5

Привалова появилась в арт-бюро «Вигвам» через неделю после того, как Ляля показывала ей дом. «Мерседес» остановился у особнячка около полудня. Валерия Евгеньевна в отчаянно-красном костюме и остроносых туфлях была в прекрасном настроении. Сладкий дурман духов заполнял салон автомобиля. Достав из крошечной сумочки из крокодиловой кожи зеркальце, она еще раз придирчиво осмотрела прическу и макияж — все было в порядке. Улыбка тронула ее губы, никогда еще она не выглядела так хорошо. Водитель открыл дверцу, и Привалова вышла из машины.

Хозяева арт-бюро были в своей мастерской и обсуждали преимущества подвесных потолков от разных производителей. Анатолий ждал ее с десяти часов и подготовил все демонстрационные материалы.

— Ну здравствуйте, Анатолий! — Валерия остановилась на пороге, довольная произведенным эффектом.

Арчибасов подошел и поцеловал ей руку, она прошла в его кабинет и села на плетеный из ротанга диван.

— Кофе или, может быть, белого вина? — спросил он.

— Пожалуй, вина, — ответила Валерия, она чувствовала себя бесшабашно молодой и раскованной.

Анатолий позвонил, вошла секретарша — девица лет двадцати, одетая неброско, но элегантно, и хорошо темперированным голосом спросила:

— Вызывали, Анатолий Георгиевич?

— Ксюша, принеси бокал белого вина для нашей гостьи и чашку кофе без сахара мне.

Ксения кивнула и вышла. Через пару минут она вошла снова, неся на маленьком бамбуковом подносике бокал вина и чашечку кофе:

— Прошу вас.

Валерия благосклонно улыбнулась ей и отпила глоток, глядя на Анатолия.

— Ксюша, — попросил он, — предупреди Сергея Николаевича, что мы поднимемся в мастерскую минут через пять.

Ксюша опять кивнула и исчезла.

— Хорошее вино, — сказала Валерия.

— Такое, как ты любишь, — ответил Анатолий. — Я позволил себе сделать небольшой запас на тот случай, если ты заедешь.

— Спасибо, ты так внимателен.

6

Всю неделю Клава была страшно занята и возвращалась домой поздно. Осенью и весной, как известно, обостряются хронические болезни, психические не являются исключением. Одна из клиенток звонила несколько раз, и Клава назначила ей на субботу. И хотя в субботу она собиралась заняться сараями на участке, другого времени просто не было.

В десять утра клиентка была уже в доме у психолога и рассказывала ей о своей проблеме с сыном, то и дело вытирая глаза тонким батистовым платком.

— Представьте себе, Клавдия, он оклеил все стены в своей комнате фотообоями с любимым мультипликационным героем, меня не пускает даже убраться.

— А кто же убирает в его комнате? — полюбопытствовала Клавдия.

— Никто не убирает. Я представляю себе, что там творится! — Посетительница снова промокнула уголок глаза платочком.

Клава начинала скучать. Плакать из-за неубранной комнаты? В таком случае ей можно было бы рыдать пять раз в неделю, заходя в комнаты детей!

— А кто же его кумир? — спросила она.

— Пикачу.

— Пика… Простите, как вы сказали? Кетчуп?

— Кетчуп? — переспросила дама в полном недоумении. — Какой кетчуп? Я говорю о Пикачу, самом милом из покемонов.

Настала очередь Клавы недоумевать. «До чего доходят эти дети! Нет, чтобы восхищаться кем-нибудь в человеческом обличий. Выбрать себе в кумиры японского чебурашку-мутанта?! А чему, собственно, удивляться? Дети ведь кормят томагочи вместо живых котят и щенков, пьют кока-колу, едят.., вообще страшно думать, что они едят в наше время! ..Надо бы на базар сходить за грудинкой и сварить настоящего борща, а то Филя с Настей его уже сто лет не ели, все всухомятку…»

— Вам ведь нравится Пикачу? — спросила дама с некоторой агрессией.

— Мне? — Клава привыкла к странностям своих клиентов, но иногда им удавалось поставить ее в тупик. — Речь ведь не обо мне, а о вашем сыне.

— Но я не могу разговаривать о дорогих моему сыну вещах с человеком, который не разделяет его вкусов.

— Боюсь, вам будет трудно найти собеседников, — сухо заметила Клава. — Полагаю, наша встреча подошла к концу, а вам, я посоветую сшить себе костюм Пикачу и в нем производить уборку. Думаю, в этом случае проблем на границе не будет, — добавила она, мягко подталкивая даму к выходу..

Закрыв калитку за особой, которая сама нуждалась в серьезной помощи, Клава облегченно вздохнула. Нет, в последнее время количество клиентов, которых следовало бы направить к психиатру, увеличилось. — Вот что творят новые рыночные отношения с гражданами с лабильной психикой.

До приезда Ляли было еще два часа. А не сходить ли баню? Времени достаточно, да и людей в это время там практически нет.

Баня в районе Клавы была замечательная. Построенная еще в довоенное время и ремонтировавшаяся после этого всего пару раз, она тем не менее славилась по всему городу. Рассказывали, что стоит она на каких-то источниках и поэтому вода здесь обладает поистине волшебными свойствами. Кожа после банных процедур становится упругой и бархатистой, волосы — шелковыми. Клава относилась к посещению бани трепетно, как к важному ритуалу. У нее всегда была припасена баночка с медом и солью, такая маска оказывала хороший очищающий эффект. Летом Клава брала с собой веник из свежей крапивы, мелиссы, мяты и любистока, запаривала его в шайке с кипятком, а потом хлестала им себя с мазохистским наслаждением, чувствуя, как кровь, разгоняясь по сосудам, заставляет краснеть тело.

Завершив самоистязание, она выливала на себя отвар трав из шайки и с чувством выполненного долга шла в предбанник.

Вот и сегодня она быстро собрала необходимые вещи и отправилась в баню.

7

Я приехала к Клаве, как и договаривались, ближе к вечеру. Прогноз погоды был, что называется, самый обнадеживающий, гроза со шквальным ветром, но подруга не спешила домой. Зная, что пунктуальность не самое основное качество ее характера, я не удивилась, а решила подождать на лавочке у калитки. За это время я понаблюдала, как Клавкины куры совершили энергичное восхождение на виноградник.

Люди, которые до сих пор думают, что куры не умеют высоко прыгать и летать, даже не представляют себе, насколько они заблуждаются.

Клавкины куры выросли в очень либеральной атмосфере. Появление их прошлым летом в этом доме объяснялось стремлением подруги обзавестись натуральным хозяйством. Но Клава не была очень прагматичной особой. —Нормальный курятник так и не был воздвигнут, что давало ей повод всякий раз упрекать Филиппа в наплевательском отношении к ней, дому и животному миру в целом. Ажурное сооружение из металлической сетки, прутьев и потускневших досок стало именоваться курятником. Куры не преминули воспользоваться хлипкостью своей обители. Первым лазутчиком оказался тощий куренок с хохолком на голове. Разбегаясь, он подпрыгивал и, перемахнув через сетку, приземлялся прямиком во влажные и прохладные капустные листья. Пример оказался заразительным. Курсы молодого бойца были пройдены всеми остальными пернатыми за несколько дней. Вероятно, надо учесть тот факт, что Клава частенько забывала досыпать корма. Поэтому курам ничего больше не оставалось, как перейти на вольные хлеба. Очень долго среди знакомых подруги ходила и обрастала яркими подробностями история, случившаяся в конце лета. Накануне Клава вернулась домой затемно и прямиком отправилась спать. Утром ее разбудил звонок постоянной клиентки — творческой неврастенички, страдающей хронической депрессией. Дама в очередной раз пыталась найти смысл своего существования на этом свете. Клава, как всегда с клиентами, была терпелива и последовательна:

— Маргарита, попробуйте каждое утро говорить слова благодарности Высшему Разуму за то, что он подарил вам новый день, — начала она, вставая с кровати и путаясь в подоле длинной ночной рубашки. Зажав трубку между ухом и плечом, протопала в окну, выходящему в огород, чтобы открывающийся в лучах утреннего солнца пейзаж вдохновил ее на новые веские аргументы для клиентки.

— Суки-и-и!!! — завопила она и уронила трубку.

Следующие несколько секунд Клава судорожно решала, что предпринять: попытаться вылезти в огород через форточку или же, обувшись, выбежать через дверь. Но что-либо предпринимать было уже поздно. Зрелище за окном мало чем отличалось от лунного пейзажа. Лишь одинокие, торчащие из земли стебелечки напоминали о былом плодородии Клавкиного огорода. Куры сожрали все подчистую. Им хватило вчерашнего дня, чтобы уничтожить всю флору и превратить некогда цветущий островок в безжизненную пустыню. В тот день я заехала к Клаве уже после полудня, когда накал страстей спал и ярость шла на убыль. Клава водила меня по бывшему огороду и поясняла с горечью:

— Вот здесь была капуста, а здесь — болгарский перец. Все сожрали, сволочи! Даже хрен вон там у забора, и тот слопали.

— Да они у тебя теперь, считай, фаршированные. Режь да ешь! — не удержалась я, но Клавка не обиделась:

— Ха! Если бы! Отравимся. Вон, видишь?

Они все лилии пожрали! Токсикоманы хреновы!

Одно упоминание о лилиях вызывало у меня головную боль и приступы сладкого удушья.

Встречаются же извращенки, которые любят эти цветы!

Голенастые куры тем временем табунами носились по огороду, иногда прячась за сарай и подмигивая из-за угла.

— Мерзкие твари! — не унималась Клава.

В этот момент рыжий петушок суетливо выклевывал пестики и тычинки у последней, росшей чуть поодаль у туалета лилии, а серая курочка услужливо наступила когтистой ногой на стебель растения, чтобы кавалеру было удобнее достать до цветка.

— Вот вам и безмозглые создания! — заметила подруга и, по-моему, посмотрела на эту картину глазами психолога.

Закончив экскурсию побывшим плантациям, за чашкой кофе Клава развила свою теорию о том, что куры — это потомки динозавров, только до нее люди не были столь наблюдательными, чтобы заметить очевидное.

— Ну вот присмотрись к ним поближе, — на стаивала она, — эти ноги, когти, кожа…

Мое воображение, видимо, было не столь богатым, ко, вспоминая изображение птеродактиля из учебника по зоологии, я готова была провести некоторые параллели.

В общем, той осенью подруга осталась без овощей и пряностей. Но уныние было ей чуждо, а талант психолога направил эмоции в нужное русло.

— Это знак, — решила она. — Значит, в моей жизни появятся новые события, которые так или иначе отвлекли бы меня от огорода.

Так и вышло. Бурный осенний роман забрал у нее уйму здоровья и ничего не дал взамен.

Клавдия явилась через полчаса, когда небо окончательно затянуло тучами и в воздухе запахло дождем, даже куры успели куда-то скрыться.

— Вот так всегда, — сказала она. — Стоит мне сходить в баню, как тут же начинается дождь.

— Еще не начался. — Я посмотрела на лиловые тучи, нависшие над головой.

Подруга щелкнула электрочайником и пошла переодеваться. Я мысленно обратилась к дому через дорогу: что же такое там творится? Села у окна, достала маленький театральный бинокль, украшенный перламутром, и стала рассматривать особняк.

— На! — За спиной возникла Клавка с настоящим цейссовским биноклем в руке.

— Откуда такая роскошная оптика? — поинтересовалась я, меняя свой бинокль на ее.

— Дедушкин, — коротко ответила Клава.

— Он что, был шпионом?

— Нет, служил в НКВД.

Я изумленно посмотрела на подругу. Такая подробность из жизни ее родни была мне неизвестна. Клава молча развела руками, мол, а что?.. Бинокль оказался на редкость хорош, все-таки немцы знают толк в оптических приборах. Дом напротив был виден в мельчайших подробностях и производил противоречивое впечатление. То ли архитектор был приверженцем смешения стилей, то ли заказчик любил сказки и фильмы ужасов: домик, вернее сказать, замок, — под стать Дракуле-Сам доктор Франкенштейн мог бы позавидовать этому архитектурному чуду. Две каменные лестницы вели на высокое крыльцо, колонны из резного кирпича, входная дверь из настоящего дуба с огромным медным кольцом и заклепками. Вообще, обилие цветного металла потрясало. Купола, иначе не скажешь, венчавшие четыре сторожевые башни, покрыты медными листами, уже позеленевшими от соприкосновения с агрессивной окружающей средой в виде осадков. Медные шишки на ограде, бронзовые фигуры львов, украшающие или охраняющие дорожку от ворот к дому. Замок был до того уродлив, что невольно приковывал взор. Я бы, наверное, чувствовала себя в нем седьмой женой Синей Бороды.

Я так вжилась в образ, что заорала от ужаса, когда холодная липкая лапа легла мне на плечо.

— Ты с ума сошла? — оторопела Клава.

— Руки холодные!

— Ну да, я мыла посуду.

— А почему холодной водой?

— Да какая разница!

Мне всегда казалось, что разница есть, но Клава была особенной женщиной, и иногда ее заявления и высказывания ставили меня в тупик.

— Что-нибудь есть?

— Нет. Все, как обычно.

— Следи за окнами, — сказала подруга.

Окон в доме было не меньше сорока, больших и маленьких, круглых и высоких островерхих, готических. Вот приятно их мыть! Из-за одних окон не хотела бы жить там.

Тем временем стемнело. Ветер, налетевший неизвестно откуда, погнал по улице прошлогодние сухие листья, обрывки бумаги и мелкий мусор. Ветки деревьев застучали по крыше Клавкиного дома Вскоре первые крупные капли дождя забарабанили по окнам, и, наконец, хлынул настоящий ливень.

— Ты гляди, прогноз оправдался, — удовлетворенно заметила Клава.

Где-то раздался противный звук, как будто застучали по жести.

— Это в тазик капает, — словно прочла мои мысли Клава. — Крыша-то протекает, вот я тазик и подставила.

— А что, твои Мерлины не могут залатать кровлю? — спросила я.

— Это они по виду Мерлины, а по сути — настоящие гоблины, их не допросишься, — вздохнула подруга.

А я бы заставила таких здоровых балбесов потрудиться на благо семьи. Нет, в квартире все-таки жить легче Есть соседи, ЖЭК или РЭУ в конце концов. Жизнь в своем доме — постоянная борьба за выживание. А если дом к тому же большой…

Я вспомнила о причине моего визита — наблюдение за домом напротив — и снова поднесла к глазам шпионское снаряжение. Сердце мое екнуло: на втором этаже светилось окно, как будто кто-то зажег фонарик или свечу. Свет появлялся в одном окне, исчезал и появлялся в другом. Похоже, кто-то шел через анфиладу второго этажа. Но кто бы это мог быть? Привалова не стала бы лазить в потемках по дому. Он и при свете дня производил гнетущее впечатление. Частичное отсутствие внутренней отделки, голые окна и пролеты лестниц не создавали ощущения уюта.

Когда здесь поработает команда дизайнеров, вероятно, в него можно будет входить без содрогания и внутреннего протеста.

— Пойдем! — Клавкин голос опять отвлек меня от размышлений. — Пойдем посмотрим, кто там!

— Ты с ума сошла? Я что, похожа на Баффи — победительницу вампиров? На что ты меня толкаешь, а вдруг это опасно?

— Да мы возьмем с собой Лорда! Он уже давно не гулял и не охотился.

Надо сказать, что прогулки Лорда всегда оборачивались охотой на местных котов, и какой-нибудь из них непременно заканчивал свою кошачью жизнь в пасти дога. Ну не любил он кошек! Сердобольная Клава вздыхала, когда Лорд возвращался с прогулки с добычей, которую он гордо клал к ее ногам. Очередную жертву закапывали в огороде и долго объясняли псу, что его отношение к фауне негуманно Странно, но на кота, жившего в доме, черного и жилистого Ксенофонта. Лорд не нападал. Может быть, уважая его боевые заслуги, — кот в драке потерял глаз, а может, относясь к нему, как к домашнему имуществу, которое дог должен был охранять.

Когда я наконец накинула плащ и вышла во двор, Клавка с фонариком и в калошах на босую ногу стояла у калитки. Рядом нетерпеливо гарцевал Лорд.

— Тпру! — прикрикнула на него подруга. — Ты меня грязью забрызгаешь!

— Ты бы хоть носки надела, простудишься, — посоветовала я.

— Я так ближе к земле, — загадочно откликнулась Клава, а я не стала вникать в смысл сказанного и лишь вздохнула:

— Пойдем, что ли!

Если бы сосед Клавдии захотел укрепиться в своем мнении относительно влияния одиночества на душевную организацию женщины, у него не было бы лучшей возможности, чем сегодня, стоило лишь выглянуть в окно. Две невысокие жмущиеся друг к другу фигурки, шатаясь, шли через дорогу. Рядом галопировал Лорд. Я укоризненно сказала ему:

— Слушай, ты не на параде! Тебя за версту слышно! Был бы ты болонкой, мы бы остались незамеченными.

— Будь он болонкой, мы остались бы дома!

Или ты уже осмелела? Как поет «Несчастный случай»: «…никто не знал, а я — Бэтмен», — пропела Клава неожиданно хриплым голосом.

— Да тихо ты!

Мы подошли к воротам загадочного дома, и я отперла замок" одним из ключей на связке. Вообще ключей там было много, и связку в случае необходимости можно было использовать в качестве оружия. Тюкнуть легонько по темечку, и все — общая анестезия.

— Ляля, Привалова ведь уже купила этот дом?

— Ну да, а почему ты спрашиваешь именно сейчас? — не поняла я.

— Просто удивлена, что она не забрала у тебя ключи.

— Она забрала, а сегодня утром в офисе обнаружилась еще одна связка. Завтра отвезу, а пока грех не воспользоваться.

— А ты уже сообщила Приваловой об этом? — хитро спросила Клава.

— Нет, а что?

— И не торопись, мало ли что.

— Действительно, — согласилась я. — Тем более что кроме меня этих ключей никто не видел.

Дорожка, ведущая к дому, была посыпана толченым кирпичом. Мне всегда казалось это странным: в сухую погоду кирпичная пыль равномерно покрывала обувь, а в дождливую образовывала чудную бурую жижу. Клавка бодро шлепала калошами.

— Слушай, они что, большие? — прошипела я.

— На вырост, — как всегда загадочно ответила Клава.

Как еще она собиралась расти в ее тридцать восемь лет? Может, есть способ растоптать ноги?

Кажется, я свихнулась! О чем я думаю? Взгляд скользнул по оскаленной морде.

— Тьфу, напасть! Это же бронзовый лев!

— Ну да. А ты какого хотела здесь увидеть в такую погоду, живого? Он бы уже давно уполз под крышу. Слава богу, места в доме хватает. Здесь можно поселить Кубанский казачий хор, футбольную команду, и на первом этаже разместить небольшой зоопарк. Смотри, на этой балюстраде шикарно смотрелись бы павлины…

— Здесь шикарно смотрелись бы только совы и вороны, — перебила я Клаву.

— Да ладно тебе. Дверь как открывается, за кольцо?

— Ага. Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется? Ты перепутала сказки. Надеюсь, сам Дракула нам не откроет. А вообще-то у меня ключи, ты забыла?" — Я перебрала связку и нашла медный ключ с фигурным кольцом. Он повернулся легко и без ожидаемого мной скрежета. Мы нырнули внутрь. В холле было темно и сыро.

Меня охватил страх. Чтобы не было слышно, как стучат мои зубы, я укусила себя за палец. Лорд исчез в темноте.

— Лорд, — сиплым шепотом позвала Клава. — Вернись! Куда ты? Пойдем за ним. — Она потянула меня за рукав.

— Ыгы!

— Что? Да что с тобой?

Я вынула палец изо рта.

— Пойдем!

Стараясь не шуметь и не споткнуться, мы пошли вдоль стены.

— Включи фонарик.

— Что?

— Фонарик! — прошипела Клава. — Я ведь не летучая мышь. Свети под ноги, а то свалимся с лестницы.

Дрожащий свет фонарика заскользил по полу и стенам.

— Вот лестница. Нам ведь на второй?

— Да!!!

— Слушай, я тоже нервничаю, — сказала Клава.

— Прости. Как ты думаешь, мы найдем Лорда?

— Не знаю. А вот он, похоже, кого-то нашел.

Сверху послышался вскрик и яростный лай, сменившийся стоном и рычанием.

— Бежим! Он загрызет кого-нибудь!

— Скорее! — встрепенулась подруга. — Мне уже негде котов закапывать.

Я поразилась Клавкиной способности скакать вверх по лестнице с такой скоростью в калошах «на вырост». Похоже, подруга всерьез забеспокоилась. Взлетев на второй этаж и сориентировавшись по звукам, мы вбежали в комнату слева. Фонарик выхватил следующую картину: в углу на корточках, закрыв голову руками, сидел мужчина в джинсах, порванных на одном колене. Возле него, ощетинившись насколько это было возможно, рычал Лорд, шерсть на его холке и на копчике приобрела сходство с жесткой обувной щеткой.

— Лордик, мальчик мой… — засюсюкала Клава, подзывая дога.

— Уберите собаку! — раздался голос со стороны окна.

Мы повернули головы и увидели парня, стоявшего на подоконнике. Вид его впечатлял: волосы всклокочены, куртка и брюки разорваны, какая-то палка в руке…

— Совсем сдурели, на людей с собаками! — добавил парень. — Сначала нужно разбираться, а потом зверей натравливать!

— А мы сейчас и разберемся, — решила действовать я. — Вот вы, на подоконнике, собственно говоря, кто? Карлсон?

— Нашли время острить! Я же не сравниваю вас с кикиморами, хотя очень похожи. Особенно леди в калошах, — осмелел «Карлсон», а парень, лежавший на полу, встал и начал отряхиваться.

— Кто? Я?! — закусила удила Клава. — Лорд!

— Тихо, тихо! Я неудачно пошутил. Давайте, мы покажем документы, и все прояснится.

— Ваши документы, — официально заявила я, но никто не удивился такому тону, даже Клава, хотя требовать чьи-либо документы я не имела никакого права.

Парень слез с подоконника и протянул мне свои права: Евгений Летягин и т.д.

— Это не вы, — возмутилась Клавдия, заглядывая мне через плечо, — у вас тут прическа не такая!

— Девушка, — вступил в разговор другой, обретший наконец дар речи, — а вы на документы тоже вот в этой панамке фотографируетесь?

— Я бы попросила! Это не панамка, а шляпка, — возмутилась подруга.

— От поганки! — хихикнул взъерошенный.

— Очень по-джентльменски, — не удержалась я.

— Разрешите представиться, — неожиданно вежливо заговорил второй, трофей Лорда. — Сергей Куприянов — архитектор, а Евгений — мой деловой партнер. Вопросы есть?

— Есть! — не успокаивалась Клава. — Партнеры-домушники?

— Ну побольше позитивизма, девушки, — вполне миролюбиво ответил Сергей, — мы совладельцы арт-бюро «Вигвам». Может быть, слышали?

— Мы довольно-таки известны, — добавил его партнер.

— Очень скромно, — вставила Клава.

— Зато честно! — ответил Сергей. — А вы сами что здесь делаете?

— Я лично продала этот дом одной состоятельной женщине….

— Так вы теперь богатая невеста? — поинтересовался блондин, спустившийся с подоконника.

— Я всего лишь агент по недвижимости.

И меня интересует, что творится на объекте ночью в отсутствие хозяйки? — Краем глаза я заметила, как скептически поморщилась подруга. Видимо, объяснение было неубедительным.

— Именно эта состоятельная женщина и дала нам ключи, чтобы мы могли безотлагательно ознакомиться с фронтом работ и подготовить смету. Тут столько работы, что мы засиделись до ночи, — пояснил Сергей.

Когда мы вышли из «замка», дождь уже прекратился. С листьев сиреневого куста, росшего у самого крыльца, стекали и плюхались оземь тяжелые капли. Пахло мокрой травой. Лорд громко втянул влажный воздух своими крупными ноздрями и весело помчался через двор к воротам. Мы с Клавой испытывали некоторые угрызения совести, ведь это наша собака чуть не загрызла этих, в общем-то, приятных ребят. А потому предложили всем сейчас же отправиться к ней, выпить чаю. Наши новые знакомые с удовольствием приняли приглашение.

Аркадий Яковлевич откинулся в удобном кресле, обвел взглядом кабинет, место, где он проводил две трети своей сегодняшней жизни.

С тех пор как обосновался здесь, он успел привыкнуть к этой комнате, к виду из окна, к звукам, доносившимся с улицы. Контора находилась в самом центре на вокзальной площади, но городская суета его не утомляла. С того времени, как в доме у него стало совершенно тихо, шум позволял отвлечься от внутренних диалогов, которые он постоянно вел сам с собой.

Тишина в доме объяснялась очень просто: дети выросли и ушли во взрослую жизнь, не забыв, однако, заручиться финансовой поддержкой отца. Появлялись они не часто, но Аркадий Яковлевич относился к этому с пониманием. Он привык отдавать им все, ничего не требуя взамен. Причиной такого беззаветного служения детям был тот факт, что они рано лишились матери. —Его жена долго болела и умерла, когда дочери было шестнадцать, а сыну тринадцать лет. Теперь же это были вполне самостоятельные, люди. Отец скучал, но выпрашивать внимание было не в его стиле. Гордый и независимый, он не привык казаться слабым.