– Вот вам и корабль, – сказал Ган Ро Чин с некоторым удовлетворением. – Конечно же, это просто другой мир! Морок, хвала богам, что ваш народ – отличные шпионы. Я бы наверняка их пропустил, – он обернулся к сооружению демонов, которое здесь выглядело не менее странно, чем там, откуда они прибыли; прилепившееся к скале, оно было единственным, что нарушало однообразие пейзажа. – Они не потерпели крушение в том мире и не страдали из-за отсутствия транспорта – транспорт был у них под рукой. Им просто не нужны космические корабли!

– Я не знаю, как это сделано, но похоже, что вы правы, капитан, – согласился Морок. – Однако, если это не было крушение, тогда зачем этой паре понадобилось приостанавливать свою жизнь, и зачем, проснувшись, они хотя и позаботились о том, чтобы никто не выжил, но не стали запирать входную дверь своего корабля?

– Мало ли у дьяволов могло быть причин! – фыркнула Манья.

– Может быть, это их просто не волновало, – предположил Ган Ро Чин. – То, что произошло в зале, каким бы ужасным оно ни было, можно списать на эффект пробуждения. Это могучие существа; конечно же, в состоянии помрачения рассудка они оказались опасны. Как бы то ни было, мы здесь, а они ушли в ту сторону. Полагаю, мы хотим узнать о них побольше. Святой, я полагаюсь на ваши природные способности выслеживания – как вы считаете, должны ли мы идти по следам?

– А я говорю, что мы должны остаться здесь! – настаивала Манья. – Мы можем использовать дом демонов как прикрытие, чтобы устроить отличную засаду. Когда появятся остальные, мы сможем косить поклонников дьявола как траву!

– Нет, – ответил Морок. – Мы не знаем, как долго кто-то еще будет добираться сюда, и случится ли это вообще, хотя теперь я склоняюсь к мысли, что это все же произойдет. Наших запасов продовольствия хватит только на неделю, воды – на две. У меня, благодаря той стычке, остался восемьдесят один процент заряда. У тех из вас, кто дрался больше, осталось еще меньше. Мы просто не можем позволить себе терять время. Если здесь нет никакого источника приемлемой пищи и воды, мы все так или иначе погибнем; в живых останется только этот отвратительный коринфианец.

– За воду я бы поручился, – сказал капитан. – А возможно, и за еду тоже. Демоны – существа на основе углерода, плотоядные, теплокровные, и наиболее благоприятны для них такие же условия, что и для нас. Я видел в том зале много признаков случайной резни, но не видел следов методичного поиска. Я бы сказал, что эта пара взяла с собой очень мало, или вообще ничего не взяла. Энергия будет для нас проблемой, хотя если мы найдем место, где будет прямой солнечный свет, мы сможем подзарядиться хотя бы до минимально необходимого уровня. Если они могут здесь выжить, то и мы сможем. Но я согласен – время выходит, и если где-то среди этой пустоши найдется хоть какое-то укрытие, нам всем надо будет отдохнуть.

– Вы говорите так, словно демонам для поддержания своей плоти и крови нужны обычные вещи! – сказала Манья скрипучим голосом. – Они – существа не нашей Вселенной, а другой, более темной! Там, в зале, они принесли людей в жертву, чтобы получить энергию, и пожрали их плоть, чтобы получить силу!

Морок поднял руку.

– Эти демоны, однако, оказались более связаны ограничениями, чем можно было ожидать. Пожалуй, здесь я соглашусь с капитаном, – он посмотрел на небо. – Трудно сказать, что это – рассвет, закат, полдень или полночь, но мы должны исходить из худшего. Я предпочел бы сейчас оказаться как можно дальше от этого места, поскольку, кажется, темнеет. Давайте поторопимся. Порядок движения – как для патрулирования, но облегченного типа. Криша, вы пойдете впереди. Савин, прикрывайте тыл. Если на нас и будет нападение, я думаю, в любом случае оно грозит нам сзади. Невозможно сказать, сколько дней этим следам, но судя по состоянию тел в зале и количеству времени, которое занял у нас ответ на сигнал о помощи, возможно, с тех пор прошли уже недели. Мы пойдем туда же, куда и они, но я не думаю, что они окажутся прямо перед нами.

Модра Страйк оглядела блеклый пейзаж и вздохнула.

– Это, должно быть, самое плоское и унылое ничто во всей Вселенной!

– Да, настоящий Лимб, – ответил Джимми Маккрей, глядя в пустоту. – Где вот только наш Вергилий?

– Что?

– Это Данте.

– Извини?

– Данте. Древний писатель из древнего мира наших предков – твоих и моих. Он написал книгу, тысячу лет назад или около того, плюс-минус два столетия. Судя по этой книжке, он ходил прямо в Ад, к трону Сатаны и дальше. Хороших маленьких мальчиков-католиков до сих пор заставляют читать ее в назидание.

Дарквиста его слова не убедили.

– Я сильно сомневаюсь, что какая-то примитивная книжка, основанная на древней локальной религии, может иметь здесь значение, – скептически заметил он.

– Вот уж воистину, религиозный культ! – фыркнул Маккрей. – В этом-то и проблема всей этой межзвездной цивилизации – она наводнена язычниками! Первое, куда попал тот примитивный парень, когда он шел в Ад, было серое, унылое, невыразительное место, называемое Лимб. Это слово вошло в несколько языков Старой Земли – оно означает место небытия, ни здесь, ни там. Мы следуем за демонами – так? Это против всех наших инстинктов, и неважно, как мы это объясняем – важно, что мы это делаем. Входим в Ад, как тот древний парень – и посмотрите, куда мы прежде всего попали! Это же Лимб, если это вообще можно назвать хоть чем-то. Весь остальной Ад – для злых этого мира. А Лимб – для язычников и неудачников.

– Если бы это было так, то, я думаю, мы были бы здесь по уши в людях, – едко парировал Дарквист.

– Замечание принято, – ответил Маккрей. – Однако, я тем не менее поражен совпадением. Если это подтвердится, то впереди у нас еще девять миров – все без божественной защиты, и каждый ужаснее предыдущего.

– Не уверена, что смогу представить что-либо худшее, чем это небытие, – прокомментировала Модра. – Тут так… уныло!

Трис Ланкур изучал землю.

– Ну, мы здесь не первые. Вопрос только – здесь такая путаница, – не последние ли мы?

– Мы наверняка будем самыми что ни на есть последними, если будем стоять на месте, – высказалась Гриста.

– Заткнись, Гриста, – пробормотал тот. – Я предпочитаю быть последним, чем оказаться зажатым между мицлапланцами и миколианцами.

– Ох! Конечно. Об этом я не подумала.

Ланкур встал и покачал головой.

– По этим следам можно сказать только, что мы здесь не первые, и что все ушли одним путем, – он выпрямился, а затем сделал медленный поворот на триста шестьдесят градусов, вглядываясь в горизонт.

– Можно спросить, зачем ты это сделал? – удивленно спросил Дарквист.

– У этой поверхности нет никакой кривизны, – ответил Ланкур. – Это видно даже без ориентиров – свет отражается по-другому, когда ударяет в сферу. Существует небольшая разница.

– Слишком небольшая, чтобы ее можно было увидеть без инструментов, – ответил Дарквист, но тут же остановился. Они привыкли думать об этом существе, как о Трисе Ланкуре, которого они всегда знали, но все равно это было лишь мошенничество, маскарад. Что бы ни состряпали из останков прежнего Ланкура – это был уже не Трис. – Ты хочешь сказать, что ты это видишь и можешь измерить на глаз?

Цимоль кивнул.

– Но это неважно. Важно то, что это место – мертвая равнина. Или мы находимся на огромной отполированной столовой горе, или на поверхности какой-то искусственной структуры, или этот мир и на самом деле плоский.

Маккрей заметил, что Модра слегка дрожит, и прочел ее мысли.

О боже, я не знаю, смогу ли я это вынести! Я…

Он отключился. Основной поток ее мыслей, окружающий суть, был нелогичен и нерационален. Она все еще винила себя в состоянии Триса, – и за дело, по мнению Маккрея, – но он был рад, что она эмпатка. Он многое понял про внутреннее смятение Модры из того, что прочитал в мозгу у Молли.

– Еще немного, и она развалится на множество кусочков, – прошептала Молли, и он кивнул. Он все еще не был уверен в том, насколько велик интеллект Молли, поскольку ее ум работал слишком чуждо и непостижимо для него, но она тоже была эмпатом, и работа в клубах дала ей практическое знание ущербных душ.

Джимми волновался за Модру еще и из-за растущей напряженности отношений в команде, и он знал, что Дарквист разделяет это беспокойство. Лишь Ланкур со своей душой машины казался безразличным к этой проблеме. Симулировать эмоции – совсем не то же самое, что иметь их, а тем более понимать эмоции других.

– Может, стоит уже двигаться? – громко проговорил он. – Кто знает, сколько времени еще будет светло?

– Да, надо выступать, но очень осторожно, – ответил Ланкур. – Если это место действительно плоское и без укрытий, то когда мы подойдем близко к тем, кто находится впереди, они тоже сразу нас увидят. Переключите скафандры на минимальное использование энергии, держитесь близко друг к другу, на расстоянии оклика, и экономьте еду и воду. Я не уверен, что мы сможем есть то, что едят эти Кинтара, если вспомнить эти тела. Что касается воды, то мы можем не найти источники, известные им, – он помолчал. – У вас последний шанс вернуться. Могу поспорить, что сейчас вы сможете выбраться из этого лабиринта, особенно если мы последние. Думаю, что если вы снова войдете туда, велики шансы, что эта штука переключится обратно.

– Пойдем, Джимми, пусть этот цимоль сам выполняет свою программу, раз уж он так на ней помешан!

Джимми покачал головой, хотя Гриста и не могла этого видеть. Впереди их скорее всего ждала быстрая и неприятная смерть; позади смерть была столь же неприятной, только очень, очень медленной. Он знал, что хотя Гриста и может вынудить его идти назад, она не сделает этого; возможно, она знала, что для него это будет последней соломинкой, но скорее всего просто была так же уверена, что они будут бродить там вечно.

– Должен признаться, я слишком заинтригован, чтобы поворачивать назад, – высказался Дарквист. – Но тебе, как мне кажется, стоит вернуться, Модра. Очень возможно, что сейчас ты сможешь это сделать.

Она резко повернулась, взглянув на него со злым, почти угрожающим выражением лица.

– Я не покину свою команду! До сих пор мы двигались вместе, и дальше пойдем вместе. Все, пошли!

Было очевидно, что ее невозможно переубедить; для нее их беспокойство значило меньше, чем ее ценность в той отчаянной ситуации, в которой они оказались.

Переход через огромное пустое ничто был не только скучен и изнурителен, он оставлял их наедине со своими мыслями и давал уйму времени для умозаключений. Обычно Джимми Маккрей отключался от остальных, но сейчас его сила была первой, если не единственной, линией их защиты, поэтому он убрал большую часть своих щитов, позволив чужим мыслям вливаться в себя.

К Ланкуру это не относилось, и Джимми снова подумал – интересно, что происходит в мозгу этой машины в теле человека? Насколько он мог понять то, что творилось в хорошенькой головке Молли, она почти не была расстроена. Она не чувствовала скуки, любопытства или страха; единственное, что он читал в ее уме, было раздражение из-за подавленного настроения других. Молли никогда не умела, как Модра, отключать свою эмпатическую силу. Возможно, она не была создана для этого. В любом случае, депрессия других понемногу передавалась ей, и она тоже начинала становиться капризной и раздражительной.

Мысли Дарквиста было трудно отследить и разобраться в них; его видение мира слишком отличалось от человеческого. Было ясно только, что звездоподобное существо чувствовало себя некомфортно, передвигаясь «лицом» вверх на четырех из пяти ног; его глаза вытянулись вверх, глядя в нескольких направлениях одновременно – вызывая замешательство у землянина справа, – и Дарквист наверняка задавался вопросом, стоит ли таких усилий неясная возможность познакомиться с демонскими технологиями.

Модра же страдала, превратив свое страдание почти в новую форму искусства. До сих пор она наполовину жила в мире фантазии, заставляя себя забыть, что этот парень – не Трис, но сейчас все опять вернулось к ней. Она заново переживала ту ночь, ужасную операцию в больнице, даже последний разговор с ним, перед тем, как он прострелил себе голову. Это причиняло ей огромную боль.

Гриста, почувствовав его настроение, сказала:

– И все же ты должен отключить их, иначе они сведут тебя с ума.

– Возможно, – вполголоса ответил он. – Мы новички в этой команде, поэтому, возможно, я не вижу всей картины, но Модра действительно странная. Она все время думает о том старом, мертвом Трисе, но никогда – о муже, за которого вышла замуж вместо него. За все это время я ни разу даже не видел в ее уме четкого изображения этого парня. Если она так сильно любила Триса, тогда какого черта она вышла замуж за другого? Она должна была знать, что он тоже любит ее – она же эмпат!

– Люди делают глупые вещи по причинам, которые кажутся им важными в данный момент. Ты тоже сделал такой выбор. Именно поэтому мы таскаемся здесь вместе с этой куклой, которую сделали на фабрике.

Джимми взглянул в сторону Молли.

– Возможно, ей и не было от этого пользы, но для нее я сделал бы это снова, – чего не могу сказать о мире, которым управляют пушистые черви!

– Если ты будешь говорить грубости, я перестану с тобой общаться.

– Ты все обещаешь!

Немного погодя Трис Ланкур объявил очередной привал.

– Кто-нибудь видит какие-нибудь отличия? – спросил их он.

– Нет. Даже свет, кажется, не изменился, – ответил Дарквист.

Цимоль кивнул.

– Правильно. Он точно такой же.

– Меня больше беспокоят следы, – сказал Дарквист. – Перед нами прошло какое-то количество народа, но здесь совсем нет других следов.

Они посмотрели на звездоподобное существо.

– Что ты имеешь в виду?

– Следов других. Признаков, что кто-то бывал здесь раньше. Ни тропинок, ничего. Следы, по которым мы идем, совсем недавние. Как если бы все мы – и те две команды, и даже демоны – были первыми, кто проходит здесь. Если условия здесь достаточно неизменны, – а судя по всему, так оно и есть, – то должны пройти столетия, а возможно, и тысячелетия, чтобы здесь что-то изменилось. Но такое ощущение, что до нас здесь не было вообще никого.

– Может, они ходили где-то в другом месте, – предположил Маккрей. – Мы ведь не знаем, насколько велика эта проклятая равнина.

– Я так не думаю. Если это сооружение демонов – какой-то вид межзвездного транспорта, а на это похоже, то следы должны были бы быть хотя бы вокруг этой штуки. Но их не было. Только поэтому мы вообще заметили те слабые отпечатки на твердой скале. Это не имеет смысла. Здесь вообще ничто не имеет смысла. Почему эти двое находились в анабиозе? И почему только двое? Для чего предназначались все остальные залы? Зачем было убивать всех и оставлять за собой дверь открытой, хотя даже для полного простака ясно, что за первыми вскоре последуют другие? Что это за место и где оно находится? И почему?

Трис Ланкур кивнул.

– Жаль, что не удалось заглянуть на корабль исследователей – и не только ради записей. Я все спрашиваю себя: действительно ли мы нашли бы там включенный передатчик, транслирующий запись сигнала бедствия?

Джимми Маккрей воззрился на цимоля.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Впереди нас две команды. Абсолютно ясно, что мы сделаем, как только сумеем нагнать мицлапланцев и миколианцев. Вы подумали о том, чем рисковали мицлапланцы, чтобы попасть сюда? Пролетев минимум шестьдесят световых лет по территории Миколя? Или миколианский командир, кто бы он ни был, который загнал свою команду в еще большую ловушку, чем мицлапланцы, когда последовал за ними сюда? Каковы были ставки, что это сообщение услышат команды, – именно команды, не грузовое судно, не крейсер или кто-нибудь еще – из всех Трех Империй? Мы считаем, что преследуем их – ты вроде бы так сказал, Маккрей? – но я никак не могу отбросить неприятное подозрение, что, возможно, нас водят за нос.

– Кто? – спросил его Маккрей. – Эти Кинтара?

– Вероятно; судя по всему, это их шоу. Я вспоминаю того демона – в тот момент, когда он убил женщину-цимоля, их умы каким-то невозможным образом соединились. Прежде чем убить ее, он прочитал данные из ее разума, и за этот короткий миг она тоже получила от него нечто. Это зафиксировалось в ее мозгу не полностью, но это дало нам их имя. В момент перед самой смертью она получила из его разума достаточно информации, чтобы понять, кто они такие, и что за чертовщина с ней происходит. От этой информации сохранилось только одно предложение, она была стерта – или ее мозг не получил разрешения ее записать. Чтобы сделать нечто подобное – выборочно стереть информацию из мозга цимоля, без механизмов, вообще без всякого интерфейса – нужно обладать огромной мощью и интеллектом.

– Должно быть, они решили обеспечить себе продовольствие, которое сможет явиться к ним само, – предположил Джимми.

– Мной они подавятся, – заметил Дарквист, – и это вполне неплохая причина для того, чтобы я шел за ними.

– Дарквист прав, – сказал Ланкур. – Если они не всемогущи – а это не доказано, – то они не могли знать, кто или что отзовется на их сигнал. По крайней мере, не наверняка. Если мы для них – еда, вряд ли они хотели бы получить на обед дарквиста, еще одного цимоля и синта; а кто знает, кто там входит в состав других команд? Я уверен, что если нас специально завели сюда, то с какой-то другой целью. Они не знали, кто придет – но им был нужен кто-то из биржанцев, и они выбрали нас, потому что наш корабль был ближе всех.

– Да, но все это хождение внутри этого чертова здания, – сказал Маккрей. – Для чего это?

– Возможно, они хотели удостовериться, что мы годимся, – ответил Ланкур. – Если мы допускаем, что внутри этого сооружения был какой-то контролирующий центр, компьютер или что-то подобное, то ему, видимо, был оставлен некоторый набор определений, взятых мужчиной-демоном из мозга цимоля. Когда он окончательно решил, что мы годимся, он впустил нас сюда. Если бы мы не подошли, я почти уверен, что мы бы снова вышли в тот мир.

– Ты делаешь из этих диких чудовищ каких-то заговорщиков, – заметил Дарквист. – Мы даже не до конца уверены, что эти ужасные создания были теми, кто построил это сооружение. Они могли сами быть там в заключении.

– И тогда мы – вертухаи, – понимающе кивая, добавил Джимми. – И остальные тоже. Начальник тюрьмы завербовал нас, так как у нас больше всего шансов поймать их и повесить.

– Нет, действительно, я вижу в этом мало смысла, – продолжал Дарквист. – Если придерживаться точки зрения Триса, то мы не властны над ними, они же имеют над нами большую власть; и они знают территорию, по которой мы беспомощно бродим вместе с другими командами, чье стремление уничтожить друг друга столь же велико, как и желание убить демонов. Моя же гипотеза объясняет, почему они смогли с такой жестокостью перебить всех людей, но не закрыли за собой дверь. Они не могли ее закрыть, потому что они ее не контролируют.

– Совершенная чепуха! – отозвался Маккрей. – Разве в тюрьме главное – решетки? Дверьми управляет главный компьютер – в этом мы согласны. Эти типы не встретили сопротивления на пути наружу, они смогли выйти к базе, уничтожили там всех, а заодно, каким-то образом, и корабль на орбите, затем зашли назад в свою тюрьму, после чего им разрешили выйти через другую дверь? У меня немалый опыт чтения мыслей, непохожих на человеческие, но могу вас уверить, что ни один надзиратель, думающий так, никогда не поднимется до такого уровня, чтобы построить что-либо подобное.

– Подозреваю, что ты прав, – вздохнул Ланкур. – А жаль, эта теория почти все объясняла, – он обернулся. – Модра, ты… – он осекся, увидев, что она дремлет, растянувшись на скале.

– Да, полагаю, как бы далеко мы ни забрались, нам все же надо немного поспать, – наконец произнес он.

– Ну, если это кого-то утешит, то им тоже придется спать, – сказал Дарквист. – На самом деле, поскольку они впереди нас, то скорее всего, они уже спят. Мне кажется, что встречаться с ними сейчас, когда мы настолько устали, равнозначно самоубийству – равно как и с Кинтара с их тайнами и загадками.

Трис Ланкур, вздохнув, кивнул:

– Хорошо. Я посторожу. Поспите немного. Это место не хуже любого другого – здесь все места одинаковы.

– А как же ты? – спросил его Маккрей. – Ты разбудишь кого-нибудь, когда тебя надо будет подменить?

Капитан, помолчав, сказал:

– Мне нужен только отдых, но не сон. Зачем заставлять бодрствовать того, кто хочет спать? Не стесняйтесь, спите, сколько вам надо. Это даст нам преимущество над остальными, поскольку им придется менять часовых.

Ему никто не ответил. Еще раз они получили доказательство того, насколько отличался от них этот незаурядный человек. Но осмысление этого факта могло подождать; они настолько вымотались, что сон пришел первым.

Морок вглядывался в пустынную даль.

– Возможно, я просто очень устал, – нерешительно сказал он, – но я могу поклясться, что там что-то показалось над горизонтом – по крайней мере, в другом месте это было бы горизонтом. Справа по нашему курсу.

Они остановились и принялись напряженно смотреть в увеличители, а Криша вдобавок сканировала, и двое из них решили, что они что-то увидели, но Криша и Морок не заметили ничего. Возможно, остальные увидели что-то лишь потому, что хотели что-то увидеть, но глаза у Морока были намного острее, чем у остальных, и хотя все они устали и были ослаблены монотонностью пути, они не могли просто игнорировать то, что увидели.

– Пока что след идет прямо, – заметил Савин. – Но возможно, позже он поворачивает. Вы хотите, Святой, чтобы я это проверил?

– Возьмите с собой Кришу. Я знаю, что все устали, но мы не можем рисковать, если там что-то есть. Проверьте визуально. Если вы подойдете достаточно близко и все еще ничего не увидите, сразу возвращайтесь назад. Мы не знаем, идет ли кто-нибудь за нами, а мне не хотелось бы разбивать наши силы и долго оставаться без прикрытия.

Криша внутренне застонала, но у нее не было выбора, кроме как повиноваться. Правда, она была в великолепной форме и много работала над собой, но ее рукоположили в жрицы слишком поздно, и у нее не было тех преимуществ, какие давали другим Святым генетические усовершенствования – а ведь сейчас устали даже они.

Ган Ро Чин, который не был духовным лицом и чья физическая форма тоже оставляла желать лучшего, почувствовал возникшие у Криши затруднения.

– Святой, я согласен с вами, но думаю, что Савин может справиться один. Его эмпатические способности помогут ему понять, если там кто-нибудь есть, а, не в обиду будь сказано, но если за нами следуют, то я бы хотел, чтобы с нами был хотя бы один человек с военной подготовкой. Мы можем открыть один канал, и Савин будет на связи по радио.

– Савин, что скажете?

– Я справлюсь, Святой.

– Хорошо. Идите. Переключитесь на основной канал. Если кто-то пытается подслушивать, они все равно нас найдут, на каком бы канале мы ни были, а на основном по крайней мере четкий сигнал.

Взгляд Криши метнулся к капитану, и он увидел в нем благодарность за спасение.

Оставшиеся устало устроились на гладкой поверхности скалы, ожидая, пока Савин вернется.

Ган Ро Чин заглянул в свой портсигар. Сигар оставалось пять штук. Сначала он не хотел курить их, так как, возможно, это были последние сигары, которые он видел в этой жизни, но прагматизм победил. Лучше насладиться одной сейчас, чем умереть, так и не покурив вдосталь.

– Я посторожу, – сказал он им. – Попытайтесь поспать. Я сразу же разбужу вас, если услышу что-нибудь от Савина, или если к нам придут гости.

Морок не возражал.

– Двухчасовые вахты, капитан. Вы выбираете следующего, и так далее. Я не думаю, что Савин будет отсутствовать более четырех часов, но если он ничего не найдет, мы все должны отдохнуть.

Чин устало поднялся, отошел от остальных на дюжину шагов и снова сел.

– Савин? Проверка связи. Остальные отдыхают.

– Слышу вас отлично, – ответил Савин. – У меня пока ничего, но мне действительно начинает казаться, что там что-то есть. Однако идти придется дальше, чем я предполагал: расстояния в этом месте обманчивы.

– Хорошо. Если вам нужно, отдохните. Если вы устанете настолько, что не сможете ни дойти туда, ни вернуться обратно, пользы от этого не будет.

Он достал портсигар, вытащил одну из сигар, которые остальная команда ненавидела и презирала, откусил кончик и поджег старой потрепанной зажигалкой, которую всегда носил с собой. Он не был страстным курильщиком, между сигарами у него бывали большие перерывы, но было что-то в окружении Святых, вынуждаемых странной силой Ангелов Мицлапланов не грешить и бороться с грехом во всех его проявлениях, что автоматически вызывало у него потребность курить. Эта порочность в его натуре являлась одной из бесчисленных причин, по которым он был уверен, что никогда не поднимется выше своего нынешнего статуса, независимо от того, сколько воплощений ему еще придется пережить.

Сигарный дым струйкой поднимался вверх и, казалось, просто оставался висеть там. Ни ветерка. Даже на его старом грузовом корабле были системы, очищавшие и освежавшие воздух. Плоский мир полного небытия. Даже свет здесь, казалось, ничуть не менялся. Он, наверное, искусственный; это просто какая-нибудь транзитная зона транспортной системы древних демонов. Причем она работает и в прекрасном состоянии, хотя прошло уже бог знает сколько тысяч, а то и десятков тысяч лет. Какие же у них должны быть умы, чтобы командовать невообразимыми измерениями и создавать машины, которые никогда не ломаются и не изнашиваются!

Такие существа как-то не вязались со сценами резни в лагере и в том зале, или с тем, как они вломились сквозь стену. Просто невозможно было представить, как они задумывали и строили все это.

Благодаря влиянию отца-интеллектуала и роду занятий, который оставлял ему много свободного времени, он глубоко изучил историю своего народа – той субкультуры, из которой вышли его прямые предки, и других субкультур пра-Терры.

Он был очень удивлен, обнаружив, что демоны присутствуют почти во всех верованиях. Не всегда в одном и том же виде, конечно, но всегда злые, часто к тому же хитрые, порочные, иногда с уродливыми лицами и рогами. Даже когда они не были злыми, они всегда являлись посланниками – ангелами – богов тьмы, смерти и разрушения. В еврейских, мусульманских, христианских верованиях, все еще исповедуемых во многих мирах выходцами с Терры, бытовали представления о демонах, поразительно похожих на тех, которых они видели на записях. Это заставило его задаться вопросом: не были ли все эти древние сказки правдой; не посещали ли эти существа, демоны, пра-Терру еще в древние времена – возможно, в центральной области, откуда выросли все религии, – заработав себе такую ужасную репутацию, что воспоминания о них в искаженном виде распространились по всем остальным древним культурам Терры?

Демоны в представлениях мицлапланцев не намного отличались от тех, что были на записях. По крайней мере, они не отличались от них ни видом, ни репутацией. Он был поражен, когда узнал в Академии, что у многих рас, не имевших с терранами ничего общего, некоторые из которых даже не были двуногими, тоже существовали свои мифы о демонах. Несмотря на то, что эти предания тоже были искажены, профильтрованы через чуждые умы и точки зрения, демоны были безусловно узнаваемы. Церковь считала это одним из главных доказательств существования Владыки Ада.

Он знал, что у миколианцев есть схожие легенды. В них, однако, фигура демонов занимала почетное место, представляя собой квинтэссенцию силы и воли. По мнению Чина, не было ничего удивительного в том, что люди, чья власть держалась на страхе, себялюбии и жестокости, поклонялись тем, кто воплощал и тем самым узаконивал их образ жизни. У каждого Лорда Улья был свой персональный демон, которому он приносил жертвы. Интересно, что станут делать миколианцы, если встретят лицом к лицу одного из этих существ? Падут на колени и примутся поклоняться ему, или добровольно принесут себя в жертву, или откроют стрельбу и пустятся наутек, так же, как сделал бы он?

Одна группа подражает демонам; две другие считают их средоточием всякой скверны. Замечательное положение, особенно теперь, когда стало ясно, что демоны действительно существуют. Ведь это означает, что эти создания когда-то посетили множество миров, дающих кров разумной жизни, – если не все такие миры, – и ознаменовали свое появление делами столь мерзкими, что сами стали олицетворением зла.

И мы, как последние дураки, идем за ними вдогонку, думал он, с удивлением качая головой. С виду они казались порождением весьма неприятного мира, но выглядели не страшнее, чем, скажем, Савин, у чьего народа тоже была весьма неприятная история, и которые, однако, влились в братство цивилизаций после завоевания и поглощения их Мицлапланами.

Заметив углом глаза какое-то движение, он вскочил с места.

– Простите, – прошептала Криша, – я не хотела вас тревожить. Я просто не могу уснуть. Кажется, я слишком устала.

Он подождал, пока его сердце вернется из горла на место, в грудь.

– Все в порядке, – сумел выговорить он. – Я просто слишком глубоко ушел в свои мысли.

Она села лицом к нему, скрестив ноги.

– Спасибо, что избавили меня от этого задания. Я уверена, что свалилась бы на полпути.

– Ничего. Морок, как и все мы, меряет остальных по себе. Даже когда так поступают друг с другом терране, это уже плохо, а все отличительные черты других рас и вообще почти невозможно упомнить. Мы кажемся похожими, хотя наши тела и несколько отличаются, но это сходство поверхностно. Мы видим по-другому, слышим по-другому, у нас разная физиология и биохимия; мы росли в мирах, культура и даже география которых совершенно чужды друг другу. Морок может балансировать на бревне не толще вашей ноги и даже спать на нем, не рискуя свалиться.