– Нет! – прошептала она одними губами, одним дыханием. Сабатини ничего не слышал, но сестры услышали и переглянулись, еще не зная, не понимая, но уже готовые действовать. Чу Ли неслышно скользнула капитану за спину. Он был сантиметров на пятнадцать выше ее и гораздо сильнее, но она знала, что пришел се миг. Рискнуть и, может быть, проиграть или навек остаться рабой – она сделала выбор и прыгнула, сдернув оголовье с наушниками с головы капитана. Микрофон хлестнул его по лицу. Он еще поворачивался, не в силах прийти в себя от изумления, когда она изо всех сил, удесятеренных яростью, толкнула его в шлюз. Он покачнулся, но успел ухватиться за край двери.

Сестры с разбегу ударили его головами в живот. Он нелепо хрюкнул и свалился в шлюз, на тело Ден Хо, но тут же вскочил.

– Ах вы сучки! Вот я вас!.. – взревел он, а Чу Ли уже накатывала тяжелую дверь шлюза. Сообразив наконец, что они задумали, Сабатини уперся в дверь, а девушки втроем навалились на нее с другой стороны. Какое-то мгновение ярость боролась с отчаянием – и отчаяние победило. С негромким шипением дверь закрылась, и Чу Ли, кое-как дотянувшись до запорного колеса, повернула его.

– Что хотите делайте, хоть ногу туда суньте, но не дайте ему повернуть колесо изнутри! – крикнула она сестрам и метнулась к панели управления. Сабатини был ленив, она знала, что он заранее запрограммировал последовательность операций, но ведь надо было еще найти нужную кнопку… Сестры скованными руками держали колесо, привалившись к нему спиной, а огонек над дверью шлюза все мигал желтым, зеленым, желтым, зеленым…

Кнопок было всего пять, Чу Ли по очереди нажала все – ничего. Понимая, что скоро сестры вот-вот не выдержат и дверь откроется, она продолжала отчаянно нажимать кнопки, одну за другой. У нее должно получиться… Должно… Должно…

Внезапно вспыхнул красный сигнал, оглушительно зазвенел звонок. Сабатини на мгновение замер, и сквозь маленькое окошечко в двери шлюза она увидела его полные отчаяния глаза. Он ударил кулаком по двери, выругался и возобновил бешеную атаку на колесо, но теперь против него была и Чу Ли. Процедура шлюзования занимала всего около сорока секунд, но ей они показались годами.

Повинуясь программе, внешняя дверь открылась. Тело Ден Хо моментально вынесло наружу, но Сабатини удержался за колесо. Его тело вытянулось горизонтально, руки судорожно вцепились в обод, перекошенное ужасом лицо прижалось к смотровому окошку, но вот весь воздух вышел, и искусственная тяжесть потянула его вниз.

Совершенно измотанная, Чо Дай сползла на пол; ее сестра опустилась рядом.

– Как ты думаешь, можно закрыть внешнюю дверь? – спросила она, едва дыша от усталости.

– Пока нет, – ответила Чу Ли. – Я слышала, что человек способен задержать дыхание не больше чем на пять минут. На всякий случай дадим ему десять.

Она тоже села на пол, измотанная ничуть не меньше, чем ее подруги. Мускулы рук и плеч ныли, и, похоже, она растянула оба запястья. Но дело того стоило. Зрелище беспросветного ужаса на лице Сабатини, даже мимолетное, с лихвой окупило причиненные им страдания, издевательства и позор. Ден Хо умер не напрасно.

Чо Дай подползла к Чу Ли и поцеловала ее:

– С возвращением!

– Это ненадолго, но я ни о чем не жалею. Мы его убили, и скоро корабль узнает об этом. С минуты на минуту он должен пустить сонный газ.

Чо Дай побледнела:

– Я совсем забыла… Наверное, потому он и держался так уверенно. Эти чужеземные дьяволы не имеют никакого понятия о чести. Но все же лучше было бы победить окончательно.

Чо Май, прислушавшись к ним, задумалась:

– Мне кажется, если бы газ должен был пойти, он бы уже пошел. Либо капитан нам солгал, либо он еще жив.

Чу Ли вскочила, позабыв об усталости:

– Точно!

Она прижалась лицом к смотровому окошечку. Никого и ничего. Правда, разглядеть, что творится у самой двери, Чу Ли не могла. В то же время внешний люк оставался открытым и звонок звенел не переставая. Воздуха в шлюзе наверняка не было, там царил космический холод, но все же одна мысль не давала ей покоя.

Тяжесть. Искусственная гравитация действовала во всем отсеке, включая и воздушный шлюз. Если Сабатини не вытянуло наружу, почему же он не лежит там, на полу шлюза, с руками, намертво примерзшими к штурвалу двери?

Корабль был переделан – явно нелегально, но весьма искусно, и в нем была уйма всяких ниш и вспомогательных отсеков. Нет ли чего-нибудь в этом роде и в шлюзовой камере? Учитывая толщину стен, это было вполне возможно.

– Он наверняка сидит в каком-нибудь аварийном отсеке. Надо чем-то заклинить эту дверь, чтобы он не смог открыть ее, когда внешний люк закроется и шлюз автоматически наполнится воздухом. И нужно еще тщательно обследовать корабль и убедиться, что он не может попасть внутрь другим способом. В аварийном отсеке, безусловно, есть дыхательный аппарат, но вряд ли имеется большой запас воды и продуктов. Подождем, пока он иссякнет, а до тех пор попробуем поладить с автопилотом.

С этими словами Чу Ли наклонилась и подняла оголовье с наушниками. Служа капитану, она не утратила наблюдательности и теперь была уверена, что сумеет повторить странно звучащие слова, скорее похожие на рычание, которые управляли замками. Оголовье было порядком погнуто, но на вид вполне исправно. Чу Ли надела его – оно было ей велико – и произнесла команду, которой капитан открывал дверь отсека с электроникой.

Дверь отворилась, но, к своему изумлению, Чу Ли услышала в наушниках ответное рычание и на мгновение испугалась, нет ли на борту еще кого-то, но потом сообразила, что с ней говорит компьютер.

Еще давно она приметила в электронном отсеке продолговатый невысокий ящик – полный комплект ремонтных инструментов. Подтащив его к шлюзу, она открыла крышку, а сестры Чо подсказали ей, что взять и как этим пользоваться. Освободившись от наручников, они протянули сквозь спицы запорного колеса цепь и приварили ее к основанию ближайшего кресла.

Покончив с этим, они вернулись в электронный отсек. Все трое едва не падали от усталости, но были слишком возбуждены, чтобы заснуть. Чу Ли уселась за монитор и стала внимательно изучать схему корабля.

– Если я правильно понимаю, весь уровень, на котором мы находимся, герметизирован – я хочу сказать, тут есть воздух, и значит, мы можем здесь жить – кроме вот этого отсека позади и дальше к корме. Эти двойные линии, наверное, воздушные шлюзы, но если голубой цвет означает воздух, то они не действуют. Пойдем посмотрим?

Она открыла среднюю дверь командой на том же странном языке. Где-то в отдалении прозвучал звонок, а в наушниках опять забормотал компьютер. Больше ничего особенного не случилось, и, выждав для верности пару минут, они осторожно двинулись по узкому коридору.

Внезапно Чу Ли остановилась.

– Вот здесь я и жила все это время, – печально сказала она, показывая на низкую, темную нишу. – После того как проведешь там неделю, продашь и тело, и душу, и честь тому, кто тебя там держит.

Миновав коридор, они вышли в огромный отсек, заполненный клетками, которыми пугал Сабатини, клетки были сконструированы для любых животных, которых только можно представить, и даже для тех, которых и представить нельзя. За ними стояли большие закрытые контейнеры с пометками на незнакомом языке, и проход между ними был таким узким, что пришлось идти цепочкой.

На панели воздушного шлюза, как и предполагала Чу Ли, горел зеленый огонек. Когда она открыла дверь, шум огромных моторов стал почти оглушительным. Набравшись храбрости, Чу Ли вошла и, дойдя до второй двери, заглянула в окошечко:

– – Идите сюда! Посмотрите!

Сестры, опасливо озираясь, присоединились к ней. За шлюзом начинался второй грузовой отсек. Он был больше первого, сплошь заполнен контейнерами и вращался с головокружительной быстротой.

– Почему он вертится? – спросила Чо Май. Чу Ли задумалась:

– Я не уверена, но, кажется, припоминаю что-то очень давнее – из ев воспоминаний, – что-то такое там было… А, вот! Вы чувствуете, как мало мы весим?

Только сейчас они заметили, как мала здесь сила тяжести.

– По-моему, то помещение неподвижно, – сказала Чу Ли, – а вертимся как раз мы. Вам придется поверить мне на слово, потому что объяснить это слишком сложно, но именно таким способом на космических кораблях создается искусственная сила тяжести.

– Мы стоим на месте! – в один голос заявили сестры. – Вертится то помещение!

– Есть только один способ проверить это, но он довольно рискованный. Надо войти туда. Видите сеть? Если прыгнуть и ухватиться за нее, а потом по ней лезть.

– Нет-нет! Это очень опасно, – запротестовала Чо Дай. – В конце концов, какая разница, кто именно вертится? А полезного там ничего нет.

Чу Ли была слегка разочарована, но ей пришлось согласиться. Без нее девушки не смогли бы выжить в техническом мире корабля, для них непостижимом и почти магическом. Она неохотно оторвалась от окошка, и все трое вернулись в пассажирский салон. Чу Ли с облегчением увидела, что здесь все осталось по-прежнему.

Она снова взглянула на электронное оборудование, ментопринтер и нумерованные картриджи.

– Это устройство позволяет быстро изучить такие вещи, о которых ты понятия не имел, или стать тем, кем ты никогда не был, – объяснила она своим спутницам. – Это именно благодаря ей капитан так хорошо говорил на нашем языке. Я думаю, нам придется перепробовать все записи, чтобы выяснить, нет ли в одной из них ключа к языку, на котором он разговаривает с кораблем.

– А может, это его родной язык? – возразила Чо Дай.

– Сомневаюсь, – покачала головой Чу Ли. – Все компьютеры такого рода изготовлены на заводах, управляемых Главной Системой. Там работают только машины. Они общаются на своем собственном языке, языке чисел, и, чтобы люди могли разговаривать с ними, делается специальное устройство, которое то, что говорит компьютер, переводит на человеческий язык, и наоборот. Стандарты, по которым строятся корабли, установлены давным-давно, еще во времена наших предков, и в них по-прежнему используются древние языки.

– Но их же можно изменить на любые другие, разве не так? – настаивала Чо Дай.

– Можно, но проще выучить. Кроме того, я много раз слышала, как капитан бранился, а когда человеку случается выругаться от неожиданности, он скорее всего сделает это на родном языке, и даже это звучало мягче и мелодичнее, чем те слова, которыми он открывал двери. Тот язык грубый, немелодичный, почти механический – очень неприятный язык. Но он где-то здесь. Он должен быть здесь, иначе мы все равно прибудем на Мельхиор, только без капитана. Правда, меня немного беспокоит содержимое остальных картриджей. Их здесь почти сорок, а на Земле космопортов всего девять. Другими словами, капитану нужно знать лишь девять языков для работы с Административными Центрами. Не знаю, как насчет других миров, но, если даже принять, что их девять или десять, все равно остается половина картриджей, на которых записано неизвестно что.

– Будем пробовать все, пока не наткнемся на нужный, – вмешалась Чо Май.

– Об этом я и говорю, но здесь есть одна опасность. На этих картриджах может быть все что угодно, от вещей, которые изменяют разум, память, до всяких ловушек, рассчитанных на тех, кому, как, например, нам, удастся зайти достаточно далеко. Впрочем, даже если все они безобидны, ими надо пользоваться осторожно, не больше чем по одному в день, чтобы не возникло путаницы в мыслях. Но у нас нет тридцати восьми дней.

– Нас трое, – напомнила Чо Май. – Каждая попробует по одному, и поглядим, что получится. Может быть, нам улыбнется счастье. А если нет, будем пробовать еще и еще. Терять нам нечего. В конце концов, всего несколько часов назад у нас вообще не было никакой надежды.

– Ты права, – ответила Чу Ли. – И надо начинать прямо сейчас, потому что если мы заснем, то будем спать долго и глубоко. Картриджи пронумерованы не по-нашему, но я умею читать эти цифры, они используются во всех компьютерах. Одна из нас возьмет номер первый, нечетное число в начале. Другая – тридцать восьмой – четное число в конце. Третьей дадим девятнадцатый – нечетное число в середине. Затем – десятый, двадцатый и тридцатый. Может, таким образом нам удастся отыскать какую-то систему в расположении записи. Но берегитесь. Эта штуковина не просто учит, она изменяет разум. Я – живой пример тому.

– Я первая, – сказала Чо Май, – тебе ведь придется показать нам, как им пользоваться.

– Это совсем просто. Сядь в кресло и расслабься. Нет! Надевай шлем только когда будет вставлен картридж, иначе повредишь мозг. Ну, смотри. Вот номер первый, он вставляется сюда. Подожди, пока загорится зеленый огонек. Вот так! Теперь можешь надеть шлем, а я немного подрегулирую.

У Чо Май был разочарованный вид.

– Я ничего не чувствую.

– Все правильно. Теперь откинься на спинку кресла и закрой глаза. Не волнуйся, в случае чего я сразу остановлю машину. Если все будет в порядке, ты заснешь и проснешься, когда закончится картридж. Готова? Я включаю.

Зеленый огонек сменился на янтарно-желтый, потом замигал красным, и вдруг Чо Май сказала:

– Кто-то меня спрашивает – внутри головы. Одно-единственное слово, но я его не знаю.

Чу Ли задумалась. Она и не предполагала, что такие картриджи могут быть защищены паролем.

– Ответь тем же словом, только утвердительно, – сказала она. – Не надо произносить его вслух, ответь мысленно.

Чо Май смутилась, но снова откинулась на спинку кресла и, закрыв глаза, сделала то, что сказала ей Чу Ли. Программа пошла, и Чу Ли вздохнула с облегчением. С компьютером она взломала бы любой пароль, но для доступа к компьютеру в свою очередь нужен был пароль. Кстати, у этого компьютера паролем по умолчанию служило само слово "пароль".

Прошло полчаса. Чу Ли беспокоилась, но Чо Май не проявляла никаких тревожных признаков. Наконец машина отключилась, и Чу Ли подняла шлем.

– Запомни – нельзя вынимать картридж, пока не снимешь эту штуку.

Чо Май открыла сонные глаза и увидела встревоженные лица подруг.

– Не беспокойтесь, сестренки, я в полном порядке. – И не поняла, почему они встревожились еще больше.

– Чо Май, ты меня понимаешь? – спросила Чо Дай. Чо Май кивнула, но при попытке выразить то же самое словами получилась безнадежно неразборчивая смесь двух языков, и она не сразу сумела отделить один от другого.

– Это арабский, – пояснила Чу Ли. – Я слышала, как на нем говорят, но сама его не знаю. Однако это не язык корабля, я уверена. Первое время она будет путать языки, но потом это пройдет. Хорошо. Значит, номер первый – языковая программа. Если тридцать восьмой не имеет к языкам отношения, мы, пожалуй, попробуем номер два. Чо Май, ступай отдохни. Приляг и поспи. Поспи.

Все еще немного ошарашенная, Чо Май, чувствуя легкое головокружение, вышла в салон и прикорнула в одном из кресел. Чу Ли сменила картридж на тридцать восьмой, села в кресло, надела шлем и, кивнув Чо Дай, откинулась на спинку. Чо Дай нажала пусковую кнопку.

Номер тридцать восьмой оказался техническим курсом по общему устройству корабля, в котором особое внимание обращалось на ремни, цепи, замки и прочие устройства безопасности. Программа не была привязана к определенному языку, а разыскивала в памяти пользователя подходящие слова и термины; при отсутствии таковых понять ее было просто невозможно, но Сон Чин из Китайского Технологического Центра с легкостью справилась с этой задачкой.

Проснувшись, она быстро пришла в себя и, сняв шлем, увидела, что в отсек входит Чо Дай. У девушки был виноватый вид.

– Прости, пожалуйста. Мне показалось, что все в порядке, и я пошла проведать Чо Май. Я и не думала, что это кончится так быстро.

– Ничего, – ответила Чу Ли. – Это была техническая программа, наверное, одна из самых последних. Там есть много ссылок на вещи, которых я не поняла, потому что они явно относятся к предыдущим модификациям, но теперь мне ясно, как и что здесь работает. Например, вон те два числа показывают, что мы пролетели уже шестьдесят процентов пути к Мельхиору и у нас остается примерно неделя, прежде чем мы войдем в зону контроля, когда любое наше отклонение от расчетного курса будет замечено и поднимется тревога. Если мы хотим взять на себя управление кораблем, у нас не так уж много времени.

– Так что, мне попробовать номер два?

– Нет. Я знакома с техникой, и этот картридж не особенно на меня повлиял. Давай-ка посмотрим, далеко ли идут языки. – Чу Ли взяла картридж номер десять и вставила его вместо тридцать восьмого. – Кто-то из нас должен сохранять свой разум непотревоженным. Твоя очередь придет потом. – Она надела шлем и откинулась в кресле. – Давай.

Чо Дай нажала пусковую кнопку и стала ждать. На этот раз Чу Ли вела себя неспокойно, а потом почему-то начала тяжело дышать и постанывать. Ее руки стали делать странные движения. Испуганная Чо Дай выключила ментопринтер.

Чу Ли приходила в себя очень медленно и, казалось, была недовольна тем, что ее отключили. Все ее тело слегка вздрагивало. Она открыла глаза и взглянула на Чо Дай; такой взгляд Чо Дай уже видела раньше, и в очень неприятных обстоятельствах.

– Это была… – проговорила Чу Ли, тяжело дыша, – это была порнографическая запись. Очень живая. Я была.., мужчиной.., в теле мужчины.., а вокруг множество чужеземных женщин. Все они были нагие, и все были к моим услугам. Я могла выбирать любую и делать все, что хотела. Такое чувство силы, господства… Я была.., я и сейчас очень возбуждена.

Чо Дай не могла разделить с ней всю глубину ее ощущений, но понимала, почему такой картридж оказался у Сабатини и почему Чу Ли так на него отреагировала.

– Что ж, теперь по крайней мере ясно, откуда у нашего достопочтенного капитана его замашки и чем он занимался, когда на борту никаких женщин не было.

– Ну да, конечно. Я слышала, что такие записи существуют, но никогда с ними не сталкивалась. Это отчасти похоже на воспоминания, и для меня не было никакой разницы между реальностью и иллюзией. Мне даже в какой-то степени жаль, что я не прошла до конца, но я не осмеливаюсь. А еще мне хочется схватить тебя и сделать с тобой что-нибудь невероятное, сумасшедшее.

Чо Дай с облегчением улыбнулась:

– А разве это так уж и плохо?

– Для меня – нет. Я мечтала об этом с самого начала. Но для тебя это было бы извращением.

– Нет. Извращение – это то, что делали с нами стражники. Извращение – то, что делал с тобой Сабатини. Но то, что делается по любви и не вредит никому, не может быть извращением. Ты наполовину мужчина, наполовину женщина. Этого достаточно.

Они устроились на койке в каюте Сабатини, однако сейчас все было совсем иначе, а потом они уснули, усталые, но счастливые.

Проснувшись, Чу Ли почувствовала себя гораздо лучше и, перестав воспринимать свое перевоплощение с излишней трагичностью, решила взяться задело всерьез. Чо Май попалась еще одна порнографическая запись, но на нее она оказала совсем другое воздействие. Похоже, Чо Май восприняла ее с точки зрения одного из женских персонажей, потому что очнулась не только предельно возбужденной, но и донельзя покорной и стала умолять подруг снова надеть на нее цепи. Впрочем, Чу Ли решила, что это пройдет, и даже не стала ее слушать.

Они наткнулись еще на несколько лингвистических картриджей, а также обнаружили много программ по устройству и конструкции корабля, математике, основам космической навигации и компьютерным модулям. Один картридж содержал в себе полную схему связи между капитаном и компьютерным пилотом, что подтвердило догадку Чу Ли о том, что над этим кораблем Главная Система не властна. Однако именно здесь их поджидала ловушка.

Машина отключилась. Чо Дай сняла с Чу Ли шлем и стала ждать, когда та очнется. Картридж не вызывал подозрений и отработал положенное время, но когда Чу Ли открыла глаза, на лице ее отразился испуг.

– Что с тобой? – в один голос спросили сестры. – Что случилось?

– Я попалась, – ответила она. Взгляд у нее был стеклянный. – Я провела полчаса в мире своей мечты, а проснулась в кошмаре наяву. Вокруг меня темнота. Я ослепла.