насмешливый взгляд и снова перевел его на дорогу.
      ? Работали когда-нибудь в газете?
      ? Нет.
      ? Газетами владеют и издают их люди богатые. Все богачи ? члены одного клуба. Конечно, конкуренция существует, и жестокая ? за тиражи, за сенсации, за исключительное право публикации. Пока она не вредит престижу, привилегиям и положению владельцев. Если вредит ? крышка захлопывается. Дело Леннокса, друг мой, прихлопнуто крышкой. Это дело, друг мой, если его подать с умом, повысило бы тиражи до небес. В нем есть все, что нужно. На суд съехались бы лучшие журналисты со всей страны. Только суда-то не будет. Потому что Леннокс устранился, и дело не завертится. Я же говорю ? это очень кстати. Для Харлана Поттера и его семейства.
      Я сел прямо и в упор поглядел на него.
      ? По-вашему, тут что-то нечисто? Он иронически скривил губы.
      ? Не исключено, что Ленноксу помогли с самоубийством.? Ну, там ? сопротивление аресту. У мексиканской полиции обычно руки чешутся спустить курок. Хотите маленькое пари, на выгодных условиях ? что дырки от пуль никто не считал.
      ? По-моему, вы ошибаетесь,? сказал я.? Я Терри Леннокса хорошо знал. Он давно уже махнул на себя рукой. Если бы его привезли сюда живым, он позволил бы им делать, что хотят. Признался бы в непредумышленном убийстве.
      Лонни Морган покачал головой. Я заранее знал, что он скажет.
      ? Это не прошло бы. Если бы он ее застрелил или череп проломил ? тогда да. Но слишком уж это было по-зверски. У нее лицо разбито в кашу. В лучшем случае его обвинили бы в убийстве второй степени, и то галдеж бы поднялся.
      Я сказал:
      ? Может, вы и правы.
      Он снова взглянул на меня.
      ? Значит, вы его знали. Верите во все это?
      ? Я устал. Мозги не ворочаются.
      Наступило долгое молчание. Потом Лонни Морган спокойно заметил:
      ? Будь у меня ума побольше, чем у простого газетчика, я бы решил, что он ее вовсе и не убивал.
      ? Тоже мысль.
      Он сунул в зубы сигарету и прикурил, чиркнув спичкой о щиток. Молча затянулся. На худом его лице было сосредоточенное и хмурое выражение. Мы доехали до Лаврового Ущелья, я сказал ему, где свернуть с бульвара и где поворот на мою улицу. Машина взобралась в гору и остановилась у подножия лестницы.
      Я вылез.
      ? Спасибо, Морган. Выпить хотите?
      ? В следующий раз. Вам, наверное, лучше побыть одному.
      ? Это я успею. На это время всегда есть.
      ? Вам надо с другом попрощаться,? произнес он.? Видно, это была настоящая дружба, раз вы дали из-за него упрятать себя за решетку.
      ? Кто это вам сказал? Он слегка усмехнулся.
      ? Мало ли что я знаю, да напечатать не могу. Пока. До встречи.
      Я захлопнул дверцу, он развернулся и покатил вниз. Когда хвостовые огни исчезли за поворотом, я вскарабкался по лестнице, подобрал газеты с порога и открыл себе дверь в пустой дом. Зажег все лампы и открыл все окна. Воздух был затхлый.
      Я сварил кофе, выпил его и достал из банки пять сотенных бумажек. Они были туго свернуты и засунуты сбоку под кофе. Я походил взад-вперед с чашкой в руке, включил телевизор, выключил, посидел, постоял и снова сел. Проглядел газеты, накопившиеся на крыльце. Дело Леннокса сперва подавалось с помпой, но уже сегодня утром ушло с первых страниц. Была фотография Сильвии, а Терри не было. Был моментальный снимок с меня, о существовании которого я и не подозревал. ?Частный детектив задержан для допроса?. Выло большое фото дома Ленноксов в Энсино. Псевдоанглийское строение, с огромной островерхой крышей, а на мытье окон, должно быть, уходило не меньше ста долларов. Оно стояло на бугре посреди участка акра в два, что для Лос-Анджелеса немало. Был снимок и дома для гостей ? миниатюрной копии большого здания. Его окружали густые деревья. Оба снимка были явно сделаны издалека, а потом увеличены. Фотографин того, что газеты именовали ?комнатой смерти?, не было.
      Все это я видел раньше, в тюрьме, но теперь читал и смотрел другими глазами. Понять можно было одно ? что убили богатую и красивую женщину и что прессу близко не допускали. Значит, влияние старика было пущено в ход уже давно. Уголовные репортеры, конечно, скрежетали зубами, но впустую. Все сходилось. Если Терри дозвонился тестю в Пасадену в ту самую ночь, как ее убили, то вокруг дома был расставлен десяток охранников еще до того, как про убийство узнала полиция.
      Не сходилось лишь одно ? то, как именно ее убили. Ни за какие деньги я не поверил бы, что Терри мог такое сделать.
      Я выключил свет лампы и сел у открытого окна. В листве пересмешник выдал несколько трелей и, очень довольный собой, отошел ко сну. У меня зачесалась шея, тогда я побрился, принял душ и лег. Я лежал на спине, вслушиваясь в темноту, словно вдали зазвучит голос спокойный и терпеливый, который все объяснит. Голоса не было, я знал, что и не будет. Никто не собирался объяснять мне дело Леннокса. Да это было и ни к чему. Убийца сознался и ушел из жизни. Даже предварительного слушания не будет.
      Очень кстати ? как выразился Лонни Морган из ?Еженедельника?. Если Терри Леннокс убил свою жену ? прекрасно. Теперь его не нужно судить и вытаскивать на свет все некрасивые подробности. Если он ее не убивал ? тоже прекрасно. Мертвец ? лучший козел отпущения на свете. Он не будет оправдываться.
      11
      Утром я снова побрился, затем оделся, поехал своей обычной дорогой в город, поставил машину на обычном месте. Если служитель на стоянке и знал, что я теперь лицо известное, то скрыл это очень ловко. Я поднялся наверх, пошел по коридору и достал ключи от конторы. За мной наблюдал какой-то смуглый парень пижонского типа.
      ? Ты Марлоу?
      ? Ну?
      ? Будь на месте,? сказал он.? С тобой поговорить хотят.? Он отклеил спину от стены и удалился неспешной походкой.
      Я вошел к себе и подобрал с пола почту. Часть лежала на столе, куда ее положила вечером уборщица. Распахнув окна, я вскрыл конверты и выбросил ненужное, то есть практически все. Переключив входной звонок на другую дверь, набил трубку и стал сидеть, ждать, не раздастся ли крик о помощи.
      Я думал о Терри Ленноксе как-то отвлеченно. Он был уже далеко ? седые волосы, лицо в шрамах, легкое обаяние и гордость на свой особый лад. Я его не судил, не анализировал ? ведь не спрашивал я его раньше, как его ранило или угораздило жениться на Сильвии. Он был словно человек, с которым знакомишься на пароходе. Вроде бы хорошо узнаешь, но в то же время и не знаешь вовсе. И исчез он похоже ? попрощались на пирсе, пока, старина, будем держать связь ? но ты знаешь, что ни ты, ни он больше не объявятся. Очень возможно, что вы с ним никогда уже не встретитесь. А если и встретитесь, это будет абсолютно другой человек ? член фешенебельного клуба. Как бизнес? Да неплохо. Хорошо выглядите. Вы тоже. Я в весе слишком прибавил. Ох, не говорите. Помните нашу поездку на ?Франконии? (или как ее там?). Еще бы, прекрасно прокатились, правда?
      Черта с два, прекрасно. Ты подыхал со скуки. Только потому и заговорил с соседом, что рядом не было никого поинтереснее. Может, и у нас с Терри Ленноксом так было? Нет, не совсем так. Во мне жила часть Терри. Я вложил в него время, и деньги, и три дня в каталажке, не говоря уже про хук в челюсть и удар по шее, который я чувствовал при каждом глотке. А теперь он умер, и я не мог вернуть ему его пять сотен. От этого я разозлился. Всегда злишься на мелочи.
      Звонок в дверь и по телефону раздались одновременно. Я взял сперва трубку ? звонок в дверь означал всего лишь, что кто-то вошел в мою тесную приемную.
      ? Мистер Марлоу? С вами будет говорить мистер Эндикотт.
      Он подошел к телефону.
      ? Это Сюэлл Эндикотт,? представился он, будто не знал, что его чертова секретарша уже довела это до моего сведения.
      ? Доброе утро, мистер Эндикотт.
      ? Приятно услышать, что вас выпустили. Наверное, ваша идея ? не оказывать сопротивления ? оказалась правильной.
      ? Это не моя идея. Просто упрямство.
      ? Сомневаюсь, что вы снова услышите об этом деле.
      Но если услышите и вам понадобится помощь, дайте мне знать.
      ? Вряд ли. Он умер. Поди докажи, что мы с ним вообще встречались. Потом надо доказать, что я знал о преступлении. А потом ? что он преступник и скрывается от закона.
      Он прочистил горло.
      ? Может быть,? осторожно заметил он,? вам не сказали, что он оставил полное признание?
      ? Сказали, мистер Эндикотт. Я сейчас говорю с юристом. Разрешается ли мне произнести, что и подлинность, и правдивость этого признания тоже еще надо доказывать?
      ? Боюсь, что у меня нет времени для юридических дискуссий,? отрезал он.? Я улетаю в Мексику для выполнения довольно грустного долга. Догадываетесь, какого?
      ? Гм. Смотря кого вы представляете. Вы ведь так и не сказали, помните?
      ? Прекрасно помню. Ну, до свидания, Марлоу. Мое предложение о помощи остается в силе. Но позвольте дать вам еще и совет. Не будьте слишком уверены, что у вас все в порядке. Ваш бизнес очень уязвим.
      Он повесил трубку. Я посидел минутку, не снимая руки с телефона и насупившись. Затем стер с лица хмурое выражение, встал и открыл дверь в приемную.
      Возле окна сидел человек и листал журнал. На нем был серо-голубоватый костюм в еле заметную клеточку, на скрещенных ногах ? черные мокасины, удобные, как домашние туфли ? такие не протирают на каждом шагу дырки в носках. Белый платок был сложен квадратиком, и за ним виднелся краешек темных очков. Волосы у него были густые, темные и волнистые. Загорел он до черноты. Он вскинул на меня глаза, блестевшие, словно у птицы, и растянул в улыбке губы под ниточкой усов. Галстук у него был темно-коричневый, прекрасно вывязанный, рубашка сверкала белизной.
      Он отбросил журнал.
      ? Ну и дерьмо печатают,? сообщил он.? Это я про Костелло читал. Многие знают насчет Костелло. Столько же, сколько я про Елену Прекрасную.
      ? Чем могу вам быть полезен?
      Он неторопливо смерил меня взглядом.
      ? Ишь, Тарзан на красном самокате,? сказал он.
      ? Что?
      ? Ты, Марлоу, Тарзан на красном самокате. Потрепали они тебя прилично?
      ? Так себе. Вам до этого какое дело?
      ? А после звонка Олбрайта Грегориусу трогали тебя?
      ? Нет. После ? нет. Он быстро кивнул.
      ? Ну, ты и нахал ? самого Олбрайта попросил вызво лить тебя от этого жлоба.
      ? Я спрашиваю, какое вам до этого дело. Кстати, я не знаком с начальником полиции Олбрайтом и ни о чем его не просил. С какой стати ему за меня заступаться?
      Он угрюмо уставился на меня. Потом медленно встал ? грациозно, как пантера. Прошелся по комнате, заглянул в кабинет. Дернул в мою сторону подбородком и вошел туда. Такие парни всюду хозяева. Я вошел следом и закрыл дверь. Он стоял у окна, насмешливо обозревая помещение.
      ? Мелочь ты,? изрек он.? Совсем мелкая рыбешка. Я сел на стол, ожидая, что будет дальше.
      ? Сколько имеешь в месяц, Марлоу? Я промолчал и закурил трубку.
      ? Семь пятьдесят, наверное, твой потолок,? заявил он,
      Я уронил обгорелую спичку в пепельницу и выпустил клуб дыма.
      ? Мелочь ты пузатая, Марлоу. Грошовый деятель. Тебя разглядеть ? лупу надо.? Я ничего не сказал и на это.? И душа у тебя дешевая. Весь дешевый, до дна. Столкнулся с парнем, глотнули по рюмке ? другой, почесали языком, сунул ты ему пару монет, когда он был на мели, и сам купился на это с потрохами. Как примерный ученик, который ?Френка Мэрривела? начитался. Нет у тебя ни закваски, ни мозгов, ни связей, ни воображения, а туда же ? выпендриваешься и думаешь, что к тебе обниматься полезут. Тарзан на красном самокате.? Он утомленно улыбнулся.? По моим понятиям, в тебе только и есть, что на грош пустого места.
      Он перегнулся через стол и тыльной стороной руки хлестнул меня по лицу,? не больно, небрежно и презрительно, все с той же улыбочкой. Я не шевельнулся и тут. Тогда он медленно опустился на место, оперся локтем о стол, а загорелой рукой подпер загорелый подбородок. Птичьи блестящие глаза уставились на меня, и в них не было ничего, кроме блеска.
      ? Знаешь, кто я, дешевка?
      ? Вы Менендес. Ребята зовут вас Менди. У вас заведение на Стрипе.
      ? Да? А как я всего добился?
      ? Откуда мне знать? Наверное, начинали сутенером в мексиканском борделе.
      Он извлек из кармана золотой портсигар и прикурил коричневую сигарету от золотой зажигалки. Выпустил едкий дым и кивнул. Положил портсигар на стол и погладил его кончиками пальцев.
      ? Я большой и плохой, Марлоу. Делаю кучу денег. Куча денег нужна, чтобы подмазывать ребят, которые нужны, чтобы делать кучу денег и подмазывать других нужных ребят. У меня домишко в Бель-Эре, стоит девяносто кусков, и отделка уже обошлась во столько же. У меня красавица-жена, блондинка, и двое ребятишек учатся в частных школах на Востоке. У моей жены камешков на сто пятьдесят кусков и на семьдесят пять мехов и тряпок. У меня дворецкий, две горничные, повар, шофер, не считая этой макаки, которая ходит за мной по пятам. Меня везде знают. Все у меня лучшее: лучшая еда, лучшая выпивка, лучшие номера в гостинице. У меня земля во Флориде и морская яхта с командой в пять человек. У меня ?бентли?, два ?кадиллака? и ?крайслер? для моего парнишки. Через пару лет дочка тоже такой получит. А у тебя что?
      ? Немного,? сказал я.? В этом году у меня есть целый дом, где я живу один.
      ? Женщины нет?
      ? Я живу сам по себе. Вдобавок у меня есть то, что здесь перед вами, потом двенадцать сотен в банке и несколько тысяч в облигациях. Довольно с вас?
      ? Какой у тебя потолок был за один раз?
      ? Восемьсот пятьдесят.
      ? Черт, с какой же мелочью я дело имею!
      ? Хватит выламываться и говорите, что вам нужно. Он потушил недокуренную сигарету и тут же закурил новую. Откинулся на спинку, скривив рот.
      ? Мы втроем сидели в укрытии и ели,? сказал он.? Холодище жуткий, снег кругом. Ели из банок. Холодное. Обстреливали нас из минометов, немножко и артиллерия. Синие мы были, прямо посинели от холода ? Рэнди Старр, и я, и этот Терри Леннокс. И вот шлепается нам под ноги минометный снаряд и не разрывается, шут его знает, почему. Эти фрицы выкидывали такие фокусы. Чувство юмора у них ненормальное. Иногда думаешь ? пронесло, а через три секунды он как жахнет! Терри хватает эту штуку, и не успели мы с Рэнди опомниться, выскакивает из укрытия. Одним махом. Как хороший футболист. Кидается лицом на землю, отшвыривает снаряд, а тот и грохнул на лету. Почти все осколки прошли над ним, но щеку ему все же обстругало. Тут фрицы пошли в атаку, а нас уже и след простыл.
      Менендес замолчал и уставился на меня своими блестящими темными глазками.
      ? Спасибо, что рассказали,? сказал я.
      ? Понимаешь шутки, Марлоу. Ты в порядке. Мы с Рэнди потом потолковали и решили: от того, что стряслось с Терри Ленноксом, у любого парня мозги бы поехали. Мы-то долго думали, что он погиб, так нет ведь. Он к фрицам попал. Полтора года они над ним трудились. Поработали неплохо, но измучили его вдрызг. Больших денег нам стоило, пока мы узнали, и больших денег стоило его найти. Но мы прилично подзаработали после войны на черном рынке. Могли себе позволить. За то, что Терри нам жизнь спас, получил он наполовину новое лицо, седые волосы да расшатанные нервишки. На Востоке стал прикладываться к бутылке, забирали его время от времени, в общем, совсем расклеился. Что-то у него засело в башке, да мы так и не узнали, что. Вдруг ? бац! ? он женится на этой богатой дамочке и снова в седле. У нас с Рэнди никак не получалось ему помочь. Только вот немного поработал он в Вегасе, а больше ничего от нас не хотел. А когда вляпался в настоящее дерьмо, пришел не к нам, а к тебе, дешевка, к парню, на котором вся полиция верхом ездит. Теперь вот и он сыграл в ящик, и даже не попрощался, не дал шанса ему отплатить. Я мог бы его вывезти из страны быстрее, чем шулер колоду тасует. А он идет плакать в жилетку тебе. Обидно. К дешевке идет, к парню, на котором полиция верхом ездит.
      ? Они верхом ездят на ком пожелают. Что вы теперь от меня хотите?
      ? Чтоб ты отвалил,? твердо произнес Менендес.
      ? Куда отвалил?
      ? Не пробуй нажиться на деле Леннокса или рекламу себе на нем делать. Теперь все, с концами. Терри нет, и мы не хотим, чтобы его память ворошили. Парень и так намучился.
      ? Бандит с нежными чувствами,? сказал я.? Умереть можно.
      ? Закрой поддувало, дешевка. Менди Менендес спорить не любит. Он приказывает. Зарабатывать ты на этом не будешь. Усек?

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.