Глава 5

День тянулся бесконечно — как обычно бывает в высоких широтах. Но нам оказалось недостаточно и этого времени. Мы хотели получше исследовать двери. Алан решил, что непосредственной угрозы для корабля нет, и поэтому в сопровождении Старины Джима спустился по трапу и присоединился к нам. Джимми прихватил с собой инструменты и длинный провод, который тянулся к дизель-генератору. Однако металл, из которого был сделан купол, как будто смеялся над всеми попытками прорезать или прожечь отверстие. Даже лучшая дрель нашего «имама» оказалась бессильна.

Когда солнце, наконец, спустилось к горизонту, мы прекратили наши эксперименты. Мы вымотались и проголодались, как волки. По возвращении я подал некую безвкусную смесь из переработанных водорослей, однако остальные безропотно умяли этот кулинарный шедевр. Конечно, под водку можно съесть и не такое. За водку наш «имам» получил от Алана нечто вроде втыка — не стоило разбавлять дистилированной водой топливо для наших драгоценных дизелей ради употребления его внутрь — но от своей порции капитан не отказался.

Выставлять часовых на ночь мы не стали. Все завалились спать, пообещав себе проникнуть поутру в какой-нибудь из куполов. Не знаю, как другие, но я отключился сразу и спал беспробудно, пока над головой не заверещал будильник.

Я недовольно выполз из спального мешка и, шатаясь, побрел в ванную, чтобы принять холодный душ. Эта процедура меня слегка взбодрила. Теперь не мешало приготовить завтрак для нашей команды. Я решил проявить милосердие и не будить их, пока еда не будет готова.

Пробираясь на камбуз, я слышал храп Дадли — ночью от него было больше шума, чем днем. Дверь Алана была закрыта, а каюта Старины Джима распахнута настежь.

Проходя мимо, я сунул туда нос. На койке никого не было. Итак, Старина Джим сегодня в роли ранней пташки. Значит, он уже на камбузе.

На камбузе его не оказалось, но кофейник на горячей плите свидетельствовал о том, что наш «имам» успел здесь побывать. Я налил себе чашку и мысленно поблагодарил Старину Джима. Окончательно придя в себя, я спустился в шлюз.

Оба люка снова были открыты, и тамбур заливали яркие лучи восходящего солнца. Легкий ветерок принес неповторимые запахи рассвета. Свет ослепил меня, но, прищурившись, я разглядел Джима, который копошился неподалеку от корабля. Не пожелав пользоваться трапом, я спрыгнул прямо в траву — и в первый момент вздрогнул: ледяная роса обожгла мои босые ноги. Встряхнувшись, я направился туда, где сидел Джим.

Он на секунду поднял глаза, улыбнулся, кивнул и вновь перестал обращать на меня внимание. Я смотрел на него, пытаясь понять, что он затевает. Склонившись над массивным треножником, Джимми устанавливал на него толстостенную трубку. Потом повернул ее на шарнире и посмотрел в отверстие, словно прицеливаясь в дверь ближайшего купола. Больше всего это походило на оружие — но где, в таком случае, затвор? И даже если бы он был — чем Джимми собирался стрелять?

Как раз в этот момент Джимми выпрямился и снова улыбнулся.

— Наша водосточная артиллерия, — объявил он.

— Мне кажется, — проговорил я, — что дизельное топливо не может быть использовано как горючее для ракеты. И тебе все же нужно приделать патронник к этой штуковине, не говоря уже о снарядах…

— Ты недалек от истины, — ответил он. — Близко, но мимо.

— Тогда что ты делаешь? — требовательно спросил я.

— Даже во времена самых фантастических межзвездных двигателей, — сказал он, — каждый инженер-механик в душе остается верным старым ракетам. И если ты когда-либо изучал благородное искусство войны, ты знаешь, что ракеты использовались как оружие задолго до того, как они стали транспортным средством. И сегодня наступил день, когда они будут использоваться по прямому назначению, — Он с воодушевлением хлопнул по сверкающему стволу. — Опытный образец ракетницы Ларсена, Марк I, предназначается для штурма крепостей.

— А где ракеты?

— Ты еще не совсем проснулся, правда? У нас есть некоторое количество прекрасных ракет. И одна из них весьма невежливо постучится в эту дверь. Если у нее не получится, мы используем вторую. А если и у этой не выйдет — третью.

— Выйдет. Вернее, войдет… — сказал я.

— Еще как. А теперь, мой мальчик Джордж, я полагаю, что ты вернешься на камбуз и займешься завтраком. И заодно разбуди этих ленивцев.

Я послушно отправился на судно, вскрыл нашу изрядно опустевшую кладовую и соорудил яичницу, а также солидную горку тостов с маслом. Разумеется, Алан, взглянув на накрытый стол, с кислой миной спросил, в честь чего праздник.

— В честь штурма купола, — произнес сияющий Джим, прежде чем я открыл рот.

— Ты что, всю ночь об этом думал? — спросил Алан.

— Именно так. И придумал.

— Тогда чего мы ждем? — спросил Капитан, вставая со стула.

— Завтрака, — фыркнул Джим сквозь яичницу. — И я слова не скажу, пока не поем.

Алан скривился, но ничего не сказал, прикончил свою порцию, поминутно ругая остальных за неспешность. Когда Джим намазывал маслом свой последний тост и допил до половины вторую чашку кофе, Алан спросил:

— Ну? И что ты придумал?»

— Ракеты5, — ответил Джим. — Вернее, ракетницу.

— Это сработает, — сказал Алан, заметно воодушевившись. — Точно сработает. — Его лицо тут же омрачилось. — Но это значит, что нам придется уложить «Леди» на бок — чтобы открыть и дюзы и… — он умолк, потом продолжал: — Нет, мы закрепим вспомогательные. И обстреляем башню. Я удивлюсь, если она окажется достаточно стойкой.

— Гениально, — ответил Джим. — Гораздо лучше, чем я придумал.

— А ты что придумал?

— Ну вот и все, — сказал инженер, опрокидывая в себя чашку. — Пошли. Если очень торопишься, Алан, я предлагаю, как ты говорил своим двум коллегам, вынести ракеты.

Мы с Дадли принесли сигнальные ракеты из помещения в носовой части корабля, спустились с ними в трюм и затем, осторожно ступая по трапу — к пусковой установке Старины Джимми. Алан суетился вокруг, а Джим наблюдал за нами, время от времени отпуская едкие комментарии. Мы загрузили увесистый цилиндр в трубку — на случай отдачи от выстрелов, и Дадли спросил:

— И что дальше, Старина? Устраиваем салют и сделаем ноги?

— Ты не слишком наблюдателен, правда? — отозвался «имам». Он измерил длину кабеля, который тянулся от его установки к кораблю. — Сейчас мы пойдем — не побежим — в шлюз и выстрелим оттуда. По входной двери. Простейшим образом — нажмем на кнопку. Эти ракеты имеют неприятное свойство пускать ветры, если помнишь.

— Тогда давайте поживее, — скомандовал Алан.

Он пошел к входному люку, с нетерпением дождался, пока мы зайдем в шлюз и закроемся. Потом начал поворачивать диск на ручной панели, остановившись лишь после того, как кабель от нашего прибора плотно заклинило. Джимми сжимал в руке грушевидную рукоятку из полированного пластика с выступающей на ее поверхности кнопкой, прикрепленную на конце кабеля.

И Алан нажал на эту кнопку.

Мы услышали грохот, потом корабль ощутимо вздрогнул, как от толчка: в нас ударила струя газов. На мгновение в щели что-то нестерпимо блеснуло, и через секунду раздался чудовищный взрыв. В ответ лязгнул металл, потом гул, от которого свербило в носу и горле, точно от едкого газа, и запах горящей травы.

Алан нажал на кнопку в панели и открыл люк. Мы смотрели наружу, моргая слезящимися от дыма глазами, отгоняя от лица дым и пар, сквозь которые, несмотря на яркое солнце, невозможно было ничего разглядеть.

Понемногу дым развеялся.

Теперь мы могли увидеть купол и прямоугольную черную дыру, зияющую в его когда-то гладком боку.

Вооружившись электрическими фонариками, мы решительно и осторожно вошли через дыру. Мы надеялись — все мы, — что найдем какие-нибудь средства связи, — радио или наземную линию — с другими поселениями, чьи огни мы видели раньше в экваториальной зоне. Теперь мы почти не сомневались, что это не было какое-то природное явление. В этих поселениях должны были быть люди, которые смогут заправить горючим наше истощенное судно.

Но никто не знал, что ждет нас внутри купола.

Был ли это, как предположил Алан, что-то вроде фабрики?

Или это была — как сказал Дадли — станция метро, где мы сможем найти транспорт и быстро добраться в другие районы планеты?

Или — может быть — они составляли единое целое с той высокой башней, увешанной антеннами? И служат для связи? Эта идея выглядела правдоподобной.

Поначалу, когда мы вошли и наши глаза привыкли к полумраку, мы увидели следы произведенного нами разрушения. Наш снаряд пробил дверь и затем, все еще двигаясь, проник в перекрытие, разрушив огромный коммутатор. Взрывная волна разнесла большую часть аппаратуры, сделанную то ли из стекла, или из какого-либо прозрачного пластика. Сверкающие пластинки усеивали пол — к счастью, нашим легко обутым ногам ничего не грозило.

Дадли — вот кто первым заметил дверь в плотной колонне, которая поддерживала купол. Луч его фонаря, пробившись сквозь легкие облачка дыма и сияние, льющееся из дыры, осветил ее. Алан поспешно приказал мне велел мне сбегать на судно и принести ему скафандр. Неохотно согласившись, я вылетел наружу и помчался по опаленной траве.

Я вошел в каюту Алана, достал из шкафчика его скафандр. Потом взглянул на кристаллофото Вероники, которое стояло на столе — и понял, что готов простить капитану его резкость и нетерпимость. В конце концов, у него был дом, где его ждали. А у нас — не было.

Скафандр тяжело оттягивал руку. Я побежал обратно в купол и обнаружил, что наши все еще бродят по первому помещению, безуспешно пытаясь найти имена строителей или еще что-нибудь полезное информацию — например, клейма на разрушенной аппаратуре. Алан забрал у меня скафандр и надел его.

Он прошел сквозь брешь, пробитую нашей ракетой, под его тяжелыми подошвами хрустело битое стекло. Они оказались очень полезны, когда он пробирался к центральной колонне.

Алан подошел к двери, его правая рука, одетая в перчатку нащупала кнопку, которая выглядела очень привычно. Дверь скользнула в сторону. Алан обернулся и крикнул нам — щиток его шлема был откинут:

— Там ступеньки. Я пошел.

— Мы с тобой, — отозвался Дадли.

Алан собрался что-то сказать, затем пожал плечами — движение, едва заметное в бронированном скафандре. Он дождался, пока мы осторожно пройдем по протоптанной им дорожке. Мы были обуты в сандалии, и приходилось соблюдать осторожность, чтобы не пораниться о торчащие повсюду обломки. Догнав Алана, мы вошли внутрь и начали спускаться по винтовой лестнице, которая шла внутри колонны. Тяжелые ботинки Алана лязгали по металлическим ступеням, заглушая звук наших шагов.

Лестница оказалась не слишком длинной. Дальше начинался туннель — похоже, кольцевой, разбитый на секции. Его стенки из сверкающего пластика отражали лучи наших фонариков, и беспорядочные блики создавали иллюзию почти бесконечного объема. Мы не слишком удивились, когда вскоре оказались в большой круглой комнате.

Мы медленно водили фонариками, свет отражался от аппаратуры, стоявшей вдоль стен. Ее назначение не вызывало никаких сомнений.

— Оборудование для связи, — тихо пробормотал Дадли — впрочем, соблюдать тишину было незачем. Мы рассматривали диски и выключатели, большой пустой экран, круглые решетчатые отверстия, которые могли быть рупорами.

Алан шел медленно к ближайшему экрану, постоял секунду, аккуратно стянул перчатку и бросил мне. Его рука нащупывала нечто, чем эта вещь должна включаться. Потом раздался щелчок.

— Нет напряжения, — сказал Джим. Его слова прервал мощный басовый гул, который, казалось, исходил откуда-то сверху. Я почему-то решил, что антенны на башне начали поворачиваться, пытаясь поймать сигнал.

— Нет напряжения? — ехидно спросил Алан.

Экран ожил, на его чуть выпуклой поверхности появились переливающиеся разводы — разноцветные с преобладанием зеленого. Алан наугад положил руку на верньер, повернул его. Краски на экране помутнели. Поворот в другую сторону — экран стал ярче. Алан принялся за другие кнопки, ручки — осторожно, понемногу. Внезапно изображение сфокусировалось и стало узнаваемым. Мы увидели пейзаж, причем глазами наблюдателя, который равномерно поворачивался вокруг себя — однообразная зеленая степь, над ней голубое небо и белые барашки облаков. Вдруг что-то вздрогнуло — и по экрану проплыла конструкция из гладкого металла. Алан взволнованно ахнул и остановил движение сканера прежде, чем эта штука исчезла с экрана. Теперь она находилась прямо по центру. Несколько секунд мы глядели на нее — а потом узнали. Это был до боли знакомый, похожий на юлу силуэт «Леди Удачи».

— Попробуем с другими экранами, — сказал Алан. — Надо посмотреть все.

Он выключил дисплей и перешел к следующему.

После длительных манипуляций с панелью на экране появилась пустыня. Черный, а не желтый, песок, в котором тонули кубические постройки, над ними — высокие трубы, из которых струились клубы оранжевого дыма. Через весь комплекс тянулся единственный мерцающий рельс, опирающийся на высокие колонны. По нему неслась торпедообразная машина, уменьшаясь на ходу. Не считая оранжевого дыма, это было единственной движущейся деталью изображения.

Алан осторожно пересел к следующему экрану.

Картина, которую он показал, была нам знакома. Большая круглая забетонированная площадка, группа строений и диспетчерская вышка. И два стройных серебрящихся силуэта, похожие на веретена. Ангары, ленты транспортеров, бегущие от них к кораблям. Погрузка, судя по всему, шла полным ходом. Казалось, к каждому кораблю тянутся бесконечные потоки сверкающего литого металла. И все-таки здесь было что-то не так. Никакой суеты на площадке, никаких автомобилей, которые вечно возят портовых клерков по важным — или якобы важным — поручениям. Никаких грузчиков, стоящих вокруг транспортеров и выбивающих чаевые. И ни одного космолетчика, направляющегося к кораблю или с корабля.

Потом мы заметили, как транспортер отползает от одного из кораблей. Круглые люки воздушных шлюзов были уже закрыты. Под опорами появилось неясное пламя, и корабли почти синхронно поднялись с площадки, втянув посадочные устройства, и взмыли с ускорением, от которого они должны были разлететься вдребезги. Когда они исчезли, на экране не осталось никаких дальнейших признаков жизни.

— Черт подери! — завопил Алан. — Только бы добраться до этого порта! Там должно быть все, что нам нужно. Если бы только дать им знать, что мы здесь…

— Должен быть какой-то способ, — сказал Дадли. — Наверно, там есть такие же экраны.

— Но зачем им это? — спросил старина Джимми. — Зачем им смотреть на сооружения, которые сто лет как заброшены?

— Здесь должно быть какое-то устройство для прямой связи, — сказал Алан, — Может, другой экран?

Он подошел к нему, снова настроил — похоже, он уже набил руку. Но этот экран не показывал поверхность планеты. На нем появилось нечто, больше похожее на карту. С картами такого типа мы были знакомы, хотя эта была двухмерной.

В центре карты сиял диск — сиял нестерпимо, так что Алану пришлось поспешно убавить яркость. Вокруг него располагались диски поменьше, каждый был нанизан на сверкающую эллиптическую нить — точно одиночные кулоны на цепочках. Между двумя «бусинами» протянулось изогнутое светящееся волокно, и по нему, чуть заметные, двигались две крошечные звездочки.

— Следуем за ними, — спокойно сказал Алан, — Следуем за ними, на следующую от солнца планету.

Глава 6

Прошло четыре дня, прежде чем мы смогли осуществить эту затею.

Прежде чем мы могли подняться с нашей импровизированной площадки, необходимо было очистить топливо для дизелей — операция, которая не терпит спешки. Джим открыл, что корни местных трав — разумеется, это не была трава — богаты углеводами и вполне пригодны в пищу. Мы были рады, тем более что наши запасы провизии подходили к концу. Конечно, у нас еще были цистерны с водорослями — но они могут пригодиться нам на следующем этапе путешествия. К тому же эти корешки оказались очень вкусными и позволили наконец-то разнообразить нашу диету. То же самое касалось мяса животных, которые паслись на лугах. Это был какой-то вид теплокровных. Мясо было приятным на вкус, нежным и слегка напоминало эскалоп.

Мы обнаружили, что из коммуникационного помещения мы можем проникнуть в любой купол. В одном из них оказалось очистительное оборудование, вполне пригодное для наших целей. Джимми принялся за работу. Все здешние устройства, судя по всему, работали от солнечных батарей, они же питали коммуникаций. Для начала мы занялись пополнением запаса корешков. Когда процесс наладился, у нас появилось некоторое время для исследований. В одном из куполов находилась аппаратура для электролиза. Из ванны с раствором цинка, алюминия и еще дюжины элементов семейства металлов выходил готовый рельс — такой, как мы видели в действии на экране. Рельс тянулся до бесконечности — пока мы не остановили процесс.

Каждый вечер, за ужином, мы обсуждали наши открытия. Мы говорили о наших безуспешных попытках связаться с другими точками планеты, и о том, что мы видели на экранах — заводы, рельсовые дороги, морские порты.

— И ни одного человека, — подытожил Алан, — Нигде ни одного человека. Мы видели морские суда, автомобили, вагоны этих монорельсов — на них никто не садится.

— Подземные города… — предположил Старина Джим.

— Но почему? Воздух здесь прекрасный, и климат тоже что надо.

— Наша проблема, — сказал Джим, — заключается в том, что мы вбили себе в голову, будто здесь непременно должна быть Потерянная Колония, причем именно человеческая. Вам не приходит в голову, что у местных жителей может быть аллергия на свежий воздух и солнечный свет? А поскольку кое-что все-таки приходится делать на поверхности, они поручают это машинам, а сами наблюдают за ними из темных комнат.

Было видно, что эта идея его зацепила.

— Может быть, как раз поэтому эти станции заброшены. Возможно, по каким-то причинам — например, географическим — здесь не удалось построить подземный город — выкопать котлован или прорыть туннель для подземного транспорта в какую-нибудь другую точку.

— А как насчет монорельсов? — спросил Дадли.

— Только для груза, — ответил Джим, — А пассажирский транспорт проходит под землей.

— А если они прилетели с внешней планеты? — спросил я, просто чтобы поддержать беседу. — Может быть, им по душе холод?

— Верно, — согласился Джим, — вполне может быть. Если для того, чтобы уцелеть, вам приходится лезть в холодильник, лучше всего спуститься под землю: никаких проблем с теплоизоляцией.

— Еще один штрих, — заметил Алан, — Каждая деталюшка, которую мы видели, явно сделана под человека.

— В некоторых Потерянных Колониях, — твердо сказал Джимми, — люди мутировали. Причем очень сильно.

Наконец цистерны были наполнены, дистиллирующая аппаратура отключена и чисто вытерта. Алан настоял на том, чтобы мы прибрались за собой. Мы даже восстановили дверь купола, которую разнесли — в меру наших скромных возможностей. Правда, разрушения внутри купола устранить не удалось.

Задраив шлюзы и вручив судьбу высшим силам Глубокого Космоса, мы поднялись по силовым линиям, а потом совершили быстрый перелет с юга на север. Мы приземлились на северном магнитном полюсе — очень аккуратно — в надежде найти людей, но никого не нашли.

Тот факт, что в этих широтах была зима, отбил у нас всякую охоту продолжать поиски. После того, как наши надежды потерпели крушение, у нас уже не было возможности приземлиться на экваторе — там, где мы явно наблюдали присутствие разумной жизни и деятельности. «Гауссова глушилка» весьма привередлива в плане выбора места посадки.

Поэтому мы оседлали силовую линию и отправились на планету, к которой улетели те два корабля.

Оказавшись в пределах видимости, мы были разочарованы. Здесь не было ни прерий, ни лесов, здесь не было морей и гор. Только пустыни.

Однако, подлетев поближе, мы обнаружили нечто, внушающее оптимизм. Действительно, поверхность планеты покрывали пустыни. Может быть, бывают абсолютно пустые пустыни, но это был явно не тот случай. Огромные пространства были затянуты расползающимися металлическими структурами. Ночная сторона сверкала россыпью огней. А главное — были радиосигналы: ничего не значащие «бипс» и легкие ритмичные шорохи.

А потом из динамика нашего приемника раздался голос, металлический, невыразительный:

— Центр управления — неизвестному кораблю. Центр управления — неизвестному кораблю. Назовите себя.

Алан включил микрофон межкорабельной связи.

— «Леди Удача». Корабль «Леди Удача», межзвездный корабль на Эренхафтовском двигателе. Мы сбились с курса из-за магнитной бури. Просим разрешения на посадку для ремонта.

— Вы — люди?

— Да.

— Посадку разрешаю. Следуйте по пеленгу. Вам будет предоставлено подходящее жилье. Предупреждаю: в атмосфере этой планеты сниженное содержание кислорода.

Брови Алана поползли наверх. Он взглянул на Дадли, потом на меня и пробормотал, обращаясь непонятно к кому:

— За что боролись…

— Потерянная Колония, — сказал я с огромным сомнением.

— Потерянная Колония… Кем потерянная? Или чем?

— Они говорят по-английски.

— Это кто угодно, только не «терри»6 и не их потомки. Кому из людей придет в голову оставить на планете с великолепным воздухом и райским климатом всего несколько поселений и базироваться на этом пыльном шарике?

— Мы будем садиться или нет? — спросил Дадли.

— А у нас есть выбор? У них там внизу есть машины, техника. Они говорят по-нашему. Возможно, они в состоянии объяснить нам, куда нас занесло. Почти уверен, что они смогут привести в порядок наш реактор. Надо быть идиотом, чтобы пройти мимо такой возможности.

— А чем мы будем платить? — спросил я.

— Упремся — разберемся. Скажи Джиму, что мы заходим на посадку, будь так добр.

Посадка прошла на редкость удачно. Маяк, на который мы ориентировались, был расположен почти точно на Южном Магнитном Полюсе странной планеты, поэтому до маневров на вспомогательных реактивных двигателях дело не дошло. Мы плавно и легко спускались сквозь прозрачную атмосферу, ситуация была полностью под контролем. Мы смотрели в иллюминаторы на безводные ландшафты, на металлические конструкции, похожие на башни, которые возвышались посреди пустыни. Не представляю, для чего предназначались эти нагромождения стали и пластика, но порой являли странную красоту — красоту функциональности и грубой силы.

Мягко, с почти неощутимым дребезжанием, «Леди Удача» приземлилась на широкую площадку, покрытую мелким красноватым песком. По краям площадки громоздились решетчатые башни, выпуклые мерцающие цистерны, изгибались на опорах путепроводы и монорельсы, похожие на гигантских сороконожек. Мачты, на которых вращающиеся антенны наклонялись, провожая нас до того момента, когда три опоры нашего посадочного устройства поцеловали землю.