- Ох! Ни фига себе! Это ты виновата, а не будильник. Он звонил, но ты меня так ухайдакала этой ночью, что я случайно уснул. Я спал и видел тебя во сне. Ты была такая…, такая…
      - Андрюшенька, мы проспали, мы опоздали. Вова Коваленко уехал без нас.
      - Не думаю. - Пругов сбросил с себя простыню, намереваясь подняться. Надя смущенно отвела глаза в сторону. Он вдруг вспомнил, что обещал ей кое-что сказать и, обняв ее, нежно прошептал на ухо: -
      Ты - мое счастье! Я люблю тебя до беспамятства! Наденька, будь моей женой. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Так же счастлива, как счастлив я.
      Он чувствовал, что волна его желания превращается в цунами и что нет сил бороться с ней. Бессмысленно бороться с цунами. И такое же страстное желание он прочел в синих глазах любимой. "Я согласна!", сказала Надя и впилась губами в его губы. Как оказалось, ее цунами было ни чуть не слабее, чем его. Они обрели способность мыслить только минут через двадцать.
      - Теперь мы точно опоздали, - со сладким вздохом сказала Надя.
      - У нас впереди целая жизнь. Не стоит так торопиться. А Володя вряд ли куда-то уехал. Небось, дрыхнет, как сурок. Вчера он выпил вовсе не чуть-чуть, и когда мы с тобой ушли, он еще продолжал свой банкет. По-моему с французами. Боюсь, что нам его еще придется будить. И за руль наверняка мне первому надо будет садиться.
      Пока Надя принимала душ, Пругов постучал в Володину дверь.
      - О, блин, Олегыч! А сколько времени? - Володя стоял в приоткрытой двери. Он был в трусах, лицо его было помятым, а на щеке отпечаталась складка от подушки. Выхлоп сбивал с ног. Пругов машинально сделал шаг назад и посмотрел на часы.
      - Восемь тридцать.
      - Да ты че?! А все эти лягушатники со своей кислятиной! Пил бы водку, ни хрена бы не было. - Вова рыгнул и почесал волосатый живот, сказал задумчиво: - Изжога еще…
      - Так мы едем?
      - А то! Щас рожу водичкой смочу, и вперед. Позавтракаем где-нибудь по дороге. Я в районе Гюзельчамлы одну забегаловку знаю классную.
      - Если я не ошибаюсь, Гюзельчамлы в другой стороне. Нам не по пути.
      - Да? - Вова был немного озадачен, но только самую малость. - Это все от вина. Долбанные французики! "Бордо", блин, "бордо"…
      Борматуха кислая это "бордо"! Ну, ничего, что Гюзель эта не по пути, в Турции везде классные забегаловки. Пива хочешь, Олегыч? - Откуда ни возьмись, в руках Володи появилась жестяная банка пива.
      - Нет, и тебе не рекомендую.
      - Безалкогольное.
      - Нет, спасибо.
      - Тогда, через десять минут у ресепшена. Окей?
      - Окей.
      По обеим сторонам выезда из отеля стояли две пальмы, толстые и чешуйчатые, похожие на два гигантских ананаса. У одного ананаса стояли и о чем-то оживленно разговаривали двое. Надя вздрогнула и вжалась в сидение, съехала по нему вниз. Одним из беседующих был господин Латтах, а вторым Шпиль. Шпиль нервно курил, а секьюрити, разглядев через лобовое стекло "Пежо" того, кто сидит за рулем и ту, которая была рядом с водителем, отвел глаза в сторону. Пругову очень хотелось остановиться и решить с Надиным мужем все вопросы. Прямо здесь, на месте. Но, заметив, как побледнела его любимая, проехал мимо. Вова Коваленко громко храпел на заднем сидении арендованного им автомобиля. Судя по всему, до завтрака просыпаться он не собирался.
      - Подводной лодке "Надежда" разрешается всплытие, - шутливо сказал Пругов, отъехав на приличное расстояние. Изредка он бросал взгляд в зеркало заднего вида, наблюдая за уменьшающимися в размерах собеседниками - меркантильным секьюрити Латтахом и обманутым мужем
      Шпилем. - Вылезай, они не заметили.
      - Нет, я видела. Охранник этот, как там его…, он нас засек. И расскажет ему. Шпилю. Господи! Андрюшенька, я боюсь! Езжай быстрее, пожалуйста.
      - Здесь нельзя быстро. Выедем с территории курортного городка, поеду быстрее. С максимально разрешенной скоростью.
      Они выехали на трассу и смешались с потоком разномастных автомобилей. Надя немного успокоилась и все же ее пальцы дрожали, когда она закуривала.
      - Курить натощак вредно, - назидательно сказал Пругов.
      - Я думала, что ты писатель, а ты оказывается врач, - отшутилась она, но, по-видимому, эта ее шутка ей самой показалась обидной. Надя виновато посмотрела Пругову в глаза и сказала: - Извини,
      Андрюшенька. Сама понимаю, что вредно. Но мне сейчас надо. Я боюсь, понимаешь. Нет, я не его боюсь… Ты не представляешь себе, как я боюсь потерять то, чего ждала всю жизнь.
      - Я понимаю, - сказал Пругов, - что вопрос, который я хочу тебе задать, бестактен. Но мне кажется, я должен знать. Скажи, как так получилось, что ты стала женой этого…, не могу подобрать более мягкого эпитета…, мудака?…Нет, если не хочешь, можешь не рассказывать, - отступил он, заметив, что Надя вдруг помрачнела. Она смотрела чуть вбок на быстро мелькающие серые пыльные оливы, растущие сплошной полосой вдоль дороги и молчала. Пругов не мог увидеть ее глаз, но подозревал, что они стали серыми и мертвыми. Как тогда, в бухте. И как тогда, Надя тряхнула головой, очнувшись от наваждения. Она, следуя российской натуре, выкинула окурок в окошко и, не поворачивая головы, словно боялась встретиться с ним взглядом, сказала:
      - Ты прав. Я должна тебе рассказать. Ты имеешь право это знать…
      Я была Апраксиной и собиралась выйти замуж. Не за Шпиля, я тогда даже не подозревала о его существовании. Мы с Никитой, так звали моего жениха, ехали к его родителям, чтобы познакомиться. Они жили в деревне… родители Никиты… Я была беременна, Андрюша. Еще ничего не было заметно, но во мне жил человечек. Маленький такой человечек, я чувствовала, что он во мне…Потом мне сказали, у меня должен был родиться сын. - Надя повернулась к Пругову, в ее глазах стояли слезы. - У Никиты был старенький автомобиль. Таврия. Он его постоянно ремонтировал, а он все ломался и ломался… У Никиты не было денег на новую машину, он работал инженером в институте. Откуда у инженера деньги? Я говорила Никите, давай поедем на автобусе.
      Недалеко ведь, каких то полтора часа… Колесо лопнуло. Мы не очень быстро ехали, а оно лопнуло и нас бросило в сторону. А по встречной полосе ехал "Мерседес". Это Шпиль на нем ехал…
      Надя стала рыться в сумочке, пытаясь найти сигареты, но не могла, пачка сигарет и зажигалка лежали на полочке, а она искала их в своей сумке. В сердцах она вытряхнула содержимое сумки себе на колени. Все попадало на пол - массажная щетка, косметичка, какая-то мелочь.
      Пругов взял с полки пачку и протянул Надежде.
      - Спасибо. - Она не стала собирать рассыпавшиеся вещи, бросила сумку в ноги и закурила.
      - Вы столкнулись…
      - Да. Я ничего не помню. Потеряла сознание. Очнулась в реанимации. Мне сказали, что Никита погиб. Он не сразу умер. Его привезли в больницу и там… И еще мне сказали, что у меня был выкидыш. Мальчик… А потом меня перевели в палату и маме разрешили ко мне прийти. Мы с мамой жили вдвоем, отца своего я не знала никогда. Даже отчество у меня от деда, маминого папы… С мамой пришел он. Шпиль. С цветами и фруктами. Как только он объяснил мне, кто он такой, я его сразу выгнала, послала к черту. И сказала, чтобы передачку свою забрал. Мама расстроилась. Оказывается, Шпиль сразу узнал кто я и что я, где живу, с кем. Он к маме пришел. Денег принес, хоть и вины его в этой аварии не было. Это я была во всем виновата, что не уговорила Никиту ехать на автобусе.
      Надя сожгла сигарету в несколько затяжек и снова выкинула окурок в окно. И замолчала, закрыв глаза и откинув голову на подголовник сидения. Пругов тоже молчал. Он ждал продолжения рассказа, так как понимал, что Надежда решила высказаться, и она выскажется. Он не торопил ее с рассказом, но и останавливать не собирался. Хирурги говорят: чтобы потом было хорошо, сейчас надо сделать больно.
      Вован мирно чмокал во сне на заднем сидении. Наверное, ему снилось что-то хорошее и доброе. Или вкусное.
      - Я выписалась через десять дней. Никиту уже конечно похоронили.
      Я поехала на кладбище в ту деревню, где жили Никитины родители. Они сказали, что их сын погиб из-за меня. Я уехала. А вскоре заболела мама, у нее обнаружили рак. Нужно было много денег, чтобы маму лечить. У нас же бесплатная медицина, ты знаешь… Учебу в институте я бросила, устроилась в кафе рядом с домом, мыла посуду. Дворником в нашем ЖЭУ работала на полставки. И так…, подрабатывала, где придется. Шпиль приходил регулярно. Он был таким заботливым. Носил цветы, конфеты, деньги предлагал. Я от всего отказывалась. Но мама мне все это время на мозги капала. Хороший человек, говорила, этот
      Шпиль. Ни в чем не виноват, а видишь, как заботится? Наверное он в тебя влюбился. Нет, мама, отвечала я, он такой заботливый, потому что убил Никиту и нашего с Никитой сына. Но ведь было расследование, говорила мама, экспертизы разные. Не виноват Шпиль в аварии.
      Несчастный случай. А я не хотела соглашаться. Мы с мамой все время спорили, а ей становилось все хуже и хуже. Умирая, мама сказала: если Шпиль сделает тебе предложение, не отказывайся. Я знаю, говорила мама, он тебя любит и тебе будет хорошо. Во всяком случае, не придется полы в подъездах мыть всю жизнь и объедки из кафе домой таскать. Обещай мне, просила мама, что выйдешь за Шпиля. Я пообещала, чтобы ее успокоить и мама умерла, уверенная, что свое обещание я сдержу. Я никогда не обманывала маму, ни разу в жизни. Но на этот раз… я решила ее обмануть. А почти сразу после похорон, которые оплатил Шпиль, я стала сомневаться в своем решении. Может и права мама, думала я. Не люблю его, и, наверное, никого после Никиты полюбить не сумею, но лучше жить с нелюбимым богатым, чем с нелюбимым бедным. А как жить одной, я не знала. Я растерялась от вороха проблем, которые свалились на мою голову. Какое-то время я не работала, в ЖЭК нашли другую. И в кафе нашли. И вообще работу я найти не могла, специальности-то никакой у меня не было.
      Недоучившаяся студентка строительного института. А за квартиру платить надо было, и питаться чем-то. А Шпиль все приходил. Говорил, что любит меня, что влюбился еще тогда, когда меня из Таврии покореженной вытаскивали. И потом он в реанимацию приходил, когда я там в беспамятстве валялась. Врал, наверное… А может и нет. Может и сейчас он меня любит…, по-своему как-то. В общем, согласилась я, позволила себя купить. Вот и получается, что я продажная…дешевка.
      …Сначала все хорошо было. Думала, стерпится слюбится. Не стерпелось и не слюбилось. Только хуже стало. Ревности всякие начались, ссоры, скандалы. А потом он из меня рабыню сделал, запретил без него из дома выходить… Ой, что это?
      - Придурок какой-то…
      Их уже давно пытался обогнать белый БМВ, но по встечке шел довольно плотный поток машин и у баварца обгон никак не получался.
      Наконец слева образовался разрыв, БМВ, взревев оборотами, легко обошел "Пежо" и, мигая тормозными огнями, стал снижать скорость.
      Вдруг он остановился и Пругов, избегая столкновения, ударил по тормозам, успев крикнуть Наде:
      - Держись крепче.
      Непристегнутый Вова ткнулся лбом в подголовник переднего сидения.
      - Хуясе! - удивленно сказал он. - Че за байда? Ты че, Олегыч, опыта вождения не имеешь? Так предупредил бы.
      Из белого БМВ вышли трое - два смуглых парня в белых майках и шортах и Шпиль собственной персоной.
      - Вова, - тихо сказал Пругов, - похоже, сейчас будет драка. Ты как?
      - Это че? Эти хренопутолы тебя подрезали?
      Пругов, не ответив, вышел из машины. Надя сидела ни жива, ни мертва. Вован, кряхтя, стал выкарабкиваться из "Пежо" следом за
      Пруговым.
      - Надюха, не боись. Ща мы их уроем, козлов, - успокаивающе сказал он Надежде. - В чем дело, мужики? - это Вован уже говорил Шпилю и стоящим по бокам от него парнями.
      - Ребята, займитесь толстяком, - сказал Шпиль подручным, - а этим, - он зло кивнул на Пругова, - займусь я.
      Ребята послушно двинулись на Вову.
      - Э, мужики, стойте! - крикнул Коваленко. - Че так сразу-то?
      Покалякаем сперва. Не хотите? Тогда все равно погодите. У меня тут для вас сюрприз. - Вова снова сунул голову и руку в раскрытую заднюю дверку "Пежо" и через секунду высунулся. В его руке была бейсбольная бита. - О! Специально для таких, как вы дорожных гопников прихватил!
      Ребята опешили.
      Тем временем Пругов и Шпиль сближались, неотрывно глядя друг на друга и оценивая силу противника. Пругов еще на яхте определил слабое место Шпиля. Ноги! Руки и плечевой пояс у него были накачены хорошо, а вот с ногами промашка вышла. Недоработал на тренажерах, или инструктор неправильный попался.
      Главное - неожиданность, вспомнил он советы Гриши Иваницкого. И всегда бей первым, так же советовал Гриша, не жди, когда бить начнут тебя. И Пругов впечатал Шпилю в коленный сгиб жестокий лоу-кик.
      Шпиль упал на колено, и тут Пругов сверху вниз ударил его в голову, вложив в этот удар всю свою силу.
      - Это тебе за Наденьку, - сказал он зло.
      Драка закончилась так быстро, что Шпиль, наверное, даже не понял что собственно произошло. Он упал на обочину без признаков жизни.
      Пругов пощупал сонную артерию. Живой, но надо позвонить куда-нибудь.
      Вот только куда? Может быть, Вова знает?
      А Вовы нигде не было, и смуглых парней в белых одеждах не было.
      Но вскоре Вовина голова показалась из-под обрыва.
      - Не догнал, - пожаловался он Пругову, пряча биту под заднее сидение автомобиля. - Быстро бегают, гады. Все, решил - приеду домой, сяду на жесткую диету. Надо вес сбрасывать. Тяжело бегать по пересеченной местности. И вообще тяжело. Я знаешь, сколько тут всякой выпечки сожрал? Понимаю, что вредно для здоровья, а удержаться не могу. Я всегда в Турции килограммов пять набираю. Уж больно вкусная у них выпечка.
      - Володя, ты не знаешь случайно, куда надо позвонить, чтобы скорая помощь приехала? - спросил Пругов.
      - О! Олегыч! А ты тут времени не терял. Чем это ты его?
      - Кулаком.
      - Да ну? Хорош у тебя кулак! С виду не скажешь.
      Надя уже вышла из машины и стояла с широко раскрытыми глазами цвета Эгейского моря.
      - Так что насчет скорой помощи? - напомнил Володе Пругов.
      - Не надо скорой помощи. Надюх, там в бардачке должна бутылка с минералкой валяться. Дай-ка ее мне.
      Вдвоем с Пруговым они подтащили безвольное тело Шпиля к БМВ и прислонили спиной к машине. Надя подала Вове бутылку и он, скрутив крышку, полил водой голову Шпиля. Шпиль открыл глаза.
      - Жить будет, - с видом знатока сказал Вова и поставил диагноз: - элементарный ушиб мягких тканей головы. Если бы ты его битой по темечку долбанул, тогда да. А кулаком… Ничего, до свадьбы заживет.
      Доживет до свадьбы? - Вова склонился над Шпилем. - Ты че, мудило, крутых парней подрезаешь? И че это за спринтеров ты себе в охрану нанял? Коли уж решил бандитством на дорогах заняться, команду надо серьезную подбирать. Бегать умеют твои орлы, а драться бздят.
      - Я тебя убью, - прошипел Шпиль, - но сначала его.
      - Олегыча? Это ты зря, не по-пацански это. Поговорили, отношения выяснили и хорош на этом. Лучше отвянь. Не по зубам он тебе, паря.
      Олегыч он даже меня запросто уделает. Да и со мной тебе лучше не тягаться… Посиди тут, подумай. А чтобы соблазна догонять не было… Ну-ка, дай мне свой мобильник. - Вова бесцеремонно вытащил телефон из кармана Шпиля и, размахнувшись, бросил его в провал обрыва. Потом пошарил в своем кармане, вытащил складной нож и проткнул им все четыре колеса БМВ.
      - Я тебя в России найду и убью, - пообещал Шпиль Пругову на прощанье. - И эту сучку, твою любовницу.
      - А может его того? - озадаченно спросил Вова. - И с обрыва…
      - Поехали, - сказал Пругов, усаживаясь за руль.
      - Да…, - задумчиво ответил Вова. - Что-то есть захотелось. А где мы? - он покрутил головой. - Ага, узнаю окрестности. Тут скоро сверток будет направо. Там указатель есть. - (Вова сообщил название населенного пункта). - Рули туда, через пять километров мотель увидишь, там похаваем. Неплохо, между прочим, готовят. А я вздремлю еще чуток. Когда спишь, не так есть хочется…
      И Вова моментально захрапел.
      - Давай не будем сворачивать, - попросила Пругова Надежда. -
      Будем ехать и ехать, без остановок. До самого Стамбула.
      - Не бойся, он не станет догонять.
      - Я не боюсь. Я знаю, ты защитишь меня. Ты рыцарь, Андрюшенька.
      Ты - моя мечта, моя сбывшаяся мечта. Просто я хочу скорей в Россию.
      К тебе. И чтобы нам никто не мешал. И чтобы мы не от кого не убегали. Я буду любить тебя. Всегда. Всю жизнь. Я рожу тебе сына.
      Обещаю. Мне кажется, что я уже ношу в себе твоего сына.
      - Так не бывает. Ты не можешь этого чувствовать после первой ночи.
      - Бывает. Еще как бывает. Дети рождаются, когда мужчина и женщина любят друг друга. А мы с тобой любим друг друга. Ты полюбил меня недавно, а я люблю тебя уже давно. Ты даже не представляешь себе, как давно я тебя люблю.
      - Почему это не представляю? Ты сама рассказывала, что влюбилась в моего Шатохина пять лет назад, а потом Шатохин оказался мной.
      - Да…, - задумчиво сказала Надя, - наверное. Пять лет. Но сейчас мне кажется, что я полюбила тебя еще раньше. Кажется, я любила тебя всегда.
      - А мне кажется, что я еще не жил, что жить начал только после встречи с тобой.
      - И мне! - обрадовалась Надя и захлопала в ладоши. - И мне так кажется. А давай нашу прежнюю жизнь считать сном. Мы спали и нам снились кошмары. А теперь мы проснулись. Давай, а?
      - Давай, - с улыбкой согласился Пругов.
      Шоссе мчало их в жизнь.
 

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

13.01.2009