Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Разгадка

ModernLib.Net / Научная фантастика / Чандлер Бертрам / Разгадка - Чтение (Весь текст)
Автор: Чандлер Бертрам
Жанр: Научная фантастика

 

 


Бертрам Чандлер

Разгадка


Мало-помалу Граймс выкарабкался из кошмарного сна.

Этот сон походил — слишком походил — на реальность. Но хуже всего было другое: сон проходил, а ощущения оставались. Бесконечная потерянность, шокирующий контраст между тем тусклым и унылым существованием, которое он влачил во сне — и полной впечатлений и ощущений жизнью, которой, как ему почему-то было известно, он должен был жить в реальности. Там у него была жена — неряшливая, абсолютно лишенная воображения женщина, раздражающе манерная. И воспоминания о ком-то другом, с кем он никогда не встречался и не мог встретиться. О чьей-то стройности и элегантности, о близости, которая есть нечто большее, чем физическая близость в браке. О ком-то, кто разбирался в книгах, в музыке и живописи и вместе с тем демонстрировал понимание всех тонкостей психологии космолетчика.

Мало-помалу Граймс просыпался.

Мало-помалу он начинал осознавать, что место, где он находится — вовсе не его спальня в квартире Командующего Зетландской Базой. Он лежал, прислушиваясь к тихим успокаивающим звукам — прерывистому биению инерционного двигателя, всхлипываниям насосов, вздохам вентиляционных систем, тонким высоким завываниям гироскопов Манншенна. И к спокойному ровному дыханию спящей женщины, которая лежала рядом. Время от времени тихонько она всхрапывала.

Но этого было недостаточно, чтобы обрести уверенность. Сон произвел слишком сильное впечатление. В конце концов, не зря говорят, что ночью все кошки серы… Без особого труда он нащупал кнопку выключателя у изголовья постели. Вспыхнул ночник; свет был мягким, приглушенным, но этого оказалось достаточно, чтобы Соня проснулась.

Она раздраженно взглянула на Граймса. Тонкое лицо, обрамленное темно-рыжими волосами, выглядело свежим даже в миг пробуждения — еще одно свидетельство ее аккуратности.

— В чем дело, Джон? — жестко спросила она.

— Прости, — мрачно отозвался Граймс. — Прости, что разбудил. Просто мне было необходимо убедиться…

Она мгновенно смягчилась.

— Опять этот сон?

— Да. И самое страшное в нем… Знать, что ты есть, где-то в пространстве и времени, но я никогда с тобой не встречусь.

— Но мы с тобой уже встретились, — она рассмеялась, но не над ним, а вместе с ним. — И в этом твое несчастье.

— Мое счастье, — поправил он.

— Наше счастье.

— Полагаю, у нас все могло быть гораздо хуже, — проговорил он.


Граймс проснулся снова — на этот раз его разбудил переливистый звон будильника. Чтобы дотянуться до сервисного окошка в переборке, не требовалось вставать с кровати. Толкнув дверцу, он достал поднос с серебряным кофейным сервизом.

— Как всегда? — спросил он у Сони, которая потягивалась, предпринимая не слишком активные попытки занять сидячее положение.

— Да, Джон. Пора уже запомнить.

Граймс наполнил ее чашку — черный кофе без сахара, затем позаботился о себе. Он питал слабость к сахару — пожалуй, даже чрезмерную — и сливкам.

— Жаль, что это путешествие скоро закончится, — проговорила Соня. — Джимми, как всегда, на высоте. Такого сервиса не дождешься даже лайнере альфа-класса.

— Как-никак, я коммодор, — с легким самодовольством отозвался Граймс.

— Да, но не коммодор ФИКС.

В том сне, в том повторяющемся кошмаре Граймс по-прежнему оставался ничем не выдающимся офицером Федеральной Исследовательской и Контрольной Службы. Он не должен был дослужиться до звания коммодора, просто не мог. Дни сменяли друг друга, похожие, как близнецы, и последний из них он провел бы командующим никому не нужной базы, в мире, который однажды был кем-то обозначен как «группа планет низшей категории среднего класса».

— Может быть, — возразил Граймс, — но я достаточно возился с кораблями ФИКС и вправе рассчитывать, что на одном из них меня обслужат по высшему разряду.

— Ты?! У меня сложилось впечатление, что это благодаря мне Джимми объявил нас VIP-персонами.

— Вовсе не из-за тебя. Ты всего лишь обычный коммандер, к тому коммандер запаса.

— Прекрати это чертово занудство!

С этими словами она обрушила на голову супруга подушку. Плеснув себе на голую грудь горячим кофе, Граймс выругался.

— Хотел бы я знать, что подумает твой драгоценный Джимми, когда увидит на простынях эти пятна.

— Он их не увидит, а робот-прачка возмущаться не станет. Налей себе еще кофе, а я пока приму ванну.

Она выскользнула из постели и добавила:

— И не перебирай с сахаром. Кажется, ты собрался обзавестись брюшком…

И Граймс вспомнил жирного, неряшливого командующего Зетландской Базы.


Капитан «Звездного Первопроходца» коммандер Джеймс Фаррелл чрезвычайно гордился дисциплиной на своем судне. Для всех офицеров считалось обязательным присутствовать за каждым завтраком, обедом и ужином. Усаживаясь на свое место за капитанским столиком рядом с Соней, Граймс задавался вопросом: как Фарреллу удалось приучить офицеров простого «торговца» являться к завтраку даже после ночной вахты*1.

Как обычно, весь офицерский состав «Первопроходца» был в сборе — разумеется, за исключением вахтенных. Девушки в нарядной форме сновали между столиками, принимая заказы и разнося блюда. Само собой, Фаррелл сидел во главе стола, по правую руку от него — Соня, по левую — Граймс. Четвертым за капитанским столиком был капитан-лейтенант Маллесон, начальник инженерного отдела. Казалось, он отличается от капитана только нашивками на форме. Офицеры вообще мало чем отличались друг от друга — все как на подбор высокие, с одинаковыми короткими стрижками, аккуратные и подтянутые, словно копии рекламного плаката «Приглашаем на службу в ФИКС».

«Пожалуй, во времена моей юности индивидуальность ценилась больше, — подумал Граймс и улыбнулся. — И где я был тогда?.. Черт подери, Граймс, ты прекрасно помнишь, где».

— Что тебя так позабавило, Джон? — спросила Соня. — Поделись, пожалуйста.

Оттопыренные уши Граймса запылали.

— Просто кое о чем подумал, моя радость.

Ситуация была спасена благодаря стюардессе, которая появилась у столика и предложила меню.

— Пожалуйста, сок натья, — сказал коммодор. — Яичницу с ветчиной и чуть-чуть жаркого по-французски. И, разумеется, кофе.

— У Вас великолепная кухня, Джимми, — сказала Соня, обращаясь к Фарреллу. Потом покосилась на мужа и добавила: — Пожалуй, даже слишком.

— Боюсь, Соня, скоро наше меню станет скромнее, — отозвался Фаррелл. — Кажется, пассажиры с Эсквела занесли на борт какой-то местный вирус. Во время первых экспедиций биологи обследовали с микроскопом каждую лужу на Эксвеле, но не обнаружили ничего сколько-нибудь угрожающего жизни людей. Возможно, поэтому мы не приняли должных мер предосторожности, когда подобрали короля и его свиту. Пока они находились на борту, их испражнения выбрасывались, не нарушая экологической обстановки на корабле. Однако после того как они высадились на Таллисе, уборные не были тщательно продезинфицированы…

«Не самая удачная тема для беседы за завтраком», — подумал Граймс, потягивая фруктовый сок.

— И? — подхватила Соня.

— И теперь на «ферме» начались неприятности. К счастью, пока пострадали только баки с клеточной культурой. В принципе, можно какое-то время посидеть на дрожжах и водорослях, но кому это понравится? — он улыбнулся Граймсу, который как раз подносил к губам ломтик яичницы с ветчиной, и повторил: — Кому?

— Только не мне, капитан, — заверил его Граймс.

— И не мне, коммодор. Но факт остается фактом: о говядине можно забыть, равно как о свинине и о курице. Некоторые врачи считают, что людям вредно есть баранину. Возможно, именно баранина окажется не заражена, однако даже в этом нет полной уверенности.

— Вы сможете пополнить запасы, когда мы доберемся до Порт-Форлорна, — вмешался Граймс.

— До Форлорна еще далеко, — намазывая маслом тост, Фаррелл пристально посмотрел на Граймса. — У меня есть для Вас одно дельце, Коммодор.

— Для меня, коммандер Фаррелл?

— Для Вас, коммодор Граймс. В вашем нынешнем звании Вы представляете на этом корабле Конфедерацию Миров Приграничья. Планета Кинсолвинга, хотя больше не считается колонией, по-прежнему входит в состав Конфедерации. Я хочу совершить там посадку.

— Почему? — спросил Граймс.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, коммодор. Насколько я понимаю, аборигенам удалось вывести виды животных и растений, идентичные земным. Некоторые из этих видов не просто выжили до сих пор, но и процветают. Разумеется, флора меня не интересует, но я слышал, что там существуют потомки настоящих кроликов, свиней, крупного рогатого скота и дикие куры.

— Нет там рогатого скота, — проворчал Граймс. — Кур тоже нет. А свиней, наверно, забили прежде, чем они успели прижиться*2.

— Что ж, крольчатина — неплохая альтернатива курице, — заметил Фаррелл.

— Джимми, — с укоризной произнесла Соня, — я не верю, что ты настолько ненавидишь свой желудок.

— Конечно, Соня, конечно, — отозвался молодой человек.

— Я тоже, — подхватил лейтенант Маллесон, который до сих пор вежливо молчал.

— А я не люблю Кинсолвинг, — заявил Граймс. — К тому же, как ни верти, но без разрешения на посадку обойтись не удастся.

— Тебе удастся, Джон, — мягко сказала Соня.

Чуть позже Фаррелл уже обсуждал с Граймсом и Соней план высадки на Кинсолвинг.

— Откровенно говоря, — заявил молодой капитан, — я даже рад тому, что у нас появился повод побывать на этой планетке. Не так давно ФИКС дала разрешение на публикацию отчетов трех экспедиций. Все началось с той странной истории со свежей краской*3

— С тех пор уже сто пятьдесят лет прошло, — заметил Граймс.

— Разумеется. Я знаю. Но, кроме этого, я знаю, что Вам довелось побывать на этой планете дважды. Первый раз в качестве наблюдателя с неокальвинистами, а второй раз со своим собственным экипажем…

— И оба раза, — перебил его Граймс, — мне пришлось извлекать душу из пяток.

— Насколько я знаю, коммодор, Вас не так-то легко испугать. Что же там произошло на самом деле ? В опубликованных официальных отчетах все изложено весьма сухо и лаконично, из них мало что можно почерпнуть. Правда, там проскользнул намек — просто намек, не более того, — будто неокальвинисты пытались вызвать ветхозаветного Бога Иегову, а вместо этого получили греческий пантеон в полном составе. И что Вы, сэр, пытались повторить эксперимент, и в результате схлестнулись с оперным Мефистофелем.

— Слухи и сплетни надо пресекать на корню, — ответил Граймс. — Только это не всегда получается.

— Именно к этому я и стремлюсь, коммодор. Ваши выводы объективны или субъективны?

— Послушайте, коммандер, во время первой экспедиции судно неокальвинистов «Благочестие» погибло, равно как все шлюпки. Пресвитер, Ректор, Дьяконесса и еще тринадцать мужчин и женщин попросту исчезли. Это объективный факт, который никто не может отрицать. Во второй раз пропал я сам.

— Я могу это подтвердить, — вмешалась Соня.

— Но ведь Вы вернулись. Это очевидно.

— Скорее всего, мне просто повезло, — Граймс невесело усмехнулся. — Прежде чем подписывать контракт с дьяволом, стоит прочитать его внимательно, в том числе и сноски мелким шрифтом.

— Но ведь ни в тот, ни в другой раз никто не пострадал — по крайней мере, физически.

— Вполне возможно. Неизвестно, что произошло с этими выскочками-кальвинистами…

— Может быть, они приобщились к гедонизму на Олимпе, — произнесла Соня.

— Нам об этом ничего неизвестно.

Фаррелл усмехнулся.

— А Вам не кажется, что Ваши слова — прямой вызов для любого из офицеров ФИКС? Ведь Вы остаетесь одним из нас, сэр. Как и Соня — даже будучи офицером запаса. Кинсолвинг находится на траектории от Таллиса к Лорну — почти. Нам надо сделать остановку, и у меня на то весьма веские причины. И даже при нынешнем упадке…— он снова пристально взглянул на коммодора, — наши Лорды из Межзвездного Транспортного Комитета не одергивают своих капитанов, когда те проявляют инициативу и усердие.

Граймс кисло улыбнулся. Похоже, в натуре у этого Фаррелла есть черточки, которые капитан не демонстрирует при первом знакомстве. Если разобраться, он действует строго по бумажке — знает, что Граймсу недолго осталось до адмирала ФИКС, — однако умеет читать и между строк. Ради эвакуации с Эсквела короля и его придворных «Первопроходцу» пришлось отклониться от первоначального маршрута. В результате — легко и естественно — появилась возможность достичь Кинсолвинга, а потом возможность превратилась в необходимость. Интересно, а не могло ли «мясо» испортиться не совсем случайно? Впрочем, Граймс поспешил отогнать эту мысль. Даже он сам не решился бы на подобный шаг.

— Позже, сэр, — произнес Фаррелл, — когда Вы будете в настроении, мы просмотрим официальные отчеты, и Вы сможете получить всю недостающую информацию. Но все-таки — что делает Кинсолвинг таким, какой он есть?

— Ваши догадки стоят остальных, коммандер. Понимаете, на Кинсолвинге очень… странная атмосфера. Я имею в виду психологическую атмосферу — ни состав воздуха, ни физические процессы тут ни при чем. Это ужасно действует на нервы. Вызывает чувство… обреченности, что ли. Кинсолвинг был заселен одновременно с остальными мирами Приграничья. Если судить по чисто физическим характеристикам, ситуация там куда более благоприятна, чем на остальных планетах. Однако у колонизаторов опускались руки. Уровень самоубийств подскочил сверх всяких пределов. Люди пребывали в состоянии нервного истощения — со всеми вытекающими последствиями. Поэтому их эвакуировали. Но в чем было дело? Версий существует множество. По одной из последних теорий, система Кинсолвинга находится на пересечении… линий напряжения. Что именно там напрягается — лучше не спрашивайте. Главное, что в результате сама ткань континуума там настолько тонка, что буквально рвется. Границы между «тогда» и «сейчас», «здесь» и «там», «есть» и «может быть», можно сказать, не существует.

— Милое местечко, — подытожил Фаррелл. — Однако Вы желаете побывать там в третий раз, сэр?

— Да, — после долгой паузы согласился Граймс. — Только что касается третьей попытки прервать заслуженный отдых какого-нибудь древнего божества, я к этому не готов. В любом случае нам не обойтись без… думаю, ее можно назвать медиумом. Сейчас она на Лорне. Но даже если бы находилась здесь, сомневаюсь, что она захотела бы присоединиться.

— Хорошо. Я пересчитаю траекторию, а потом отправим карлоттиграмму нашим господам и повелителям и запросим разрешение на посадку. Не думаю, что они пошлют нас в ответ куда подальше.

— Увы, — отозвался Граймс, однако слабая улыбка, осветившая его резкие черты, говорила о другом.


Мало-помалу, очень осторожно, «Звездный первопроходец», управляемый капитаном Фарреллом, шел на снижение. Судно летело над освещенным полушарием Кинсолвинга, а цель находилась чуть западнее утреннего терминатора*4. Граймс посоветовал произвести посадку там же, где приземлялся корабль Конфедерации «Меч Приграничья», а позже — его собственный «Дальний поиск». После гибели «Благочестия» от космодрома осталось только название. Ближайшая подходящая площадка находилось около заброшенного города Эндерстона на берегу Сумеречного озера. Это был спортивный стадион.

Условия для посадки были идеальные. Ракеты-зонды, выпущенные в верхних разреженных слоях атмосферы, регистрировали удивительную картину отсутствия турбулентностей. Отделяясь от носителей на различной высоте, они падали отвесно, а за ними тянулись ровные, словно прочерченные по линейке, полосы белого дыма.

Граймс и Соня находились в рубке управления.

— А вот и Эндерстон, — произнес коммодор, — на восточном берегу реки Усталой. Мы пока слишком высоко, чтобы что-нибудь разглядеть — там все заросло. Это Сумеречное озеро, — он обвел указкой блестящее пятно, ясно видимое на обзорном мониторе. Оно напоминало очертаниями гигантскую амебу, распластавшуюся среди яркой зелени. — Промахнуться просто невозможно. А вот этот четкий овал салатного цвета — стадион…

Фаррелл выправил траекторию. Биение инерционного двигателя стало громче — и снова стихло до невнятного бормотания, когда изображение стадиона оказалось точно в центре экрана.

По команде Фаррелла экипаж занимал противоперегрузочные кресла и пристегивал ремни. Вместе с остальными Граймс всматривался в изображение, которое росло на экране. Картина была знакома — слишком знакома, вплоть до едва заметной вспышки последней сигнальной ракеты. И снова — как и в прошлый раз, и в первый — он ощутил присутствие неких сверхъестественных сил, которые сошлись здесь с намерением не допустить посадки, уничтожить судно и всех, кто на нем находится.

Граймс покосился на Фаррелла. Молодой капитан был бледен и напряжен, хотя состояние атмосферы было как по заказу. Да, здесь нет службы наземного контроля. Но ведь нет ни малейшего ветерка, ни единой тучки, никаких намеков на возникновение турбулентности. Кажется, офицеров ФИКС все еще учат совершать посадку в экстремальных условиях.

Значит, Фаррелл чувствует то же, что и он сам. У Граймса немного поднялось настроение. «Вот теперь, крошка Джимми, и ты знаешь, на что это похоже», — подумал он и мрачно усмехнулся.

И в этот момент корабль приземлился. Наконец-то.

Толчок был почти неощутим. Лишь несущие конструкции чуть слышно простонали, словно посетовав на судьбу, и украдкой вздохнули амортизаторы, когда три опоры посадочного устройства приняли на себя огромный вес судна. Посадка состоялась.

— Главные двигатели — стоп, — выдохнул наконец Фаррелл.

По кораблю пронеслась перекличка резких звонков. Генераторы инерционного двигателя еще немного поворчали, затем все стихло. Легкие вздохи вентиляционных труб лишь оттеняли мертвую тишину.

Граймс повернулся в кресле, и поглядел в иллюминатор на отдаленную вершину, черный усеченный конус, резко выделяющийся на фоне бледно-голубого неба. Пресвитер Кэннон окрестил эту гору Синаем. Редактируя карты Кинсолвинга, Граймс собственноручно подписал ее «Олимп». Это было куда более подходящее название. Когда вершине этой горы неокальвинисты пытались вызвать Иегову, на их зов явился Зевс. Правда, когда на том же самом месте Граймс пытался вызвать богов греческого пантеона, на его зов откликнулся сам Мефистофель, который перенес коммодора в преддверие ада, населенное сонмом литературных персонажей.

На этот раз Граймс твердо решил вести себя более осторожно. И не делать попыток вознестись на вершину этой горы на колеснице, запряженной дикими лошадьми — даже если допустить, что на этой планете может встретиться все, что угодно, в том числе и дикие лошади. И что они возгорятся странным желанием оказать ему содействие.


Тем не менее, Граймс снова стоял на вершине горы.

Он вознесся туда на корабельном аэроботе, в двигателях которого заключалось изрядное количество лошадиных сил. Но ничего не произошло. И не могло произойти до тех пор, пока здесь не появится Кларисса, последняя в роду доисторических художников-магов. Не на чем было остановить взгляд — разве что полюбоваться панорамой. О двух злополучных экспериментах напоминали только полустертые ветром и дождем пятна краски — на том месте, где стоял мольберт Клариссы.

Само собой, каждый счел своим долгом побывать в знаменитых пещерах, чтобы осмотреть и сфотографировать наскальные рисунки — потрясающие изображения животных и охотников, которые казались живыми. Но краска давно высохла, рисунки были старыми, слишком старыми. И все же казалось, что следы присутствия древней магии еще можно ощутить.

Это или нечто иное — но что-то в этом мире вселяло тревогу. Мужчины и женщины не позволяли себе гулять поодиночке и сохраняли бдительность. Кто знает, что могло таиться в зарослях, среди руин? Фаррелл, хотя ему очень не хотелось нарушать предписания относительно униформы ФИКС, отдал категорический приказ не покидать судно без огненно-красных безрукавок поверх одежды. Поводом послужила перестрелка между группами охотников. К счастью, обошлось без жертв, однако четверо мужчин и три женщины надолго выбыли из строя, получив огнестрельные ранения.

— Вам не кажется, капитан, что нам пора на взлет? — спросил Граймс у Фаррелла.

— Отнюдь, коммодор. Мы должны быть уверены, что новые тканевые культуры приживутся.

— Это просто отговорка.

— Согласен, это просто отговорка.

— Вы ждете, чтобы что-нибудь произошло.

— Именно так. Черт подери, коммодор, это чувство неотвратимой беды давит на меня, оно давит на всех нас. Но я хочу обнаружить что-то определенное, о чем я мог бы доложить Лордам Коммиссионерам*5.

— Джеймс, четвертая нашивка на рукаве этого не стоит.

— Я поставил на карту нечто большее, чем продвижение по службе, сэр. Хотя, не скрою, я бы не отказался от повышения. Просто я ненавижу сражаться с врагом, которого нельзя увидеть, нельзя потрогать. Я хочу довести дало до конца. Я не хочу уползать отсюда поджав хвост.

— Первые колонисты рассуждали точно так же.

— Но они…— Фаррелл запнулся.

— Я продолжу за тебя, Джеймс. Они были обычными людьми. У них не было кокарды Службы на фуражках, погон Службы на плечах и нашивок Службы на рукавах. Они понятия не имели о дисциплине. Но как долго ты способен продержаться на одной дисциплине, борясь с этим напряжением? Если не принимать в расчет золотые галуны и блестящие пуговицы?

— Достаточно долго.

— Это его личное дело, Джон, — вмешалась Соня. — Он принимает решения. А я согласна с ним и тоже считаю, что нам следует оставаться на Кинсолвинге до тех пор, пока кто-нибудь не устроит шоу в честь нашего визита.

— Спасибо, Соня, — сказал Фаррелл. — Простите, но я вынужден откланяться. Нужно кое за чем проследить.

Когда молодой человек вышел, Соня повернулась к мужу.

— Ты становишься слишком осторожным, Джон. Стареешь? Или дуешься из-за того, что сам не можешь себе такое позволить?

— Я не люблю этот мир, дорогая. И у меня есть на то причины.

— Ты позволяешь ему давить на себя. Ты выглядишь так, будто не спал по меньшей мере неделю.

— Я действительно не спал. Только давай не будем об этом.

— Но почему ты ничего не сказал мне?

— Чертовски глупо… Все тот же проклятый кошмар — ты знаешь, о чем я. Стоит задремать — и он возвращается.

— Ты должен был мне сказать.

— Да, конечно, — он медленно поднялся на ноги. — Может быть, я просто засиделся на месте. Надо немного проветриться…

— Я пойду с тобой.

Она достала из гардероба алые куртки. Граймс вытащил из ящика стола свой крошечный «минетти», положил его в один карман, а в другой — запасную обойму. Оружие более крупного калибра вместе с мини-передатчиками выдавал вахтенный офицер, который дежурил при входе в воздушный шлюз.

Через несколько минут Соня и Граймс покинули судно. Прямо от подножья трапа начиналась тропа, разбитая и обгорелая, протоптанной среди зелени, по той тропе, которая вела к разрушенному городу.


День еще только начинался. Солнце высоко стояло в бледном небе, однако ветерок неприятно пробирал холодом. И тени… Слишком густые — ни в одном из миров, где довелось побывать Граймсу, тени не были столь густыми. Казалось, они жили самостоятельной жизнью. Или у него просто разыгралось воображение?

Граймс и Соня шагали уверенно, но осторожно. Приходилось внимательно глядеть под ноги: казалось, плети ежевики и лианы пытаются спутать им щиколотки. По обеим сторонам каменистой тропы намертво сплелись в горькой беззвучной схватке растения: деревья и кустарники, местные и доставленные с Земли и из других миров, паразитировали друг на друге. Буйство и яркость красок не могли избавить от чувства, что здесь торжествует смерть, а не жизнь, и сквозь все запахи, витавшие в холодном воздухе, пробивался запах тления.

Они подошли к окраинам города, пробираясь среди вывороченных бетонных плит. Когда-то здесь проходила дорога, теперь плиты торчали из земли под разными углами, поднятые корнями деревьев. Когда-то здания, мимо которых проходила эта дорога, построенные по принципу «ничего лишнего», выглядели удручающе однообразно. Теперь же разрушающий их плющ, который распространялся с необыкновенной быстротой, придавал им мрачную готическую пышность. Брошенная земляная машина, фары которой по какому-то невероятному стечению обстоятельств остались целыми, смотрела на них, словно коротконогое животное, покрытое зеленой шерстью.

Граймс попытался представить, как выглядели эти места до эвакуации жителей. Возможно, так же, как любой крупный город Лорна или Далекой, Ультимо или Туле — по крайней мере, в плане архитектуры. Однако было одно отличие — и очень важное. Эта атмосфера ужаса, неотступное предчувствие… чего? Может быть, страшного холода и мрака, пришествия Вечной Ночи. В других городах других миров строились специальные убежища; здесь каждый дом должен был быть убежищем.

— Чем скорее наш юный Фаррелл поднимет корабль с этих надгробных плит, тем лучше, — произнес Граймс.

— Хотя бы дождя нет, — отозвалась Соня, пытаясь казаться бодрой.

— Хвала дивным богам Галактики за эту маленькую милость, — проворчал он.

— К слову о дивных богах…

— Что?

— Салли Вирхаузен, наш биохимик, говорила мне про какую-то странную церковь, которую обнаружила на улочке, примыкающей к центральному проспекту.

— Церковь?

— Да. По правой стороне. Можно сказать, проход между домами. Свернуть, не доходя высокой башни с сетчатой радиоантенной — не представляю, каким чудом она до сих пор цела.

— Сюда, направо?

— Похоже на то. Начинаем исследование?

— А что там исследовать?

— Возможно, ничего. Но я советую тебе вспомнить времена, когда ты питал страсть ко всяким «странным религиям», как ты их сам называл. Кажется, тебе представился случай пополнить коллекцию.

— Сильно сомневаюсь, — отозвался Граймс.

Однако, проплутав несколько минут, они свернули с главной магистрали в узкую улочку, где стены были густо увиты вездесущим плющом. Должно быть, его завез в этот мир какой-то давно умерший колонист, тосковавший по дому.


Там действительно стояла церковь.

На первый взгляд — просто крошечное строение, куб, сложенный из камня. Но углы этого куба были каким-то неуловимо неправильным, что не было присуще соседним зданиям. Возможно, камень — натуральный или искусственный, — из которого оно было выстроено, обладал какими-либо особыми физическими или химическими свойствами. Унылую безликость фасада не нарушали ни ползучие растения, ни лишайник, ни мох, а металл, из которого изготовлена дверь, такая же серая, как и стены, не тронут коррозией. Выше — простая прямоугольная табличка с рельефными буквами из какого-то матового черного материала.

«ХРАМ ПРИНЦИПА».

Граймс чуть слышно фыркнул.

— Какого именно? Есть поговорка: сколько людей, столько принципов.

— Возможно, самого основного и самого таинственного, — серьезно ответила Соня.

— Ты о Золотом Пути? Я допускаю, что это величайший…

— Нет. Салли раскопала записи, которые каким-то чудом уцелели — то, что находилось в подвалах ратуши, почти не пострадало — и выяснила, что здесь исповедовали некий культ. Или пытались исповедовать. Принцип Непостоянства…

— Гхм… По-моему, самая подходящая религия для такого мира. Необъяснимые силы то и дело переворачивают все и вся с ног на голову. Если не хочешь, чтобы ад подчинил тебя, стань его частью.

— Или выпусти ад на волю.

— Или выпусти ад на волю. Но кто знает? Возможно, от их богослужений была реальная польза. Посмотрим, что внутри?

— Почему бы и нет?

Дверь отворилась легко — слишком легко. Можно подумать, что их ждали. Нет, это просто абсурд, сказал себе Граймс. Наверно, офицеры «Первопроходца» уже успели побывать здесь и смазали петли. А заодно и наладили освещение? В этом огромном зале, без единого окна, должна царить кромешная тьма — но нет. Полная темнота не могла бы вызвать столь жуткого ощущения, как этот серый, чуть неравномерный полумрак. В этом полумраке становилось еще заметнее, что стыки стен с потолком, полом и друг с другом не образуют привычных девяноста градусов. Свет словно концентрировался, образуя бесформенную мертвенно-бледную каплю, над алтарем в форме саркофага, который возвышался в центре этого странно искривленного зала — почти в центре… Только так можно говорить о чем-то, находящемся в этом помещении с перекошенной геометрией.

— Не нравится мне это, — пробормотал Граймс. — Совсем не нравится.

— Мне тоже, — шепнула Соня.

Однако никто из них даже не попытался вернуться на улицу, где было заметно светлее, где сияло и грело солнце.

— Какие ритуалы здесь отправляли? — прошептал коммодор. — Какие молитвы возносили? И чему?

— Чтоб я знала.

Но они снова не отступили. Снова, держась за руки, они стали медленно приближаться к черному алтарю, так похожему на саркофаг… На саркофаг? Нет. Его грани и углы словно расплывались, меняя положение и форму. Это было нечто иное, нежели обычный куб. Это было нечто большее, чем обычный куб. Это было…

Неожиданно Граймс понял, что это такое. Это был тессеракт. И еще он понял, что больше никогда не сможет вернуться в этот мир. Дважды до нынешнего дня он оказывался на Кинсолвинге. С каждым разом крепли узы, связывающие его с этой планетой. Какие бы силы не правили ею, он все сильнее чувствовал их, сливался с ними.

А теперь это произошло в третий раз.

— Джон! — голос Сони звучал словно издалека. — Джон !

Он сжал правую руку, но больше не ощущал в своей ладони тепла ее руки.

— Джон…

Теперь это был лишь замирающий шепот.


— Джон…

— Гхм…

Просыпаться не хотелось. Полностью проснуться означало в полной мере насладиться мучительной головной болью. Его глаза были плотно зажмурены. Ощущение было такое, словно множество мелких вонючих тварей затеяли у него во рту какой-то непонятный кавардак.

— ДЖОН!!!

«Чтоб ее разорвало, эту женщину», — подумал он.

— ДЖОН!!!

Теперь она начала его тормошить.

Он вслепую ткнул кулаком, почувствовал, что ударил во что-то мягкое, и услышал приглушенный возглас боли.

— Никогда не прикасайся к офицеру, — отчеканил он. — Это запр… щено уставом.

— Ты… Ты ударил меня. Ты животное.

— Сама виновата.

— Просыпайся, будь ты проклят!

Он с трудом разлепил веки и сквозь туман уставился на толстую женщину не первой молодости в поношенном халате, которая с ненавистью взирала на него сверху вниз.

«Кто ты такая? — безмолвно вопрошал он. — Кто ты такая?»

В его одурманенном мозгу мелькнуло воспоминание о ком-то стройном, ухоженном и элегантном. Но тогда…

«Где я? Кто я?»

— У тебя еще масса дел, — женщина говорила неприятным ноющим тоном. — Отдирай от койки свою мерзкую тушу и займись хоть чем-нибудь. Что до меня, то я пошла завтракать — если не хочешь, можешь не присоединяться.

«Кому-кому, а тебе бы поголодать не помешало».

— Кофе.

— Что значит «кофе»? Где твоя вежливость?

— Кофе, пожалуйста .

Женщина вышла, и он выкатился из мятой кровати. Он с отвращением взглянул на свое отвисшее пивное брюшко, потом поднялся на ноги и нетвердыми шагами направился в ванную. Откуда эта слабость, почему к горлу подступает тошнота? Каждое движение вызывало внутренний протест, словно тело стремилось окончательно превратиться во что-то аморфное и нефункциональное. Все это было неправильно. До сих пор он чрезвычайно гордился своей отличной формой.

Он встал под душ, и в голове понемногу начало проясняться. У коммандера Джона Граймса, Командующего Базой на Зетланде, начинался еще один обычный унылый день.


Если вы спросите, зачем Федерации нужна Зетландская База, вам толком никто не ответит. Когда-то давным-давно эта планета действительно имела стратегическое значение — пока сохранялась угроза вооруженного конфликта между Федерацией и Шаарской Империей. Однако Данзеноргский Договор, условия которого уважали обе стороны, четко разграничил сферы влияния. Конечно, в Галактике обитали и другие расы, которые уже освоили межзвездные перелеты и не подчинялись ни Федерации, ни Империи. Но их миры находились на расстоянии многих и многих световых лет от Зетланда, а торговые пути проходили вдали от этой планеты.

На Зетланде находилась База. Она находилась здесь всегда и должна была находиться всегда, ибо карманы налогоплательщиков бездонны. Здесь был космопорт и то, что на нем обычно располагается — вернее, нечто вроде космопорта. Было нечто вроде ремонтной баз базы. Был маяк Карлотти — если бы его не было, навигационная сеть в данном секторе не понесла бы ровно никакого ущерба — и ретрансляционная станция. Всю эту систему в ее нынешнем виде могла вполне обслуживать небольшая команда рядовых и старшин под началом какого-нибудь младшего лейтенанта. Но командующий базой должен уметь приготовить яичницу на донце собственной фуражки. Для командующего такой базой, как Зетландская, эта должность была проходным пунктом — по пути наверх или по пути вниз.

Коммандеру Джону Граймсу путь наверх не грозил.

Он был вынужден регулярно готовить яичницу в своей фуражке. Видимо, поэтому в уголках его рта виднелись крошки яичного желтка, а на лацкане кителя красовалось желточное пятно. Женщина-срочница, его личный водитель, поджидавшая его в наземном автомобиле, который был припаркован перед бунгало командующего, глядела на своего командира с нескрываемым презрением. Еще бы, ей пришлось ждать целых двадцать минут. Она с видимым нежеланием выбралась из кабины — Граймс отметил, что ее толстые ноги покрывает растительность, которую трудно назвать легким пушком — и отсалютовала, причем ее жест вполне подходил под статью «оскорбление действием». Граймс ответил соответственно. Водитель распахнула перед ним дверцу. Приземлившись на заднее сидение, он дежурно поблагодарил девушку, та вернулась в свое кресло, неуклюже передернула тумблеры, и машина словно нехотя, поползла вперед.

До военного космопорта было рукой подать. Пожалуй, стоило ходить на службу пешком, а не пользоваться машиной — такие прогулки были бы весьма полезны. Эта мысль посещала Граймса не раз и не два. Однако благие намерения так и остались намерениями. Он безучастно смотрел в пыльное стекло. Изо дня в день он наблюдал одну и ту же картину. Плоские поля, по которым разбросаны приземистые фермерские домики… Гусеничные машины, которые флегматично ползают по грязи, высевая, удобряя и собирая протеиновые орехи… Эти орехи были единственным товаром, который экспортировался с Зетланда — в самые нищие миры, откуда вывозить было просто нечего. Потом впереди показалась база — административные здания, казармы и диспетчерская вышка и маяк Карлотти, гигантское скособоченное яйцо, медленно вращающееся вокруг своей оси.

Машина проехала по бетонированной площадке и нырнула в ангар у подножия вышки. Девушка выкарабкалась наружу, продемонстрировав полное отсутствие грации, и открыла Граймсу дверцу.

— Благодарю Вас, — буркнул коммандер, вылезая из салона.

— Всегда пожалуйста, сэр, — сладко пропела она.

«Нахальная сука», — c отвращением подумал Граймс.

Теперь предстояло подняться на верхний этаж башни, но, вопреки обыкновению, он не стал вызывать лифт и пошел пешком. Он совсем потерял форму — эта мысль терзала его с самого утра. Сперва он бодро перешагивал через ступеньку, но вскоре был вынужден сбавить прыть. К тому моменту, как перед ним возникла дверь с потускневшей от времени позолоченной надписью «КОМАНДУЮЩИЙ БАЗОЙ», Граймс взмок и едва переводил дух, а сердце было готово выскочить.

Граймс вошел в приемную. Мичман Мэвис Дэвис, его секретарша, поднялась из-за стола — высокая, плоскогрудая, слишком старая для того, чтобы носить звание младшего офицера. Но она превосходно справлялась с обязанностями и, кроме того, была одной из немногих обитателей этого мира, кто вызывал у Граймса искреннюю симпатию.

— Доброе утро, коммандер, — ее воодушевление казалось слегка наигранным.

— И что у нас доброго? — он бросил фуражку на вешалку и, как обычно, промахнулся. — Ну, хорошо, хорошо. Все живы, и то ладно.

Мэвис взяла со стола распечатку.

— Это пришло несколько минут назад.

— И с кем мы на этот раз воюем?

Секретарша взглянула на него с упреком. В силу воспитания она считала подобные шутки непозволительными.

— «Драконис». Запрос на экстренную посадку.

«Крейсер класса „Созвездие“. Только этого не хватало».

— Когда их ожидать?

— Сегодня, в одиннадцать утра.

— Что?! — Граймс напряженно улыбнулся. — Флот в порту — почти в порту — а девки не умыты…

— Ничего смешного, сэр.

— Конечно, Мэвис.

В данной ситуации действительно было не до шуток. Представьте себе огромный крейсер, вылизанный до последней гайки… а потом — команду нерях, которая не покидала планету Бог знает сколько лет. Казармы, где краска облупилась и внутри, и снаружи. Пласты пыли на всех поверхностях. Оборудование, которое давно на ладан дышит. А рабочие? Можно подумать, они даже спят в своих робах — скорее всего, так оно и есть… Граймс издал звук, напоминающий рычание, подошел к консоли автоматической библиотеки и нажал на кнопку.

— Реестр Флота, — обратился он к роботу. — «Драконис». Имя капитана.

— Есть, сэр, — металлический голос, доносившийся из динамика, ничем не напоминал человеческий. — Капитан Франсис Деламер, О.Г.К, Д.С.О., Ф.М.-Х…

Граймс отключил информаторий.

«Итак, Фрэнки Деламер. Когда у меня было две с половиной нашивки, он ходил в лейтенантах. Типичный космический скаут… вернее, бойскаут, который не догадается укрыться от дождя, но в точности исполнит любую инструкцию. А теперь он — капитан, и нашивок у него целых четыре…»

— Джон…— в голосе мичмана Дэвис звучала симпатия.

— Да, Мэвис?

— Времени у нас в обрез, — ее тон мгновенно стал деловитым. — Но я уже отдала приказ от Вашего имени — чтобы на базе хоть как-то прибрались. Экипаж наземной службы контроля уже на месте, посадочные маяки должны быть выставлены…

Граймс подошел к широкому окну.

— Уже выставлены, — подтвердил он, глядя вниз на три ярко-красных прожектора, выставленных на бетонной площадке треугольником. — Благодарю Вас.

— Хотите проверить НСК?

— Пожалуйста.

Она щелкнула тумблером, и почти тотчас же из динамика раздался бодрый голос:

— «Драконис» — Базе Зетланда. Даю расчетное время. Контакт с поверхностью в 11 часов ровно. Готовы?

— Все готово, «Драконис», — ответ прозвучал не менее бодро и четко. — Еще один маленький штрих, Джон.

Она стояла почти вплотную. Влажный платок коснулся его рта — она стерла следы яичного желтка в уголках его губ на отвороте кителя.

— А теперь пусть прилетают, — произнесла она.

— Пусть прилетают, — эхом откликнулся коммандер.

Недавно Граймсу довелось читать исторический роман о судьбе одного знаменитого полка английской армии. Слова, ставшие его эпитафией, звучали гордо: «Они умерли в чистых сапогах».

Жить в чистых сапогах куда труднее.


Прежде чем показаться, «Драконис» возвестил о своем приближении звуком. Из-за облаков отчетливо доносилось прерывистое биение его инерционного двигателя. И вдруг тонкая сверкающая игла пробила серую пелену. На корме уже выступали опоры посадочного устройства. Если бы Граймсу сказали, что крейсер ведет на посадку сам Франсис Деламер, коммандер мог не поверить. Поручать эту операцию штурману — обычная практика на крупных кораблях. Скорее всего, так оно и есть, самодовольно подумал Граймс. Деламер никогда не был блестящим пилотом — по крайней мере, пока служил под его началом.

Однако приходилось признать: сейчас за пультом управления сидел настоящий мастер. Легкий крен, который компенсировал давление воздушных потоков, был едва заметен и уменьшался по мере снижения. Казалось, огромный крейсер свободно падает под собственным весом. Когда опоры посадочного устройства коснулись бетона, раздался легкий хлопок — словно лопнул мыльный пузырь.

Огромная башня из сверкающего металла замерла в неподвижности. Иллюминаторы рубки управления, венчающей ее острие, глядели в окна офиса Командующего сверху вниз. Инерционный двигатель мгновенно смолк.

— Одиннадцать… ой… ноль семь…— растерянно пролепетала Мэвис Дэвис.

— Гхм, — отозвался Граймс.

Он поднял с пола свою фуражку, позволил Мэвис, в руках которой, как по волшебству, появилась одежная щетка, почистить ее, надел на голову.

— Присмотрите за лавочкой, Мэвис. Я должен нанести визит.

Выйдя из кабинета, он вызвал лифт и спустился на нижний этаж. Здесь к нему присоединились офицер по снабжению Базы, офицер медицинской службы и офицер инженерного обеспечения. Граймс отметил, что все трое выглядели весьма респектабельно. Командование Зетландской базы во главе с коммандером направилось к трапу, который бесшумно выезжал из недр «Дракониса».

«А неплохо было бы снова служить на корабле, — подумал Граймс. — Пусть даже этим кораблем командует твой бывший подчиненный, который теперь сделал карьеру и оставил тебя позади».

Поднимаясь по трапу, он расправил плечи и втянул живот, бодро отсалютовал младшему офицеру, который стоял у входа в шлюз, и вместе со своей командой вошел в кабину лифта. Их провожатая — женщина-офицер — не нуждалась в указаниях, и несколько секунд спустя почетная делегация уже входила в каюту капитана.

— Кого я вижу? Неужели коммандер Граймс? — произнес Деламер. С годами он почти не изменился. В коротко стриженных волосах уже поблескивала седина, но он был по-прежнему строен, как мальчишка. На рукавах кителя гордо блестели четыре золотых нашивки, слева на груди радугой расцвели орденские ленты. — Рад приветствовать Вас на борту «Дракониса».

— Благодарю, капитан, — у Граймса язык не поворачивался сказать ему «сэр».

— А Вы поправились, Джон, — произнесла женщина в форме специалиста-коммандера, стоявшая среди офицеров за спиной Деламера.

— Мэгги!

— Коммандер Лэзенби, — жестко сказал капитан, — Вы можете отложить трогательную встречу. Сначала мы с командующим Граймсом обсудим деловые проблемы.

— О да, сэр, — ответила коммандер Маргарет Лэзенби — чуть резче, чем следовало.

Деламер посмотрел на нее строго, а упомянутый Джон Граймс — с тоской. Кто-кто, а она за это время не набрала ни фунта. Конечно, сильно изменилась с тех пор, как они вместе служили на «Искателе». Все такая же стройная и гибкая, непокорные рыжие волосы так же выбиваются из-под фуражки… Но дело было не в этом.

Это была не та хрупкая леди с волосами цвета огненного золота, которая являлась ему в сновидениях.

— Коммандер Граймс, — окликнул его Деламер, затем повторил громче: — Коммандер Граймс!

— Да, капитан?

— Может быть, представим друг другу наших офицеров, а потом, уже наедине, обсудим все дела?

— Да, конечно, капитан. Это капитан-лейтенант Дюфаи, начальник медицинской службы Базы. Лейтенант Дэнби, снабжение. Лейтенант Роско, инженерная служба.

Деламер представил свою команду, после чего офицеры-специалисты вышли и направились вниз, оставив капитана с Граймсом.

— Не желаете выпить, коммандер?

— С удовольствием, капитан. Если можно, капельку джина.

— Можно. Садитесь, Граймс. — Деламер наполнил бокалы и опустился в кресло напротив. — До дна.

— До дна.

Капитан усмехнулся.

— Что ж, Граймс… Похоже, мне не удалось застать Вас врасплох со спущенными штанами. Хотя, надо признаться, я надеялся именно на это…

— Что Вы хотите сказать?

— Я не забыл, Вашей восторженной характеристики, которой Вы меня снабдили.

— Я написал так, как было, — ответил Граймс. — Вы действительно никудышный пилот. — он помолчал. — Кстати, кто сегодня сажал «Драконис»?

— Это не ваше дело, — отрезал Деламер. На миг его лицо перекосилось от злости, потом он заставил себя успокоиться. — К вашему сведению, Граймс, по ФИКС катится волна увольнений. Решено убрать сухостой ради прогресса. Наши господа и хозяева отобрали несколько кораблей — на борту одного из них мы сейчас находимся — и поручили провести инспекцию по базам вроде Вашей. Последняя, которую я посетил — Ваггис III. Имя тамошнего командующего можно увидеть в списке офицеров, подавших в отставку. Наземная служба контроля его базы была в столь прекрасном состоянии, что мне пришлось воспользоваться коммерческим космопортом.

— Как это мило с вашей стороны, — заметил Граймс.

Капитан пропустил колкость мимо ушей.

— Я честно предупреждаю Вас, коммандер: будьте готовы ко всему. По нашим предположениям, не сегодня-завтра начнется война. Добираясь до вашей базы, «Драконис» потерял почти четверть экипажа, в том числе всех офицеров-техников. Те, кто уцелел, до сих пор латают дыры — а это непросто, учитывая масштаб разрушений. Например, на Маншенновском движителе придется устанавливать новый регулятор, а заодно перенастраивать всю систему управления. В итоге у нас остается только инерционный двигатель — и тот работает на честном слове. Лазерная пушка сгорела. В баках вы не найдете ни дрожжей, ни водорослей, ни тканевых культур — только мертвая слизь, которую даже голодный человек есть не станет. И не-человек, думаю, тоже, — он коротко рассмеялся своей шутке. — Все, что осталось от оборудования и вооружения, разумеется, надежно заперто в цейхгаузах, куда не дотянутся немытые лапки ваших людей. Я даю Вам шанс, Граймс. Вы — именно Вы — займетесь этим, задействуете своих людей, свои мастерские. Вы разберете все по гаечке, соберете заново и приведете «Драконис» в состояние полной боевой готовности. И чем скорее, тем лучше для Вас.

— В таком случае, не будем тянуть.

Граймс поднялся и бросил короткий взгляд на свой бокал, к которому почти не прикоснулся. Джин был великолепный — куда лучше того пойла, которое можно было найти на базе. Однако нервы у него были на пределе. К тому же он больше не питал никаких иллюзий относительно человека, который предлагал ему выпить.

— Да, это будет лучше всего, — согласился Деламер. — Но, коммандер, Вы же не допили свой джин.

— Ваш корабль находится в столь плачевном состоянии, — ответил Граймс, — что Вам это сейчас нужнее, чем мне.

Отсалютовать на прощание он забыл.


— Я так и знала, что это случится, — голос Мэриэн дрожал от слез. — Что нам теперь делать, Джон? Что мы вообще можем сделать? Пенсия коммандера такая маленькая…

— Позволь с тобой не согласиться, — он задумчиво посмотрел на остатки маслянистого джина в своем бокале, поднес его к губам и залпом опрокинул в рот. Затем потянулся к бутылке и налил себе еще.

— Ты слишком много пьешь, — вспылила она.

— Да, — ответил Граймс, глядя на жену в упор. Алкоголь притуплял остроту восприятия. После нескольких бокалов на нее можно было смотреть без отвращения.


И голод Мильтона сильней

В познанье Бога и страстей*6


пробормотал коммандер.

— Что?

— Хаусмен, — пояснил он. — Поэт. Двадцатый век, если не ошибаюсь.

— Стихи! — усмехнулась она. — А капитану Деламеру ты тоже будешь стихи читать? Он был таким милым молодым человеком, когда служил у тебя офицером на Линдисфарнской Базе. Когда мы все были счастливы…

— Да, Фрэнки всегда очень мил. Особенно с женами коммандеров, капитанов и адмиралов.

— Но ты же должен сделать что-нибудь для него, Джон. Может, ты извинишься?

— Скорее пошлю его к чертям, — прорычал Граймс. — К таким исполнительным и добросовестным чертям.

— Не богохульствуй при мне!

— Я и не думал богохульствовать.

— Нет, думал!

— Хорошо. Я думал об этом, — он залпом опрокинул в себя бокал, встал и надел фуражку. — Знаешь, пойду-ка я лучше на корабль и посмотрю, что там успели натворить мои павианы с птичьими мозгами.

— Хочешь сказать, твое присутствие что-нибудь изменит?

— Я все-таки командующий этой проклятой базы! — взревел он.

Подойдя к двери, он на мгновение оглянулся, и его сердце болезненно сжалось. Во что она превратилась! Она позволила себе так опуститься. Впрочем, кто бы говорил… От милашки Мэриэн Холл, младшего лейтенанта службы снабжения, осталось одно воспоминание. Он женился на ней под влиянием слабости. Теперь ее даже не назовешь миловидной. В отношении интеллекта — полный ноль. Она по-прежнему читает какой-то вздор, не способна высказать ни одной умной мысли. Она никогда не разделяла с ним его любимого развлечения — подбрасывать друг другу разные идеи и проверять их на прочность. Интересно, что бы могло получиться, сделай они с Мэгги Лэзенби один-единственный шаг навстречу друг другу. Но представить себе Мэгги здесь, в этом мире… Невозможно.

Граймс шагал к военному космопорту. Ночь была тихая, даже приятная, несмотря на шепот мороси, которая плотной пеленой висела над равниной. Луны-близнецы Зетланда то и дело возникали в разрывах туч, однако их свет мерк за ослепительными лучами прожекторов, направленными на «Драконис».

Коммандер медленно поднялся по трапу к воздушному шлюзу. Дежурный офицер, один из людей Деламера, отдал честь, и Граймс отсалютовал в ответ. Лифт был свободен. Но, в конце концов, корабль пострадал более чем серьезно, так что его оборудованием лучше лишний раз не пользоваться. Итак, для начала — «ферма». Баки и поддоны успели вычистить, однако вонь еще не выветрилась. Корабельный биохимик распоряжался, пожалуй, с излишним энтузиазмом. Граймс обменялся парой слов с капитан-лейтенантом Дюфаи, который руководил работами, затем спустился в двигательный отсек. Оказавшись в секции инерционного двигателя, коммодор некоторое время только в полном недоумении озирался по сторонам. Роско и его помощники копошились среди разбросанных повсюду обломков и запасных частей. Больше всего их деятельность напоминала собирание огромной трехмерной головоломки.

— Все будет в порядке, капитан, — заверил его лейтенант. Похоже, ему в это не слишком верилось — и Граймсу тоже.

— Хорошо, если так, — отозвался он.

Кто-то поднимался в лифте наверх. Граймс решил воспользоваться этим и добраться до рубки управления: в навигационном оборудовании он разбирался получше, чем в двигателях. Но сначала надо было пройти через помещения офицеров. И Граймс почти не удивился, когда услышал голос коммандера Лэзенби:

— Привет, Джон.

— Привет, Мэгги.

— Ты занят?

Он пожал плечами.

— Похоже на то.

— Но мы столько лет не виделись. Идем в мою конуру. Выпьем, перекусим — благо губернатор Зихэн-Сити платит. Бой Уандер его раскрутил.

— Он мог бы поставить меня в известность.

— С какой стати? Впрочем, он теперь в списке погибших и пропавших без вести. И, судя по всему, сам себя посмертно представил к награде — Большой Галактический Крест.

— С золотыми кометами.

— И с платиновыми спиральными туманностями, — она рассмеялась, отодвигая дверь салона. — Входи, путник. Дай отдых усталым ногам. Здесь Дом Свободы. Можно плевать на ковер и называть кота ублюдком.

— А ты все та же, Мэгги, — уныло произнес Граймс, глядя на нее. — Хотел бы я…

— Ты хотел, чтобы твоей женой была я, — продолжила она, — а не эта крошка-бакалейщица. Но ты всегда боялся мне об этом сказать, не так ли, Джон? Ты боялся — что может предложить простой грубый космолетчик этологу высшей квалификации? Так вот, могу тебе сказать как специалист: мы с тобой оказались жертвами обстоятельств.

Она присела на софу, закинув ногу на ногу — у нее были стройные ухоженные ноги. По тонкому умному лицу, обрамленному рыжими волосами, пробежала тень. Граймс с тоской смотрел на нее.

— Теперь уже слишком поздно, — пробормотал он. Это был скорее вопрос, нежели утверждение.

— Да. Теперь слишком поздно. Ты очень сильно изменился. Ты поступил неправильно, Джон. Тебе следовало принять приговор военного суда, как поражение в битве. Ты мог бы отправиться в один из Миров Приграничья и начать все сначала.

— Так я и хотел поступить, Мэгги. Но Мэриэн… Она же «терри*7» до мозга костей. Лететь куда-то, жить среди ужасных, грубых колонистов… Для нее это смерти подобно. Ей хватает ума понять: надо найти базу Службы, маленький островок Старой Земли, где четко расписано, кто есть кто — благо они есть повсюду. Миссис Коммандер — это чуть больше, чем Миссис Капитан-лейтенант и так далее, — Граймс достал трубку, набил ее и закурил. — Кроме того, она тешила себя надеждой, что в один прекрасный день наши Лорды Комиссионеры сменят гнев на милость, а там, смотришь, она станет Миссис Адмирал Граймс…

— Мне от души жаль вас обоих, — сочувственно произнесла она. — Ладно, сделай нам по коктейлю, Джон. Все необходимое — в том шкафчике.

— Тебе?…

— Как обычно. Джин «Блэк энд Уайт» и капельку лайма.

Над баром висела голограмма — маленькое сверкающее окошко в другой, счастливый мир. Обычная пляжная сценка: золотой песок, барашки, похожие на взбитые сливки, голубое море и небо над ним, обнаженные люди, покрытые золотисто-коричневым загаром.

— Как всегда, проводишь свои долгие отпуска в Аркадии? — спросил Граймс.

— И не собираюсь прекращать эту практику. Единственная планета, на которой профессиональный этолог может вернуться «назад, к природе».

— По крайней мере, на голограмме ты выглядишь вполне счастливой…— Граймс пригляделся повнимательнее. — Кто это с тобой?

— Питер Коули. Старший биохимик, служит в «Трансгалактических Клиперах».

— Нет, я не о нем. Кто эта женщина?

Мэгги встала и поглядела через его плечо.

— А… Это Соня Веррилл. Одна из многочисленных коммандеров ФИКС. Разведчица. Ты с ней знаком?

Граймс разглядывал обнаженную женщину на снимке. Как она похожа на Мэгги Лэзенби… Фигура, цвет кожи, тонкие черты лица… Их можно принять за сестер. Он пригляделся внимательнее. На левом бедре должна быть родинка.

Так и есть.

— Ты с ней знаком? — повторила Мэгги.

— Да… Нет…

— Напряги свою память.

«Я с ней не знаком. Мы никогда не встречались. Только во сне. Я думал, это Мэгги — немного другая Мэгги. Но у Мэгги нет этой родинки…»

— Нет, я с ней не знаком. Но она очень похожа на тебя, правда?

— Я бы так не сказала. Кстати, ты чуть не удостоился ее визита. Насколько мне известно, она сейчас крутится где-то неподалеку на своей шлюпке — знаешь, такие мелкие скорлупки, битком набитые автоматикой и оружием. Какое-то ну очень секретное задание. Потом обнаружила Зетланд в списке портов захода нашего чудо-мальчика — я имею в виду Боя Уандера — и решила потихоньку удалиться.

— Значит, это он ее встретил? — Граймс с удивлением услышал в своем тоне нотки ревности.

— Да. Но они друг друга не любят. Повторяю: очень не любят.

— Значит, в ней должно быть что-то хорошее, — с неожиданным воодушевлением заявил Граймс.

— Может, хватит о ней? Ты совсем забыл про меня. У меня уже в горле пересохло.

— Сейчас, сейчас, — проговорил Граймс и занялся коктейлем.


Когда он добрался до дома, Мэриэн уже ждала.

— Ты опять набрался, — объявила она.

— Ну и что дальше?

— Я даже не сомневалась, что ты напьешься. Но с этой… с этой сукой, с Мэгги Лэзенби…

— Мы пропустили по коктейлю, и все.

— Не смей мне лгать!

— Я не лгу.

Он не лгал. Мэгги, блистая обаянием и женственностью, делала ему более чем прозрачные намеки, однако он сделал вид, что ничего не понял. Он до сих пор не знал, почему… Нет, он знал — но не мог признаться в этом даже себе самому. Это слишком походило на сумасшествие, полное сумасшествие. Он не смог изменить женщине, с которой никогда не встречался, которую впервые увидел сегодня на голограмме, украшавшей каюту Мэгги.

— После всего, что я для тебя сделала, ты шатаешься по округе, точно паршивый уличный кот. Мразь. Какая же ты мразь. Ты никогда не был и никогда не будешь…

Граймс прошел мимо нее в гостиную. Строгость служебной обстановки была безнадежно погублена — его супруга пыталась украсить интерьер при помощи всякой бесвкусицы.

— Скажи что-нибудь, будь ты проклят! Точно воды в рот набрал! Ничтожество! Или духу не хватает, чтобы оправдываться?

В этот момент истошно задребезжал телефон. Граймс подошел к аппарату и нажал на копку. Лицо Мэвис Дэвис, расплывшееся по экрану, казалось почти уродливым.

— Чрезвычайная ситуация, сэр…

— Что случилось?

«Что там натворили эти растяпы? Неужели все-таки довели дело до невосполнимой порчи имущества? Тогда, пожалуй, и в самом деле пора собирать вещи».

— Сигнал бедствия.

— Что за корабль?

— Вооруженная яхта «Гребе». Сигнал получен с солярной орбиты между Зетландом и Фрейадом, — Мэвис назвала координаты. — Метеоритный поток. Значительные повреждения корпуса и оборудования. Утечка воздуха. Яхта сошла с орбиты.

— Мэвис, машину. Немедленно.

— Слушаюсь, сэр.

— Да что ты можешь сделать! — завопила Мэриэн. — У капитана Деламера есть крейсер и сотни специалистов — настоящих специалистов. А ты… На что ты вообще способен?

— Пошла вон! — зарычал Граймс.

— Джон! Ты не можешь уйти! Я тебе запрещаю!

Она повисла у него на руке, но он грубо стряхнул ее, вышел из дома и стремительно зашагал по темной дороге. Мэриэн бросилась было за ним, но, сделав несколько шагов, остановилась.

— Джон! — взывала она. — Джон!

Впереди уже показались фары машины. Она быстро приближалась. Проехав мимо него, автомобиль развернулся и замер. За рулем сидела Мэвис Дэвис. Граймс приземлился на заднее сиденье, и машина рванулась вперед.

— «Хаски»? — спросила Мэвис.

Вопрос был излишним. Буксир «Хаски Приграничья» был приписан на Зетландской базе. Да, крейсер Деламера был выведен из строя — но в гражданском секторе космопорта стоял буксир, единственный корабль на Зетланде, который мог стартовать немедленно.

Этот буксир был любимой игрушкой Граймса. Больше, чем просто игрушкой — он был любимцем коммандера. На борту этого суденышка он чувствовал себя настоящим капитаном, человеком, который составляет с кораблем единое целое. Этот буксир был единственным кораблем на базе, который пребывал в образцовом состоянии — и сам Граймс, и Мэвис постоянно следили за этим. Буксир числился в качестве «частной яхты Старика».

— Я сказала главному старшине*8 Уиллису, чтобы он готовил двигатели, — деловито произнесла Мэвис.

— Молодец, девочка.

— Можно… Можно мне с Вами?

— Да, это было бы очень желательно.

Ее готовили как штабного офицера, но она вполне может справиться с обязанностями инженера. С ее врожденными математическим способностями и тонким умом… И она не раз сопровождала Граймса в его коротких вылазках за пределы атмосферы.

— Конечно, Мэвис. Вы знаете это маленькое чудовище куда лучше, чем кто бы то ни было на базе.

— Благодарю вас, Джон.

Машина взлетела на аппарель, объехала огромную бесполезную башню «Дракониса», залитую светом прожекторов. «Хаски Приграничья» стоял на своем месте, спрятавшись за мастерскими — тусклое металлическое яйцо на трехногой подставке. Почти у самого основания желтел круг света — люк воздушного шлюза был открыт.

Автомобиль остановился, и Граймс услышал характерное гудение, которое доносилось откуда-то сверху. Реактивный двигатель… Ближе, ближе… гудение перешло в пронзительный визг — и на бетон, едва не задев машину, приземлился аэрокар.

Пилот выскочил из кабины и преградил Граймсу путь. Это был Деламер, все еще в парадной обеденной форме — белом полотняном костюме с черным галстуком-бабочкой, элегантный до кончиков ногтей.

— Все готово? — осведомился он.

— Разумеется, капитан. Я взлетаю, как только закроется входной люк.

— Вы не поднимете его, Граймс, — Деламер ослепительно улыбнулся. — Это сделаю я. Последнее время жизнь стала скучновата.

— Черта с два, Деламер. Это моя база и мой буксир.

— Я старше Вас по званию, Граймс. Вам не следует об этом забывать.

— Похоже, Вы хотите запретить мне взлет? Только это спасательная операция, и я получше Вашего управляю кораблем.

— Отойди, наглый ублюдок!

И Граймс ударил его — неуклюже, но в этот удар он вложил всю силу и всю обиду, которая скопилась за долгие годы, полные невзгод и разочарований. Деламер оказался вовсе не так крепок, как могло показаться. Кулак Граймса угодил ему точно в солнечное сплетение. С долгим «офф!» воздух вышел из легких капитана, и Деламер грузно осел на бетон. Он пытался что-то сказать насчет избиения старшего по званию, однако Граймс этого уже не слышал.

— Уиллис, — обратился он к офицеру, появившемуся в проеме люка, — оттащите капитана из зоны взлета. Мне придется воспользоваться вспомогательными реактивными двигателями. Сами тоже отойдите подальше.

— Но, сэр…

— Вы же не хотите идти вместе со мной под трибунал. Уходите и захватите с собой капитана. Вас, Мэвис, это тоже касается.

— Черта с два это меня касается!

Граймс задумался. Он вполне может управлять буксиром в одиночку. Но мало ли что может случиться во время спасательной операции… Он с силой сжал костлявое плечо Мэвис.

— Кричите! — шепнул он. — Я пытаюсь насильно затащить Вас на борт!

— Уберите руки! — завизжала Мэвис.

Будем надеяться, распростертому на бетоне Деламеру эта сцена борьбы покажется вполне убедительной… За миг до того, как захлопнулся люк, Граймс оглянулся и увидел, что Уиллис оттащил Деламера на безопасное расстояние. Коммандер бросился в рубку, Мэвис — в двигательный отсек.

Граймс почти упал в кресло, пристегнулся и привычным взглядом окинул контрольную панель, на которой, точно звезды, загорались огоньки.

«Реактивный двигатель — готов».

«Инерционный двигатель — готов».

«Движитель Манншенна — установлен».

Пальцы сами ложились на кнопки, встроенные в подлокотник кресла.

— Внимание всем, — произнес он в микрофон, который висел перед ним. — Приготовиться к старту.

— Все готово, капитан, — ответил голос Мэвис.

— Тогда — старт! — почти выкрикнул Граймс.

Он вдавил в панель стартовую кнопку, и «Хаски Приграничья» взлетел, словно за ним гнались все черти из ада.


На борту изувеченного «Гребе» находился только один человек. Женщина.

Ее голос был слабым, почти неслышным. Да, она успела надеть скафандр. У нее сломана рука, возможно, есть какие-либо внутренние повреждения. Но она сможет найти еще один кислородный баллон, когда в штатном не останется воздуха…

— Вы можете задействовать передатчик Карлотти? — торопливо спросил Граймс.

— Да… Думаю, смогу…

— Попытайтесь. Я собираюсь запустить движитель Манншенна. Ваш Карлотти нужен мне в качестве маяка.

— Движитель Манншенна? — тревожно переспросила Мэвис, входя в рубку.

— Да. Я хочу добраться до нее за несколько минут, а не за несколько дней. Без Манншенна у нас ничего не выйдет. Я знаю, что это рискованно, но…

Сказать «рискованно» — значит не сказать ничего. Использовать движитель, предназначенный для межзвездных перелетов, в пределах планетной системы, среди переплетения гравитационных и магнитных полей… Но другого выхода нет. С ловкостью эквилибриста Граймс повернул зависшего в невесомости «Хаски» на гироскопах, ориентируясь на едва уловимый сигнал бедствия, и запустил Движитель. Обычные мгновения дезориентации в пространстве и времени — и планета стала похожа на полуспущенный воздушный шарик, подсвеченный изнутри, а справа по борту переливалась радужная спираль — солнце Зетланда. Но Граймсу было некогда любоваться этой красотой. В динамиках своего Карлотти он услышал слабый голос:

— Калотти включен.

— Можете настроить его на постоянный сигнал? Поверните тумблер…

— Есть.

Голос потонул в переливчатом свисте.

Прекрасно. Граймс смотрел, как поисковая антенна его Карлотти — эллипсоид из ленты Мебиуса, пеленгатор и устройство связи — медленно поворачивается вокруг своей длинной оси. Он снова запустил инерционный двигатель и, заложив вираж, устремился к месту катастрофы. Антенна Карлотти указывала на цель, как стрелка компаса. Тумблеры на панели управления инерционным двигателем были выведены в крайнее положение, и его неровное биение передавалось каждой детали крошечного суденышка.

— Мэвис, — проговорил Граймс, — взгляните, можно ли выжать из него еще немного.

— Я попробую, — ответила она и вышла.

В динамиках зазвучал новый голос. Деламер… Только его не хватало.

— Граймс? Капитан Деламер вызывает бывшего коммандера Граймса. Как слышно?

— Слышу Вас отлично, Деламер. Очистите эфир. Я занят.

— Граймс, приказываю Вам немедленно возвращаться. Мичман Дэвис, разрешаю Вам при необходимости применить силу. Постарайтесь обезвредить мятежника и примите командование «Хаски».

Граймс поглядел на антенну. Она снова замерла, указывая направление «три часа». Сомнений нет: корабль на орбите. Это необходимо учитывать. Он внес соответствующие поправки и взял чуть правее.

— Граймс! Мичман Дэвис! Вы слышите меня?

Черт бы его побрал. Антенна все еще настроена на сигнал с места катастрофы, но если передатчик на базе заработает на полную мощность, связь с «Гребе» мгновенно прервется.

— Граймс! Мичман Дэвис!

— Граймс на связи. Я не могу приказывать. Но я обращаюсь к тем, кто сейчас находится возле передатчика Карлотти. Проводится спасательная операция. Я веду судно по пеленгу, ориентируясь на Карлотти-сигналы с терпящей бедствие яхты «Гребе». На борту находится женщина, она в тяжелом состоянии и не может ждать. Пожалуйста, освободите эфир.

Он никогда не узнал, что произошло потом, однако ему показалось, что он услышал звук потасовки. И еще ему показалось, что микрофон поймал яростное шипение Мэгги:

— Предохранитель!

Граймс переключил внимание на пульсирующую сферу масс-индикатора. Да, вот она — крошечная, едва различимая искорка. Она быстро перемещалась в направлении центра сферы. Слишком быстро? Пожалуй, нет. Судя по обстановке, рандеву состоится. Только бы подвел Манншенн. Но что касается времени… Время — такая вещь, которую лучше не терять, а тем более в подобных ситуациях.

— Мэвис, — произнес он, склонившись к микрофону. — Когда я скомандую «полный назад», я хочу, чтобы это был действительно «полный назад». Никаких полумер.

Искорка стала ярче. Она пересекала границы полупрозрачных сфер одну за другой. Граймс сменил калибровку шкалы, словно мог замедлить ее падение к центру сферы, но расстояние неуклонно сокращалось. Снова и снова Граймс калибровал шкалу. Искорка коснулась сияющей бусины, которая обозначала местоположение «Хаски», и слилась с ней. В течение микросекунды Граймс пережил сверхъестественное ощущение — он почувствовал, как слились… нет, не два корабля, но две личности.

— Манншенн — стоп! — крикнул он в микрофон интеркома. — Инерционный — полный назад!

Корабль содрогнулся. Казалось, ему стоило усилия отскочить от цели, к которой он только что мчался. Гироскопы прекратили вращение на своих танцующих осях. Цвета постепенно становились привычными — но на экране заднего обзора звезды безумно дрожали, словно движитель продолжал работать.

— Все двигатели — стоп! — крикнул Граймс, возвращая гандшпуг в среднее положение.

Совсем рядом, чудом не задевая «Хаски», медленно вращался вокруг каких-то невообразимых осей искореженный корпус вооруженной яхты «Гребе».


Мэвис Дэвис вошла в рубку в тот момент, когда Граймс пытался влезть в скафандр. На лбу у нее была небольшая ссадина, из которой сочилась кровь. Подобно большинству некрасивых женщин, в состоянии эмоционального и физического напряжения она удивительно хорошела. И когда прежде, чем опустить шлем ему на плечи, она поцеловала Граймса — легко, но с неожиданной теплотой — он понял, что желал бы продлить это прикосновение.

— До свидания, Джон, — сказала она. — Приятно было узнать Вас.

— Черт побери, Мэвис, что Вы хотите сказать?

Она криво усмехнулась.

— Иногда мне кажется — особенно когда кто-нибудь развлекается с Манншенновским движителем…— она не договорила и загерметизировала его шлем, сделав продолжение разговора невозможным.

По пути к шлюзу Граймс прихватил все необходимое. Люк распахнулся — и он понял, что от «Гребе» его действительно отделяет один шаг. Граймс оттолкнулся от своего маленького суденышка — и магниты на подошвах и перчатках плотно прилипли к корпусу «Гребе». Он распластался на обшивке, точно паук — если бывают пауки о четырех конечностях. Почти сразу выяснилось, что открыть воздушный шлюз яхты невозможно. Впрочем, это не имело значения — в нескольких футах от люка зияла пробоина, в которую Граймс протиснулся без особых усилий.

Слабый голос, наконец-то зазвучавший в наушниках, показался странно знакомым:

— Почти вовремя.

— Я мчался так быстро, как только мог. Где Вы?

— В рубке управления.

Граймс двинулся вперед, освещая дорогу маленьким фонариком. То и дело приходилось пускать в ход лом.

Он нашел ее в кресле пилота. Ремни безопасности были пристегнуты. Когда Граймс вошел, она слабо пошевелилась и каким-то образом повернула кресло, чтобы посмотреть на него. Сквозь иллюминаторы в рубку проникал свет прожекторов «Хаски», однако шлем отбрасывал на ее лицо густую тень.

— Чертовски не хочется признавать, — проговорила она, — но ты был прав, Джон.

— О чем Вы?

— Твои обличительные речи против всякой автоматики. «Никогда не допускай, чтобы твоя жизнь зависела от одного-единственного предохранителя». Моя метеоритная защита, такая надежная… в тот момент, когда прозвучал сигнал тревоги, было уже слишком поздно…

Теперь он стоял сзади, поддерживая ее за плечи, проклиная броню скафандров, которая разделяла их.

— Соня, я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда. Чтобы перенести на борт «Хаски», — он начал расстегивать пряжки ремней безопасности.

— Слишком… поздно.

Она закашлялась. Булькающий звук, вырывавшийся из ее заполненных жидкостью легких, был невыносим.

— Слишком… поздно. Я держалась… держалась до последнего. Запусти… движитель Манншенна. Энергии хватит… аккумуляторы…

— Соня! Я вытащу тебя отсюда!

— Нет. Нет! Запускай… Манншенна…

Он продолжал возиться с пряжками. И тут, собрав последние силы, она толкнула его. Граймс отлетел в сторону, открыв ей доступ к панели управления. Его рука ухватилась за что-то, сжала… Гандшпуг? Нет. Это «что-то» едва заметно шевельнулось.

Он не слышал, как заработал двигатель — в корабле не осталось воздуха, без которого звук не может жить. Он лишь ощутил вибрацию, когда гироскопы проснулись и начали вращаться. Жесткий белый свет прожекторов «Хаски» стал пурпурным. Вселенная, окружавшая его и Соню, перестала существовать. Однако он был спокоен. И Соня была спокойна, и ее рука крепко сжимала его руку.

И…


— Мы снова нашли друг друга. Мы снова нашли друг друга…— повторяла она.

Граймс смотрел на нее, смотрел долго-долго. Он до смерти боялся, что снова она исчезнет, и крепко сжимал ее руку. Потом очень осторожно он огляделся. Он по-прежнему стоял в святилище, но странная магия, казалось, исчезла без следа. Просто большое безликое помещение, по форме напоминавшее неправильный куб. На полу, почти в центре, возвышался черный каменный постамент, похожий на саркофаг.

— Этот сон…— пробормотал Граймс. — Если только это был сон….

— На Зетланде действительно есть база ФИКС четвертого класса, — отозвалась Соня.

— Последнее, что я слышал про Деламера — что он сделал головокружительную карьеру и дослужился до коммодора.

— Черт бы побрал твои дурацкие сны. Забудь о них.

— Я попытаюсь, — пообещал он. Но в памяти уже всплывали знакомые строчки:


Заснуть… И видеть сны…

Вот в чем разгадка…


Он произнес эти слова так торжественно, что Соня воззрилась на него с удивлением.

— Какая разгадка, Джон?

— Где сон? По ту или по эту сторону?

— Какая разница? — рассудительно отозвалась его жена. — В любом случае, мы сделали все, что могли.

Но когда они уже вышли наружу, она неожиданно воскликнула:

— Проклятье! У меня до сих пор болят ребра!

Примечания

1

Ночная вахта или «собака» заканчивается в 4:00. (Прим. ред.)

2

Здесь Граймс немного слукавил. Во время предыдущей экспедиции на Кинсолвинг космодесантники с «Дальнего поиска» неплохо поохотились на одичавших потомков этих свинок. (Прим. ред .)

3

См. новеллу «Непросохшая краска» в сборнике «Легенды Приграничья». (Прим. ред .)

4

Граница между освещенной и неосвещенной стороной планеты. (Прим. ред. )

5

Учредители Межзвездного Транспортного Комитета — главной федеральной транспортной компании, которая специализируется на грузовых перевозках. (Прим. ред. )

6

Пер. В. Широкова. (Прим. ред.)

7

Прозвище, которым люди, рожденные в колониях, называют уроженцев (и в особенности — жителей) Земли. (Прим. ред. )

8

Главный корабельный старшина — высшее старшинское звание на флоте. (Прим. ред. )


  • Страницы:
    1, 2, 3