Глава 13

Пленник стоял посреди кают-компании в окружении космодесантников. Граймс, Соня и Мэйхью пристально рассматривали чужака. Он все еще оставался в скафандре, но запястья и щиколотки были скованы наручниками. Шестеро крепких молодцов, уже успевших переодеться, угрюмо и недружелюбно поглядывали на него, и было ясно, что малейшая попытка к бегству закончится для пленника плачевно. Впрочем, он и не пытался бежать, только время от времени переминался с ноги на ногу и делал какие-то странные движения, да глаза слишком ярко поблескивали за щитком гермошлема. Если бы не эти странности, его вполне можно было принять за одного из десантников.

— Ну, мистер Мэйхью? — спросил Граймс.

— Это… он не человек, сэр, — пробормотал телепат. Граймс хотел сказать, что это и без того ясно, но воздержался.

— Я попробую читать его мысли. Нет… не получается. Он думает не по-человечески. Только эмоции. Ненависть, ужас — безумный, парализующий ужас.

Ну еще бы он не боялся. Оказаться в плену у тех, кого прежде сам держал в рабстве…

— Может, его раздеть, сэр? — предложил майор.

— Давайте, — согласился коммодор. — Интересно будет увидеть его… настоящее лицо.

— Браун! Гилмор! Снимите с него скафандр.

— Но сначала с него придется снять наручники, сэр, — с опаской проговорил один из десантников.

— Вас шестеро, а он один. Если не хотите рисковать, освободите сначала руки, стяните скафандр до пояса и снова наденьте наручники, а затем то же самое с ногами.

— Есть, сэр.

— Но будьте осторожны, — сказала Соня.

— Слушаюсь, мадам, — заверил ее майор.

Браун отцепил от пояса связку миниатюрных ключей, выбрал нужный и очень осторожно освободил пленнику руки, готовый к любой выходке чужака. Но тот даже не пошевелился. Затем Гилмор открыл застежки шлема, повернул его на четверть оборота и осторожно приподнял…

… И взглядам присутствующих предстало лицо пленника. Если это можно было назвать лицом.

Кожа, плотно поросшая короткой серой шерстью, острые желтые зубы, торчащие из-под вздернутой верхней губы, длинные щетинистые усы-вибриссы, очень длинный нос с заостренным кончиком, рубиновые глаза и несоразмерно огромные, круглые уши с небольшими мочками. Существо пискнуло и огрызнулось. От него исходил странно знакомый тошнотворный запах.

Гилмор уверенно отстегнул ремни, снял баллоны с воздухом и реактивный ранец и расстегнул скафандр. В это время Браун с гримасой отвращения, которую не могла скрыть даже густая растительность на лице, снял с пленника наручники и тут же потянул за манжеты, так, что кисти существа исчезли в рукавах. Наконец, скафандр был наполовину снят и висел только на бедрах. Браун вздохнул с облегчением и снова надел на чужака наручники.

«Гхм… — подумал Граймс. — Интересно, распространяются ли на этих созданий правила по ведению допроса гуманоидов?»

Браун подозвал еще одного десантника и приподнял чужака за подмышки, а его напарник, расстегнув наручники на ногах, стягивал с него скафандр. Гилмор подошел и начал высвобождать хвост.

— Всю жизнь мечтал работать в цирке, — проворчал он.

Тому, что произошло в следующую секунду, не могли научить ни одного зверя ни в одном цирке. Тонкий голый хвост, точно хлыст, выскользнул из скафандра и обвил шею Гилмора. Десантник захрипел, его лицо налилось кровью. Скованные руки опустились на голову Брауна, и лишь густая шапка волос спасла его от гибели. Одновременно чужак брыкнул ногами, и острые когти прочертили на торсе третьего десантника кровавую полосу от горла до паха.

Все случилось настолько быстро и неожиданно, что никто не успел вмешаться. Тварь двигалась с невероятной быстротой и проворством, и невесомость совершенно ей не мешала. Кто-то выхватил нож и бросился на помощь задыхающемуся Гилмору. Перекувырнувшись, она буквально упала на десантника, и через секунду тот был мертв. Казалось, по кают-компании закружился смерч из когтей и зубов. В воздухе плавали крошечные кровавые шарики.

Все, кто находился в кают-компании, схватились за оружие. Напрасно Граймс пытался убедить десантников, что пленник нужен ему живым. Вид когтистой твари, готовой вспороть живот и раздробить кости каждому, кто к ней приблизится, убеждал лучше любых слов.

— Осторожно! — взывал коммодор.

Похоже, только Соня услышала его — и только она была готова к такому повороту событий. Выхватив крошечный, словно игрушечный, пистолет, она сделала несколько шагов вперед и прицелилась. Граймс знал, что у нее в руках. Сомнопистолет с усыпляющими зарядами — любимое оружие этологов. Выстрел был не громче детской хлопушки. Но Соня промахнулась. Один из десантников отделился от группы дерущихся и неподвижно повис в воздухе, раскинув руки.

Соня подошла еще ближе, чтобы стрелять наверняка, и снова остановилась. Цель находилась в самом центре живой шевелящейся массы. Прицелиться было невозможно. Перед глазами мелькали ножи в человеческих руках, когтистые лапы, руки, ноги… И в этот момент тварь вцепилась в усыпленного десантника и повисла на нем. Секунды замешательства хватило, чтобы она вырвалась из окружения. Пытаясь схватить ее, кто-то резко ударил Соню по руке, и пистолет отлетел в сторону.

Пришелец висел прямо перед ней, похожий на оживший ночной кошмар — перепачканный кровью, с оскаленными зубами… Руки-лапы, по-прежнему скованные тяжелыми наручниками, взлетели над головой, задняя — или нижняя? — конечность, похожая на четырехпалые грабли, зацепилась за ее одежду, вторая подогнулась, как сжатая пружина…

Забыв обо всем, Граймс выхватил свой кинжал и бросился к жене. Как он был благодарен сержанту за уроки рукопашного боя! Один удар — и все было кончено. Из мохнатого горла твари брызнула кровь, и когтистые лапы, покрытые жуткими буроватыми пятнами, бессильно застыли в воздухе.

Коммодор поспешил осмотреть Соню, но она отстранилась.

— Со мной все в порядке. Займись лучше другими.

Мэйхью пытался что-то сказать. Схватив коммодора за руку, он что-то сбивчиво бормотал — о своем усилителе, о Лесси, о ее гибели…

Граймс понял его с полуслова. Потому что уже думал об этом еще до того, как Мэйхью попытался объяснить.

Несомненно, эта тварь была разумна. В процессе эволюции изменилась форма черепа, размер… Но установить происхождение этого вида не составляло труда.

В своей жизни коммодор уже сталкивался с чем-то подобным. Однажды, когда он только начинал службу, его группе пришлось проводить операцию на судне, которое перевозило груз пшеницы. Он очень хорошо помнил, как выглядели диверсанты, с которыми им пришлось бороться.

Это были огромные крысы…

Глава 14

«Свобода» снова летела в неизвестность. Двигатели по-прежнему работали — но не было ни цели, ни ориентиров, ни каких-либо планов дальнейших действий.

Старшие офицеры собрались в каюте коммодора на совещание, чтобы обсудить последнее происшествие и решить, какие шаги стоит предпринять. Конечно, последнее слово по умолчанию принадлежало Граймсу. Но он давно уже убедился на собственном опыте, что лучше задавать вопросы, чем знать все ответы.

Первым пунктом стал доклад майора.

— Попасть на борт оказалось несложно, сэр, — сообщил десантник. — Но эти твари уже нас поджидали. Они все были в скафандрах. В эту штуку за две секунды не влезешь. У некоторых были пистолеты. Один мы прихватили с собой.

— Я уже видел, — ответил Граймс. — Не слишком эффективное оружие. Думаю, его можно использовать как образец и соорудить что-нибудь получше.

— Нам повезло, что оно не слишком эффективное, сэр. Правда, мне показалось, что они не слишком эффективно его использовали. Может, боялись повредить собственный корабль? — он позволил себе кривую усмешку. — Торговцы, что с них возьмешь.

— Вам легко говорить, майор. Никогда не приходилось писать начальству отчет на трех страницах — например, по поводу происхождения в обшивке трещины длиной в полдюйма?.. Ладно, это сейчас не важно. Продолжайте, прошу Вас.

— Их были целые толпы, сэр. Они буквально запрудили коридоры. Мы пытались пробиться к рубке и даже продвинулись на пару футов. Если бы вы нас не отозвали…

— Если бы я вас не отозвал, вы остались бы там навсегда. Лучше скажите: Вы заметили на этой посудине что-нибудь особенное? Необычное?

— Мы были слишком заняты, сэр. Конечно, если бы мы у нас было соответствующее оборудование — например, камеры… Или хотя бы более эффективное оружие…

— Знаю, знаю… У вас не было ничего, кроме скафандров и вооружения времен ноева ковчега. Но хоть что-то Вы успели заметить, кроме толпы… противников?

— Судно как судно, сэр. Коридоры, двойные двери и все такое. Ах, да… Вместо люминесцентных ламп фосфоресцирующие ленты… Выглядит очень старомодно.

— Соня?

— Похоже, нечто вроде нашего корыта, Джон. Только в версии торгового судна. Если не ошибаюсь, с подобных судов начинался ваш торговый флот.

— Тогда я еще не был гражданином Конфедерации. И самой Конфедерации не было… А Вы что скажете, доктор?

— Я успел сделать лишь внешнее обследование осмотр, — ответил офицер медицинской службы. — Пока могу сказать очень немногое. Млекопитающее — однозначно. Прямоходящее, мужского пола, среднем возраста.

— А вид?

— Не знаю, коммодор. Если бы у нас были с собой лабораторные мыши или крысы, я мог бы провести сравнительный анализ тканей.

— Другими словами, Вы подозреваете, что это какая-то разновидность крыс. И, думаю, все присутствующие с Вами согласятся, — он заговорил мягче. — Вы слышали такое выражение — «судовые крысы»? Эти твари обитают на кораблях с тех пор, как люди начали их строить. Им безразлично, морское это судно, воздушное или космическое. Однажды их завезли с грузом зерна на Марс, и они стали там настоящим бедствием. Но нам все равно повезло. Мутации крыс никогда не создавали угрозу существованию человечества.

— Никогда? — подняв брови, сбросила Соня.

— Насколько мне известно, в нашей Вселенной — никогда.

— А в этой…

— А в этой они разумны и чертовски агрессивны, — подытожил Вильямс. — Ладно, шкипер, теперь мы разобрались, в чем дело. Голосую за то, чтобы взорвать вторую ядерную фишку и вернуться домой.

— К сожалению, это не так просто, как Вы себе представляете, коммандер, — ответил Граймс. — Когда мы совершали прыжок, у нас были все шансы попасть туда, куда мы и собирались. Более того: думаю, если бы мы в тот же момент попытались вернуться, нам бы это тоже удалось. Но с каждой секундой вероятность… скажем так, меняется. Мы можем угодить куда угодно, в том числе и в собственное прошлое.

Он выдержал паузу, но никто не заговорил.

— Надеюсь, я вас не слишком огорчил. Но теперь вы понимаете, почему я так настаивал на добровольности и почему отбирал тех, кто… не слишком привязан к дому. Как бы то ни было, мы прибыли сюда не просто так. У нас есть задача. Предлагаю выполнить ее, а потом попробуем вернуться.

— И что нам нужно сделать, шкипер? — спросил Вильямс.

— Кое-что мы уже сделали, коммандер. Мы выяснили, что наши враги — разумные крысы, поработившие человечество… по крайней мере, в пространстве здешнего Приграничья. Соня, ты вращаешься в высших круга и знаешь, как обстоят дела в Правительстве Федерации. Предположим, сто лет назад, когда Миры Приграничья были горсткой колоний на окраине Галактики и не слишком настойчиво добивались автономии — предположим, у нас произошло то же самое. Наши планеты захватили разумные негуманоиды. Что бы вы стали делать?

Соня горько усмехнулась.

— Ты прекрасно знаешь, Джон. Ты никогда не слышал о людях, которые… скажем так, не слишком добровольно стали подданными Шаарской Империи? Согласна, многим живется неплохо. Но по большей части они — просто рабы. Это потомки колонистов Второй Волны Экспансии. Они не виноваты, что в те времена люди еще не научились создавать надежное навигационное оборудование и летали на «гауссовых глушилках»4 которые могло забросить куда угодно. И ты думаешь, кому-нибудь в нашем правительстве хоть раз пришло в голову объявить войну Шааре, чтобы освободить себе подобных? Да ничего подобного! Это попросту… невыгодно. Думаю, что в этой Вселенной дела обстоят примерно так же — раз они до сих пор не предприняли никаких шагов. К тому же существует такая штука, как общественное мнение. А общественное мнение скажет, что Приграничье должно решать свои проблемы самостоятельно, раз уж говорит о независимости.

— Значит, Вы, как представитель Вооруженных Сил Федерации, считаете, что мы ничего не добьемся, связавшись с Землей…

— Добьемся. Конфискации нашей посудины в счет оплаты штрафа за нарушение таможенного и визового режимов. И хорошо, если этой суммы будет достаточно.

— Иными словами, если мы хотим что-нибудь сделать, придется рассчитывать только на собственные силы.

— Именно так.

— В таком случае, что мы хотим сделать? — спокойно спросил Граймс.

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Все заговорили громко и одновременно, с таким возмущением, будто Граймс предложил им немедленно собирать вещи и отправляться восвояси.

— Между прочим, — прорывался сквозь шум пронзительный тенор врача, — они консервируют человеческое мясо!

— Да они людей живьем поджаривают! — прорычал в ответ Вильямс. — А шрамы? Их даже на гнилых трупах было видно!

— Предлагаю показать этим пасюкам, что такое космодесант Приграничья! — провозгласил майор.

— Я думала, времена благородных рыцарей и пламенных революционеров безнадежно прошли, — спокойно подытожила Соня. — Оказывается, я ошибалась.

— Прошу тишины! — объявил Граймс — негромко, но шум сразу же стих.

— Прекрасно, — коммодор тепло улыбнулся. — Отлично. Вы очень ясно выразили свое отношение, и я рад, что вы столь неравнодушны. Бывшие хозяева этого корабля — разумные существа, но их обращение с другими разумными существами трудно назвать цивилизованным. Кстати, Соня: что касается людей-рабов в Шаарской Империи, я должен сделать одно замечание. Никто из шаарцев не станет избивать своих рабов или обращаться с ними, как со скотом. Многие из этих так называемых рабов живут лучше, чем иные крестьяне на Ультимо. Их не бьют и не обращаются с ними, как со скотом. Но здесь совсем другое дело. Мы видели тела мужчин, женщин и детей, погибших на этом корабле при попытке спастись. Будем надеяться, что их смерть не напрасна.

Соня примирительно улыбнулась.

— Замечательно. И чем мы можем им помочь?

— Хороший вопрос.

Граймс обернулся к Мэйхью, который до сих пор молча стоял в стороне.

— Не сомневаюсь, все это время Вы «слушали», Кен. Вы что-нибудь обнаружили? У них существует псионическая связь?

— Боюсь, что да, сэр, — печально ответил телепат. — Существует. Только… вот…

— Продолжайте.

— Их усилители, как у нас… но…

— Но что?

— Они не используют мозг собаки. Они используют человеческий мозг.

Глава 15

— Вы слышали что-нибудь конкретное? — быстро спросила Соня.

— Я… я слушал…

— Понятно. За это Вам и платят. Что именно?

— Повсюду объявлена тревога. Всем кораблям… Ультимо, Туле, гарнизонам на Фарне, Мелисе и Гроллоре…

— А на Стрее?

— Нет, на Стрее — нет.

— Логично, — пробормотала Соня. — Совершенно логично. Фарн — это гуманоиды вроде людей, феодализм и прочие атрибуты Средневековья. На Гроллоре — индустриальное общество, но оно сформировалось лишь недавно. На Мелисе — разумные амфибии, но ничего похожего на техногенез. Похоже, эти крыски опережают их всех, по крайней мере в отношении развития технологий. А вот Стрее… Интересно, чем нам помогут эти ящеры-философы. И помогут ли вообще.

— По крайней мере, никто не мешает попробовать, — ответил Граймс. — Мистер Мэйхью, а с западно-галактическими антимирами они не связывались?

— Нет, сэр.

— А с нашими ближайшими соседями — Шекспировским Сектором, Империей Уэйвери?

— Нет, сэр.

— Значит, дело ограничивается планетами Конфедерации. Тем лучше. Помочь нашим соотечественникам — наша законная обязанность.

— Незаконная, шкипер, — поправил Вильямс. — Пиратство всегда было незаконным.5 Но ради благородной цели…

— В общем, Вы не против, — сказала Соня. — Этого достаточно.

— Черт возьми, я действительно не против! В конце концов, как сказал кто-то из великих, «цель оправдывает средства».

— Прекрасно, коммандер Вильямс. Посему предлагаю взять курс на Стрее. Мистер Мэйхью, продолжайте «слушать». И сообщите мне немедленно, если появится другой корабль. Для того, чтобы пересчитать уровень темпоральной прецессии, масс-индикатор не нужен. Они могут запросто с нами синхронизироваться.

— А что мы будем делать на Стрее? — спросил майор. — Вы уверены, что из этого что-нибудь получится?

— Как я уже сказал адмиралу Хенесси — постараемся. Понятно, что действовать придется на свой страх и риск и импровизировать по ходу, но что-нибудь непременно должно получиться.

Коммодор отстегнул ремни и направился в рубку. Соня последовала за ним.

Закрепившись в кресле старшего пилота, он наблюдал, как Вильямс занимался сменой курса — выключил Движитель Манншенна, развернул корабль, придал начальную скорость, включил Движитель Манншенна… «Начинаются Будни Глубокого Космоса», — хотел было сказать Граймс… и не смог. Он не мог произнести эти слова, будучи одетым в это маскарадное тряпье, чувствуя на своей физиономии густую бороду. Он покосился на Вильямса. Вот кого не надо убеждать, что старпома делают старпомом вовсе не золотые нашивки на кителе и даже не три красные полоски, которые теперь красовались на его крепком волосатом запястье.

— Курс установлен, шкипер, — объявил он.

— Спасибо, коммандер Вильямс. Все не занятые на вахтах офицеры могут быть свободны.

Последнее касалось в первую голову их с Соней.

Начались Будни Глубокого Космоса — привычные, как пение гироскопов Манншенна, искривлявших континуум. Корабль летел вперед в пространстве, назад во времени, все ближе и ближе к краю Галактики.

Но они были не одиноки. Судя по тому, что «слышал» Мэйхью, за ними и перед ними, со всех сторон летели другие корабли — по счастью, слишком далеко, чтобы определить точные координаты беглецов.

Это тоже не было чем-то необычным. Но… Кому не случалось употреблять выражение «атмосфера ненависти и страха»? И сейчас оно как нельзя более точно отражало обстановку. Правда, по-настоящему эту атмосферу чувствовал лишь Мэйхью. Он слушал — слушал сообщения, которыми обменивались псионики на вражеских кораблях. Целые эскадры собирались на орбитах Лорна, Далекой, Ультимо и Туле. Другие эскадры мчались к мирам Восточного Круга с приказом установить блокаду. И был еще один приказ, простой и жестокий: при обнаружении «Свободы» — уничтожить.

— Как ты это объяснишь? — спросила Соня.

Граймс пожал плечами.

— Думаю, на нас устроили охоту в масштабах Галактики.

— Но зачем? Мы — кучка беглых рабов, которым захотелось попытать счастья и заняться грабежом. Я не понимаю. В любом случае, мне не хочется попасть в лапы этим… тварям.

— Что я слышу! Ксенофобия у профессионального этолога?

— Это не ксенофобия. Понимаешь, с представителями чужих цивилизаций — даже негуманоидных — всегда можно договориться. Но это… это не цивилизация. Это животные. Хорошо известные опасные животные. Они боятся нас и ненавидят, и борются с нами нашим же оружием. Мы тоже никогда их не любили. Я знаю людей, которые испытывают нежные чувства к мышам. Но к крысам — почти никогда. Знаешь, мне иногда кажется, что это межвидовая вражда, — она задумчиво потерла красный рубец на груди.

— Хорошо. А что ты думаешь по поводу этой эскадры на Стрее?

— Простая предосторожность. Откуда им знать, куда нас понесет? Похоже, навигация у них не на высоте — поэтому они дожидаются, пока мы выйдем в нормальный ПВК. Тогда им ничего не стоит нас обнаружить. Правда, Мэйхью утверждает, что Стрее не получило никаких распоряжений от правительства. А военному командованию на Фарне, Мелисе или Гроллоре были направлены полномасштабные депеши… — она замолчала, потом спросила: — Как ты думаешь, мы успеем добраться до Стрее раньше эскадры?

— Думаю, да. По крайней мере, хотелось бы верить. Наши «имамы» выжимают из Манншенна все, что можно. Уровень темпоральной прецессии — предельный. Больше просто нельзя — из соображений нашей же безопасности. Ты знаешь, что может произойти, если хоть один регулятор слетит на ходу.

— Понятия не имею. И никто не знает. Я слышала всякие байки про корабли, на которых это произошло, но… я бы сказала, что сведения весьма противоречивы.

— Что подтверждает первоначальную версию: может произойти все, что угодно. Искривленный континуум — штука капризная. Конечно, самое главное в любой проблеме — предугадать последствия, но здесь не тот случай.

Соня усмехнулась.

— Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь.

— Не уверен, — ответил Граймс. — Идея в стадии формирования. Но я почему-то уверен в одном: прежде, чем что-либо предпринимать, стоит побеседовать с этими чешуйчатыми философами.

— Если только эта крысиная эскадра не прибудет туда раньше нас.

— Значит, придется импровизировать на ходу. Но я почему-то уверен, что…

— Что это? — перебила Соня. И в каюте стало тихо.

Совсем тихо. Худшее, что может случиться с кораблем во время межзвездного перелета, заявляет о себе тишиной. Свистящий вой прецессирующих гироскопов Манншенна смолк.

Потом зазвенел зуммер интеркома.

— Докладывает вахтенный офицер, — раздался из динамиков голос. — Чрезвычайная ситуация, сэр. Отказ межзвездного двигателя.

Слова были излишни. Граймс уже не раз испытывал жуткое чувство, когда отказывают сжимающие время гироскопы и человек выпадает из привычной временной ориентации.

— Принято, — ответил он в трубку. — Инженеров не беспокойте — пусть ликвидируют поломку. Я сейчас подойду.

— Похоже, мы сошли с дистанции, — спокойно заметила Соня.

— Боюсь, ты права, — ответил Граймс.

Глава 16

Поломка Движителя Манншенна — событие, которое всегда случается как нельзя кстати. Однако это еще не самое скверное, что может произойти — особенно в подобной ситуации. «Свобода» вывалилась в нормальный пространственно-временной континуум в нескольких парсеках от ближайшей населенной планеты — и вне зоны действия вражеских радаров. В радиусе сотни парсек — ничего: ни звезд, ни планет, ни одиноких астероидов… Казалось, здесь не было даже вездесущей космической пыли. Да, времена меняются, но слепая случайность, как и прежде, порой определяет ход событий… И прежде всего об этом следует помнить в ходе военных действий. Сколько раз судно, экипаж которого уже считал себя в полной безопасности, попадало прямо в лапы своих преследователей. Когда дело доходит до шквального огня, поздно сожалеть о потере бдительности. Так было во времена парусников и пушек, стреляющих ядрами. Так было во времена атомных крейсеров и управляемых ракет. Так было и сейчас, когда корабли, плавающие по морю, стали редкостью, а боевые эскадры вели сражения в межзвездном пространстве, кромсая друг друга лазерами.