- Думаю, что это пытался сказать Мэтсон. Но еще сильнее, вероятно, он пытался получить деньги за молчание. В любом случае бедняга Гарри не снискал любви населения Бэй-Сити. Выбранный путь закончился для него знакомством с куском свинцовой трубы. Скорее всего, это дело рук Конрида. Он, конечно, не любит оплачивать счета. С другой стороны, убийство миссис Остриэн мужем было бы для клуба Конрида чуть лучше, чем ее самоубийство из-за того, что она спустила все в рулетку. Да, если бы убийцей оказался доктор, для Конрида это было бы чуть лучше. Поэтому непонятно, почему Вэнс Конрид отделался от Мэтсона, если тот считал убийцей доктора. Наверное, Гарри болтал еще кое о чем.
      - Ну и куда привели вас эти рассуждения? - вежливо поинтересовался Куколка.
      - Никуда. Просто я люблю размышлять вечерами, делая перед сном маску. А теперь расскажите о человеке из лаборатории, который сделал анализ крови. Кто он?
      Кинкейд закурил и уставился на машину, которая медленно двинулась в нашу сторону с потушенными фарами.
      - Его зовут Греб, - ответил юноша. - У него маленькая комнатушка в городской поликлинике.
      - Он числится в штате полиции?
      - Нет, у них вообще нет лаборатории. Чему тут удивляться, если в Бэй-Сити нет даже постоянного коронера, и его обязанности по очереди выполняют владельцы похоронных бюро. Начальник полиции делает тут все, что хочет.
      - Зачем ему это нужно?
      - Ну, он, например, мог получить приказ от мэра, которому намекнули члены игорного синдиката, на них работает Вэнс Конрид, или это был сам Вэнс. Может, Конрид просто не хочет, чтобы боссы узнали о его связи с покойной миссис Остриэн. Ведь такая популярность может сослужить незавидную службу клубу.
      - Верно, - согласился я. - Этот водитель, наверное, заблудился.
      Машина продолжала ползти к нам навстречу с черепашьей скоростью.
      - Пока я еще здоров и при памяти, - добавил Куколка Кинкейд, - вам, может, будет интересно также узнать, что медсестра доктора Остриэна когда-то состояла в законном браке с Мэтсоном. Эта рыжая бабенка не пропускает ни одного мужика. Она не красавица, но фигура что надо!
      - Ну-ка, перебирайся побыстрее на заднее сиденье. Лежи тихо, как мышь, - приказал я.
      - Что...
      - Делай, что я сказал! - рявкнул я. - Быстрее!
      Малыш выскользнул из машины и нырнул в заднюю дверь. Я оглянулся и увидел темную массу на полу. Затем я скользнул вправо, опять открыл дверцу и вывел на узкий тротуар.
      Машина подъехала уже близко. Неожиданно ее фары вспыхнули, и я мгновенно пригнулся. Фары вспыхнули и тут же погасли. Машина остановилась.
      Это был небольшой черный двухместный автомобиль. Примерно через минуту из автомобиля вылез коренастый мужчина и направился в мою сторону. Я сунул револьвер за пояс и пошел ему навстречу.
      Незнакомец остановился, как вкопанный, когда увидел меня.
      - Полиция, - кратко представился он. Изо рта у него торчала сигара, а правая рука медленно поползла к бедру. - Отличная ночь, не правда ли?
      - Чудесная ночь, - подтвердил я. - Легкий туман, но мне нравится туман. Он смягчает воздух и...
      - Где второй? - прервал меня незнакомец.
      - Какой второй?
      - Не шути со мной, чужак. Я видел огонек сигареты на правом сидении твоей колымаги.
      - Это был я. Просто я не знал, что запрещается курить на правом сидении.
      - А, сообразительная макака. Кто ты и что тебе здесь нужно? - на его сальной физиономии отражался едва пробивающийся сквозь туман лунный свет.
      - О'Брайен из Сан-Матео. Совершаю маленькое путешествие.
      Рука полицейского находилась почти у бедра.
      - Водительское удостоверение, - он подошел почти вплотную.
      - Сначала покажите то, что дает вам право требовать водительское удостоверение, - заявил я.
      Правая рука незнакомца сделала резкое движение, но мой револьвер уже смотрел ему в живот. Рука замерла, словно превратилась в глыбу льда.
      - А вдруг вы грабитель, - объяснил я. - Такие фокусы проделывались неоднократно.
      Коренастый мужчина стоял, будто парализованный, и едва дышал.
      Затем он хрипло сказал:
      - Есть разрешение на пушку?
      - На каждый день недели. Покажите значок, и я спрячу оружие.
      Через минуту незнакомец посмотрел по сторонам, словно надеясь, что появится подмога. За своей спиной я слышал дыхание. Не знаю, услышал ли его коренастый тип. Его собственное дыхание было достаточно горячим, чтобы можно было высушить рубашку.
      - Брось дурачиться! - с неожиданной яростью прорычал крепыш. - Ты всего лишь вшивая двухдолларовая ищейка из Лос-Анджелеса.
      - Мои ставки уже повысились, - возразил я. - Сейчас я беру два доллара тридцать центов.
      - Иди к черту! Нам не нравится, что ты тут что-то разнюхиваешь, ясно? Это первое и последнее предупреждение.
      Он направился к своей машине и уже поставил ногу на подножку. Затем его толстая шея медленно повернулась и в лунном свете сверкнула сальная физиономия.
      - Иди к черту! - добавил он. - А не то мы отправим тебя туда в ящике...
      - Пока, сальная рожа, - попрощался я. - Очень приятно познакомиться.
      Полицейский прыгнул в машину, рванул с места и быстро скрылся из вида.
      Я погнал за ним. Когда он повернул направо, на бульвар Аргуэлло, а находился всего в квартале от его тачки и свернул налево. Куколка Кинкейд сел и положил голову на сиденье рядом с моим плечом.
      - Знаете, кто это был? - прокаркал репортер. - Триггер Уимз, правая рука шефа Андерса. Он мог запросто пристрелить вас.
      - Если бы, да кабы, во рту выросли в грибы, - возразил я.
      Через несколько кварталов я остановился, чтобы парень мог пересесть вперед.
      - Где твоя машина? - поинтересовался я.
      Он снял измятую репортерскую шляпу, хлопнул ею по колену и водрузил на прежнее место.
      - Около муниципалитета, на полицейской стоянке.
      - Жаль. Придется тебе ехать в Лос-Анджелес на автобусе. Тебе не мешало бы хоть изредка навещать сестру. Сегодня прекрасная возможность нанести визит.
      4
      Рыжая
      Дорога извивалась, ныряла в каньоны и взлетала на холмы. Отсюда три пирса казались очень далекими - тонкими линиями света на черном бархате моря. В каньонах клубился туман, пахло зеленью. Но на холмах тумана не было.
      Я проехал мимо маленькой, едва освещенной заправки, нырнул в очередной широкий каньон и с полмили поднимался вдоль дорогого проволочного забора, ограждающего невидимую с дороги виллу. Дома встречались все реже и реже. За домом с круглой белой башней я свернул налево и проехал между единственными на всем шоссе фонарями к большому оштукатуренному зданию. Сквозь задернутые занавеси окон просачивался свет, слабо освещая колоннаду и скопление машин на стоянке.
      Это был клуб Конрида. Я не знал точно, зачем сюда приехал, но клуб казался одним из мест, которые следовало посетить. Доктор Остриэн все еще был у пациентов. В регистратуре городской поликлиники ответили, что он обычно возвращается около одиннадцати, а сейчас только десять пятнадцать.
      Я припарковался на свободном месте и направился вдоль колоннады. Шестифутовый негр в форме южноамериканского фельдмаршала из комической оперы открыл широкую дверь и сказал: "Вашу карточку, пожалуйста, сэр".
      Я вложил доллар в коричневую ладонь. Огромные пальцы накрыли бумажку, как ковш экскаватора. Другая рука смахнула нитку с моего левого плеча и незаметно сунула металлический жетон в нагрудный карман.
      - Новый босс строг, - прошептал негр. - Спасибо, сэр.
      Я вошел в фойе, похожее на декорации "Бродвейской мелодии", снятой на МГМ*. Размером оно было не меньше площадки для игры в поло. Ноги утопали по щиколотку в ковре. У стены были хромированные ступени, сделанные в виде корабельного трапа и ведущие в главный зал. У входа стоял старший официант-итальянец с застывшей улыбкой, двухдюймовой атласной полосой на штанах и пачкой позолоченных меню под мышкой.
      ______________
      * МГМ - Метро Гудвин Мейер, крупная голливудская кинокомпания.
      На второй этаж, где располагалось казино, вела лестница с белыми эмалированными перилами. На потолке сияли звезды. За входом в бар, в котором, как в зыбком кошмаре, царил фиолетовый полумрак, стояло огромное круглое зеркало, украшенное египетским головным убором. Перед зеркалом расчесывала серебряные волосы леди в зеленом наряде. Ее вечернее платье имело такой глубокий вырез на спине, что открывалось значительно больше, чем обычно показывают женщины.
      Гардеробщица в пижаме цвета персиков с маленькими черными драконами взяла мою шляпу и с неодобрением посмотрела на костюм. Ее глаза были такими же черными, блестящими и невыразительными, как кончики кожаных туфелек. Вместе со шляпой я вручил ей четвертак. По сходням спустилась продавщица сигарет с подносом, на котором могла бы поместиться пятифунтовая коробка с леденцами. Из волос торчали перья, а одежды на девушке было как раз столько, чтобы прикрыть трехцентовую марку. Одну прекрасную, длинную, голую ногу она выкрасила в золотой цвет, другую - в серебряный. На лице продавщицы застыло холодное, презрительное выражение дамы, у которой так много кавалеров, что она дважды подумает, прежде чем отправиться на свидание к сногсшибательному магарадже с корзиной рубинов под мышкой.
      Я вошел в нежные фиолетовые сумерки бара, где тихо звенели стаканы и раздавался приглушенный шум голосов. В углу дребезжало пианино и женоподобный тенор выводил "Мой маленький ковбой" так же сокровенно, как бармен смешивает "Мики Финн"*. Понемногу я стал различать предметы. В баре сидело немало посетителей, но свободные места были. Неожиданно раздался чей-то громкий смех, и пианист выразил недовольство, пробежав пальцем по клавишам в стиле Эдди Дачина.
      ______________
      * "Мики Финн" - жаргонное название напитка с подмешанным наркотиком.
      Мне удалось отыскать пустой столик у покрытой мягкой обивкой стены. Глаза привыкли к фиолетовому полумраку, и теперь я даже разглядел певца-ковбоя. Его волнистые рыжие волосы, вероятно, были выкрашены хной.
      За соседним столиком сидела женщина тоже с рыжими волосами, разделенными посередине пробором и зачесанными назад. Огромные, черные, голодные глаза, не очень правильные черты лица и полное отсутствие косметики, за исключением пылающего, как неоновая вывеска, рта. Под пиджак со слишком широкими плечами она надела оранжевую блузку. Из робингудовской шляпы торчало черно-оранжевое перо. Женщина улыбнулась, показав маленькие острые зубы. Но я не улыбнулся в ответ.
      Опустошив стакан, она постучала им по столу. Откуда-то выпорхнул официант в белоснежном пиджаке и замер передо мной.
      - Виски с содовой! - рявкнула рыжая голосом, в котором слышались пьяные нотки.
      Официант едва взглянул на нее и в ожидании уставился на меня.
      - Бакарди с гренадином*, - заказал я.
      ______________
      * Бакарди с гренадином - сорт кубинского рома, названный в честь кубинского торговца Бакарди; гренадин - гранатовый сироп для коктейлей.
      - Тебя стошнит от этой дряни, медведь.
      Я даже не посмотрел в ее сторону.
      - Значит, не хочешь играть, - слегка заплетающимся голосом заявила она. Я закурил и выпустил кольцо дыма в мягкий фиолетовый воздух. - Тогда вали отсюда! - дружелюбно добавила рыжая соседка. - Я могла бы подцепить с дюжину таких, как ты, обезьян на каждом перекрестке Голливудского бульвара. Там шатаются толпы безработных актеров и блондинок с рыбьими мордами, которые не откажутся опохмелиться.
      - При чем тут Голливудский бульвар? - спросил я.
      - При том - только мужик с Голливудского бульвара не ответит вежливо оскорбившей его девушке.
      Сидящие за соседним столиком мужчина и женщина посмотрели в нашу сторону. Мужчина с симпатией улыбнулся мне.
      - Это относится и к тебе, - заверила его любительница шотландского виски.
      - Вы меня еще не оскорбили, - возразил он.
      - Меня опередила природа, красавчик.
      Вернулся официант с подносом. Сначала он дал мне бакарди. Рыжая громко возмутилась:
      - О, эти официанты настоящие джентльмены. Они всегда пропускают даму вперед.
      - Прошу прощения, мадам, - ледяным тоном извинился официант и поставил на ее столик бокал виски с содовой.
      - Ничего страшного. Забеги как-нибудь, и я сделаю тебе маникюр, если раздобуду тяпку. Этот парень платит за меня.
      Официант посмотрел на меня, получил деньги, отдал сдачу, оставив чаевые, и растворился между столиков.
      Женщина пересела ко мне, не забыв захватить стакан с виски. Она поставила локти на стол и положила подбородок на ладони.
      - Вот это транжира. Я и не знала, что таких рыцарей еще делают. Я тебе нравлюсь?
      - Еще не понял, - ответил я. - Говори тише, а то тебя вышвырнут отсюда.
      - Конечно! Пока я не начну бить зеркала, никто меня не трогает. Кроме того, я и их босс вот так, - она крепко сжала два пальца и рассмеялась, отхлебнув виски. - Где я тебя могла видеть?
      - Да везде.
      - А где ты меня видел?
      - Тоже везде.
      - Ага, - согласилась рыжая женщина. - Сейчас девушке трудно сохранить свою индивидуальность.
      - Конечно, она так легко растворяется в бутылке, что потом днем с огнем не найдешь, - заметил я.
      - Черта с два. Я могла бы назвать тебе с миллион людей, которые храпят с бутылкой под головой вместо подушки, и им приходится кое-что впрыскивать, чтобы они, проснувшись, не откинули копыта от белой горячки.
      - Хм? - усомнился я. - Алкаши из кинобизнеса?
      - Угу. Я работаю у парня, который колет их за десять баксов*, а иногда берет двадцать пять или даже пятьдесят.
      ______________
      * Бакс - жаргонное название доллара.
      - Чудненький бизнес, - позавидовал я.
      - Конечно, если только он не прерывается очень быстро. Думаешь, он длится долго?
      - Чего бояться? Когда вас отсюда выставят, всегда можно переправиться куда-нибудь с Палм Спринг.
      - Кто собирается кого и откуда выставлять?
      - Не знаю, ответил я. - О чем мы вообще говорили?
      Привлекательностью эта рыжая девчонка не отличалась, но у нее были изгибы в нужных местах. И, кроме того, она работала у человека, который колол пьяниц.
      Я облизнул губы.
      В бар вошел рослый брюнет и остановился в дверях, ожидая, когда его глаза привыкнут к слабому свету. Затем он начал, не спеша, разглядывать посетителей. Наконец его взгляд наткнулся на нас, и он направился в нашу сторону.
      - Ого! - воскликнула рыжая. - Смотри, вышибала. Ты ведь с ним справишься?
      Я не ответил. Она гладила щеку бледной рукой и искоса поглядывала на меня. Пианист провел рукой по клавишам и завыл "Мы все еще можем мечтать, не так ли?"
      Рослый мужчина остановился у нашего столика. У парня были черные блестящие волосы, холодные серые глаза, словно нарисованные карандашом брови, очаровательный рот и перебитый, но нормально сросшийся нос. Он спросил, почти не разжимая губ:
      - Давно вас здесь не видел или меня подводит память?
      - Не знаю, - ответил я. - Все зависит от того, что вы пытаетесь вспомнить.
      - Ваше имя.
      - Не стоит напрягаться, - посоветовал я. - Мы не встречались.
      Я вытащил из нагрудного кармана металлический жетон, визитку и бросил их на столик.
      - Этот билет мне подарил полковой барабанщик, который стоит на воротах. А на карточке мое имя, возраст, вес, рост, отличительные приметы, количество судимостей и дело, по которому я пришел к Конриду.
      Черноволосый франт проигнорировал жетон, дважды прочитал визитку и даже посмотрел на обратную сторону. Он одарил меня слащавой улыбкой. На рыжую женщину этот любознательный тип не обращал ни малейшего внимания. Брюнет постучал ребром карточки по столу и фыркнул, как очень молодая мышь. Моя соседка, уставившись на потолок, притворилась, что зевает.
      - Значит, вы один из этих частных сыщиков, - сухо проговорил он. Какая жалость, что Мистер Конрид первым утренним самолетом улетел на север в небольшую деловую поездку.
      - Должно быть, днем на Сансете я видела его двойника в сером "корде"*, - вмешалась рыжая пьянчужка.
      ______________
      * "Корд" - марка легковых автомобилей "Оберн Отомобил Компани".
      - У мистера Конрида нет серого "корда".
      - Он вешает тебе лапшу на уши, - объявила рыжая. - Держу пари, Конрид сейчас наверху мухлюет за рулеткой.
      Брюнет по-прежнему не смотрел на нее. Это подчеркнутое игнорирование производило большее впечатление, чем пощечина. Ее лицо медленно побледнело.
      - Ну что же, спасибо за разъяснение. Может, как-нибудь в другой раз, предложил я.
      - Конечно, но мы не пользуемся услугами частных детективов. Какая жалость.
      - Скажешь еще "какая жалость", и я закричу, - предупредила рыжая пьяница.
      Брюнет сунул визитку в карман и встал.
      - Надеюсь, вы понимаете, - туманно пояснил он. - Так что...
      В этот момент девчонка фыркнула и выплеснула виски ему в лицо. Парень отскочил от столика, достал накрахмаленный белый платок и, тряся головой, быстро вытер лицо. Когда он отнял платок, на воротнике осталось большое пятно.
      - Какая жалость, - извинилась рыжая скандалистка. - Я приняла вас за плевательницу.
      - Забирай ее отсюда, - промурлыкал брюнет. - И чем быстрее, тем лучше.
      Он быстро вышел из бара, прижав платок ко рту. К нашему столику подошли два официанта. Все посетители бара наблюдали за нами.
      - Первый раунд прошел в неинтересной борьбе, - прокомментировала рыжая. - Оба боксера действовали в осторожной манере.
      - Не хотел бы я находиться рядом с тобой, когда ты разозлишься по-настоящему, - заметил я.
      Ее голова неожиданно дернулась, и мертвенно-бледное лицо с ярко-красными губами прыгнуло на меня. Она прижала руку ко рту и закашляла, словно больная туберкулезом. Рыжая любительница острых ощущений потянулась к моему стакану, проглотила бакарди с гренадином, и ее начало трясти. Затем для чего-то открыла сумочку и, закрывая столкнула ее на пол. Под мой стул упал позолоченный портсигар. Для того, чтобы достать его, пришлось встать и отодвинуть стул. Один из официантов, стоящий у меня за спиной, вежливо поинтересовался:
      - Помочь?
      Когда я нагнулся, со столика упал пустой стакан. Поднимая портсигар, случайно увидел небольшую фотографию крупного брюнета, украшавшую крышку. Я опустил портсигар в сумочку, взял рыжую за руку, а официант, предлагавший помощь, - за другую. Девчонка непонимающе смотрела на нас, крутя шеей, будто та затекла.
      - Мамусик чуть не откинулась, - хриплым голосом проговорила она, когда мы выходили из бара. Рыжая так шаталась, словно пыталась доставить мне как можно больше хлопот. Мы выбрались из фиолетовых сумерек в ярко освещенное фойе.
      - Женский туалет, - официант кивнул на дверь, не уступающую великолепием боковому входу в Тадж-Махал. - Там сидит тяжеловес, который может справиться с кем угодно.
      - Черта с два женский туалет! - гнусавым голосом возразила рыжая женщина. - И отпусти мою руку, мажордом. Меня отлично отвезет мой дружок.
      - Он не ваш дружок, мадам. Он даже не знает вас.
      - Брось, макаронник. По-моему, ты не очень-то вежлив с дамой. Смойся, прежде чем я забуду о своем воспитании и плюну в тебя.
      - О'кей. Я справлюсь сам, - заверил я официанта. - Она пришла одна?
      - Да, - официант отошел от нас.
      Я вытолкнул новую подругу на холодный, туманный воздух и повел ее вдоль колоннады, чувствуя, как с каждым шагом походка женщины становится все увереннее.
      - Ты отличный парень, - простодушно заявила она. - А я отлично вас всех разыграла. Вы прекрасный парень, мистер. Я и не надеялась выбраться оттуда живой.
      - Почему?
      - Мне пришла в голову дурацкая идея, как добывать деньги. Пусть лучше она пылится вместе с другими такими же кретинскими идеями, которые постоянно возникают в моем котелке. Как будем выбираться? Я приехала на такси.
      - Кстати, как тебя зовут?
      - Хелен Мэтсон.
      Я не подпрыгнул, так как давно догадался, что имею дело с медсестрой доктора Остриэна.
      Пока мы шли по мощеной дорожке к парковочной стоянке, Хелен опиралась на мою руку. Я открыл дверь своей колымаги. Она упала на сиденье и откинула голову. Перед тем, как закрылась дверь, я поинтересовался:
      - Не расскажешь мне еще кое-что? Что это за физиономия на крышке портсигара? Кажется, я его где-то видел.
      - Старый дружок, - она открыла глаза, - который мне осточертел. Он... ее глаза в ужасе широко раскрылись, челюсть отвисла.
      Я едва услышал слабый шорох у себя за спиной.
      В лопатку уперлось что-то твердое, и приглушенный голос любезно сообщил:
      - Тихо, приятель. Ограбление.
      Револьвер переместился к моему уху, и в моей голове вспыхнул огромный розовый фейерверк. Затем волнами появилась темнота, которая скоро поглотила меня.
      5
      Горькое пробуждение
      Я почувствовал запах джина. Не такой, как обычно после нескольких рюмок, а словно я выкупался в Тихом океане, состоящем из чистого джина. Джин был везде - на волосах, на бровях, на физиономии, на рубашке. Я лежал без плаща на чьем-то ковре и смотрел на фотографию в рамке, стоящую в углу камина.
      По мнению хозяина, снимок, очевидно, должен претендовать на высокий художественный вкус. Однако на меня фото не произвело впечатления. С фотографии смотрело вытянутое, несчастное лицо. В углу виднелась неразборчивая надпись.
      Я дотронулся до виска, и меня от головы до пяток пронзила боль. Застонал, но потом мне показалось неприличным стонать. Я медленно и осторожно перекатился на живот. При этом с груди скатилась пустая бутылка из-под джина. Кто бы мог подумать, что в одной бутылке может оказаться столько джина!
      Я подтянул под себя колени и некоторое время стоял на четвереньках, принюхиваясь, как собака, которая не может закончить обед, но и не хочет бросать его. Осторожно покрутил головой, и боль немедленно вернулась. Кое-как встал и обнаружил, что я босой.
      Я находился в уютной квартире - не очень дешевой, не очень дорогой. Обычная мебель, обычная лампа с абажуром-барабаном, обычный ковер. На кровати в желтовато-коричневых шелковых носках лежала женщина, вся исцарапанная, из глубоких ран сочилась кровь. На животе лежало толстое банное полотенце, скрученное почти в веревку. Открытые глаза смотрели в потолок, рыжие волосы разделены посередине и зачесаны назад.
      На левой груди - ожог размером с ладонь, в центре которого виднелось пятнышко яркой крови. На боку засох ручеек крови.
      Рядом валялась одежда, в основном ее. Тут же, на кровати, лежал мой плащ, а на полу лежали наши туфли. Я сделал к кровати несколько осторожных шагов, словно шел по тонкому льду. Взял плащ и проверил карманы - все на месте. В кобуре под мышкой, конечно, пусто. Я обулся и напялил плащ, затем нагнулся над мертвой Хелен Мэтсон и поднял полотенце. Под ним лежал мой револьвер. Я стер пятна крови с дула, зачем-то понюхал его и быстро спрятал в кобуру.
      В коридоре раздались тяжелые шаги, голоса и нетерпеливый стук. Я посмотрел на дверь и подумал: "Интересно, когда они попробуют открыть ее?" В этот миг кто-то дотронулся до ручки, но дверь оказалась заперта. Мне стало так смешно, что я чуть не рассмеялся вслух.
      Я заглянул в ванную комнату - на полу лежали два коврика, а под самой ванной - аккуратно сложенная подстилка. Примерно в метре над ванной находилось окно. Я тихо закрыл дверь, встал на край ванны и выглянул в окно. Квартира находилась на шестом этаже. Рядом располагалось окно, до которого при желании можно было дотянуться. Вдруг оно незаперто и у меня хватит времени выбраться из квартиры.
      В дверь застучали настойчивее.
      - Откройте или мы взломаем дверь.
      Подумаешь - обычные фараонские разговоры. Они не станут ломать дверь, так как у портье можно достать ключ. К тому же, выламывать дверь без топора, одними ногами - не такое уж легкое дело.
      Я снял с вешалки полотенце и опять вышел в комнату, чтобы прочитать надпись на фотографии - "С любовью, Леланд".
      Ну и болван же этот доктор Остриэн. Я схватил фотографию, закрылся в ванной и спрятал ее в шкафчик под полотенца. Даже если они окажутся хорошими фараонами, что маловероятно (ведь это Бэй-Сити), у них уйдет немало времени, прежде чем они найдут карточку. Я почему-то был уверен, что нахожусь в Бэй-Сити. Уверенность, наверное, вызвал морской воздух.
      Высунувшись из окна, я ударил ногой в соседнее окно. Раздался грохот, который, кажется, был слышен за милю. Во входную дверь продолжали монотонно стучать.
      Обернув левую руку полотенцем, я открыл задвижку. Наивно рассчитывать, что после меня не останутся отпечатки. Естественно, бесполезно доказывать, что я не был в квартире Хелен Мэтсон. Я только хотел, чтобы мне поверили, как я туда попал.
      Внизу какой-то мужчина садился в машину. Он даже не взглянул наверх. В квартире, куда я хотел залезть, по-прежнему было темно. Мне кое-как удалось забраться в соседнее окно. Ванна оказалась завалена битым стеклом. Собрал все стекло, завернул его в полотенце и спрятал. Затем другим полотенцем вытер подоконник и край ванны, на котором стоял, вытащил револьвер и открыл дверь.
      Я попал в более просторную, чем у Хелен Мэтсон, квартиру. В комнате никого не было. На стенах висели розовые пыльные коврики, в углу стояла двуспальная кровать. Из спальни я перешел в гостиную с зашторенными окнами и запахом пыли. Зажег торшер, пробежал по ручке кресла рукой - на пальце осталась пыль. На стуле стояло радио, рядом - этажерка и книжный шкаф, забитые книгами. На высоком комоде из темного дерева я заметил сифон, графин и четыре перевернутых стакана. Я отхлебнул немного виски из графина. Голове стало хуже, но в общем мое самочувствие улучшилось.
      Не выключив свет, вернулся в спальню и стал рыться в шкафах. В одном висела мужская одежда с именем владельца - "Джордж Тальбот". Его одежда показалась мне немного малой, но я все же нашел подходящую пижаму, халат, тапочки и разделся.
      После душа запах джина почти исчез. Стук в дверь соседней квартиры прекратился - значит, полиция уже там. Я надел пижаму, халат, тапочки мистера Тальбота, побрызгал на волосы его одеколоном и причесался. Надеюсь, мистер и миссис Тальботы отлично отдыхают и не очень торопятся домой.
      Вернувшись в гостиную, отхлебнул из графина, закурил сигару Тальбота и открыл дверь. На лестничной площадке кашлял маленький, белокурый полицейский с пронзительным взглядом. Складка на голубых брюках была острой, как нож. Парень имел вид опытного, сообразительного фараона.
      - Что происходит, сержант? - зевнул я.
      Он уставился на меня проницательными красновато-коричневыми глазами с золотистым оттенком, который редко встречается у блондинов.
      - В соседней квартире маленькое ЧП. Ничего не слышали? поинтересовался он с легким сарказмом.
      - Это у Морковки, что ли? Ха, ха. Очередная пьянка, да?
      Фараон не сводил с меня внимательных глаз. Затем он позвал:
      - Эй, Ал!
      Из открытой двери квартиры Хелен Мэтсон вышел брюнет шестифутового роста, весом примерно с двести фунтов, с глубокими невыразительными глазами. Это был Ал Диспейн, с которым я совсем недавно имел содержательную беседу в полицейском управлении Бэй-Сити.
      Маленький полицейский объяснил:
      - Это жилец из соседней квартиры.
      Диспейн подошел ко мне вплотную и заглянул в глаза. Он спросил почти шепотом:
      - Фамилия?
      - Джордж Тальбот, - с большим трудом мне удалось ответить нормальным голосом.
      - Слышали какой-нибудь шум до нашего приезда?
      - Около полуночи, кажется, они поссорились, как обычно, - я показал пальцем на соседнюю квартиру.
      - Вот как? Знакомы с дамой?
      - Что вы! Я не дружу с подобными дамами.
      - Теперь, если даже захотите, ничего не получится. Ее грохнули.
      Он очень нежно толкнул меня в грудь здоровенной лапой. Не убирая руку, обшарил меня взглядом с ног до головы. Затолкав меня в квартиру мистера Тальбота, он бросил через плечо:
      - Заходи и не забудь закрыть дверь. Коротышка.
      Полицейский закрыл дверь. Его глаза заблестели.
      - Прекрасная сказка, - равнодушно проговорил Диспейн. - Держи его на мушке. Коротышка.
      Коротышка выхватил полицейский револьвер и облизнул губы.
      - Здорово, - прошептал он. - Вот это класс!
      Наполовину вытащив наручники, парень воскликнул:
      - Как ты догадался. Ал?
      - О чем догадался? - Диспейн не сводил с меня глаз. Он нежно спросил: Ты что, собирался спуститься за газетами?
      - Конечно, он и есть убийца! - заверещал Коротышка. - Он пробрался сюда через ванную и надел одежду владельца квартиры. Хозяева отсутствуют смотри, какой слой пыли, окна закрыты, спертый воздух.
      - Коротышка у нас ученый коп, - мягко заметил Диспейн. - Но не переживай - и на старуху бывает проруха.
      - Почему же он носит форму, если он такой ученый? - поинтересовался я.
      Маленький полицейский покраснел, а Ал Диспейн сказал:
      - Поищи его одежду и пушку, да поторопись. Если мы будем действовать быстро, то можем записать арест на свой счет.
      - Ты же еще официально не знаешь об этом деле, - осторожно заметил Коротышка.
      - Мне нечего терять.
      - А я могу лишиться и этой формы.
      - Воспользуйся случаем, мальчик. Этот идиот Рид не может поймать даже мухи.
      Полицейский скрылся в спальне. Мы с Диспейном стояли, не шевелясь. Он только снял руку с моей груди.
      - Только ничего не говори, - слегка растягивая слова, попросил он. - Я хочу догадаться сам.
      Из спальни донесся звук, напоминающий лай терьера, обнаружившего крысиную нору. В гостиную вернулся Коротышка. В одной руке он держал мою пушку, а в другой - бумажник.
      - Из этой штуки стреляли, - он осторожно держал револьвер платком. - И этого типа зовут вовсе не Тальбот.
      Диспейн даже не шелохнулся. На его непроницаемой физиономии не шевельнулся ни один мускул. Брюнет только слегка улыбнулся уголками большого и довольно грубого рта.
      - Не может быть. Не может быть, - и оттолкнул меня стальной лапой. Одевайся, милок. Только не возись очень долго с галстуком. Нам нужно кое-куда съездить.
      6