Джек ЧАЛКЕР
      КОЛОДЕЦ ДУШ I
      ПОЛНОЧЬ У КОЛОДЦА ДУШ
      Анонс
      Бортовой компьютер корабля "Стеекин", ведомого среди звезд железной рукой капитана Натана Бразила, засек таинственный сигнал бедствия. Кто-то - или что-то? - хотел, чтобы люди высадились на Далгонии, мертвой планете, нашли тела семерых погибших ужасной смертью, продолжили поиски - и оказались в самом сердце Колодца Душ, обращающего каждого, кто имеет несчастье оказаться в нем, во что-то невероятное. Ибо есть в Колодце Душ нечто, ради чего стоит жить или погибнуть...
      ДАЛГОНИЯ
      В массовом убийстве обычно больше всего потрясают необычность обстановки и тайна, окутывающая личность убийцы. Именно такое впечатление производила далгонийская резня.
      Далгония - бесплодная каменистая планета - вращается вокруг умирающего солнца, купаясь в его призрачном красноватом сиянии. Тусклые дрожащие лучи еле освещают вершины скал, у подножия которых в глубоких ущельях шевелятся размытые зловещие тени. От далгонийской атмосферы почти уже ничего не осталось, и сейчас трудно даже представить, что когда-то здесь существовала жизнь. Вода, подобно кислороду, прячется глубоко в скалах. Гаснущее солнце не в силах осветить небо, которое, несмотря на легкую голубоватую дымку, образованную чудом сохранившимися в атмосфере инертными газами, залито непроглядной тьмой. Далгония - мир призраков.
      И призраки появились.
      Девять ослепительно белых фигур молча стояли перед развалинами города, мало чем отличающимися от окружающих их скальных громадин. В красноватом полумраке возвышались покосившиеся зеленовато-бурые башни и полуразрушенные замки, гигантские размеры которых словно подчеркивали ничтожество смельчаков, неожиданно вторгнувшихся в этот загадочный мир. Казалось, лишь белые скафандры не дают дерзким пришельцам раствориться в мертвом каменном лабиринте.
      Внимательный наблюдатель немедленно распознал бы в призраках нарушивших покой древних развалин людей - существ, населяющих относительно недавно образовавшийся сектор спирального рукава галактики. Пятеро принадлежали к женскому полу, четверо - к мужскому. Возглавлял группу худой хрупкий человек средних лет. На его скафандре спереди и сзади было выбито имя - Скандер.
      И как многие до них, люди остановились у полуразрушенных городских ворот, глядя на немыслимые, но величественные руины.
      "Я - Озимандия, я - мощный царь царей!
      Взгляните на мои великие деянья,
      Владыки всех времен, всех стран и всех морей!"
      Кругом нет ничего... Глубокое молчанье...
      Пустыня мертвая... И небеса над ней.
      Перси Биши Шелли. Озимандия. Сонет.
      Не обязательно именно эти строки пришли на ум каждому стоящему сейчас перед городскими воротами, но, как и у тысяч других людей, разглядывавших и раскапывавших подобные города на десятках мертвых планет, у всех наверняка возникли вопросы, вот уже многие годы остающиеся без ответа:
      "Кто были те, что создали такое великолепие?
      Почему они погибли?"
      - Учитывая то, что это ваше первое посещение марковианских руин после получения степени бакалавра, - зазвучавший в приемных устройствах скафандров пронзительный голос Скандера нарушил наконец благоговейное молчание, - я должен сделать краткое вступление. Прошу прощения, если окажусь многословным, но надеюсь, что вам это все пригодится.
      Впервые - продолжал он, - подобные развалины были обнаружены несколько столетий назад. Наткнулся на них Джерид Марков на планете, находящейся в ста световых годах от Далгонии. Именно тогда мы получили первое доказательство существования иного разума в нашей галактике, и это открытие вызвало невероятное возбуждение. Возраст тех руин составлял четверть миллиона стандартных лет, но и по сей день они считаются самыми молодыми из числа обнаруженных. Стало ясно, что, когда наши предки спустились с деревьев и только учились добывать огонь, какие-то другие существа создавали гигантскую звездную империю, размеры которой неизвестны и по сей день. Чем дальше мы проникаем в галактику, тем многочисленнее становятся эти реликты - вот собственно и все, что мы знаем. Личности создателей так и остались полнейшей загадкой.
      - И никаких остатков материальной культуры? - недоверчиво спросил женский голос.
      - Никаких. Кстати, бакалавру следовало бы это знать, гражданка Джейнет, последовал сухой ответ, который все слушатели расценили как мягкий упрек. - И именно это так бесит. Да, есть города, позволяющие сделать кое-какие предположения об их строителях, но нет ни мебели, ни картин, ничего такого, что имело хотя бы отдаленное отношение к повседневной жизни. Комнаты, как вы сейчас увидите, абсолютно пусты. Нет кладбищ. Нет, в сущности, и никаких машин.
      - Наверное, это как-то связано с компьютерами? - раздался хрипловатый голос, принадлежащий коренастой девушке с родовым именем Марино.
      - Да, - согласился Скандер. - Но давайте войдем в город. Беседовать можно и на ходу.
      Они двинулись вперед и вышли на широкую городскую улицу, по обеим сторонам которой тянулись странные гладкие полосы, напоминающие движущиеся пешеходные дорожки космопортов, доставляющие пассажиров к посадочным платформам. Эти дорожки были из того же зеленовато-бурого камня или металла, что и стены домов.
      - Исследования, проведенные здесь и в других марковианских мирах, продолжал свои объяснения Скандер, - показали, что между корой Далгонии, толщина которой составляет сорок - сорок пять километров, и расположенной под нею каменной мантией существует разрыв, местами достигающий одного километра. Это, как оказалось, искусственный слой. Состоит он в основном из пластика, но есть подозрение, что в нем гнездится определенный вид жизни. Подумайте, как много информации содержат в себе клетки человека. Вы представляете собой продукт новейшей генетической технологии, самые совершенные - и в физическом, и в интеллектуальном отношении - образцы, вобравшие в себя лучшее из того, чем обладают расы, приспособившиеся к жизни на ваших родных планетах. И при этом вы - нечто большее, чем просто сумма ваших органов. Ваши клетки, особенно клетки мозга, способны накапливать и постоянно накапливают огромное количество информации. Мы полагаем, что компьютер, находящийся у вас под ногами, собран из бесконечно сложных искусственных мозговых клеток. Только вообразите! Всем на этой планете управляет мозг толщиной в километр. И мы считаем, что он был настроен на индивидуальные волны мозга каждого жителя этого города.
      Представьте себе это, если можете. Стоило лишь пожелать чего-нибудь - и вот оно, пожалуйста. Образы пищи, мебели - если они пользовались мебелью, даже предметов искусства рождались в мозгу индивидуума, а компьютер делал их реальностью. Все это пока лишь краткая примитивная версия, но мы убеждены, что на Далгонии, возможно тысячелетиями, существовало некое фантастическое производство. Достаточно было просто подумать о чем-нибудь, и вы это получали!
      - Эта утопическая теория объясняет большую часть того, что мы видим, но не проливает свет на причины гибели столь мощной цивилизации, - раздался высокий мальчишеский голос, принадлежащий Варнетту, самому юному и, вероятно, самому способному члену группы (существовало, однако, отдельное мнение, что непомерно развитое воображение может завести этого юнца слишком далеко).
      - Вы абсолютно правы, гражданин Варнетт, - признался Скандер, - но на этот счет имеются три гипотезы. Первая состоит в том, что компьютер сломался, вторая, теория амока <Амок (малайск.) - состояние неконтролируемой ярости, одержимости.>, - что компьютер потерял власть над собой и стал буйствовать, а обитатели этого мира не знали, что предпринять. Кто-нибудь знаком с третьей теорией?
      - Стагнация, - ответила Джейнет. - Они умерли потому, что у них не осталось ничего такого, ради чего стоило бы жить, бороться или трудиться.
      - Правильно, - заметил Скандер. - Однако существуют проблемы, касающиеся всех трех гипотез.
      Межзвездная цивилизация такого размаха просто не могла не иметь никакой дублирующей системы. Что касается теории амока, то она превосходна, за исключением утверждения, будто бы это печальное событие произошло сразу на всем пространстве космической империи. Ну на одной планете, на нескольких, согласен, но не на всех же одновременно. Я не могу принять эту теорию, даже если она объясняет все наилучшим образом. Мне кажется, что создатели этой системы должны были быть готовы даже к такому повороту событий.
      - А может, они сами запрограммировали свое вырождение, но оно наступило слишком рано? - опять подал голос Варнетт.
      - Что? - В голосе Скандера прозвучало не только удивление, но и острый интерес. - Запрограммированное - запланированное вырождение! Это любопытная гипотеза, гражданин Варнетт! Думаю, в свое время мы поразмыслим над этим.
      Он махнул рукой, и группа двинулась к зданию, имевшему необычный, гексагональный <Гексагональныи (греч.) - шестиугольный.> портал. Чуть позже выяснилось, что такую форму имеют здесь все дверные проемы.
      - Комнаты тоже имеют гексагональную форму, - сказал Скандер, гексагональны и город, и почти все, что в нем находится. Нужно только выбрать правильный угол зрения. По-видимому, они придавали числу "шесть" какое-то особое значение. А может быть, оно было священным. Но исходя из размера и формы помещений, дверных проемов, окон и всего прочего, можно сделать предположение о том, как эти существа выглядели. Мы полагаем, что они имели форму волчка или, скорее, репы и обладали шестью конечностями со щупальцами, которые использовали как для ходьбы, так и в качестве рук. Мы считаем, что число "шесть" пришло к ним естественным путем: это доказывают их математика и их архитектура; не исключено, что эти существа были шестиглазыми. Судя по высоте дверей, их рост составлял около двух метров, а ширина талии достигала, вероятно, еще большей величины. Мы убеждены, что именно там располагались руки, ноги, щупальца... В общем, все было сконцентрировано там. Поэтому дверные проемы в средней своей части делались более широкими.
      Некоторое время все стояли неподвижно, пытаясь представить себе обитателей этих комнат разгуливающими по улицам города.
      - Пора возвращаться в лагерь, - прервал наконец молчание Скандер. - У вас будет достаточно времени, чтобы как следует изучить это место и обшарить здесь каждый угол.
      Студентам действительно предстояло провести на Далгонии целый год, работая под руководством профессора Скандера на университетской станции.
      Группа немедленно затрусила к городским воротам, на ходу теряя серьезность, и уже через час достигла базового лагеря, расположенного примерно в пяти километрах от города.
      Лагерь состоял из девяти огромных куполообразных палаток, таких же ослепительно белых, как и скафандры, и соединенных между собой длинными, то и дело вспучивающимися трубами - таким образом контрольные компьютеры постоянно регулировали температуру и атмосферное давление внутри помещений. В этом мертвом мире никакой другой защиты не требовалось, да и внутреннее пространство палаток было устроено таким образом, что прокол был практически невозможен. Если бы нечто подобное все же случилось, погибли бы лишь те, кто оказался бы непосредственно у места прокола; компьютер мог мгновенно заблокировать любую часть комплекса.
      Скандер вошел последним. Он взобрался в воздушный шлюз лишь после того, как убедился, что никто из его подопечных и ни одна хоть сколько-нибудь существенная часть снаряжения не остались снаружи. Когда шлюз наполнился воздухом, он вошел внутрь палатки. Группа радостно освобождалась от скафандров.
      Скандер на минуту задержался и оглядел их. Восемь представителей четырех планет Конфедерации, за исключением Марино, прибывшей из мира с повышенной силой тяжести, выглядели совершенно одинаково.
      Все были необычайно подтянуты и мускулисты, как гимнасты, и, хотя их возраст колебался от четырнадцати до двадцати двух лет, никто из них, казалось, еще не достиг половой зрелости. Впрочем, так оно и было. Их половое развитие искусственно остановили, и это состояние пока еще продолжалось. Профессор взглянул на Варнетта и на Джайнет, они прибыли с одной планеты, название которой он забыл. Самая старшая и самый младший из членов экспедиции имели одинаковые рост, вес и благодаря своим бритым головам были совершенно не отличимы друг от друга. Они появились на свет в лаборатории родильной фабрики и воспитаны государством таким образом, что стали мыслить столь же одинаково, сколь одинаковы были внешне. Как-то раз Скандер полушутя поинтересовался, почему продолжается выпуск и мужских, и женских моделей. Ему вполне серьезно объяснили, что это резерв, создающийся на случай, если на родильных фабриках неожиданно произойдет какой-нибудь сбой.
      Человечество заселило по меньшей мере три сотни планет, и почти все они пошли тем же путем, что и мир, породивший эту парочку близнецов. "Абсолютная идентичность, - с отвращением подумал профессор. - Одинаково выглядят, одинаково ведут себя, одинаково мыслят, даже желания у них наверняка одинаковые. Поручая этим прекрасно отлаженным человеческим механизмам то или иное дело, им вдалбливают, что это единственная подходящая для них работа и что выполнить ее - их долг". Его всегда удивляло, из каких же соображений исходят правители-технократы, решая, кто кем должен стать.
      Скандер мысленно вернулся к последней группе студентов. Трое из ее состава прибыли с планеты, где давно уже обходятся даже без имен и личных местоимений.
      "Любопытно, - размышлял он, - насколько человеческая раса в этом вопросе отличается от созданий, живших хотя бы в этом заброшенном далгонийском городе".
      Даже в мирах, подобных его собственному, дело, в сущности, обстояло точно так же. Да, на его планете мужчины отращивали бороду и нормой был групповой секс, что потрясло бы людей, собравшихся в этой палатке. Его мир был основан группой нонконформистов, бежавших с одной из планет внешней спирали галактики, где господствовал технократический коммунизм. "Но, развиваясь, он стал таким же конформистским, как мир Варнетта, - усмехнулся Скандер. - Попади Варнетт на Калигристо, его высмеют и, возможно, даже линчуют. Ведь у него нет ни бороды, ни подходящей одежды, ни пола, чтобы соответствовать тамошнему стилю жизни. Вы же не можете быть нонконформистом, если не одеты надлежащим образом!"
      Его давно занимал вопрос: не содержится ли в глубинах человеческой психики тяга к трибализму? Люди обычно ведут войны не столько для защиты своего собственного образа жизни, сколько для навязывания его другим.
      Вот почему многие миры походили на те, из которых прибыли эти юнцы, - там воевали ради распространения своей веры и обращения в эту веру покоренных. Но Конфедерация запретила войны, поддерживая существующее соотношение сил различных миров и защищая их статус-кво. Главы этих планет, заседавшие в Совете, постановили уничтожить любую планету, которая вступит на "опасный" путь, специальным оружием, управляемым варварами-психопатами, прошедшими специальную подготовку. Но это оружие устрашения не могло быть применено без согласия большинства членов Совета.
      Это сработало. Войны прекратились.
      Так удалось сплотить все человечество.
      "И подобным же образом поступили марковиане, - подумал он. - Разумеется, размеры, а иногда также цвет и отделка их городов варьировались, но незначительно.
      Кстати, что такое сказал этот мальчик, Варнетт? Что они, может быть, намеренно разрушили свою систему?"
      Освобождаясь от последних частей скафандра, Скандер хмурился. Блестящие идеи, подобные этой, свидетельствовали о незаурядных творческих способностях, но представляли опасность для цивилизаций, аналогичных той, к которой принадлежал мальчик. Они воскрешали религиозные воззрения, которые полностью исчезли, когда генетики занялись совершенствованием человека.
      "Каким образом у него могла появиться такая странная идея? И почему его не схватили и не остановили?"
      Скандер смотрел на обнаженные юные тела, пока его подопечные гуськом шли через туннель, направляясь к душам и в спальни.
      "Так мыслят одни лишь варвары!"
      Неужели Конфедерация догадывалась, чем он занимается на Далгонии? Неужели за невинным студентом, каким все считали Варнетта, прячется секретный агент? И что он пытается выведать?
      Ему вдруг стало холодно, хотя температура в палатке не изменилась.
      "Предположим, что все они существовали..."
      ***
      Прошло три месяца. Скандер изучал электронную микрофотографию клетчатки, добытой две недели назад с помощью колонкового бурения.
      На соседнем экране находилось изображение точно такого же образца, полученного во время прежних исследований, - та же самая изумительная клеточная структура, бесконечно более сложная, чем любая клетка человека или животного, и столь же бесконечно чужая. К тому же клетка имела гексагональную форму. Профессор часто размышлял над тем, почему даже их клетки были гексагональны, но так ни к чему и не пришел.
      Он смотрел и смотрел на образец. Наконец дал максимальное увеличение и вставил в микроскоп специальные фильтры, усовершенствованием которых занимался все девять с лишним лет, проведенных на этой пустынной планете.
      Неожиданно изображение на экране ожило. В клетке заметались крошечные искры и возникла микроскопическая электрическая буря. Как всегда, Скандера зачаровало зрелище, которое было дано видеть только ему одному.
      Клетка оказалась живой.
      Открытие это произошло совершенно случайно, вспоминал Скандер, три года назад. Какой-то беззаботный студент баловался с экраном, стараясь добиться каких-то интересных эффектов, и оставил его включенным. На следующий день Скандер выключил его, не заметив ничего необычного, затем ввел для очередного скучного просмотра рутинную программу обнаружения энергии.
      Это была всего лишь мгновенная вспышка, но он заметил ее - и по собственной инициативе тайно стал разрабатывать систему специальных фильтров, с помощью которой можно было бы сфотографировать проявление этой загадочной энергии.
      Он экспериментировал с классическими образцами других грунтов, в том числе даже с образцом, присланным ему на корабле с припасами. Все они были мертвы.
      Но этот...
      Значит, в глубине Далгонии, примерно в сорока километрах под ним, марковианский мозг по-прежнему жив.
      - Что это такое, профессор? - раздался у него за спиной голос Варнетта. Скандер мгновенно выключил экран и в смятении обернулся.
      Мальчишеское лицо студента, как всегда, выражало полнейшую невинность.
      - Ничего особенного, - смущенно забормотал Скандер, понимая, что врать он совершенно не умеет. - Просто подключил развлекательную программу. Хотел посмотреть, на что похожи в клетке электрические заряды. Варнетт не поверил.
      - Это не похоже на развлекательную программу, - сказал он упрямо. - Если вы сделали важное открытие, вы обязаны сообщить об этом. Я считаю...
      - Я же сказал, ничего особенного, - сердито перебил его Скандер и, с трудом взяв себя в руки, властно добавил:
      - Это все, гражданин Варнетт! А теперь оставьте меня.
      Пожав плечами, Варнетт удалился.
      Несколько минут Скандер сидел неподвижно. Его била дрожь, и прошло немало времени, прежде чем приступ миновал. Медленно, с тревогой на лице, он повернулся к микроскопу. Руки профессора так тряслись, что он чуть не выронил фильтр, пока укладывал его в крошечную коробочку, которую засунул в широкий пояс с инструментами и предметами личного обихода. Это была единственная одежда, которую они носили на базе.
      Вернувшись в свою комнату в спальном отсеке, он лег на кровать и уставился в потолок.
      "Варнетт, - думал он. - Опять Варнетт: Три месяца прошло с тех пор, как группа прибыла на базу, и все эти три месяца мальчишка сует свой нос решительно во все". Остальные в свободное от занятий время играли во всевозможные игры, вытворяли обычные студенческие глупости. Этот был не таков. Серьезный, необычайно усердный, без устали читающий отчеты о выполненных проектах и прослушивающий старые записи.
      Внезапно Скандер ощутил, как все это ему мешает. А заветная цель еще так далека!
      Теперь Варнетт все знает. Только что он собственными глазами видел, что мозг Далгонии жив.
      Мальчик достаточно умен, чтобы сделать следующий шаг - догадаться, что Скандер почти расшифровал код и что скоро, может быть, даже в следующем году, он окажется в состоянии отправить мозгу послание и восстановить его активность.
      И станет богом.
      Ему, возможно, суждено спасти человеческую расу с помощью тех самых инструментов, которые должны были уничтожить ее создателя.
      ***
      Внезапно, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, Скандер вскочил и бросился бежать по коридору. Он словно всей кожей чувствовал надвигающуюся опасность. Ему казалось, что сейчас, в данную минуту, происходит нечто страшное, непоправимое...
      Дверь в лабораторию была распахнута.
      Варнетт сидел у включенного телевизора, рассматривая четкое изображение той самой клетки, которую исследовал Скандер, со всеми ее энергетическими связями'.
      Скандер остановился как вкопанный. Его рука скользнула к поясу, и дрожащие пальцы нащупали коробочку с фильтром. Да, все на месте.
      Но как же тогда мальчишка получил это изображение?
      Варнетт между тем занимался вычислениями, сверяясь с данными на втором экране, то и дело поворачиваясь к лабораторному компьютеру. Скандер стоял не шелохнувшись и отчетливо слышал, как студент что-то весело напевал себе под нос.
      Скандер взглянул на хронометр. Девять часов! Прошло уже девять часов! Предаваясь мрачным размышлениям, он, оказывается, заснул, и мальчишка, воспользовавшись этим, беспрепятственно проник в лабораторию!
      Но тут Варнетт, видимо, почувствовал, что за ним наблюдают. На мгновение он застыл, потом боязливо оглянулся.
      - Профессор! - воскликнул он. - Как я рад, что это вы! Это изумительно! Почему вы об этом никому не сказали?
      - Как... - Скандер запнулся и указал на экран. - Как вам удалось получить это изображение? Варнетт улыбнулся.
      - О, это оказалось проще простого. Вы забыли отключить память.
      Скандер проклинал себя за глупость. Конечно же, компьютер записывает действие любого прибора. Внезапное появление Варнетта так потрясло его, что он забыл вырубить запись!
      - Это только предварительные сведения, - нашелся наконец профессор. - Их нужно еще десять раз перепроверить.
      - Но это же сенсация? - возбужденно воскликнул мальчик. - Вы так близко подошли к решению проблемы? Осталось совсем чуть-чуть. И эта задача как раз для вас, профессор. Ведь вы специализируетесь в области биологии и археологии?
      - Совершенно верно, - подтвердил Скандер, пытаясь понять, куда может завести этот разговор. - Многие годы я занимался экзобиологией, а когда начал работать над проблемой марковианского мозга, стал и археологом.
      - Да, да, но вы еще и многогранный ученый. Мой же мир готовит узких специалистов в определенных отраслях науки с того момента, когда мозг только начинает формироваться. Мою специальность вы знаете.
      - Математика, - сказал Скандер. - Мне помнится, что все математики вашего мира носят имя Варнетт в честь древнего математического гения.
      - Верно, - заметил мальчик. - Поскольку меня создали на родильной фабрике, в мою голову впечатали все существующие в мире математические знания. Это продолжалось все время, пока я рос. К семи годам, когда мой мозг полностью сформировался, я знал всю известную нам математику - прикладную и теоретическую. И поскольку любую информацию можно передать в математической форме, я все рассматривал с математической точки зрения. Мой мир направил меня сюда, так как я был очарован незнакомой математической симметрией марковианского мозга. Но тогда я еще ничего не знал об энергии межклеточного вещества, соединяющего отдельные части клетки.
      - А что теперь? - спросил Скандер, против воли увлеченный его рассказом.
      - Полная бессмыслица. Это бросает вызов математической логике, так как получается, что в математике нет ничего абсолютного! Ничего! Всякий раз, как я пытаюсь применить к этому образцу какую-нибудь математическую модель, получается, что дважды два равно вовсе не четырем, а некой странной относительной величине.
      - И что это значит? - в замешательстве спросил Скандер.
      Варнетт увлеченно продолжал:
      - Это значит, что между материей и энергией существует прямая математическая зависимость. Что фактически ничего реального не существует, вообще ничего. Мы с вами, эта комната, эта планета, вся галактика, вся Вселенная - ничто из этого не является постоянным! Стоит вам чуточку поправить уравнение, описывающее любой предмет, изменить пропорции, как этот предмет превратится в нечто совсем иное. То есть получается, что любой предмет может превратиться во что угодно!
      Он замолчал, увидев, что Скандер по-прежнему пребывает в полном недоумении.
      - На самом деле я привел элементарный пример, - произнес Варнетт, придя в себя после внезапной вспышки. - Прежде всего, если сможете, представьте себе: во Вселенной существует ограниченное количество энергии, и это единственная мировая константа. По нашим меркам, это количество безгранично велико. Заметьте, эти утверждения ничуть не противоречат друг другу. Вы следите за моей мыслью?
      Скандер кивнул.
      - Значит, вы утверждаете, что не существует ничего, кроме чистой энергии? - спросил он.
      - Более или менее, - согласился Варнетт. - Вся материя и связанная энергия, такая, как звезды, созданы этим потоком энергии. В нынешнем положении вас, меня, комнату, планету, на которой мы находимся, поддерживает состояние математического равновесия. Что-то - некое количество - находится в соответствии с каким-то иным количеством, и это формирует нас. И делает нас стабильными. Но если мне известна формула для Элкиноса Скандера или для Варнетта Математика Два шестьдесят один, то я могу изменить или даже прекратить наше существование. Изменены или уничтожены могут быть даже такие замечательные категории, как время и пространство. Если бы я знал вашу формулу, я мог бы, при одном условии, не только превратить вас, скажем, в стул, но и изменить все обстоятельства таким образом, чтобы вы навсегда остались стулом!
      - Что это за условие? - робко спросил взволнованный Скандер, с удивлением понимая, что ответа он просто боится.
      - Ну как же! Ведь необходим прибор, который перевел бы эту формулу в реальность. И способ, который позволил бы исполнить ваше желание.
      - Марковианский мозг, - прошептал Скандер.
      - Да. Но этот мозг - этот прибор, - по-видимому, пригоден только для местного употребления. Иначе говоря, он воздействует на эту планету, а может быть, на солнечную систему, в которой она находится, но не далее. Однако где-то должен существовать главный блок, который может воздействовать на половину, а возможно, и на всю галактику. Он должен существовать, поскольку все прочие пункты моей гипотезы справедливы.
      - Почему должен? - спросил Скандер, испытывая неприятную тяжесть в желудке.
      - Потому что мы стабильны, - ответил мальчик, и в его голосе было нечто такое, что внушало благоговение.
      Воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабыми звуками работающих лабораторных приборов.
      - И вы нашли код? - спросил наконец Скандер.
      - Полагаю, да. Хотя это противоречит моему глубокому убеждению, что эти уравнения корректны. И еще - знаете ли вы, почему эту энергию нельзя выявить обычными средствами?
      Скандер отрицательно покачал головой, и математик продолжал:
      - Это - сама первичная энергия. Да, кстати, тот фильтр у вас с собой?
      Скандер нервно сглотнул и достал коробочку. Мальчик нетерпеливо схватил ее, но, вместо того чтобы вставить фильтр в микроскоп, подошел к внешней стене лаборатории. Он не спеша надел комбинезон, антирадиационные очки и велел Скандеру сделать то же самое. Плотно закрыв дверь в лабораторию, он откинул полог, закрывающий окно, - окна на базе доставляли всем одни неудобства, но палатки были универсальны и имели массу ненужных приспособлений.
      Перед ними открылся мрачный красноватый ландшафт, который Варнетт, крепко зажмурив один глаз, принялся внимательно изучать через крошечный фильтр. От изумления мальчишка раскрыл рот.
      - Я был прав!
      Профессор, забыв обо всем, выхватил у него из рук свое творение.
      Над поверхностью планеты свирепствовала электрическая буря. Скандер не мог оторваться от этого зрелища.
      - Марковианский мозг повсюду вокруг нас, - шептал Варнетт. - Он притягивает то, в чем нуждается, и отталкивает все лишнее. Если бы мы сумели войти с ним в контакт...
      - То стали бы подобны богам, - закончил Скандер.
      Он неохотно отнял от глаза фильтр и протянул его Варнетту. Тот снова вперился в ландшафт.
      - Какую же вселенную вы намереваетесь создать, Варнетт? - прошептал Скандер, нащупывая под защитным комбинезоном нож и незаметно вытаскивая его. Математически совершенный мир, где все будет абсолютно одинаковым и полностью уравновешенным?
      - Спрячьте свою железку, Скандер, - сказал Варнетт, не отрывая взгляда от ландшафта. - Без меня вы абсолютно беспомощны, и если как следует подумаете, то поймете почему. Через какие-то несколько месяцев здесь найдут наши тела, и что это вам даст?
      Несколько секунд Скандер колебался, затем нож скользнул обратно в пояс.
      - Кто, черт побери, вы такой, Варнетт? - подозрительно спросил Скандер.
      - Отклонение, - последовал ответ. - Иногда это случается. Обычно таких хватают, и дело с концом. Но со мной все обстоит иначе, по крайней мере пока. Впрочем, они это сделают, если я не сумею опередить их.
      - Что вы имеете в виду под отклонениями? - неуверенно спросил Скандер.
      - Я - человек, Скандер. Настоящий человек. И я тоже хочу стать богом.
      ***
      Варнетту понадобилось всего семь часов, чтобы решить эту задачу математическим путем. Куда больше времени ушло на то, чтобы заставить марковианский мозг обратить внимание на их попытки войти в контакт. Скандер и Варнетт работали так напряженно, что прочие члены группы, в первую очередь ассистенты, заметили это и начали что-то подозревать. В конце концов было решено им открыться. Частично. Варнетт был уверен, что, вступив в контакт с марковианским мозгом, сумеет изложить свою версию событий, а у Скандера просто не было выбора. Пока они занимались в лаборатории, остальные прочесывали планету на небольших летательных аппаратах.