3

— Архитектурное бюро «Вигвам», несмотря на свое несерьезное название, было известно в городе и имело приличную клиентуру. Ведь это раньше, лет пятнадцать назад, профессии декоратора, дизайнера и архитектора были абсолютно непопулярными, и как будто ненужными. Еще бы советский человек тратил деньги на советы какого-то дизайнера при переделке или ремонте своей малогабаритной квартиры Он был сам себе архитектор и дизайнер. Каждая домохозяйка могла побелить потолок с помощью обычного пылесоса или покрасить полы обувной щеткой, а заклеивание обоев превращалось в праздник для всей семьи: варка клейстера из муки, испорченной долгоносиком, раскраивание шпалер обоев канцелярскими ножницами и быстрое растягивание их по неровным стенам. «Кто так строит! Руки бы оторвать таким строителям!» — наиболее приличные фразы при этом виде работ. Знатоки рассказывали, что красиво закругленные стыки стен с потолком достигались с помощью обычных гантелей, если же нужно было ободрать эти места под побелку, то вам приходилось, все громче матерясь, отковыривать куски штукатурки столовой ложкой.

Первыми почувствовали тоску и желание спихнуть на кого-нибудь эту творческую работу новые русские. Студенты художественных и архитектурных факультетов различных институтов поняли, что настал их час. И хотя лауреатов Прицкеровской премии среди них не было, людей со вкусом и воображением хватало. Появились профессионалы, которые могли помочь реализовать любые проекты и фантазии, благо в магазинах стало возможным купить различные материалы, фурнитуру, аксессуары, чтобы сделать так называемый «евроремонт», понятие, которое заменило другие, принятые в советские времена. Если тогда каждый стремился приобрести польскую спальню, гэдээровскую стенку или финскую сантехнику, заполнить полки хрусталем, завесить все вертикали и застелить все горизонтали коврами, а еще лучше синтетическими паласами, то теперь наступил евробум. Все захотели сменить антураж, белые стены превратили разнокалиберные квартирки в стандартные подобия зубоврачебных кабинетов. Покрасить стену желтым или синим был способен лишь авангардно мыслящий гражданин, не вылезающий из загранкомандировок. Но поскольку всю эту красоту надо было впихнуть в имеющиеся квадратные метры, умные люди стали приглашать специалистов. Не делая ничего кардинального, они могли переосмыслить пространство с помощью декорирования. Увидеть интерьер в целом еще до того, как ремонт будет закончен, под силу только опытному человеку.

Страна, в которой каждая кухарка могла быть оторвана от плиты, чтобы порулить государством, увидела, что гораздо целесообразнее использовать профессионалов.

Евгений Летягин и Сергей Куприянов познакомились во время летней практики в деревне, где они штукатурили коровник и другой очаг культуры — деревенский клуб.

— Мы же без пяти минут дипломированные специалисты, а пашем, как обычные чернорабочие. Штукатурим это убогое сооружение, — сокрушался Сергей.

— А чего ты ждал? Что сельсовет наймет тебя построить здесь Версаль? — резонно поинтересовался Жека.

— Версаль! Ты еще Тадж-Махал вспомни!

Нет, правда, если бы я получил заказ, я бы отгрохал такое, чтобы моим потомкам не было стыдно называть свое имя.

Собирать модели и рисовать Сережа Куприянов любил с детства. Мама знала, что ее мальчика можно смело оставлять дома одного, если дать ему коробку с заветной моделью самолета или танка.

Она находила его через пару часов, вернувшись с рынка или из парикмахерской, сосредоточенно работающим за маленьким детским столиком. Сережа очень аккуратно и методично склеивал мельчайшие детали. Однажды ему попался в руки старый журнал «Строим дом сами». Это было пособие по строительству дома на приусадебном участке в шесть соток. Вскоре все полки в его комнате были заставлены моделями. Вся страна в то время увлеклась приусадебным хозяйством, дачные кооперативы росли, точно грибы после дождя.

Учители и медработники, служащие и рабочие — все как один почувствовали тягу к труду на земле.

В выходные дни транспорт заполнялся до отказа загорелыми людьми с корзинами, канистрами, тяпками и граблями, обмотанными тряпками. Обсуждалась только одна тема: как увеличить урожайность и избавиться от вредителей!

— Вы пробовали бордосскую жидкость?

— Что вы, против этих гусениц помогает только сигаретный пепел. Надо разнести его в глицерине…

— Это чтобы гусеницы поскользнулись? Какой глицерин? Вы выбросите потом эту капусту…

— А огурцов опять не будет. После дождя на прошлой неделе все цветки почернели.

— Это наш любимый химкомбинат постарался.

На участках возникли будки, старые вагончики, где хранился сельхозинвентарь и одежда фазендейрос. А как же иначе назвать эти шесть соток — только фазенда! Об условиях выращивания кофе и сахарного тростника народ знал не понаслышке, все смотрели бразильские и мексиканские сериалы. Потом на участках стали расти разнокалиберные домики, лачужки, домины. Архитектурные стили были самые разные: от минималистских бетонных блочных домов с плоскими крышами до стилизованных под грузинские, обложенных диким камнем с полукруглыми оконными проемами и арками, средневековых замков с колоннами и башенками, напоминавшими оборонительные сооружения. Каминные трубы, гаражи и бассейны указывали на уровень доходов хозяина участка.

Сережина семья не была исключением. Как только папа, инженер станкостроительного завода, получил участок, в первые же выходные он привез семью на место.

— Да, повезло, — сказала мама, когда пришла в себя.

Голая земля была утрамбована до состояния асфальта. Чахлые кустики и пробивающаяся кое-где желтая трава сулили сомнительные успехи в земледелии.

— Здесь вообще есть вода? — не унималась мама.

— Будет, — бодро ответил папа. — Мы выкопаем колодец и установим насос. Правда, Серега?

Серега в это время сосредоточенно думал о чем-то, ходил по участку и мерил шагами расстояние между какими-то известными только ему точками. Наконец он остановился и решительно произнес:

— Дом будем строить здесь!

— Дом?! — воскликнули мама и папа.

— Да. Эскизы и чертежи я подготовлю через неделю.

Так дачный коттедж стал первым серьезным проектом, который Сергей осуществил еще будучи школьником. Он получился настолько удачным, что соседи приходили посмотреть и получить консультацию, где лучше сделать камин или как пристроить летнюю кухню. После окончания школы вопроса, кем быть, для Сережи не существовало! Ясно — архитектором. Он легко поступил на архитектурный факульт строительного института. Там он пользовался авторитетом из-за своей серьезности и умения объяснить любую сложную тему очень просто и доходчиво. Его мечтой и целью было открытие своего архитектурно-проектного бюро.

У Евгения Летягина, по прозвищу Летяга или Жека, все было совершенно иначе. Девочки липли к нему с самого детства, в саду он любил играть с ними в куклы, умел так красиво украсить домики из песка, что детвора не рисковала их разрушить. Он так искусно мог вплести ленту в жиденькую косячку одноклассницы, что она сама себе казалась обладательницей роскошных волос. Папа Жеки и его брат не были в восторге от его увлечений. Рыбалка, походы и прочие мужские радости, такие, как футбол, были ему неинтересны. Зато мама была в восхищении от таланта сына превращать простые вещи в изысканные.

— Вы — мои будни, — говорила она старшему сыну и мужу, — а он — мой праздник!

Евгений был непостоянен, как настоящий художник, но никто не обижался, ничье сердце не было разбито. Девушки чувствовали себя приобщенными к настоящему таланту и высокому искусству. Окончив школу в своем городке, он поступил на худграф университета в краевом центре. Учеба захватила его полностью, а большой город открывал перспективы роста. В выходные дни Жека любил потолкаться на блошином рынке, зайти в магазины, где были антикварные отделы Его очень привлекали старинные и просто старые вещи, они хранили воспоминания, тепло рук их прежних владельцев. Жека иногда брал какую-нибудь вещь и пытался представить себе ее историю. Вот, например, этот чудесный резной веер из сандалового дерева и шелка, расписанного вручную нежными цветами, который привлек его внимание сразу же.

— Восхитительная штучка! — услышал он за спиной чей-то голос. Он обернулся. Это была пожилая дама, невысокая, очень изящная, она напоминала актрису немого кино, отличаясь от современных женщин не только своим нарядом и невиданной шляпкой с короткой вуалью, но и какой-то особенной горделивой осанкой.

— Да, вы правы, я сам засмотрелся, наверное из Китая или Японии, ©та роспись по шелку очень характерна, — сказал Жека.

— Приятно видеть молодого человека, который разбирается в старине.

— Я изучаю историю культуры в университете и вообще интересуюсь всякими красивыми предметами.

— Так вы студент? А кем будете, дизайнером? Такое непривычное слово для моих ушей.

Я имею представление только о декораторах и художниках, с ними приходилось сталкиваться в театре.

— Вы работаете в театре? — спросил Жека.

— Я была актрисой. — Дама не без кокетства взглянула на Жеку сквозь вуаль, явно ожидая восхищенной реакции.

— Правда? В каком театре? Позвольте, я угадаю. В оперетте? Нет, пожалуй, в драме.

— Вы правы. Я прослужила на подмостках театра Драмы сорок пять лет.

— Сорок пять лет на подмостках — звучит как название спектакля, — заметил Жека.

— Да, годы пролетели, как один спектакль в двух действиях с антрактом и буфетом. Занавес опущен, зал пуст, жизнь окончена, — неожиданно горько сказала дама.

— Ну, не стоит смотреть на жизнь так мрачно. Пока женщина носит такие шляпки, ее жизнь имеет смысл.

Жеке даже не пришлось изображать галантность, эти слова сами сорвались у него с губ. Бывшая актриса улыбнулась:

— Как вас зовут, юноша?

— Евгений, Жека.

— А я Раиса Петровна. Знаете, Жека, если вы никуда не торопитесь, мне было бы приятно побеседовать с вами еще.

— В общем-то я свободен, хотел только забежать по двум адресам, здесь в центре. Ищу квартиру.

— Вам негде Жить?

— Я живу в общежитии, но хочется покоя и тишины, некоторой независимости от соседей.

— Жека, я с удовольствием сдам вам комнату в своей квартире, недорого, но с одним условием.

— С каким?

— Мы будем с вами беседовать иногда по вечерам. Видите ли, я не успела завести семью и совершенно одинока, а сидеть у подъезда со старушками в моей шляпе.., вы понимаете?

— Еще бы, — сказал Жека. — Что ж, ваше условие вполне приемлемо, я бы даже сказал, интересно.

— Идемте, Евгений, я покажу вам квартиру, — сказала Раиса Петровна, беря его под руку.

Вместе они вышли на шумную улицу.

Квартира в старом доме сталинских времен Жеке очень понравилась. Она была так непохожа на все, виденные им прежде. В ней витал богемный дух, столь близкий его сердцу. Старинное пианино с резным пюпитром и канделябрами привело его в восторг.

— Вы играете? — он оглянулся на Раису Петровну.

— Да, — ответила она. — Сейчас уже реже.

— Я мечтал научиться игре на фортепиано.

— Я могу дать вам несколько уроков, правда, должна вас предупредить, я не играю классический репертуар.

— А что, песни из кинофильмов?

— Нет, джаз.

— Ух ты!!! — Жека изобразил игру на саксофоне.

Раиса Петровна подняла крышку пианино…

Соседки у подъезда с удивлением переглянулись, услышав зажигательный рок-н-ролл, доносившийся из открытого окна.

Беседы с Евгением становились для одинокой старой женщины праздником. Она чувствовала себя помолодевшей и счастливой. Из общения с Евгением она черпала энергию юности, а он учился у нее терпению и мудрости. К его возвращению из университета она часто надевала шелковое черное платье, вышитое бисером. Они были настоящими единомышленниками.

Она умерла, когда Жека учился на пятом курсе. Вернувшись с недельной практики и обнаружив дверь опечатанной, он был потрясен. Соседка сказала, что ночью Раису Петровну забрала «скорая». Сердце… После похорон и поминок, устроенных дирекцией театра, где Раиса Петровна прослужила сорок пять лет, Жека в последний раз принес букет желтых хризантем в ее квартиру и поставил их на круглый маленький столик в, ее комнате.

Через полгода пришло письмо от нотариуса, в котором сообщалось, что он, Евгений, является наследником гражданки Жуковой Раисы Петровны и должен явиться, чтобы оформить необходимые документы и вступить в права наследования. Из всех вещей в трехкомнатной квартире Жека оставил только круглый столик, большое кресло и старинное немецкое пианино с канделябрами.

После того как полученные дипломы были обмыты должным образом в компании однокурсников, Сергей и Жека отправились к последнему на квартиру, чтобы обсудить дальнейшие планы — Своя фирма — это то, что нам нужно.

Представь: я и ты — компаньоны. Да с нашими талантами и желанием работать окупим все затраты за пару лет и начнем получать прибыль Сережины слова звучали убедительно.

— А где же мы разместимся? Нам нужно много места.

— Здесь неподалеку Я Присмотрел чудный двухэтажный особнячок. Он, конечно, требует ремонта, но я думаю, мы сможем арендовать его по сходной цене.

— Кстати, о цене, — встрепенулся Жека. — А где взять деньги?

— Мы продаем твою Квартиру переезжаем в особняк. На первом этаже оборудуем мастерскую и офис, а на втором будем жить.

Жека хотел было возразить, но взгляд Сергея, горевший фанатичным огнем, пробудил в его душе невольный отклик, как будто уверенность друга была заразной. Жека попытался представить себе, что бы сказала по этому поводу Раиса Петровна. Скорее всего, она была бы счастлива, что сумела оказать своему юному другу такую помощь. Была не была! И они рискнули…

Особнячок в тихом дворике, окруженный со всех сторон высотными зданиями, был совершенно незаметен, вероятно, поэтому в нем еще не разместили магазин или кафе. Через два месяца после принятая эпохального решения Сережа и Жека с головой окунулись в хлопоты, связанные с продажей квартиры, арендой и ремонтом. Изумленные жители соседних высоток наблюдали за суетой в особнячке. Клубы пыли неслись из дверей и окон, временами что-то ухало и что-то грохало, рабочие выносили кучи строительного мусора, поломанную мебель, старые оконные рамы, половицы. Следующий месяц через освещенные до глубокой ночи окна можно было видеть, как настилают полы, красят потолки и стены, слышать визг дрели и грохот строительного пистолета. Одуряющий запах свежей краски разбавил коктейль привычных запахов двора. Наконец два энергичных молодых человека водрузили над крыльцом вывеску: «Арт-бюро „Вигвам“. Проектирование. Дизайнерские работы, услуги декоратора. Время работы…» Сияющий желтой фасадной краской особнячок украшали белые колонны. Домик вдруг засиял, как дорогая, найденная среди хлама безделушка, с которой смахнули пыль.

Первыми клиентами стали знакомые родителей Сергея, они были наслышаны о способностях их отпрыска и даже видели дачный коттедж.

Им нужно было перепланировать квартиру, купленную недавно для дочери, которая вышла замуж. Начало было положено. Молодые даже ахнули, когда вошли в квартиру после ремонта. Сергей и Жека постарались насытить пространство светом и цветом, чтобы хозяева и гости испытывали прилив эмоций от пребывания здесь.

Поскольку обе творческие личности были по уши погружены в свою работу, им был необходим человек, который принимал бы заказы, вел расчеты с клиентами и назначал встречи.

4

Анатолий Арчибасов был жертвой безотцовщины. Точнее сказать, папа у него, конечно, был.

Но как только мама заявила папаше о постигшей его радости будущего отцовства, он тут же запрыгнул в проходивший мимо состав скорого поезда и, видимо, по сей день зарабатывал на хлеб скромным трудом проводника плацкартного вагона Несмотря на отсутствие отца, Толик никогда особо не испытывал нехватку внимания и любви к своей персоне Очень рано окружающие заметили трогательную красоту юного создания. На утренниках в детском саду и школе ему доставались роли Маленького принца и Ивана-Царевича. Встречать с огромными букетами важных гостей цокольная администрация отправляла непременно Толика Арчибасова. Справедливости ради надо заметить, что от такого отношения мальчик стал несколько заносчивым и высокомерным, хотя мама, так и не простившись с идеалами юности, старалась воспитать его внимательным и добрым мальчиком. Мягкая улыбка Толика в сочетании со взглядом его темно-серых глаз могла растопить лед даже в сердце самой строгой грымзы. Разумеется, Толик без особого труда окончил среднестатистический вуз. Времени собственно на учебу оставалось не так много, так как студенческая жизнь такого приятного во всех отношениях молодого человека была до отказа заполнена участием в общественных культурных мероприятиях, а также вечеринками и свиданиями.

Мать Толика отчаянно пыталась до последнего не осложнять жизнь своего единственного сына финансовыми проблемами, но после получения диплома она все же потребовала, чтобы он искал работу.

Арчибасов был молод и имел настолько привлекательный, особенно для богатых клиенток, вид, что вскоре Сергей и Жека, взявшие его к себе в бюро, с удовлетворением отметили возросший интерес к их конторе. Толик по собственной инициативе нанял благоразумного вида молодую девицу для подачи чая и других напитков. В ее обязанности входило отвечать вежливо по телефону:

— Да, арт-бюро «Вигвам». Одну минуточку, я соединю вас с нашим офис-менеджером.

Наличие секретарши сильно поднимало Толика в собственных глазах; В отсутствие владельцев офис-менеджер чувствовал себя полновластным хозяином фирмы Удобное кожаное кресло угодливо принимало его хорошосложенное тело, и Толик в свободную минутку любил выпить чашечку кофе и, покуривая разноцветные сигаретки, помечтать о будущей жизни в богатстве и роскоши. Он нисколько не сомневался, что так и будет. Поработав в фирме полгода, Толик четко уяснил, на каких женщин он производит особенно сильное впечатление: уверенные в себе, привыкшие командовать бизнес-леди таяли и теряли свой напор под его обаянием. Еще в институте он начал делить всех особ женского пола не на хорошеньких и страшненьких, а на богатых и бесперспективных. Бесперспективных в том смысле, что будь девушка хоть царица Савская, но без значительного материального положения она не имела у Толика никаких шансов на успех. «Я просто не по карману тебе, моя дорогая», думал Толик, без жалости расставаясь с очередной милашкой. Девушки не догадывались об истинной причине разрыва их отношений, так как он, на всякий случай, оставался вежливым со всеми. В результате он приобрел репутацию кота, который всегда может спрятать когти в мягкие бархатные лапки и при виде которого отзывчивые женские сердца не могут не дрогнуть. Толику льстило подобное мнение, котов он любил, а особенно их умение гулять самим по себе.

С госпожой Приваловой Арчибасова свой случай. Однажды он зашел в ночной клуб. Чтобы не потерять форму дамского угодника, он частенько посещал клубы и дискотеки, оттачивая мастерство нравиться. Во время этих походов он присматривался к тем представительницам прекрасного пола, которые могли бы обеспечить его счастливое будущее. Крупная рыжеволосая женщина громко скандалила с официантом. Толик с изумлением наблюдал, как она схватила небольшую салатницу и вывалила ее содержимое на голову совершенно обалдевшего парня. Майонез, стекавший по лицу, капал на бабочку и безукоризненно отполированные туфли.

— Вы называете это столичным салатом?! Где вы взяли этот рецепт? Моя свекровь, будь она у меня, приготовила бы лучше!

— Толик с восторгом понял, что это то, что он искал. Только финансово независимая женщина могла позволить себе так красиво высказать недовольство кухней!

— Вашему шеф-повару только хот-догами на вокзале торговать! — продолжала бушевать посетительница. — Хотя, судя по всему, для него приготовление сосисок — непосильная задача!

Лепечущий оправдания официант всхлипнул и умчался в направлении кухни. Момент настал!

Арчибасов решительно подошел к столику и, чарующе улыбаясь, воскликнул:

— Браво! Вы настоящая Валькирия! — Подобное сравнение нравилось крупным женщинам с классическим образованием. — Позвольте пригласить столь храбрую даму отведать дивных яств в другом заведении, достойном вашего вкуса и красоты? Разрешите представиться? Анатолий.

Вычурность фразы ошеломила Привалову.

Двадцать лет назад Валерия Евгеньевна, не задумываясь, дала бы отпор молодому наглецу. Теперь же такая откровенная лесть позабавила ее, а довольно открытый взгляд глубоких серых глаз и безусловно очаровательная улыбка заставили забиться суровое сердце старой девы.

— Валерия, — с невесть откуда взявшимся кокетством сказала Привалова и протянула ему руку.

Не отрывая восторженных глаз от ее лица, Толик поднес круглую веснушчатую ладошку к губам. Этот жест он тщательно репетировал перед зеркалом.

Ресторан, в который Арчибасов пригласил Привалову, назывался изысканно и в то же время просто — «Бордо», в честь одноименной французской провинции Валерия Евгеньевна периодически любила побаловать себя дорогими винами, но в игом ресторане ей бывать не приходилось Впечатляло здесь все: чернокожий швейцар Жак на входе, гарсоны-официанты, черная мебель с коваными элементами, аромат лаванды и еще какого-то неизвестного ей растения Приглушенно звучал Джо Дассен, и на столах в черных подсвечниках таинственно мерцали свечи.

Они заняли столик в углу Манеры Анатолия были отточены и ненавязчивы Привалова едва ли могла припомнить кого-либо из мужчин с таким же естественным умением обращаться с дамами Арчибасов же, в свою очередь, решил действовать.

Сегодня он был при деньгах, полученная накануне зарплата не успела раствориться в клубах и бутиках. Он просто обязан был произвести на эту женщину должное впечатление и добиться того, о чем мечтал все эти годы.

Привалова глядела в меню, но от волнения все строки сливались в одну. Мысли ее возвращались к красивому молодому человеку, сидевшему напротив "Интересно, сколько ему лет? Двадцать?

Двадцать пять?"

— Валерия, позвольте мне помочь вам сделать выбор? — Ласковый голос Анатолия вернул ее в реальность.

— Ой, это было бы очень мило с вашей стороны, — пролепетала она, вытирая влажные ладони под столом о край тяжелой льняной скатерти.

— Я сам до сих пор путаюсь во всех этих французских названиях — Он улыбнулся ей и пустился в диалог с мгновенно возникшим у столика гарсоном..

Названия блюд ей ни о чем не говорили, она смогла лишь понять названия вин, в которых неплохо разбиралась С приятным удивлением она расслышала, как Анатолий заказал ее любимое вино — Валерия, хочу быть сразу откровенным с вами. Мне двадцать три года, я не женат, имею приличную работу и верю в любовь с первого взгляда.

Говоря это, он пристально смотрел ей в глаза.

Привалова ощущала себя пассажиром скоростного лифта, летящего с тридцатого на первый этаж. Ее бросило в жар, в животе что-то больно сжалось, и в висках бешено застучали молоточки.

— Вас, наверное, удивляет моя откровенность, но я считаю, что такая женщина, как вы, заслуживает искренности, — затянул петлю Арчибасов, и Валерия снова понеслась с тридцатого на первый этаж.

Она отчаянно боролась с захлестнувшими ее эмоциями. В ложбинку ее глубокого декольте стекла тонюсенькая струйка дота и золотая цепочка с бриллиантовой подвеской больно прилипла к коже. Привалова и предположить не могла, что когда-нибудь тело так предаст ее, холодную, как ей всегда казалось, умную женщину, никогда не уподоблявшуюся шестнадцатилетним прыщавым девицам, бесстыдно виснущим на мальчишках в дискотеках. Разум ее всегда управлял чувствами. Теперь же она сидела в этом шикарном ресторане за одним столиком с мужчиной почти на два десятка лет моложе себя. Шелковая блуза намокла в подмышках, ноги стали ватными. Его глаза смотрели ей прямо в лицо, а в зрачках плясали язычки пламени свечи, горевшей на столе.