Это строки из речи, которую товарищ Вильнер должен был произнести в израильском парламенте - кнессете. Однако сионисты заставили кнессет принять антисоветское, полное лживых вымыслов заявление без всяких дебатов. Коммунистический депутат Меир Вильнер слова не получил. Но Коммунистическая партия опубликовала его непроизнесенную речь под точным и недвусмысленным заголовком "Антисоветское подстрекательство правительства - несчастье для нашего народа".
      Большое несчастье для народа Израиля. И для евреев в других странах!
      ДИАЛОГИ, ДИАЛОГИ...
      - Что слышно?
      - А что может быть слышно?
      - Как дела?
      - Какие могут быть дела?
      - Я хочу сказать, что мы тут делаем?
      - Что же тут делать?
      - Вероятно, ищем чего-нибудь тут?
      - Чего же искать тут?
      - Занятие или службу?
      - Какую службу?
      - По рекомендации, по протекции. Мало ли как!
      - К кому протекция?
      - К кому? Хотя бы к раввину.
      - Почему именно к раввину?
      - Ну, тогда к раввинше.
      - Почему же все-таки к раввину?
      - Откуда я знаю?
      С этим загадочным диалогом я ознакомил нашего журналиста, работавшего несколько лет в Италии. Однако возникший между нами диалог оказался поначалу не менее загадочным.
      Журналист понимающе улыбнулся:
      - Все точно. Только зачем упоминать раввина? Оба прекрасно знают, что в раввинат обращаться там бесполезно: прогонят.
      - Где там?
      - Там, где вы без прикрас записали этот диалог, в котором оба собеседника на вопрос отвечают вопросом.
      - Я не записал. Я переписал.
      - У кого? Кому удалось так метко воспроизвести диалог между двумя "йордим" - беглецами из Израиля?
      - Вы уверены, что собеседники бежали из Израиля?
      - Так же точно, как в том, что диалог происходил в Остии под Римом.
      - Вы уверены, что речь идет об Остии?
      - Так же, как и вы.
      - Я не уверен, ибо выписал эти строки из шолом-алейхемского жизнеописания "С ярмарки".
      - Вы меня не разыгрываете?
      - Должен, правда, признаться: я вычеркнул упоминание о дореволюционном Киеве.
      - Что ж, я лишний раз убедился, насколько современен талант Шолом-Алейхема. Ведь именно так, как он написал, принято беседовать в среде скопившихся в Остии "йордим". Они, вернее, не беседуют, а прощупывают один другого, выпытывают, выуживают друг из дружки. И опасаются: как бы не проговориться, не открыть конкуренту свои карты. А картишки-то убогие! Один скрывает, что заполнил анкеты на выезд в Мексику, хотя в мексиканском консульстве его приняли совсем не радушно. Другой старается выведать, не пронюхали ли уже конкуренты, что в канадском консульстве безапелляционно "забраковали" его жену по состоянию здоровья. Так уж заведено среди "йордим". Если бывший кишиневец топчется в агентстве американского "Хиаса" или "Джойнта", где ему вроде бы обещали посодействовать с переездом в Соединенные Штаты, то своему бывшему земляку он сочинит байку, как кто-то из римских богатых евреев почти обещал ему в своем магазине работу, правда, по пониженной ставке. Каждый старается побольше выведать, чем поведать...
      Да, это так. Я несколько раз бывал на печально знаменитой вечерней "бирже" несостоявшихся израильтян - у бездействующего фонтана близ почты в бедняцком квартале Остии. Видел, как, получив письмо до востребования, взъерошенный человек, сравнительно недавно работавший в одном из харьковских научно-исследовательских институтов, а ныне торгующий на барахолке Порто-Поргезе янтарными украшениями жены, отбежал в сторону, чтобы никто не сумел, не дай бог, подсмотреть - из какой страны послано письмо. Если оно пришло, допустим, из Австрии, то прибитый, робко озирающийся по сторонам получатель непременно скажет другим, что ему написали из Франции. И если в письме настойчиво советуют "бывшему" попытаться проникнуть в Западный Берлин, то "конкурентам" (иногда даже родственникам!) он обязательно скажет, что речь идет об Аргентине или Бразилии, А уж если разведает, что в новозеландском или австралийском консульстве вроде бы обнадеживающе встречают израильских беженцев, то поспешит горячо посоветовать окружающим навсегда забыть, как о дурном сне, о Новой Зеландии или Австралии.
      Приютившиеся в Остии "бывшие" не живут, а, выражаясь по шолом-алейхемски, крутятся. Недаром сами они с горькой иронией называют свою жизнь "местечковой". Местечко в предместье "вечного города"? Это кажется невероятным. Но я, родившийся в "черте оседлости" бывшей Российской империи, обязан засвидетельствовать: определение это очень меткое.
      Кстати, и жизнь в Брайтоне-Бич, одном из наиболее жалких, грязных и густонаселенных районов Нью-Йорка, где преимущественно вынуждены селиться "белые негры" - беженцы из Израиля, тоже именуют местечковой. Причем впервые я вычитал это в антисоветском журнале израильских, американских и французских сионистов, крикливо названном "Время и мы". Некий Дов Шторх, стараясь и невинность сионистскую соблюсти и капитал американский приобрести, вынужден признать: "Здесь иммигранты наживаются друг на друге, ссорятся друг с другом, дерутся, и тут действительно течет повседневная жизнь маленького еврейского местечка... Часто, когда на улице встречаются два иммигранта, разыгрывается форменная комедия. Ни один, ни другой не говорят правды, и оба рассказывают о себе басни, хотя оба знают от общих знакомых, чем занимаются и один, и другой".
      А занимаются они безрезультатными поисками средств к пропитанию. И только циничный сионистский борзописец способен усмотреть в этом "форменную комедию". Нет, это горькая трагедия для людей без родины, без работы, без крова, без дружбы, без общения, без надежды.
      Вот почему столь беспросветно тяжелое положение и скопившихся в Остии недолговременных израильтян. Они находятся под страхом трех угроз. Боятся, во-первых, итальянских властей, так как проникли в Италию незаконно и влачат там существование тоже в обход закона. Боятся, во-вторых, агентов "Сохнута" и функционеров итальянских сионистских организаций, ибо те готовы - в лучшем случае - избить "еврейского антипатриота", или - в худшем - изощренными и беспрерывными преследованиями погасить в нем последнюю искру надежды и довести до такой безысходности и апатии, что, покорный их злой воле, он покорно согласится вернуться в израильский "рай". Боятся, в-третьих, один другого и нередко прибегают к взаимодоносительству ведь они друг для друга беспощадные конкуренты в безнадежных поисках хоть какой-нибудь работы и мало-мальски сносного жилья. Кому же на руку доносы? Кто в обстановке современного остийского "местечка" играет роль новоявленных урядников и мещанских старост? Таковыми являются мафиообразные "синдикаты", состоящие из осведомителей и исполнителей. Осведомители пронюхивают, где "йошрим" сумел поселиться, каким располагает имуществом и деньгами, какой "товар" пытается продать на барахолке, каков "доход" семьи в целом. А исполнители за все перечисленное безжалостно взимают в пользу "синдиката"... комиссионные.
      Итак, три угрозы, постоянные, безжалостные, необратимые, дамокловым мечом нависли в Остии над каждым беженцем из Израиля. И большое горе изведал тот, на кого они обрушились. Это выпало и на долю одесского сантехника Макса Конного. Бесправные жители итальянского "еврейского местечка" неизменно содрогаются и на какое-то время опасливо замолкают при воспоминании о расправе с Конным.
      Ему удалось покинуть Израиль по туристской визе. Но, на свою беду, уж чересчур громогласно и убедительно рассказывал он, какая страшная судьба ждет людей, поменявших истинную родину на вымышленную "историческую". А когда функционеры итальянской сионистской организации "Ирчи цион" пытались "образумить" чрезмерно откровенного беженца, он во всеуслышание заявил: "Лучше умереть, чем возвратиться в Израиль!" К тому же "неосторожное поведение" Конного не устраивало и некоторых "йордим", рабски старавшихся не обострять отношений с итальянскими сионистами. Это в определенной мере тоже повлияло на римскую полицию. И только истекла неделя пребывания Макса Конного в Италии, как он, ощутив на руках леденящий холод стальных наручников, был насильно препровожден на вылетающий в Израиль самолет. Чтобы не отклоняться от "остийской" темы, не буду подробно рассказывать, как Макс Конный вновь вернулся к нищенскому существованию в Израиле, затем бежал в США, в полной мере вкусил тяготы прозябания в модернизированном на американский лад нью-йоркском еврейском гетто, как за высказывание антисионистских взглядов его дважды избили, а потом исполосовали ножом кахановские молодчики, как медицинскую помощь в госпитале ему оказали только после внесения товарищами по несчастью собранной по крохам платы за лечение. И, наконец, как в виде исключения была удовлетворена просьба Макса Михайловича Конного о разрешении ему вернуться в Советский Союз...
      Безусловно, прав бывший ташкентский инженер, промышляющий с помощью жены в Риме распространением образцов порнографического "изобразительного искусства":
      - Очутившись в Израиле, мы частенько говорили: здесь человек человеку - волк. Увы, это можно сказать и всюду, где скапливаются беглецы из Израиля. Как тут не задуматься над судьбой Валерия Пака!
      Не один только бывший ташкентец задумывается над трагедией молодого Валерия. Совсем недолго длилось его пребывание в Израиле, ради которого он навсегда оставил родную Одессу. Темпераментный, горячий, Валерий не мог сдержать эмоций в разговорах об израильском образе жизни. Любому, с кем сводили его в Риме поиски работы, он рассказывал горькую правду об израильском образе жизни. За это его особенно возненавидели сотрудники римского филиала "Сохнута". Натравливали на него полицию, срывали все попытки устроиться хоть на какую-нибудь работу, соответствующим образом характеризовали его в "Хиасе" и "Джойнте". Доведенный до отчаяния, Валерий Пак выбросился из окна на мостовую.
      Никто из пытающихся прижиться в Остии "йордим" не хотел проводить меня к месту, где было подобрано тело Валерия. Они старательно обходят этот роковой перекресток, неумолимо напоминающий им о трагическом пути выхода из страшной эмигрантской трясины, какой выбрал Валерий Пак.
      Попадаются, впрочем, на "бирже" люди не только забитые и опустившиеся, а осанистые и самоуверенные. Стремясь создать впечатление благополучия, они подчеркнуто внимательно следят за своей одеждой, а женщины - те стараются украсить себя всякого рода ювелирными изделиями. Со злорадством под маской сочувствия взирают они на суетящихся беглецов из Израиля, успевших за короткий срок с лихвой насытиться муками на "исторической родине": так, мол, вам, дуракам, и надо, а нас не проведешь! Это так называемые "йошрим", - имея приглашение от израильских родственников - большей частью липовых! - и визу в Израиль, они предпочли "не доехать" туда. В среде "бывших" их именуют "прямиками": мол, решили ехать прямо... не в Израиль!
      Уповают они главным образом на "Хиас" - американское общество помощи еврейским иммигрантам. Но там радушно встречают далеко не всех "прямиков". Тем, от которых хиасовцы хотят отделаться, без обиняков говорят: пока родственники или знакомые не пришлют вам из США "гарант" на работу, не ходите к нам. Для некоторых счастливчиков в "Хиасе" даже раздобывают желанный "гарант". Правда, ни для кого не секрет, что эта бумажонка - липа, фальшивка, миф: кто же может реально гарантировать иммигранту работу в США, где безработица растет не по дням, а по часам! В ногу с антисемитизмом.
      КРАХ "ВСЕМИРНОЙ АЛИИ"
      Перелистывая свои римские и остийские записи, я подсчитал, что беседовал в Италии с сорока семью "йордим" и "прямиками" - совсем молодыми и весьма пожилыми - людьми самых разнообразных профессий. И только единицы не пытались взвалить вину за измену Советской Родине на сионистскую пропаганду и ее подпевал. В остальных случаях мотив этот стал настолько механически повторяемым, что кажется, будто "йордим" и в самом деле в него верят.
      В самом деле, стремление изобразить себя исключительно жертвой сионистской пропаганды я уловил даже в словах широко образованного аспиранта гуманитарного профиля из Латвии, уверявшего меня (и мне почувствовалась в его словах правда), что болезненно тоскует по советской прессе, с которой для него в Советском Союзе начинался каждый день. Так можно ли всерьез отнестись к патетическим заявлениям столь осведомленного человека, что его погубил "гипноз" дьявольски прилипчивой сионистской пропаганды и стоящие на грани мистики нашептывания ее подпевал! Уж никак не вяжется это с тем, что бывший аспирант ощутил непреодолимое желание навеки связать свою судьбу с Израилем как раз осенью 1978 года, когда мир встревожили реки крови в Южном Ливане - во время варварской операции израильской военщины под кодовым названием "Литани", когда широко стало известно о непомерно растущей инфляции и экономической депрессии, как об одном из ядовитых плодов безгранично увеличивающихся военных расходов Израиля.
      Вот почему вряд ли стоит приводить здесь стереотипные рассказы встреченных мною в Италии "бывших".
      На одной встрече должен, однако, остановиться.
      Супружеская чета. Ему тридцать семь лет, ей - тридцать пять. Ради переезда в Израиль оставили Белоруссию, где оба получили высшее образование, он - экономическое, она - педагогическое. Работа приносила им моральное удовлетворение, материально тоже были обеспечены неплохо. "Ежегодно отдыхали на Черном море, - заметила жена, - иногда для разнообразия ездили на Рижское взморье либо на Азов".
      Срок пребывания в Израиле свелся к четырем месяцам без шести дней. Почему?
      - Если перечислить вам все причины нашего, и не только нашего, бегства из Израиля, - сказал мне бывший экономист, - вам придется написать книгу пообъемистей вашей "Дикой полыни".
      Оказывается, перед отъездом из Белоруссии супруги прочитали первое издание этой книги. А в дешевенькой траттории близ Порто-Поргезе, куда я их пригласил на чашку кофе, сразу же, переживая друг друга, набросились на меня с упреками:
      - Вы не показали и половины "прелестей" Израиля!
      - Надо было рассказать, почему жизнь в Израиле - это постоянное балансирование на краю пропасти!
      - Почему вы не перечислили все угрозы, какие ежедневно давят на олим? Понимаете, ежедневно!
      - Подробнее надо было сказать о детях. Кто всерьез задумывается над судьбой своего ребенка, не имеет права оставаться в Израиле!
      - Кто честно жил в Советском Союзе, тот в Израиле ни за что жить не сможет, - сказал муж. - Этому вы должны были посвятить самую большую главу. Помните, у Иосифа Уткина в "Повести о рыжем Мотэлэ" сказано: "Кто попробовал птицу, мясо не очень ест". Вот вам эпиграф!
      - Нет, это будет звучать как-то потребительски, - возразила жена. - Лучше перефразировать Горького: "Рожденный летать - не может ползать".
      - Надо было написать об израильской обстановке так - снова укоряет меня муж, - чтобы человек, который подал заявление о выезде, побежал в ОВИР и порвал свое заявление в мелкие клочья!
      - Однако вы, прочтя мою книгу, - спросил я супругов, - не побежали в ОВИР рвать в клочья ваши заявления? Неужели так уж неубедительно написал я?
      Пауза. Оба переключили свое внимание на кофе.
      - Если говорить честно, - выдавливает из себя он, - нам показалось, что вы очень необъективны.
      - Мы рассказали о "Дикой полыни" нашим родственникам, - добавляет жена. - Они уже получили визу и упаковывали чемоданы. И с усмешкой посмотрели на нас: "Пропаганда. И читать не имеем никакого желания".
      Снова пауза. Ее прерывает бывшая учительница:
      - И все-таки один совет я решаюсь вам дать. Вставьте в вашу книгу... как бы вам сказать... - Женщина обрадовалась, найдя нужные слова: - Реестр сионистской лжи! Разделите страницы на две части. На одной половине - что обещают сионисты, на другой - что олим встречают в Израиле. Например, так. Сионисты говорят: - "Израиль - страна равноправных людей". А приезжаешь туда и говоришь себе: "На классовое равноправие я и не надеялась. Только круглая дура могла подумать, что у банкира и слесаря одинаковые права. Но, оказывается, в стране царит и расовое, или, как выражаются в Израиле, этническое неравноправие. На нас косо смотрели соседи-сабры за то, что мы, ашкенази, поддерживали дружбу с семьей горских евреев. "Как вы разрешаете вашей дочке играть с полудикой девчонкой из Дербента!" Или, допустим, на первой половине напишите: "Сионисты обещают работу по специальности". А на другой: "Один из двухсот олим получает работу по специальности. Остальным приходится переквалифицироваться, причем на такие профессии, которые и квалификации не требуют". И так далее, и так далее.
      - А эти "далее" не имеют конца, - заметил муж. - Но еще один пример непременно запишите. Сионистская пропаганда убеждала нас: вы едете в страну экономического благополучия. А на деле Израиль по росту инфляции твердо не уступает первого места в мире. И не надо быть экономистом, чтобы понять: при систематическом росте военных затрат инфляцию приостановить не удастся...
      - Нам очень, очень скверно, - вздохнула жена. - Но они не дождутся, чтобы мы с мужем потащились на Виа Венето, 19.
      - Что ты, - встрепенулся он, - забудь этот проклятый адрес.
      Виа Венето - римская улица самых дорогих магазинов, шикарных ресторанов и фешенебельных отелей. И, естественно, я с недоумением взглянул на своих собеседников. Понизив голос и с опаской оглянувшись по сторонам, она пояснила, что на Виа Венето, 19, агенты ЦРУ занимаются опросом, вернее, допросом, бывших советских граждан, либо бежавших из Израиля, либо решивших туда не ехать. За допросами следует тщательный отбор тех, кто может "пригодиться" ЦРУ. Особенный интерес проявляют к лицам, служившим в Советской Армии, и таким, чьи родственники работают в оборонной промышленности. Отобранных для начала передают под опеку какой-либо сионистской организации, занимающейся "особо перспективными" эмигрантами, чаще всего ХИАСу. Каждого, явившегося на Виа Венето, 19, допрашивают способом "перекрестного огня" сразу несколько агентов ЦРУ. Затем допрошенному предлагают, не покидая комнаты, заполнить многостраничную анкету.
      - Интересно было бы просмотреть такую анкету, - вырвалось у меня.
      - Ой, только не ходите на Виа Венето, - встревожилась она.
      - Его туда не пустят, - успокоил ее муж. - Ведь советский паспорт для них - сигнал тревоги.
      ...Нарушая последовательность повествования, скажу, что на следующий день в послеобеденный час я все-таки подошел к дому № 19 на Виа Венето. Но среди многочисленных вывесок над подъездами, конечно, не нашел такой, какая могла бы меня точно сориентировать. Мои сравнительно длительные блуждания от подъезда к подъезду привлекли внимание молодящейся женщины средних лет.
      Обратившись ко мне на итальянском, она, видимо, спросила, не может ли помочь мне. В ответ я развел руками и на идиш ответил: "Не понимаю".
      Женщина тут же перешла на довольно сносный русский язык:
      - Кажется, я догадываюсь, что вас здесь интересует.
      - Вероятно, догадываетесь, - не без улыбки ответил я.
      - Вижу, что имею дело с интеллигентным человеком, - оживилась она. - Вы уже были в Израиле? Или сразу остались здесь?
      Видимо, я чересчур уж затянул с ответом. Женщина подозрительно взглянула на меня:
      - Могу вас проводить в холл, но там вы предъявите документ.
      Поняв, что моя краснокожая паспортина может вызвать в подъезде изрядный переполох, я ответил:
      - Забыл документ в отеле.
      Вероятно, ответ мой был не из лучших. Но женщина до того рассвирепела, что еще более грубо выдала себя:
      - Догадываюсь, какой документ и в каком отеле, - злобно прошипела она. - Думаете, нашли дуру! Думаете, я вам тут же дам анкету и попрошу прийти с ней, когда вам будет угодно!
      Она так выразительно оглядывалась по сторонам в явном ожидании подмоги, что я предпочел удалиться. Ведь уже не было никакого сомнения в том, с какой гнусной целью здесь поджидают эмигрантов из Советского Союза...
      Распрощавшись с четой из Белоруссии, я направился на барахолку.
      Заприметил там молодого бородача, горячо зазывавшего покупателей к своему самодельному рундучку. А на рундучке: три деревянные ложки с хохломской росписью, траченый молью кроличий воротник, "почти новая" дамская сумочка с серебряной монограммой, фотоальбом достопримечательностей Киева, бритвенные лезвия "Нева". Ради "красивой" жизни за рубежом бородач оставил Украину, где работал шофером "и еще совсем неплохо подрабатывал на авточастниках, от которых не было отбоя". Задумал основать в Израиле собственную мастерскую (он сказал "ателье") по ремонту автомашин, а для себя приобрести "Мерседес" или "Рено" - пусть подержанный. Встретив в Вене беглецов из Израиля, предприимчивый шофер понял, что его голубым мечтам там не осуществиться. Пробрался кое-как в Рим, где "сохнутовцы не такие всесильные, как в Вене"...
      Узнав, что я не "бывший", а советский гражданин, словоохотливый шофер замкнулся и враждебно сказал:
      - Пройдите немного дальше и сможете увидеть, как надутый и важный деятель науки торгует пухом для подушки. С интеллигентом вам будет интереснее. Хотя при всей своей интеллигентности этот профессор кислых щей не мог дотумкать еще в Вене, что в Израиль не стоит даже носа показывать. "Должен сам проверить, сам попробовать", - так он мне доказывал в Вене. И "пробовать" ему пришлось целых полтора года. Так постарел, так сгорбился, что здесь я его не сразу узнал...
      Разыскивать научного работника я не стал. Приближение вечера заставило меня поспешить в Остию, на "биржу бывших" у фонтана.
      Увидел там обычную картину. Небольшую площадь заполнили десятки озабоченных, суетливых людей. Даже дети, взобравшиеся на полуискрошенную ограду фонтана, не очень-то безмятежно резвились. Слышалась многоязычная речь. Можно было разобрать слова русские, украинские, молдавские, литовские, грузинские, на идиш. Никто не говорил, правда, на иврите. Люди шушукались, спорили, заглядывали в записные книжечки. Слышались вздохи, всхлипы, причитания. Никто не смеялся. Людям без родины не до смеха.
      Уходя с "биржи" обездоленных людей, я заметил на стене почты наспех намалеванную и кое-как приклеенную афишку: эмигрантов приглашали на встречу с безымянным покамест "общественным деятелем" из тель-авивского общества солидарности евреев мира. Многие отходили от афишки, так и не дочитав ее. Одного из таких равнодушных я спросил, стоит ли пойти на эту встречу.
      - Если вам делать нечего, идите, - насмешливо ответил он. - Могу вам заранее сказать, что вас ждет. Отъевшийся на сионистских хлебах тель-авивский уполномоченный оглушит вас статистикой роста антисемитизма в Америке и Западной Европе - упаси вас боже туда ехать! Пока не поздно, значит, надо ехать на мучения в еврейское государство! А под конец сделает тонкий намек: руки у нас длинные, антипатриота везде достанут.
      Эти прогнозы, как я потом узнал, полностью оправдались.
      О прячущихся в Италии от сионистских щупалец бывших советских граждан еврейской национальности, не пожелавших ни за какие коврижки стать израильтянами, можно рассказать подробнее. Но и сказанного достаточно, чтобы увидеть в их судьбе крах сионистских планов вывоза еврейства мира в Израиль - это у них именуется всеобщей алией. Об этих планах сионистская пресса большей частью говорит бухгалтерскими терминами. Что ж, прибегнем к ним: поскольку расход (бегство израильтян, в том числе и коренных, составляющих цвет искусственно создаваемой "еврейской нации" - "сабра") вот уже несколько лет кряду превышает приход (приезд новых олим), то можно с уверенностью сказать, что сионисты пришли к отрицательному балансу.
      Какими же несостоятельными и жалкими представляются на этом фоне истерические вопли о всеобщей алии, с новой силой прозвучавшие в Иерусалиме на XXX всемирном сионистском конгрессе в декабре 1982 года. Конгресс подтвердил программу затягивания новых и новых переселенцев на "историческую родину", сформулированную на предыдущем конгрессе так: "Главной заботой всемирного сионистского движения является удвоение населения Израиля до шести миллионов".
      Аппетит сионистов объясним: им требуется "пушечное мясо" для новых нападений на арабские страны, и еще ненасытны они, когда речь заходит о необходимости срочно заселить евреями военизированные поселения на оккупированных арабских землях. Однако живущие вне Израиля евреи (а их большинство!) придерживаются на сей счет полярно противоположной точки зрения.
      И напрасно вопили делегаты (в основном, кстати, не выбранные, а подобранные) на иерусалимском конгрессе: "Не до шести миллионов евреев должны жить в Израиле, а свыше семи!!!" Алчные желания международного сионизма, мягко говоря, не совпадают с действительным положением вещей.
      Не может, равным образом, осуществиться и другое, на чем сошлись все делегаты сионистского конгресса: поставщиками мучеников для освоения необжитых пустынь и военизированных поселений Израиля должны, на их взгляд, стать социалистические страны, в первую очередь Советский Союз. Опять-таки новая вариация старой сионистской погудки! Еще Герцль и Жаботинский требовали: еврейских поселенцев для Палестины следует выкачивать из стран Восточной Европы.
      Никогда не сбыться этим химерическим планам, властно говорит жизнь.
      И озлобленные реальной действительностью сионистские пропагандисты сквозь строчки, сквозь зубы шипят, что евреи вне Израиля "в результате утраты национального самосознания не хотят воспользоваться правом стать гражданами еврейского государства". Что правда, то правда - не хотят! Неспроста на сионистском конгрессе некоторые делегаты обвиняли "Сохнут" в том, что его сотрудники "опустили руки перед жестоким фактом нежелания евреев мира воссоединиться в Израиле". Представители "Сохнута" тут же попытались переложить эти упреки на плечи чиновников министерства абсорбции: виноваты, дескать, они, не сумевшие удержать в Израиле значительную часть тех, кого с таким трудом отправили туда сохнутовцы. Представители министерства абсорбции, в свою очередь, напали на западноевропейские и американские организации международного сионизма: это они, мол, "ослабили деятельность по пробуждению (читай: провоцированию. - Ц.С.) в евреях стран галута стремления воссоединиться со своими единоверцами". Но и представители этих организаций тоже не остались в долгу: словно по цепной реакции накинулись на ультрарелигиозные сионистские группировки типа "Нетурей карто" ("Стражи града").
      Покамест длятся эти свары и склоки, задуманная сионизмом "всемирная алия еврейства в Израиль" трещит по всем швам и дает зияющие пробоины.
      Не шибко успешно реализуются планы международного сионизма по вербовке будущих израильтян и в странах Латинской Америки.
      "Сохнут" и министерство абсорбции при угодливой поддержке лидеров аргентинского сионизма затратили немало средств и энергии на "выкачку" из Аргентины в Израиль около десяти тысяч малоимущих евреев. Подготовка к приему новоприбывших проводилась до того широкомасштабно, что даже тель-авивский ресторан "Калинка", гордившийся своим истинно русским стилем, спешно был реорганизован и переоборудован в ресторан "Эль Гаучо" истинно аргентинского стиля. Напрасный труд: массовая "выкачка" евреев из Аргентины на "историческую родину" не состоялась!
      Лидеры аргентинского сионизма получили порядочную взбучку от правления всемирной сионистской организации и прочих руководящих органов международного сионизма, но план "возвращения на родину" аргентинских евреев так и не выполнен. Не бросят же богатые евреи свои капиталы и имущество в Аргентине, чтобы заменить "непатриотичных" еврейских бедняков, ни за что не желающих переселиться в Израиль!
      Недовольны израильские сионисты и своими мексиканскими единомышленниками: приток переселенцев из Мексики снизился по сравнению с семидесятыми годами до одной десятой, А вот бегство бывших мексиканских граждан из Израиля резко возросло. Мексиканские сионисты поспешили призвать еврейскую общину бойкотировать "и в крупном и в мелочах" четыре семьи, покинувшие Израиль. Во всех этих семьях есть молодые парни и девушки призывного возраста. "Пусть лучше мой сын бегает по Мехико в поисках работы, может быть, в конце концов найдет, - сказал Михель Глан, механик обувного производства. - Но смерть в Ливане его бы нашла быстрее".
      Словом, "всеобщая алия" евреев в Израиль трещит, повторяю, по всем швам в любом регионе мира.
      Даже хронически лишенные работы евреи западных стран, даже самые неимущие из них не хотят переселяться в государство, не знающее с момента своего основания ни одного мирного дня, В государство, уже начинающее бряцать ядерным оружием, раздобытым с благословения американских покровителей-сообщников.
      Л Ж Е Ц Ы
      ЛЕГКО "ПОДДАЮЩИЕСЯ" И ЕЩЕ ЛЕГЧЕ "СОБЛАЗНЕННЫЕ"
      С бежавшими из Израиля бывшими советскими гражданами мне после Вены и Рима довелось беседовать и в Мюнхене, Амстердаме, Гааге, Брюсселе, Люксембурге, Западном Берлине, Лондоне, Париже, в других западноевропейских городах. Читал много их писем родным и Антисионистскому комитету советской общественности.
      Прямо скажу, не доходят до моего сердца стандартные, набившие оскомину фразы: "Я пал жертвой сионистской пропаганды", "Меня обманули сионистские агитаторы", "Раскаиваюсь в том, что поверил сионистским лжецам и их подпевалам".
      В какой-то степени могу поверить таким словам в устах престарелого еврея, в чьей биографии еще ощущаются приметы ушедшей в прошлое мертвящей местечковой затхлости, кто как-то не сумел найти свое место в бурной созидательной жизни советского народа, у кого нет в нашей стране родственников, способных на примере собственной жизни показать дряхлеющему старику благотворные и неограниченные возможности человека любого возраста, любой профессии быть полноценным гражданином своей Советской Родины.
      Но как можно всерьез поверить "влиянию сионистской пропаганды" на сорокадвухлетнего квалифицированного математика из Риги Виктора Яковлевича Гаухмана. Свою работу искренне называл любимой. Гордился тем, что жена слывет в научных и производственных кругах авторитетным инженером-физиком. Отец Виктора Яковлевича - научный работник, мать врач, оба участники Великой Отечественной войны, их военные и трудовые заслуги отмечены государственными наградами. Жизненный путь детей Гаухмана тоже начинался хорошо. К иудаизму, как и к любой другой религии, он относился со снисходительной иронией.