30

Клава восседала в подушках на диване, окруженная всеобщим вниманием, как раненый боец, прибывший на реабилитацию в какой-нибудь санаторий. По пути домой я успела заинтриговать ее рассказами о том, что теперь-то мы наконец узнаем много любопытного о доме на Майской и о его владельцах, бывших и нынешних. Дело в том, что за те четыре дня, что мы с подругой не виделись, произошло много интересного. Клава, естественно, сгорала от нетерпения…

— Можно я начну? — спросил Сергей, когда все мы расселись в Клавкиной гостиной. — Я несколько вечеров провел в обществе Жеки, который нашел подход к источнику информации в лице Светланы, и знаю теперь историю Игониных не хуже их родственника.

Род Игониных был очень богатым и известным в дореволюционной России. Предки Станислава Игонина занимались торговлей пушниной еще задолго до того, как перебрались на Кубань.

Мужчины этого рода были сильными и властными, натурой обладали широкой — такие женихи пользовались завидной популярностью, многие отцы желали таких мужей своим дочерям. Когда Станислав Игонин надумал жениться, выбор его пал на красавицу Афимию, дочь состоятельного помещика, владевшего соседними хуторами.

Афимия была девушкой необыкновенной красоты; высокая, тонкая, со смоляными косами и зелеными глазами. Нраву нее был тихий, никто не видел ее громко смеющейся. Игонину она подходила, он всегда мечтал о жене кроткой и молчаливой. Было, правда одно небольшое препятствие: Афимия не хотела идти за него, причину своего отказа не объясняла. Но долго; шила в мешке не утаишь, все прояснилось само собой.

Пришел к отцу девушки со сватами Петр Коломийцев, молодой казак. И стала тогда она упрашивать отца позволить ей выйти замуж за любимого. Но об этом и речи быть не могло. Какой может быть казак, когда на пороге такие сваты, как Игоннны? В сентябре Станислав и Афимия обвенчались, а Петр решил действовать: выковал себе землянку напротив от Игонинекой усадьбы и поселился в ней вопреки здравому смыслу, Утром каждого дня молодоженам открывался один и, тот: же вид: печальный Петр, стоящий у землянки, всматривающийся в окна любимой.

Афимия тихо плакала. (Клава по ходу повествования прокомментировала, что подобное поведение молодого мужчины свидетельствовало скорее о серьезном психическом отклонении, нежели о любви, но в те времена «темные» барышни не могли знать о мазохизме.) Станислав Игонин в высоких материях тоже не разбирался, но нутром чувствовал нездоровые тенденции в поведении соперника? Ему весь этот спектакль стоял поперек города. Сначала он предлагал Коломийцеву убраться подобру-поздорову; и отклика его предложение не получило. А когда у жены на нервной почве случился выкидыш, терпение Игонина лопнуло: вместе со своими братьями он отволок казака в плавни, где бил его долго и жестоко в то время как Афимия металась по запертому дому.

Забитый казак успел перед смертью пожелать Станиславу «много хорошего», в том числе предрек, что сыновей у Игонина не будет. После исчезновения возлюбленного Афимия замкнулась в себе и замолчала. Как Игонин ни пытался отвлечь жену, ничего на нее не действовало: она продолжала молчать и рожать мертвых детей.

И только когда на пятый год их супружества по" явилась пухленькая дочка Наталья, сердце женщины оттаяло. В какой-то момент она даже почувствовала благодарность к мужу, который так терпеливо любил ее все эти годы их несчастливого брака. У поразительно похожей на отца Натальи только глаза были материнские — зеленые. Всем остальным, а главное, характером, она пошла в Игонинскую породу, Станислав любил дочь до самозабвения. Жена так и не родила ему сына, и всю свою душу он отдал Наталье. Она росла серьезной и умной девочкой и очень рано начала проявлять житейскую смекалку.

— Очень интересно, конечно, поподробнее узнать историю одного из родов России и тем самым заполнить пробелы в краеведении, но каким образом эти люди связаны с бывшим хозяином дома и Приваловой? — решила прервать повествование Клава.

— Самым непосредственным, Привалова — внучка Натальи! — Сергей мог быть довольным произведенным эффектом, Клава сползла в подушках, а я уронила кусок торта на нежно-голубую вискозную юбку, мое новое и, как я считала, удачное приобретение.

— Так значит, вот этот жуткий замок, вернее, то, что там стояло до него, — ее родовое имение? — спросила я, слизывая сливочный крем с подола юбки и отталкивая ногой подоспевшего на помощь Ксенофонта.

Я вкратце рассказала друзьям историю дома на Майской улице. Светлана что-то быстро записывала в блокнот.

— Собираем сведения? — промурлыкал ей в ухо Жека.

— Нет, уточняем недостающие детали. Привалова ведь во всем уже созналась, и мотив понятен… — начала она.

— Я бы сказал, что от мотива веет каким-то фанатизмом, вам не кажется? — спросил Сергей.

— В Игонинском роду тоже были душевнобольные? — проявила профессиональный интерес Клава.

— Жизнь заставила некоторых превратиться в обозленных фанатиков, — философски ответил Жека.

— Это Привалову-то? У нее тяжелая жизнь? — недоумевала подруга.

— Сначала ее бабку Наталью, — пояснил Жека. — Видите ли, я ведь тоже совершенно случайно оказался посвященным в историю этой семьи. Раиса Петровна, у которой я жил еще будучи студентом, по удивительному совпадению была подругой детства Натальи Игониной. Она делилась со мной воспоминаниями о трагической судьбе дочери Станислава Игонина.

Рассказ Жеки занял целый час, так как он в манере, свойственной всем творческим людям, в мельчайших подробностях описывал все услышанное им когда-то от пожилой актрисы. За это время Ксенофонт съел упавший на пол кусок торта, Клава довязала ажурный шарфик, начатый еще на больничной койке, а я, чтобы чем-то заняться, накрасила ногти стоящим на подоконнике ядовито-оранжевым лаком. Цвет убийственный! Жека, заметив такое неожиданное цветовое решение, аж поморщился. Ничего, возьму у Клавы жидкость для снятия лака и удалю этот ужас с ногтей, не выходить же так на улицу.

— А в чем созналась Привалова? — неожиданно задала вопрос подруга, закончившая вязать и, видимо, снова начавшая думать.

— Клава! Ты что, не поняла? — удивилась я. — В убийстве хозяина дома, который так неожиданно для всех исчез. Я же тебе еще давно говорила, что он залег где-нибудь навечно. Вот Привалова к этому руку и приложила. Так ведь, Света? — Я посмотрела на юную следовательшу.

— Приложила, но не…

— Хозяин дома — это Будников? — перебил ее Жека.

— Мужичок, который вот этого монстра построил? — Клава ткнула пальцем в окно. — Это же какие деньги нужно было иметь, чтобы выстроить подобное!

— Огромные деньги, и они у него были, — подтвердила Светлана. — Рубинский в своих показаниях рассказал нам кое-что о Будникове.

— А кто такой Рубинский? — спросила подруга.

— Это мой Бандерас, — ответила я. — И зовут его на самом деле Юрий Рубинский.

— Это человек, который приехал искать Будникова. Чтобы убить, — отрезала Света.

— За что? — спросили мы с Клавой в один голос, но нас перебил Жека:

— Это ему ты обязана своим отдыхом от детей и клиентов.

— Спасибо, хоть не убил, — мрачно сказала Клава.

— И то верно, — согласился Сергей и ©братался к Свете с просьбой рассказать нам о пропавшем хозяине дома.

Андрей Лукич Будников по кличке Лука в воровском мире выслужился до смотрящего за общаком, должность не первая, но важная. И человек на нее избирался самый надежный, проверенный. Только вот стопроцентной гарантии, видать, никто дать не может Будников вырос в райцентре Пензенской области в послевоенные годы.

Детство у него было не сахар, с зоной он познакомился, как только позволил возраст. Нормального людского счастья не знал, скитался по всей стране и в семидесятые годы осел на Дальнем Востоке.

Я слушала Светлану и вспоминала строки автора дневника о детстве, родителях, зоне Невольно поежилась и взглянула на Клаву Она ответила мне понимающим взглядом. Было заметно, что она сосредоточилась и ловила каждое слово. Света тем временен подошла к рассказу о том, откуда у Будникова было столько денег.

Их криминальная группировка занималась торговлей подержанными японскими автомобилями. Однажды, три года назад, в столицу нужно было переправить беспрецедентно огромную сумму денег. Когда возникала необходимость подобного рода, делалось это по отлаженной схеме. Валюта зашивалась в мешки из-под сахара и сдавалась в багаж Общеизвестен тот факт, что мешки и чемоданы, сдаваемые в багаж, не просвечиваются по отдельности, а лишь иногда проверяются металЛоискателем и обнюхиваются собаками. Самолет совершал промежуточную посадку в Уфе, где сопровождающие груз должны были выйти на связь с братвой. Лука перевозил деньги лично, для компании ему дали двух молодых ребят: Байкера и Кабана. Свой план ухода с общаком Лука продумал еще во Владивостоке.

Сдавал багаж в аэропорту отправления сам, пока двое других проходили паспортный контроль. Он-то и указал на нем пунктом назначения Уфу Во время полета Лука посвятил одного из напарников в свой план и, посулив молодому парню конкретную сумму, переманил его на свою сторону, сговорившись покончить с третьим? Они убили того в туалете Уфимского аэропорта" отрапортовали домой, что все проходит отлично, и не полетели в Москву Получив багаж, они взяли такси.

— И они убили водителя такси, молодого парня, отца троих детей… — задумчиво произнесла Клава, — об этом он написал в своем дневнике.

— И не только его, он убил и своего подельника, — добавила я. — Рубинский приехал искать деньги? Он с Дальнего Востока?

— Да, — подтвердила Света, — благодаря найденному вами дневнику, мы передали полученные сведения в УВД Башкирии и Приморского края и кое-какая информация подтвердилась.

— Изверг, — буркнула подруга, — не жаль его нисколько! Правильно Привалова его убила.

— Это не она убила Будникова.

Мы с подругой замолчали от неожиданности, к такому повороту событий никто из нас не был готов. Я даже забыла про лак на ногтях. Жека выглядел довольным, ему импонировал тот факт, что он знает то, что другим станет известно лишь сейчас.

— Не родись красивой, а родись счастливой, — неожиданно сказал Сергей, многозначительно глядя на нас с Клавой.

— Это ты мне? — обиженно спросила подруга.

— Нет, это он про Кристину, — пояснил Жека, и Клава успокоилась.

— Ну ее-то убил этот, как его, Рубинский, а Будникова кто, если не Привалова? — Мне не терпелось узнать правду.

— Самым примечательным в этой истории является тот факт, что Привалова до последнего думала, что это она убила его, — сказала Света, оставляя поставленный мною вопрос без ответа.

— Хотелось бы услышать об этом поподробнее, — внесла предложение Клавдия, принявшая уже горизонтальное положение на диване.

Жека сгонял в кухню и принес огромный поднос с провиантом. Немного перекусив, мы, затаив дыхание, слушали рассказ Светы.

Привалова поведала следствию о конфликте с Будниковым, вернее, Потапенко, таковым он стал сразу по приезде в Краснодар. Потапенко Николай Иванович, незамысловато и неброско.

Он приобрел дом на Майской в тот самый момент, когда Привалова сколотила приличный капитал и могла, наконец, позволить себе выкупить дом своих предков. После того как Лука снес фактически все здание, оставив лишь фундамент и Koe'-какие несущие стены, она просто взвыла от злобы и бессилия. Все уговоры продать ей дом были напрасны. Он лишь смеялся ей в лицо, называя причину ее желания заполучить дом бредовой идеей. На ее глазах рушилось то, что она должна была вернуть себе, законной владелице.

Эту мысль взращивала и лелеяла в ней бабка с самого раннего детства. В то время, как другим детям читали сказки про Красную Шапочку и Колобка, ее укладывали спать с рассказами о чудесном доме, в котором она заживет долго и счастливо. Детская натура обладает необычайной впечатлительностью, и ее можно запрограммировать на любые действия. Капля долбит камень не силой, а частым падением, — так гласит латинское изречение. Наталья Игонина искусно дозировала информацию, открывая внучке все новые детали своего плана. Перед самой смертью она рассказала Валерии о богатствах, которые ее отец, Станислав Игонин, спрятал в фамильном склепе под надгробием брата Федора.

Брата по имени Федор у Станислава Игонина никогда не было, но об этом знали лишь самые близкие. В советское время, когда второй муж привез Наталью в родные края, и речи не могло быть о том, чтобы вскрыть клад и распорядиться им по своему усмотрению. Где она, простая женщина, не имеющая связей в городе, стала бы продавать свои сокровища? Муж помощником ей не был, да она ему про богатства и не рассказывала, и не таким золотой блеск монет глаза слепил! Ее тайну знала лишь близкая подруга Раиса, записи отца Наталья хранила у нее. Уже в старости, приглядываясь к взрослеющей внучке, бабка поняла, что характер у Валерии ее, цельный и настырный.

Такая найдет способ вернуть свое: и богатства, спрятанные на кладбище, и дом. К тому времени внучка начала работать в коммерческих структурах, и новость, которую преподнесла ей умирающая бабка, пришлась кстати. Привалова тут же решила начинать свое дело: связи и авторитет были, а теперь появились и деньги. В одиночку черной ноябрьской ночью она отправилась на кладбище и вскрыла надгробие в склепе Игониных. Ей не было страшно, она пришла забрать свое. Продать золотые монеты не составило особого труда: в то время она часто летала в командировки в Москву, где в антикварных магазинах понемногу сдавала то, что когда-то ее прадед схоронил для своих потомков. Спустя некоторое время имя Приваловой стало известным в городе.

Еще бы! Женщина, сумевшая добиться экономического процветания самостоятельно, без помощи отца, мужа или любовника. И никто не знал истинной причины ее благополучия.

— Так вот почему… — начала было Клава, но мы втроем так выразительно посмотрели на нее, что она осеклась. Не хватало еще, чтобы Света узнала о нашем печальном опыте кладоискателей. Подруга быстро поправилась:

— Могу представить, какие чувства она питала к Будникову.

— Она ненавидит его до сих пор, — сказала Света. — Более того, она не жалеет о том, — что совершила.

— Странно, — протянула Клава, — почему она призналась? Обычно это делают раскаявшиеся преступники…

— Она не раскаивается, — ответила следователь, — но держать это в себе больше не может. Говорила, что сходит от этого с ума — Света, ты говоришь загадками, — авторитетно заявила Клава. — Это, конечно, хороший риторический прием — ходить вокруг да около, поддерживая у слушателей интерес к теме, но ведь надо и меру знать. Некоторые слабые здоровьем люди могут и уснуть, не дождавшись кульминационного момента.

— Да нет же, просто я хочу, чтобы вам все было понятно, — оправдывалась Светлана.

— А кто рассказал про Привалову и Луку?

— Рубинский, он все видел. Через него мы и вышли на Привалову, а та и не стала отпираться.

— Луку убил Рубинский? — выдвинула свою версию Клава.

— Нет, Луку убила девушка, для которой он строил этот дом.

«Она словно радуга, по которой я смогу уйти в небо»… — задумчиво прошептала подруга.

— Клава, ты бредишь? — встревожился Сергей.

— Нет, она цитирует Луку, — у меня на глаза навернулись слезы, — он действительно любил ее.

— Может быть, — сухо заметила Света, которая не была такой сентиментальной, как мы с Клавой, — Только юность может делить людей на плохих и хороших, добрых и злых, полагая, что злодеи не могут любить и не стоят жалости.

Клава тихонько всхлипывала на диване, Жека пошел за второй порцией бутербродов.

— Зачем она убила его? Он же и так все отдал бы ей? — спросила я.

— Ей хотелось всего сразу, и ждать она не собиралась, — начала Света.., Кристина росла на редкость милым ребенком.

Всем наверняка известен такой тип детей, которых так и хочется приласкать, назвать лапочкой, куколкой, ангелочком. Она как будто спустилась с полотна какого-нибудь итальянского художника эпохи Возрождения Чудные длинные, до пояса, золотистые локоны и голубые, прозрачные как вода в лагуне, глаза, наивно распахнутые навстречу жизни, ямочки на щеках и розовые губки так действовали на окружающих, что у малышки с детства сложилось вполне определенное мнение о том, что, во-первых, красота — это главное, а, во-вторых, красота требует жертв. От тех, кто хочет ею наслаждаться. Она привыкла к поклонению. В детском саду ей доставались все конфеты и игрушки, в школе она сводила с ума всех старшеклассников, заставляя девчонок зеленеть от зависти. К сожалению, голубые глаза не позволяли заглянуть глубже, в душу. Тихий омут ее глаз прямо-таки кишел чертями, они не давали ей покоя. Закончив школу, она решила не поступать в вуз, а переждать годик, осмотреться, выбрать цель и идти к ней, не растрачивая сил попусту. Своей целью она выбрала богатство, получить которое могла всего лишь выгодно вложив свои активы: внешность и абсолютную беспринципность.

С Лукой она встретилась в ювелирном магазине, куда любила заходить, чтобы примерить самые красивые и дорогие перстни. Блеск драгоценностей, таинственное мерцание камней завораживали ее, она часами могла рассматривать витрины. Лука обратил внимание на ее стройную фигурку и шикарные распущенные волосы. Она почувствовала его взгляд и обернулась, оценив Будникова за несколько секунд. Солидный мужчина в возрасте, но неплохо сохранился, видимо, следит за своим здоровьем и физической формой; обувь и одежда дорогие. Они познакомились, и через некоторое время он предложил ей переехать в Краснодар. Лука снял шикарную квартиру и принялся форсировать строительство дома.

Он называл ее принцессой, достойной самого красивого замка на земле.

— У некоторых забавное представление о красоте, — вклинился в рассказ Жека, но Свету его замечание не сбило с толку, и она продолжала…

В тот вечер, когда Привалова выясняла отношения с Лукой, Юрий Рубинский наблюдал за ними, он был в одной из темных комнат. Дело в том, что Будникова искали очень долго и тщательно, предавая информацию о нем по своей, воровской почте. — Укравшего общак ждала страшная расплата. Лука знал это, потому и соблюдал все меры предосторожности. Его погубил злосчастный дом. Нельзя начать строить нечто подобное и остаться незамеченным. Местные авторитеты заинтересовались хозяином: чей, откуда? Посыльный выследил Будникова через окно в бинокль, когда тот, ничего не подозревая, переодевался у себя на квартире. Посыльный обомлел, увидев у того на плечах вытатуированные звезды. В хорошо знакомом ему мире такие вещи могли о многом рассказать. Информация дошла до Дальнего Востока, и через некоторое время в Краснодаре появился Юрий Рубинский Он должен был вступить в контакт с Лукой и узнать, где общак.

— А много там было? — спросила Клава.

— Много, почти два миллиона, — ответила Света.

— Боже мой! Сколько всего я купила бы на два миллиона рублей! — Подруга мечтательно закатила глаза.

— Два миллиона долларов, — уточнила следователь.

На какой-то миг я испугалась, что глаза у Клавы так навсегда и останутся в неестественном положении. Не самая заманчивая перспектива.

К счастью, она придала лицу нормальный вид, и я успокоилась.

Рубинский, по словам Светы, очень быстро отыскал дом Луки и выследил, в каком районе тот снимал квартиру Когда Юрий подъехал к этому месту, он увидел Будникова с полной рыжей дамой. Они выходили из подъезда и садились в добротный немецкий автомобиль. Рубинский последовал за ними и понял, что едут они к дому Луки.

Когда те поднялись на второй этаж, он тихонечко проскользнул в приоткрытую входную дверь. Разговор показался Юрию интересным. Он Догадал ся, что не только у него есть, мягко говоря, претензии к Будникову. Поразил и тот факт, что женщина ни разу не назвала того по имени, она и боялась, и ненавидела его одновременно. Потасовка между Приваловой и Лукой длилась пару минут, не больше…

Светлана сделала глоток чаю и продолжила…

Рубинский описал картину происшедшего, совпала она и со словами Приваловой. Та действительно покинула дом сразу же после падения Будникова с лестницы Юрий тоже сначала решил, что тот мертв. Он сбежал вниз, собираясь уйти, но тут увидел, что Лука открыл глаза и сделал попытку подняться. Но, видимо, у него был поврежден позвоночник, так как от сильной боли он поморщился и застонал. В этот самый момент Рубинский услышал стук каблуков. Едва он снова взлетел в темное пространство второго этажа, как в холл вбежала девушка с перепуганными глазами и замерла в нескольких метрах от лежащего мужчины.

— Кристина, — позвал Лука. — Подойди ко мне!

— Я пойду вызову «скорую», — залепетала красавица.

— Нет, не уходи! Возьми пистолет из тумбы в первой комнате слева по коридору, — велел он ей.

— Зачем?

— Ничего не спрашивай, делай, что говорю!

Вдруг она вернется, да и вообще…

— Что вообще? — не поняла девушка.

— Чую опасность… — Он закрыл глаза.

Кристина сбегала в указанную комнату и принесла черный пистолет «Макаров». Он снова заговорил:

— Иди сюда, моя принцесса. Я скажу тебе что-то важное. Этот дом твой, все построено для тебя. Вчера я оформил дарственную. Правда, не так я хотел сказать тебе об этом… Помнишь, я подарил тебе кулон? Где он?

— Я не надела его, а что? — удивилась девушка.

— Никогда не расставайся с ним, я тебе потом расскажу, почему, — он снова поморщился и прошептал:

— Иди, Кристина, звони в «скорую»…

Девушка стояла в нерешительности посреди холла с пистолетом в руке. Он протянул к ней руку, она попятилась, на ее лице, как успел заметить Рубинский, проскользнуло какое-то подобие улыбки. Она огляделась вокруг и сказала:

— Зачем же «скорую»?

— Кристина, ты не поняла… Мне нужна помощь. Ты не волнуйся, девочка моя, все будет хорошо, — успокаивал он ее.

— Я и не волнуюсь, я знаю, что все будет хорошо. Все уже хорошо. Зачем ты мне теперь?

Она навела на него пистолет. Лука попробовал привстать и неловко завалился на бок, а затем попытайся подняться на локтях. В этот момент раздался звонкий щелчок. Она выстрелила ему в затылок. Рубинский не верил своим глазам.

Только что в его присутствии убили человека, который хранил ценную информацию, а он ничего не успел сделать. Без этих сведений ему нет дороги назад, да и вперед тоже нет. Он рысью метнулся вниз, но девчонка обладала завидной реакцией. Она вылетела из дома быстрее, чем он спустился со второго этажа, запрыгнула в желтый «Пежо» и была такова. Рубинский поехал за ней, машина скользила по жидкой грязи: дождь лил как из ведра.

— Но это уже другая история, — закончила Света.

Мы сидели молча, каждый думал о своем, — В общем, если я правильно поняла, — нарушила молчание Клава, — у Будникова не было шанса остаться в живых. У него было три пути, и все они вели на кладбище…

— Самое ужасное, что до кладбища он так и не добрался, — откликнулась Светлана.

— ..?!

— Привалова замуровала его в подвальном тупике.

В комнате повисла мертвая тишина. Серега откинулся в кресле и закрыл глаза. Я сосредоточенно уставилась в пол. Отвлек меня громкий хруст: Клава с ожесточением грызла леденец.

— У тебя что, зубов до фига? Уже записалась к стоматологу?

— Завтра запишусь, зуб мудрости стал побаливать.

— Оно и видно, — сказала я.

Подруга вдруг поперхнулась, откашлялась и выпалила:

— Это что же, получается, он почти в моем подвале сидит?!

— Кто, стоматолог? — безобидно поинтересовался Жека, который, видимо, отвлекся и потерял нить повествования, — Нет, замурованный этот! — заорала Клава. — Мама моя дорогая! Я этого не выдержу!

— Успокойтесь, мы его уже убрали оттуда! — тоже громко, чтобы ее услышали, крикнула Света.

— Осталось еще кое-что непонятное, — сразу успокоившись, сказала Клава. — Как Рубинский нашел Кристину?

— Небезызвестный вам Аркадий Яковлевич, — ехидно пояснил Жека, — был тем самым адвокатом, который помог ей с оформлением документов на дом и через которого она продала дом госпоже Приваловой. Когда после безуспешных поисков Кристины Рубинский обратился к нему, тот дал информацию о девушке.

— А адвокат знал, что она убила Будникова? — спросила подруга, для которой это, видимо, было принципиально.

— Разумеется, нет, — ответил Жека и продолжил:

— Рубинский разыскал Кристину в Сочи…

— Я сама видела его с ней в ресторане, — подтвердила я.

— Вот, вот. А затем он вызвал ее сюда. Поманил, она и полетела прямо в западню. Чувства…

— Влюбилась. И на старуху бывает проруха, — сказала я и подумала, что очень хорошо представляю себе, как можно влюбиться в такого мужчину.

— Но почему он ее убил? — не понимала Клава.

— Представьте, тоже случайность, — сказала Света, — в этом деле вообще все определяли случайности. Он требовал у нее деньги, думая, что она знает, где Лука их спрятал, и слегка перестарался, у нее оказалось больное сердце.

— А деньги? Ты нашел деньги? — поинтересовался Жека. Надо же, еще остался вопрос, на который он не знал ответа!

— Нет, только те, что она выручила за дом.

А где остальные, кто его знает… — Света пожала плечами.

Я сидела и думала: «Неужели все закончилось?», как вдруг ожил мой телефон.

— Ляля? Вы уже пришли в себя после аварий в примерочной? Во всяком случае…

— Да, — перебила я его, — мне действительно было нехорошо, но теперь я чувствую себя лучше.

— Я рад это слышать. Мне хотелось бы при гласить вас в театр на спектакль «Слухи».

— Неужели?! — Я даже подпрыгнула. — Как вам удалось достать билеты? Я не смогла.

— Повезло, — уклончиво ответил Антон. — Ну что, согласны? Начало в восемнадцать!

— Конечно!

— Тогда я заеду за вами через пятнадцать минут, говорите адрес.

Я назвала адрес Клавы — нечего было и думать о том, чтобы успеть заехать к себе домой.

Машину придется оставить здесь. Не поедем же мы в театр на двух машинах!.. Взгляд мой упал на ногти,. Ужас! Надо срочно стереть этот мерзкий лак.

— Клава, тащи жидкость для снятия лака!

— А у меня ее нет, — безмятежно ответила подруга.

— А ацетон?

— Тоже нет.

— Я влипла, — простонала я. — Ну придумай же, как мне обыграть этот цвет, Клава!

— Ума не приложу, что тебе посоветовать.

Внезапно меня осенило: в бардачке моей машины лежит прекрасный шарфик морковного цвета. Я метнулась во двор и через минуту вернулась с шарфиком. Шифон сохнет очень быстро, поэтому я простирнула его в Клавкиной кухне и высушила льняным полотенцем.

Готово!

Сергей и Жека с интересом следили сначала за нашим разговором, затем за моими метаниями по комнате. Жека даже позволили себе комментарий в мой адрес:

— А чем тебе не нравится цвет? Такой жизнеутверждающий.., и гармонирует с цветом твоих щек.

Потом он сжалился надо мной и даже помог затейливо повязать шарф.

— Тебе повезло, что ты блондинка, — заметил он. — Будь ты брюнеткой, с этим шарфом ты была бы просто омерзительна.

Антон был как всегда вызывающе красив — в синей рубашке с расстегнутым воротом, обнажавшим загорелую шею, и серых льняных брюках. Клава, улучив момент, шепнула мне на ухо: